Текст книги "УАЗдао или Дао, выраженное руками"

– Потому, что он старый, – логично ответил Йози. А, ну да, как же ещё.

– Так что с ним?

– С ним? – Йози явно уже забыл, с чего начался разговор, но, наткнувшись взглядом на кучу железа посреди гаража, вспомнил. – Ах, да. Надо отвезти этот грём ему.

– Куда? На рынок? – затупил я.

– Нет же, в его обиталище, тут, в гаражах, – вот так прям и сказал, «обиталище», ага.

Тут-то я вспомнил, конечно, что основная база Валидола была где-то тут, в Гаражище Великом. Отсюда он и гонял на рынок свой грузовик. Это могло оказаться любопытным – мало ли, какие сокровища у него завалялись. Перед моим внутренним взором замелькали соблазнительные картины сдвижных форточек от «Хантера», редукторных мостов, а то, чем чёрт не шутит, и нормального жёсткого верха. Это убожество из говна и палок, доставшееся от предыдущего владельца, меня совсем не радовало.

– К нему можно вот так, запросто завалиться, или надо сначала засылать послов с верительными грамотами? – поинтересовался я у Йози.

Тот моего сарказма не принял, ответив на полном серьёзе:

– Он же не официально здесь. Можно и просто так.

У этого парня вообще было странное чувство юмора.

Из УАЗика пришлось вытряхнуть заднюю лавку – благо, это несложно, – и окончательно превратить его в мини-грузовик. Нагрузили его в четыре руки железом немилосердно – благо, ехать недалеко, и потихоньку почапали, на первой-второй, перекосившись на один бок на убитой рессоре. Так-то ездишь – ничего, а нагрузить – сразу видно, что рессоры разные… Безобразие, кстати, надо поменять. Зато гараж практически очистился.

Следуя указаниям Йози, мы двигались по Гаражищу ходами шахматного коня. Продольные проезды сменялись поперечными, мы сворачивали снова и снова – в конце концов, я понял, что выбираться отсюда, если что, придётся долгонько. Это если я вообще дорогу найду. Я даже и не думал, что оно такое огромное, Гаражище-то… Здоровенная котловина на окраине города в своё время избежала застройки благодаря нестойким грунтам – многоэтажку тут не возведёшь, а вот ряды гаражей – слившийся в одно перепутанное целое конгломерат множества гаражных кооперативов, – разрослись как плесень в чашке Петри, покрыв собой всё доступное пространство, и даже прихватив ещё немножко недоступного. Сколько их тут, кому они принадлежат – не знает даже БТИ. Абсолютное большинство этих строений имеют призрачный юридический статус, навроде собачьей будки. Да что там говорить – даже мой, стоящий в относительно цивилизованной части и по местным меркам довольно новый гараж, имеет единственным юридическим обоснованием собственности запись ручкой в большой потрёпанной книге Председателя. Когда умер мой дед, которому он принадлежал изначально, Председатель, вздохнув, вычеркнул его и вписал меня – даже не спросив никаких гербовых бумаг с печатями. Поверил на слово, что прочие наследники не претендуют. Но мой-то ещё относительно недалеко от главного въезда, там даже зимой дорогу чистят, а мы с Йози углублялись в такие дебри, где более-менее однородные ряды кирпичных блоков сменялись каким-то гаражными симулякрами – из ржавого железа, бетонных обломков, жести и чуть ли не фанеры. Автомобильный бидонвилль. Некоторые из них явно были давно заброшены – ржавые ворота вросли в землю, на проезде успели вырасти кусты, а сквозь крышу одного, особо ветхого сооружения из горбыля и рубероида, даже проросло дерево. Кажется, яблоня, но я так себе ботаник, а плодов на нём не было. Но совершенно точно не сосна.

