Текст книги "Звездолов"

3.

У Патрика зародилось подозрение, что он поспешил дать свою клятву. Он знал, какой упрямой может быть Марсали. Ее независимый характер всегда нравился ему. Но что она собирается делать? Почему в ее глазах зажглись эти решительные огоньки?

«Что бы ни произошло между нами?»

Эти слова Марсали, как эхо, продолжали звучать в его ушах. Что, черт побери, это значит? Не собирается же она в самом деле выйти за Синклера?

– Марсали?

Она смотрела не на него, а на заросли кустарника, отгораживавшие их от остальных.

– Сесили испугается, что мы так долго не возвращаемся, – сказала Марсали.

– Руфус ее развлекает.

– Скорее всего. Он, видимо, умеет находить общий язык с женщинами, если уж смог убедить Джинни, что с ним мы будем в безопасности.

– Посмотри на меня, – потребовал Патрик.

Чуть поколебавшись, Марсали повернулась к нему и подняла голову.

– Я знаю, – сказал Патрик, – что я уже совсем не такой, каким ты меня помнила. Эти шрамы…

Марсали протестующе воскликнула:

– Нет! – И, подняв руку, нежно погладила следы, оставленные страшными ударами меча. – Я всегда считала, что ты очень красивый. Но никогда ты не был так красив, как сейчас.

Ее взгляд, ее нежный голос не лгали. Только теперь Патрик понял, с каким напряжением ждал ее ответа.

Глаза Марсали наполнились слезами, она снова отвернулась.

– Мне так жаль, – прошептала она. – Так больно думать о твоих страданиях. О той боли, которую ты испытал. Ты был ранен, тебя могли убить…

– Ты поэтому согласилась выйти замуж за Синклера? Думала, что меня убили?

Марсали покачала головой.

– Я согласилась только из-за Сесили. Мой отец готов на все, чтобы заключить союз с Эдвардом и объединить силы для нападения на Бринэйр.

– А люди твоего клана? Что они думают об этом?

– В жилах очень многих из них течет кровь Сазерлендов, – ответила Марсали. – И почти у всех есть друзья в твоем клане. Но они присягали повиноваться моему отцу и последуют за ним туда, куда он их поведет.

– А что Гэвин? – спросил Патрик, снова со страхом ожидая ответа. Он не хотел услышать, что лучший друг жаждет его смерти и смерти его семьи.

– Он скучал по тебе, – осторожно сказала Марсали. – Он много говорил о тебе, пока…

Патрику захотелось крепко выругаться.

– Женщина, – пробормотал он презрительно. – Все из-за этой женщины.

– И я могу ухудшить дело, – сказала Марсали. – Если я убегу с тобой, это усилит вражду между кланами.

Патрик не мог ничего возразить, но и не хотел признавать ее правоту.

– Ты сказал, что позволишь мне вернуться, если я захочу, – напомнила девушка.

– Да, – ответил он, сожалея о своем обещании. – Но ты говорила, что не хочешь выходить за Синклера. Марсали покачала головой.

– Я не хочу, чтобы из-за меня проливалась кровь наших близких. Я не могу допустить новой войны.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, – сказал Патрик, пытаясь скрыть отчаяние.

– Брак должен соединять семьи, а не уничтожать их, – тихо, но твердо сказала Марсали. – Я не могу выйти за тебя, но ты дал мне возможность не выходить за Синклера. Если Сесили не будет в Эберни, отец не заставит меня стать женой Эдварда.

– Ты уверена в этом?

– Да. Он сильно рассердится, но я скажу, что это я отправила сестру из замка к друзьям. Он поверит мне. И не будет бить меня. Он считает, что ударить женщину может только трус.

Патрик очень хотел бы верить в то, что говорила Марсали, но порядки в замке Эберни сильно изменились, если отец принуждает девушку к браку, которого она не хочет.

– Нет, – сказал наконец Патрик, – я этого не допущу.

– Ты дал мне клятву, – напомнила она.

– Я не позволю тебе пострадать из-за того, что сделал я.

Марсали посмотрела ему в глаза.

– Если узнают, что ты меня похитил, я погибла.

– Мы можем пожениться, – твердо ответил он. – В этом нет ничего позорного.

– Но это не даст людям мира, – возразила она.

– Мира не будет в любом случае, – с горечью сказал Патрик. – Наши отцы решили это за нас.

Он тяжело вздохнул и добавил:

– Если бы только мы могли узнать, что случилось с Маргарет.

– Она не могла покончить с собой, – начала Марсали. – Она верила…

Девушка резко оборвала фразу, и Патрик спросил:

– Верила во что?

