Текст книги "Юрий Сёмин. Народный тренер России"

Глава 11
Уроки психологии

Сезон 1994 года стал для «Локомотива» и его тренера, впервые завоевавшего с командой бронзу национального чемпионата, годом великого прорыва. Нешуточные испытания Сёмину пришлось пройти и в качестве помощника Павла Садырина в сборной России. В начале ноября 1993 года наша сборная, обеспечив себе путёвку на чемпионат мира, бездарно уступила в последнем, ничего уже не решавшем матче сборной Греции – 0:1. По горячим следам Садырин очень жёстко высказался в адрес первых российских легионеров, и они, за время выступлений в престижных зарубежных клубах выросшие в собственных глазах до мастеров европейского класса, обиделись на тренера. Нашлись спортивные руководители, умело сыгравшие на этой обиде. Так появилось знаменитое «письмо-ультиматум четырнадцати», в котором российские звезды жаловались на бытовую неустроенность сборной, требовали повышения премиальных за выход в финальную часть мирового первенства, заявили, что не хотят играть под руководством Садырина, которого ещё недавно всячески превозносили, а предпочли бы ему Анатолия Бышовца.

– Тогда в нашей главной команде собрались на редкость талантливые игроки, которые по-настоящему себя так и не реализовали, – с грустью вспоминает Сёмин. – Виноваты в этом они сами и их окружение. Если бы футболисты проявили себя профессионалами, сборная России в США могла бы высоко подняться. Сейчас по прошествии времени приходится читать в интервью почти всех авторов того письма, что они раскаиваются в содеянном. Завели их недальновидные спортивные руководители, неблаговидную роль в конфликте сыграли и некоторые известные тренеры, толковавшие наступление демократии на свой лад: что хочу, то и ворочу. Олег Романцев, например, не имел права «регулировать» вызовы в сборную – когда ему отпускать спартаковцев, а когда нет.

Еще в Афинах, где конфликт только разгорался, Сёмин пытался выступить в роли парламентера, в индивидуальных беседах образумить игроков: как можно жертвовать футболом высшего уровня в меркантильных интересах: «Сыграйте, докажите свою силу и класс, а уж потом с высоты занятого места и показанного уровня игры выскажите всё, что наболело, что мешало вам добиться лучшего результата». Игорь Колыванов, Сергей Юран в принципе соглашались с ним, но и они находились под сильным влиянием зачинщиков смуты. А, например, Сергей Горлукович и Сергей Овчинников категорически отказались подписать злополучное письмо. Но большинство решило, что в условиях свободы они смогут сами управлять ситуацией в сборной.

И тут надо отдать должное Вячеславу Колоскову. Человек достаточно гибкий, искусный дипломат, он в той критической ситуации, несмотря на сумасшедшее давление, в том числе и прессы, проявил железную твердость и ни на шаг не отступил от ранее выработанной позиции. Когда же отказники один за другим шли на попятную, их, конечно же, не следовало возвращать в команду. Но Садырина «прессовали» так, что устоять было невозможно. Шалимов и Кирьяков все-таки не поехали в США и сейчас сожалеют, что пропустили чемпионат мира, на котором могли бы показать себя во всём блеске. Но содеянного не воротишь.

После той истории с «письмом 14» Сёмина ещё долго незаживающей душевной раной терзала боль загубленного большого дела. «И без отказников сборная выступила так, как сегодня мы рады были бы, – вспоминал он спустя более десятка лет. – Чудом не вышли из группы, проиграли будущему чемпиону и третьему призеру».

Инициаторы бунта, живя и играя за границей, оторвались от реалий своей страны. Они решили, что новые времена моментально поднимут уровень организации российского футбола до итальянского. Но футбольная инфраструктура не может созреть по мановению волшебной палочки. Некоторые легионеры из своего европейского далёка и в дальнейшем продолжали критиковать российский футбол, но когда им предоставили возможность проявить себя на родине, у них ничего не получилось. А получается у тех, кто не говорит, а делает, у таких работяг, как Горлукович, Бородюк, Юран… И это тоже в какой-то мере отголоски скандала 14-летней давности.

