Текст книги "Мисс Сильвер приезжает погостить. Гостиница «Огненное колесо»"

Глава 23

Рэндал Марч поднял взгляд от машинописных листов, которые только что прочел. Он никак их не комментировал, пока не дочитал до конца.

Когда он опустил последнюю страницу на стол, комиссар Дрейк сказал:

– Вот такие дела, сэр. Без сомнения, дело против мисс Крэй складывается весьма серьезное.

Марч улыбнулся.

– Друг мой, это абсурдно. Я знаю мисс Крэй с детства. Она совершенно не способна ударить человека кочергой по голове.

Дрейк застыл. Вот оно, значит, как повернулось. В нем поднялась горечь классового сознания. Он знает ее с детства – и значит, она не могла совершить убийство! Все эти люди заодно! Он выглядел так, словно его ущипнули за тонкий нос.

– Все так говорят, пока убийство не доказано. Убийца выглядит как любой другой человек, пока не попадет на виселицу.

Рэндал Марч обладал приятным ровным нравом в сочетании с хорошим телосложением, крепким здоровьем и чистой совестью, но сейчас он внезапно ощутил острый приступ чистого гнева. Это чувство его сильно удивило, потому что показалось ему неловким и компрометирующим. К счастью, он никак не проявил его внешне и просто повторил свое последнее утверждение:

– Мисс Крэй совершенно не способна кого-нибудь убить.

Уязвленное выражение теперь было на всем лице Дрейка. Он стал похож на голодного лиса.

– Нам нужно судить по доказательствам, сэр. Если вы еще раз посмотрите на показания, вы увидите, что у мисс Крэй есть довольно серьезный мотив. Она была помолвлена с этим мистером Лесситером около двадцати лет назад. Она говорит, что сама разорвала помолвку, но отказывается объяснить причину; местные жители считают, что он плохо с ней обращался. Я не знаю, существуют ли фактические доказательства того, что она затаила на него обиду, но возможно, это так и есть. Вдобавок ко всему он приезжает сюда двадцать лет спустя с кучей денег. Теперь перейдем к событиям прошлого вечера. Мистер Карр Робертсон отказывается давать показания. Это, на мой взгляд, весьма подозрительное обстоятельство. Я не стал бы об этом сильно задумываться, будь он старше. Для человека средних лет в порядке вещей быть осторожным, но для молодого мужчины двадцати восьми лет это неестественно. И весьма подозрительно. Он что-то знает и боится, что это плохо обернется либо для него самого, либо для мисс Крэй, поэтому держит язык за зубами. Но взгляните на показания мисс Белл. Она совершенно четко дает понять, что мистер Робертсон выскочил из дома, хлопнув дверью, как только увидел фото мистера Лесситера в газете, под которым стояло его имя. Я считаю, что они никогда не встречались и не видели друг друга, но в ту минуту, когда мистер Робертсон видит фотографию с подписью, он ее узнает и выбегает из дома. Тут ходят разговоры, что жена мистера Робертсона сбежала во Францию, пока сам он служил в Германии. Никто не знал, с кем она сбежала. Потом мистер Робертсон демобилизовался и вернулся домой. Вскоре появилась и его жена – больная. Мужчина, с которым она сбежала, оставил ее без гроша. Мистер Робертсон принял ее назад и ухаживал за ней, пока она не умерла – это было около двух лет назад. Говорят, что он решил выяснить, кто в ответе за ее смерть. Миссис Феллоу, которая работает у мисс Крэй, рассказала кое-что про фотографию. Говорит, она слышала, как мистер Робертсон сказал своей тете, что узнает этого человека в лицо, если встретит, потому что у Марджори – его жены – была его фотография. Это, конечно, всего лишь местные сплетни, но они подтверждают происходящее. А теперь вернемся к показаниям мисс Белл: как только мистер Робертсон выбежал через парадную дверь, мисс Крэй последовала за ним через заднюю. Она схватила первый попавшийся плащ, который оказался плащом племянника, и побежала в Меллинг-Хаус, где миссис Мэйхью услышала, как мистер Лесситер говорит ей о завещании, которое составил, когда они были помолвлены, – «Все мое имущество оставляю Генриетте Крэй», и так далее. А также она слышит его слова: «Если бы юный Карр убил меня сегодня, ты бы унаследовала весьма солидное состояние».

