Текст книги "Всем сердцем"

– С радостью, мистер Квик.

Он наклонился и поднес ее руку к губам. Потом поднял голову и спросил:

– Куда мне зайти за вами, мэм? Где вы остановились?

– В пансионе Матушки Тэйлор. Несколько кварталов отсюда вниз по улице.

Он поклонился.

– Я зайду за вами завтра около шести вечера. До встречи, мисс Фостер.

– До встречи, – кивнула Серена.

С некоторым удивлением она увидела, что Даррел Квик открывает двери салуна «Серебряный доллар». Занервничав, она подождала еще несколько минут, но все было тихо. Девушка искренне надеялась, что мистера Квика не застрелят до завтрашнего вечера.

Она шла по улице, рассеянно глядя на витрины, полные товаров, и вдруг вспомнила, что у нее нет другого платья! В чем же она пойдет завтра в оперу? Серена резко повернулась и поспешила к конторе Спенсера Харда.

Глава 5

Серена молча шла по Ди-стрит за Спенсером Хардом. Адвокат был щегольски одет, во рту его дымилась неизменная сигара.

Вчера, когда она ворвалась в его контору и, переведя дыхание, сообщила, что хотела бы взять деньги тетушки Хетти, адвокат сказал, что утром переведет их в банке на ее имя. Кроме того, он предложил ей съездить в «Рай» и познакомиться с Мадлен Дюбуа.

– Мадлен вам понравится. Увидевшись и поговорив с ней, вы сможете решить, как поступить с «Раем». Тут два варианта: либо вы его продаете, либо оставляете все как есть, с Мадлен в качестве управляющей. Продать его все-таки было бы не очень справедливо по отношению к ней. Она ждет нас сегодня к ужину. Это будет роскошная трапеза, не хуже, чем в Париже. Мадлен потрясающе готовит.

Так что теперь она направляется в публичный дом. Отец пришел бы в ужас.

Однако «Рай» выглядел вполне респектабельно. Серена даже подумала, что они пришли куда-то в другое место, потом заметила вывеску. Солнце уже садилось за горы, и вокруг дома лежали длинные тени.

– Вот мы и пришли, – сказал адвокат.

Они поднялись по ступенькам на веранду. На входной двери была прикреплена записка: «Закрыто до вечера».

– Вот видите, вам нечего бояться, Серена. Посетители бывают здесь только по вечерам.

Хард легонько постучал в дверь.

Дверь открылась, и выглянула китаянка. Узкие, как щелки, глаза внимательно смотрели на них.

– Мисс Мадлен ждет нас, Чу Чин.

– Да, судья. Позалуйста, плоходите.

Входная дверь вела в длинный холл, по левой стороне которого располагались закрытые двери; в самом конце поднималась лестница. Справа, сквозь дверной проем, закрытый шторой из стекляруса, можно было увидеть небольшую стойку бара с рядами бутылок и несколько обитых красным бархатом диванов. Две богато украшенные люстры свисали с потолка.

Китаянка открыла одну из дверей слева и обернулась к ним, приглашая войти.

– Мисс Мадлен сказала, чтобы вы чувствовали себя как дома. Она сейчас придет.

– Мы непременно последуем ее совету, Чу Чин. Благодарю.

Чу Чин прикрыла за ними дверь.

С первого взгляда было ясно, что это гостиная. Обставлена она была умело и со вкусом очень дорогой мебелью. Стол уже был накрыт к ужину, на белоснежной скатерти сверкали хрусталь и китайский фарфор. Подсвечники с тремя свечами украшали углы стола, а изящная хрустальная люстра освещала все это великолепие. У девушки от восторга и восхищения такой красотой даже перехватило дыхание.

Хард открыл шкафчик с баром:

– Хотите выпить, Серена? Для гостей Хетти всегда держала в запасе первосортное виски.

Девушка в нерешительности заколебалась.

– Я никогда не пила, судья. Может быть, здесь найдется что-нибудь, кроме виски?

– Здесь есть коньяк. Отличный французский коньяк, мягкий, как шелк.

– Тогда лучше налейте мне его.

Хард налил виски себе и коньяк Серене. Отнес бокалы к дивану, где она присела. Подняв свой, адвокат произнес:

– Я бы предложил тост за Хетти Фостер.

