Текст книги "Россия в эпоху Петра Великого. Путеводитель путешественника во времени"

Все флаги будут в гости к нам

Морская торговля всегда играла для Петра исключительную роль. Еще в начале своего царствования он принимал энергичные меры к расширению торговли. Именно это стремление стало главной целью Северной войны. Петербург задумывался прежде всего как город-порт и город-верфь. Тотчас же после основания новой крепости Пётр озаботился тем, чтобы привлечь сюда иностранных торговцев. Одновременно с основанием крепости по указу Петра I на Заячьем острове были возведены первые портовые сооружения. Тогда же, в мае 1703 года, Пётр назначил награды: пятьсот золотых первому иностранному судну, которое бросит якорь в Неве, триста – второму и сто – третьему.

Всё лето 1703 года вход в Невскую губу был перекрыт шведским флотом, и первые торговые судна смогли прийти в Санткпитербурх только после того, как шведы ушли в Выборг. В № 37 московских «Ведомостей», вышедших 15 декабря 1703 г., сообщалось: «В ноябре месяце пришел к Санктпитербурху карабль галанской с товары, с питьями, и с солью, на котором был шипер, и неколико матросов, и тот карабль по повелению господина губернатора принят по обыкновению и за приход подарено вышепомянутому шиперу за столом в дому его губернаторском пять сот золотых, а матросом кои с ним были по триста ефимков коемуждо, и при том сказано ему во обнадеживание других, естли по том другой карабль туда придет, и тому, кто на том карабле, дано будет триста золотых, такожде есть ли и третий карабль придет дано будет сто пятьдесят золотых, и с тем тот вышепомянутой карабль от Санктпитербурха отпущен в надлежащий ему путь со удоволствованием, а товары все которые на том карабле были куплены повольною ценою».

Этому событию придавалось очень большое значение, и оно достаточно скоро обросло преданиями. Одно из них привел Голиков: «В 1703 году, в начале Ноября месяца, прибыл в С.-Петербург первый торговый Голландский корабль; сколько же сему обрадовался Государь, то докажет следующий анекдот. Монарх узнал о сем корабле накануне прибытия его к Котлину острову (так называли тогда тот остров, на котором построен Кронштадт); но так как в заливе между Петербурга и того острова находятся мели, то Его Величество, вместо того, чтоб послать кого провести его, принял оное на себя.

Он, нарядяся матросом, как и все на шлюбке его одеты были, встретил его у мелей залива, взошел на корабль, и поздравя Шипора по Голландски с прибытием его перваго в заводящийся новый порт, объявил, что прислан он от Губернатора проводить его до пристани, предупреждая тем, чтоб не наехать ему на мель где, и сказав сие, сел паки в свою шлубку, и велел Шипору корабля следовать за собою.

Таким образом, щастливо проведя его, пристал с ним к пристани, бывшей на Васильевском острове у дома Губернатора того, князя Меншикова, в котором ему и всем матросам назначена уже была квартира.

Хозяин встретил их у пристани, пригласил того Шипора и всех его матросов к столу своему; а дабы они не имели заботы о корабле своем, то явилась Гвардейская команда, и объявлено было Шипору, что прислана оная от Государя для караулу и безопасности корабля сего.

И так Монарх, введя их в дом Княжей, посадил всех их с собою, между хозяином и прочими знатными особами, за изготовленный уже к приезду их стол. Тогда-то Шипор сей и матросы в лице провожатого своего узнали Монарха!

Можно себе представить их изумление; однакож скоро они вышли из онаго, вспомня, что Великий сей Государь, в бытность свою у них в Амстердаме, работал в Адмиралтействе тамошнем как простой плотник, а иногда и матросское исправлял звание; а притом видя ласковое, или паче дружеское его с ними обращение, несколько же кубков выпитых ими напитков сделали их еще смелее, так что забыли они, что видели в мнимом матросе Государя, и когда таким образом веселились, в то время выгружены были из корабля все их товары в амбары Княжие, и показаны назначенные им для житья, доколе они пробудут в Петербурге, покои.