Дрейк сделал паузу, довольный тем, что, по его мнению, представляло собой дельное и убедительное изложение событий. Рэндал Марч спросил:

– И?

– И что же, сэр, у вас разве остаются еще какие-либо сомнения в том, что мисс Крэй поспешила в Меллинг-Хаус для того, чтобы предупредить мистера Лесситера о том, что он должен опасаться какого-нибудь акта насилия со стороны мистера Карра Робертсона?

Рэндал Марч улыбнулся чуть более приятной улыбкой.

– Если она обеспокоилась тем, чтобы пойти и предупредить его, значит, она его не убивала. Вы пытаетесь усидеть на двух стульях, Дрейк. Боюсь, это невозможно.

Глаза Дрейка за рыжими ресницами сузились.

– Минуточку, сэр, мне кажется, вы не уловили сути. Когда она пришла его предупредить, она ничего не знала о завещании. Говорят, что состояние мистера Лесситера оценивается примерно в полмиллиона. Можно прийти, чтобы предупредить человека, и передумать, если это поможет заполучить полмиллиона.

Рэндал Марч очень хорошо держал себя в руках. Он сохранял именно ту степень внимания, которую полагалось выказывать подчиненному, с чьими умозаключениями невозможно согласиться. У него был вид человека, который тщательно взвешивает предположение, что гипотетические полмиллиона могли побудить Риетту Крэй вышибить человеку мозги кочергой. Отдав должное внимание этой теории, он покачал головой.

– Боюсь, это не соответствует ее характеру.

Комиссар Дрейк не отступал.

– Имеются доказательства, которые, с позволения сказать, с ходу не прояснишь. Отказавшись объяснить, почему она так торопилась, мисс Крэй в своих показаниях говорит, что взяла первый попавшийся плащ; они висят в коридоре, а она вышла через заднюю дверь. Плащ, который она взяла – это старый плащ мистера Робертсона. Подкладка на нем клетчатая с желтой полоской. Это упомянуто в показаниях миссис Мэйхью. Когда она вернулась в кабинет во второй раз и приоткрыла дверь, этот плащ лежал на стуле. Часть подкладки была видна, и она ее описала. Один рукав свисал, и, по ее словам, манжета была вся в крови. Мисс Крэй объясняет это тем, что оцарапала запястье, пока шла через лес. Но обратите внимание, сэр: вся правая пола этого плаща была влажной, словно ее вытирали мокрой губкой. Он висел в коридоре вместе с остальной одеждой, и пола у него все еще была мокрой. Я сразу отправил его на анализ, и вот что я получил. Я звонил им перед выходом, и мне сказали, что на всей непросохшей части плаща есть следы человеческой крови. Правая манжета, похоже, сильно ею пропиталась: довольно много следов крови осталось в шве и там, где загнута подкладка. Нет сомнений, что пятен крови было много – гораздо больше, чем можно объяснить небольшой царапиной. Мисс Крэй показала мне свое запястье – объяснение с царапиной никуда не годится.

Марч перебирал лежащие перед ним листы. Дрейк продолжал:

– Единственное, чем можно объяснить состояние плаща, – это предположить, что его надевал убийца.

Марч поднял глаза от листа, который держал перед собой.

– Миссис Мэйхью в своих показаниях говорит, в частности, что во второй раз она не слышала в комнате никаких звуков. Это может указывать на то, что мисс Крэй уже ушла. Нет доказательств того, что плащ был на ней, когда его так сильно испачкали. Если, как она говорит, она оцарапала запястье, то, возможно, пятна от этой царапины оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание миссис Мэйхью. И внимание убийцы. Чужой плащ с чужой кровью на нем – это удача, на которую не следует слишком полагаться, но которую не стоит и упускать.

