Текст книги "Звездолов"

2.

Хирам подхватил падающую девушку на руки. Руфус так же поступил со второй девушкой.

– Патрик убьет нас за это, – проворчал Хирам.

– Наверняка, – добродушно согласился Руфус. – Но он будет рад, что нам не пришлось с боем пробиваться к нему с девушками на руках. А это вполне могло бы случиться, если Джинни ошиблась. Если одна из них хотя бы вскрикнула, нам бы не удалось избежать крови, а Патрик не хотел этого больше всего.

Хирам посмотрел на Руфуса с сомнением, наблюдая, как его друг держит девушку, словно куль с мукой.

– Ему не понравится, что ты будешь ее раздевать и одевать, это уж точно.

Руфус ухмыльнулся:

– Не так просто быть другом Патрика. Ничего нельзя сделать попросту.

Хирам кивнул.

– По мне, надо было прорваться сюда, схватить девушку и ускакать.

– И перебить ее родных и близких? – спросил Руфус. – По-твоему, это хорошее начало семейной жизни?

– А ты считаешь, он и в самом деле собирается на ней жениться? Отец сказал, что лишит его наследства, если Патрик пойдет против его воли.

– Я уверен. Если Патрик что-то решит…

– Теперь, когда я ее увидел, я его понимаю…

Хирам наклонился и коснулся темных волос Марсали, но в этот момент маленький зверек метнулся к его руке и вонзил в нее острые зубы.

– Ах ты, дьяволенок! – вырвалось у него.

Но тут Хирам вспомнил обещание, которое он дал Джинни. Он должен бережно обращаться с девушкой, а также с ее сестрой и зверьками. И чтобы отблагодарить Джинни за помощь, он должен взять с собой сестру и любимых питомцев Марсали.

Вздохнув, великан взял ласку за шкирку, но его тут же смело атаковал другой зверек. Краем глаза он видел, как ухмыляется Руфус, и понимал, что смешон. Он вообще нормально чувствовал себя только в бою. Приятно было сознавать, что удар его меча смертелен для врага, а один его вид обращает в бегство слабых духом. Но что делать с девушкой, лежащей без чувств, и с ее маленькими отважными защитниками?

Чувствуя себя непривычно беспомощным, он сказал:

– Ладно, приятель, иди и помоги мне.

– О, как приятно слышать, что и тебе требуется помощь, – сказал Руфус, осторожно приближаясь к разъяренным животным.

Изловчившись, он схватил ласку, которая сидела на груди у Марсали, и резким движением сунул ее во вместительный спорран Хирама. Великан отправил второго зверька туда же. Сумка бешено задергалась, Хирам поспешно закрыл ее и облегченно вздохнул.

– Да, не так-то легко быть другом Патрика. Но он так стремился вернуться домой, к невесте, что даже я понял, как она дорога ему.

Он задумчиво помолчал и наконец добавил:

– Да, странно видеть его влюбленным. Не думал, что доживу до такого.

– Если мы еще здесь провозимся, то можем и до завтра не дожить.

– Я дал часовым у ворот столько вина со снотворным, что хватило бы усыпить целый полк. Да многие из них еще не проспались после вчерашнего.

– На свадьбе человека охватывает жажда, как в пустыне, – согласился Руфус. – Но без невесты, боюсь, им будет не так сладко.

Он снял с Марсали верхнюю одежду и надел на нее плед своего клана.

– Пока так будет лучше.

– Эта женщина – Джинни – сказала, что сюда никто не придет. А она тоже недурна собой. Я бы и ее прихватил.

Руфус насмешливо фыркнул:

– Я и не знал, что в душе ты романтик.

Хирам покраснел, но ничего не ответил.

Наконец Руфусу удалось убрать густые волосы Марсали под мужскую шапку, которую он старательно надвинул ей на лоб.

– Они еще совсем девочки, – сказал он. – Это позор, отдавать одну из этих крошек такому негодяю, как Синклер.

– Ага, – согласился Хирам. – Я думаю, что это подлость.

– Оказывается, ты еще и думаешь. Чудеса. Настоящие чудеса, – сказал Руфус, качая головой. – Ладно. Теперь постереги их, а я приведу лошадей и достану ковер для малышки.