И вот, в конце концов, мы добрались. В самом дальнем замшелом углу, где, вопреки квадратно-гнездовой планировке Гаражища, проезды сходились в одну точку звездой, из заросшего кустарником склона котловины вырастал Он – Первогараж. Он выглядел родоначальником Гаражища, точкой, откуда есть пошла вся отечественная история хранения транспорта в специализированных крытых помещениях. Не уверен, стояла ли в нём когда-нибудь римская квадрига, но паровоз братьев Черепановых смотрелся бы на его фоне легкомысленным новоделом. Из какого сырья это строение было возведено первоначально – уже не угадывалось. Возможно из досок, оставшихся от Ноева Ковчега. Гараж явно достраивался многократно из чего бог пошлёт, поглощая при этом соседние, раздаваясь вверх и вширь, прирастая надстроечками, пристроечками и прочими будочками. Кирпич, железо, доски и рубероид образовывали причудливые наслоения материалов. Постройка поражала воображение. У неё был такой вид, как будто некий нажравшийся строительного мусора великан присел, спустив штаны, над склоном и, поднатужившись, высрал вот это всё огромной неопрятной кучей, а уже потом результат заселили некие непритязательные существа. Судя по торчащим тут и там трубам, внутри было даже отопление. Я сразу назвал это про себя «Дворец Мусорного Короля».

Нас встречали – сам Его Мусорное Величество Дед Валидол снизошёл. То ли на звук двигателя вышел, то ли просто так совпало. Одетый в какой-то засаленный рабочий халат, в очках на резинке, благоухающий керосином, с руками в масле – но преисполненный достоинства. На своей территории мужик, ну да. Подошёл, приобнял Йози, протянул мне запястье для рукопожатия, одобряюще покивал на УАЗик, заглянул через откинутый задний борт, увидел железо, понимающе хмыкнул, прислушался к работе мотора, поморщился, вопросительно глянул на Йози… В общем, театр с пантомимой, да и только. А ведь чего-то им от меня надо… – дошло до меня вдруг. И Валидолу, и Йози и даже, наверное, Сандеру этому прибабахнутому – всей этой странной компании, которая точно именно компания, а не просто так случайно люди знакомы. Но вида не подал, конечно – им надо, пусть они и хлопочут. Да и вообще, может мне показалось.

– Пойдём, пойдём вовнутрь! – сроду я не видел Валидола таким любезным. – Кофе попьём, поговорим, а ребятки пока сами тут разгрузят…

Я неопределённо пожал плечами. Вообще-то, так дела не делаются, поди докажи потом, что с тебя сгрузили, а что нет. Но, с другой-то стороны, я это на помойку собирался вывозить, и, если бы не Йози, так и вывез бы. Глупо теперь напрягаться. Что коммерсант из меня не получится, я давно уже понял и даже не дёргаюсь на сей счёт. Ну и чего тогда, спрашивается, себе спину рвать, если есть кому таскать железо?

– Нет-нет! – почуял мои сомнения Валидол. – У нас ни гаечки не пропадёт, не волнуйся!

Ну, да я и не волновался. Меня больше напрягал местный обычай употреблять в качестве «кофе» дешёвую гранулированную растворяшку от «Нескафе», вкусную и полезную, как подогретая аккумуляторная кислота. Её в Гаражищах пили отчего-то все механики – ну, кроме меня, пожалуй. Ей-богу, я не привереда, но мне проще тёплой палёной водки стакан втащить, чем этой гадости. Я тут вовсе бросил кофе пить – хороший взять негде, а химию пить не могу. К «чаю» из пакетиков кой-как себя приучил, а к «кофе» – никак.

Это, кстати, отнюдь не повод для гордости, не подумайте. Скорее, наоборот. Поднимать свой «уровень потребления» – занятие, если вдуматься, абсурдное. Можно воспитать в себе дивную чувствительность к оттенкам вкуса и перейти на питание курицей свободного выгула, вскормленной зерном говядиной, экологически чистой зеленью, потреблять исключительно односолодовый виски, а кофе пить лишь тот, ультраэлитный, который высрали какие-то суслики. Улучшит ли это качество вашей жизни? Да ни фига. Пьющие растворяшку небалованные механики получают от неё столько же удовольствия, сколько я от сваренного по-турецки. Но для них это удовольствие намного доступнее.

