Текст книги "Ещё немного из обрывков"

Гришкина жизнь

У Гриши с отцом как-то сразу не заладилось. Первое, что он в своей жизни запомнил – это как раз конфликт с отцом. Было ему тогда всего года четыре, не больше. Жили в крошечной комнате заводского общежития. У одной стены Гришкина кроватка, у другой – родительская. В ногах – шкафчик, который отгораживал хрипящий холодильник. Рядом с холодильником – узкий столик, на котором проходили скромные завтраки и ужины. На стене – коврик с оленями. Бабушка подарила. Гришка, когда засыпает вечером, рассматривает его, и ему этот коврик уже надоел до боли в животе. Олени на нём с глуповатыми мордами, деревья ненастоящие какие-то, вода в ручье и вовсе на грязь похожа. Гришка иногда мечтал, чтоб из кустов, вон там, сбоку, высунулся всамделишный охотник с ружьём. Пальнул в того рогатого оленя, который ему больше всего не нравится. Тогда рогатый упал бы, а остальные олени убежали. Хоть какое-то разнообразие.

От окна сильно дует, в раме огромные щели, поэтому мама приносит из аптеки вату, затыкает эти щели, заклеивает газетами. Дует поменьше, но в комнате всё равно холодно, тесно и неинтересно.

Другое дело – коридор. Длинный, полутёмный коридор, по которому можно разогнаться и бежать со свистом ветра в ушах. И одинаковые двери, выкрашенные тоскливой коричневой краской, будут пролетать мимо. Однажды такая дверь внезапно открылась, и Гришка с размаху влетел лбом в твёрдое дерево. Мама потом жалела его, заклеивала шишку пластырем. Дядька, который дверь открыл, приходил извиняться, конфет принёс. Конфеты были вкусные, поэтому урок Гришка не усвоил. Наоборот, разгонялся побыстрее, мечтая, чтоб одна из дверей снова открылась.

Она и открылась. И влетел Гришка во что-то мягкое, взвизгнувшее. Полетела на пол кастрюля с борщом, завопила сбитая с ног толстая тётка. На этот раз вместо конфет Гришка получил ремня от отца. Вот тебе и первое воспоминание.

Второе воспоминание – та же клетушка в общежитии и снова конфликт с отцом.

Гришка всегда засыпал плохо. Вроде и набегается за день, вроде и устанет. Мама и сказку ему прочитает, и глаза почти закрываются. Но стоит родителям отойти, зашептаться, и Гришкин сон как рукой снимает.

Отец сердился, ворчал на сына. Гришка ревел. Соседи начинали стучать в стенку: «Уймите своего охламона!». Какой уж тут сон.

Так и на этот раз вышло. Мама сказку рассказала, по голове погладила, сон подступил. А тут папа всем своим весом на родительскую кровать. А та старая, в наследство от Колчака досталась. Ну и заскрипела на всё общежитие. Гришка вздрогнул, проснулся, но продолжал лежать, делать вид, что спит. Вчера подскочил, так отец чуть по шее не дал.

– Кать, а Кать, – шепчет отец. – Ну что, уснул?

– Кажется, уснул, – шепчет в ответ мать.

– Кать, может, давай?

– Да ты с ума сошёл! – возмутилась мать. – Услышат же.

– Кто услышит?

– Петровы.

– У Петровых телик орёт, они вообще ничего не слышат.

– Тогда Семёновы.

– А Семёновы сами молодые, понимают.

– Серёжа, ну я так не могу.

– А я ТАК не могу! – повысил голос отец. – Что у нас это, как День космонавтики, раз в год!

«Интересно, что у них один раз в год?» – задумался Гришка. И от любопытства окончательно проснулся.

– Ну Ка-а-ать, – канючил отец.

– Ладно, – сдалась мать. – Давай только быстро и тихо.

– Ага, – обрадовался отец и засопел в темноте.

