Текст книги "Негасимое пламя"

Девушка отвернулась, взволнованная и сконфуженная, и поискала взглядом Уолтера, отчаянно нуждаясь в ком-то, кто бы мог уберечь ее от самой себя. Но брата нигде не было видно.

– А где лорд Уолтер? – спросила она у служанки, которая принесла горячей воды для ножной ванночки-миледи.

– Ушел к себе в комнату. Похоже, ему захотелось немного отдохнуть, – с усмешкой отозвалась та.

«Вот спасибо, Уолт!» – сердито подумала Джессамин. Как это на него похоже! Видимо, придется выпутываться самой.

– Леди Джессамин, не могли бы вы показать ту книгу, о которой мы сегодня беседовали? – спросил Рис.

– Книгу… – протянула она. Рис застал ее врасплох, и сейчас Джессамин лихорадочно соображала. – О… книга баллад… кажется, она осталась в моей комнате.

– Ах вот как… ну, Бог с ней, тогда в другой раз, – кивнул он. Обернувшись, Рис резко щелкнул пальцами, стараясь привлечь внимание задремавшего Неда. Огромный старый пес отдыхал, уронив косматую голову на подол юбки своей хозяйки, и сейчас поднял па нее глаза, будто спрашивая, можно ли уделить чужаку малую толику своего драгоценного внимания.

– Это же кипяток, дура безмозглая! Да ты никак сварить меня решила?! – взвизгнула Элинед, хлестнув по щеке служанку, только что плеснувшую в горшок горячей воды. – А кстати, нас сегодня будут кормить, леди Джессамин? Или скромная утренняя трапеза – это все, на что мы сегодня можем рассчитывать? Конечно, у меня нет аппетита, и горло болит ужасного я забочусь о Ллойд и остальных, вы же понимаете?

– Думаю, не стоит волноваться. Видите ли, я ведь только что вернулась и еще не успела распорядиться об обеде.

– О, так вы все-таки показали Рису ту дорогу? – Голубые глаза Элинед сузились, и она окинула Джессамин критическим взглядом. – Да вы просто отчаянная, милочка! Подумать только – скакать верхом, когда на улице буря! К счастью, меня воспитали в несколько иной манере, – с кокетливой усмешкой добавила она. – Вот и Рис может подтвердить. – Не дожидаясь ответа, Элинед изящно оперлась о колено своей белоснежной рукой и пошевелила пальчиками. Свет факелов упал на драгоценные перстни, и сноп разноцветных искр брызнул в разные стороны. – Вообразите, как я изумилась, когда выяснилось, что наша хозяйка и есть тот самый крестьянский паренек, что накануне проводил нас в замок. А я-то приняла вас за обычного корзинщика, моя дорогая! – Элинед сдавленно хихикнула, не сомневаясь, что Джессамин ее слова придутся не по вкусу. – А за кого еще я могла вас принять? Тем более в таком рубище! Господи, да если бы кто-нибудь шепнул мне, что вы – хозяйка замка…

– Элинед, может быть, тебе лучше поберечь горло? – жестко перебил ее лорд Рис.

При виде его потемневшего лица и насупленных бровей та мгновенно умолкла.

– Простите, у меня много дел, – ответила Джессамин. – Замку Кэрли было бы мало проку от хозяйки, которая весь день нежится перед камином, вместо того чтобы заниматься делами.

Она встала, направляясь к выходу, и позвала с собой Неда.

Элинед молча смотрела ей вслед. Она не сомневалась, что последнее замечание Джессамин относилось к ней, но ее это мало волновало. Элинед знала свои силы и была уверена, что легко одержит верх над соперницей.

– Если вы не передумали, лорд Рис, я сейчас покажу вам книгу.

Джессамин пошла к дверям, верный Нед следовал за ней по пятам. Девушка гадала, идет ли Рис за ней. Наконец, когда она уже подошла к кладовой, Джессамин услышала за собой тяжелые мужские шаги.

– Вот сюда, – прошептала она, сама не узнавая своего голоса – таким слабым и неуверенным он ей показался.

По дороге в северную башню Джессамин заглянула на кухню и распорядилась, чтобы обед приготовили не позже чем через час. Покончив с этим, она почувствовала себя увереннее. Теперь уж им вряд ли удастся провести много времени наедине – ведь все будут ждать их в зале, чтобы сесть за стол.