Это всё равно как спилить с головки УАЗа миллиметров 20 алюминия, укоротить штанги толкателей клапанов, перенастроить зажигание – и перевести его таки с 80-го на 98-й бензин. И что? У вас ровно та же машина, но заправлять её вдвое дороже. И смысл?

Элитное потребление придумано для того, чтобы богатые люди могли вернуть хотя бы часть своих капиталов обратно в экономику. Во всех прочих случаях – вы только сужаете для себя поле возможностей.

Дорогая пища более здоровая? Ой, я вас умоляю! Наши предки жили на свежем воздухе, имели большую физическую активность, питались исключительно высококачественной натуральной пищей с высоким содержанием растительной клетчатки – и на пятидесятилетнего смотрели как на удивительный феномен долгожительства. Подумайте об этом.

Я же, отправившись за Валидолом внутрь Мусорного Дворца, больше думал, как бы так повежливее оказаться от кофе, чем о чем-нибудь другом. Однако сразу же за воротами я забыл и про кофе, и про привезённые железки, потрясённый масштабами происходящего. Конгломерат сросшихся гаражей был превращён в настоящую фабрику по переработке автомобилей. На ямах, на эстакадах, на каких-то кустарно сваренных подъёмниках, просто на бетонных полах стояли, лежали и висели старые машины. В основном – советский автопром, конечно: «Жигули», «Москвичи», несколько 24-х «Волг». Но попадались и иномарки образца 90-х: у стены валялся на боку ржавый опелевский «Кадет-универсал» без мотора и передней подвески, а на чурбаках над ямой расположился битый в корму кремовый «Форд-эскорт» с одной неожиданно красной и одной зелёной дверью. Вот он, значит, каков источник Валидолова бизнеса! Я слышал, что он скупает всякую автомобильную брошенку, но понятия не имел о масштабах. Но больше меня поразило не всё это железо («грём» – вспомнилось слово), а количество… работников? чёрт его, как их называть-то. В плохо, пятнами освещённом внутреннем пространстве – неожиданно, кстати, большом, снаружи Мусорный Дворец выглядел намного компактнее, – копошилась, на первый взгляд, целая орда деловитых, шустрых, чумазых и ловких ребят, которые утилизировали машины так же лихо, как муравьи дохлую мышь. Одни откручивали колёса, которые тут же, без всяких станков, одними монтировками их разбортировали, откатывая покрышки в одну кучу, а диски – в другую. Вторые раскидывали на верстаках моторы, раскладывая детали и крепёж кучками. Третьи споро вытягивали из разобранных кузовов пыльные жгуты проводки и сматывали их в компактные бухточки, перехватывая серой матерчатой изолентой. Самая многочисленная группа сидела рядком на корточках над корытами – не то с керосином, не то с соляркой, – и отмывала снятые железки от грязи и масла большими кистями-макловицами, предавая чистые следующей команде, с грудой ветоши вокруг, которые протирали детали насухо и складывали, сортируя, в ящики. Целый антиконвейер, примитивно, но эффективно организованный. Мне сразу подумалось, что у Валидола должен быть ещё какой-то канал сбыта. Не для геморройного ряда этот масштаб, там и сотой доли не продашь.