Наконец, Монарх, угостя их до довольной, так сказать, степени охмеления, побратался с Шипором, и отведя его в назначенную ему комнату, пожелав ему с матросами доброй ночи, оставил их.

Поутру, прибыв паки к нему, Государь объявил ему, что все бывшее и оставшееся на корабле охраняется надежным караулом, и потребовал от него реэстр грузу; оной состоял из разных вин и Испанской соли; дал повеление безпошлинно продавать все повольною ценою, а между тем купил для употребления Двора своего знатную часть вина и соли; рекомендовал всем знатным и Господам последовать в том примеру своему, и в краткое время весь сей товар раскуплен был с знатною для него прибылью.

Поелику же в сие время года не было в С.-Петербурге купеческих товаров, то Монарх позволил ему на вырученные деньги купить из заготовленных для Адмиралтейства разных лесных припасов, смолы, поташу и смольчугу, коими Шипор загрузил свой корабль безпошлинно же.

Когда же приготовились они к отъезду, то паки угощены они были за столом Княжьим; и Монарх, присутствовавший за оным же, подарил Шипору 500 червонных, и каждому матросу по 300 ефимков; и притом сказано было, что первому после его торговому же кораблю оказан будет такой же прием, и в награждение дастся шипору 300 червонных, а матросам по 200 ефимков; второму за тем кораблю, по соразмерности сего же, учинено будет награждение и проч.

Наконец Его Величество, невзирая на толь весьма позднее время года, выпроводил корабль сей до Котлина острова, обнял Шипора и пожелал им щастливого пути».

Для дальнейшего развития морских торговых отношений с Европой через Петербург Петром I был предпринят ряд мер. В 1710 г. запретили вывозить хлеб через Архангельск. Указ 1713 г. предписывал русским купцам привозить пеньку и юфть не в Архангельск, а в Петербург; это правило распространялось на икру, клей, поташ, смолу, щетину и другие товары, составлявшие предмет государственной торговой монополии. В то же время предпринимались меры по привлечению иностранных, прежде всего голландских и английских, купцов, предпочитавших Архангельск Петербургу. Обычная пошлина в 5 % была понижена в Петербурге до 3 %.

Борьба Петра за перенос центра внешней торговли России в парадиз в конечном счете дала свои плоды. Если в Петербург в 1718 г. прибыло всего 52 торговых судна, а в Архангельск – 150, то в 1725 г. это соотношение изменилось коренным образом: в 1725 году в Петербург прибыло 450 торговых кораблей, а в Архангельск – лишь 50. В 1726 г. сумма петербургского экспорта составила около 2 миллионов 403 тысяч рублей, а импорта – около 1 миллиона 550 тысяч рублей (В 1717 г. это соотношение было следующим: экспорт – 269 тысяч рублей; импорт – 218 тысяч рублей).

Иностранные купцы доставляли в Россию шерстяные и шелковые изделия, краски, напитки, кофе, пряности, стекло и пр. В импорте, как видно из перечня товаров, преобладали товары потребления знати. Зарубежные купцы покупали товары традиционного русского экспорта: пеньку, лен, кожи и сало.

Набиравшую обороты морскую торговлю необходимо было защищать. Именно поэтому новый город-порт с самого начала был обречен стать городом-верфью и базой нового Балтийского флота.

Уже в 1704 году в Петербурге была основана Адмиралтейская верфь. Здесь умели делать всё корабельное снаряжение – от киля до верхушки мачт, от якорных цепей до парусов. У берега Невы на стапелях стояли корабли. Одни из них только недавно были заложены, другие готовились к спуску на воду. Сначала на верфи строились мелкие и средние суда. Первый корабль, «Arcanne» (плоскодонная плавучая 18-пушечная артиллерийская батарея), построенный мастером Выбе Геренсом, был спущен на воду весной 1706 года. После Полтавской победы Пётр велел пополнять флот мощными кораблями. 54-пушечный корабль, названный в честь победы над шведами «Полтавой», Пётр заложил в конце 1709 года, а спущен он на воду был в июне 1712 года. В двадцатых годах верфь успешно справлялась с сооружением 100-пушечных кораблей. Проект первого такого корабля разработал Пётр, он же руководил его постройкой.