– Да, я с большим удовольствием выпью за тетю.

Он взглянул на нее, улыбнувшись:

– Вы хорошая девушка, Серена. Думаю, Хетти вы бы понравились. – Одним глотком он почти осушил свой бокал.

Серена осторожно отпила маленький глоток коньяку. Действительно, он был очень мягким. Но она почувствовала, как внутри разливается тепло. Пока Хард наполнял свой бокал, она сделала еще один маленький глоток.

– Судья… а в Вирджиния-Сити живет много китайцев?

– Порядочно. – Он повернулся к ней. – Их используют в основном на грязной работе в качестве дешевой рабочей силы. В нижней части города есть целый китайский квартал. Живут они там в потрясающей нищете, да еще над ними постоянно издеваются некоторые наши так называемые добрые христиане.

– Да, я уже поняла. Я сегодня видела… – И девушка поведала ему о случившемся в салуне «Серебряный доллар».

– Этот Брэд Страйкер, – покачал головой адвокат, – просто подлый дурак. Но думаю, лучше держаться от него подальше. Не знаю, способен ли он причинить вред женщине, но у него взрывной характер. А к китайцам так относятся все, не он один. Грязные китайские свиньи – так их зовут здесь. За убийство китайца тебя не будут преследовать власти. Такое случается здесь часто, в Вирджиния-Сити их просто не считают за людей.

– Откуда такая бесчеловечность?

Он пожал плечами:

– Разные расы, разные культуры. Белые не понимают их и поэтому боятся. Взгляните, как мы несправедливы к неграм. Гражданская война ведь из-за этого началась. Хотя южные плантаторы очень много рассуждают о чести и правах белых… – Он грустно улыбнулся. – Я почувствовал всю эту фальшь, когда еще жил в штате Виргиния. И это было одной из причин, почему я уехал оттуда. Но, оказавшись здесь, я увидел все то же самое.

– Рассказываете о нашей печальной жизни, судья? – прервал его женский голос.

Улыбаясь, Спенсер Хард обернулся.

Серена тоже во все глаза смотрела на появившуюся в комнате женщину.

Все, что она знала о блудницах, было почерпнуто из религиозных книг. Там они изображались похожими на гарпий, с грубыми, развратными лицами, одетыми потрясающе безвкусно. Честно говоря, она и ожидала увидеть недалекую нахальную девицу. Но теперь с изумлением подумала: «Нет, эта женщина просто не может быть проституткой».

Черные волосы обрамляли прелестное личико. Чем-то неуловимым Мадлен напоминала Мадонну. По-детски невинные зеленые глаза и застенчивая улыбка усиливали это впечатление. Одета она была просто и со вкусом.

Спенсер Хард подошел к ней и, легко коснувшись губами точеной руки, проговорил:

– Моя дорогая Мадлен, ты, как всегда, выглядишь блистательно и неповторимо.

– Ну что вы, судья. Спасибо. – У нее был низкий, немного хрипловатый голос.

Не выпуская ее руки, адвокат повернулся к Серене и представил их друг другу:

– Мадлен, это Серена Фостер, племянница Хетти. Серена, это Мадлен Дюбуа. Она хороший человек и добрый друг.

Серена пребывала в легком замешательстве. Нужно ли ей подняться и пожать женщине руку? Чего они от нее ждут?

Проблема решилась сама собой. Мадлен подошла к дивану и протянула ей руку. Встав, девушка пожала ее.

– Рада познакомиться с тобой, Серена. Прими мои соболезнования по поводу смерти твоих родителей. А твоя тетя… Я этого никогда и никому не говорила, но она мне заменила мать.

– Я с ней ни разу не встречалась.

Мадлен кивнула:

– Знаю, судья рассказывал. Хетти не раз подумывала о том, чтобы возвратиться в Иллинойс или хотя бы съездить к брату в гости. Но так и не осуществила этого замысла.

Серена чувствовала, что Мадлен начинает ей нравиться… Но это же невозможно! Мадлен Дюбуа была очень приятной особой, но она же проститутка!

Слабая улыбка скользнула по губам Мадлен, словно она прочла мысли Серены. Она чуть отступила назад и, обращаясь к ним обоим, произнесла:

– Сейчас принесут ужин. Простите, что заставила вас ждать. Я была занята на кухне.