Сборная России на чемпионате мира в США не вышла из группы. Главная причина – отсутствие единства. Возвращенцы не нашли взаимопонимания с теми, кто потом и кровью зарабатывал себе место в команде, пока те митинговали. Игрокам, прошедшим все сборы, было обидно и за своих товарищей, которых «отцепили», высвобождая места для одумавшихся отказников.

Юрий Сёмин, как и Павел Садырин и ещё один его помощник Борис Игнатьев, чувствовал потенциал команды, понимал, что она способна удивить и Америку, и весь футбольный мир. В то же время исход выступлений из-за всех сопутствовавших подготовке команды передряг оказался и закономерным, и обескураживающим, но Сёмин не испытывал злости по отношению к игрокам, по сути, сорвавшим дебют сборной России на мировых первенствах. На душе оставался лишь горький осадок, недоумение, как, почему лучшие из лучших, поварившиеся уже в котле цивилизованного европейского футбола, позволили себе пренебречь прямыми профессиональными обязанностями, из-за бытовых неурядиц или финансовых недоразумений опустились до предательства интересов самой игры.

Подобные чувства ему придется испытать 12 лет спустя в московском «Динамо», когда во время израильского сбора полузащитник сборной Португалии Коштинья, прибыв с командой на тренировку, издевательски пролежит с мячом у боковой линии поля полтора часа из-за того, что ему не чистят бутсы. Интересно было наблюдать тогда за реакцией Сёмина на демарш португальца. Случись нечто подобное в команде Бескова или Газзаева, те просто уничтожили бы саботажника в глазах всей команды. Но сколько ни приглядывался я к Сёмину от кромки поля, не обнаруживал в поведении тренера ни малейшего раздражения. А вот печаль в его мимолетных взглядах на Коштинью иногда читалась. Он, отдавший и продолжавший отдавать футболу всю свою душу, опять не мог понять, как из-за пустяка может изменить своему профессиональному долгу известный на всю Европу мастер, из тех, на которых наших игроков призывали равняться по отношению к делу. Единственным чувством Сёмина по отношению к Коштинье, который, забыв об интересах футбола, демонстрировал партнерам своё мнимое величие, тогда была жалость, сменившаяся презрением. Как профессионал португалец в глазах динамовского тренера больше не существовал.

Локомотивская бронза чемпионата России после «американской трагедии» и предшествовавших ей событий пролилась настоящим бальзамом на душевные раны Юрия Сёмина. Хотя «Локомотив» продолжал проигрывать признанным грандам на трансферном фронте (в «Динамо» ушли Сабитов, Смирнов, Саматов, в «Спартак» – Аленичев), но потихоньку начал одерживать и первые победы. Евгений Харлачёв, на которого претендовало несколько клубов, выбрал команду железнодорожников. Вернулся из «Торпедо» и Игорь Чугайнов. «У меня было три предложения от московских клубов – ЦСКА, «Торпедо» и «Локомотива», – признавался Харлачёв. – Выбрал «Локомотив» потому, что Юрий Павлович сумел доходчивее других убедить меня в том, что его команда – именно та, которая мне нужна. По духу моя команда. Я поверил ему и не ошибся».

– После далеко не единичных ежегодных кадровых потерь иная команда рухнула бы, мы же все время держались на уровне российской первой пятерки, – констатировал Сёмин. – Психологический, да и игровой фундамент «Локомотива» уже выдерживал испытания на прочность.

Не треснул он и после очередного удара: в разгар сезона вернулся в «Спартак» Рашид Рахимов. Более того, в течение следующего месяца после потери стержневого игрока обороны железнодорожники дважды били свой рекорд крупного счёта в чемпионатах страны, обыграв сначала «Динамо-Газовик» – 7:0, а затем «Торпедо» – 8:0! «Впервые «Локомотив» сбросил с себя ярлык ущербной команды, которая в лучшем случае может подпирать лидеров, – радовался Сёмин по окончании чемпионата. – Своей бронзой мы доказали, что способны не только на разовые победы над элитой, но и сами уже созрели для больших дел. Этот результат поднял нас и в глазах руководства Российских железных дорог. Теперь в приглашении игроков мы можем рассчитывать на увеличение контрактных сумм, а значит, и на новый уровень новичков».

