Текст книги "Волонтер"

Взаперти

Владимир нервно бродил по комнате. За двое суток, проведенных в заточении, он выучил здесь каждый квадратный сантиметр. Симонов чувствовал, что его тело, привыкшее к физическим нагрузкам, начинает постепенно застаиваться, прямо как продукт, который положили в холодильник и забыли о нем. Мышцы требовали вернуться к тренировкам, но в сложившихся условиях парень мог качать пресс, приседать и отжиматься.

А еще Владимир постоянно ходил. Собственно, «ходил» – громко сказано, учитывая размер палаты, в которой он обитал. Пять шагов от койки до двери. Четыре от двери до унитаза. Пять от унитаза до столика. Четыре до койки. Потом снова, снова и снова.

Кормили его хорошо, но пища была какая-то бездушная, пресная, словно ее готовил робот. Парень набивал себе живот, не ощущая при этом никакого вкуса, часто с грустью вспоминал мамин борщ и домашние котлетки с жареной картошкой.

Телевизор юноша почти не смотрел. Музыкальные клипы и сериалы крутились все время одни и те же. Вскоре его уже начинало выворачивать наизнанку, как только на экране появлялись до тошноты знакомые физиономии или слышалась заезженная песня.

Головные боли продолжали его беспокоить. Они накатывали внезапно, как волна, и так же неожиданно отступали.

Владимир вдруг замер на месте, дотронулся до лба, слегка влажного от пота. Парень нахмурился, будто вспомнил о чем-то.

– Я всегда чувствую себя хуже в одно и то же время, – вслух пробормотал он. – Только… – Молодой человек поднял голову и посмотрел наверх.

Оттуда, из угла, пульсируя красным, на него бесстрастно взирал рубиновый глаз. Володе не составило большого труда сделать вывод, что в палате установлена видеокамера.

Он скорчил рожу и вполголоса спросил неведомо кого:

– Что, весело наблюдать за мной?

Пациент вернулся к койке, сел на смятую постель и подумал, что пора как-то выбираться отсюда. Он мысленно прокрутил эту идею еще раз, будто опасаясь собственной дерзости.

Взгляд юноши переместился на дверь, и в ту же секунду в замке заскрежетал ключ.

– Доброе утро, Володя. Как ты себя чувствуешь?

Снова эта Марина Игоревна.

«Непрошибаемая женщина, – подумал парень, глядя на ее глубокие глаза, обрамленные густыми ресницами. – Интересно, как она выглядит?»

Иногда он фантазировал, рисовал в своем воображении лицо этой врачихи. Она общалась с ним как с ребенком, терпеливо и внимательно, почти во всем всегда соглашалась. Но когда дело доходило до каких-то просьб или даже требований, женщина мягко опускала руку ему на плечо и говорила:

«Я тебя прекрасно понимаю, но…»

Или так:

«Володенька, мы все тут хотим лишь одного – чтобы ты поскорее излечился. Поэтому…»

Далее следовал очень логичный и обоснованный отказ.

«Она держится так, словно я псих», – пришло вдруг ему в голову.

– Зачем вы следите за мной? – вместо приветствия спросил он.

Глаза женщины сделались удивленными, и Владимир указал на огонек на потолке, мерцающий красным.

– Во всех наших палатах установлены подобные камеры, – ничуть не смутившись, ответила она. – Если кому-то из пациентов станет плохо, то мы сразу это увидим.

– И как я в туалет хожу, вам тоже, конечно, видно, – с усмешкой проговорил Симонов.

– Володя, поверь, никому из персонала больницы не интересны эти детали. Мы беспокоимся лишь о твоем состоянии.

– Так беспокоитесь, что держите меня взаперти? – спросил парень.

– Я же объяснила тебе, что на территории больницы объявлен карантин, – сказала Марина Игоревна.

– Что это за больница? Какой номер?

– Ты находишься в многопрофильном медицинском центре хирургии, расположенном в районе Новокосино. Что так волнуешься?

– Вы обещали мне дать позвонить матери, – напомнил Владимир.

– Хорошо, пойдем, – сразу согласилась женщина, словно ждала именно этого вопроса.

Молодой человек почувствовал, как заколотилось его сердце. Неужели все оказалось так просто? Сейчас он услышит голос мамы?!

– Ну?.. – Марина Игоревна открыла дверь и с ожиданием смотрела на него.