«Что они там творят? – сгорал от любопытства Гришка. – Может, конфеты спрятали от меня и едят? Вот подлость же, а ещё родители!»

Гришка приоткрыл один глаз. Уличный фонарь, который торчал сразу за окном, ярко освещал комнату. А на родительской кровати возились две тени. Было понятно, что отец на мать за что-то разозлился и душит её. Матери больно, и она тоже сопит, отбивается.

Гришка всерьёз испугался. «Вот сейчас отец мать задушит, кто ему потом сказки читать будет? Надо что-то делать. Заорать? Позвать соседей? Не успеют. Укусить отца за ухо? Страшно. Отец сильный, может его одной рукой за шиворот поднять и в окошко выбросить».

Но надо что-то делать. Гришка осторожно выполз из кроватки, на цыпочках подошёл к двери. «Сейчас дверь распахну и заору на весь коридор! Прибегут соседи, страшный комендант общежития, может, даже милиционер, спасут маму».

И тут в обманчивом свете фонаря Гришка заметил забытую на столе ложку. Не просто ложку, а Ложищу. Огромную, деревянную, на длинной ручке. Маме её подарили на какой-то праздник, то ли на день рождения, то ли на Новый год. Она этой ложкой размешивала суп, а иногда даже компот. А для Гришки эта ложка была самым настоящим оружием. Когда нужно – мечом против дракона, когда нужно – автоматом против немцев. А когда Гришка у соседей в гостях краем глаза увидел отрывок взрослого фильма, где страшный дядька в черной маске хрипел и рубил светящимся лучом молодого парня, то ложка на несколько дней превратилась в этот самый луч. Гришка нацепил на голову кастрюлю и ходил по коридору, изображал хрипы, рубил врагов ложкой.

Ложка спасёт! Гришка цапнул оружие со стола, подкрался к родителям, зажмурился от страха и со всей силы двинул отца ложкой по лбу:

– Не трогай мою маму!

Отец хрюкнул и свалился с кровати.

– Что? Кто? – подскочила мать.

– Убегай! – в отчаянии крикнул Гришка. – Пока я его оглушил – убегай.

А мать, вместо того, чтоб убегать, вдруг как начнёт смеяться. Хохочет и хохочет, дура такая! А отец уже с пола поднимается, злой, как Гитлер в конце войны.

– Что это было? – сурово спрашивает он.

– А я тебе говорила, – сквозь смех с трудом выдыхает мать. – А ты – давай, давай.

– Ты чего не спишь? – отец подтянул трусы, навис над Гришкой, а тот, защищаясь, поднял своё оружие.

– Он меня от тебя охраняет! – снова едва выговорила мать.

– Ну-ну, – отец одним движением вырвал ложку. – Иди ложись. Утром поговорим.

Гришка полночи проворочался, всё не мог понять, что же на самом деле случилось. Он же мать спас? Спас. А почему она смеялась? Почему не убежала? И достанется ли ему с утра от отца? По всему выходило, что обязательно достанется. С трудом заснул, когда уже светать начало.

А утром мать стала поднимать его в детский сад, так глаза с трудом разлепил. Отец сидел за столиком, мрачно цедил из своей огромной кружки чай. Посмотрел на сына хмуро.

– Проснулся, герой?

– Угу, – кивнул Гришка.

– Серёжа! – строго сказала мать.

– Что, Серёжа? – огрызнулся отец.

– Даже не вздумай.

Отец фыркнул и уткнулся в кружку. И Гришка понял – пронесло.

* * *

А пару лет спустя пригласили Гришку на день рождения к однокласснику. Семь лет в жизни один раз отмечают, подготовились серьёзно. Мать одноклассника торт испекла. С вареньем и кремом сверху. Какие-то розочки налепила. Розочки не слишком удались, были похожи скорее на розовые кучки, но Гришке было всё равно. Лучшего торта он в своей жизни не видел.