– Что это смертный грех, – наконец созналась девушка, глядя в сторону.

Патрик почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Он сразу понял, что имела в виду Марсали. Значит, Маргарет была католичкой. Но тогда, наверное, Марсали тоже воспитана в католической вере? Его не волновало, как его невеста предпочитала молиться богу. Просто быть в Шотландии католиком – значит подвергать себя смертельному риску.

Отвечая на его невысказанный вопрос, Марсали отрицательно покачала головой.

– Меня не воспитывали в католической вере. Тетя Маргарет никогда не говорила со мной об этом, но Джинни иногда исчезала вместе с ней, и они посещали мессы. Я уверена, что мой отец ничего не знает об этом.

– Думаю, что мой тоже не знает, – ответил Патрик.

Рассказ Марсали заставил его задуматься. Если правда, что Маргарет – католичка, то она не могла совершить самоубийство. Но для католиков и развод – смертный грех, а Грегор Сазерленд, убежденный в измене жены, поклялся развестись с ней. Что же для нее оказалось страшнее: самоубийство или развод?

Перед внутренним взором Патрика предстала Маргарет Ганн. Красивая, сдержанная леди с прекрасным характером. Для его отца женитьба на ней была политическим шагом. Сухой и жесткий, Грегор Сазерленд не способен был испытывать такое чувство, как любовь. Но Маргарет? Любила ли она мужа?

Наверное, любила. Кто может это знать? Во всяком случае, она относилась к тому типу женщин, которые не могут изменить мужу, даже если не любят его.

И все же Патрик был склонен верить той версии событий, которую излагал отец. Ведь каким бы черствым и бесчувственным он ни был, маркиз Бринэйр никогда не лгал и честь свою ставил превыше всего.

В самом деле, для чего ему выдумывать историю об измене собственной жены? Нет, в этом нет никакого смысла. И зачем ему лгать родному сыну о причинах ее смерти?

То, что сказала Марсали, только сделало эту историю еще более загадочной.

Между тем девушка внимательно наблюдала за ним. В ее глазах притаилась глубокая печаль. Больше всего ему хотелось бы сейчас обнять ее и, забыв обо всем на свете, снова стать ее героем, ее рыцарем. Человеком, который одной силой воли способен развеять все ее печали.

– Патрик… – Его имя прозвучало как тихая мольба.

У него перехватило дыхание. Патрик понял: ему не понравится то, что он сейчас услышит. Пытаясь отложить неизбежное, он порылся в своем потертом спорране и, найдя что-то, протянул на ладони Марсали.

Она долго с недоумением смотрела на кусочек выцветшей ткани с бурыми пятнами крови и наконец поняла.

– Моя лента, – выдохнула она. Патрик кивнул.

– Я же сказал тебе тогда, что со мной ничего не случится, если ты дашь мне что-нибудь на память. Это мой талисман, он хранил меня все эти годы.

– Такая маленькая вещица, – задумчиво сказала Марсали. – Но с тобой всегда были мои молитвы.

Он спокойно улыбнулся, взял ее за руку.

– Я ждал, когда ты вырастешь, Марсали.

Она опустила голову, но Патрик успел заметить в ее глазах радость. Он нежно взял девушку за подбородок и заставил снова посмотреть ему в глаза.

– Ты прекраснее, чем я представлял в своих мечтах, – сказал Патрик. – А я долгие годы мечтал о тебе. Мне кажется, эти мечты спасли мне жизнь. Они наполняли мое существование смыслом. Я знал, что ты ждешь меня, что мне есть ради чего выжить, а это, поверь, было далеко не всегда просто.

– Что ж, тогда мне хватит этого, чтобы быть счастливой. Я всегда буду помнить твои слова. Но ты должен позволить мне вернуться к отцу, в Эберни.

– И отказаться от тебя?! Как ты можешь даже просить меня об этом?

– А что будет с твоей семьей? – перебила Патрика девушка. – С твоим кланом? С братом? С сестрой? Ты должен защитить их от военных бедствий, так же как я должна защитить своих родных.

Патрик молча смотрел на нее, сжимая и разжимая кулаки. Наконец он пробормотал:

– Наши отцы все равно решили воевать. Это случится независимо от того, что произойдет между нами. Я слишком долго ждал того момента, когда мы с тобой станем мужем и женой.

Марсали упрямо покачала головой:

– Нет. Если я уеду с тобой, отец и Синклер объединятся и отец не остановится до тех пор, пока твой клан не будет уничтожен. Но если я вернусь в Эберни и откажу Эдварду, оскорбленный, он не присоединится к моему отцу в войне против Сазерлендов.