Хард потер руки:

– Всякий раз, когда я чувствую запахи твоей стряпни, я начинаю истекать слюной, словно медведь после зимней спячки.

Он аккуратно затушил сигару в пепельнице с песком, стоявшей на столике.

Мадлен засмеялась:

– Вы просто льстец, судья. Серена, приглашаю за стол.

Как только они сели, словно по сигналу, в комнату вошла Чу Чин; она несла поднос с жареной уткой. Потом на столе появились многочисленные блюда с фруктами, овощами, деликатесами и приправами.

– Вы разрежете мясо, судья? – обратилась Мадлен к Спенсеру Харду.

Он встал, и Чу Чин подала ему нож. Адвокат аккуратно разрезал птицу, невнятно бормоча что-то себе под нос. Наконец он закончил и произнес:

– В честь чего такая роскошная жирная птица, Мадлен? До Рождества вроде еще далеко?

– На Рождество я куплю другую, – Мадлен бросила невинный взгляд на Серену, – а утка в честь праздничного вечера. Племянница Хетти – дорогой гость в нашем доме. Разве не так, судья?

Щеки Серены залились румянцем. Ей показалось, что Мадлен, да и судья тоже подшучивают над ней.

Чтобы скрыть смущение, девушка отпила немного вина. После мяса было подано еще несколько блюд. Еда была изумительной, Серена в жизни не пробовала таких вкусных вещей. Все это было так ново – вино, коньяк, ужин в публичном доме. Она даже не могла представить, что сказал бы по этом поводу Хайрам Фостер.

Мадлен расспрашивала девушку о жизни в Иллинойсе и о дороге сюда. Она умело вела беседу, в ней чувствовалась образованная женщина. По крайней мере на первый взгляд Мадлен Дюбуа казалась настоящей леди. Серена расслабилась в этой непринужденной обстановке и почувствовала себя легко и свободно, с удовольствием болтая с Мадлен. Она еще никогда так много о себе не говорила и поняла, что немного пьяна.

– Простите. Для меня все это так необычно – вино и эта чудесная еда. Я чувствую себя такой сонной…

– И измученной, вероятно, – закончила Мадлен. – После всех испытаний, выпавших на вашу долю, это неудивительно.

Адвокат поднялся:

– Я провожу вас, Серена.

– Это был восхитительный ужин, – поднимаясь из-за стола, сказала Серена. – Спасибо, Мадлен.

– Не за что, дорогая. – Мадлен тоже встала. Вдруг она, словно вспомнив что-то, с беспокойством добавила: – Но ведь мы еще встретимся… и поговорим?

– Конечно… ох! Судья Хард говорил мне, что я должна… – Серена замолчала, лихорадочно собираясь с мыслями. – Мадлен, я обещаю вам, что не стану продавать «Рай». Но я еще не решила точно, как я поступлю. Пока что управляйте им, как раньше, как будто он принадлежит вам. Все… – она откашлялась, прикрывая рукой рот, – все доходы будут ваши, а я ничем вам не буду мешать.

Мадлен сумела скрыть разочарование. После того, что ей говорил Хард, она надеялась, что Серена Фостер уступит ей заведение по номинальной стоимости.

– Что ты говоришь, Серена! «Рай» – твое наследство. И еще от Хетти Фостер остался небольшой сейф с бумагами. Он заперт, и я не открывала его. Но ключ у меня есть. Не знаю, есть ли там что-нибудь ценное, но твоя тетя всегда обращалась с ним очень бережно. Она даже поставила на крышке свои инициалы. Наверное, тебе нужно посмотреть, что там находится.

– Обязательно, Мадлен, но только не сегодня. Сейчас я слишком устала.

Они пожелали хозяйке доброй ночи и удалились. Чу Чин проводила их до крыльца, дальше они пошли вдвоем. Хард был непривычно молчалив и только задумчиво попыхивал сигарой.

– Почему вы молчали? – не выдержала Серена, когда они отошли на порядочное расстояние от дома. – Вы ждали от меня, что я подарю ей «Рай»? Или продам за символическую сумму?

– Что-то вроде этого. Вы ведь говорили, что хотели бы расстаться с ним?