Однокласснику Витьке, паразиту, повезло. Надарили ему много всего интересного. Кучу игрушек, конфет, даже немного денег. Вот только бабушка, папина мама, подарила глупый свитер, но Витька даже не обиделся. У него и без бабушки подарков много. Фыркнул, развернув свёрток со свитером, отбросил его в сторону и принялся дальше игрушки разбирать.

Странные эти бабушки. Ну кто же дарит человеку на день рождения в семь лет свитер? Ещё бы ботинки какие-нибудь подарили! Всем известно, что одежда-обувь – это никакой не подарок, а мучение одно. Свитер колется, ботинки новые жмут. И ходишь во всём этом как деревянный, потому что за каждую царапину на ботинках мать подзатыльник отвесит.

Гришка торт поел, с игрушками поиграл и домой собрался. Вернулся, а в комнате отце сидит, чай пьёт и телевизор смотрит. А мама варит что-то на электроплитке. Посмотрел Гришка на свою койку за шкафчиком, на оленей ковровых и решился на смелый вопрос:

– Пап, а пап.

– Ну чего тебе? – нехотя оторвался от телевизора отец.

– А почему у Витьки своя комната есть? И кухня? А мы втроём в одной комнате.

Отец почему-то губы поджал, лицо у него стало сердитое-сердитое.

– Вот-вот, правильный вопрос, сынок, – вмешалась мама. – Когда мы уже из этой общаги хоть куда-нибудь съедем? Когда тебе служебную квартиру обещали? В прошлом году?

– Служебную квартиру Сенчукам дали! – огрызнулся отец. – У них в семье трое детей.

– Ага! Так это я виновата? Нужно прямо сейчас двойню родить и всё будет?

– Кать, не начинай.

Мать отшвырнула ложку, которой помешивала что-то в кастрюльке, шагнула вперёд и загородила отцу экран телевизора.

– Что значит – не начинай? Ты мужик или кто? Иди к начальству, выбивай квартиру! Сил моих больше нет в этом тараканнике жить.

– Катя, тише, соседи услышат.

– Пусть слышат! Можно подумать, они не знают! Можно подумать, не в таком же тараканнике живут!

– Да что я могу сделать?!

– Что хочешь! Когда мы сюда ехали, ты что мне обещал? Квартиру через три года максимум! Гришке уже семь лет, а квартиру мы так и не увидели!

Отец засопел, заёрзал на стуле.

Родители поругались. Пока ругались, всё в кастрюле выкипело, матери не до обеда было. Соседи тоже поругались, Семёнова принялась мужа пилить, что и они квартиру три года ждут.

А кто виноват? Гришка со своими глупыми вопросами. Отец с Семёновым после скандала вышли в коридор покурить, так сосед так и сказал.

– Серёга, ты своему спиногрызу скажи, чтоб он язык за зубами держал!

– А что? – отец ещё не остыл от скандала, поэтому вспыхнул мгновенно.

Короче, и с Семёновым поругался. Весёлый день получился.

* * *

Когда Гришин папа был маленьким, его обижали хулиганы. Поэтому, как только сыну исполнилось семь лет, папа взял его за руку и отвёл в спортивный зал по соседству. В зале неприятно пахло, повсюду были незнакомые мальчишки, которые дрались друг с другом и с большими чёрными мешками, подвешенными к потолку.

Гришке в этом месте сразу не понравилось. Пугали чужие мальчишки, пугал мрачный тренер, который о чём-то договаривался с папой. На всякий случай спрятался за спиной у отца, но его безжалостно вытолкнули вперёд.

– Не трусь! Ты же мужик!

Пока бегали по кругу и делали разминку, ещё было ничего. Гришка, конечно, запыхался, устал с непривычки. А мальчишкам хоть бы что, бегают себе, прыгают, кувыркаются прямо на дощатом полу. После разминки тренер разбил всех на пары и принялся показывать разные приёмы. Напарником Гришки оказался длинный худой мальчишка в растянутой майке. Повторяя за тренером, Гришка несмело ткнул его в плечо и тут же получил ощутимый удар в ответ.