Всего при жизни Петра І в Санкт-Петербурге было построено 23 линейных, 2 бомбардирских корабля, 4 фрегата, 8 прамов, около 200 галер – всего 262 военных корабля (из 900, всего построенных в России). Корабли адмиралтейской постройки тех лет принимали участие в блистательных победах русского флота над шведами при Гангуте, Гренгаме, у острова Эзель.

Адмиралтейская верфь являлась самым крупным предприятием парадиза. Руководил ею Иван Михайлович Головкин. К 1710 году Адмиралтейство обслуживало около 10 000 работных людей. Корабельные мастера получали 180–200 руб. в год, наемные рабочие – 3 руб. 50 коп. в месяц, работные люди – 3 коп. в день с добавлением хлеба и соли. За опоздание на час удерживали однодневное жалованье, за прогул одного дня – семидневное. Собирали штрафы фискалы, которые получали в награду четверть от стоимости штрафа. Рабочий день летом продолжался 14 часов (с трехчасовым обеденным перерывом), зимой – 6 часов. Гражданские суда строили на Партикулярной верфи (1711), галеры и полугалеры – на Галерной верфи (1712).

Иностранный современник в 1720 году так описывал Адмиралтейство: «Нас пригласили в Адмиралтейство, где ожидал царь. Пройдя мост на канаве и ворота, мы вошли через сени в громадное помещение, где строятся корабли; здесь мы осматривали нововыстроенный большой красивый корабль, затем отправились в кузницу, где было 15 горнов и при каждом 15 кузнецов с мастером. Оттуда мы прошли через другой канал к большому трехэтажному дому, выстроенному в виде треугольника на прусский манер. Царь ходил с нами по разным магазинам, находящимся в этом здании; мы осматривали все корабельные принадлежности: были там канаты, навощенные, насмоленные, намазанные разным жиром; некоторые были толщиною в половину человека, гвозди для прибивки досок лежали большими кучами и т. д. Несколько палат завалены были большим количеством тяжелого, как олово, дерева, привезенного из Ост-Индии; царь говорил, что если бы у бояр его было столько дерева, то ему хватило бы его на два года. Это дерево употреблялось для выделки колес, вращающих канаты; далее царь им показывал несколько других вещей; затем в двух комнатах они увидали множество меди, взятой у шведов, и царь при этом сказал послу, что это шведы ему пожаловали. Гости после отправились в галерею, находящуюся в среднем этаже, где адмирал Апраксин угощал их одними корабельными блюдами, т. е. копченой говядиной, языком, морскими рыбами и т. д.; давали и полпиво, очень холодное. В это время на башне играла музыка. Посидев немного, мы отправились в коллегии, где было много молодежи. Там столы накрыты были зеленым сукном, на стенах развешаны зеркала, чертежи, гравюры. Преподаватель здесь объяснял военное искусство. Отсюда мы сошли к каналу, в котором стояло несколько судов с насосами. Потом пошли в комнату, где была библиотека, в которой были большие запасы разного рода бумаги, белой, серой, черной. Несколько комнат было занято готовым платьем разного цвета на 24 000 человек. Затем пошли мы через канал, где живут разного рода ремесленники, видели, где цирюльники приготовляют мази и пластыри для ран, было здесь около восьмисот портных, работающих над парусами. Было там тоже здание большое и широкое на сваях, в два этажа; здесь приготовляли модели кораблей. Вечером, когда стал идти дождь, мы отправились в комнаты, где было много вина и пива и где начальник кораблей Головин нас угощал. Он носит постоянно золотой циркуль, украшенный драгоценными камнями, в знак своего достоинства. Царь его на каждом пиру сажает с собой рядом, пьет его здоровье и делает с него гравюры. Во время пира царь привстал и, кланяясь, налил вино, ходил и раздавал нам всем рюмки, исполняя свою обязанность так, как если бы не сделал этого, то должен был бы уплатить штраф».

