Текст книги "Расследования Берковича 12 (сборник)"

– А ты ответь сначала!

– Ну… Если чисто теоретически… Это, конечно, все искажает…

– На трое суток ты можешь ошибиться в определении момента смерти?

– Если тело держали в морозильной камере? Запросто. Но кому это нужно, скажи на милость?

– Кому? Родственникам Моше Заходера, больше некому! Вспомни условие завещания – Арон должен умереть позднее своего отца, иначе семье денег не видать.

– Он и умер позже…

– Раньше! Раньше, вот в чем дело! Эта авария… Даю голову на отсечение, что произошла она в четверг, когда Арон ехал к отцу на день рождения. Свалился в кювет неподалеку от виллы Моше, и кто-то из родственников его обнаружил. Чем могла обернуться смерть Арона, им не нужно было объяснять – условия завещания Моше ни для кого секретом не являлись. Что они делают? Вытаскивают тело, машину ставят в гараж, труп – в большой морозильник, на вилле Заходера такой наверняка имеется…

– Чушь, – с отвращением проговорил Хан. – Ты еще не пришел в себя после гриппа? Не могли же они держать труп в морозильной камере Бог знает сколько времени, пока не окачурится папаша! Никто же не мог знать, что именно в тот день… Черт!

– Ага! – торжествующе заявил Беркович. – Ты понял, наконец? Это было убийство – хладнокровное, заранее спланированное. Но убили не Арона Заходера, а его отца Моше! Моше должен был умереть немедленно, иначе, как ты сам сказал, труп пришлось бы держать в морозилке Бог знает сколько времени.

– Ну-ну, – пробормотал Хан. – А тут день рождения, и легко подмешать в еду старика какую-нибудь гадость. То-то он, бедняга, перед смертью вроде бы животом мучился – это горничная показала, Ализа. А врачи «скорой» определили острую сердечную недостаточность, потому что так оно и было, сердце у старика слабое, не выдержало…

– И царапины на затылке Арона…

– Прекрасно объясняются, – подхватил Хан. – В морозилке рифленный пол, острые грани, тело втаскивали второпях…

– Вопрос: кто же убил Моше, кто подсыпал ему яду? – задумчиво проговорил Беркович. – Ясно, что это сделал тот или те, кто прятал тело Арона. Но все ли родственники об этом знали – их же было на вилле человек двадцать.

– Ты так уверен в своей версии? – язвительно сказал эксперт. – Можно подумать, что ты уже обнаружил улики.

– Найду! – решительно заявил инспектор и поднял телефонную трубку.

Часа три спустя он спустился в лабораторию судебно-медицинской экспертизы, где Рон Хан уже собирал бумаги в сейф, рабочий день заканчивался.

– Следы аварии мы нашли в трехстах метрах от виллы, – объявил Беркович, улыбаясь. – Тормозной след, сбитый колышек ограждения, в кювете маслянные пятна. Там Арон и погиб. И в морозильной камере на вилле мы нашли на полу несколько волос – явно из шевелюры Арона. В общем, дело ясное.

– Рад за тебя, – серьезно сказал Хан. – Но кому ты предъявишь обвинение? Всей семье?

– Далии Гандлер и Амираму Декелю. Во-первых, только у них прямой мотив. Во-вторых, как показала горничная, эти двое приехали последними, было уже темно, притащили большой мешок, сказали, что это баранья туша, Моше обожал баранину… Да и во время ужина эта парочка то и дело выходила из-за стола, Ализа их и на кухне видела… Кстати, я получил разрешение прокурора на эксгумацию тела Моше.

– Ты уже произвел арест?

– Завтра, – махнул рукой инспектор. – Они уверены, что все у них получилось. А я хочу вылечить наконец свое горло. Поеду домой и буду пить молоко с содой.

– Гадость, – поморщился Хан.