– Ты чего?

– Ты же не на танцы пришёл, – хмыкнул длинный. – Бей давай.

Мальчишка снова ткнул мягко и несмело. И снова получил в ответ, ойкнул. Кулаки у противника были костлявые, тяжёлые. И бил он, не жалея, изо всех сил.

Гришка продержался до конца тренировки, едва сдерживая слёзы. В раздевалке худой подошёл к новичку, за спиной у него маячила парочка приятелей.

– Не ходи сюда больше, – с ходу заявил он.

– Почему? – у Гришки от страха пересохло во рту, и он ответил едва слышным шёпотом.

– Ты мне не нравишься!

– Я и сам не хочу. Меня папа заставляет.

– Вот и не ходи.

– Не могу, – Гришка опустил голову, с трудом сдерживая слёзы. – Он меня побьёт.

– А тут я тебя побью, – пригрозил мальчишка.

– Славка, да ладно тебе, – вдруг сказал один из приятелей. – Ты же видишь, у него выхода нет.

– А мне наплевать! – зло сказал Славка. – Пусть выкручивается, как хочет.

Гришка скорчился на скамейке, прячась от злого взгляда своего противника. Но защищавший его мальчишка вдруг шагнул поближе.

– Хватит! – решительно сказал он. – Пусть ходит. Не помешает.

– Ты за кого вообще, Дима? – прищурился Славка. – За меня или за этого задохлика?

– За тебя, – ответил «защитник». – Но задохлика оставь в покое. Жалко его.

Славка сплюнул себе под ноги, прямо на пол раздевалки, отвернулся и ушёл. И приятели его ушли, даже добрый Дима. А Гришка поплёлся домой.

– Ну как? – с порога спросил его отец. – Понравилось? Я знал, что понравится.

– Па-а-ап, – вздохнул Гришка, заранее зная, что все слова впустую. – Пап, можно я туда больше не пойду?

– Что значит, не пойду?! – мгновенно взвился отец. – Ты же мужик!

И Гришке пришлось таскаться в зал три раза в неделю. Правда, злой Славка больше к нему не приставал, зато постоянно орал тренер. И другие мальчишки колотили его почём зря. Они ходили в секцию уже год, а то и два, умели многое. А Гришка всё делал неправильно. Неправильно держал руки, прыгал и уклонялся тоже. И получал за каждую ошибку в нос. Нос распух, болел, из него шла кровь.

* * *

Примерно через два месяца таких занятий папа с гордостью похлопал сына по плечу.

– Ну, покажи, чему тебя там научили.

Он торжественно достал из шкафа только что купленные перчатки, надел их и встал напротив Гришки.

– Бей.

Мальчишке стало папу жалко. Был он толстенький, неуклюжий, и стоял так неловко, открыто. Сразу было понятно, почему хулиганы его обижали. Ведь полгода в секции шахмат никак не помогают в уличной драке.

– Ну, чего же ты?!

Сын ударил. Папа был большой, руки у него длинные, поэтому первые три-четыре удара он отбил. Потом Гришка угодил ему кулаком в мягкий живот.

Лицо папы неожиданно скривилось, он пошатнулся. Руки опустил. Гришка влепил ему классическую двоечку в нос, добавил апперкот. Зубы его клацнули.

– Ты что это?! – взревел он. – Отца?!

– Ты же сам сказал – бей! – Гришка от испуга отступил на шаг назад.

– Но я же… я…

И отец дал сыну такой подзатыльник, что мальчик чуть не улетел в угол.

Это было так обидно, что Гриша даже заплакал.

Из коридора в комнату зашла мама.

– Ты чего ребёнка мучаешь?

– Я не мучаю, – искренне возмутился отец. – Он же должен быть мужиком!

– Вас на всё общежитие слышно! Прекрати немедленно!