Хирам, не обращая внимания на насмешки, устроился рядом с девушками, по-прежнему лежавшими без сознания, и проводил глазами Руфуса. У самого выхода приятель оглянулся, затем молча приоткрыл дверь и выскользнул наружу.

Тяжело вздохнув, Хирам принялся истово молиться, чтобы никто не вошел в церковь.

Медленно и напряженно текли минуты. Наконец, когда прошла, как ему показалось, целая вечность, дверь снова открылась. Сердце сильно забилось в мощной груди великана, гигантские мышцы напряглись. Но тревога ока/-залась напрасной: в двери появился Руфус.

Он быстро подошел к приятелю.

– Ты возьмешь девушку Патрика, – сказал он деловито, – а я заверну малышку в ковер и понесу ее. Она такая маленькая, что это будет похоже на узел с одеялами, который мы таскаем для ночлега зимой.

Хирам обхватил Марсали за талию и без труда поставил ее на ноги. В это время Руфус бережно завернул Се-сили в ковер и также поставил его стоймя. Подойдя с ней к двери, Руфус свистнул, и лошади подошли к ступенькам крыльца.

Хирам осторожно выглянул наружу. Стол для гостей накрыли в другой части двора, и с этой стороны дома почти никого не было. На них никто не обращал внимания. Если повезет, их примут за двух гостей, один из которых сопровождает изрядно выпившего парнишку, а другой несет скатку с одеялами.

Они медленно провели лошадей к воротам и, изображая пьяных, с трудом вскарабкались в седла, каждый со своей ношей. Руфус промямлил что-то нечленораздельное часовым, которые сами едва ли были в состоянии ясно понимать окружающее и не сделали никаких попыток остановить их. Друзья выехали из селения, каждую секунду ожидая, что сзади раздастся окрик или поднимется тревога. Они сдерживали желание пришпорить лошадей до тех пор, пока наконец деревушка, расположившаяся у подножия замка, не скрылась за поворотом. Тогда только друзья облегченно переглянулись и поскакали во весь опор. Похищение невесты прошло удачно.

* * *

Патрик услышал топот копыт и поспешил навстречу всадникам. Наконец-то.

Но с ними ли Марсали? Вот что мучило Патрика.

Одна из лошадей, огромное животное, принадлежавшее Хираму, появилась из-за скалы. Сердце Патрика, казалось, перестало биться в тот момент, когда он увидел паренька, болтающегося в седле впереди Хирама.

Сзади скакал Руфус, держа перед собой девушку. Но у этой девушки были рыжие волосы, а у Марсали – темные, как ночь.

Хирам остановился, спешился и бережно снял с лошади неподвижную хрупкую фигурку.

Он опустил свою ношу на землю и поклонился Патрику.

– Это Марсали, милорд, – сказал он с редкой в их общении церемонностью.

– Но что, черт возьми, ты с ней сделал?

Патрик встал рядом с девушкой на колени и снял с нее мужскую шапку. Черные волосы, все еще украшенные цветами, рассыпались по плечам, подчеркивая бледность щек.

Он приподнял Марсали, волнуясь, как никогда в жизни, нащупал пульс и облегченно вздохнул.

– Легкий удар по голове, и больше ничего, – смущенно объяснил Хирам. – У нас не было времени, Патрик. Эта женщина, к которой ты нас послал, Джинни, до сегодняшнего утра никак не могла решить, что делать. Она велела нам ждать в церкви и обещала прислать девушек, если поймет, что поступает правильно. У нас не было времени, чтобы поговорить с ними. Иначе мы бы не успели улизнуть оттуда до свадьбы. Патрик побледнел.

– Ты хочешь сказать, что привез Марсали без ее согласия?

– Джинни сказала, что не пошлет ее к нам, если не будет уверена, что поступает правильно. Если она не будет уверена в чувствах девушки, – настаивал Хирам. – Когда они появились, мы решили…

Патрик огорченно вздохнул. Ему было необходимо согласие Марсали, но он не сердился на Хирама. Он должен был сам пойти за ней. Должен был найти способ.

Он тихо выругался. Затем взглянул на Сесили, которую Руфус положил на траву в нескольких футах от Марсали, и спросил:

– А это кто?

– Сестра твоей невесты, – ответил Руфус.

