Текст книги "Смерть как средство от бессонницы"

Глава 16

– И она на тебя прыгнула? – утирая слезы, выступившие от смеха, спросил Грибин.

– Ты прикинь! Она вцепилась в меня и давай скакать! «Возьми меня, мой сильный тигр», а от самой перегарищем на километр разит. Насилу вырвался. Выбегаю на улицу, глядь, а я в носках, ботинки в руке.

– Блин, Леха, погоди, пресс уже болит. – Михаил схватился за живот и, не переставая смеяться, сложился пополам.

– Нет, а чего ты ржешь? Посмотрел бы я на тебя в этой ситуации, – смущенно сказал Копылов. – Сын за границей, муж в тюрьме. Вот тетка вразнос и пошла. Мне ублажать ее, что ли? Достаточно того, что я выслушал это бабское нытье о несостоятельности мужа как мужчины.

– Простите, Алексей, может, у нее просто гипертрофированные материнские инстинкты? – улыбаясь, предположила Гусева.

– Может. Только матери, когда укладывают детей в кровать, обычно поют им колыбельные песни, а не дышат в нос алкоголем и не стонут так истошно.

– Да, Леха! Растоптала Наталья Петровна Лукьянова твое либидо как опавшую ягоду, – заявил Грибин.

– Поосторожней с выражениями, – огрызнулся Алексей. – Но по сути ты прав. Внутри такое противное чувство, будто съел несвежую шаурму. Тошнит, одним словом.

– Алексей, в таком случае нужно заесть это чувство кем-нибудь свежим и сочным, – пошутила Гусева.

– Юлия Максимовна, и вы туда же! – прогундел Алексей.

– Что за смех? – спросил Ильин, открыв дверь в оперативный отдел.

В кабинете мгновенно воцарилось молчание. Все трое устремили взгляды на хмурое лицо Андрея.

– Михалыч, что с тобой? – осторожно спросил Алексей.

– Ничего, – спокойно ответил Ильин. – Просто рука побаливает.

– Рука? – удивился Копылов. – Когда ты ее повредил, в десять раз лучше выглядел. Что случилось?

– Леха, отвянь. Все нормально. Ну так над чем смеемся?

Гусева встала из-за стола и сказала:

– Андрей Михайлович, Алексей рассказывал, как он съездил к Лукьяновой.

– Зачем? Я тебя туда посылал? – Ильин грозно посмотрел на Копылова.

– Нет, – попытался оправдаться Алексей. – Она мне сама позвонила. Я к ней смотался и добыл немало интересной информации.

– Тогда с тебя и начнем. Через пять минут у меня, – сказал Ильин и ушел в свой кабинет.

– Что это было? – тихо спросил Грибин.

– Не представляю. Я его таким никогда не видел, – шепотом ответил Копылов. – Никто не знает, куда он ездил?

Михаил и Юлия Максимовна одновременно пожали плечами.

– Так, друзья-товарищи. Дело пахнет даже не керосином, а девяносто восьмым бензином с турбоприсадкой. Надеюсь, вы все подготовили? – спросил Копылов.

– Даже больше, – ответил Грибин.

– Значит, я войду первым и попытаюсь с ним поговорить. А вы через пару минут за мной.

– Ясно, – сказала Гусева.

– Ладно, я пошел.

– Давай, – прошептал Грибин. – Ни пуха!

– Михалыч, можно? – Копылов постучал в дверь, не дождался ответа и вошел в кабинет Ильина.

Андрей сидел за столом, весь белый как мел, и поглаживал загипсованную руку.

– Какая сколопендра тебя укусила? Ты где был?

– Скажи мне, какого лешего ты поперся к Лукьяновой? – процедил Ильин. – Неужто совсем не понимаешь, с кем мы имеем дело?

– А с кем?

– Тебе Тюрин сегодня все сказал. Я тебя предупреждал об осторожности?

– Предупреждал.

