Текст книги "Русский национализм и национальное воспитание"

В XIV в. Филипп Красивый вместе с представителем французской нации точно так же проявляют протест против средневекового папского космополитизма и составляют национальную обособленность и в церкви, причем национализм был главным противником космополитизма.

В XIV же в. Виклеф является первым противником католического космополитизма на национальной почве в Германии, а в XV в. такое же движение идет в Чехии. Особенно же резкий протест против католицизма в Германии возник при Лютере, причем произведенная им церковная реформа стала чисто национальной, и созданное лютеранство или протестантизм воплотился почти исключительно в немецкую религию.

Итак, воинственный политикующий католический космополитизм в Европе потерпел жестокое крушение, и крушение то создано пробудившимися национальными правлениями, и созданные тогда новые оттенки религии стали чисто национальными религиями.

Воинствующий католицизм не ограничивал поля своей деятельности Западной Европой, – напротив, он с начала возникновения России и до последних дней 1911 г. не покидал своих настойчивых и энергичных попыток завоевать славянский восток. Этому стремлению его в славянстве много способствует и то, что именно в славянах Польши и русской Галиции он нашел наиболее покорных ему рабов. Еще при святом Владимире папы старались навязать России католицизм, но очень неудачно. Затем такое же тяготение папства проявилось при Романе Галицком, при первом нашествии монголов, Данииле, даже при Иоанне Грозном, и особенно в Смутное время междуцарствия (1589–1613).

Вот этапы поступательного движения папства в России от святого Владимира до Иоанна IV.

При святом Владимире, когда он захотел ввести в Русской земле христианство.

При сыне Владимира – Святополке: Святополк был женат на дочери польского короля Болеслава Храброго, который восстановлял его против отца и при этом стремился к введению в России католичества.

В 1075 г. князь Изяслав сам обратился к римскому папе Григорию VII за помощью, причем папа стал обращаться в Россию, как бы полновластный владыка: он обратился к Святославу с заявлением, что берет Русскую землю под свое покровительство и назначает Изяслава великим князем. Но это заявление имело такое же значение, как последние вмешательства профессоров германских и английских университетов в финские дела в России.

Роману Галицкому папа Иннокентий III прислал проповедника Бернарда Клервоского, обещая ему королевский престол и меч Петра.

В 1218 г. при Коломане латинское духовенство приняло из Галича православного епископа и духовенство и стало царить в Галиции, – но царствию его наступил скорый конец.

В 1158 г. папа Александр III попросил у князя Полоцкого позволение обратить в латинство язычников ливов и, получив разрешение, крестил.

В 1227 г. по повелению папы образовался крестовый поход из знатных рыцарей, воинов и многочисленных искателей приключений в Швеции. Его вел Ярл Биргер в сопровождении местных епископов и множества духовных лиц против язычников финнов и православных русских.

В 1242 г. Ливонские рыцари с целью распространения латинства пошли на новгородские земли и были жестоко наказаны Александром Невским на Ледовом побоище.

В 1246 г. латинский монах Плано Карпини от имени папы Иннокентия IV предложил Васильку Романовичу принять латинство, но все его старания остались тщетными.

В 1250 г. Иннокентий IV прислал письмо Александру Невскому и новгородцам, требуя их перехода в католичество, причем Карпини утверждал, что покойный отец Александра, будучи в Орде, решил принять католичество и не исполнил своего решения только потому, что умер дорогой в Россию. На это посол получил в ответ: «Слышите, посланцы папства и прелестницы преокаянные! От Адама и до потопа, и от потопа до разделения языков, и от разделения языков до начала Авраамля, и от Авраамля до приятия Израиля сквозь Черное море, и от начала царствия Соломона до Августа царя, и от начала Августы и до Рождества Христова, и до Страстей, и до Воскресения Его, и от Воскресения Его и на небеси Восшествия, и до царствования Великого Константина, и до первого собора, и до седьмого собора: сия вся сведаем добре, а от вас учения не принимаем…»

В 1253 г. Иннокентий IV проповедывает новый крестовый поход епископам и духовенству, причем презрительно смешивает русских и татар. Этот поход был, однако, для латынян неудачен: сын Александра Невского Василий предводительствовал псковитянами и новгородцами, разбил рыцарей и опустошил их страну.

В 1256 г. новый поход шведов и датчан на новгородские земли, – но и здесь последовала латынцев неудача: Александр не только разбил их, но и завоевал Финляндию.

Иннокентий VI старается склонить Даниила Галицкого на принятие католичества, но все его предприятие Даниилом разрушается.

В 1341 г. шведский король Манус пошел крестовым походом на «русских язычников». Захватив Орешек, он не избил всех жителей только потому, что те приняли католичество и обязались и других жителей страны обратить в эту веру. Но новгородцы взяли обратно Орешек и жестоко отмстили шведам. Так папские попытки возобновлялись и при следующих царях до Иоанна Грозного включительно, особенно же в Смутное время. В царствование дома Романовых католицизм, и особенно иезуитизм, действует подпольно, подлогами и мошенническим образом, вроде ксендза Варцинского, Ледоховского и проч.

Папы действовали с большим натиском и жестокими приемами иезуитов (цель оправдывает средства) и через поляков, и через венгерцев, и через литовцев, и при помощи ливонских рыцарей, и даже при содействии свейского короля. Приемы папских «апостолов» вроде ксендза Варцинского в Москве в наши годы не отличались духом любви и милосердия, а, напротив, очень часто – духом ненависти, жестокости, кровожадности, как это было во времена Гонты, гайдамаков и проч., а также ныне в русской Галиции, а также нередко сопровождались подлогами и обманами, как это проделал ксендз Варцинский… И это проповедь учения Христа?!

