Текст книги "НеОбыкновенный фашизм (криминологическая и уголовно-правовая характеристика)"

После октябрьских погромов черносотенное движения начинает набирать силу и организационное единение. Один за другим созываются несколько черносотенных съездов: съезд Союза русских людей, Русского Собрания, Монархической партии и др. Сами черносотенные организации не только выросли в количественном отношении, но и пестрели многообразием названий: Братство свободы и порядка (Санкт-Петербург), Военно-Сергиевское Пантелеймоновское братство (Москва), Всесословный народный союз (Екатеринбург), Дружина «За веру, царя и отечество» (Тула), Кружок русских деятелей (Финляндия), Лига монархической молодежи (Варшава), Партия народного порядка (Курск), Патриотическое общество (Тифлис), Патриотическое содружество рабочих (Киев), Патриотический союз (Владимир), Покровское братство (Севастополь), Царско-народное общество (Казань) и многие другие.

В феврале 1906 года был созван Всероссийский съезд Русского Собрания. В его работе приняли участие 5 отделов Русского Собрания, а также представители 23 черносотенных организаций. В период с 1906 по 1907 год состоялось четыре таких съезда в Петербурге и Москве.

Несмотря на это черносотенные организации оставались разобщенными, их действия плохо координировались, единая программа разработана так и не была, настоящего лидера, способного консолидировать и объединить всех, не нашлось. Чем более популярным становилось черносотенное движение, тем сильнее разгорались трения между руководителями многочисленных организаций. В том числе личные амбиции мешали объединению.

Пиком черносотенного движения были 1907–1908 годы. В этот период общая численность членов организаций черной сотни приблизилась к 400 тыс. человек. В дальнейшем началось стремительное снижение численности и падение авторитета организаций, связанных с черной сотней. Способствовало этому: 1) отсутствие единого централизованного руководства; 2) не сформировавшая организационная структура; 3) отсутствие политической программы; 4) неумение консолидировать усилия и выдвинуть одного лидера. Как ни парадоксально звучит, но падение численности черной сотни связано с поддержкой этого движения правительством. Многие обыватели считали эти объединения правительственной партией, что привело к проникновению в их ряды откровенных проходимцев и чиновников. Например, в петербургском отделе Русского Собрания в 1906 году были 33,1 % чиновников, 22,3 % военных, 18,3 % преподавателей, врачей, инженеров, 6,3 % купцов, 3 % духовенства, 2,6 % помещиков. Социальная база, на которую первоначально нацеливалась черная сотня, в виде простых людей, рабочих и крестьян, тем самым была подорвана.

Одновременно с этим в составе черной сотни стали создаваться боевые подразделения (дружины). В 1906 году в Одессе такая боевая группа черной сотни получила примечательное название «Белая гвардия». Как осуществлялось формирование подобных боевых организаций, которые должны были стать авангардом движения, можно себе составить представление по воспоминаниям руководителей охранного отделения. Начальник Петербургского охранного отделения А. В. Герасимов говорил, что среди дружинников было немало людей с уголовным прошлым^[60]. Идеологического стержня, естественно, у них не было.

Примечательна характеристика одного из таких дружинников – Сашки Половнева по прозвищу Косой или Одноглазый. Он работал клепальщиком на Путиловском заводе в Петербурге и потерял глаз в результате аварии. За причиненное увечье ему была выплачена компенсация, но работы он лишился. Ему посоветовали записаться в члены Союза русского народа. Как только Косой показал билет члена союза руководителям завода, его тут же взяли кладовщиком паровозосборочной мастерской. Косой признавался, что в дружину входили настоящие разбойники. Часто он слышал, как члены дружины совершали грабежи за Нарвской заставой. В конце концов и сам Косой, который обладал большой физической силой, стал принимать участие в грабежах и налетах. Кончилось это тем, что в мае 1909 года он был осужден на шесть лет за участие в убийстве М. Я. Герценштейна, главного эксперта кадетской партии по аграрному вопросу.

Рабочие не особенно поддерживали черносотенцев, большей частью они были связаны с социал-демократами. В то же время руководители черносотенцев смогли призвать в своих ряды максимальное количество рабочих в 1907 году. По разным оценкам, их насчитывалось от 12 до 15 тыс. человек.

Характерно, что между рабочими, представлявшими разные политические взгляды, шла настоящая война. Поскольку рабочих, симпатизировавших социал-демократам, было значительно больше, над рабочими-черносотенцами они устраивали так называемые рабочие суды. Под угрозой физической расправы черносотенцев ставили на колени и заставляли вымаливать прощение у своих товарищей. На одном из заводов рабочие в кузне открыли топку и предложили рабочим-черносотенцам сделать выбор: либо бросить в топку значки черносотенного достоинства, либо их самих бросят в топку.