– Вы выдвигаете предположение, что мисс Крэй ушла домой без плаща – хотя ночь была очень холодная – и что кто-то надел его, чтобы убить мистера Лесситера. Если это так, то чем объяснить тот факт, что пальто было выстирано и висело у нее в коридоре? Конечно, этому может быть только одно объяснение, я и сам об этом подумал. Если мистер Карр Робертсон пришел в Меллинг-Хаус после ухода мисс Крэй, он мог надеть плащ – вы же помните, что это его собственный старый плащ – и после убийства ему оставалось лишь вернуться в коттедж и постараться отмыть с него пятна крови. Нет сомнений, что именно это он и сделал. В конце коридора у них небольшая умывальная. Мы нашли пятно на нижней части раковины и пару пятен крови на полу – линолеум там темный, и их не было видно. Видимо, с плаща натекло. Думаю, они решили, что все убрали, но в таких случаях люди что-нибудь да упустят.

Рэндал Марч сидел, охваченный ужасом. От таких улик не отмахнешься. Это, конечно, не улики против Риетты – разум отказывался признавать этот вариант, но есть вероятность, что заведут серьезное дело против Карра Робертсона. Если вчера вечером он действительно опознал Джеймса Лесситера как соблазнителя своей жены, то дело может оказаться чертовски серьезным. А Карр не дает никаких показаний…

Глава 24

– Можно войти, дорогая?

Миссис Войси, занимавшаяся счетами, повернула голову. Она увидела мисс Сильвер, одетую для прогулки, в шляпке, которая считалась у нее второй лучшей, но так сильно напоминала первую, что почти от нее не отличалась; разве что отделана она была простой репсовой лентой, а не многочисленными витками атласа. Но зато слева на обеих шляпках был маленький букетик цветов; повседневный – поменьше, постарше и более сплющенный – состоял из увядшей желтофиоли в окружении бледной резеды и повторял оттенки почтенного возраста меховой горжетки, которую ее хозяйка высоко ценила за защиту от сквозняков. Черное суконное пальто не менялось ни в будни, ни в выходные, как и аккуратные ботики на шнурках и черные шерстяные чулки, которые мисс Сильвер привыкла носить с октября по апрель, а иногда и дольше, если весна выдавалась холодная.

Мисс Сильвер вошла, тихо прикрыла за собой дверь и кашлянула. С ее запястья свисала объемистая сумка, на руках были черные вязаные перчатки.

– Какая ужасная сырость сегодня. Надеюсь, я тебя не побеспокоила, Сесилия, но я только что получила приглашение на ланч. Я подумала, что ты не станешь возражать, если я его приму.

Миссис Войси переспросила дружелюбно, однако с некоторым удивлением:

– Приглашение на ланч?

– Да, Сесилия. От мисс Крэй.

Миссис Войси сказала:

– Вот как…

С тех пор как молочник принес первые сведения о смерти Джеймса Лесситера, обмен новостями в деревне шел весьма активно. Миссис Крук сбегала в лавку за пакетом готовой смеси для кекса (которую в обычное время презирала) и там повстречала племянницу миссис Феллоу, которая, если можно так выразиться, почти видела миссис Мэйхью. Племянницу посетило вдохновение, и она решила сходить в Меллинг-Хаус с предложением помочь по-соседски – может, она и не видела саму миссис Мэйхью, но зато встретилась и поговорила с миссис Феллоу, которая только что от нее вышла.

– Она едва может голову поднять, бедняжка, – сказала миссис Крук, пересказывая эту беседу миссис Войси и ее гостье. – К ней приходил врач, он говорит, что это от потрясения. Миссис Феллоу должна оставаться там и не давать ей ничем заниматься. А со слов миссис Феллоу там есть от чего получить потрясение – всюду кровь, и плащ мисс Риетты Крэй испачкан этой кровью по локоть.

– Какая чушь, Бесси! – сказала миссис Войси.

Миссис Крук стояла на своем.

– Это миссис Феллоу рассказала своей племяннице, а она ведь пришла прямиком от миссис Мэйхью, которая все видела. И ведь говорят, что этот бедный джентльмен все оставил мисс Крэй, и завещание лежало прямо под его рукой, и на нем была его кровь. Мистер Мэйхью, когда обнаружил тело, видел бумагу и говорит, что ее, несомненно, пытались сжечь, потому что она обгорела с одной стороны.

– Риетта Крэй и мухи не обидит, – сказала миссис Войси.

Миссис Крук была непоколебима.