Патрик удивленно поднял брови и более внимательно рассмотрел лежащую без сознания девочку. Сесили была еще малышкой, когда он в последний раз видел ее. Неудивительно, что не узнал.

– Джинни сказала, что девушка никуда не поедет без своей сестры, – объяснил Руфус. – Она говорила, что граф грозился выдать за Синклера младшую, если твоя невеста откажется. Только поэтому леди согласилась на эту свадьбу.

Патрик вновь пробормотал ругательства. Он не мог поверить, что его крестный отец, которого он любил и уважал, мог быть так жесток со своими дочерьми.

Но ради бога, что же ему теперь делать с Сесили?

Руфус пытался привести Сесили в чувство, брызгая на нее водой из озера.

Но первой начала приходить в сознание Марсали. Она тихо застонала, ее густые ресницы затрепетали.

Затем девушка открыла глаза, и Патрик снова увидел эти синие бездонные озера, когда-то очаровавшие его. Она несколько раз беспомощно моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд.

– Марсали, – прошептал он нежно.

Ее глаза широко раскрылись от удивления.

Каким она видит его сейчас? Сам он привык и к шраму на правой щеке, который приподнял угол его рта, и к морщинам, бороздящим лоб. Он знал, что выглядит на десять лет старше и его лицо совсем не похоже на девичью мечту.

– Патрик?

Его имя прозвучало в ее устах так нежно.

– Да, – просто ответил он, и его рука невольно потянулась к ее щеке.

Через секунду удивление сменилось радостью, и она улыбнулась. Прекрасная улыбка, которая заставила сердце Патрика бешено забиться в груди. За эти годы, что он не видел Марсали, она стала еще красивее, еще милее.

– Я так боялась за тебя, – сказала она. – От тебя так давно не было никаких вестей.

Эти слова исцелили раны и унесли всю боль последних лет.

– А я испугался за тебя, – тихо сказал он, – когда узнал о Синклере.

Когда Патрик произнес это имя, глаза девушки сузились и она выпрямилась. Теперь между милых бровей пролегла морщинка, а лицо стало строгим.

– Я не могу остаться с тобой, Патрик.

– Твоя сестра тоже здесь, – сказал Патрик. – Она под моей защитой.

Марсали заметила лежащую на траве Сесили, и ее взгляд стал еще суровее. Она быстро взглянула на Патрика, затем повернулась к Руфусу и Хираму.

– Как? И почему?..

– Это Руфус Чисхолм и Хирам Бернет, – объяснил Патрик. – Они мои друзья. Они не должны были причинять вам боль, но…

Он замолчал, а Марсали легко поднялась с земли и, подойдя к сестре, опустилась рядом с ней на колени.

– Сесили, – прошептала она, взяв сестру за руку.

Патрик любовался ею, целиком отдавшись этой радости – видеть ее рядом. Мужская одежда не портила Марсали, а скорее подчеркивала гибкость и стройность юного тела.

Нежность, с которой она прикасалась к сестре, заставила Патрика ревновать. Подняв голову, он заметил, что Руфус так же внимательно наблюдает за девушками. На его мрачном и суровом лице, обычно непроницаемом, появилось выражение, которое Патрик мог истолковать как жалость.

Руфус и жалость? Невозможно. И все же…

Патрик нахмурился и приблизился к Марсали. Он помнил Сесили ребенком, тихим и робким. Она мало напоминала живую и любознательную сестру. Сейчас Сесили была в том же возрасте, что и Марсали во время их последней встречи, но выглядела еще более юной и беззащитной.

Наконец, к облегчению Марсали, девушка начала приходить в себя.

– Мы не причинили ей никакого вреда, – сказал Руфус незнакомым Патрику голосом. В нем звучало извинение и не было и следа обычной грубой иронии.

Марсали сердито посмотрела на Руфуса.

Заметив ответный обескураженный взгляд приятеля, Патрик чуть не рассмеялся, но обстоятельства, к сожалению, не располагали к веселью.

– Они сказали, что твою сестру могли принудить выйти замуж вместо тебя, – объяснил Патрик. – Джинни сказала Руфусу и Хираму, что ты не поедешь без Сесили.

– Джинни? – недоверчиво переспросила Марсали – Она велела мне взять Сесили и идти в церковь. Так она знала?