Для защиты петербургского порта и верфи Пётр I велел рубить крепость в Финском заливе рядом с островом Котлин для защиты Петербурга от шведов. Макет крепости, изготовленный самим Петром, был прислан из Воронежа в конце 1703 года.

Согласно журналу Петра, в 1704 году, «мая в 7-й день изволил Великий Государь идти со всеми ближними людьми и с новгородским митрополитом и с прочими властями из Петербурга, водою в судах, на взморье к Котлину острову, в новую крепость, которая построена против того острова на воде, на самом проходе корабельном зимою, когда лед был, деревянная и, нагрузи каменьем, впущена в воду и несколько в ней пушек поставлено, мимо которой невозможно без препятствий ни одному кораблю в устье пройти. И в прибытие Его Великого Государя, тогда наречена оная крепость Кроншлот, сиречь коронный замок, и торжество в ней было тридневное».

Крепость представляла собой десятигранник с наибольшей шириной около 29 метров и длиной стороны в 9 метров. Высота башни от ординара была около 37 метров. Вооружение крепости составляло около 14 пушек. Петру настолько понравилось расположение Котлина, что в 1712 году он даже задумал перенести Петербург сюда. 16 января был выпущен указ следующего содержания: «Объявить шляхетским тысячи домам, купетским лучшим пятистам, средним пяти жестам, рукомесленным всяких дел тысячи домам (из которых половина те, которые заводы имеют, яко кожевники и прочие), что им жить на Котлине острове по скончании сей войны, и даны им будут дворы готовые за их деньги, а шляхетству дворы и земли под деревни (последние без денег), и кой час будет даст бог мир, тотчас будут переведены, и для того сказывают заранее, чтоб никто неведением не отговаривался, и для того, кто хочет, чтоб на первой приезд в Петербурге строили себе некоторое строенье; и сей выбор людей надлежит без поманки выбрать под потерянием живота, чести и пожитков, кто недостойных в сей перевод напишет». Сенатом 4 августа 1712 г. был утвержден список дворян, намеченных к переселению на остров Котлин. Из этого списка видно, что переселению подлежали самые знатнейшие дворяне. Список открывался фамилиями сенаторов: Я. Ф. Долгорукий, И. А. Мусин-Пушкин, Т. Н. Стрешнев, П. А. Голицын, М. В. Долгорукий, Г. А. Племянников, Г. И. Волконский, М. М. Самарин, В. А. Апухтин, А. Я. Щукин. Далее следовали: бояре П. И. Прозоровский, М. Г. Рамодановский, Ю. С. Урусов и др., кравчие, окольничие и т. д. Всего в списке значилось 1212 человек. К счастью для этих аристократов, царь по неизвестным соображениям вскоре отказался от своего смелого замысла.

После окончания Северной войны, 7 октября 1723 года, на острове Котлин в торжественной обстановке состоялась закладка Петром I крепости Кронштадт («город-крепость»), «…которая заключала бы в себя весь город и все портовые сооружения, и служила бы делу обороны со всех сторон». Спустя несколько лет Кронштадт сделался главной базой русского Балтийского флота.

Торговая и военно-морская политика царя-реформатора оказалась самой успешной на фоне остальных преобразований. Сам Пётр, обращаясь однажды к сенаторам, генералам, морским начальникам и иностранным гостям, приглашенным на празднество, с гордым сознанием содеянного сам подвел итог своей многолетней работы по созиданию «окна в Европу»: «Есть ли кто из вас такой, кому бы за двадцать лет пред сим пришло в мысль, что он будет со мною на Балтийском море побеждать неприятелей, на кораблях, построенных нашими руками, и что мы переселимся жить в сии места, приобретенные нашими трудами и храбростию? Думали ль вы в такое время увидеть таких победоносных солдат и матросов, рожденных от российской крови, и град сей, населенный россиянами и многим числом чужестранных мастеровых, торговых и ученых людей, приехавших добровольно для сожития с нами? Чаяли ль вы, что мы увидим себя в толиком от всех владетелей почитании?