– Ты забыл, что может случиться, если будешь самовольничать? – Андрей стукнул кулаком по столу и вскочил на ноги.

– Да кого мне там было бояться? Женщины?

– Дурак ты, Копылов! – взорвался Ильин. – Я был сегодня у Лукьянова. Они с ним такое сделали!.. Удивительно, что он грохнул только Спицына. Вполне возможно, что если бы не его задержание, то было бы еще несколько трупов, включая самого Лукьянова. Короче, лейтенант, без моего ведома ни шагу! Понял?

– Понял.

– Ты в бронежилете?

– Прости, Михалыч, забыл.

– Ну, Копылов! – Андрей сжал кулак с такой силой, что побелели костяшки. – Зови остальных.

– Ага. Тебе кофейку захватить?

– Да, принеси, – успокаиваясь, сказал Андрей и сел за стол.

Копылов вышел и осторожно прикрыл за собой дверь.

– Все нормально? – прошептал Грибин.

– Отлично, – ответил Алексей и поставил кружку в кофемашину. – Он как отец родной за нас переживает. Идите, я сейчас.

Глава 17

– Значит, так, – начал Копылов. – Когда я ехал к Крымовой, меня осенила идея. Давайте допустим, что в «Мясном рае» есть человек, который докладывает хозяевам Тюрина о происходящем в фирме. Те принимают решения и спускают их вниз, на исполнение. Кстати, Коновал может и не знать этого стукача. Я, по твоей, Михалыч, просьбе, пустил пулю про исчезновение Лукьянова. Вика Крымова отреагировала на это весьма остро. Я заметил, что ей очень не терпелось, чтобы я ушел. Она прямо на стуле подпрыгивала и постоянно посматривала на телефон. Думаю, что, как только я вышел, она сразу бросилась кому-то звонить. На вопросы о том дне барышня отвечала точно так же, как будто заученным текстом. Короче, ничего нового я не узнал.

– А про ее отношения с Романовым? – спросил Ильин.

– А на это она ответила уклончиво. Мол, как вы думаете, какие отношения могут быть между женщиной и мужчиной? Вот и понимай как хочешь. Но лично я считаю, что они любовники. А вот Лукьянова выдала мне гастроль по полной программе.

– Мой сильный тигр! – заявил Грибин и паскудно хохотнул.

Андрей бросил на Михаила косой взгляд.

– Извините, Андрей Михайлович, – сказал тот и вжал голову в плечи.

– Итак, Лукьянова мне рассказала о некоторых странностях в поведении ее мужа, – продолжил Алексей. – Первая из них такова. В последнее время он чуть ли не ежедневно стал посещать один массажный салон, хотя раньше ходил туда пару раз в неделю. Видимо, этот массаж так его расслаблял, что он даже на годину матери не соизволил приехать. Лукьянова сама все разруливала. Он там, видите ли, отсыпается.

– Что за салон? – поинтересовался Андрей.

– В названии упомянут лотос, то ли серый, то ли белый. Цвет она, к сожалению, не помнит.

– Это заведение называется «Золотой лотос», – сказал Грибин.

– А ты откуда знаешь? – удивленно спросил Алексей.

– Мне на день рождения друзья подарили сертификат на пять посещений. Но это не массажный салон, а спа-центр, причем очень дорогой. Туда так просто не попадешь. Там что-то типа закрытого клуба.

– Ага, и сертификаты продают налево и направо, – с усмешкой проговорил Алексей.

– Дурак ты, Копылов! Я про VIP-корпус говорю. Он стоит чуть в стороне от основного здания. Как бы в тени.

– Раз уж ты там был, то выясни все про этот «Золотой лотос», – сказал Ильин Грибину. – Дальше давай! – велел он Копылову.

– С месяц назад Лукьянову кто-то позвонил и угрожал ему по телефону такими словами: «Я знаю, что ты сделал, и превращу твою жизнь в ад, если…» Дальше госпожа Лукьянова не услышала.