Она стиснула руку Патрика.

– Патрик, мы можем остановить это безумие. Мы должны это сделать!

– Неужели ты совсем не боишься?

– Нет, я очень боюсь. Мне невыносима даже мысль о том, что ты, или Гэвин, или отец будете убивать друг друга.

Патрик нередко видел смелость на поле боя, он уважал храбрецов и сам всегда был в первых рядах, но никогда не встречал такую отвагу, которая светилась в глазах Марсали. Она была готова пожертвовать своим счастьем ради спасения тех, кого любила.

На минуту его охватила гордость, но она быстро уступила место горечи. Все эти годы, что он провел в Европе, выигрывая битвы для других, терпя голод и холод, получая раны, оплачиваемые деньгами, у него в душе жили две мечты: мир и Марсали. Но теперь он мог получить только одно из двух. Как будто дьявол завладел им еще при жизни, ибо жизнь без Марсали казалась ему адом.

Она говорила правду: Патрик не мог навлечь несчастье на свою семью. Но сейчас, глядя на Марсали, он не понимал, как сможет пережить потерю любимой.

Патрик склонил голову, испытывая странное ощущение из далекого детства: у него щипало в глазах и мир виделся словно сквозь туман. Патрик почувствовал на своем лице нежную ладонь Марсали.

Он накрыл ее руку своей и прижал к щеке.

– Я найду выход, – пообещал он. – Жди меня, Марсали. Я клянусь тебе: мы будем вместе. А пока, если тебе потребуется помощь…

Из груди девушки вырвались долго сдерживаемые рыдания. Закусив губу, она кивнула.

– Если твой отец снова попробует выдать тебя за Синклера, я обязательно приду за тобой и…

Марсали приложила палец к его губам.

– Не говори этого. Не обещай того, что не сможешь выполнить.

Ком в горле помешал Патрику ответить. Он порывисто обнял Марсали, крепко прижал к груди, словно надеясь навсегда запомнить ощущения от ее гибкого, нежного тела, оставить себе хоть что-нибудь, когда она уйдет…

– Сестра Джинни замужем за Сазерлендом, – грустно сказала Марсали. – Может быть, я смогу послать тебе весточку…

Его губы заставили ее замолчать. Этот поцелуй, которого он ждал столько лет, был отравлен горечью неизбежной разлуки. Господи, он не знал, что можно испытывать такое сжигающее, непреодолимое желание. Ни одну женщину он не желал так сильно. Марсали была охвачена тем же чувством. В отчаянии она пылко отвечала на его поцелуи. Она принадлежала ему. Она должна принадлежать только ему.

Ее руки обвились вокруг его шеи, она прижималась к нему всем телом. Желание захлестнуло его. Еще минута, и они будут лежать на мягкой траве, он накроет ее своим телом и проникнет в нее, наполняя ее своим семенем.

Но мысль о последствиях для всех, и прежде всего для самой Марсали, остановила Патрика. Усилием воли он оторвался от ее губ, пока еще мог это сделать.

Тяжело дыша, он смотрел на Марсали, нежную, желанную, с глазами, полными страсти, смотрел, стараясь навсегда запечатлеть в своем сердце этот миг.

– Ты будешь моей, – сказал Патрик, и его убежденность удивила даже его самого. – Я найду выход.

Они оба дрожали от возбуждения; Марсали неуверенно улыбнулась:

– Я не знала… Я не думала, что это может быть так… так…

Патрик улыбнулся в ответ:

– Я тоже не знал, любимая.

– Я буду ждать тебя, – прошептала она, прижимаясь к его плечу.

Патрик погладил ее по щеке.

– Ты уверена, что с тобой не произойдет ничего плохого?

Марсали молча кивнула.

Он не хотел отпускать ее. Он не мог отпустить ее на эту проклятую свадьбу. Черт побери, ведь это должна была быть их свадьба! Его и Марсали! Будь прокляты непомерная гордость и амбиции их отцов!

Патрик заставил себя отойти на шаг назад и постарался говорить спокойно:

– Я пошлю Руфуса и Хирама проводить твою сестру. Чем скорее они отправятся, тем лучше. Люди твоего отца, наверное, уже прочесывают окрестности.

Марсали неуверенно кивнула.

– Но она действительно будет там в безопасности?

– Клянусь тебе, – ответил Патрик. – Руфус и Хирам достойны доверия. И я прикажу им остановиться на ферме, которая находится на границе наших земель. Вдова, которая живет там, будет сопровождать Сесили до места.