Писатели, – продолжал он, – поставляют древнее обиталище наук в Греции, но кои, судьбиною времен бывши из оной изгнаны, скрылись в Италии, и потом рассеялись по Европе до самой Польши, но в отечество наше проникнуть воспрепятствованы нерадением наших предков, и мы остались в прежней тьме, в каковой были до них и все немецкие и польские народы. Но великим прилежанием искусных правителей их отворялись им очи и со временем соделались они сами учителями тех самых наук и художеств, какими в древности хвалилась одна только Греция. Теперь пришла и наша череда, ежели только вы захотите искренне и беспрекословно вспомоществовать намерениям моим, соединя с послушанием труд, памятуя присно латинское присловие: „молитесь и трудитесь“».

Досуг в Санктпитербурхе

В первые месяцы существования фортеции, когда Петербург представлял собой по сути большую строительную площадку, а его население состояло исключительно из солдат и работных людей, открылось первое питейное заведение города и страны.

Первая в России аустерия называлась «Торжественная Австерия 4-х фрегатов» и была открыта в 1703 году предприимчивым датчанином из Гамбурга Яном (Иоганном) Фельтеном. Она находилась на Петербургской стороне, на Троицкой пристани у Петровского (ныне Троицкого) моста, неподалеку от церкви Св. Троицы, у самого входа на крепостной мост. В 1711 году аустерия представляла собой деревянное двухэтажное, с верхней и нижней галереями здание, украшенное вывеской, середину которой занимал портрет царя, а по бокам были изображены арабески с аллегорическими надписями. В полдень на верхней галерее немецкие музыканты играли на флейтах и трубах. В праздничные дни после обедни в Троицком соборе царь со всеми вельможами заходил в эту аустерию на чарку анисовой водки; закусывал кренделем и, закурив трубку, играл в шашки или беседовал с кем из присутствовавших. Именно поэтому эта аустерия получила в народе название «Царская австерия». Стараниями царя и А. Д. Меншикова постоянно имелся разнообразный ассортимент отечественных водок и импортных вин. С середины 1720-х гг. аустерия в письменных источниках не упоминается.

В 1706 году открылась вторая, она находилась на месте дома Сената и называлась Меншиковской, из-за того что Меншиков, переправляясь из своего дворца на Адмиралтейскую сторону, обыкновенно туда заглядывал. Третья была основана в 1719 году на Петербургской стороне, на Большой Никольской улице.

С первых дней парадиза Пётр стремился привить петербуржцам европейские культурно-эстетические ценности. Уже в 1704 году на болотистом берегу Невы напротив Петропавловской крепости по приказу Петра начались работы по разбивке большого парка, который получил романтическое название Летний сад. Отведенная для этого предприятия территория тянулась от Невы почти до современного Невского проспекта.

Летний сад создавался в модном тогда в Европе «регулярном стиле», как тогда говорили, «в голландском вкусе». Аллеи в таких парках располагались симметрично, сходились и расходились, образуя площадки правильной геометрической формы, на пересечении аллей устанавливали скульптуры и фонтаны, из зелени создавали причудливые беседки, галереи, лабиринты. Сад украшали южные растения, высаженные в специальные кадки, партеры с яркими цветами, фигурные клумбы. Такие парки становились как бы продолжением дворцовых залов и анфилад.