Первый результат был достигнут, но настоящего удовлетворения тренер и его сподвижники всё же не испытывали. «Для кого мы играем? – спрашивали они друг друга. – Поговорка «дома и стены помогают» нас не касается». Не давало покоя, угнетало немноголюдье на черкизовских трибунах, влиявшее на настроение игроков. «Первые ощущения на «Локомотиве» после полных десятитысячных трибун стадиона в моей родной Находке были – как в степи, слышно, как воробышки чирикают, – удивлялся будущий бомбардир «Локо» Олег Гарин. – Кроликом подопытным себя чувствуешь: болельщиков на трибунах единицы, одни специалисты сидят, тебя изучают. Чёрт знает что!»

Сёмин понимал, что болельщиков можно привлечь игрой, результатом, а кого-то, может быть, и личным общением. Поэтому никогда не избегал встреч даже с раздраженными поражением команды зрителями. Когда у самого на душе кошки скребли, он, выйдя из-под трибуны, больше часа мог откровенно отвечать на любые, самые каверзные вопросы собравшихся, не отделяя себя от команды, удачной шуткой разряжая обстановку, завоевывая тем самым симпатии не только себе, но и «Локомотиву». И даже в телеинтервью не гнушался обращаться к болельщикам за поддержкой: «Я всех приглашаю на наши матчи. Стадион удобный, рядом с метро. И буфеты у нас хорошие – не пожалеете».

Новый сезон, возвратив из «Динамо» Смирнова, приобретя Андрея Соломатина, а потом еще и Сергея Гуренко, «Локомотив» начал с привычной тысчонки на черкизовских трибунах. Но в конце августа, когда железнодорожники разгромили на своем поле лидера и будущего чемпиона «Спартак-Аланию» – 4:1, им аплодировало уже около семи тысяч болельщиков. А после финального свистка толпа, смяв милицейские кордоны, пробилась к выходившим из-под трибуны игрокам, чтобы обнять, пожать руку каждому. «Я очень рад, что полку болельщиков «Локомотива» прибыло, – подчеркивал Сёмин по окончании сезона. – На трибунах их собиралось значительно больше, чем в былые годы. Значит, наша игра привлекает зрителей. Если бы на стадионе в Черкизове постоянно находилось столько народу, уверен, и очков мы набрали бы побольше».

Спустя две недели «Локомотив» нанес поражение «Спартаку». «Мы впервые переиграли, форменным образом раскатали «Спартак», – не мог скрыть своей радости Сергей Овчинников.

Вспоминает Валерий Баринов:

– Успех «Локомотива» около стадиона приветствовала группа болельщиков. Когда мы проезжали мимо, Сёмин попросил остановить автобус, чтобы лично поблагодарить людей за поддержку. И ещё никогда не забуду двух молодых парней, приехавших в Хорватию на матч с «Вартексом» без документов. Обратно они летели вместе с нами и рассказывали о своих приключениях по дороге из Москвы в Вараждин.

И тогда, и впоследствии Сёмин не раз оказывал даже материальную поддержку болельщикам «Локо», после поражения своей команды в Штутгарте ссудил деньгами целую группу, которую по дороге в Германию обобрали польские стражи порядка. Примеру тренера тогда последовали и выходившие из раздевалки футболисты.

Победа над «Спартаком» стала третьей в серии из одиннадцати, заставившей трепетать доселе безоговорочного лидера «Спартак-Аланию», команду друга Сёмина Валерия Газзаева. Но когда дистанция, отделявшая железнодорожников от владикавказцев, сократилась до двух очков, «Локомотив» вновь подвели те самые «простые очки», о которых когда-то говорил Сёмин – железнодорожники неожиданно проиграли аутсайдеру «Уралмашу» и довольствовались серебряными медалями, тем не менее повторив высшее достижение своих советских предшественников.