Большое влияние на дальнейшую судьбу черной сотни оказал судебный процесс, вошедший в историю как дело Бейлиса. В канун праздника Пасхи в 1911 году в одной из пещер на окраине Киева был обнаружен труп 12-летнего ученика Софийского духовного училища А. Ющинского. На его теле насчитали 47 ножевых ранений. Черная сотня немедленно объявила, что Ющинский погиб в результате ритуального убийства, совершенного евреями. На его похоронах член Союза русского народа Н. Павлович разбрасывал листовки с призывами к возобновлению еврейских погромов. Другой черносотенец студент В. Голубев провел собственное расследование и заявил полицейским, что некто Мендель Бейлис после обнаружения трупа Ющинского вел себя странно: раздавал детям конфеты и просил их никому ничего не говорить. Менделя арестовали. Был найден свидетель, друг Ющинского – Женя Чеберяк, который заявил, что как-то Бейлис преследовал его и Ющинского и что они едва спаслись бегством. Неожиданно вскоре после этого Женя Чеберяк заболел и умер. После этого в дело вступила его мать – Вера Чеберяк. Ссылаясь на показания своего умершего сына, она поведала страшную историю, что якобы в доме Бейлиса были какие-то два еврея в черных одеяниях, которые пытались схватить мальчиков в то время, пока те играли. Якобы ее сыну удалось убежать, но он видел, как Ющинского поймал за руку Бейлис и повел в сторону пещер. Защитник Бейлиса адвокат Марголин, в свою очередь, попытался опорочить слова Чеберяк, заявив, что она является скупщицей краденого и что ее квартира – настоящий притон для воров. Чеберяк в ответ заявила, что Марголин ее подкупал и предлагал ей 40 тыс. рублей за то, что она сама сознается в убийстве Ющинского. Марголин отрицал это, ссылаясь на то, что никогда не встречался с Чеберяк, но та оказалась хитрее, чем о ней думали, и представила доказательства такой встречи. Марголин после этого был вынужден уйти из адвокатуры.

25 сентября 1913 года над Бейлисом начался судебный процесс. Среди других на процессе выступил психиатр профессор И. А. Сикорский (отец знаменитого авиаконструктора и изобретателя вертолетов И. И. Сикорского). Он настаивал на ритуальном характере убийства. В качестве его оппонента выступил не менее известный психиатр академик В. М. Бехтерев, который без труда доказал, что Ющинский потерял сознание после первых двух ударов, поэтому ни о каком истязании во время преступления не может быть и речи.

В качестве эксперта-богослова выступил католический ксендз Иустин Пранайтис (примечательно, что никто из православных христианских священников не стал брать на себя эту незавидную роль). Речь Пранайтиса была весьма любопытна для современного понимания идеологии фашизма. Он говорил о «тайне крови», составляющей якобы суть иудейского мировоззрения. Настаивал, что не Тора (Ветхий Завет), а Талмуд (комментарий к Ветхому Завету) – настоящее учение иудеев. Он привел присяжным заседателям множество цитат, свидетельствующих о ненависти иудеев к христианам. При этом, признавая, что в Талмуде есть прямой запрет использовать в отправлении религиозных обрядов кровь, Пранайтис, нисколько не смущаясь, заявил, что у иудеев выше Талмуда предписания каббалы. Каббала – это величайшая тайна евреев, суть которой в сочинении «Зогар», где есть прямое предписание предавать закланию невинных христианских детей. Жертвоприношение осуществляется строго определенным способом: ребенку закрывают рот и после 12-кратного испытания ножа наносят 13-ю смертельную рану. Цифра 13 имеет решающее значение, поскольку это определенная сумма чисел (1, 8, 4), что составляет священное слово «эсхад», с которым правоверный иудей умирает. На правом виске Ющинского действительно были следы от 12 или 13 ран, но всего ранений было нанесено, как уже говорилось, 47, т. е. значительно больше, чем 13.

30 октября 1913 года присяжные заседатели удалились на совещание. В Бресте, Витебске, Екатеринославе, Ковно, Минске были распространены листовки антисемитского содержания. Все ожидали еврейских погромов. Когда присяжные заседатели вернулись в зал судебного заседания, все замерли. Старшина присяжных объявил результаты их голосования: на вопрос о том, носило ли убийство Ющинского ритуальный характер, был дан ответ «да», на вопрос о том, доказана ли вина Бейлиса в этом убийстве – ответ «нет»^[61].