– Какая вторая странность? – спросил Ильин.

– Он несколько месяцев не мог нормально спать. Ему снились кошмары. Лукьянова сказала, что он каждый день просыпался в холодном поту. Вот поэтому наш бизнесмен и ходил в «Золотой лотос», чтобы отключиться. В его спальне над кроватью висела вот эта штуковина. – Алексей достал из сейфа обруч с перьями и положил его на стол.

– И что это за фигня? – спросил Грибин, всматриваясь в затейливую паутину из нитей внутри кольца.

– Не знаю. – Копылов пожал плечами. – Наверное, что-нибудь шаманское. По крайней мере, выглядит именно так.

– А откуда это, ты Лукьянову не спросил? – Ильин взял в руки кольцо и покрутил его в разные стороны.

– Нет, – ответил Алексей. – Точнее сказать, не успел. Она накинулась на меня и стала грязно домогаться. Я еле вырвался. Тетка просто крейзи.

– Над этим, что ли, вы недавно смеялись? – с улыбкой спросил Ильин.

– Ага, – ответил Грибин. – Но больше над тем, как он от нее в одних носках выскочил.

– Ну а что, мне в ботинках нужно было на кровать залазить?

– Так ты еще с ней и на кровати валялся? – Андрей прикрыл ладонью глаза и хмыкнул. – Ну, Леха, смотри, доведут тебя женщины до цугундера.

– Михалыч, я разулся, чтобы эту хрень достать, встал на кровать, а она возьми и навались на меня. Вот я и выскочил как был. Ладно, обувь успел схватить.

– У тебя все? – сквозь смех спросил Андрей.

– Да. Вроде все.

– Юлия Максимовна, что у вас?

– Я сегодня ходила к Семенову и показала запись. Его заинтересовало то, как двигается Лукьянов. Он сказал, что примерно так перемещаются люди, зомбированные колдунами культа вуду.

– Это те ухари, которые с помощью какого-то порошка превращают человека в ходячего мертвеца? – спросил Грибин.

– Именно так, Михаил, – ответила Гусева. – Как раз про порошок я его и спросила. Не мог ли кто-нибудь изготовить его в наших условиях или привезти сюда? На тот и на другой вопрос он ответил однозначно – нет. Для изготовления такого порошка необходимы специфические ингредиенты, а таких в наших широтах просто не найдешь. Насчет привезти тоже исключено. Это снадобье колдуны изготавливают непосредственно перед применением. К тому же оно очень токсично. Человек, не знающий неких тайн этого ремесла, может умереть. Ну и еще одно. Превращение человека в зомби – процесс весьма сложный. Для начала необходимо умертвить жертву, а потом ее воскресить, раскопав могилу и совершив обряд. А Лукьянов у нас жив и здоров.

– Ну, насчет здоров я бы поспорил, а то, что он жив, это без сомнений, – сказал Ильин. – У вас все?

– Да, – ответила Гусева. – Но все же я считаю, что это психокодирование.

– После сегодняшней встречи с Лукьяновым я, признаться, тоже начинаю склоняться к этой версии.

– Так ты от Лукьянова в таком настроении пришел? – спросил Алексей.

– Да.

– Интересно, чем же он тебя так оглоушил?

– Позже скажу. Миша, начинай.

– По поводу картины. Я выяснил, кто ее написал. Это питерский художник-депрессионист. Зовут его Акакий Бердышевский.

– Как? – с удивлением спросил Копылов.

– А-ка-кий, – по слогам повторил Михаил. – Это старинное русское имя. «Шинель» Гоголя читал?

– Наверное. Не помню, – ответил Алексей.

– Ну, понятно. Ты, наверное, прямо из детского сада в Академию МВД поступил.

– Нет, Михалыч, ты глянь, как этот компьютерный червь пытается замарать честь моего мундира.

– Миша, хорош зубоскалить, говори по делу, – осадил Грибина Ильин.