Он поколебался.

– Хорошо бы вы поменялись одеждой.

Марсали посмотрела на свой мужской наряд и улыбаясь сказала:

– Мне нравится так.

– Мне тоже. Тебе к лицу этот костюм, – сказал Патрик, любуясь ее стройной фигурой. – Но твоей сестре эта одежда нужнее.

Марсали согласно кивнула.

– Захочет ли Сесили уехать?

– Думаю, да. Она не больше моего хочет выйти замуж за Синклера.

Патрик наклонился, поцеловал Марсали в щеку и торопливо отодвинулся от нее, чтобы желание не одержало верх над здравым смыслом.

– Пойдем поговорим с твоей сестрой.

В глазах девушки появилась грусть. Было видно, что ей так же мучительно расставаться с ним.

– Спасибо тебе, – нежно сказала Марсали. – Спасибо, что ты спас меня от Эдварда.

– Если он дотронется до тебя хотя бы пальцем, я убью его, – серьезно пообещал Патрик.

И он сдержал бы свое слово, хотя это и было бы нарушением клятвы – никогда не поднимать меч на шотландца. Но Синклер недостоин называться шотландцем. Патрику оставалось только надеяться, что бог разделяет его убеждения на этот счет.

Марсали попрощалась с ним взглядом и направилась к остальным. Патрик отстал, боясь не совладать со своими чувствами. Крепко сжав кулаки, он с отчаянием наблюдал, как Марсали исчезла в зарослях кустарника. Ему оставалось только проклинать судьбу, которая привела его к женщине, о которой он мечтал всю жизнь, для того, чтобы узнать, что она не сможет принадлежать ему. Что ж, бог свидетель, он найдет выход: они станут мужем и женой без кровопролития, или он погибнет, добиваясь этого.

* * *

Марсали в отчаянии пыталась собрать всю свою храбрость. Сжав руки, она молилась, чтобы отец не заметил, как они дрожат.

Она никогда не видела его в таком гневе. Он был добрым отцом. Ни разу он не ударил ее. Но сейчас Марсали видела, с каким трудом он сдерживается, чтобы не поднять на нее руку. Его лицо было красным от ярости, а руки сами собой сжимались в кулаки.

Когда она заговорила, ее голос не был таким спокойным, как ей хотелось бы.

– Я не выйду за него замуж. Ты не сможешь меня заставить. Скорее я покончу с собой.

Отец побледнел, глядя на нее. Затем принялся быстро ходить по комнате.

– Как ты смеешь мне возражать? Ты хочешь опозорить меня?

Марсали незаметно бросила взгляд на Гэвина, который стоял позади отца, ожидая его приказов. Он всегда относился к ней с грубоватой лаской и брал ее сторону в домашних спорах. Однако на этот раз брат молчал, его темные глаза были мрачны, а лоб прорезала морщинка.

Марсали взглядом просила его о помощи, молила вмешаться и защитить ее.

– Нам здорово повезет, если Синклер не объявит нам войну, – озабоченно сказал Гэвин. – Оскорбление, нанесенное ему, слишком велико.

Марсали нечего было возразить на это. Возвратившись в Эберни, уже после того, как венчание должно было состояться, она застала все именно так, как и ожидала. В замке царила паника. Слуги искали ее повсюду, а всадники были уже разосланы по всей округе.

Возвращение Марсали вначале принесло облегчение, но, когда она сказала, что отослала из замка сестру, радость сменилась недоумением. А после отказа стать женой Эдварда Синклера недоумение превратилось в гнев.

Она никогда не забудет выражения, которое появилось на лице Эдварда Синклера. Злоба исказила его красивые, правильные черты, и он посмотрел на Марсали с такой ненавистью, словно хотел убить ее. При этом он не сказал ни слова, в то время как отец пытался уговорить ее. Но никто не мог заставить ее произнести «да», и викарий отказался венчать невесту, которая не дает согласия на брак.

Наконец арендаторы разъехались по домам. Некоторые гости, испугавшись, что конфликт будет решаться с помощью оружия, поспешно исчезли. Другие, напротив, остались из любопытства, а знаменитое гостеприимство Эберни не позволило отправить их прочь. Марсали подозревала, что многие и теперь еще надеялись, что им перепадет выпивка и угощение, приготовленные для свадебного пира.

Среди этого хаоса Эдвард Синклер отбыл вместе со своими людьми, заявив ее отцу, что либо тот исправит ошибку, либо получит нового врага.