– Зато полезно для здоровья, в отличие от той отравы, которой потчевали Моше Заходера благодарные родственники…

Темная аура Захавы

Инспектор Беркович и сержант Дорман возвращались в управление после бесплодного и бессмысленного обыска на квартире у Симхи Хармона, подозреваемого в торговле наркотиками. Ни найти наркотики, ни хотя бы доказать, что они были у Хармона, не удалось, и настроение у обоих полицейских было мрачным.

– Ты знаешь, – сказал Дорман, когда машина выехала из Шхунат А-тиква на простор Аялона, – у меня такое впечатление, что Симху кто-то подставляет.

– Не исключено, – равнодушно отозвался Беркович.

– А может, – продолжал рассуждать Дорман, – Симхе просто не везет, как каждому, кто имеет дело с Захавой Торпусман. Это уж судьба, и тут ничего не поделаешь.

– Не понял, – Беркович повернулся к Дорману. – Что еще за Торпусман? По делу она не проходила. Я не все знаю?

– По делу – все, – успокоил Берковича сержант. – А Захава… Ну, это просто как антиталисман какой-то. Если хочешь – расскажу.

Машина подкатила к стоянке управления полиции, и разговор инспектора с сержантом продолжился в кабинете Берковича.

– Ты назвал Захаву Торпусман антиталисманом, – напомнил инспектор сержанту, когда они уселись перед низким журнальным столиком.

– Так оно и есть, – кивнул Дорман. – Я знаю Захаву шестой год – она моя соседка, живет тремя этажами выше, я на втором, она на пятом, последнем. Работает в магазине на Алленби, приятная женщина, одинока. Но с ней… а точнее, не с ней случаются вещи странные и порой трагичные.

– Не понял, – поднял брови Беркович. – Так с кем что случается? С ней или не с ней?

– Смотри. Как-то Захава хотела поехать в Эйлат отдохнуть, но ей вдруг расхотелось – женщина, сегодня его одно хочется, завтра другое! – и она отдала путевку и автобусный билет своей подруге. Подруга поехала, и по дороге случилась авария. Погибли три человека, в том числе и подруга Захавы.

– Да… – протянул Беркович. – Каких только случайностей не бывает в жизни…

– Случайностей, говоришь? Слушай дальше. В прошлом году Захава с группой туристов отправилась в Мицпе-Рамон осматривать Большой Разлом. Она стояла с одним парнем под козырьком пещеры и любовалась пейзажем. В какой-то момент сказала: «Что-то здесь душно» и вышла на открытый воздух. А приятель не успел: козырек обвалился, молодой человек получил сотрясение мозга и переломы, хорошо хоть жив остался…

– Впечатляет, – кивнул Беркович. – Ты хочешь сказать, что были и другие подобные случаи?

– Конечно! Несколько месяцев назад друзья собрались у Захавы отпраздновать ее день рождения. Выпили, конечно. И в ту же ночь одного из гостей увезли в больницу с острым отравлением. Едва откачали. Но самое удивительное: по ошибке тот гость ел некачественный салат из той тарелки, из которой обычно ела хозяйка! Захаве опять повезло, гостю – нет.

– Третий случай – уже система, – пробормотал Беркович. – Пожалуй, твою Захаву действительно можно назвать антиталисманом. Наверно, после того случая многие перестали с ней встречаться – мало ли…

– Ты прав, как всегда! – воскликнул Дорман. – Круг знакомых у Захавы уменьшился, и это ее очень угнетало. Впрочем, за новыми знакомыми дело не встало, Захава – женщина очень красивая и коммуникабельная. И месяца три назад произошел новый случай – на этот раз опять с трагическим исходом.

– Какая-нибудь путаница с билетами на автобус? – попробовал догадаться Беркович.

– Нет, все оказалось куда обыденнее, – вздохнул Дорман. – Если ты думаешь, что Захаву оставили все ее старые приятели и приятельницы, то ты ошибаешься. Многие ведь не верят во всю эту чушь с дурным глазом или кармой. Чему быть, того не миновать, и что случится, то случится и без Захавы. В общем, в ее окружении оказались люди и не суеверные. В том числе Михаэль Янай, он еще в школе с Захавой учился, как-то даже сделал ей предложение, но она отказала – парень был не в ее вкусе. Но дружба между ними сохранилась, Михаэль посещал почти все вечеринки, которые устраивала Захава, вот после одной из них это и случилось…

– Это? – повторил Беркович. – Ты сказал о какой-то трагедии.