Хотя Рис продолжал хранить молчание, Джессамин все время чувствовала его присутствие. Нед, на манер хвостатой дуэньи, держался между ними, страшно довольный тем, что про него не забыли.

– А, так ваша комната в башне… И вы живете в ней, как настоящая принцесса из волшебной сказки! – рассмеялся Рис, когда они вступили на узкую винтовую лестницу.

Джессамин распахнула перед ним дверь, и глазам его открылась крохотная, просто обставленная комнатка. Большую часть ее занимала внушительных размеров дубовая кровать; высокий резной ларь и деревянная скамейка возле окна завершали непритязательную обстановку. Свежепобеленные стены делали ее светлее, а брошенная у постели овечья шкура, прикрывавшая холодный каменный пол и служившая ковром, выглядела почти роскошно. Кровать была застлана домотканым шерстяным покрывалом, вышитым разноцветными нитками, в камине весело трещали поленья, распространяя вокруг приятное тепло, а янтарные отблески огня превращали комнатку в уютное гнездышко. Джессамин с неудовольствием заметила, что сброшенный ею плащ так и валяется на кровати, а насквозь промокшие сапоги – на полу. Она, разумеется, не предполагала, что вернется не одна.

– Можно взглянуть на ваше окно? – спросил Рис, усмехнувшись.

Не зная, что ответить, Джессамин только молча сделала приглашающий жест.

Он а два шага пересек крохотную комнатку и, подойдя к окну, залюбовался восхитительным видом на реку, несущую вдаль свои бурные воды и ограждающую со всех сторон мирную, будто сонную землю. На горизонте смутно виднелись холмы, за ними раскинулся Уэльс. У Риса вырвался восхищенный вздох: ведь в то время очень немногие замки, не говоря уже об обычных домах, могли похвастаться такой немыслимой роскошью, как застекленное окно. Он поведал Джессамин, что у него в Трейвероне целых два окна, хотя в их тихой долине подобная роскошь считается чуть ли не расточительством. А в доме леди Элинед, тут же добавил он, есть комната, где по окну в каждой стене. Джессамин почему-то сразу решила, что иначе и быть не могло.

Вытащив из камина уголек, она зажгла висевшие у изголовья кровати свечи.

– А теперь – обещанную книгу, Джессамин, – напомнил Рис, отходя от окна.

Девушка кивнула и достала из ларца толстый рукописный том в кожаном переплете. Сейчас, вспоминая, с каким восторгом она рассказывала ему о книге, Джессамин почему-то расстроилась – глупо было поверять свои секреты почти незнакомому человеку. Рис осторожно взял книгу и поднес ее к свету. Перелистнув несколько страниц, он попытался прочитать по складам несколько строк, но наконец с досадой сдался. Похоже, с французским он был не в ладах.

Подтащив скамью поближе к камину, они уселись рядышком и погрузились в книгу.

– А вот это – моя самая любимая! – сказала Джессамин, указывая ему на картинку с изображением любовной парочки – леди и ее возлюбленного, сидевших друг подле друга под шатром из пурпурно-алых роз. – Неужели и правда где-то растут такие цветы… или это просто сказка?

Он с улыбкой накрыл ее руку своей.

– Ах, Джессамин, конечно! И как бы я хотел показать тебе все это… – Внезапно, будто обжегшись. Рис выпустил, ее руку. – Да, конечно, на свете есть страны, где растут такие великолепные розы. У них восхитительный аромат, от их запаха может закружиться голова. Мне доводилось видеть целые шпалеры роз, только это было не в Уэльсе. В Англии люди от роз без ума, там в садах возле замков много таких шпалер. Когда-нибудь вы сами сможете увидеть все это собственными глазами.

– Боюсь, вынуждена вас разочаровать: я никогда не уезжала от нашего Кэрли дальше, чем на несколько миль, и предполагаю, что так оно и будет впредь. Если, конечно, не выйду замуж.

– Неужто вы согласитесь пойти на это только для того, чтобы увидеть сады, подобные этому? – пробормотал Рис, пряча лукавую усмешку.