Симонов вышел из палаты и послушно зашагал за ней.

«Медицинский центр хирургии», – повторил он про себя, оглядываясь.

Яркий свет флуоресцентных ламп с непривычки слепил глаза. Стены были гладкими и отливали стальным цветом. Пока они шли по коридору, Владимир внезапно поймал себя на мысли, что за все время передвижения им никто не встретился, хотя любая больница в этом отношении похожа на муравейник. Врачи и медсестры постоянно снуют из одной палаты в другую.

Вскоре они оказались в крошечном кабинете. За исключением небольшого стола с компьютером и вешалки, на которой висел длинный зонт, он был пуст. На столе не было ни бумаг, ни журналов с медицинскими картами, ни прочей канцелярской дребедени. Только монитор с телефоном и все.

– Звони. – Женщина указала на стационарный телефонный аппарат.

Владимир потянулся к трубке, про себя удивившись. Он считал, что подобные телефоны с истершимся от времени барабаном и проводом, соединяющимся с трубкой, уже давно канули в прошлое.

Парень присел на краешек стула и поднял трубку. Нескончаемый гудок, ворвавшийся в ухо, вызвал в нем необъяснимое чувство подъема и радости. Он был хрупким мостиком в его прежнюю жизнь, которую так изменила недавняя авария.

Владимир набрал свой домашний номер и затаил дыхание. Потянулись длинные гудки. Через полминуты лицо парня стало кислым, озабоченным.

«Может, мама в магазин вышла?» – подумал он, подождал еще минуты полторы и медленно положил трубку.

– Ты помнишь мобильный своей мамы? – спросила Марина Игоревна.

Владимир вздохнул. Номер сотового матери был сохранен в его мобильнике, который он потерял во время аварии. Первые цифры парень еще помнил, а вот дальше…

Женщина безмолвно наблюдала за ним.

«Яшка! – вспомнил школьного друга Владимир. – Уж он-то с мобильником даже на толчок садится. Его телефон я наизусть помню!»

Он набрал номер приятеля, но его вновь ждало разочарование. Ответа не было.

«Этого не может быть!» – подумал молодой человек.

Он подождал несколько минут, показавшихся ему часами, затем предпринял еще одну попытку позвонить. На этот раз другому приятелю, номер которого он тоже вспомнил. Однако все было тщетно.

– Ты можешь позвонить позже, – осторожно сказала Марина Игоревна. – Володя, тебя ждет завтрак.

– Когда вы отпустите меня отсюда? – хрипловато спросил парень.

Он гипнотизировал телефон взглядом. Может, Яшка увидит пропущенный вызов и позвонит сам?

– Сегодня мы сделаем еще несколько анализов. Результаты появятся завтра. Так что решение по операции будет принято в ближайшие два дня. Потерпи, пожалуйста.

Ее голос звучал нежно, успокаивающе, как если бы она тихонько напевала колыбельную. А еще у Марины Игоревны был такой вид, словно она ничуть не сомневалась в том, что Володя никуда не дозвонится.

«Она знала!» – подумал Симонов и спросил:

– Что у вас с телефоном?!

Женщина недоуменно посмотрела на него и ответила:

– С ним все в порядке. Обычный городской телефон.

Неожиданно Владимира осенила одна идея. Он быстро схватил трубку и набрал 02.

Глаза женщины тут же вспыхнули.

– Не надо было звонить туда, – сказала она и покачала головой.

– Я сам разберусь, что мне надо, – огрызнулся парень.

Он слышал длинные гудки и ничего больше.

«Что происходит? – ошеломленно подумал Владимир. Как такое возможно – не дозвониться по дежурному телефону полиции?»

– У тебя бледный вид, – заметила Марина Игоревна, шагнула к парню, забрала у него трубку и аккуратно положила ее на аппарат. – Тебе нужно вернуться в кровать.

– Я хочу наружу. Мне трудно дышать! – Симонову и в самом деле показалось, что его легким не хватает воздуха. – Почему у вас нигде нет окон?

– Потому что мы находимся на цокольном этаже, – моментально последовал ответ.

– Я вам не верю. Что здесь происходит?! – выпалил юноша.

– Пойдем. – Марина Игоревна положила руки ему на плечи и промурлыкала: – Все будет хорошо, но ты должен слушаться меня.

Медленно, будто сомнамбула, Владимир встал со стула и потащился обратно.