Опустившись рядом с ней на колени, Патрик кивнул:

– Да. Я не стал бы мешать твоей свадьбе, если бы ты выходила за него по своему желанию. Я приказал Руфусу и Хираму…

Патрик замолчал, заметив, что в глазах Марсали сверкнули слезы.

Но в этот момент Сесили слабо застонала, и их внимание переключилось на нее.

– Сесили! – Марсали легонько потрясла сестру за плечо.

Девушка открыла глаза. Они оказались голубыми, а не синими, как у Марсали, глаза которой напоминали Патрику вечернее небо. Волосы Сесили также были светлее – медно-рыжие, с золотыми прядками, сверкающими на солнце.

– Марсали?

Патрик мысленно проклял себя. Никогда в жизни он не причинил бы боль женщине!

– Не бойся, Сесили, – успокаивающе сказала Марсали, взяв ее за руку. – С нами Патрик. Он хочет нам помочь.

Неожиданно ей пришла в голову другая мысль.

– Или ты захватил нас как заложниц? – спросила она, быстро взглянув на него.

Вопрос заставил его вздрогнуть. Даже то, что Марсали допускала такую возможность, больно задело его.

– Нет, – ответил Патрик. – Если хотите, можете уйти. Я только хотел спасти тебя от брака с Синклером, если ты его не хочешь.

– Мой отец найдет меня, – сказала она спокойно. – И я не верю, что твой отец меня примет. Где же мы с сестрой будем жить?

Сесили уже смогла сесть и теперь молча следила за их разговором.

– Я по-прежнему считаю тебя своей невестой, – сказал Патрик.

Марсали гордо вскинула голову.

– А как насчет меня? Тебя интересует, что я об этом думаю? Или ты, как мой отец, используешь меня в своих целях?

Он слышал боль в ее словах, прекрасно понимая ее источник. Марсали мучило то, что ей придется стать яблоком раздора между их семьями.

Патрик взглянул на своих друзей, затем снова в глаза Марсали.

– Ты пойдешь со мной? Твоя сестра будет в безопасности. Руфус и Хирам были со мной десять лет, и я ручаюсь, что нет людей более достойных доверия.

– Если только дело не касается похищения девушек? – спросила Марсали, и, хотя ее голос звучал все еще сухо, в нем появились знакомые задорные нотки.

– Да, – улыбнулся Патрик, – не считая этого.

Марсали посмотрела на Сесили, и сестра, бросив быстрый взгляд на Руфуса, кивнула в знак согласия.

Хирам смущенно кашлянул, пытаясь обратить на себя внимание Патрика. Большой спорран Хирама, притороченный к его поясу, бешено прыгал и раскачивался.

Патрик чуть не расхохотался, но ему удалось сделать вид, что он закашлялся. Его огромный друг, воин с головы до пят, выглядел испуганным, открывая сумку.

Два разъяренных зверька выскочили на волю, шипя и скаля зубы. Хирам невольно отпрыгнул назад.

– Тристан! Изольда! – позвала Марсали. Услышав голос девушки, ласки оставили попытки загрызть великана и поспешили на зов, второпях натыкаясь друг на друга. Марсали приласкала их, и зверьки немного успокоились.

– Эта женщина, Джинни, сказала, что ты захочешь взять их с собой, – сказал Хирам.

Марсали улыбнулась ему спокойной, благодарной улыбкой, и Патрик почувствовал, как тепло стало в груди. Долгие годы он мечтал вновь увидеть эту улыбку.

Он поднялся и подал руку Марсали. После легкого колебания она все-таки позволила помочь ей встать. Патрик почувствовал, как ее пальцы, сжавшие его руку, вздрогнули, когда встретились их глаза.

Сгорая от желания как можно скорее остаться с ней наедине, Патрик с удивлением спрашивал себя, как же он выдержал такую долгую разлуку.

* * *

Они отошли к другому концу ущелья, где высокие скалы и заросли кустарника скрыли их от остальных.

Марсали все еще никак не могла поверить в случившееся. Еще несколько часов назад она дрожала от ужаса, ожидая церемонии, навсегда связавшей бы ее с человеком, которому она не доверяла и от которого ждала всяких бед. Она всей душой молилась о том, чтобы случилось чудо и Патрик пришел к ней на помощь. И вот он здесь. Мужчина, которого она любила всю свою жизнь.