План сада принадлежал самому царю. Летний сад делился каналом на две части: парадную и хозяйственную. Парадная часть примыкала к Неве, здесь при жизни Петра летом проходили ассамблеи и торжества в честь побед в Северной войне. В боковых аллеях накрывали столы, а в самой большой средней устраивали танцы. Аллеи были украшены скульптурами, которые по приказу Петра доставили в Петербург из Италии. Царь хотел, чтобы скульптуры стали не просто украшением парка, но и способствовали просвещению гостей: каждая из них олицетворяла какое-то понятие – времена года, стихии, время суток, – кроме того, некоторые скульптуры изображали героев античных мифов. В Летнем саду в петровское время находилась и знаменитая скульптура Венеры, которую впоследствии стали называть Таврической, для ее охраны даже был выставлен караул.

В южной части парка, которая считалась хозяйственной, находились каменная галерея, скульптурная мастерская, теплицы, пруд, где разводили карпов, здесь росли фруктовые деревья, были устроены грядки с «поваренными травами». Пётр называл эту часть сада «царским огородом».

Слева от аллей располагался огромный птичник, где жили орлы, черные аисты, попугаи, фазаны и другие редкие птицы. В зверинце содержались медведи, волки, шакал, олень, чернобурая лисица, еж и другие животные. Травоядные животные свободно гуляли по парку. По свидетельствам современников, одна серна (т. е. горная антилопа) ела из рук, прыгала в обруч и очень любила музыку.

Гулянья проходили в Летнем саду в теплое время года почти каждую неделю. На них обязаны были являться жители высшего и среднего сословий: «Позволено… всякому чину входить, кроме тех, кои в серых кафтанах, а паче с бородами, оных впущать запрещено». Для солдат, матросов и низших сословий угощение готовилось рядом с Летним садом, на Царицыном лугу.

В дни гуляний на одном из бастионов Петропавловской крепости выставлялся императорский штандарт. В пятом часу звучали пушечные выстрелы. Горожане спешили в сад. Пётр общался со всеми на равных. Гости играли в шашки, гуляли по аллеям, осматривали птичник и зверинец. В 6 часов всех угощали вином. Отказаться было нельзя – сад запирали, и из него никого не выпускали. Потом начинались танцы. Вечером в аллеях и на деревьях сада вспыхивали разноцветные огни. Гулянье заканчивалось «огненной потехою».

В Летнем саду находился и первый дворец русского царя. Сначала выстроили деревянный дом, а в 1712 году по проекту архитектора Доменико Трезини был возведен каменный дворец. Летний дворец Петра I выглядит очень просто и строго, его украшают лишь барельефы на фасадах, выполненные по мотивам античной мифологии и прославляющие победы России над Швецией в Северной войне. Залы дворца украсили живописью, лепкой, изразцами, декоративными росписями.

Внимание современников, осматривавших летнюю резиденцию Петра в столице, привлекал отнюдь не дворец, а примыкавший к нему парк. Он всегда пользовался особым попечением царя.

Так, царь однажды вызывал в Петербург из Москвы фонтанных мастеров, другой раз велел доставить «всяких цветов из Измайлова не по малу, а больше тех, кои пахнут», то требовал присылки книги с описанием планировки Версальского парка. Будучи в Киеве в 1706 году, он отправил в Петербург корни белых лилий и велел, чтобы их «огородник бережно укрывал». Послу в Голландии Куракину он поручил закупить две тысячи лип. Находясь в Польше, царь живо интересовался состоянием своего Летнего огорода – так тогда называли парки. «Росписи от вас никакой не бывало о садовых вещах; однакож мы здесь промышляем помалу».

Петр оставался верным своему обыкновению проникать в существо любого дела. Он изучил устройство лучшего в Европе Версальского парка и дал вполне профессиональные распоряжения, такие же подробные, как и при постройке кораблей или редутов. Денщику Кикину он писал из Франции: «Нынешнею осенью заранее присмотри несколько небольших дубовых, а лутче кленовых, дерев молодых, и, присмотря, окопать около оных землю кругом и не замать до заморозков, чтоб окопанную землю с корнем морозом укрепило, и тогда перевезти и посадить в проезжем месте, где еще роща не досажена».