Нагнали страху они и на одного из фаворитов Кубка УЕФА мюнхенскую «Баварию». «Если намеченный план игры выполним, то ничейку сгонять можем», – пообещал Сёмин журналистам, встречавшим «Локомотив» в мюнхенском аэропорту. «Оказывается, это мы должны были радоваться счету 0:0», – заявил после победы железнодорожников – 1:0 великий баварец Франц Беккенбауэр, накануне отметивший свое 50-летие. Правда, в ответном московском матче «Локо» потерпел фиаско – 0:5. «В отсутствие травмированных Гуренко и Оганесяна мы рискнули сыграть в три защитника, а фланги прикрыть линейными полузащитниками, и по первым 15 минутам решили, что порвём соперников в клочья, голевые моменты следовали один за другим, – объяснял причины крупной неудачи Сёмин. – Ну и заигрались, как дети. А вскоре выяснилось, что так играть с «Баварией» смерти подобно».

Несмотря на накладки подобного рода, Сёмин и его команда впервые получили превосходную прессу. «Сыграй «Локомотив» во всех случаях так, как против московского и владикавказского «Спартака», быть бы ему в этом году чемпионом, – утверждал Юрий Севидов. – «Локомотив» оснащён сейчас всем необходимым для достижения максимальных успехов. Команда тщательно, со вкусом укомплектована, игроки удачно дополняют друг друга, в большинстве своём неординарны, обладают склонностью к импровизации, не вносящей диссонанса в общую игровую канву, находящейся в ладу с игровой дисциплиной».

– Серебряные медали способны обмануть. Но та спокойная уверенность, безбоязненность (в том числе и легкомысленно задранный нос в московской встрече с «Баварией») безобманно свидетельствуют: «Локомотив» берет крутой подъём, – отметал классик нашей спортивной журналистики Лев Филатов любые сомнения в закономерности успеха железнодорожников.

Не сомневался в справедливости итогов чемпионата и ещё один футбольный эксперт Александр Бубнов: «Локомотив», возглавляемый Юрием Сёминым, многие годы шёл к равновесию между атакой и обороной от обороны, осторожно проверяя, нащупывая собственные методы ведения атаки, достижения победных результатов, и пришел к ним своим путем. Серебро «Локомотива» подтвердило правильность курса, выбранного тренерами. Железнодорожники показали второй результат по итогам первого и первый – по итогам второго круга, то есть смогли прибавить в игре даже в условиях накапливающейся усталости. А это свидетельствует уже о классе команды».

Юрий Сёмин признавался: «Чувствую удовлетворение от того, что «Локомотив» имеет свою игру, свое лицо. Оно может не всем нравиться, но я вижу игру своей команды именно такой. Она показывает результат, и футболисты в этих условиях растут. Никогда ещё сразу семь футболистов «Локомотива» не входили в список «33 лучших». Состав «Локомотива» вот уже два года остаётся почти неизменным. За это время мы все, не только я, выросли во всех отношениях. Если я не буду расти вместе со своими игроками, им скоро станет неинтересно работать со мной. Надо постоянно учиться, идти в ногу с футбольной жизнью. Если раньше футболисты уходили из «Локомотива», то теперь не хотят. Наверное, им у нас интересно, в том числе и в финансовом отношении. «Локомотив» стал другим в психологическом плане. Пришло новое поколение игроков – Харлачёв, Соломатин, Овчинников, Косолапов, для которых нет непререкаемых авторитетов. Играло бы сейчас в нашем чемпионате киевское «Динамо», они и против него не дрогнули бы. Изменение психологии – вот основное. Оно продиктовано и подбором игроков, и, может быть, нашей работой, а, возможно, и самой судьбой».

Сезон 1996 года подтвердил не только прогресс, но и растущий авторитет команды железнодорожников. Вновь ее не покинул никто из основных игроков, а настоящими приобретениями стали малоизвестные ранее Игорь Черевченко, Заза Джанашия и Олег Гарас. В том сезоне «Локомотив» выиграл свой первый финал Кубка России, причем не у кого-нибудь, а у будущего чемпиона «Спартака» – 3:2. Даже проигрывая – 1:2, железнодорожники не сложили оружия, а решающий гол Юрий Дроздов провёл после типично спартаковской «стеночки».