Он изменился. Ее прекрасный принц стал мужчиной. Его лицо пересекали шрамы, и, как догадывалась Марсали, не менее страшные раны были нанесены его душе. В его зеленых глазах, сверкающих как изумруды, появлялась нежность каждый раз, когда он смотрел на нее, но едва он отводил взгляд, как они вновь приобретали суровое выражение.

Он держал ее руку так, словно боялся, что она убежит. И на секунду Марсали почувствовала неуверенность. Больше двенадцати лет разделяли юношу, которого она знала и любила, от мужчины, которым он стал. Теперь в нем появились жесткость, настороженность, готовность к опасности. Такой Патрик был ей незнаком.

Марсали хотелось обнять его, почувствовать, как его руки сжимают ее стан. Она нуждалась в прикосновении его губ, в ощущении близости. Но их кланы разделила вражда. И хотя она говорила себе, что рядом с ней ее Патрик, последние горькие события научили ее быть настороже. Родной отец готов был использовать ее в своих целях, а брат Гэвин был с ним заодно. Что, если Патрик, как и ее близкие, хочет просто использовать ее? Чем он лучше всех остальных мужчин, для которых женщины – всего лишь стратегические фигуры, которые можно использовать в их проклятых войнах?

Марсали понимала, что могла бы стать прекрасным трофеем для Грегора Сазерленда. Маркиз был бы в восторге, если бы его наследник привез домой заложницу из клана Ганнов. И она также знала, что ее собственный отец никогда не отдаст ее Сазерленду без боя.

И все же ее рука сжимала его руку, словно пытаясь удержать исчезающие мечты и надежды. Ее возлюбленный. Ее рыцарь, подаривший ей однажды звезду. Каждый вечер она находила эту звезду и молилась за него. Но теперь этого недостаточно.

Патрик остановился под большим раскидистым дубом и обнял Марсали. Он крепко, с силой прижал ее к себе, словно так же отчаянно нуждался в ее близости, как и она – в его. Никто никогда не обнимал ее так, ни с кем она еще не была так близка. Марсали чувствовала, как прижимается к ней стройное сильное тело Патрика. Внезапно ей стало страшно.

Она подняла голову и встретила взгляд зеленых глаз – одновременно знакомых и чужих, полных странного голода.

Марсали никогда не надеялась на то, что Патрик полюбит ее. Ей всегда было достаточно, что она сама любила, а он согласился на их помолвку. Но теперь, растворяясь в его объятиях, Марсали поняла, что ей нужно все. Ей нужна любовь Патрика.

Он начал медленно наклоняться к ней, ее сердце забилось быстрее. Марсали почувствовала, как руки, лежащие на ее талии, дрожат, и удивилась неуверенности, мелькнувшей в его глазах. Не может быть, чтобы этому властному человеку, который так крепко обнимает ее, требовалось разрешение, но она все-таки прошептала:

– Патрик…

И почувствовала его губы на своих губах.

Это не был их первый поцелуй. Шесть лет назад, при прощании, он взял ее за руки и поцеловал. В губы. Но то было только нежное легкое прикосновение. Сейчас все было совсем иначе.

Прежде чем Марсали поняла, что происходит, страсть опалила их обоих. Простое соединение губ высвободило энергию настолько мощную, что Марсали показалось, что она растворяется в этом потоке. Но сколько же в нем было тоски и отчаяния!

Все сомнения исчезли, а впервые вспыхнувшее в ней желание становилось все сильнее. Это он – ее Патрик. И наконец он здесь, рядом. До этого момента Марсали не осознавала, насколько боялась за него, как страдала без него, как он был ей нужен.

Она понимала, что не посмеет остаться с Патриком. Ведь в результате это может стоить ему жизни. Но она также не могла покинуть убежище, которое нашла в его объятиях. И не могла заставить себя прервать ту сладкую пытку желания, что сжигала их обоих.

– Марсали, – прошептал Патрик, – как долго я мечтал об этом.

Он мечтал о ней. Марсали даже представить себе не могла такого. Он снова поцеловал ее, но теперь его язык коснулся ее губ и скользнул между ними. Она задрожала. Волна новых ощущений захлестнула Марсали. Но она не испугалась этого, она с готовностью отзывалась на каждое прикосновение, радостно открываясь его ласкам.