– Мухи не составляют завещаний, – изрекла она мрачно. – Но говорят, что за этим, возможно, кроется и еще кое-что. Похоже, что мистер Карр выскочил из дома около половины девятого. Джим Уоррен, тот, что встречается с Дорис Гровер, случайно проходил мимо и сказал Дорис, что если кого и видел в ярости, так это мистера Карра. Он был прямо вне себя, весь на нервах, и промчался мимо Джима, а тот услышал, как он с бранью повторяет имя мистера Лесситера. Джим говорит, зрелище было ужасное – он был словно пес, у которого в зубах что-то застряло и теперь болит. Дорис говорит, что он неважно выглядел, когда пришел, и она спросила у него: «Что случилось, Джим?», а он рассказал ей вот это. Он, Джим, с детства был чувствительным. Дорис говорит, что ей пришлось дать ему глоток отцовского виски, и мистер Гровер ни капли не рассердился.

В эту минуту в разговор вмешалась мисс Сильвер:

– А в какую сторону шел мистер Карр Робертсон?

Миссис Крук застыла в задумчивости. Мисс Сильвер снова спросила:

– Мистер Карр шел по направлению к Меллинг-Хаусу?

Миссис Крук раздумывала и не торопилась. Наконец она сказала:

– Нет, туда он не мог идти, раз Джим его встретил. Джим шел с противоположной стороны. Сначала маленькие коттеджи слева, там и живут Уорнеры, и мистер Карр, должно быть, шел той дорогой, потому что Джим говорит, их пес выбежал и облаял его, когда он проходил мимо. Но ведь говорят, что, возможно, именно мистер Лесситер сбежал с женой мистера Карра, все это выплыло наружу, и мистер Карр убил его за это.

И вот, на фоне всего вышесказанного, миссис Войси слышит, что мисс Сильвер идет на ланч к Риетте Крэй. Она сказала лишь «Вот как…» Это было так не похоже на нее, что мисс Сильвер инстинктивно ждала продолжения. По лицу миссис Войси разлилось выражение живейшего интереса, и она воскликнула:

– Мод! Она консультировалась с тобой? Я имею в виду, в профессиональном смысле. О, как бы мне этого хотелось!

– Она пригласила меня на ланч, – сказала мисс Сильвер.

Миссис Войси стиснула пальцы, на которых блестели три красивых, но чуть тесноватых кольца.

– Тогда ты обязательно должна пойти. В самом деле, само провидение привело тебя сюда, потому что ничто и никогда не заставит меня поверить, что Риетта Крэй могла совершить нечто подобное. Это было бы слишком возмутительно и лишь доказывает, как ужасны сплетни. Этот несчастный едва испустил дух, как уже вся деревня говорит, что он сбежал с женой Карра и что его убила Риетта, потому что он оставил ей свое состояние. Я хочу сказать, что это неразумно, ведь правда? Не думаю, что он когда-нибудь видел Марджори. Я и сама видела ее раз пять и точно могу сказать, что в жизни не встречала более неприятную молодую женщину: чертовски красивую и совершенно бессердечную! А ведь Карр был обручен с такой хорошей девушкой, пока не встретил ее! Марджори просто вцепилась в него, а он и поддался. А эта милая девушка, Элизабет Мур, уехала и поступила в службу воздушного движения. Кажется, она командовала зенитной батареей или что-то в этом роде. А Марджори сбежала, как я тебе рассказывала, но не понимаю, почему это должно быть как-то связано с Джеймсом Лесситером…

Мисс Сильвер кашлянула.

– Дорогая, наверное, мне пора идти…

Ушла она лишь через десять минут.

Когда она пришла в Белый коттедж, оказалось, что мисс Крэй не одна. С ней была миссис Уэлби, но она сразу поднялась, чтобы уйти. Мисс Сильвер внимательно посмотрела на нее и заметила, что ее неяркий макияж, хоть и умело нанесенный, скрывал под собой смертельную бледность, которую невозможно до конца замаскировать никакой косметикой. Никто, глядя на мисс Сильвер, не предположил бы, что у нее может быть глаз эксперта в том, что касается косметики, да и вообще в дамских штучках. И все же она с первого взгляда распознала скрытую бледность, так же как и то, что тональный крем, румяна и пудра, которыми миссис Уэлби изо всех сил постаралась эту бледность скрыть, были наилучшего качества и весьма дороги. Все эти средства были нанесены очень искусно, а для женщины, которая забежала на минутку перед ланчем проведать давнюю подругу и деревенскую соседку, Кэтрин Уэлби очень уж принарядилась. Риетта Крэй была одета в короткую юбку из коричневого твида и старый свитер из натуральной шерсти; обе вещи были изрядно поношены. При этом Кэтрин Уэлби тщательно выбирала свой наряд. Ни одна вещь не выглядела неуместно, но общее впечатление было такое, что одежда какая-то чересчур новая. Она могла бы хоть сейчас принять участие в показе мод ателье, которое специализируется на загородной одежде. Серый твидовый пиджак и юбка – идеального покроя. Джемпер более светлого оттенка – с модной горловиной, а элегантные ботинки – с модным каблуком. Шляпки на ней не было, но не из-за неофициальной обстановки, а потому что так было модно. Золотые волны волос были идеально уложены.