– Ладно, Леха, извини. В Питере этот Акакий – довольно известная личность, правда, в определенных кругах. Его работы вывешены в клубе «Город готов». Там собираются люди, помешанные на смерти. Музычка в стиле деф-метал, наркотики, алкоголь, черный цвет, короче, полный набор.

– Это что, секта? – спросил Ильин.

– Нет. Скорее движение, субкультура. По типу пионерии. Только они стремятся не к светлому будущему, а к темному настоящему, верят в смерть как избавление от бренности плоти.

– Понятно, – протянул Копылов. – Очередная фигня с маньяками.

– Маньяками их назвать можно с натяжкой, так как они никого на тот свет не отправляют. Наоборот, смерть для них – дело сугубо личное. Каждый ищет ее сам. Одним словом, фаталисты.

– Так, с готами все понятно. Чем же этот депрессионист знаменит?

– Тем, что пишет ремиксы на картины с мистической историей или депрессивным содержанием. Берет известного автора, в частности нашего Врубеля, и копирует его, добавляя свое. Но даже не это сделало его знаменитым. Он примешивает в краски свою кровь и подпись на картине тоже ставит ею. А самое прикольное то, что он кладет мазки так, что получается 3D-изображение. Как на картинках-фантомашках. Если смотреть на них обычно, то ничего сверхъестественного не заметишь. Стоит только расфокусировать зрение, и ты увидишь некое объемное изображение. Я даже попытался с ним связаться, нашел номер телефона в Интернете, дома не застал, но поговорил с его супругой. Она мне поведала, что Акакий каждую весну и осень лежит в психушке. Лечится от обострения шизофрении.

– А кто приобрел картину, которая висит у Лукьянова? – поинтересовался Андрей.

– Бердышевский продал ее в клуб «Город готов» несколько месяцев назад. А вот кто ее забрал оттуда, неизвестно.

– Есть еще что-нибудь? – спросил Андрей.

– Я прогнал видео через прогу и выяснил, что за документы Лукьянов швырнул секретарше. Это кредитный договор. Еще я заметил отражение в очках Крымовой. На нем Лукьянов ругается, и мне стало интересно, что же он так разошелся. Я отправил этот кусочек видео своему приятелю. Он в детстве получил травму и потерял слух, но по губам читает – будьте нате. Если не знать про его недостаток, то и не скажешь, что человек глух как Бетховен. Так вот, он мне отписался, что господин Лукьянов там наговорил. А кричал он следующее: «Что ты мне эту писульку суешь! Спицыну нужен этот контракт, вот пусть сам с банком вопрос и решает. А если не может, так не хрен соваться». Вот так.

– Ладно, – сказал Андрей. – Теперь я. Лукьянов мне сегодня рассказал про сон, который видел в ночь перед убийством. Там такая жуть была, что я вообще не понимаю, как он с катушек не съехал. Монстры, кишки, кровь – классический голливудский ужастик. Но вот что интересно. В его сне вся нечисть появилась из картины этого Бердышевского. Причем Лукьянов эту мерзость ощущал частью себя. Потом он взял из сейфа пистолет и снес себе башку, а картина сожрала его труп и при этом улыбалась. Как вам? – спросил Ильин у присутствующих.

– Нормальный глюк! – воскликнул Копылов. – Михалыч, ты в следующий раз, когда к нему поедешь, спроси, какую дрянь он курит.

– Как мы все знаем, Лукьянов ничего такого не употреблял, – констатировал Ильин.

– А вот и нет, – возразил Грибин. – Вы просили узнать, что за чай таким интересным способом заваривала Крымова. Так вот, это «Пуэр». Он очень распространен в Китае. Там его пьют все, кому за сорок. У нас он тоже известен и употребляется в основном для получения легкого наркотического опьянения. Этот чай китайцы хранят в земле. Чем дольше он выдерживается, тем мощнее его действие. Тот сорт, который Вика заваривала Лукьянову, продается у нас только в магазине «Китайская пагода». Стоит, кстати, этот чаек не меньше десяти тысяч за упаковку.