Краешком сознания, не затуманенным страстью, она понимала, что тянется к нему так, будто вся ее жизнь теперь заключена в нем. Она слышала мягкие гортанные стоны, которые рождались в ее горле. И вдруг вся задрожала, когда почувствовала давление его напряженного члена.

Марсали слышала разговоры слуг о тайнах плотской любви и наблюдала жизнь животных, она знала, что может сейчас произойти. Но она не только не боялась, она хотела этого. Хотела, чтобы он стал ей еще ближе, безотчетно стремилась слиться с ним в одно целое.

Но нельзя было строить свое счастье на несчастье других. На крови своих близких и близких любимого человека.

Она должна вернуться в Эберни. На свою свадьбу…

Марсали заплакала, вырываясь из объятий Патрика. Удивленный, он выпустил девушку, его руки беспомощно упали, и он, тяжело дыша, вопросительно смотрел на нее.

– Я не могу, – сказала она в отчаянии.

– Мы помолвлены, – сказал он хрипло. – Ты моя, Марсали.

Его властный тон неожиданно оттолкнул Марсали. Патрик был так спокоен и так уверен, будто она – не более чем принадлежащая ему вещь. Чары разрушились, и он снова превратился в чужого для нее человека, который принимает решения, не считаясь с ее чувствами и желаниями.

– Наша помолвка разорвана, – ответила Марсали. – Разорвана обеими семьями.

– Но не мной, – возразил Патрик. Она внимательно посмотрела ему в лицо.

– Мой отец и Эдвард нападут на твой клан, – напомнила она ему то, о чем он и сам хорошо знал.

– Пусть попробуют.

В его голосе прозвучали металлические нотки. Марсали никогда не слышала, чтобы он говорил с ней таким тоном. У нее появилось тревожное ощущение, что она совсем не знает Патрика.

– Твой отец убил мою тетю, – сказала она в отчаянии.

– Нет, мой отец так же озадачен ее исчезновением, как и все остальные, и, несмотря на все его недостатки, я знаю, что он не станет лгать.

– Даже если ему будет грозить смерть?

– Даже перед лицом смерти.

Марсали упрямо продолжила:

– Он обвинил тетю Маргарет в измене.

– Он сказал, что у него есть доказательства, – ответил Патрик.

– Этого просто не может быть.

Его глаза превратились в две льдинки, и Марсали впервые поняла, как выглядит Патрик Сазерленд перед лицом врага. Мысль о том, что он вступит в войну с ее отцом и братом, заставила ее похолодеть.

Святая мадонна!

Свадьба уже должна начаться. Все ищут невесту. Сколько часов должно пройти, прежде чем они начнут подозревать в похищении Сазерлендов?

– Я должна вернуться в Эберни, – прошептала Марсали, отводя взгляд.

– Джинни сказала, что не поможет нам, если не будет уверена, что ты не хочешь этой свадьбы. – Патрик старался говорить спокойно. – Что случилось, любимая? Ты хочешь выйти замуж за Синклера?

– Да, – твердо сказала Марсали, слишком хорошо понимая, что Патрика ей обмануть не удастся – слишком ясно написаны на лице ее чувства.

– Из-за Сесили? – догадался Патрик.

– Из-за того, что мы с тобой не можем быть вместе. Никогда!

Патрик посмотрел ей в глаза и прочитал там все. Медленно, очень медленно напряжение отпустило его. Он провел кончиками пальцев по ее щеке.

– Ты стала очень красивой девушкой, – нежно сказал Патрик. – Я всегда знал, что ты будешь красавицей.

Его слова и этот горящий взгляд растопили ее решимость. Она прижалась щекой к его руке.

У него такие сильные, надежные руки, руки воина. Как же она любит их! Но если она не вернется домой, то погубит и Патрика, и их семьи, и даже он ничего не сможет сделать.

– Я согласилась выйти замуж за Эдварда, – сказала Марсали так твердо, как только могла. – Я дала ему слово.

Он погладил ее по плечу, взял за руку, сжав пальцы.

– Ты обещала быть моей женой. Сначала на словах, а минуту назад – в своем сердце. Твое сердце принадлежит мне, Марсали.

– А твое? – неожиданно спросила она.