– Воспитываешь какую-то балерину, – отец раздражённо содрал с рук перчатки, швырнул их в угол. – В армию пойдёт – будет там сортиры драить за всех.

– А ты-то откуда знаешь? – спросила мать. – Тебя же из-за плоскостопия в армию не взяли.

– Не важно! – ещё больше разозлился отец. – Его возьмут. И будет он там самым слабым. Я же хочу, чтоб он за себя умел постоять.

Опять поругались.

* * *

Однажды Гришке повезло. Он попал в пару к Диме, тому самому мальчишке, который заступился за него в первый день.

– Ты как руки держишь? – после первого обмена ударами спросил противник.

– А что? Как надо? – оживился Гришка.

– Подними повыше. Закрывай челюсть. Чего у тебя нос такой распухший?

– В понедельник разбили. Кровь шла, – пожаловался Гришка.

– Кровь шла, – передразнил его Дима. – Ну что ты нюня такая.

– Какая есть, – опустил голову Гришка.

– Ладно. Держи руки – вот так. Бей!

И Гришка ударил. А Дима не ударил его в ответ, просто толкнул кулаком аккуратно и мягко.

– Повтори!

Гришка снова ударил. И половину тренировки Димка с ним провозился. И нос Гришкин на этот раз остался целым.

На следующей тренировке Гришка кинулся снова к Димке, но тот отрицательно покачал головой:

– Извини. Некогда мне с тобой. Надо к соревнованиям готовиться. Первенство города. Иди к Лёшке. Он тоже только полгода ходит.

Гришка расстроился, пошёл к Лёшке, и тот уже через пять минут разбил ему нос.

* * *

Ещё через месяц тренер построил всех мальчишек в зале и громко объявил:

– Так, товарищи хулиганы. На следующей неделе к нам в гости приедет клуб из областного центра. Будут бои. Предварительный список я получил. Выставляем Демидченко, Фёдорова, Туголепова, Васильева.

Тренер сделал паузу и с сомнением посмотрел на Гришку.

– Ну и ты иди, наверное. Областные новичка привезут, надо ему тоже противника подобрать. Готов?

«Не готов!» – хотел крикнуть мальчишка, но от испуга у него затряслись коленки и пропал голос. А тренер уже диктовал дальше по списку.

Гришка пришёл домой и хотел сразу же заявить родителям, что ходить на тренировки больше не будет.

– Чего кислый такой? – спросила мать, наливая в тарелку нелюбимый борщ.

– А-а-а, – пожал плечами Гришка.

– Двойку получил? – насторожилась она.

«Почему сразу двойку? Как будто нет в жизни других проблем?»

– Нет, не двойку.

– Что тогда?

– Соревнования у нас, – нехотя признался.

– Соревнования? – мигом ожил отец. – Когда?

– На следующей неделе. В среду.

– Эх, – расстроился отец. – Я в командировку уезжаю. А так бы пришёл, посмотрел на нашего чемпиона! Ты готов к спортивным победам?

«Нет!» – снова захотелось крикнуть Гришке, но он только неопределённо пожал плечами.

– Мать, неси что-нибудь вкусное! – загремел отец. – Надо отметить первые соревнования.

– Из вкусного в холодильнике только укроп. Будешь? – ядовито уточнила мама.

– Укроп – это не торт, – вздохнул отец. – Ладно. Победит в среду – тогда и торт купим.

Ну вот как им сказать, что тренировки ему, Гришке, не нравятся, что он не любит тренера, боится злого Славку и остальных мальчишек, что перчатки неприятно пахнут, нос болит, вообще всё болит после каждого занятия. Как сказать, если отец такой радостный и, кажется, впервые в жизни разговаривает с Гришкой, как с кем-то важным. Похлопывает по плечу, гордится им. И мать, хоть и рассердилась из-за укропа, уже улыбается. Гришка и промолчал.