«Бежать! – заверещал внутренний голос. – Да, пора. Иначе крышка. Вот только как отсюда выбраться?»

– Я сейчас сделаю тебе укол, – услышал он голос женщины, когда оказался в постели.

– Не нужно, – произнес Володя.

– Тебе станет легче, – настаивала докторша.

– После ваших уколов голова болит еще больше! – выкрикнул парень, перед глазами которого мелькнул шприц.

Он мог с легкостью поймать эту тоненькую женскую руку, сломать ее так же запросто, как сухую тростинку, а потом попытаться выбраться отсюда.

«Пока не время!» – посоветовал ему внутренний голос.

После укола он уснул и опомнился через час. Головная боль тут же вернулась и набросилась на него с удвоенной силой. Так злобная хищная тварь, прячущаяся в расщелине, атакует жертву, ополоумевшую от ужаса.

Явка с повинной

На следующее утро в коллегию адвокатов приехала Вероника Сергеевна. Павлов пригласил ее в кабинет.

– Вам уже звонили из полиции? – поинтересовался он, перебирая бумаги на столе.

– Да, я сейчас только оттуда. Следователь молоденький совсем, мальчишка просто!..

– Сейчас там почти все такие, – сказал Артем, нашел нужный документ, посмотрел на женщину и сказал: – Вероника Сергеевна, не сочтите меня пессимистом, но тот факт, что нам удалось добиться возбуждения уголовного дела, практически ничего не меняет. Нам придется самим решать все проблемы.

– То есть как это?

Она явно оторопела, и адвокат даже на мгновенье пожалел о своей откровенности.

– Разве они не будут искать моего Вову? – спросила женщина дрогнувшим голосом.

– Формально – будут. Оперативники сделают официальные запросы в морги, больницы и так далее, допросят пару друзей вашего сына. Это называется работа для галочки, чтобы прикрыть себе пятую точку, когда и если начнется разбор полетов. Поймите простую вещь. Они относятся так к своей работе вовсе не потому, что являются негодяями или тунеядцами. Такова система, которая не дает им выбора. Да, именно она, а также большой объем работы. Я все это к тому, Вероника Сергеевна, что полиция – это хорошо, конечно, но в данном случае нам нужно полагаться на собственные силы. Хотя я подготовил еще одно ходатайство, расширенное. Сейчас мой помощник уже везет его к следователю. В Интернете на волонтерских сайтах была размещена информация о вашем сыне. Вы расклеили объявления?

Вероника Сергеевна кивнула.

– Когда будете разговаривать с полицейским о вашем сыне, не стесняйтесь задавать вопросы. Согласно уголовно-процессуальному кодексу, вы должны быть признаны потерпевшей по данному делу. Это уже другой статус и процессуальные права, нежели у свидетеля. Постарайтесь вспомнить всех друзей и знакомых Володи, вплоть до школьных товарищей. Составьте их список, если помните – адреса и телефоны. – Артем немного помолчал и продолжил: – Ваш сын после аварии был в сорок девятой больнице. У меня есть основания подозревать одного врача в том, что он скрывает правду. Антон тоже чего-то недоговаривает. Пока это единственные наши зацепки.

– Артем Андреевич, спасибо за то, что вы так отнеслись к нашей беде, – проговорила женщина, и адвокат с болью увидел, что она прилагает последние усилия, чтобы не расплакаться.

– У нас все получится. Только не сдавайтесь.

– Попробую. – Она всхлипнула, потом неожиданно сказала: – Вы мне напоминаете моего мужа. Он тоже никому не мог отказать в помощи. Простите, если не к месту.

– Все в порядке. Нам нужен результат, Вероника Сергеевна, и трезвый рассудок. Я понимаю, что вы испытываете, но придется сделать невозможное – отбросить все эмоции и идти к цели.

– Хорошо. Я вам больше не нужна?

– Пока нет. Я позвоню, если будет информация.

Они попрощались.

Некоторое время Артем крутил в руке карандаш, затем набрал номер своего друга Юрия Соломина. Этот человек мог сделать многое.

– Артем? – радостно пробасил тот. – Вот уж не ожидал!

– Я тоже рад тебя слышать, Юра. Но ты же знаешь…

– Знаю-знаю. Поэтому и не обижаюсь. Если срочно, сразу говори, в чем проблема.