– И хочу. Но мне припомнилось, что вы рассказывали о тете Хетти. Она боялась, что Мадлен не сможет сама управлять заведением, если оно будет принадлежать ей.

– Но почему вас это так заботит? – Адвокат был немного удивлен.

– Потому что так хотела тетя Хетти, вот почему! А так вы сможете присматривать за Мадлен.

Хард с интересом посмотрел на девушку:

– Оказывается, в этой прелестной головке скрывается проницательный ум. Однако есть и другая возможность. Я вам уже говорил, что следующим наследником является Брэд Страйкер. Вы можете взять себе деньги, а «Рай» продать ему…

– Ни за что! – отрезала она. – Этот жуткий человек не получит ничего из того, что принадлежало тете. Я успела познакомиться с ним и уверена, что если бы она знала его получше, то поступила бы так же.

– Сомневаюсь. Хетти чувствовала себя в долгу перед отцом Брэда.

– Хорошо, но я ничего подобного не чувствую! И поэтому – повторяю еще раз – он ничего не получит.

– Ну что ж, должен сказать, что вы очень здравомыслящая и самостоятельная девушка, – усмехнулся Хард. – Мне это нравится, и думаю, это еще не раз выручит вас в трудных ситуациях.

Когда они дошли до пансиона Матушки Тэйлор, Серена почувствовала, что засыпает на ходу.

Хард пожелал ей спокойного сна и добавил:

– Утром, в любое время, я жду вас в конторе. Там мы переоформим деньги Хетти на ваше имя.

В новом розовом платье Серена чувствовала себя настоящей леди. Кринолин поддерживал платье ниже талии, так что оно было похоже на распускающийся цветок. С непривычки она передвигалась с некоторой осторожностью. Голову нужно было держать прямо, чтобы не испортить прическу, которую с таким трудом сделала Матушка Тэйлор. Серена надеялась, что уложенные волосы придадут ей более взрослый и утонченный вид.

Улицы были полны праздно гуляющими людьми: женщины были разодеты в свои лучшие летние наряды, мужчины, разглядывавшие дам, дымили сигарами. Серена крепко держалась за руку Даррела. Она боялась, что если немного отстанет в этой толпе, то сразу потеряет мистера Квика вместе с его драгоценными билетами. У окошка кассы толпились люди в надежде купить последние билеты. Девушка почувствовала легкое самодовольство от того, что ей так повезло. Затем ее взгляд упал на человека, стоявшего буквально в двух метрах от них. На нем были накрахмаленная рубашка и костюм из тонкого сукна. Из-под пышных усов торчала сигара. Он рассказывал какую-то забавную историю, и собравшиеся вокруг него люди громко смеялись.

– Это Сэмюэл Клеменс, – шепнул ей на ухо Даррел. – Я встречался с ним на Миссисипи. Он работал там лоцманом на речных судах. А теперь стал писателем, пишет под псевдонимом Марк Твен. Я слышал, что он здесь по заданию «Энтерпрайз». – Даррел улыбнулся. – Такое впечатление, что здесь собралось полгорода. Или, вернее, все порядочные люди города.

Как раз когда он произнес это, девушка заметила у входа Мадлен Дюбуа. Ей захотелось окликнуть Мадлен, но потом она представила, как это будет выглядеть, и быстро опустила глаза. Когда она снова подняла их, то увидела, что Мадлен идет прочь от двери, сжимая в руках билет. Щеки ее раскраснелись от волнения, и Серена поняла, что она оскорблена. Вместе с Даррелом они смотрели, как Мадлен уходит. По толпе пронесся легкий шепоток. Люди насмешливо смотрели ей вслед.

Серена почувствовала, как в ней поднимается злость на этих самодовольных тупиц, и в то же время ей было стыдно, что она сама опустила глаза и не подошла к Мадлен. И все-таки как они смеют так несправедливо относиться к девушке? Они что – думают, что она неприлично будет вести себя в театре? Разве она не такой же человек, как они?

Даррел заметил ее взволнованный вид.

– Наши добрые обыватели, кажется, забыли о такой добродетели, как терпимость, – сказал он. – И заодно забыли, как Мадлен Дюбуа помогала им. Нескольких из присутствующих здесь уже не было бы в живых, если бы Мадлен не ухаживала за ними во время последней эпидемии нынешней зимой.