– Конечно же, нет! – воскликнула она. – Ни за что на свете! Ни за какие сады, ни за какие розы я не решусь пожертвовать своей свободой! Позволить какому-то мужчине указывать мне, что делать! Боже упаси!

– А смогли бы вы пожертвовать свободой ради любви, например?

У Джессамин екнуло сердце.

– Разве такое возможно, чтобы женщина была влюблена в собственного мужа?

– Есть и женщины, которые вышли замуж по любви, – резко ответил Рис. Лицо его стало мрачным. – Неужто вы об этом не знали?

Джессамин покачала головой:

– Только не благородные леди. Таких, как мы, выдают замуж ради выгоды, покупают и продают за титул и земли…

Рис вздохнул, не зная, что возразить. Кивнув головой, он прошептал:

– Да, вы правы, Джессамин. Я и сам порой бываю излишне романтичен и забываю на время, где мы живем. В сердце каждого человека есть место мечтам. А иначе порой очень трудно смириться с тем, что происходит на самом деле.

Рис резко поднялся и отошел к окну.

Джессамин застыла, не сводя глаз с его широкой спины. Девушка гадала, что за тревожные мысли не дают ему покоя. Сейчас, когда он стоял, устремив вдаль задумчивый взгляд, она видела, каким напряженным стало его лицо. В комнате повисла тягостная тишина, Слышно было, как весело потрескивают поленья в камине. «Пора возвращаться, – подумала Джессамин. – Слуги, вероятно, уже накрывают на стол». Но ей так не хотелось уходить! Где найти нужные слова, чтобы пробить броню, в которую он сам заключил себя? Ах, если бы он решился открыть ей свое сердце! Джессамин слабо улыбнулась. Как глупо! Она все та же пустоголовая девчонка, которая верит, что найдет золотой ключик и отомкнет дверь в волшебный сад. Но сейчас перед ней не картинка из любимого романа. И сердце этого мужчины – не волшебный сад…

– Почему вы улыбаетесь?

Джессамин испуганно вздрогнула. Задумавшись, она и не заметила, что Рис бесшумно отошел от окна и встал напротив нее.

– Это секрет. Должны же у меня быть какие-то секреты? – Он протянул ей руку.

– А я хочу знать, что это за секрет. Мы уже многое делали вдвоем: смотрели из окна, любовались рисунками в книге… почему бы теперь не заглянуть в ваше сердце? Какие оно таит секреты? Мне почему-то не верится, что вы так равнодушны, как хотите казаться. Не может быть, чтобы вам не хотелось иметь возлюбленного. И я не верю, что свободу вы цените выше мужской любви!

– Ну… я, конечно, не имела в виду всех мужчин… – смущенно начала Джессамин.

С этими словами она сделала несколько неуверенных шагов в его сторону, и Рис схватил ее за руку, медленно, но твердо привлекая девушку к себе.

– Могу ли я надеяться, что я и есть тот счастливец, кому выпала удача понравиться вам? – осторожно спросил он.

Они замерли. Джессамин чувствовала, как ее бедра прижимаются к его телу. Время как будто остановилось. В комнате повисла тишина. Они были одни в целом мире. У Джессамин вырвался слабый стон. Как ей хотелось объяснить ему, что за чувства владеют ею! Но такая откровенность просто немыслима!

Рис погладил плечи Джессамин. Жар его сильного тела опалил ее.

– Скажи мне, сладкая моя…

– Что… для чего ты спрашиваешь? Ты ведь и так догадался, правда?

Он улыбнулся, и лицо его смягчилось.

– А, ты не поняла? Мне просто захотелось немного подразнить тебя. Как ты думаешь, что сейчас движет нами: наши сердца или разум?

Рис медленно наклонился и поцеловал ее.

Джессамин на мгновение показалось, что она сейчас умрет, умрет прямо здесь, в его объятиях. Ей почудилось, что жизнь покидает ее, медленно, капля за каплей, как кровь из смертельной раны. Но за то наслаждение, которым она упивалась, теряя голову, такое загадочное, до сих пор неведомое и вместе с тем чарующее, она готова была заплатить жизнью.

– У тебя сейчас такие глаза… теплые, нежные… Это в первый раз, сладкая моя.