Все работники Валидола оказались небольшого росточка, я со своими средними метр восемьдесят смотрелся среди них, как пятиклассник в детском саду. Не пигмеи или бушмены, не карлики и не лилипуты – но мелкий, щуплый народец. Все черноволосые, все без бороды или усов, все с тем неуловимым, но очевидным между собою сходством – диаспора, как есть, хотя черты лица, скорее, европеоидные и кожа светлая – там, где не измазана в отработке. Если по одному взять, затеряется на улице, внимание не привлечёт – мало ли малорослых людей, – а собрать вместе, так и не перепутаешь – другой народ, не русский. Да и работают как-то не по-нашему – никто не шляется, не перекуривает, не филонит и не отдыхает. Так и мелькают руками, только инструменты звякают. И даже провожая меня глазами до спрятавшейся в глубине сооружения лесенки в каморку Валидола, никто из них не отвлёкся и инструмента не опустил. Хотя смотрели все дружно, буквально пялились, как будто я жираф какой. Мне аж нехорошо как-то стало от этих взглядов – может, и эти от меня чего-то хотят? Все разом?

Металлическая сварная лестница вывела на второй ярус, где небольшая каморка-бытовка имела обращённое на Гаражище окно. Вид специфический, но не лишённый некоторого даже величия – с этой точки панорама разномастных крыш казалась бесконечной, уходящей куда-то за горизонт. Вполне можно было представить, что это полотно так и идёт вдаль, нигде не заканчиваясь. Мир Гаражища. Валидол отмывал под рукомойником измазанные в масле руки, пользуясь для этого советской ядрёной щелочной дрянью – ну, этой, знаете, белой пастой в пластиковых банках цвета говна. Где только и нашёл такой раритет! Отмывает-то она всё на раз, спору нет, но при этом такая едкая, что ей можно травить стекло. Малейшая царапина на коже об этом немедля напомнит.

Я тем временем осмотрелся. В каморочке помещался продавленный диван, три кухонного образца табурета, такой же, из крытого пластиком ДСП, стол, колхозного вида рукомойник с ведром и тумбочка с дачной газовой плиткой в две конфорки, подключённой к маленькому баллону. Обстановочка более чем спартанская, но отчего-то мне показалось, что тут Валидол и живёт. Кстати, к стене был прилеплен чугунный радиатор водяного отопления – похоже, тут всё действительно капитально обустроено. По тому, как Йози привычно устроился на диване, было понятно, что он тут частый гость – ну, да я уже и не сомневался. Кто б другой мог бы и запараноить – заманили, мол, теперь невесть что будет, – но мне было пофиг. Во-первых, душевное состояние моё в тот период жизни было пофигистическое донельзя, как у всякого человека, считающего, что ему особо нечего уже в этой жизни терять, а во-вторых, а смысл? Чего с меня взять-то, кроме старого УАЗика? Так что я с любопытством ожидал развития событий.

Валидол, между тем, достал из тумбочки жестяную банку и – о боже! – джезву. Я тут же передумал отказываться от кофе – растворяшку в джезве не варят. Насыпав из банки приличного на запах молотого кофе, он налил в джезву воды из початой пятилитровой баклажки и поставил на газ, прикрутив его до минимума. Воцарилось молчание. Валидол рассматривал меня, я его, Йози просто пялился в пространство. Я вдруг сообразил, что не могу понять, сколько Валидолу лет. Как-то раньше не было случая приглядеться, и я думал, что под полтинник или чуть больше. Самый типичный возраст для авторыночных аксакалов советской ещё закваски, которые начинали барыжить дефицитными свечами из-под полы у вечно пустого магазина «Автозапчасти». Я подумал, что могу и ошибаться лет на двадцать в любую сторону. У него как будто не было возраста вообще. Удивительное такое лицо, если вглядеться: очень старые, блёклые глаза на загорелом, обветренном – это у всех авторыночных так, – но при этом совсем не старом лице. Никаких мимических морщинок, возрастных дефектов кожи и никакой совсем седины в волосах. На рынке-то я его видел постоянно в больших тёмных очках и кепке, вот и не замечал. А странненький он мужичок, оказывается, Валидол-то. Ну да мне на нём не жениться, впрочем.