Будь ее знакомство с миссис Уэлби чуть более долгим, мисс Сильвер признала бы, что та неким образом перешла ту неуловимую грань, которая отделяет достаточное от избыточного. Но даже при столь коротком знакомстве она осознала нечто подобное. Ей показалось, что в Кэтрин есть не поддающаяся определению жесткость, отсутствие чего-то такого, что могло бы придать живость и свежесть всему образу.

В те несколько минут, которые прошли между приветствием и прощанием, мисс Сильвер оценивала полученные впечатления. Она была слишком умна, чтобы не распознать ум в других людях. Она распознала его в Кэтрин Уэлби, и ей пришла в голову цитата из стихов поэта, который был старше ее любимого лорда Теннисона[11]11
  Имеется в виду Бен Джонсон (1572–1637) – английский поэт, драматург, актер и теоретик драмы. Приведены строки из его комедии «Эписин, или Молчаливая женщина» в переводе М. Л. Лозинского.


[Закрыть]:

 
Всегда одета, как на бал,
Как бы для тысячи зеркал,
Затянута, надушена,
Невольно мысль родит она:
Где много пудры и румян,
Там есть порок, там есть изъян.
 

В какой-то степени Кэтрин Уэлби была умна, но с ее стороны было неумно заходить слишком далеко. Возможно, это впечатление преувеличенности складывалось лишь на фоне трагической смерти и назревающего скандала. Возможно…

Мисс Сильвер задумчиво проводила взглядом выходившую из комнаты Кэтрин Уэлби.

Глава 25

Когда дверь за Кэтрин закрылась, последовала небольшая пауза. Риетте Крэй эта минута напомнила тот миг, когда собираешься с духом, чтобы прыгнуть в ледяную воду. Ей пришла в голову мысль, что прыгать ей необязательно. Ее тайна все еще при ней. Она лишь пригласила мисс Сильвер на ланч. Если и имелось в виду что-то другое, то этим все еще можно пренебречь. Она почувствовала, что мисс Сильвер внимательно смотрит на нее, и подняла глаза, чтобы встретить ее взгляд.

Произошло нечто необъяснимое. Она испытала то, что до нее испытывали многие клиенты мисс Сильвер. Когда она думала об этом впоследствии, перед глазами ее стоял образ, который так часто можно было увидеть во время войны: дом, чей фасад был разрушен, и взгляду прохожих преставали все до единой комнаты на всех этажах, оголенные и открытые.

Мисс Сильвер не отводила взгляда. Она спокойно и задумчиво рассматривала ее. Улыбка изменила мелкие и аккуратные черты; эта улыбка сообщала уверенность, но в первую очередь она очаровывала. А потом это удивительное впечатление исчезло, и маленькая, невзрачно одетая бывшая гувернантка спросила:

– Чем я могу вам помочь, мисс Крэй?

У Риетты не было готового ответа. Она обнаружила, что ее приглашают сесть в ее собственном доме. В комнате распространилось ощущение авторитетной благожелательности. Она наклонилась вперед и по-детски просто сказала:

– Мы в большой беде.

Мисс Сильвер мягко кашлянула.

– Думаю, мне кое-что об этом известно.

– Всем известно. Наверное, всегда так бывает, только об этом не думаешь, пока это не случится с тобой лично. Любой человек может спросить тебя о чем угодно. Если ты не отвечаешь, начинают что-нибудь выдумывать. Нет больше никакой частной жизни.