Когда главный тренер «Локо» вошел в зал пресс-конференций, присутствовавшие – а известно, что и журналистское большинство – болельщики «Спартака» – невольно затихли. Наставник «Локомотива» мгновенно оценил ситуацию, разрядив атмосферу смущённой улыбкой: «А вы, наверное, Ярцева (тренера «Спартака» – Прим. автора) тут ждали?» и сразу установил контакт с публикой.

– Мы не имели права проиграть 11 мая. Ведь это день рождения Юрия Павловича, – говорил капитан команды Алексей Косолапов. – Многие нынешние локомотивцы, и я в том числе, благодарны ему за то, что он собрал нас, отверженных другими клубами, создал команду, ставшую одной из ведущих в российском футболе, в которой мы смогли по-настоящему раскрыться. Тренер полностью доверяет нам, а мы верим в него, в его видение футбола. Юрий Павлович очень требователен, умеет настоять на своём и в то же время тонкий психолог, способный подобрать ключик к любому футболисту, любому характеру.

Сёмин действительно научился находить с игроками редкий даже для самого опытного тренера контакт. Мог даже проявить гибкость по отношению к нагрузкам игрока… по его просьбе. Полузащитник Ансар Аюпов, например, впоследствии перешедший из «Локомотива» в голландский «Твенте», однажды в разгар сезона попросил Сёмина дать ему отдохнуть, и просьба была удовлетворена. «В «Локомотиве», проповедующем атлетичный футбол, требующий полнейшей отдачи, огромных энергозатрат, это обычная практика, – рассказывал Аюпов. – Юрий Павлович, особенно накануне ответственных матчей, сам предлагает: «Ребята, если кто-то устал, не стесняйтесь, подойдите, скажите»… Считаю такой подход правильным потому, что игрок, находящийся не в лучшем физическом состоянии, рано или поздно начнет выпадать из игры и, чего доброго, ещё и подведёт команду в решающий момент. Мне, например, этого никак не хотелось, честно сознался, да, устал вот…»

Однако чемпионат преподал урок уже двукратному его призёру и тренеру призёра: стабильность состава, гарантированное место каждому игроку в нём – путь к стагнации. Что и зафиксировало 6-е место команды, самое низкое за время её участия в чемпионатах России. В «Спартаке», например, чей победный дух ковался десятилетиями, такое вряд ли могло случиться. Железнодорожникам же только предстояло закреплять прежде неведомую в клубе психологию победителей, а для этого требовались новые исполнители ещё более высокого класса, иного менталитета.

Глава 12
На крутом подъёме

– Новая эра «Локомотива» началась с приходом в команду полузащитника Дмитрия Лоськова из «Ростсельмаша», – считает Юрий Сёмин. – Его появление дало сильнейший толчок развитию команды.

Материальные условия в клубе на тот момент не были заоблачными, не чета спартаковским. И брендом, притягательным для болельщиков, а тем паче футболистов, «Локомотив» ещё не располагал. Однако по городам и весям уже шла молва, что в железнодорожной команде не обманывают, даже по отношению к не подошедшим ей игрокам (хотя селекционные ошибки случались крайне редко) все обещанные условия выполняются неукоснительно. Поэтому Чугайнов, Гарин, Харлачёв, Джанашия из множества предложений российских клубов остановились на локомотивском. А Лоськов, познакомившись с порядками в «Локомотиве», добавлял, отвечая на вопрос, не боится ли он повторить спартаковскую судьбу Тихонова и Цымбаларя: «В «Локомотиве» такое невозможно. В «Спартаке» с футболистами, которые столько сделали для клуба, обходились некрасиво. На базу даже не пускали! У нас, если и выставляют кого-то на трансфер, двери в Баковку никто не закрывает. Пожалуйста, приезжай, тренируйся вместе со всеми, пока тебе подыскивают новую команду. Здесь никого на улицу не выгоняют».

Не знал тогда Лоськов, что на излете головокружительной карьеры в «Локомотиве», за время которой он почти вдвое превзойдет спартаковского идола Егора Титова по числу голевых передач, его, душу и мозг команды, вынудят искать себе новое футбольное пристанище. Найдется тренер, которому заслуги локомотивского символа окажутся по барабану, а неувядающий класс полузащитника будет перечёркнут его же авторитетом в команде, якобы перевешивающим тренерский.