– Юра, не в службу, а в дружбу. Пробей по своим каналам одну медицинскую клинику, хорошо? «МедКР» называется, расположена в Ясенево. Мне нужно знать о ней все, чего нет в открытом доступе.

– Понял тебя. «МедКР», – пробормотал Юрий, наверное, записывая данные.

– С меня причитается, – пообещал Павлов.

– Слышали уже это, сказочник! – Соломин беззлобно рассмеялся. – Ты меня второй год на рыбалку зовешь.

Адвокат взглянул на календарь, висевший на стене.

– В августе. Слово даю.

– Смотри, я запомнил. Ладно, Артемка, жди звонка.

«А ведь и правда, когда я последний раз на природу выезжал, в речке купался, по траве босиком бродил? Эх!..» – подумал Павлов.

Однако мысли о заслуженном отпуске были быстро вытеснены насущными делами.

Он чувствовал, что этот медицинский центр «МедКР» каким-то образом связан с трагическими событиями, которыми он теперь занимался. Было бы хорошо узнать, кто вызвал «Скорую» для Антона Коробова. В том, что заказ поступил именно в эту клинику, у Павлова сомнений не было.

«Нужно запросить биллинг телефонных разговоров. Как Осипова, того врача, который обследовал ребят, так и Володи», – подумал Артем.

Он уже собрался было составлять ходатайство, как раздался звонок из приемной.

– Артем Андреевич, к вам посетитель! – сообщила секретарша.

Павлов бросил взгляд в ежедневник и спросил:

– Разве кто-то был на вечер записан?

– Нет, но молодой человек рвется к вам. Коробов Антон.

Антон?!

Павлов покачал головой. Кого-кого, а уж этого лоботряса он ожидал увидеть меньше всего.

В кабинет, шаркая ногами словно старик, вошел Антон.

«Что с ним?!» – пронеслось в мозгу у Артема.

С тех пор как он его видел, юноша разительно изменился. Лицо бледное, под запавшими глазами обозначились тени, взгляд затравленный, будто парень уходил от погони.

– Артем Андреевич, вы ко мне приезжали совсем недавно, – глухо сказал Антон.

– Я тебя узнал. Вот только выглядишь ты неважно. Присаживайся. Что-нибудь будешь? Кофе, чай?

Парень отрицательно качнул головой.

– Тогда я тебя внимательно слушаю.

– Мне сложно начать. Кажется, что все это произошло не со мной. Я вообще начинаю думать, что схожу с ума.

– Все же попробуй.

Антон долго разглядывал заусеницу на пальце, потом сказал:

– Я просто больше не могу молчать. А поговорить мне об этом не с кем, понимаете?

– Понимаю, – ответил Артем.

– Я видел его. Вовку Симонова, – выдавил Коробов, не поднимая глаз. – В ту самую ночь.

– Где? В больнице?

– Да. Меня оставили в кабинете. Врача долго не было. Мне стало скучно, я начал шататься по кабинету и подошел к окну. На улице стоял фонарь. – Антон поскреб затылок. – Я, правда, не совсем трезвый был, но помню очень хорошо. Врач подвел Вовку к «Газели». Потом вдруг Симонову словно плохо стало, и он за доктора ухватился. Из машины еще какой-то мужик вышел и помог врачу затащить моего друга внутрь. «Газель» тут же уехала, а врач вернулся ко мне.

Павлов в упор поглядел на бледного парня и спросил:

– Как выглядел этот врач?

Помешкав, Антон сбивчиво описал доктора, но Артем уже и так знал, что речь шла об Осипове.

– Кто был за рулем машины? Твоей!.. – подчеркнул адвокат, и юноша испуганно вжался в стул.

– Антон, давай я объясню тебе очень простую вещь. Судя по всему, ты неплохой парень. Возможно, немного заносчив, но в этом есть доля вины родителей. Произошла страшная трагедия. Двое твоих друзей мертвы, один исчез. Если ты действительно хочешь помочь найти Володю, то нужно говорить правду, не останавливаться на полпути.

Антон облизал пересохшие губы и промолчал.

– Когда мы найдем Владимира, он расскажет, как все было на самом деле, – проговорил Павлов, устремил на растерявшегося юношу пытливый взгляд и продолжил: – При всем уважении к тебе Володя вряд ли будет тебя выгораживать. Потому что за рулем был ты. Это всем прекрасно известно, Антон. Ты хочешь найти друга, но забываешь, что он – единственный живой свидетель того, что машиной в ту ночь управлял не погибший Олег, а ты.