– Именно. Я ведь живу в старом амидаровском доме, ты знаешь, какие это трущобы, то есть жить в них вполне можно, но все кругом держится на честном слове, а какое честное слово у «Амидара», не мне тебе рассказывать. Захава, как я тебе уже говорил, живет тремя этажами выше меня.

– Так вот, – продолжал сержант, – после одной из вечеринок Михаэль попрощался с Захавой (остальные гости уже разошлись) и отправился домой. Спускаясь по узкой темной лестнице, слышал, как Захава вошла к себе и захлопнула дверь, после чего наступила такая темень, что хоть глаз выколи.

– А освещение в подъезде…

– Оно не работает уж неизвестно сколько времени! Я сам чинил на нашей площадке свет много раз, а в «Амидар» обращаться… Сам знаешь. В общем, когда Михаэль спустился на один этаж, он услышал резкий звук и что-то ударило его по голове. Он потерял сознание и покатился по ступенькам. Потом, при расследовании, выяснилось, что от лестничных перил оторвался металлический штырь, который давно держался на честном слове. Оторвался и ударил Михаэля острым концом по затылку. Тело обнаружил сосед с первого этажа, который часом позже возвращался домой. Вызвал «скорую», сообщил Захаве о случившемся – он прекрасно знал и соседку, и ее друзей. Захава поехала в больницу с Михаэлем, но…

– Он что – умер?

– Да, той же ночью. Успел только прийти в себя и рассказать, как было дело. Вот тогда-то Захава побледнела и едва сама не потеряла сознание.

– Почему?

– Дело в том, что злосчастный штырь отвалился именно в то время, когда Захава обычно возвращалась из магазина после вечерней смены. В тот вечер она не работала, но если бы это случилось днем раньше или позже, то удар по голове получила бы именно она!

– Ничего себе… – пробормотал Беркович. – Вот уж действительно… Честно говоря, я никогда ни о чем подобном не слышал. Знаю людей, которые каким-то странным образом навлекают на себя всякие напасти. Один мой приятель ломал себе ноги едва ли не ежегодно. Другого увольняли с работы каждые три месяца, хотя он хороший специалист, и причины для увольнения всегда были высосаны из пальца. Третий несколько раз попадал под удар молнии – слава Богу, без вредных для себя последствий. Но так чтобы навлекать беды на других… Неужели даже после гибели Михаэля кто-то продолжал дружить с Захавой, ходить к ней в дом?

– Почему и нет? – пожал плечами Дорман. – Я сам бывал у нее несколько раз, жена посылала попросить соль или молоко. Я человек не суеверный.

– Погоди, ты хочешь сказать, что тот злосчастный прут мог проломить и твою голову? Ведь и ты мог подниматься по лестнице на свой второй этаж, когда это случилось!

– Пожалуй, нет, – задумчиво сказал сержант. – Во-первых, я в тот вечер дежурил. Во-вторых, я не настолько близко знаком с Захавой, чтобы на меня действовали ее странные особенности. Ведь все, с кем случались эти несчастья, были ее близкими друзьями или подругами. А я что – сосед, не больше.

– Кто проводил расследование гибели Яная? – спросил Беркович.

– Я и проводил, – вздохнул Дорман. – Мы с Ханом изучили прут, у него оказались ржавые края, в пазах он сидел плохо… Свет в подъезде, кстати, все-таки «Амидар» исправил, так что сейчас у нас между этажами лампочки вообще не отключаются. Ну и все.

– И все, – протянул Беркович. – А вы спросили Захаву, почему она не вышла на крик Михаэля? Почему ему пришлось целый час лежать внизу без помощи?

– Конечно, спросили. Она ничего не слышала – в квартире гремел телевизор. Кстати, остальные участники вечеринки – с ними я тоже беседовал – подтвердили: телевизор орал все время.