Таким образом, пропаганда черной сотни потерпела хотя и не сокрушительное, но поражение. Бейлис оказался в сознании простых людей не злодеем, а жертвой искусственно разжигаемой черной сотней розни. Даже начавшаяся Первая мировая война и последовавший вслед за этим всплеск патриотизма не смогли вернуть им былые позиции и влияние на умы обывателей, тем более что многие социал-демократы и либералы, включая В. Г. Плеханова (1856–1918), заявили о поддержке войны и тем самым вернули к себе и к своему учению симпатии многих политиков и общественных деятелей. В конце мая 1915 года националистические настроения, усугубленные затяжными неудачами на фронте, вылились в 3-дневные погромы торговых и промышленных заведений, принадлежащих людям с немецкими фамилиями. Всего пострадало 688 домов, включая квартиру консула Нидерландов, поскольку висевший над его домом флаг был ошибочно принят за германский флаг.

Один из ярких представителей черной сотни среди священнослужителей иеромонах и авантюрист Илиодор так обозначил закат черной сотни: «А вот что вам нужно сделать, собравшись, пропеть похоронный марш старой России и отслужить панихиду без вечной памяти по Союзу русского народа и прочим монархическим, прочим мошенническим организациям»^[62].

Победители Февральской революции 1917 года отправили практически всех руководителей черносотенных организаций в тюрьму. Победители Октябрьской революции 1917 года их расстреляли. Например, один из основателей Союза русского народа А. И. Дубровин погиб при следующих обстоятельствах. В феврале 1917 года он был арестован, но в мае того же года освобожден Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства, которая не нашла в его политических взглядах и действиях состава преступления. Разочаровавшись в своих идеалах, Дубровин перестал вести активную политическую жизнь и даже переехал в Москву. Он стал служащим врачом советской амбулатории в Лефортово и вел тихий незаметный образ жизни. В октябре 1920 года он был арестован сотрудниками особого отдела Всероссийской чрезвычайной комиссии^[63] в Москве по обвинению в том, что он в 1905–1907 годах являлся председателем Союза русского народа. 21 апреля 1921 года Президиум ВЧК постановил расстрелять Дубровина. Дата его расстрела неизвестна.

Также были расстреляны председатель Московского губернского отдела Союза русского народа Н. Н. Ознобишин, председатель Одесского отдела Союза русского народа А. И. Коновницын, председатель Одесского Союза русских людей Н. Н. Родзевич и многие-многие другие. Репрессии были направлены в том числе против идеологов черносотенного движения. Так, один из них, бывший приват-доцент Б. В. Никольский публично отказался от своих убеждений и, проявляя лояльность к большевикам, согласился читать лекции в военно-научной секции Всеобуча^[64]. В 1919 году он был арестован и расстрелян, а его библиотека конфискована и разделена между несколькими государственными книгохранилищами.

Не забыли большевики про судебный процесс над Бейлисом. Одна из главных свидетельниц по делу Вера Чеберяк была арестована. Сотрудники ВЧК ее били. Очевидно, это была месть со стороны определенной части евреев, которые стали сотрудниками этой организации, за пережитые унижения. Но Чеберяк неожиданно проявила несгибаемую твердость характера и заявила, что не откажется ни от одного своего слова, сказанного ею на суде. Вскоре ее расстреляли. Потом расстреляли ее брата, затем – прокурора О. О. Виппера. Впрочем, это не была месть именно за дело Бейлиса. Был также расстрелян киевский губернатор Н. И. Суковкин, который публично выражал свое несогласие с версией ритуального убийства, а заодно и весь состав киевского окружного суда, который, кстати, оправдал Бейлиса.

Небольшая часть руководителей и сторонников черной сотни скрылись от большевистского террора за границей. Многие из них примкнули к фашистскому движению в Италии и к нацистскому – в Германии. Очевидно, в момент, когда Муссолини и Гитлер пришли к власти, они сожалели, что им не удалось сделать то же самое в России. Муссолини и Гитлер, несомненно, учли неудачный опыт становления, развития и разгрома националистических организаций в России.

Таким образом, можно сказать, что черные сотни как никто другой близко подошли к созданию организации фашистского типа, но все-таки не стали ими. Можно назвать несколько причин, почему это не произошло: 1) организации были разрознены; 2) отсутствовала необходимая строгая дисциплина военного типа; 3) не было харизматического лидера; 4) формирование социальной базы шло с большими ошибками и было упущено время для ее формирования; 5) не была разработана программа, соответственно не были сформулированы ни стратегические цели, ни тактические задачи, которые можно было бы выдвинуть в качестве содержательной части некоего движения социальных масс, настроенных националистически.