В 1711 г. посетитель Летнего сада оставил такой отзыв о царском огороде: «Сад сам по себе довольно велик и хорошо разбит, но я не нашел в нем ничего особенно примечательного, за исключением нескольких мраморных статуй и бюстов, из которых в особенности хороши изображающие короля польского Иоанна Собесского и его супругу, также королеву Христину шведскую и других». Совсем другое впечатление сад производил 9 лет спустя: «Сады красивы. Я слыхал от самого царя, который сказал нам: „Если проживу три года, буду иметь сад лучше, чем в Версале у французского короля“. И в самом деле, сюда привезено морем из Венеции, Италии, Англии и Голландии множество статуй, колонн; даже целая беседка из алебастра и мрамора привезена из Венеции для сада, расположенного у самой реки, между каналами. Здесь множество замечательных вещей, беседок, галерей, насосов и удивительно красивых деревьев. Со стороны реки около сада подведена каменная стена; к реке ведут галереи, где можно сесть на ботик, галеру, яхту или буер, чтобы ехать на море или гулять по каналам и большой широкой реке».

Особой достопримечательностью Летнего сада были фонтаны. Некоторые из них находились в «зеленых лабиринтах», в боковых аллеях, а в центре сада устроили самый большой пятиструйный фонтан. Фонтанные водоемы отделывали мрамором, пудожским камнем, раковинами, их украшали мраморные или даже позолоченные статуи, бюсты, вазы. Воду для фонтанов с помощью специального устройства подавали из Безымянного Ерика, поэтому за этой рекой быстро закрепилось название «Фонтанная река», а потом и просто «Фонтанка».

На берегу Лебяжьей канавки Пётр повелел построить первую картинную галерею в России. По проекту Ф. Вааля она была построена в 1721–1723 гг. Здесь же, в Летнем саду, с 1714 года располагался первый в России музей, который назвали на немецкий манер «Кунсткамерой», то есть «кабинетом редкостей». Первыми экспонатами музея стали предметы личной коллекции самого Петра, их перевезли в новую столицу из Москвы. Основу этого собрания редкостей составили предметы, которые Пётр привез из Европы во время поездки с Великим Посольством: здесь встречались минералы, изделия из камня, слоновой кости, сандалового дерева из Индии, других азиатских стран, в коллекцию входило также собрание анатомических препаратов голландского анатома Рюйша. Дополнял уникальное собрание огромный Готторпский глобус – своеобразный маленький планетарий, внутри которого можно было наблюдать движение звездного неба.

Небольшой Летний дворец не мог стать настоящим хранилищем для уникальной коллекции: очень скоро отведенное для нее помещение стало тесным. «Кабинет редкостей» решили перевести в отдельное здание. Новым музейным помещением в 1718 году стали так называемые Кикины палаты – дом, конфискованный у опального вельможи Александра Васильевича Кикина. Теперь появилась возможность свободно расставить все ценные предметы коллекции, так, что их можно было рассматривать. Первый российский музей стал публичным, сам царь хорошо знал все предметы коллекции и любил их показывать.

В Кикиных палатах разместился не только музей: сюда же привезли царскую библиотеку редких книг, как русских, так и на иностранных языках. Здесь же появилась первая химическая лаборатория. Стремясь к тому, чтобы редкостей в музее становилось все больше, Пётр издал специальный указ, в котором говорилось: «Если кто найдет в земле или на воде какие старые вещи, а именно: каменья необыкновенные, кости человеческие или скотские, рыбьи или птичьи, не такие, как у нас ныне есть… да зело велики или малы перед обыкновенными, также старые надписи на каменьях, железе или меди…» Со всей России в музей стали поступать новые экспонаты, а те, кто бывал за границей, должны были привозить диковинные предметы оттуда.