– Это настолько важно, мисс Крэй?

– Вы хотите сказать, есть ли мне что скрывать? Полагаю, что есть. Думаю, у каждого человека есть что-то, что он не желает видеть попранным…

На последних словах голос ее стал совсем низким. Мисс Сильвер обеспокоенно посмотрела на мисс Крэй и увидела на ее лице мучительные следы бессонной ночи и постоянного напряжения. Под прекрасными глазами залегли темные круги. Она спросила самым обыденным голосом:

– Что вы ели на завтрак?

– Не знаю.

Мисс Сильвер кашлянула.

– Сейчас почти час дня. Вы пригласили меня на ланч, и я думаю, что мы можем отложить наш разговор, пока чего-нибудь не поедим. Вы позволите мне вам помочь?

Риетта испытала удивление и облегчение. Ей пока не придется ни о чем говорить. Мысль о еде была ей неприятна, но она отодвигала момент, когда ей придется говорить о Джеймсе Лесситере.

– Все уже готово. Фэнси поможет мне накрыть на стол. Это девушка, которая у нас гостит, – Фрэнсис Белл. Вы познакомитесь и с ней, и с Карром. Думаю, это к лучшему.

За время своей профессиональной деятельности мисс Сильвер не раз присутствовала при трапезах, подобных сегодняшней. Общая атмосфера подавленности и мрачных предчувствий; отдельные всплески застольной беседы, ограниченные и затрудненные страхом сказать что-либо, о чем лучше было промолчать; то и дело возникающие периоды тишины, в которые никто не может придумать, что сказать, – все это было отлично ей знакомо. Сама она всегда могла поддержать ровный ручеек беседы, но не всегда избирала этот путь. Иногда она считала более познавательным наблюдать за тем, как люди ведут себя под гнетом молчания. Сегодня она взяла на себя заботу о том, чтобы мисс Крэй хорошенько поела, и вполне преуспела в этом деле. Риетте было легче съесть что-нибудь, чем без конца отказываться, и после первых нескольких кусочков она сама поняла, как нуждается в пище.

Наблюдая за мистером Карром Робертсоном, мисс Сильвер не могла не заметить его неодобрения. Она размышляла о том, насколько плохо мужчины умеют скрывать свои чувства. С давних времен они демонстрируют всем свое расположение духа в манере, которая часто слишком наивна, чтобы быть привлекательной. У нее не было никаких сомнений в том, что мистер Карр считает ее старой девой, сующей свой нос в чужие дела. Он напоминал ей многих маленьких мальчиков, которые считали себя оскорбленными оттого, что им приходилось учиться вместе с сестрами. Она смотрела на него снисходительно.

Для одетой в алый костюм Фэнси Белл у нее нашлась легкая добрая улыбка. Бесхитростное создание, которое человек, имеющий опыт и такт в расспросах, может читать, словно открытую книгу. Мисс Сильвер не сомневалась, что если Фэнси Белл что-то известно, скоро это станет известно и ей. А что касается мистера Карра – что ж, сейчас ее главной целью был не он.

Для Риетты время шло одновременно и медленно, и слишком быстро. Поскольку Карр и Фэнси вызвались помыть посуду, она не могла больше рассчитывать на то, что разговор удастся отложить. Она оказалась в гостиной наедине с мисс Сильвер, которая, похоже, чувствовала себя там как дома. Она сняла горжетку и пальто, под которым оказалось серовато-зеленое шерстяное платье с необычной мелкой вышивкой спереди. Ее любимая брошь, резная роза из черного мореного дуба с ирландской жемчужиной в середине, служила застежкой на вороте, который она слегка оттягивала вниз. Слева на платье была красивая золотая цепочка, на ней висело пенсне для чтения мелкого шрифта и при плохом освещении. Объемистая черная сумка лежала открытой на полу у ее ног, служа корзинкой для клубка светло-голубой шерсти, из которой она вязала уютный жакетик и штанишки для маленькой Джозефин – дочери ее племянницы Этель Беркетт. Руки она держала почти на коленях, работая спицами на континентальный манер, как их с Сесилией еще в школе научила учительница-немка фрейлейн Штейн. Главное преимущество этого способа вязания в том, что при нем почти невозможно потерять петлю, и, следовательно, не нужно все время смотреть ни на руки, ни на работу. Мисс Сильвер изредка бросала взгляд на быстро щелкавшие спицы и становившуюся все длиннее полоску голубых ниток. Она спокойно посмотрела на хозяйку дома и сказала:

– Прежде чем вы мне что-либо расскажете, я должна спросить вас: чем, по вашему мнению, я могу вам помочь?