В среду приехали областные. В зале сразу стало многолюдно, шумно. Чужие пацаны, никого не стесняясь, раздевались до трусов, становились на весы, записывались в журнал. Были они все как на подбор высокие, сильные, вдвойне страшные.

– Где тебя носит? – зашипел на Гришку тренер. – Сказал же приходить на полчаса раньше на взвешивание. Ждём тебя тут!

Гришка про взвешивание забыл совсем. Он был так напуган и расстроен предстоящими соревнованиями, что память услужливо растеряла всё, что касалось ненавистного мероприятия.

– Раздевайся быстрее!

– Как? Прямо здесь?

– Давай, не тормози!

И тренер больно ткнул Гришку в спину. Пришлось раздеваться. Прямо в зале, под взглядами чужих мальчишек и даже девочки, стоявшей в стороне. Гришка жутко стеснялся своего худого нескладного тела, потрёпанных трусов, а когда заметил, что ногти на ногах давно не стрижены, и вовсе смутился, поджал пальцы.

– На весы! – скомандовал чужой дядька в спортивной форме.

Гришка шагнул на ледяной металлический прямоугольник, и толстая тётя в белом халате загремела какими-то гирьками.

– Двадцать два! – объявила она.

– Да-а-а, – протянул тренер. – Мешок с костями, честное слово. Иди разминайся!

Гришка неловко оделся, натянул штаны, прыгая на одной ноге, и пошёл в указанном направлении. В углу уже растягивались и приседали Славик, Димка и ещё несколько мальчишек.

– Пришёл? – кивнул Гришке Димка. – А Славик решил, что не придёшь больше, струсишь.

Славик хихикнул.

– Пришёл вот, – почему-то шёпотом ответил Гришка.

– Не дрейфь! Где наша не пропадала, – Димка похлопал его по плечу. – Когда я первый раз на соревнования попал – тоже боялся.

– А сейчас?

– И сейчас боюсь. И Славка тоже боится. Вон, зубами клацает.

– Пошёл ты! – огрызнулся Славка.

– Боится, боится, – хмыкнул Димка. – Строит из себя великого чемпиона. А ещё, скажу тебе по секрету, больше всех боятся областные. Потому что мы в своём зале, а они в чужой приехали. Ты это запомни, когда на ринг выйдешь.

– Все готовы?! – громыхнул тренер. – Давайте по списку!

И началось.

– В синем углу ринга – Дмитрий Васильев, клуб «Измеритель», в красном – Вадим Путилов, клуб «Химик».

Тренер что-то шепчет на ухо Димке. Тот серьёзен, сосредоточен, смотрит на противника исподлобья. Областной повыше, покрепче, у него длинные руки с острыми локтями. Один из локтей почему-то испачкан зелёнкой.

Гонг! Противники сходятся в центре ринга. В мельтешении рук Гришка ничего не понимает, но областной теснит Димку к канатам, наступает шаг за шагом. Димка закрывает лицо перчатками, пятится.

– Васильев, стоять! – истошно орёт тренер. – Комбинация! Комбинация, тебе говорят!

Димка ловко уклоняется от очередного удара, бьёт в ответ. Его противник уходит в защиту, и Димка, почуяв слабину, проводит серию за серией. После третьего раунда рефери поднимает его руку. Областной расстроен, его тренер что-то зло выговаривает ему в углу.

– Молодец, Васильев! – хвалит Димку местный тренер. – Первый раунд чуть не слил, зато потом держался хорошо.

Димка тяжело дышит, на щеке наливается красным след от удара. Но в глазах – торжество. Он победил!

– Вячеслав Демидченко – Софья Линейцева!

– Что?! – подпрыгивает Славка. – С девчонкой?! Не буду. Пусть Гришка идёт.

– Заткнись! – рычит тренер. – Эта девчонка Гришку одной левой размажет. По весу только она тебе подходит. Жрать надо больше, тогда и противники будут. Кощей!

– Не пойду!

– Я тебе не пойду! – тренер нависает над Славкой, тот съёживается, прячет голову в плечи. – А ну-ка прекрати истерику!