– Это потому, что ты поцеловал меня, – прошептала она в ответ, прижимаясь щекой к его лицу, Джессамин ласково коснулась губами теплой кожи, ее язычок кокетливо скользнул вдоль сурово сжатых губ. Рис вздрогнул и с силой стиснул девушку в объятиях.

– Прекрати! – хрипло приказал он. Пораженная, Джессамин отпрянула:

– Тебе неприятно?!

– О Джесси! – Слабый стон вырвался у Риса. – Ты не поняла… Понравилось, и даже очень! Именно поэтому я и велел тебе остановиться.

– Если так, то я и не подумаю подчиниться! Хотя нас могут хватиться и отправиться на поиски, – хихикнула Джессамин. – К тому же давно пора обедать.

– Ну и пусть! А мне лично больше по вкусу другое, – хрипло прошептал Рис, окинув ее голодным взглядом. Легко подхватив под локти, он приподнял Джессамин так, что глаза их оказались на одном уровне. – Ты – самая очаровательная, самая необыкновенная женщина из всех, кого я знал в своей жизни, Джессамин Дакре. Ты околдовала меня, прекрасная ведьма!

– Ты угадал! И тебе никогда не вырваться из моих сетей! – усмехнулась Джессамин, коснувшись легким поцелуем его носа прежде, чем Рис поставил ее на ноги.

– Хоть бы леди Элинед захворала на месяц, – мечтательно заявил он. – Я бы с радостью задержался здесь до Нового года!

– Вряд ли тебе это удастся. Уолтер не разрешит.

– Разве Уолтер хозяин в замке? Джессамин засмеялась и покачала головой.

– Так я и думал. Скажи, ты и в самом деле хочешь как можно скорее вернуться вниз и сесть за стол?

При мысли о том, что он может предложить ей вместо обеда, по спине Джессамин пробежала упоительная дрожь. Но рассудок тут же взял верх над чувствами, и она отстранилась.

– Да, конечно. Ты же сам понимаешь, что нас скоро хватятся.

– А мы скажем, что заблудились, – с хитрой усмешкой предложил Рис, снова привлекая се к себе. – Ах, Джессамин, как мне хочется касаться тебя, сжимать в своих объятиях, целовать… как бы я хотел любить тебя!

Девушка решительно вырвалась из его рук.

– Пошли вниз! Нас ждут.

Они незаметно проскользнули в зал, стараясь ни словом, ни взглядом не выдать того, что только что произошло между ними. Джессамин оглянулась по сторонам, уверенная, что по ее разгоряченному лицу все непременно догадаются, чем они занимались наверху. При ее появлении все лица обратились к ней, и, чувствуя на себе пристальные взгляды, девушка окончательно растерялась. Неужели они не замечают, как пылают ее щеки, как распухли и горят губы от поцелуев?! Она настолько потеряла голову, что даже не позаботилась проверить, не выбились ли волосы из-под повязки, не помялось ли платье…

– А мы уже собирались отправиться на поиски! – резко бросил Уолтер, с грохотом опуская на стол оловянную кружку.

– Леди Джессамин показывала мне книгу, которую ей подарил отец. Это настоящее сокровище.

– Ах, ее… никогда не мог взять в толк, что она в ней нашла? Романтический вздор, и ничего больше!

– Я не силен во французском, однако рисунки в ней удивительные! Такая книга – большая ценность, – заметил Рис.

Уолтер презрительно хмыкнул и взмахом руки велел сестре занять место за столом. Брат бросил на нее испытующий взгляд, по лицо Джессамин было невозмутимо – она не собиралась поверять ему свои тайны.

Леди Элинед послала им очаровательную улыбку.

– Жаль, что вы задержались. Знаешь, Рис, мы тут скоро привыкнем обходиться малым, – сладко проворковала она, кивком указывая на густую похлебку, дымившуюся в миске. Толстые ломти хлеба и холодная баранина в подливе – вот и все, что подали к супу.

– А мне показалось, что вы решили воздержаться от обеда из-за боли в горле! – ехидно отрезала Джессамин. – Знай я, что здоровье так быстро к вам вернется, – приказала бы подать более плотный обед.