– И все чисто, – пробормотал Беркович. – А после гибели Михаэля происходило нечто подобное? Антиталисманские способности Захавы давали о себе знать?

– Слава Богу, нет! – воскликнул Дорман. – То есть, пока нет, а что случится завтра – кто знает? Я бы не хотел быть Захаве близким другом – не подумай чего-то, я, вообще-то, не суеверен.

– Не суеверен, но боишься, – усмехнулся Беркович. – Что ж, спасибо за интересную историю.

Когда сержант ушел, инспектор отправился к майору Шефтелю и попросил разрешения ознакомиться с делом погибшего в результате несчастного случая Михаэля Яная. Вернувшись к себе, Беркович вызвал на экран материалы расследования, внимательно прочитал их, а потом спустился к эксперту Рону Хану и имел с ним часовую беседу, закончившуюся к обоюдному удовлетворению. После этого Беркович позвонил в магазин, где работала Захава Торпусман.

– Слушаю, – сказал обволакивающий женский голос, – кто говорит?

– Инспектор Беркович, уголовная полиция. Не могли бы вы уделить мне минут десять для разговора?

– Я на работе, инспектор, и вообще не понимаю…

– Я подойду к закрытию магазина, и мы побеседуем.

Предупредив Наташу, что вернется домой позднее обычного (Наташа только вздохнула, поздние возвращения мужа стали уже привычными), Беркович отправился на Алленби. Захава вышла в начале одиннадцатого.

– Посидим в скверике? – предложил Беркович.

– Это новый способ ухаживания? – кокетливо спросила Захава.

– Нет, – покачал головой Беркович. – Я просто хочу сказать, что если вы придете с повинной, это сильно облегчит вашу участь.

– Не понимаю, – холодно отозвалась Захава.

– Объясню. Видите ли, экспертиза показала, что прут, которым был убит Янай, мог вывалиться из пазов и самостоятельно, но предварительно с ним поработали – достаточно было коснуться прута хотя бы мизинцем, и готово. Это раз. Второе: вы ведь показали на допросе, что собираетесь замуж за некоего Авни Тамари.

– И что? Имею право!

– Конечно. Но на пути стоял влюбленный в вас много лет Янай. И вы придумали, как от него избавиться.

– Что за чушь, инспектор! Вы что, не знаете, какая у меня ужасная аура?

– Да бросьте вы про ауру! Случаи с автобусом и в пещере наверняка были вами не спровоцировани, но навели на кое-какие идеи. Дурную славу своей ауры вы сами поддерживали. И тарелку свою с плохим салатом гостю подсунули – иначе с чего бы он стал есть из вашей личной посуды? Не убили, но имидж свой поддержали. И тогда дошла очередь до Михаэля. Ваш имидж сыграл прекрасно – даже полицейский эксперт отнесся к своим обязанностям халатно, ему про ваш имидж такое рассказали… И он не обратил внимания на то, что сам обнаружил отпечатки ваших пальцев на перилах и пруте.

– Так я же живу там, каждый день по лестнице спускаюсь и поднимаюсь!

– Конечно, – согласился Беркович. – Вот только почему ваши пальцы оказались поверх пальцев Яная? Вы же не выходили на лестницу в тот вечер?

Захава молчала, соображая, имеет ли смысл продолжать игру – она не знала, что еще есть в запасе у этого занудливого полицейского.

– Вы хлопнули дверью в темноте, чтобы Михаэль подумал: вы вернулись к себе. На самом деле вы тихо начали спускаться по лестнице, вытащили прут и… Продолжать?

– Не было этого! – завизжала Захава, привлекая внимание прохожих.

– Вам виднее, – не стал спорить Беркович. – В общем, жду вас у себя в кабинете завтра в десять утра. Есть время подумать. Потом думать и доказывать буду я. Улики у меня есть, вполне, кстати, достаточные.