Очевидно, что потенциальные возможности для широкого крайне правого движения у черной сотни были.

Наконец, главное, почему черносотенцы не стали фашистами, – потому что они были монархистами. Фашисты же по своей природе отвергают идею монархической формы правления. Идеология фашизма основывается на эксплуатации социального партнерства, получения существенных привилегий титульной нации за счет унижения всех остальных наций и народностей. Монарх, как в фашистской Италии, может номинально оставаться, но руководителем должен быть только один человек с диктаторскими неограниченными полномочиями. Черносотенцы, в отличие от поздних фашистов, не смогли преодолеть в себе брезгливость по отношению к социалистическим учениям марксистского типа и поэтому не смогли стать выше их. Фашисты же не только не брезговали социализмом, но сумели перехватить многие их идеи. Если бы лидеры черной сотни были бы более умелыми и ловкими в политическом отношении людьми, они бы поняли одну из центральных идей марксизма – идею диктатуры. Вместо этого черная сотня клялась в бесконечной любви к слабовольному царю, который, к слову говоря, эту любовь не очень принимал. Одна из фундаментальных ошибок царя Николая II состояла в том, что он все еще полагал, что он над всеми и выше всех. Вместо этого ему следовало бы принять чью-либо сторону из многочисленных политических партий либо строго вести собственную политическую линию. Николай II не заметил, что на дворе XX век.

В то же время черносотенцы уловили другую главную идею, на которой во многом строились итальянский фашизм и германский нацизм, – пропаганда оголтелого антисемитизма и воспитание в каждом человеке животной ненависти к евреям. В этом смысле черную сотню с полным правом можно называть предвестником фашизма, а может быть, и первой фашистской организацией.

Фашизм – это не абстракция, а вполне осязаемая форма мышления. Идеи фашизма распространяются конкретными людьми, поэтому их истории во многом помогают понять как суть самой фашистской идеологии, так и то, почему она имела и имеет определенное влияние на умы и сердца обычных людей. В этой связи представляет интерес биография одного из наиболее одиозных представителей черносотенного движения в России В. М. Пуришкевича, который любил о себе говорить: «Я – правый. Правее меня только стена».

Владимир Митрофанович Пуришкевич был родом из Бессарабии. Его отец был сыном священнослужителя, а мать – потомок декабриста А. О. Корниловича^[65].

В 1904 году он стал чиновником для особых поручений (статским советником) при министре внутренних дел России В. К. Плеве. Тогда же принял участие в создании одного из первых монархических черносотенных организаций – «Русское собрание». Активно участвовал в работе другой черносотенной организации – «Союз русского народа», а затем, после того как он разошелся во взглядах с А. И. Дубровиным, создал собственную организацию – «Союз Михаила Архангела».

Пуришкевич был депутатом Государственной думы России II, III и IV созывов. Каждое его выступление в Думе сопровождалось скандалами и оскорблениями, которые он неизменно и, надо признать, часто остроумно позволял себе высказывать в адрес своих политических противников. Известная поэтесса Марина Цветаева иронически заметила по этому поводу: «Моя любовь в политике – Пуришкевич. Ибо над его речами, воззваниями, возгласами, воплями я сразу смеюсь и плачу». В 1912 году Пуришкевич получил чин действительного статского советника.

Пуришкевич бывал на приеме у царя Николая II. Несмотря на его монархические взгляды, царь относился к нему скорее иронически, чем серьезно. Царь полагал, что поддержка самодержавия само собой разумеющееся состояние представителей имущественного класса и что для укрепления самодержавия ничего делать не нужно.

Пуришкевич был совместно с князем Юсуповым активным организатором и соучастником убийства Григория Распутина, который имел феноменальное влияние на царскую семью благодаря своему дару целителя. (Только он мог помочь больному сыну царствующих особ, когда у того случался очередной кризис.) В Первую мировую войну он организовал санитарный поезд и лично на нем неоднократно выезжал на фронт. Во время Февральской революции 1917 года выступил против Временного правительства. Последовательно отстаивал идею монархического устройства России. Создал монархическую подпольную организацию, которая, впрочем, никак себя не проявила.

Его ареста требовали солдатские и рабочие комитеты, но он был арестован только 18 ноября 1917 года после прихода к власти большевиков. К этому моменту Пуришкевич жил по фальшивому паспорту на фамилию Евреинов. Он полагал, что большевики имеют особенно благосклонное отношение к евреям. Кроме того, это была своеобразная шутка, в стиле Пуришкевича (учитывая его антисемитские взгляды). Пуришкевич содержался в Петропавловской крепости, где когда-то сидел его прадед, декабрист Корнилович.