Даже Уолтер не выдержал и злорадно ухмыльнулся. Перехватив взгляд Джессамин, он чуть заметно с одобрением кивнул ей, прекрасно понимая, что сестра кипит от гнева. Да и его самого, признаться, уже изрядно утомили непрестанные жалобы этой дамы и ее завуалированные насмешки.

– Жаль, что я не позаботился предупредить вас о том, что ничто не способно удовлетворить леди Элинед, – равнодушно произнес Рис. – Даже когда вам кажется, что вы вырвали у нее победу, стоит только потерять бдительность, как она тут же меняет правила игры.

При этих словах за столом все засмеялись, молчала одна Элинед.

– Кстати, об играх, лорд Рис, вы умеете играть в шахматы? – поинтересовался Уолтер. Покончив с едой, он залил ее огромным глотком эля и отодвинул в сторону тарелку.

– Да… возможно, не так хорошо, как вы, милорд. В последнее время я мало практиковался.

– Ну, это мы увидим после того, как сыграем. А то Вильям Рис мне до смерти надоел. С ним невозможно играть – он помнит только одни и те же ходы, так что пропадает весь интерес.

Весь обед Элинед хранила гробовое молчание. Остальные женщины болтали между собой, даже не делая попыток заговорить с Джессамин. Уолтер полностью завладел вниманием Риса. Они говорили о шахматах. Джессамин чувствовала себя отверженной. Положа руку на сердце, она и сама не знала, чего ждала от этого вечера, но уж во всяком случае, не возможности полюбоваться, как Рис играет партию за партией с ее дорогим братцем.

Слуги убрали со стола, женщины достали рукоделие и, усевшись на скамьях перед камином, заработали иголками. Уолтер немедленно послал за шахматами, сгорая от желания перейти от простого обсуждения правил к обожаемой игре.

Стараясь хоть чем-то заняться, Джессамин украдкой вытащила из стоявшего в углу сундука кусок сложенной в несколько раз богато вышитой ткани – она принималась за него, только когда у нее выдавалась свободная минутка. Если дело и дальше так пойдет, с грустной иронией подумала девушка, то покров на алтарь она закончит незадолго до Страшного суда.

Кто-то в дальнем конце зала затянул балладу, и очень скоро ее подхватили все валлийцы. Джессамин заметила, что солдаты то и дело украдкой кидают вопросительные взгляды в сторону хозяйского стола, словно предлагая Рису присоединиться к ним.

Дождавшись, когда пение на секунду стихло, он поднял глаза от доски с фигурами и обернулся. Его люди, заметив это, что-то крикнули ему на родном языке, и Джессамин заметила, как он привстал, махнув рукой музыканту, чтобы тот начал снова. И запел. У него оказался сильный высокий баритон.

Джессамин слушала, пораженная до глубины души. Вот он допел балладу и поклонился, а потом снова сел за стол, предоставив своим людям продолжать.

Подперев руками голову, девушка задумалась, проклиная собственную глупость и доверчивость. Недавно она восхищалась тем, как он говорил: точно, кратко и немногословно. А теперь услышала его голос и поразилась. Неужели же нет предела многочисленным талантам этого необыкновенного человека?

Она без памяти влюбилась в него. Другого объяснения просто нет. Но разве можно потерять голову от любви к совершенно незнакомому человеку, который точно вихрь ворвался в ее жизнь всего лишь день назад? И к тому же валлийцу! Невозможно, немыслимо… и, однако, так оно и есть!

Глава 5

Джессамин натянула поводья, стараясь перевести дыхание. Яркие лучи утреннего солнца превратили расстилавшуюся перед ней долину в волшебный ковер, усыпанный сверкающими алмазами. Там, где еще вчера угрюмая река несла свои воды среди печально поникших деревьев, теперь не было видно ничего, кроме густого тумана, белая дымка которого окутывала берега, Джессамин глубоко вдохнула обжигающий свежестью воздух. Утро было просто чудесное, и она почувствовала, как ее переполняет радость жизни.

Джессамин возвращалась из деревни, По ее просьбе отец Пол дал Мэвен отпущение грехов, и вскоре после этого бедная девушка умерла. Разгневанная Джессамин решила, что настало время разобраться с теми, кто был повинен в смерти несчастной.