Беркович повернулся и пошел, не попрощавшись. Он ощущал спиной взгляд этой женщины. Испуганный взгляд. Ничего, пусть думает. Инспектор был уверен в том, что Захава предпочтет явиться с повинной – ему был знаком этот тип женщин: расчетливый и продумывающий последствия. Эмоции не для нее.

Она придет, потому что будет надеяться на снисхождение.

Беркович позвонил домой и сказал жене:

– Еду.

– Арестовал преступника? – сквозь сон спросила Наташа.

– Завтра она сама себя арестует, – сообщил Беркович.

Трое лишних

Совещание продолжалось дольше обычного, и Беркович вышел после него с головной болью. Вернувшись к себе в кабинет, Беркович позвонил своему старшему коллеге Хутиэли.

– Заходи, обсудим, – предложил бывший шеф, и минуты три спустя Беркович входил в знакомый кабинет, где на его прежнем месте сидел незнакомый стажер и быстро печатала на компьютере – том самом, за которым Беркович провел два долгих года.

– Это Марк Вунштейн, – представил новичка Хутиэли и добавил: – Не обращай на него внимания, я его пока занимаю перепечаткой протоколов…

– Хорошее занятие, – пробормотал Беркович, вспоминая собственные бдения. – Мы просто не в состоянии дать охрану каждому из этих людей, – перешел он к делу, положив перед Хутиэли список, содержавший шесть фамилий довольно известных в Израиле бизнесменов.

– Да, – согласился Хутиэли, – с кадрами проблема. Кризис, ты ж понимаешь…

– Не только я понимаю, но и преступники тоже, – хмуро сказал Беркович. – За неделю убито три человека, все убийства заказные, и все, что объединяет эти три жертвы – их профессиональная деятельность. Каждый занимался производством так называемого электронного глаза – это какое-то очень новое слово в кибернетике, дешевое устройство, которое позволит через пару лет полностью перейти от обычных телефонов к видео.

– Вот именно, – подхватил Хутиэли, подняв палец. – Здесь мы имеем мотив, ты не находишь? Кому нужно, чтобы новинка не попала на рынок?

– Она же все равно на рынке появится! – воскликнул Беркович. – Не бывает так, чтобы отстреляли всех производителей!

– Это верно, – согласился Хутиэли. – Значит, кому-то нужно хотя бы задержать начало массового выпуска. Кто это может быть?

– Компания «Безек», например, – пожал плечами Беркович, – или любая из компаний сотовой связи.

– Ты полагаешь, что эти фирмы способны нанять киллера, чтобы перестрелять производителей электронного глаза? – удивился Хутиэли.

– Конечно, я так не думаю, это чушь, – раздраженно сказал Беркович. – Но ведь кто-то уже убил трех бизнесменов, а остальные, кто занимается этим же бизнесом, сейчас трясутся за свою жизнь и требуют охраны. А у меня ничего нет, кроме трех трупов и объединяющей их профессии. Может, профессия – просто совпадение, и на самом деле причины убийств разные?

– Ты сам веришь в такие совпадения? – спросил Хутиэли.

– Не верю, – покачал головой Беркович.

– Тогда вернемся к основной версии, – предложил инспектор. – Что известно?

– В прошлую среду, – начал Беркович, – в двадцать тридцать на пороге собственной виллы убит Нахман Брем, хозяин фирмы «Экстра-миг». Стреляли из проезжавшей машины, было темно, никто не заметил даже марки машины. Четверо суток спустя и тоже вечером убили Амнона Амиэля, хозяина фирмы «Роксолана». Стреляли из машины, почерк тот же. И вчера вечером при аналогичных обстоятельствах погибла Далия Торкман, владевшая компанией «Кинг». Все три компании – небольшие, по шесть-семь сотрудников, разрабатывают и производят этот самый электронный глаз.

– Кому первому пришла в голову идея о том, что причина убийств – именно этот проклятый глаз, чтоб ему ослепнуть? – поинтересовался Хутиэли.

– Мне, – признался Беркович. – Собственно, после третьего убийства это стало настолько очевидно, что остальные фирмачи, занимающиеся тем же «глазом», обратились в полицию с просьбой о защите. Я бы на их месте тоже…

– Что ты успел предпринять?