Антон сник. Похоже, до него только сейчас стало доходить, в какую сложную ситуацию он угодил. Останется все как есть – Антон избежит наказания. Найдется Вовка – Коробов окажется на скамье подсудимых. Симонов честный, это точно. Он не будет сваливать вину на Олега.

– За рулем был я, – едва слышно сказал он.

– Я знал это с самого начала, – ответил Артем так спокойно, словно признание юноши ничуть не удивило его. – Тебе придется сделать заявление, Антон.

– Я не могу, – жалобно протянул парень. – Отец меня живьем съест!

– Я пойду вместе с тобой. Ты должен все рассказать.

– Меня посадят в тюрьму!

«Возможно, это пошло бы тебе на пользу, – подумал адвокат. – Иногда другого способа привести в чувство человека просто нет».

– Это вполне возможно. Статья двести шестьдесят четвертая, пункт шесть. До девяти лет лишения свободы.

– Девять лет! – потрясенно повторил Антон.

У него был вид человека, которого ударили мешком с цементом.

– А о чем вы думали? Вы все? – жестко спросил Павлов. – Да-да, твои погибшие друзья и Владимир тоже отчасти виновны! Почему они позволили тебе сесть за руль? Хочешь смерти – не забирай с собой других, парень. Но волею судьбы ты остался жив. Возможно, чтобы до конца своих дней помнить о том, что натворил.

Коробов выглядел совершенно разбитым.

– Что же мне делать? – спросил он и всхлипнул.

– Мы поедем с тобой к следователю, который занимается розыском Володи, и ты подробно расскажешь все, что помнишь. После этого нам с тобой придется написать заявление. Это уже касается аварии. – Увидев панику, заполнившую глаза юноши, Артем сказал: – Со своей стороны я обещаю тебе юридическую помощь. Не думаю, что тебя сразу же арестуют. Ты молодой, судимости нет, хорошие характеристики. – Павлов хотел было добавить к перечисленному влиятельного папашу Антона, но кое-как удержался.

Хватит, мальчишка и так уже готов обделаться прямо тут.

– К тому же ответственность за это преступление включает и принудительные работы. Согласись, это лучше тюрьмы. В конце концов, амнистия не за горами. – Он окинул Антона внимательным взглядом и заявил: – Что-то мне подсказывает, что ты не все рассказал. Да, кстати. Что вообще тебя побудило прийти ко мне?

Антон тяжело вздохнул и произнес:

– Артем Андреевич, я должен вам еще кое-что сказать. Это относится к Вовке и в то же время касается моего отца. Понимаете?

– Пока не очень, – признался адвокат.

– В общем, перед тем как я вам скажу кое-то, вы должны мне пообещать, что это останется между нами. Иначе ни на какие допросы я не пойду.

В глазах Антона застыла какая-то безысходная отрешенность, и Павлов почти не раздумывал.

– Хорошо. Я постараюсь сделать так, чтобы ты не пострадал из-за разглашения этих сведений. Но ты также должен понимать, что если твои слова помогут найти Володю, то я обязан буду предпринять какие-то шаги. Согласен? Иначе зачем ты тогда станешь раскрывать какую-то тайну?

Антон кивнул, осознав логику юриста.

– Я вижу сны, – тихим голосом признался он. – Мои погибшие друзья!.. Почти каждую ночь. Мне кажется, открою шкаф – на меня труп Олега упадет. Захожу в ванну, а там Нина со сломанной шеей плавает. Они все время зовут меня к себе. – Он закрыл лицо руками.

Артем молча ждал, плотно сжав губы.

– Как-то я подслушал отца, – не убирая рук, сказал Коробов. – Он говорил по телефону с каким-то Михаилом. Речь шла о моих друзьях. Отец спрашивал, на что они сгодились. Мол, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Еще он упоминал, что какой-то американец ждет замены запчастей.

На лице Артема не дрогнул ни один мускул.

«Это уже что-то интересное», – подумал адвокат.

– Если он узнает об этом, то мне хана. – Парень убрал руки от лица, и Павлов с изумлением увидел, что он плачет. – Мне страшно.

– Держись. Ты все-таки мужик, Антон. Нужно уметь с достоинством выходить из самых разных ситуаций. Спасибо тебе за информацию. Едем?