Сёмин стал бредить Лоськовым, как только увидел его на поле. Позднее он признавался, что в тактическом отношении не один год вынужден был жить сегодняшним днём, хотя постоянно грезил будущим, видел, представлял себе эталон плеймейкера. Но приступить к воплощению задуманного ему не позволяла, во-первых, всё ещё реальная опасность потери в самый неожиданный момент ключевых игроков, а, во-вторых, отсутствие не просто светлой головы на поле (Косолапов уехал в испанский «Спортинг» (Хихон) в 1998 году, но и потом в позиции «под нападающими» оставался другой сильный диспетчер Смирнов), а универсала, способного придавать атаке не только смысл, верное направление, но и темп, да ещё и забивать, реализовывать «стандарты», при этом отрабатывая и в обороне. Временами ему даже казалось нереальным появление в «Локомотиве» игрока, обладающего полным набором столь неоценимых качеств. Тут-то на горизонте всплыл Лоськов, и Сёмин стал плохо спать по ночам. Первое предложение ростовчанину наставник «Локо» сделал по окончании сезона-1995. Лоськов взял время на размышления, сравнения сёминского варианта с другими, которых уже хватало, а в итоге, войдя в нелёгкое турнирное положение своего «Ростсельмаша», попросил год отсрочки, пообещав тренеру «Локомотива» при выборе новой команды приоритет перед всеми остальными. Можно себе представить, что пережил Сёмин за год! Лоськов стал для него навязчивой идеей.

А когда по окончании сезона-1996 «Ростсельмаш» запросил за игрока – 800 тысяч долларов, в локомотивской кассе… такой суммы не оказалось. Тогда Сёмин с Филатовым пошли на поклон к руководителю одного из спонсоров «Локо» компании «Trans Rail» Ларисе Барановой.

– Нам посчастливилось встретить на своём пути не просто красивую, умную женщину, но и отзывчивого человека, – до сих пор с благодарностью вспоминает о сотрудничестве с Барановой Сёмин. – С суммой ей предстояло расстаться не маленькой, и разговор вышел долгим. Нашему меценату требовалось реально почувствовать, что без игрока, наделенного столькими достоинствами, команде просто не обойтись. Нам тогда верили на слово. Лариса все уяснила для себя, и вскоре перечислила на счёт клуба необходимые средства.

Но заполучить Лоськова оказалось только полдела. Поскольку за ним охотились несколько ведущих клубов страны, талантливый хавбек резонно полагал, что уже вполне состоялся как игрок. В «Ростсельмаше» его не обременяли оборонительными функциями, а с задачей организации и завершения атак, реализации стандартных положений он справлялся без особых усилий. Чего же ещё желать, если он и в таком игровом обличье всех устраивает? Но того, что удовлетворяло меркам чемпионата России, в Лиге чемпионов, а именно об успехах в Европе мечтал Сёмин, было недостаточно. И он взялся гранить доставшийся ему редкий алмаз, а тот изо всех сил упирался, никак не поддавался.

Но за плечами главного тренера «Локо» был уже солидный опыт. Ещё в 1995 году генеральный секретарь Российского футбольного союза, заслуженный тренер СССР Владимир Радионов отмечал, как растут футболисты, поработав даже один сезон с Сёминым. «Смотрите, как интересно заиграли молодые Харлачёв, Косолапов, Соломатин, как буквально расцвёл в «Локомотиве» бомбардир Гарин!» – восхищался он.

С Гариным наставнику «Локо» пришлось изрядно помучиться. В первый локомотивский сезон у новичка из «Океана» напрочь отшибло главное качество – результативность. Лишь осенью он наскрёб четыре жалких для уже признанного бомбардира гола. Чего только ни предпринимал Сёмин – и вес игрока поставил под строгий контроль, и индивидуально занимался с ним, а потом часами беседовал, ничего не помогало. Стали поговаривать, что ошибся в Гарине тренер. Но недаром одно из главных, общепризнанных качеств локомотивского вожака – умение терпеть. На следующий год Гарин, правда, не сразу, вдруг начал шарашить соперников даже хет-триками, и к концу чемпионата на его счету значилось уже 20 забитых мячей. Гарина включили в список 33 лучших футболистов России, он стал любимцем нарождавшейся локомотивской торсиды.