– Обычная процедура – опросил свидетелей, которых практически не было ни в одном из случаев. Видно, что если не сам заказчик, то исполнитель прекрасно знает режим каждой жертвы. Адреса, время, когда жертва возвращалась домой…

– Может, достаточно поставить охрану у домов, где живут оставшиеся трое?

– Вы думаете, киллер дурак? Наверняка он теперь переменит тактику. Пока никаких следов. Думаю, он позаботится о том, чтобы следов и впредь не оставалось.

– Ты полагаешь, что он действительно намерен перестрелять всех?

– Я обязан исходить из этого предположения, – сказал Беркович. – С потенциальными жертвами я поговорил…

– И нагнал на них страха, – усмехнулся Хутиэли.

– Не на всех, – улыбнулся Беркович. – На двоих – да, нагнал. Это Мордехай Айзенберг и Михаэль Коэн. Молодые люди, но перепугались не на шутку. Именно Коэн первым потребовал охрану. А третий – Илан Садэ – отнесся к убийствам довольно равнодушно и заявил, что сворачивать производство не намерен и всякой сволочи бояться не собирается. Естественно, я спросил у каждого: кого они могут заподозрить. И, конечно, они назвали все те же известные телефонные компании, для которых видеосвязь по новой технологии – как нож острый.

– В общем, по нулям, – резюмировал Хутиэли. – Как быть дальше? Я бы на твоем месте все-таки провел расследование в телефонных компаниях.

– Нас всего двое – я и сержант Бармин! – воскликнул Беркович. – Нам десять лет понадобится, чтобы с одним только «Безеком» разобраться! А очередное убийство может последовать в любой момент.

– Другого пути не вижу, – пожал плечами Хутиэли. – Честно говоря, по-моему, это дело вообще пустое. Ты же знаешь, как раскрываются заказные убийства. Годы проходят, и обычно кто-нибудь раскалывается сам. Или киллера берут по другому делу… В общем, – заключил инспектор, – я тебе не завидую.

– Я тоже, – вздохнул Беркович и, попрощавшись, отправился в свой кабинет. Бесполезный был разговор, только зря время потратил – и никакого путного совета. Впрочем… Одна мысль промелькнула… Какая? Беркович попытался вспомнить каждое сказанное слово, не нашел ничего, стоящего внимания, и усевшись перед компьютером, принялся перечитывать протоколы, надеясь на внезапное озарение.

Что останется, если исключить из числа подозреваемых известные телефонные компании? Ну не станут они связываться с уголовщиной, это очевидно! Хорошо, тогда подозревать просто некого, если, конечно, в деле нет каких-то личных отношений, связывавших жертвы с пока не известной личностью. «Попробую, – подумал Беркович, – копать в этом направлении». Перспективы небольшие, но все же…

Дня через два инспектор все так же сидел перед компьютером, подперев подбородок ладонью. Он успел опросить десятки человек – знакомых, друзей, родственников погибших, установил огромное число их личных связей. Пустой номер. Ну не было в отношениях этих людей ничего личного! Никто ни у кого не уводил невесту, никто никому не сделал подлости… Не было у них общих знакомых, которые по какой-то пока не известной причине могли бы желать смерти каждому из погибшей тройки. А если говорить о шести – включая трех пока еще живых бизнесменов, – то и подавно не удалось отыскать никого, кто бы водил знакомство со всеми сразу.

Разве что… Все та же мысль, пришедшая в голову инспектора во время разговора с Хутиэли, хотела выбраться из подсознания, но исчезла, так и не появившись.

Устав от анализа личных отношений и хитросплетений жизненных судеб, Беркович выключил компьютер и принялся просматривать бумаги, пришедшие на адрес полиции из фирм-производителей электронного глаза. Беркович запросил сведения о продукции, хотя и не надеялся, что самостоятельно разберется в премудростях современной электроники. Надо бы обратиться к эксперту по этой проблеме, но сначала необходимо хотя бы сформулировать, чего, собственно, полиция хочет от экспертизы?