Появившись в Морфа Бэч, едва рассвело, она заставила всех самых уважаемых жителей покинуть теплые дома и безжалостно погнала их через спавшую деревню в трактир. Собрав всех, она безапелляционно заявила, что знает, кто поджег дом Агнесс. Воспользовавшись их замешательством, Джессамин объявила свою волю. Они должны построить для Агнесс новый дом, и как можно скорее. Если они осмелятся ослушаться ее приказа, их всех заставят ответить на суде перед лордом. И хотя подобная церемония не проводилась в замке уже больше года, память о ней была еще свежа.

Растерявшись, все покорно согласились. Ни один не осмелился спросить: «А что об этом думает лорд Уолтер?» или возмутиться, что женщина отдает им приказы. Струсив, они направились к двери, испуганно перешептываясь между собой, сами не заметив, как Джессамин вытянула из них имена поджигателей.

Вспомнив об этом, девушка довольно улыбнулась. Она олицетворяла собой власть – она, а не Уолтер, И ее боялись больше, чем брата. К тому же Джессамин знала, что пользуется почетом и уважением в деревне, ведь это она лечила крестьян, когда они болели, и она же, ко всеобщему удовлетворению, решала любые споры. Может быть, подумала Джессамин, править Морфа Бэч и окрестными землями и есть ее настоящее предназначение?

Но улыбка девушки стала мечтательной и нежной, стоило ей припомнить слова, сказанные накануне Рисом: есть женщины, выходящие замуж по любви. Трудно поверить, что некоторым счастливицам, равным ей по положению, позволяют самим выбрать себе супруга.

Подгоняя Мерлина, Джессамин послала его вперед галопом. Порывом ветра с ее головы сорвало капюшон, и волосы цвета осенней листвы расплескались по плечам, словно огненное знамя.

Мужской крик прокатился по холмам. Повернув голову, девушка оглянулась через плечо, чтобы узнать, кто преследует ее. Сердце у нее упало. Джессамин поняла, кому принадлежит этот огромный, черный как смоль жеребец, чудовищные копыта которого с грохотом опускались па посеребренную инеем землю. Она немного помедлила, желая убедиться, что догонявший ее мужчина и в самом деле Рис, и только потом стрелой понеслась вперед. Всадив шпоры в бока Мерлину, Джессамин послала его вверх по тропинке сумасшедшим галопом.

Ледяной ветер хлестал ее по лицу, и распущенные волосы летели за ней, будто языки пламени. Стиснув зубы, Джессамин гнала коня вперед и вперед. Она не отдавала себе отчета, почему пытается скрыться, какое-то неосознанное желание лететь подгоняло ее. Джессамин боялась себя, боялась овладевших ею чувств. Она попыталась уйти от погони, обманув преследователя, и свернула на другую тропу, которая, извиваясь точно змея, сбегала вниз прямо к подножию холма. Там она незаметно терялась в густом лесу, тянувшемся до самого подножия гор Уэльса.

Но было поздно. Копыта черного жеребца оглушительно загрохотали, и Рис, вырвавшись вперед, преградил ей дорогу. Взглянув на его коня, Джессамин увидела, что тот весь покрыт клочьями белоснежной пены.

– Стоять, леди Джессамин! Вы – моя пленница!

Девушка выпустила из рук поводья, давая понять, что готова смириться с поражением.

– Вы разве не поняли, кто гонится за вами? – крикнул Рис, пытаясь повернуть своего жеребца так, чтобы он встал бок о бок с Мерлином.

– Почему же, поняла!..

Джессамин заметила, как он удивленно вскинул брови и нахмурился. На голову Рис накинул капюшон теплого плаща, и сейчас его складки почти скрывали лицо. Украдкой взглянув на него, Джессамин решила, что он похож на странствующего монаха. Этот необычный головной убор делал его странным и немного зловещим. Мысль о том, что она могла принять лорда Риса за монаха, показалась ей настолько нелепой, что Джессамин откинула голову и расхохоталась.

– Что здесь смешного?

– В этом капюшоне вы смахиваете на монаха.

– Уверяю вас, леди, во мне нет ничего монашеского! Джессамин уловила в его низком, хриплом голосе нечто вроде предупреждения. Смех ее оборвался, девушка смутилась.