Риетту резко охватил тот ледяной страх, которого она ждала. Она услышала свой потерянный голос:

– Я не знаю… Я надеялась…

Мисс Сильвер сказала очень серьезно:

– Я должна попросить вас ясно осознать вот что: я берусь за дело лишь с одной целью – выяснить правду. Я не берусь доказывать чью-либо виновность или невиновность. Я считаю своим долгом предупредить об этом предполагаемого клиента. Возможно, вам потребуется больше времени, чтобы все это обдумать.

Дрожь и нежелание говорить покинули Риетту. Она бросилась в омут. Она прямо взглянула на мисс Сильвер и сказала:

– Нет. Именно правда мне и нужна.

Спицы защелкали, голубая полоска повернулась в другую сторону.

– Тогда, мисс Крэй, может, вы расскажете мне, что именно произошло прошлым вечером?

Риетта подняла руку и откинула волосы со лба.

– Я толком не знаю, с чего начать… Джеймс Лесситер был моим давним другом. Когда-то мы с ним были обручены, но я разорвала помолвку. До позавчерашнего дня я не видела его двадцать три года. Я встретилась с ним вечером после ужина у Кэтрин Уэлби; она живет в Гейт-Хаусе, в начале подъездной аллеи к Меллинг-Хаусу. Джеймс вел себя совершенно непринужденно и дружелюбно. Он проводил меня до дома и по дороге обсудил со мной пару вопросов – он думал, я могла знать что-нибудь о намерениях его матери. Я ничем не смогла ему помочь, но разговор был совершенно непринужденный и дружеский. А потом, вчера вечером…

Она замолчала, потому что теперь ей пришлось бы говорить не о себе, а о Карре. Если его не впутывать, то можно и вовсе ничего не рассказывать. Но если втягивать его, то как быть уверенной, что она не подвергает его опасности? Ответ напрашивался ясный и простой: ты не можешь оставить его в стороне.

Ответом на ее подавленный вид стал успокаивающий взгляд и слова мисс Сильвер: «Пожалуйста, продолжайте, мисс Крэй».

Она продолжила, говоря короткими и прямыми предложениями:

– Мистер Эйнджер пришел и оставил газеты… После его ухода я подошла к телефону… Когда я вернулась, Карр вышел…

Бесполезно. Она знала, что это бесполезно.

– Думаю, вам лучше сказать мне, почему он вышел, – мягко сказала мисс Сильвер и после паузы добавила: – Мисс Крэй, вам нужно решить, будете ли вы мне доверять. Полумеры совершенно бесполезны. Как прекрасно выразился лорд Теннисон, «Поверь вполне или не верь совсем!»[12]12
  Строка из «Песни Вивьен» (цикл «Королевские идиллии» А. Теннисона) в переводе О. Н. Чюминой.


[Закрыть].

– Это не ради меня…

– Взвесьте то, о чем вы не говорите открыто. Вы можете раскрыть мне все ваши мысли и побуждения, потому что знаете, что вы невиновны. Когда речь заходит о мистере Карре, вы уже не так уверены?

Риетта вскрикнула. Это был бессловесный крик, полный боли и протеста. Мисс Сильвер сказала спокойно и веско:

– Вы должны принять решение.

Повисло молчание. Риетта встала и подошла к окну. Стоя спиной к комнате, она наконец вымолвила:

– Сказанного не вернешь. Он этого не делал. Будет неправдой сказать, что я в этом не уверена, но, возможно, все складывается так, как будто у него… был мотив.

Мисс Сильвер продолжала вязать. Через некоторое время она сказала:

– Подойдите сюда и сядьте. Эмоции могут искажать факты, а нам нужно, чтобы они были подлинными и ясными. Я хочу, чтобы вы подумали вот о чем: если мисс Белл была здесь, когда мистер Карр внезапно ушел из дома, то она, как и вы, понимает, почему он так поступил.

– Да.