– Я слышал про кофе по пятьсот баксов, но чай!.. – воскликнул Копылов.

– Леха, нужно будет наведаться в этот магазинчик, – обратился Ильин к Копылову. – А пока давайте кумекать. Во сне Лукьянов видел ужасы с участием картины. Как мы уже знаем, она написана художником-шизофреником. Кто-то выкупил ее из готского клуба и подарил Лукьянову. После этого он и стал видеть во сне кошмары. Есть соображения?

– Алексей говорил, что он часто ходил в «Золотой лотос» отсыпаться, – начала Гусева. – Но ведь не только для этого. Лукьянов наверняка принимал процедуры, сеансы массажа или еще что-нибудь. Миша, вот ты что там делал?

– Солярий, массаж, джакузи, кедровая бочка, даже маникюр.

– Ну, допустим, – Гусева подалась вперед. – А обстановка там какая?

– Расслабляющая.

– Вот!

– На что вы намекаете? – спросил Ильин.

– На то, что, когда человек расслаблен, в его мозг можно вложить любую идею.

– Это как? – удивленно спросил Копылов.

– Алексей, вы когда-нибудь про двадцать пятый кадр слышали?

– Да. Человеку внушают информацию через картинки, которые он просто не замечает. Точнее, не успевает зафиксировать глазом, а в подсознании это откладывается.

– Верно. Но есть еще и звуки, которые мы не слышим, а просто чувствуем. Миша, в массажном кабинете играла музыка?

– Да. Приятная такая.

– Там вполне могла быть запрятана какая-нибудь фраза или озвучено действие, которое человек должен совершить. А транслировалось это все в инфра– или ультрадиапазоне, которые не воспринимает наш слух.

– Вы хотите сказать, что Лукьянова закодировали в салоне? – спросил Ильин.

– На сто процентов не уверен, но это идеальное место для того, чтобы внушить человеку все, что тебе нужно.

– Слушайте, а в этом что-то есть, – задумчиво протянул Андрей. – Пока Лукьянов там расслаблялся, в его голову вколотили идею, а спусковым механизмом послужила угроза или картина.

– Я вполне допускаю такой вариант, – сказала Гусева.

– Нужно отработать эту версию. Вопрос в том, как именно? Если это закрытый клуб, то тут в лоб не получится.

– Просто нужно туда проникнуть под видом клиента и все разнюхать, – с бравадой в голосе сказал Копылов.

– Экий ты быстрый, – остудил его Грибин. – Чтобы туда попасть, нужна рекомендация и лопатник толщиной с каравай.

– Рекомендацию обеспечить можно, – проговорил Ильин. – У нас Лукьянов член клуба. С лопатником тоже вопрос решаемый. Но кто пойдет?

Все четверо переглянулись.

– Я не могу, – сказал Ильин. – Леха тоже, у него другой работы полно. Миша? Возможно, его помнят по сертификату, но он не в VIP-корпус ходил. Остаетесь вы. – Он посмотрел на Гусеву. – Больше некому.

– Я готова, – сказала женщина и улыбнулась.

– На том и порешим. Детали обсудим завтра. Предварительно сходите еще раз к Семенову, выясните все про мистические картины и про это. – Ильин показал на обруч. – На сегодня достаточно. Все свободны. Леха, задержись на минутку.

Грибин и Гусева поднялись и вышли из кабинета.

– Леха, извини, что я на тебя собак спустил. Многого сказать не могу, но тут весьма опасная игра затеялась. Детали знаю только я и Иван Митрофанович. Поэтому прошу, если вдруг наметятся незапланированные встречи, сразу сообщай. Будь очень осторожен. Хорошо?

– Ладно, Михалыч, я за дело получил. Сам виноват. Насчет осторожности заметано. Впредь буду докладывать о своих перемещениях. – Он встал и протянул правую руку Ильину.