Когда Павел Иванович Ягужинский предложил Петру установить плату за посещение Кунсткамеры и пользование библиотекой, как это делалось в странах Западной Европы, тот отклонил это предложение, заявив: «Я еще приказываю не только всякого пускать сюда даром, но если кто приедет с компаниею смотреть редкости, то и угощать их на мой счет чашкою кофе, рюмкою водки, либо чем-нибудь иным в самых этих комнатах». На угощение была отпущена значительная по тем временам сумма – 400 рублей в год.

Пётр хотел, чтобы первый российский музей находился в центре столицы, рядом с правительственными зданиями. Поскольку при жизни городским центром планировали сделать Васильевский остров, именно здесь в 1718 году началось строительство нового здания Кунсткамеры. Существует легенда, будто бы Пётр, гуляя по берегу острова, заметил необыкновенную сосну: ее ствол был причудливо изогнут. Пётр назвал дерево монстром, приказал спилить сосну и сохранить ее необычную часть, а на том месте, где она росла, построить новое здание музея.

Автором проекта здания Кунсткамеры принято считать архитектора Г. Маттарнови, хотя многие исследователи считают, что над этим проектом работали и другие архитекторы. Пётр не успел увидеть здание Кунсткамеры законченным: строительство шло очень медленно. Коллекции из Кикиных палат в новую Кунсткамеру перевели в 1726 году. Специальное помещение на третьем этаже отвели для огромного Готторпского глобуса. В 1724 году была основана Петербургская академия наук, Кунсткамера вошла в ее состав.

Около 1714 года недалеко от Литейного двора открылся первый петербургский театр. Это произошло стараниями младшей и любимой сестры Петра I – Натальи Алексеевны, большой любительницы «лицедейства». Под театральное здание приспособили деревянный дом, находившийся рядом с дворцом.

Репертуар театра отличался разнообразием, на его сцене ставили духовные и светские пьесы, как русские, так и переводные. Пьесы писала и сама Наталья Алексеевна. Это были написанные на русском языке трагедии и комедии, основу которых составляли сюжеты из Библии или из светской литературы. Выбор сюжетов определялся главным – в наглядной форме пропагандировать важные для петровских реформ идеи. Спектакль «Пётр златые ключи» разъяснял, какую пользу приносят юношам поездки за границу для обучения. Пьеса «Освобождение Ливонии и Ингерманландии» и прочие рассказывали о недавних событиях эпохи царствования Петра. Между действиями пьесы разыгрывались разнообразные сценки бытового характера. В те времена их называли «между вброшенные забавные игралища».

В своем «Дневнике» Ф. В. Берхгольц рассказывал в 1719 году об одном из спектаклей этого театра. В присутствии царя шла в переводе народная немецкая комедия. Рядом с царем в креслах сидел его повар. Он очень живо принимал «к сердцу игру актеров» и даже обсыпал мукой «арлекина за какую-то выходку».

Труппа театра, переехавшая из подмосковного села Преображенского, состояла из 10 русских актеров и актрис. Кроме того, в театре был оркестр и 16 русских музыкантов. Все представления были бесплатными, а вход – свободным для желающих. Пьесы театра на злободневные политические темы наряду с церковными проповедями и стихотворными панегириками служили делу пропаганды петровских реформ. В 1723 году вышел указ царя о строительстве нового театрального здания «на Адмиралтейском острову на берегу речки Мьи» (реки Мойки).

В 1714 году в Петербурге открылась первая книжная лавка. Находилась она на Троицкой площади в Гостином дворе, рядом с первой типографией. Заведовал лавкой Михайло Васильев. В лавке продавались книги как светские, так и церковные, русские и иностранные. Можно было купить сочинения на военные, географические и исторические темы. Покупателю предлагались царские указы, регламенты и церковные проповеди. Продавались и «куниты» – произведения искусства: гравюры, виды Москвы, Петербурга, монастырей, а также портреты Петра I, А. Д. Меншикова, Б. П. Шереметева. На 6 денег можно было купить азбуку, за 5 алтын (15 копеек) – «Книгу считания удобного».