– Как долго, по-вашему, она выдержит перекрестный допрос? Вы ее знаете лучше, чем я.

– Нет, вы правы, лучше мне все вам рассказать. Карр увидел фотографию Джеймса Лесситера и узнал в нем человека, который соблазнил и бросил его жену. Полагаю, вы уже об этом слышали.

– Да.

– Я думаю, были и смягчающие обстоятельства. Джеймс сказал, что она ушла от него и жила с другим мужчиной. Это вполне вероятно, но Карр об этом не знал. Он выбежал из дома, а я побежала в Меллинг-Хаус, чтобы предупредить Джеймса.

Она просто и ясно рассказала всю историю. Он жег ее письма. Он показал ей старое завещание, составленное во времена их помолвки. Она оцарапала запястье, пока шла через лес. Царапина сильно кровоточила и испачкала манжету плаща. Джеймс дал ей свой носовой платок, чтобы остановить кровь… Нет, она не забрала его с собой. И плащ она тоже не приносила. Она сняла его, когда вошла, и забыла его, уходя.

Мисс Сильвер слушала с неослабным вниманием. В этом месте она кашлянула и спросила:

– Как получилось, что вы забыли плащ, мисс Крэй? Ночь ведь была очень холодная.

Прекрасные серые глаза совершенно прямо встретили ее взгляд.

– Я совсем про него не подумала.

– Вы вышли на холод и забыли, что оставили плащ?

– Да, это правда.

– Я в этом не сомневаюсь, но я хотела бы знать, что этому послужило. Вы вышли от мистера Лесситера на холод, даже не заметив этого. Мистер Лесситер тогда был жив?

Лицо Риетты залил гневный румянец.

– Конечно, жив!

– Вы расстались по-дружески?

Риетта высоко подняла голову.

– Нет. Я разозлилась. Вот почему я забыла плащ.

– Что вас разозлило?

– Он. Это не имело отношения к… нынешней ситуации или к Карру.

Мисс Сильвер смотрела на нее мягко, но настойчиво.

– Он добивался от вас близости?

– Нет, нет… Ничего подобного. Это был деловой вопрос, и он даже не касался меня. Он касался одного друга.

Мисс Сильвер некоторое время пристально смотрела на нее, потом опустила взгляд и вытянула из сумки светло-голубую нить. Вновь принявшись за вязание, она спросила тоном человека, который меняет неприятную тему беседы:

– Вы говорите, что в то время как мисс Белл и мистер Карр просматривали оставленные мистером Эйнджером газеты, вы ответили на телефонный звонок. Поскольку может возникнуть вопрос касательно времени, то, вероятно, звонивший вам человек может подтвердить ваши слова?

– Фэнси говорит, что было двадцать минут девятого. Она без конца слушает радио, так что всегда знает, который час. Она говорит, что Карр и я ушли в половине девятого.

Мисс Сильвер радостно улыбнулась.

– Тот, кто вам звонил, мог бы это подтвердить. Кто это был?

– Кэтрин Уэлби.

– И вы беседовали десять минут. Мисс Крэй, о чем вы говорили?

Риетта почувствовала себя так, словно оступилась в темноте. Под ногами у нее должна была быть твердая почва, но ее там не оказалось. Кровь отхлынула от ее лица. Умение скрывать правду требует большой тренировки. Она этому так и не научилась. Она беспомощно посмотрела на мисс Сильвер, ломая голову над тем, что сказать. Она не придумала ничего лучше, чем ответить:

– Мы разговаривали.

– О деле?

– Думаю, можно и так сказать.

– О деле, связанном с мистером Лесситером?

Риетта охнула. Она настолько явно была обескуражена, что мисс Сильвер получила ответ. Она быстро вязала, а в голове ее тем временем складывались в единую картину незначительные факты: бледность Кэтрин Уэлби и ее напряженный вид; тот факт, что Джеймс Лесситер из Гейт-Хауса пошел домой вместе с Риеттой Крэй и говорил с ней не о прошлом, а о намерениях своей матери – предположительно по поводу распоряжений имуществом; десятиминутный разговор с миссис Уэлби о делах; расставшиеся в гневе Риетта Крэй и Джеймс Лесситер после того, как поговорили о деле – деле, касавшемся одного друга.