Серене очень хотелось узнать, откуда мистер Квик, только пару дней назад приехавший в Вирджиния-Сити, столько знает о Мадлен Дюбуа. Однако в этот момент она увидела, что входные двери театра открываются. Радостное возбуждение захлестнуло ее. Мадлен была забыта. Даррел отдал билеты на входе, и они очутились внутри.

Девушка жадно вслушивалась в долетавшие до нее обрывки разговоров: «Это стоило больше тридцати тысяч долларов, дорогая», «Да, удобства по последнему слову моды…», «Взгляни на эти частные ложи. Превосходная работа!». И превосходным было в этом театре все. Она никогда не видела столько роскоши и блеска. Словно то, что бывает только в сказках, стало реальностью. И она чувствовала себя Спящей красавицей, которая только что проснулась.

В таком огромном скоплении народа найти свои места было довольно тяжело. Наконец молодые люди сели. Отсюда открывался отличный вид на сцену. Серена с интересом разглядывала четыре роскошные закрытые ложи для привилегированных особ.

Она повернулась к Даррелу спросить, не знает ли он женщину в потрясающе красивом платье в одной из лож, когда вдруг услышала хриплый вскрик и увидела в ложе неподалеку высокого мужчину во фраке. В руках он держал большой револьвер. Оцепенев от ужаса, она смотрела, как он направляет оружие на ложу напротив и спускает курок. Звук выстрела был похож на гром. Женщины завизжали. Раздалось еще несколько выстрелов. Серена услышала звон бьющегося стекла. Одна из роскошных хрустальных люстр разлетелась от выстрела на мелкие кусочки.

Большинство зрителей оставались на своих местах. В зал ворвалась группа людей, вооруженных чем попало, от пистолетов и ружей до бильярдных киев и бутылок. Это были те, кто отдыхал в баре или играл в бильярд и рулетку в соседних помещениях. Но стрельба уже прекратилась. Мужчина во фраке с отвращением разглядывал свой револьвер. Барабан был пуст. А в ложе напротив, как это ни невероятно, человек, в которого он стрелял, остался жив и невредим.

Шум и волнение в зале быстро стихли. Опоздавшие занимали места. Серена была изумлена тем, что все так быстро и спокойно закончилось. Она уже понимала, что в этом городе царят свои законы.

– Надеюсь, тебе это понравится, – произнес Даррел, когда по залу пронесся легкий шепот.

На сцену вышла стройная привлекательная женщина, и зал зааплодировал. Только она начала читать поэму, как вдруг воздух наполнился страшным грохотом. Складывалось впечатление, что по стенам и крыше театра барабанит неистовый град. Серена закричала и вцепилась в руку Даррела.

– О Господи! – воскликнула она. – Что это?

Даррел успокаивающе улыбнулся:

– Ветер. Как не вовремя, не правда ли?

– Это не град?

– Нет. Просто ветром сносит камни. Ничего особенного.

Еще некоторое время зал напряженно внимал актрисе, с трудом различая ее голос за грохотом камнепада. К счастью, когда занавес поднялся и колокольчик зазвонил, возвещая начало действия, ураган стих.

Ли По был большим поклонником оперы и поэтому постарался приурочить свой очередной визит в Вирджиния-Сити к открытию сезона в Оперном театре Магуайра. Обычно китайцам вход в театр был заказан. Но Ли По хорошо знал магическую силу денег. В театре было четыре закрытых ложи. Одна из них принадлежала Сэнди Бауэрсу, богатейшему рудному магнату во всем Комстоке. В эти дни Бауэрс с женой путешествовали по Европе. Ли По не составило большого труда договориться с управляющим, что за порядочную сумму он пустит его в эту ложу. Единственным условием была строгая секретность – Ли По с двумя телохранителями должны были проскользнуть на свои места еще до того, как театр заполнится народом.

Экипаж поджидал его на боковой улочке в паре кварталов отсюда. По окончании представления Ли По уезжал в Сан-Франциско. Он старался не задерживаться в Вирджиния-Сити больше чем на день или на два. Это место вызывало у него омерзение. Грязный городишко, грубые нравы, да и с китайцами здесь обращались как с рабочим скотом. В Сан-Франциско с этим было полегче. Он был практически пограничным городом, и у белых там было гораздо меньше предрассудков. Ли По жил там припеваючи, как король маленькой страны. И старался свести свои контакты с восточными штатами к минимуму.