В синем углу – высокая голенастая девочка в смешном розовом шлеме. Славик кривится, но идёт, с тренером не поспоришь. Гонг! Спортсмены сходятся в центре ринга. Славка сразу пытается провести несколько серий, чтоб задавить девочку ударами, завершить побыстрее этот позор. Ему кажется – одно точное попадание, и та расплачется, сдастся. Но областная стоит крепко, её защиту не пробить. Зато, когда Славка в середине первого раунда выдыхается и опускает руки, она взрывается несколькими точными ударами. Ошеломлённый мальчишка отступает, а девочка бьёт и бьёт его, находя малейшие бреши в защите, попадая раз за разом.

– Демидченко! – шипит тренер, обмахивая Славку полотенцем. – Что ты творишь?! Руки держи.

Славка молчит. Из носа у него уже течёт, уши багровые и раздуты, как у Чебурашки.

– Сольёт Славик, – шепчет Димка Гришке.

– Девчонке? – удивляется Гришка.

– Кому девчонка, а кому – победитель первенства города. Трёхкратный. Попал Славик под раздачу. Как бы в нокаут не ушёл.

Славик под градом ударов выстаивает ещё два раунда, уходит в свой угол, не подав противнице руку. Девочка смотрит на него с насмешкой. За канатами какой-то мужчина помогает ей снять перчатки, вытирает полотенцем вспотевшее лицо и волосы, обнимает.

Гришке вдруг стало тоскливо. Вот бы и его отец был сейчас здесь, так же вытер полотенцем после победы. Победы? Эту победу надо ещё добыть.

– Малюхов!

Тренер дёргает Гришку за руку.

– Ты что, спишь? Иди сюда, ты следующий по списку.

У Гришки всё внутри обрывается. Ноги становятся ватными, руки тут же слабеют. И очень хочется в туалет.

– Малюхов, горе моё! – рычит тренер, натягивая на голову Гришки мокрый после вспотевшего Славика шлем. – Ты делай там хоть что-нибудь! Он же не железный, не каменный. Тоже новичок, как и ты. Бей, не рассусоливай.

Гришка выходит на ринг, как будто плывёт. Словно это всё происходит не с ним, а смотрит он со своего стульчика в углу комнаты фильм по чёрно-белому телевизору. И в углу безопасно, и никто не хочет его побить.

Гонг! Противник – мелкий мальчишка в черном шлеме – бьёт Гришку в лицо, потом в живот.

– Малюхов! – откуда-то издалека доносится голос тренера. – Руки подними, б…!

Гришка поднимает руки, закрывает ими лицо. Противник бьёт и бьёт, а Гришка не может заставить себя не то, что сдвинуться с места, а даже глаза открыть.

– Гри-и-иша! – кричит кто-то из пацанов. Наверное, Димка. Но и этот голос не помогает.

– Хватит! – раздражённо кричит тренер, и мучения заканчиваются.

Гришка, как в тумане, идёт в свой угол, видит висящее на канатах белое полотенце, злое лицо тренера.

– Малюхов, ну ты лопух! Ну как так можно!

Гришка бредёт через зал весь красный от стыда. Ему кажется, что все вокруг смеются над его жалким проигрышем. И даже Димка. А уж Славик…

На следующий день Гришка на тренировку не пришёл. Собрал дома сумку, попрощался с родителями и убежал, а сам перелез через ограду детского садика и два часа отсидел на веранде, дрожа от холода.

Вечером отец приехал из командировки, притащил торт.

– Ну как, с победой? – он подхватил Гришку на руки, поднял к самому потолку.

И у Гришки язык не повернулся сказать правду.

– Да! Я выиграл.

– Молодец! Герой! Держи самый большой кусок, с розочкой, как ты любишь.