Так… Электронные средства передачи изображений по цифровой методике… Метод Довера с использованием микрочипов под номерами… Метод Хатчингса, который позволяет упростить конструкцию, но требует более дорогих комплектующих… Темный лес… Впрочем, что-то промелькнуло… Что?

Беркович перечитал внимательно каждый лист, не обращая внимания на те места, где речь шла о специфических особенностях электронного производства. Ну конечно, как он раньше не догадался? Пятеро из шести фирмачей пользуются методом Довера, шестой – Коэн – взял на вооружение метод Хатчингса. Метод вроде бы более перспективный в будущем, но сейчас довольно убыточный.

Интересно бы узнать, где был Коэн в те вечера, когда погибли трое его коллег, а по сути – три конкурента. И какая у него машина. И есть ли у него оружие.

Сделав несколько звонков и получив недостающую информацию, Беркович посидел в раздумьи и отправился на прием к прокурору.

Через два часа, после звонка сержанта Бармина, Беркович набрал номер сотового телефона Михаэля Коэна.

– Вы просили об охране, – сказал инспектор. – Приезжайте сейчас ко мне, вместе подумаем, какую охрану мы можем вам обеспечить.

Коэн явился и заявил с порога:

– Я покрываюсь потом, когда по вечерам возвращаюсь домой. В каждой тени мерещится…

– Ну и напрасно, – прервал Коэна Беркович. – Я проверил: в те вечера, когда происходили убийства, вы возвращались домой позже обычного. Это подтверждают семь свидетелей, в том числе ваша жена Эдит.

– Я ездил по делам…

– По каким?

– Разве сейчас припомнить? Я подумаю.

– И еще, – продолжал Беркович, – у вас есть разрешение на оружие, и за вами числится «беретта» последней модели.

– Ну и что? – удивился Коэн.

– Я понимаю, что стреляли вы не из этого пистолета, но на вашей вилле найден еще и револьвер «магнум», разрешения на который у вас нет.

Коэн смертельно побледнел и раскрыл рот, но не произнес ни слова.

– Пока вы добирались ко мне с работы, на вилле произвели обыск, – объяснил Беркович. – С санкции прокурора, естественно…

– Эдит мне не…

– Ей не разрешили с вами связаться. А результат мне сообщили перед вашим приходом. Я понимаю ваш мотив – вы хотели избавиться от конкурентов. Если бы их было много, то всех, как говорится, не перестреляешь. А вас всего шестеро на всю страну и, может, даже на весь мир. И методом Хатчингса пользуются лишь в вашей фирме – очень перспективно в будущем, но сейчас у вас одни убытки. А вот если продукция ваших конкурентов исчезла бы с рынка хотя бы на несколько месяцев… Тогда вы вырываетесь вперед, и никому вас не догнать! Я верно рассуждаю?

– Глупости! – заявил Коэн. – Револьвер мне подбросили!

– Ну да… А алиби? Вы ловко придумали – сами оказались в числе потенциальных жертв, потребовали охраны, делали вид, что жутко боялись киллера…

– Так оно и есть!

– Вам придется объяснить, откуда у вас револьвер, из которого убиты три человека. И относительно алиби подумать. Не дома будете думать, а в камере – вот ордер на ваш арест.

Коэн вскочил и бросился на инспектора. Борьба, впрочем, оказалась недолгой.

– Почему ты решил, что убийца находится в списке жертв? – спросил инспектор Хутиэли, когда Беркович пришел к бывшему шефу рассказать об успехе операции.

– Где легче спрятать лист? В лесу, – процитировал Беркович, но Хутиэли, похоже, не читал Честертона, и инспектор добавил: – Я просто подумал: отчего пятеро пользуются методом Довера, и только один – Коэн – методом Хатчингса.

– Ты хорошо разбираешься в электронике? – удивился Хутиэли.

– Ни черта в ней не понимаю! – весело признался инспектор Беркович.