– Я не сомневался в неординарности Гарина. Но его надо было подводить к нашим нагрузкам постепенно. Ведь прежде в Находке он ни с чем подобным не сталкивался, – Сёмин продолжал наматывать на ус футбольную науку и не стеснялся признаваться в этом. – А мы его сразу нагрузили по полной. Вот он и «болел», долго не мог адаптироваться к нашим «лошадиным силам».

Опыт с Гариным пригодился потом Сёмину в работе с Зазой Джанашия, комплекцией и своими возможностями похожим на Гарина. Тренер «Локо» давно уверовал в то, что способен раскрыть потенциал любого игрока до основания. Футболисты, забракованные другими тренерами, поработав короткий срок у Сёмина, получали приглашение в сборную даже от тех, кто не так давно без сожаления расстался с ними в клубе. Вспомним Евсеева, Нигматуллина, Сенникова… Но столь разносторонний талант, как Лоськов, попал в его руки впервые. «С самого начала пребывания Лоськова в команде у нас пошла с ним война, длившаяся никак не менее двух лет, – вспоминает Сёмин. – Дмитрий считал, что все его обязанности ограничиваются атакой, с большой неохотой воспринимал наши требования участвовать в оборонительных действиях, в отборе мяча».

С тех пор воды утекло много, и Лоськов получил уже не одну жёлтую карточку за перехлёст эмоций в попытках вернуть мяч своей команде после его потери. Он давно уже не только признанный диспетчер и бомбардир, но и редкий универсал. А его зона в районе средней линии поля – не только жерло атакующего вулкана, но и таможенный пост, переправить мяч через который удаётся далеко не всем. Редкое сочетание полезнейших футбольных качеств не раз приносило Дмитрию звание лучшего футболиста России, и что особенно примечательно, как по опросу журналистов, так и его коллег на футбольном поле. За время выступлений в «Локомотиве» у Сёмина Дмитрий приобрёл склонность к самоанализу и сейчас прекрасно отдаёт себе отчёт в том, кем он был до прихода в команду железнодорожников и кем стал теперь. «В «Сельмаше» я больше играл на «чистых» мячах, с упором на атаку, – не отказывается Лоськов от своего ростовского прошлого. – Был освобождён от черновой работы, назад отходил мало. А у Сёмина столкнулся с совершенно иным уровнем требований. Года два Юрий Павлович со мной боролся. Спасибо ему и Филатову за то, что вытерпели меня такого. Порой в горячке я порывался собрать вещи и вернуться в Ростов, несмотря на то, что умом понимал: скоро всё образуется».

Оно и образовалось. И потом еще добрый десяток лет на трибунах стадионов звучал перефраз Владимира Маяковского: «Мы говорим «Локо» – подразумеваем Лоськов. Мы говорим Лоськов – подразумеваем «Локо».

– От такого игрока, как Лоськов, ни одна команда не отказалась бы, – утверждал после второго чемпионского золота «Локомотива» заслуженный тренер России Борис Игнатьев. – Это футболист из нашего золотого фонда, способный одним касанием сделать больше, чем кто-то другой за весь матч.

«Локомотив» второй год подряд стал обладателем Кубка России и пока снова без Лоськова. Начав забивать с первых же матчей чемпионата, новичок вскоре получил серьёзную травму и на полтора месяца выбыл из строя. Но и после его возвращения команда продолжала выступать неровно. Несмотря на повторение кубкового достижения, к железнодорожникам, замкнувшим в первенстве первую пятерку, было немало претензий. «Критерий класса команды – все-таки результат в чемпионате, – напоминал заслуженный тренер СССР Валентин Иванов. – А он показал, что трём призёрам «Локомотив» по классу, по составу несколько уступал».

В Кубке обладателей кубков железнодорожники, пройдя хорватский «Вартекс», вышли на португальскую «Бенфику», которая по игре тоже не выглядела непреодолимым барьером, но судейство, особенно московского матча, было настолько пристрастным, что сдали нервы даже у главного тренера «Локо», которого постоянно «чудивший» датский арбитр Фискер удалил со скамейки на трибуну.