– Едем, – сказал парень и вытер слезы. – Артем Андреевич, отец меня хочет во Францию отправить. Поэтому я не знаю, что и как будет дальше.

– Жизнь покажет. Идем.

Они быстро вышли из кабинета.

На операционном столе

Евгения долго не могла понять, где находится. Сознание девушки отключилось сразу после того, как к ней в палату зашел врач, которого она до этого не видела. После укола Женя погрузилась в глубокий сон, который сейчас медленно выветривался, сползал с нее словно клочья густого тумана.

«Алла!.. – подумала девушка. – Самая дорогая и близкая подруга оказывалась рядом всегда, что бы со мной ни случилось. Алла наверняка скоро навестит меня, и тогда все станет ясно».

Она не без труда осмотрелась. В глазах ощущалась резь, как если бы ей в лицо швырнули толченого стекла.

Женя услышала какие-то приглушенные голоса за своей спиной, кое-как повернула голову и едва не вскрикнула. Буквально в паре метров от нее стояла каталка, на которой лежал грузный мужчина, обнаженный до пояса. Из-за желтизны кожных покровов его можно было бы принять за покойника. Но мерно вздымавшаяся грудь, покрытая редкими седыми волосками, и трубка искусственной вентиляции легких, торчащая из глотки мужчины, говорили об обратном. Он был жив. Обрюзгшее тело сплошь усеивали какие-то датчики. Над его головой словно маятник тихонько покачивалась капельница, обеспечивая изношенное тело живительным раствором.

«Кто это?» – подумала Женя, с неприязнью вглядываясь в грубые черты лица незнакомца.

Где-то слева что-то звякнуло, будто в таз уронили какой-то металлический предмет. Женя почувствовала, как ее внутренности сковывает ледяной страх, и попыталась подняться с койки.

– Ого!..

Девушка вздрогнула и опять повернула голову в сторону каталки. Ей показалось, что это произнес полуголый мужчина.

Однако через секунду перед ней возник человек в медицинском халате и маске.

– Где анестезиолог? – с легкой тенью раздражения поинтересовался он, словно Женя могла иметь об этом хоть какое-то представление.

Хлопнула дверь.

– Кто вы? Где я нахожусь? – с трудом выговаривая слова, спросила девушка.

– Не волнуйся, все в порядке, – с усмешкой сказал врач.

Она вновь предприняла попытку подняться, но этот тип неожиданно с силой прижал ее к койке.

Евгения вскрикнула, слабо отбиваясь. Ей удалось ухватиться за руку мужчины, но силы были не равны.

– Сестра! – рявкнул врач, и Жене удалось краем глаза увидеть женщину, метнувшуюся к ним.

Вскоре ее кисти и лодыжки были надежно пристегнуты к стальным петлям по краям операционного стола.

– Анестезиолога лишим премии, – заявил врач и снова ухмыльнулся.

Женя открывала рот так же беспомощно, как рыба, пойманная на крючок.

«Зачем я здесь? – стучала у нее в голове одна-единственная мысль. Что происходит? Почему рядом со мной этот страшный человек в трубках и датчиках?»

Между тем врач шагнул к толстяку, распростертому на каталке, и принялся внимательно изучать кардиограмму.

Снова хлопнула дверь.

Врач, продолжая осматривать больного, молча ткнул пальцем в сторону замершей Евгении.

– Нет, не надо! – Она замотала головой, видя, как над ней склонилось чье-то худое лицо.

Девушку охватил всепоглощающий ужас.

– Помогите! – закричала она, и холодная рука в резиновой перчатке легла на ее рот.

Женя почувствовала, как в ее вену вошла игла.

– Все будет хорошо, – сказал врач, наклонился над девушкой и заботливо поправил ей волосы. – Просто не волнуйся.

Евгения хотела разразиться новыми криками, но закрыла рот, не издав ни звука. Ее тело и сознание медленно погружалось в сонную истому.

«Да, я устала, и мне надо вздремнуть. А потом я проснусь, и ко мне придет Алла».

Веки девушки быстро наливались тяжестью. Она моргнула еще пару раз и закрыла глаза. До ее слуха еще некоторое время доносились какие-то непонятные слова насчет иммунологической совместимости и какого-то реципиента, но мозг уже не воспринимал их.

На нежной коже Евгении появился первый надрез. Выступила кровь, и тьма сомкнула свои стальные объятия.