Тот усмехнулся и продемонстрировал гипс.

– Блин! Я все время забываю. Ладно, Михалыч, бывай.

Глава 18

– Здравствуйте, дядя Сурен.

– Здравствуй, Рубенчик. Как дела в Нижнем Новгороде? Что слышно?

– Не все ладно в наших краях. Мне звонил мой человек, сказал, что нашего подопечного из тюрьмы увезли.

– Это плохо, – делая вид, что не знает о случившемся, проговорил Сурен Мирзоевич. – А кто увез, он тебе случайно не доложил?

– Сказал, что приехали очень серьезные люди, которых сопровождали бойцы в масках и с автоматами. Они показали бумагу за подписью замминистра МВД и увезли. Куда, он не знает.

– Грустно, Рубенчик, что ты не держишь под контролем то, что у тебя в городе делается. Так и профукать все можно, – по-отечески пожурил Рубена Сурен Мирзоевич.

– Простите, дядя Сурен, он поздно мне об этом сообщил. Еще сказал, что начальство решает вопрос об отстранении его от расследования.

– Что делать намерен?

– Я рассуждаю так. Этот лейтенант неспроста появился. Я уверен, что он знает, где находится наш подопечный. Нужно за ним проследить и, может быть, немножечко припугнуть.

– Разумно, Рубенчик, только без жертв. Прошу тебя. Хорошо?

– Хорошо, дядя Сурен, постараюсь.

– Постарайся, Рубенчик. Прости, дорогой, мне пора. – Сурен Мирзоевич нажал отбой.

«Этот Рубен Лукьянова из-под земли достанет», – подумал он и хотел убрать телефон в карман, как тот зазвонил вновь.

– Добрый вечер, Сурен, – проговорил низкий волевой голос.

– А-а, Дмитрий Валентинович! Здравствуйте! Как жизнь, как семья?

– Что ты ваньку валяешь? А то не знаешь, как моя семья. На той неделе был у меня в гостях. Или забыл?

– Как такое гостеприимство забыть можно? А спросил потому, что неделя прошла, а при нашей скорости жизни за одну минуту случается множество невероятных событий. Друзья врагами становятся или наоборот.

– Это ты к чему философию развел?

– Просто хочу знать, мы вместе или как?

– Ты подумал о том, что сказал? На кого хвост поднимаешь, пес?! Не помнишь, кто тебя и твоих абреков из-под статьи вывел, легализоваться помог, а? Или память короткая стала? – с нажимом сказал Дмитрий Валентинович. – Не гадь в руку, которая тебя кормит! Тебе было сказано, что контракт мой, а рынок сбыта твой.

– Сказать можно одно, а сделать совсем другое, – спокойно ответил Сурен Мирзоевич.

– Значит, слушай сюда. В Кремле ходят слухи, что к истории, происходящей в Нижнем Новгороде, подключили специальную команду полицейских. Ты что там, падла, натворил?

– Зачем так грубо разговариваешь, Дмитрий Валентинович? Некрасиво с твоей стороны.

– Ты свою бабу поучи шашлык жарить! Отвечай!

– Все идет по плану, – с той же уверенностью в голосе сказал Сурен Мирзоевич. – Есть небольшие отклонения, но они поправимы. А насчет твоей специальной полиции я знаю. В отличие от тебя я владею фактами, а не слухами. У вас там, в кабинетах, судачить любят, а у нас конкретные дела делают. Так что одной полицией больше или меньше – не важно. На всех управа найдется.

– В общем так, Сурен! Завалишь дело, я тебя в асфальт закатаю. Твои же земляки мне в этом помогут. Они давно на твое место метят. Я слов на ветер не бросаю, ты меня знаешь! – жестко сказал Дмитрий Валентинович, и в трубке раздались короткие гудки.

Кавказец выругался.

«Сурен Полекян никогда ни из чьих рук не кормился! А за пса ты ответишь. Мамой клянусь!» – подумал он.