Отец сделал все, чтобы добиться ее согласия на брак. Он грозил ей всеми возможными карами, включая тюрьму, расположенную под замком, но все это было лучше, чем брак с Эдвардом Синклером.

– Ну и что ты решила? – спросил он, исчерпав все свои угрозы.

– Я сказала тебе, что не выйду за него замуж, – ответила Марсали как могла более твердо. – Три года назад ты и сам бы ни за что не согласился на этот брак.

– Он не был мне так нужен три года назад! – закричал Дональд Ганн. – У тебя есть обязательства передо мной и перед твоим кланом!

– Никто, кроме тебя, не хочет войны с Сазерлендами, – бесстрашно заявила Марсали. – Четверть наших людей с ними в родстве.

– Они убили твою тетку! – снова завопил Дональд. – Твою собственную кровь! Они осрамили наше имя, а теперь ты, моя дочь, опозорила нас еще больше.

Марсали опустила голову. Отец обожал сестру, единственную оставшуюся в живых из всех его сестер и братьев. Он был счастлив, когда Маргарет выходила замуж за отца Патрика, это скрепляло узы двух кланов, союз между которыми насчитывал уже несколько столетий. Но Маргарет исчезла, оставив после себя ненависть и позор.

– Марсали, – голос Гэвина звучал спокойно и рассудительно, – где Сесили?

– В безопасности, – упрямо сказала она.

– Как ты можешь быть в этом уверена?

Марсали сжала губы. Она понимала, что их мучит беспокойство за судьбу Сесили.

– Марсали?

Она могла перенести гнев Гэвина, но ей трудно было молчать, видя его тревогу.

– Сесили еще ребенок, – сказала она в отчаянии. – Я не могу позволить, чтобы вы выдали ее замуж за кого-нибудь вроде Эдварда Синклера. Не понимаю, как вы могли даже подумать…

– Эдвард – лэрд. У него много земель, – напомнил ей отец.

– Ты хочешь сказать, много наемных солдат, – с горечью парировала Марсали. – У него уже было две жены, которые умерли молодыми.

– Одна из них умерла родами, – напомнил отец.

– Ну а другая? Ты же знаешь, что говорят.

– Сазерленд лжет! Он так же лгал и о Маргарет.

– У тебя нет оснований обвинять маркиза Бринэйра во лжи.

Кровь снова бросилась ему в лицо.

– Не смей никогда при мне произносить это имя!

Гэвин вмешался в разговор:

– Вы не могли уйти далеко от замка. Мы найдем Сесили. Люди прочесывают всю округу.

Марсали молчала. Сесили должна быть уже далеко отсюда. Сначала она боялась, что младшая сестра не согласится с их планом отправиться на юг вместе с Хирамом и Руфусом. Но, к ее удивлению, Сесили почти с восторгом натянула на себя мужское платье. Очарованная друзьями Патрика, несмотря на не совсем приятное начало знакомства, Сесили без всяких колебаний согласилась поехать с ними неизвестно куда. Оказалось, что маленькая тихая сестренка мечтала о приключениях и с восторгом воспользовалась возможностью попутешествовать.

Подойдя ближе к Марсали, отец произнес свой приговор:

– Ты останешься в своей комнате на хлебе и воде до тех пор, пока не согласишься выйти за Синклера и не скажешь, где твоя сестра. Гэвин, проводи ее.

Гэвин нахмурился еще сильнее, но не сделал попытки возразить отцу. Он посмотрел на сестру, и Марсали заметила, как в его глазах промелькнуло сочувствие. Но она увидела и непоколебимую решимость.

Поднявшись со стула, Марсали направилась к выходу. Дальнейшие споры были бесполезны. И все-таки она чувствовала, что победила. Она избежала брака с Эдвардом Синклером.

Марсали поклонилась отцу и вышла из комнаты. Гэвин ждал ее у двери, и они отправились на второй этаж, в ее комнату.

Теперь, когда худшее было позади, Марсали хотелось остаться одной и думать о Патрике. Вспоминать их поцелуи, любовь и нежность, светившиеся в его глазах, каждое его слово. Как ей хотелось верить, что он найдет выход и они будут вместе. Он не так уж изменился, решила Марсали. Это все тот же мальчик, который спас ее любимца. И тот же юноша, который подарил ей звезду с неба. Но сможет ли он совершить невозможное?

Марсали остановилась у своей двери и, поколебавшись, повернулась к Гэвину.

– Сесили в безопасности, – негромко сказала она.

– А что скажешь о Патрике? – спокойно спросил Гэвин.