Он даже не поинтересовался заранее, что это за спектакль, полагая, что в оперных театрах действительно дают оперу. И был сильно разочарован, когда женщина начала читать поэму. Ли По уже собирался потихоньку выскользнуть на улицу, когда его взгляд случайно упал на одну из девушек неподалеку. Светловолосая фея в розовом платье была очень привлекательна. Приоткрытые плечи были словно выточены из мрамора. Почувствовав на себе внимательный взгляд, она обернулась в его сторону, и он увидел ее лицо с необыкновенно большими глазами и тонкими чертами. Ли По почувствовал неодолимое влечение. И вместо того чтобы уйти, он остался, не спуская глаз с прелестной юной особы, словно пытаясь навечно запечатлеть ее лицо в памяти.

Очень немногие из его приближенных знали об увлечении Ли По красивыми белыми женщинами. Он получал необычайное удовольствие, забавляясь с ними, иногда даже мучая, пока они полностью не покорялись его воле. Он знал себя достаточно хорошо и понимал, что удовольствие ему частично приносит их унижение. Это была месть белым за их отношение к китайцам. Проблема, куда девать женщину, когда она ему надоест, его не беспокоила – одним из его тщательно скрываемых занятий была торговля белыми рабами.

Ли По сидел и любовался девушкой, абсолютно не обращая внимания на сцену. И только перед самым концом представления он махнул рукой двум телохранителям, все это время стоявшим у него за спиной, и бесшумно, как призраки, они выскользнули из театра.

Представление закончилось под шумные аплодисменты и свист. Даррел пригласил Серену поужинать и выпить шампанского в ресторанчике на Си-стрит. Ужин был отменным. Девушка впервые пробовала шампанское, и оно ей понравилось. Правда, ее одолевал беспричинный смех.

Серена весело размышляла о том, как быстро меняется мир вокруг. Всего лишь несколько дней назад она не могла такого представить даже в мечтах. Прошлым вечером она ужинала со Спенсером Хардом и Мадлен Дюбуа. Сегодня в новом роскошном платье, которое ни за что не одобрили бы ее родители, она была в театре с привлекательным молодым человеком, а теперь впервые в жизни пьет шампанское.

Разговор зашел о сегодняшней постановке. Даррел, как оказалось, был заядлый театрал. Он рассказал ей, что уже видел этот спектакль в других театрах, иногда даже с музыкальным сопровождением. Смотрел он его и на сценах плавучих театров на Миссисипи.

– Ты хорошо знаешь Миссисипи? – спросила Серена.

– Еще бы, – сухо ответил он. – Я родился в Луизиане. И большую часть жизни проработал там на речных судах, пока не стал профессионалом.

– Профессиональным игроком, ты имеешь в виду?

– Да, игроком, Серена. Я зарабатывал на жизнь игрой в карты на пароходах.

– Почему же ты уехал оттуда?

– Из-за войны, из-за чего же еще? – пожал он плечами. – Она изменила всю мою жизнь. Если не навсегда, то надолго. Суда теперь возят солдат и припасы. Мне там нечего делать. – Казалось, ему тяжело было об этом вспоминать. Он резко сменил тему разговора: – Уже поздно, Серена. Нам пора идти.

Когда они вышли из ресторана, было уже действительно очень поздно. Серена чувствовала, что у нее кружится голова. От шампанского, от возбуждающего вечера – в общем, от счастья. За все свои девятнадцать лет она даже в мечтах не могла представить себе такого потрясающего вечера.

Даррел предложил взять экипаж.

– Нет, давай прогуляемся, – возразила девушка. – Тут недалеко, а у меня кружится голова.

– Я рад, что тебе понравился вечер, Серена, – сказал он, растягивая слова.

– Это было просто изумительно, – отозвалась она и крепко сжала его руку.

Некоторое время они шли молча. Ночная прохлада действительно благотворно подействовал на Серену, и она кое-что вспомнила.

– Знаешь, я была немного озадачена, встретив тебя вчера.

– Почему?