Следующий месяц Гришка жил в обмане. Три раза в неделю собирал сумку, улыбаясь и делая радостное лицо, бежал «на тренировку». А потом сидел на веранде детского садика, болтая ногами, иногда вычерчивая на снегу узоры. Мёрз, постоянно шмыгал носом. Но хуже всего было на душе. Не хотелось обманывать родителей, но ещё больше не хотелось идти в зал.

Вдобавок начались проблемы с учёбой. Гришка так замерзал на веранде, что по вечерам совсем расклеивался, сидел над учебниками, а в голове было пусто-пусто. Закономерно схлопотал два балла сначала по математике, потом по русскому.

– Что-то Григорий наш совсем по наклонной пошёл, – вздохнула мать, в очередной раз подписывая дневник. – Закопался в двойках.

– Что? – оторвался от телевизора отец.

– Да вот, уже вторую притащил. За неделю-то.

– Сын, ты чего это распустился?! – повысил голос отец.

– Это всё тренировки ваши, – заступилась мать. – Пропадает там днём и ночью. Приходит мокрый весь, холодный. Некогда учёбой заняться.

– Не придумывай.

– А я не придумываю! – вспыхнула мать. Пока он на эти тренировки не ходил – учился неплохо. А что теперь? Постоянно по голове бьют, так он и отупел.

Гришка сидел тише воды, ниже травы, уткнувшись носом в чашку с давно остывшим чаем. Родители втягивались в уже привычную перебранку.

– Говорила я тебе – не будет из этой идеи ничего хорошего. Не получится из него спортсмен, а дальше? Куда поступать будет с такими оценками?

– Зато сможет за себя постоять! – сопротивлялся отец.

– Где? В ПТУ? Пусть лучше его в институте обижают, чем он кого-то обижает в ПТУ.

– А что тебе ПТУ?! – подскочил отец. – Ну я окончил ПТУ и что?

– То-то и оно! Окончил! Где ты теперь? В общаге десятый год! А был бы инженером – давно квартиру бы получил!

И понеслось по накатанной. Квартира, очередь, маленькая зарплата, многострадальные соседи. На третьем витке взаимных оскорблений родители вдруг заметили, что Гришка всё ещё сидит на своём месте.

– Так! – стукнула ладонью по столу мать. – Ещё одна двойка или натворишь что-нибудь – никаких больше тренировок-соревнований!

– Чего это ты распоряжаешься? – попытался возразить отец.

– А ты замолчи! – взвизгнула мать. – Сам дурак и из сына дурака хочешь сделать.

Гришка медленно выполз из-за стола и поплёлся в коридор, всем своим видом показывая тоску и расстройство. Но на самом деле всё в его душе пело и танцевало. Ещё одна двойка – и всё. Избавление от ненавистных тренировок.

Сосед Семёнов курил, сидя на подоконнике.

– Опять завелись? – спросил он, протянув Гришке, как взрослому, широкую мозолистую ладонь.

– Ага, – важно кивнул мальчик.

– Буйные они у тебя какие-то. Орут и орут. Как бы не развелись.

Гришка неопределённо пожал плечами. Даже эта перспектива его сейчас не пугала.

– И, главное, моя тоже от этих криков заводится, – пожаловался сосед. – Пилить меня начинает. И про квартиру, и про зарплату. Бабы, б…

Сосед раздражённо швырнул недокуренный бычок в форточку.

– Пойду я в магазин, возьму пива. Всё равно моя теперь орать будет. Так пусть хоть сразу за все косяки орёт.

На следующий день Гришка пришёл из школы, аккуратно сложил в углу портфель.

«Ещё одна двойка или натворишь чего!» – кричала вчера мать.

– Спасибо, мама! – прошептал Гришка в пустоту комнаты.

Завернул угол истоптанного ковра, сложил на доски кучку скомканных бумажек и чиркнул заранее припасённой спичкой.

Когда на дым прибежали соседи и принялись заливать полыхающий ковёр из чайников, Гришка сидел в углу. И на его измазанном сажей лице белела счастливая улыбка.