Молчание нарушил Йози:

– Старый, тот грём, что мы привезли…

Валидол отмахнулся и засуетился с кофе, разлив большую джезву на две маленьких кружки. Одна кружка была детская, с белочкой в розовом платьице, вторая – рекламная, от польского производителя дешёвых поганых свечей зажигания. Белочка досталась мне, а Йози он кофе вообще не предложил.

– Есть для тебя хороший грём на обмен, тебе понравится, – Валидол отхлебнул кофе и хитро прищурился. – То, что надо, такого больше ни у кого нет.

– Хорошо, если так, – не стал спорить я. Но про себя подумал, что если прижимистый и известный всему авторынку своей хитрожопостью Дед Валидол предложит за ту кучу хлама, которую я ему привёз, что-то действительно ценное, то я ему точно зачем-то нужен. Знать бы ещё зачем. Ну да он, поди, расскажет.

Кофе оказался действительно неплох. Попивали не торопясь, говорили об общем, авторыночном. А о чём ещё? Валидол – ветеран из ветеранов, да и я там не чужой. Вечная тема «авторынок умирает», а как же. Рыночная схема изжила себя. Впрочем, это всего лишь одна сторона более глобального явления. Изживает себя сам ручной авторемонт, который требовал покупки запчастей. Автомобили всё менее ремонтопригодны, а на таких любителях раритетов, как я, бизнеса не сделаешь. Рынок всё ещё держится за счёт владельцев всякого старья, но они, во-первых, нищие, а во-вторых, их становится всё меньше – автокредитование развращает. Валидола эта тема почему-то очень нервировала. Новые машины, набитые электроникой, он называл «дурной грём» и даже высказался в том смысле, что до добра это не доводит. Я, правда, не понял, где проходит эта граница. Вот я в УАЗик поставил бесконтактный трамблёр на датчике Холла с коммутатором, и весьма счастлив: оно мне надо – с этим вечно пригорающим контактом корячиться? Подурнел ли от этого УАЗик – не знаю, но мне как-то за зажигание спокойней стало. И работает стабильней и искра сильнее. Ну, может ЭМИ ядерного взрыва коммутатор и не переживёт, но это будет уже не самой большой проблемой. А так-то, конечно, чего б не побухтеть на тему, как раньше метр был длиньше, а килограмм – тяжельше. Я и сам не любитель избыточной электроники. Как по мне, после АБС всё остальное уже от лукавого пошло. Да и без АБС я бы, по большому счёту, обошёлся. А уж все эти дилерские сканеры, закрытые прошивки и прочие примочки, привязывающие тебя к определённому сервису – вообще чистое, незамутнённое блядство. Впрочем, мне и с УАЗиком неплохо, а проблемы остального мира меня не сильно волнуют. Сами себе всё выбрали.

Соблюдя необходимую для политеса длительность отвлечённой беседы, а также допив кофе, отправились, так сказать, в закрома. Оказалось, что валидоловы соплеменники не только срастили между собой десяток гаражей, но и закопались далеко в склон, к которому они примыкали – причём, похоже, использовали какие-то старые то ли катакомбы, то ли подвалы, то ли заброшенные коммуникации. Во всяком случае, склад запчастей располагался в большом таком зале со сводчатым потолком на колоннах и со стенами красного кирпича. И это явно был не новодел – скорее изрядный такой подвалище века этак позапрошлого. Такой мог быть под большим купеческим хозяйством или под старым монастырём, или чем-то ещё таким капитальным. Интересно, что на этом месте было до того, как появились Гаражища? Если подвалу лет хотя бы сто, то город в те времена сюда ещё не доходил. Может и правда – какая-то загородная усадьба, сгинувшая в огне войн и революций? А вот проход к подвалу был самопальный, облицованный чем попало – от листового шифера до металлического профнастила, это уже явно сами копали. Интересно, знали куда рыть или случайно наткнулись? Много тут непонятного. Хорошо, что это, в общем, и не моё дело.