– Из-за твоего имени. Мне оно показалось знакомым, будто я его уже слышала.

– Вряд ли. Я здесь меньше недели.

– Нет, я слышала его раньше. И только вчера перед сном вспомнила где. О тебе рассказывал Рори Кленденнинг. Он набрел на наш фургон в пустыне. Он рассказывал, что некий мужчина пришел к его костру и, когда они вместе поужинали, предложил сыграть в карты. Этот человек выиграл у него все его деньги и лошадь и бросил его умирать в пустыне. А звали его Даррел Квик.

– Но ведь он не умер, верно? – спокойно проговорил Даррел.

– Нет, но вовсе не по твоей милости! Как тебе не стыдно, ты же профессиональный игрок. Велика честь – обыграть в карты сына проповедника!

– Он ничего не говорил мне о том, чей он сын.

– А если бы сказал, ты вел бы себя иначе?

– Ты права, – усмехнулся он. – Нет, я поступил бы точно так же. Как я тебе уже говорил за ужином, с шестнадцати лет я занимаюсь только игрой. Зато я знаю, как мне поступить, когда отправлюсь на тот свет. Вот предстану я перед святым Петром и его воротами, и он засомневается, стоит ли меня пускать в рай. Я предложу ему бросить кости, и пусть они решат, достоин ли я этой благодати.

Серене неожиданно стало смешно.

– Тебя что, вообще никогда не мучает совесть? Кленденнинг впервые взял в руки карты, а ты обчистил его до нитки.

– Я не забрал у него все, – резко сказал Даррел. – Я никогда не обманываю. Нет необходимости.

Он засмеялся.

– Просто он путешествовал, а я обыграл и обобрал его. И не колеблясь сделаю это снова. Подумай, Серена… взгляни на это с другой стороны. Он получил хороший урок. Может, он дорого за это заплатил, но это не прошло для него даром. И в будущем он будет умнее. В этих местах либо ты быстро учишься, либо не живешь долго.

– Никогда об этом не думала, – сказала она задумчиво.

– Кленденнинг много для тебя значит?

– Нет, практически ничего, – быстро отозвалась девушка.

– Тогда почему, во имя небес, мы попусту тратим время на разговоры о нем?

Он повернулся к девушке и взял ее за руку. Она ощутила на щеках его горячее дыхание. Сейчас он поцелует ее.

Отступив на шаг, она дружелюбно произнесла:

– Мы уже у пансиона. Я безумно благодарна вам за этот вечер, Даррел. Мне никогда не было так хорошо.

Он слегка нахмурился. Затем улыбнулся:

– Вы очень добры, мисс Фостер. И это все?

– Все? – переспросила она невинно.

– Обычно леди может поблагодарить джентльмена поцелуем, особенно после такого вечера.

– Даже на второй день после знакомства? – К своему изумлению, Серена поняла, что кокетничает.

– Жизнь в этих краях течет стремительно, – серьезно ответил он.

Она шагнула вперед, стараясь не коснуться его, и быстро поцеловала в губы. Прежде чем он успел обнять ее, она уже отступила назад.

– Всё! Долг леди выполнен, – засмеялась она. – Спокойной ночи, Даррел Квик.

Она уже поднялась на крыльцо, но остановилась, когда он проговорил:

– Серена, подожди!

Он не сердился.

– Могу я пригласить тебя завтра вечером на ужин?

– Можете, сэр. А теперь мне надо идти.

Она быстро зашла в дом. Приходилось признать, что даже этот мимолетний поцелуй подействовал на нее очень возбуждающе. Она вспомнила ночь в пустыне с Рори Кленденнингом и почувствовала, что ей становится жарко.

Было уже за полночь, но она вела себя очень тихо, так что никого не разбудила. Обычно хозяйка оставляла в прихожей горящую лампу, чтобы лестница была освещена. Но на этот раз, к досаде Серены, лампы не было, и как только входная дверь закрылась, она очутилась в полной темноте. Она подумала было разбудить миссис Тэйлор, но потом решила, что пусть уж пожилая женщина отдохнет.

Комната Серены была на втором этаже. Поднимаясь по ступенькам, она почувствовала, как заколебался воздух, словно кто-то двигался вслед за ней. Она замерла.

– Кто здесь?