Несмотря на то что на суде Пуришкевич не отрекся ни от одного своего слова, приговор, вынесенный 3 января 1918 года, был необычайно мягкий – 4 года общественно полезных работ. Это тем более удивительно, что Пуришкевича обвиняли в заговоре с целью свержения большевиков, и он этого не отрицал. Более того, он говорил, что глупо обвинять его в попытке переворота, особенно со стороны тех, кто сам захватил власть в результате переворота. Но даже назначенного наказания Пуришкевич счастливо избежал. Формальной причиной освобождения стала болезнь сына. Узнав о заключении большевиками позорного Брестского мира, на стенах своей камеры Пуришкевич нацарапал следующие стихи, которые долгое время никто не стирал, и надзиратели даже специально водили гостей на экскурсию, демонстрируя им следующие строки:

Народ рабов, наживы и желудка,

Ты продал Русь исконному врагу,

Тобою посланы два жалкие ублюдка

Припасть с покорностью к стальному сапогу.

Они предатели, их обрекут проклятью,

Но в этот час до них мне дела нет.

Мне жалок ты, что с первой в мире ратью

Ликуешь в год неизгладимых бед.

Безумством Ленина растерзана Россия,

За власть на миг она им продана.

А ты?.. Восторженно кричишь ему: «Мессия!»

Мы живы – пропадай, великая страна!

Подпись была следующего содержания: «Владимир Митрофанович, несчастный Пуришкевич, краса и гордость контрреволюции»^[66].

Пуришкевичу предложили дать честное слово, что он больше не будет участвовать в политической деятельности, в обмен на свободу. Он гневно отверг это предложение. Но 1 мая 1918 года в честь пролетарского праздника его все равно амнистировали и отпустили.

Пуришкевич сначала отправился в Киев к гетману Скоропадскому, а затем примкнул к Белой армии генерала А. И. Деникина, которую тот сформировал на юге развалившейся Империи. Пуришкевич объявил себя врагом большевиков. Он говорил: «Не умея останавливаться перед препятствиями, большевизм ломает все на своем пути, идя к намеченной цели, а цель же его – растление христианских народов мира в интересах иудаизма»^[67].

Пуришкевич начал издавать черносотенный журнал «Благовест». Он заявил, что создаст партию нового типа, но в действительности ни материальных, ни людских ресурсов у него уже не было. Наконец, он пришел к выводу, к мысли, которая в это время становится отправной точкой, началом движения фашистских партий. «Большевистская власть в России, если мы желаем спасения России, должна быть заменена властью беспощадного русского диктатора»^[68].

На его глазах происходило крушение его последних надежд. Он узнал о разгроме А. В. Колчака и его расстреле. Вместе с Белой армией он отступал до Новороссийска. В феврале 1920 года Пуришкевич заболел сыпным тифом и вскоре скончался. В царившем тогда хаосе несколько бульварных газет сообщили о его смерти, не указав точной даты. До сих пор неизвестно, как и где нашел свой последний покой несостоявшийся вождь несостоявшегося русского фашизма. Незадолго до смерти Пуришкевича во время кавалерийской атаки на позиции Красной Армии был насмерть зарублен его сын. Пуришкевич об этом так и не узнал.

Пуришкевич, несомненно, был одаренным человеком. Скорее это был авантюрист в классическом понимании этого слова. Он был романтик, поэт, публицист, искатель приключений. Беда тех лет для России заключалась в том, что в политику рвались именно такие авантюристы, а не серьезные вдумчивые люди, которые считали политику грязным и никчемным делом и поэтому предпочитали зарабатывать деньги, занимаясь предпринимательством. Видимо, они забыли известное изречение: если ты не занимаешься политикой – политика займется тобой.

По своему характеру Пуришкевич был позер, актер и демагог, обладающий умеренными амбициями. Он хотел быть рядом с монархом, но не заменять его. В этом было существенное отличие Пуришкевича, возможно, его главный недостаток, от Муссолини и Гитлера. В остальном он был похож на тех фашистов, появление которых в Европе он предвосхитил.

Конечно, Пуришкевич не был фашистом в современном значении этого слова. И даже его антисемитизм не был таким оголтелым, как у другого авантюриста Илиодора, который заявлял, что он бы крестил евреев следующим образом: трижды окунал бы их в прорубь, а вытаскивал только два раза. Но с другой стороны, не было человека более последовательно настроенного националистически и антисемитски в то время, чем Пуришкевич. Неизвестно, что бы с ним стало, если бы он пришел к власти, какие решения он бы принимал. Нельзя забывать, что, поставив перед собой цель уничтожить Распутина, он лично нанес ему несколько смертельных ран из револьвера.