В подвале было сухо и прохладно, на песчаном полу уложены в виде дорожек доски, по которым время от времени провозили очередную тачку с железками, вынуждая нас посторониться. И – стеллажи, стеллажи, стеллажи… О-го-го, сколько стеллажей! Ряды и ряды грубо сваренных из мусорного вторичного железа высоченных многоярусных конструкций. Мелкорослым работникам приходилось тягать вдоль них лестницы. На крытых обрезками мебельного ДСП полках лежали аккуратно рассортированные отмытые и намасленнные железки – от зелёных пластиковых ящиков для рассады, заполненных метизами, до целых блоков двигателей «ВАЗ-классика». Я даже слегка подзавис над обширнейшей коллекцией карбюраторов – от самых первых «веберов» от «копейки», до последних «солексов» с автоматической воздушной заслонкой, которые ставили на довпрысковые «десятки». Они занимали несколько полок на стеллаже, и их было на взгляд штук этак… до фига. Да их на алюминий сдать – уже обогатиться можно! Валидол тихонько наслаждался моим обалдевшим видом. Походя выдернул с полки один карб и сунул мне в руки:

– На, это твой родной, попробуй. Не кривой, с рабочей машины снято.

Это оказался уазовский штатный К-151 – при всей свой древности, на самом деле довольно сложная в ремонте и настройке машинка. «Солекс» по сравнению с ним – крантик от самовара. Это был, в некотором роде, вызов моим карбюраторным умениям. С виду карб был не новый, но неплох, без люфтов и кривизны, а Валидол тут же вытащил откуда-то новенький ремкомплект и буквально сунул мне в руки – кажется, я обеспечен на пару дней досугом!

Однако самая пещера Али-Бабы оказалась в дальнем углу, в закутке – на тамошних стеллажах стояли коробки с совершено новыми, в фирменных упаковках деталями. Их было куда меньше, чем бэушки, и это были в основном расходники – сальники, колодки, сайлент-блоки, поршневые кольца, вкладыши и прочее, что только новым в дело и годится. Валидол подставил табуреточку и, засунувшись в середину стеллажа, с натугой вытащил картонную коробку без маркировки.

– На, завалялось вот. Штука редкая, мало кому требуется, а тебе в самый раз.

Я поставил карбюратор на стол с какой-то бумажной бухгалтерией, и подхватил увесистый коробок. Не без труда оторвал коричневый упаковочный скотч, заглянул вовнутрь – и обалдел. В коробке лежал установочный комплект дисковых тормозов! Я над таким давно медитировал, но в городе их ни у кого не было, только заказывать по почте, что по цене выходило как чугунный мост. И переходник как раз такой, как мне нужен, под колхозный мост. Обычно-то их под военные делают, редукторные, а обычные считается некруто.

– Ну что, устраивает обмен? – оскалив мелкие острые зубы, откровенно смеялся Валидол.

Ещё бы меня не устраивало. Это было более чем щедро, а главное, чертовски своевременно. Сменив главный тормозной, я при первой же испытательной поездке понял, что нужно срочно ставить дисковые тормоза на перед. Барабаны мощный главный перетормаживает со страшной силой – пару раз чуть не поймал зубами руль. Аж задние колёса по ощущениям отрываются от земли… Педаль приходится буквально гладить. Из-за этого даже два раза клинило колодки и заднее колесо не растормаживалось. Так что я только мелко закивал в ответ, мысленно уже разбирая передний мост.

Обратно ехали налегке. Йози молча указывал жестами куда поворачивать, а я размышлял о том, что делать с колёсами. Встанут ли на новые тормоза родные колёсные диски? Или упрутся в суппорта? Мнения бывалых уазистов на сей счёт разные – у кого встали, у кого нет. Видимо, от дисков зависит. Не пришлось бы искать проставки, или покупать диски от «Хантера»… А вот отчего Валидол был столь вызывающе щедр, я подумать как-то и забыл.

Ибо сказано:

Банка из-под солидола пуста, но в применении неисчерпаема.