– Вы снова выехали в одиночестве? А мое предупреждение?

– Я только до деревни и обратно. Кстати, вы подали мне отличную мысль. Я объявила крестьянам, что они обязаны выстроить Агнесс новый дом взамен сгоревшего, и представьте себе – никто даже пикнуть не посмел!

– А подождать вы не могли? Я бы проводил вас.

– Когда я седлала Мерлина, вас нигде не было видно.

Они ехали шагом, и вдруг по спине Джессамин пробежала дрожь. В это утро она чувствовала, как от безмолвных, едва проглядывавших вдалеке лесов веет, какой-то угрозой. Ей было не по себе, и сейчас девушка даже обрадовалась, что уже не одна.

– Мне пришлось обсудить кое-что с вашим управляющим и командиром охраны. Честно говоря, я бы не хотел, чтобы с вами что-нибудь случилось. А ваш братец, похоже, куда больше интересуется своей любимой игрой, нежели наведением порядка в замке.

– Да, – согласилась Джессамин. – А как себя чувствует леди Элинед? – весело поинтересовалась она, решив переменить тему. – Я заметила, что на мессе ее не было.

Рис скривился:

– Она утверждает, что уже поправилась настолько, что горит желанием продолжить путешествие.

Джессамин судорожно глотнула. Слова его прозвучали как гром с ясного неба. Девушка почувствовала, как у нее закружилась голова и все поплыло перед глазами. Сердце ее стучало так, что казалось, вот-вот разорвется.

– Но… она ведь говорила… я поняла так… по крайней мере через несколько дней?..

Рис слегка натянул поводья, заставив жеребца перейти на шаг. Теперь они поднимались вверх по склону холма, и солнце щедро заливало их своими лучами. Сверкающие капли влаги на заиндевевших листьях и траве напоминали жидкое серебро.

– Так вы сегодня уезжаете? – снова спросила она, чувствуя, как при мысли о разлуке с ним у нее от боли разрывается сердце.

– Нет, ну что вы? Разве я мог уехать, не попрощавшись? Вот я и решил, что это невежливо – сорваться и уехать, никому не сказав ни слова. Да и повозку нужно починить, так что мы едем в пятницу.

– То есть через два дня?

– Да, через два дня.

Джессамин осмелилась украдкой бросить на него взгляд и окончательно смутилась, убедившись, что его глаза прикованы к ней. Лицо его было мрачным, рот напоминал прорезанную в камне щель.

– А что же потом? Я когда-нибудь увижу вас снова? Рис наклонился и схватил ее за руку. Даже через перчатку она чувствовала тепло его пальцев. – Конечно! Неужели вы могли подумать, что я так просто вас оставлю?! Нет, Джессамин Дакре, не рассчитывайте, что сможете избавиться от меня!

Боль израненного сердца перевесила доводы рассудка, и Джессамин с изумлением услышала собственный шепот:

– Я бы ни за что на свете не хотела избавиться от вас… С его лица мигом слетела суровость, и оно осветилось радостной улыбкой.

– Господи, милая, вы никогда не перестанете удивлять меня! О, радость моя, нам осталось всего два дня! Это так мало! Мне о многом нужно вам сказать…

Рис спрыгнул с лошади и, легко подхватив девушку на руки, быстро снял с седла. Джессамин почувствовала, как его большие ладони стиснули ее узкую талию. На мгновение у нее закружилась голова, а когда она открыла затуманенные глаза, оказалось, что Рис уже успел поставить ее на хрустевшую от мороза траву. На ней опять был костюм деревенского мальчишки, который она одолжила у Перкинса. Теперь, когда ее маскарад уже не был для него тайной, Джессамин чувствовала себя неловко. Удивительно, что накануне, одетая в свой лучший наряд, она была намного спокойнее и увереннее в себе. Это было странно и немного неприятно. Почему она все время чувствует себя так, точно должна непременно затмить леди Элинед? Тем более что и Рис сейчас с ней, а не в замке, рядом с… этой ненавистной жеманной красавицей.