Его горло сжалось, но он ничего не сказал, и Марсали подумала: может быть, он вернулся за ней не из любви, а потому, что не хотел никому уступать свою собственность?

Она отвернулась и перевела взгляд на камни и скалы вокруг, стараясь не смотреть в это лицо, которое стало для нее дороже всего на свете.

– И куда мы поедем?

– В Бринэйр, – не колеблясь ответил Патрик.

– А Сесили?

– Она поедет с нами. Вы обе будете там в безопасности.

– А твой отец? Он согласится?

Патрик колебался так долго, что Марсали поняла его без слов.

– Ему придется согласиться, – наконец сказал он. – Иначе мы уедем во Францию. У меня есть там друзья.

Марсали повернулась и снова посмотрела на него.

– И тогда наши кланы начнут войну друг с другом. Ты ведь и сам это знаешь. Многие погибнут из-за нас или будут голодать. Ты сможешь жить, имея такое на совести?

Патрик нахмурился.

– Похоже, войны все равно не избежать.

– Они могут ограничиться несколькими пограничными стычками. Но если я убегу с тобой, моего отца сможет удовлетворить только кровь. Его гордость…

– К черту его гордость! – взорвался Патрик. – Я не могу стоять в стороне и смотреть, как ты выходишь за Синклера. Он погубит тебя! Этот человек – трус и негодяй. И смерть его жены вызывает большие подозрения.

Марсали молча смотрела на него. Патрик тяжело вздохнул и провел рукой по ее густым пышным волосам. Взгляд Марсали упал на шрам, оставленный на его запястье соколом, который много лет назад напал на ее ласку. Она взяла его за руку, погладила белый след страшного клюва.

– Ты можешь дать мне клятву, Патрик Сазерленд? – спросила она, подняв глаза.

– Да, – сказал он, кивнув. – Я готов пообещать тебе все, что угодно, все – кроме того, чтобы вернуть тебя Синклеру.

– Отправь мою сестру подальше отсюда. Туда, где она будет в безопасности. Я знаю только друзей моего отца, а они все ему преданы.

– Есть такое место. Это семья Руфуса. Когда я был ранен, они выходили меня. У Руфуса пять сестер и брат с женой. Это замечательные люди, очень добрые. Они живут в глухом месте, в Лоуленде, хотя и носят славное имя. Их клан им очень предан.

– И моя сестра будет там в безопасности? Ты клянешься? Что бы ни произошло между нами?

Марсали слышала отчаяние в своем голосе и по лицу Патрика поняла, что он тоже заметил это.

– Я клянусь тебе, любимая, – сказал он.

– Спасибо.

Марсали закрыла глаза.

Она не сопротивлялась, когда он снова нежно привлек ее к себе, доверчиво прильнула к нему, слушая сильные, мерные удары его сердца, впитывая жар его тела.

На целую минуту она растворилась в его объятии, не думая о замке Эберни, стараясь не вспоминать о волнении, которое охватило сейчас всех – всех, кроме Джинни. Вскоре, когда заметят, что исчезла не только она, но и Сесили, волнение сменится паникой. Еще бы – дочери лэрда бесследно исчезли!

Она должна вернуться. Что ж, она вернется другим человеком, теперь она знает, что любит и любима. Любовь придаст ей силы выдержать все до конца. Страх и отчаяние сменились надеждой. Патрик, сам того не подозревая, предоставил ей способ избежать брака с Эдвардом Синклером. Пока она будет знать, что Сесили в безопасности, никто не заставит ее выйти замуж против ее воли. Своим отказом от замужества с Синклером она помешает заключить союз, который мог бы погубить клан Патрика. Ее отец не сможет один напасть на замок Бринэйр. И, может быть, войну удастся таким образом предотвратить.

Она заставит отца поверить, что Сазерленды никак не связаны с исчезновением Сесили. Она возьмет всю вину на себя. Отец будет в ярости, но ничего не сможет сделать.

А ее сердце будет разбито. Уже сейчас она чувствовала боль от предстоящей разлуки с любимым. И со временем эта боль станет только сильнее. Но зато она будет знать, что предотвратила кровопролитие.

Ей только хотелось, чтобы однажды ее отец и брат поняли, чем она пожертвовала ради мира и благополучия их клана.