Отношения с судьями у Сёмина и в российском чемпионате не всегда складывались гладко. В матче второго круга чемпионата-1995 с «Торпедо» его, например, попросил с тренерской скамейки арбитр Андрей Бутенко. «Думаю, идиллии в отношениях между тренерами и судьями никогда не будет, – рассуждал тогда тренер. – Например, в испанском чемпионате мы видим, как Кройф выбегает на поле… По-моему, это нормальная ситуация. Тренер ведь постоянно недоволен судейством. С другой стороны, мы должны, конечно, вести себя корректнее по отношению друг к другу. Мне, например, требуется 20–30 минут, чтобы остыть после матча, прежде чем поблагодарить судей или обсудить с ними какие-то вопросы. Но последнее время я вообще не захожу в судейскую, считаю, что так лучше и для меня, и для судьи».

Отступлением «Локомотива» с призовых позиций Сёмин, конечно, огорчался. Но согревало душу будущее. Он теперь видел, что обладает тем стержнем, вокруг которого можно строить игру, новую команду. И хотя в 1998 году больших приобретений «Локомотив» не сделал, за исключением спартаковского вратаря Руслана Нигматуллина, очередная бронза чемпионата стала вехой, обозначившей рождение новой игры, новой психологии железнодорожников. Правда, в финале Кубка России они уступили «Спартаку» – 0:1, имея претензии к судейству матча. Тем не менее, Сёмин с бутылкой шампанского отправился в раздевалку соперников и поздравил своего коллегу Олега Романцева.

Рубить с плеча наставник «Локо» не привык. «Мы всё делали постепенно», – признавался он. И перестройка команды на атакующий уклон шла медленно, незаметно даже для глаза большинства специалистов, поскольку основная ставка в наступлении по-прежнему делалась на контратаки.

Чтобы раззадорить игроков, Сёмину приходилось иной раз прибегать и к шоковой терапии. «В 1998 году во Владикавказе был, наверное, самый экстремальный перерыв в моей жизни, – рассказывал в одном из интервью полузащитник «Локомотива» Андрей Соломатин. – Конец чемпионата, после первого тайма 0:1 проигрываем… Команда сидит в раздевалке, и Сёмин заходит. Не спеша делает круг у колонны, всё молча… Видит – посередине сумка стоит. Ка-а-к дал по ней! И она ка-а-к полетела! И он ка-а-к начал орать! Я не особо хорошо до перерыва играл – неуютно себя почувствовал… Шок был. Но выиграли мы – 2:1. Приезжаем в Баковку, Сёмин говорит: «Извините, был неправ…»

В 1998 году к «Локомотиву» пришел успех и в еврокубках. Первый четвертьфинальный матч Кубка обладателей кубков с греческим АЕК в Афинах принёс нулевую ничью. В Москве греков устраивала результативная ничья, и к 90-й минуте матча, несмотря на поддержку железнодорожников 14 тысячами зрителей, на табло горело «1:1» после странного пенальти в ворота хозяев поля и двух незасчитанных в весьма спорных ситуациях голов Джанашии. Но на последних секундах матча Игорь Чугайнов точным ударом завершил свой очередной партизанский рейд из глубины поля. «Ради таких матчей стоит играть в футбол», – заявил потом автор победного гола. По ходу матча Сёмин впервые надел спортивную шапочку «петушок», ставшую с того момента его счастливым талисманом, а впоследствии экспонатом домашнего музея. «Летом вы меня в этой шапке точно не увидите, – объяснял он журналистам. – Я и прежде в этой шапочке появлялся на матче, просто до АЕК никто на неё не обращал внимания. А тогда перед отъездом на стадион было очень холодно, снег, слякоть, и я специально сунул её в карман, тем более что она уже была проверена. Новую вещь на игру я никогда не надену – тоже примета. Мы проигрывали грекам, а потом я её надел, мы победили – 2:1 и вышли в полуфинал Кубка кубков. С этого дня шапочка появляется только в самые ответственные моменты, а они бывают всегда осенью».