Джессамин хотела направиться вверх по тропинке, когда Рис, схватив ее за руку, резко притянул девушку к себе. Он стоял так близко, что дыхание их смешалось. Он больше не улыбался, лицо его вновь стало суровым и мрачным. Скинув тяжелые перчатки, Рис ласково дотронулся до непослушной пряди волос, упавшей ей на лицо, и осторожно убрал назад. Пальцы его слегка подрагивали. Внезапно он запустил руку в густую массу сверкающих кудрей, и Джессамин услышала его вздох.

– Какие роскошные волосы, – прошептал он, поднося к губам шелковистые пряди. – Пройдет много лет, а я все еще буду помнить волшебный аромат ваших волос.

Ни один мужчина до сих пор не говорил Джессамин ничего подобного. Загрубевшие пальцы осторожно касались нежной девичьей кожи. И она не могла не откликнуться на его прикосновение. Взволнованная, трепещущая, но все еще непокоренная, девушка вся дрожала, тщетно пытаясь взять себя в руки.

– Должно быть, вы многим женщинам говорили нечто подобное, правда, лорд Рис?

Он лениво улыбнулся:

– Только самым красивым из них. А кстати, почему вдруг сегодня я снова стал «лорд Рис»? Неужели об этом я мечтал с того памятного момента в вашей девичьей келье, когда вы с таким пылом целовали меня?

– Нет, но пришло время остановиться. И сегодня мне это удалось.

– Вы хотите сказать, что вам не понравилось?

– Я этого не говорила.

– Так в чем же дело, Джессамин Дакре?! Если вы хотите, чтобы я поскорее убрался из вашего замка и оставил вас в покое, черт возьми, так я могу починить повозку и избавить вас от моего присутствия нынче же вечером!

– Нет, нет, не делайте этого! – перебила Джессамин, испугавшись, что именно так он и поступит, тем более что Рис вдруг резко повернулся, словно собираясь вскочить в седло. – О, я бы хотела, чтобы вы навсегда остались со мной!

Рис обернулся, Капюшон упал, и в солнечных лучах его густые волосы отливали синевой, словно вороненая сталь. В который раз дьявольская красота этого мужчины поразила Джессамин. Она почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки. Сердце ее разрывалось от боли, когда она думала, что потеряет его навсегда. Их любовь умрет, не успев расцвести.

– Если бы я мог, – прошептал Рис и протянул к ней руки.

На мгновение заколебавшись, Джессамин кинулась в его объятия. Какое счастье, подумала она, чувствовать тепло его сильного тела. Крепко прижимая девушку к себе, Рис опустил голову и нежно коснулся губами ее волос.

– Я люблю тебя, Джессамин Дакре. Люблю больше всего на свете!

В первое мгновение она не поверила своим ушам, решив, что ослышалась. Как долго, как страстно ждала она от него этих слов! Так долго, что сейчас решила, будто ей просто почудилось. Широко открыв испуганные глаза, Джессамин взглянула на него, умирая от желания до конца дней оставаться в его объятиях, чувствовать его нежность. Если бы это была любовь…

– О, Рис, я тоже люблю тебя, – прошептала она чуть слышно, и голос ее предательски дрогнул. – Я еще никому этого не говорила…

Его губы нашли ее рот. Жаркое тепло поцелуя заставило Джессамин забыть обо всем.

Он целовал се снова и снова, и ей казалось, что с каждым поцелуем губы его становятся все горячее и настойчивее. Джессамин и сама отвечала ему с такой же страстью. Рис уезжал, и она не знала, суждено ли им свидеться вновь. Теперь он уже больше не прижимал ее к себе с трепетной нежностью. Нет, Рис сжал девушку с такой силой, что ей стало трудно дышать. С каждым мгновением, с каждым поцелуем он становился все более дерзким и нетерпеливым.

– Джессамин, любимая, я теряю голову! Я хочу тебя, Джессамин! – услышала она его жаркий шепот.

Хриплый голос Риса дрожал и прерывался от сдерживаемой страсти. – Я безумно хочу тебя, Джессамин. Это налетело как вихрь, стоило мне тебя увидеть. Боже милостивый, на кого ты была похожа! Я глаз не мог отвести! О, милая, скажи, что любишь меня, что будешь любить вечно, а потом не удерживай меня! Сейчас нет времени ни для долгого ухаживания, ни для осторожности. У нас ни на что нет времени, дорогая, ни на что – кроме страсти!