До того как она успела крикнуть, сильная рука зажала ей рот, а другой рукой неизвестный перехватил ее за талию. Ее осторожно подняли и, как ребенка, понесли к черному ходу. Похититель чуть сдвинул руку со рта и пальцами зажал ей ноздри.

Серена отчаянно боролась за глоток воздуха. Свет померк у нее перед глазами. Словно в полусне, она слышала, как открылась и закрылась дверь черного хода, и ощутила на лице прохладный ночной воздух. Она отчаянно забилась в руках незнакомца, задыхаясь. Но эта борьба окончательно ослабила ее, и она потеряла сознание.

Серена пришла в себя в незнакомом месте. Пахло ладаном. Открыв глаза, она осмотрелась. Это была маленькая комнатушка без окон. В углу на столике из сандалового дерева стояли две масляные лампы и курильница с ладаном. Сама она лежала не на кровати, а на соломенном тюфяке. От страха Серена не смела пошевелиться, не зная, одна ли она здесь. Взгляд ее блуждал по комнате. Убранство было необычным, она такого раньше не видела. Стены закрывали изящно расшитые шелком драпировки. На одной из них была изображена собака с головой демона. По краям картин вились изящные столбцы китайских иероглифов. Девушка обнаружила, что не только полностью обнажена, но и связана. Руки за спиной были стянуты жесткой веревкой, а ноги… С трудом она подняла голову. Лодыжки были крепко привязаны к двум столбикам по обе стороны от тюфяка, так что любой, кто войдет в комнату, сразу же увидит ее самые сокровенные места. Девушка в ужасе вскрикнула и попыталась высвободиться. С трудом ей удалось сесть, но она не представляла, как можно освободить ноги со связанными за спиной руками. В стороне лежала сваленная в кучу одежда. И среди прочего – новое розовое платье, грязное и порванное!

Дверь комнаты распахнулась, и в комнату вошел мужчина. Лицо его было полностью скрыто под золотой маской демона. Даже глаз за узкими прорезями не было видно. В руках он держал небольшую ременную плеть. Серена открыла рот от изумления. Маска! Точно такая же маска была на лице предводителя бандитов, погубивших ее родителей! Неужели это тот самый человек? Он шагнул к ней, поглаживая плеть, и Серена отпрянула назад. Глубокий, полный ужаса крик вырвался у нее из горла. Он в два шага пересек комнату и хлестнул ее плетью по груди. Серену обожгла боль. Следующий удар пришелся по животу. Вновь и вновь поднималась и опускалась плеть. Серена чувствовала, что от боли теряет сознание. Словно со стороны, она слышала свой хриплый крик. Ну должен же кто-нибудь его услышать?!

Почти теряя сознание от боли, она увидела, что ее мучитель расстегивает брюки. Обнажив свой напряженный орган и держа его словно оружие, он опустился на колени между ее распахнутыми бедрами. Серена вздыбилась и попыталась боднуть его головой. Он словно мимоходом ударил ее ладонью по лицу. Затем прижал плечи девушки руками к тюфяку и вошел в нее. Он двигался очень грубо, но Серена, и без того изнемогающая от невыносимой боли, даже не обращала на это внимания. Больше всего ее пугало, что за все это время он не проронил ни слова. В комнате царила жуткая тишина, прерываемая только ее криками. Единственным звуком, который он издал, было невнятное хрюканье, когда он удовлетворил свое желание. И тут страх покинул Серену, и, когда мужчина начал подниматься, она произнесла:

– Ты просто свинья, вот ты кто! Хрюкаешь как свинья, ведешь себя как свинья! И это ты убил моих родителей!

Плеть со свистом обрушилась на ее бедра. Боль была невероятно жестокой. К счастью, Серена почти сразу потеряла сознание. Очнулась она уже одна, но все так же связанная. Вероятно, прошло некоторое время, но сколько, она понятия не имела. Тело превратилось в комок сплошной боли, и кровь сочилась на тюфяк из многочисленных ран. Она тяжело и прерывисто дышала, во рту пересохло. Затем она с ужасом увидела, как дверь открывается и в комнату вновь входит человек в маске, помахивая ременной плетью. Он подошел к ней и с силой хлестнул ее плетью по бедрам. Другой рукой он начал расстегивать штаны…