И тем не менее католицизм воинствующий не завоевал земли русских славян и не завоюет. Он даже не победил той горсточки русских, которые в Галиции стонут под игом окатоличенных поляков, венгерцев, немцев и даже жидов. Почему же такой неуспех дан на долю католицизма в стране русских славян?

Очевидно, в Риме успех католицизма обусловливался не натиском пропаганды, а характером народа, которому он проповедуется. Ибо если даже в то или другое время насильственная проповедь католицизма и будет иметь успех в народе, к тому не предрасположенном, то придет время, когда этот насильственно окатоличенный народ опамятуется, придет в себя и с ожесточением скинет иго, насильственно ему навязанное. Так было в Англии, так было в Германии, так было и в Богемии. Католицизм силен там, где он в духе и характере народа. Католицизм силен был в Италии, в Испании, во Франции. Но и здесь трудно сказать, что больше действовало: католицизм ли, нашедший себе почву в романской расе, или даровитая романская раса, нашедшая себе формулу в католицизме. И я убежден в последнем. Еще до христианства Древний Рим, Рим цезарей, проявил всемирное господство. Цезари – воплощение мировой власти, власти, обладающей миром. Военная власть цезарей пала. Грубый цезаризм пал, но его место занял цезаризм духовный. Цезари воплотились в папе, и обладание миром во втором Риме перешло в папские руки в форме католицизма. Был цезарь-цезарь, и стал цезарь-папа. Вскоре итальянский католицизм стал слабеть, и его место заняла вторая ветвь романской расы в форме папы Наполеона I с Третьим Римом в Париже. Этот папизм также ослабел и сменился Четвертым Римом с папой – французским социализмом. Естественно, что такой папизм немыслим при другом самодержавии. И когда явилось самодержавие Наполеона I, то папизм пал пред ним и воплотился в его власти. Ныне власть французского и итальянского социализма стремится создать новый Рим, новый католицизм, новый папизм, новую мировую власть. Но и эта власть окажется бессильною и немощною, ибо она основывается на исключительных национальных чертах и насилии. И эта грубая мировая власть должна будет мириться перед великой всечеловеческой любовью и самопожертвованием славянского русского мирового обладания.

Каждый человек стремится к тому, что ему симпатично и что его привлекает. Одни люди по своей натуре мягки, сердечны, уступчивы. Другие, напротив, воинственны, повелительны и склонны к господству. Что говорится об отдельных людях, то можно сказать и о нациях. Эти особенности наций послужили основою к тяготению к той или другой вере. Романские народы, в которых почти равномерно царят и возвышенные чувства, и блестящее мышление, увлеклись и воплотили в себе католическую религию, и вошли в сферу воздействия воинствующей церкви. Хладнокровная, преимущественно холодно, логически отвлеченно-мыслящая германская нация увлеклась другим – холодным протестантизмом. В нем она нашла удовлетворение стремлениям холодного рассудка к господству, преобладанию и неуступчивости.

Славянская раса, мягкая, нежная, сентиментальная, с возвышенными чувствами и благородными мыслями, нашла себе удовлетворение в православной церкви. Она всеми своими силами увлеклась любовью, состраданием, милосердием, самопожертвованием и всепрощением учения Христа. Припомним наши кровопролитные войны за свободу Греции, Румынии, Сербии, Болгарии. А затем наше всепрощение вполне примирилось и с греческой беспошлинной коринкой и ее тяготением к лагерю наших врагов, и с присоединением Румынии к тройственному союзу, и с Миланом Обреновичем, и с каравеловыми и стамбуловыми. Русская нация находит себе удовлетворение не во внешней благодарности, а в самой себе, в своей религии, в своем сознании исполненного нравственного братского долга. Это чувство малопонятно неславянской или, точнее, нерусской нации…

Православие есть та нравственная формула, в которой душа русского находит себе удовлетворение, и само уже православие в дальнейшем утверждает и укрепляет прирожденные, присущие нации черты. Да, впрочем, это черты не одной только русской национальности, но и всей славянской нации. В православии нашли себе удовлетворение и болгары, и сербы, и черногорцы. Чехи же довольствовались католицизмом и создали нечто более им присущее, гусизм. И только поляки вовлечены воинствующей церковью. А нашли ли они там удовлетворение? Не в неудовлетворенности ли этой чуткой, отзывчивой и сентиментальной нации воинствующей церковью лежит то, что они беспрерывно мятутся и переживают не религию веры, а религию политики… И лучшие из поляков много прозревают в этом. Недавно Немоевский, рассматривая холмский вопрос, совершенно справедливо заметил: для кого мы здесь больше работаем – для себя или для папы? Совершенно правильно. Тут больше преследуется кесарево, нежели Божие. И можно от всей души пожелать: да скорее поляки прозреют и пойдут по пути более близкому их духу, мариавитизму.

Православию и русской нации свойственны: мягкость, доброта, сочувствие, сострадание, любовь, милосердие, самопожертвование и всепрощение. Те же черты свойственны полякам. А их жестокость, агрессивность и бессердечие – черты не их нации, а воинствующего католицизма, все равно как безмерный эгоизм и эгоцентризм, бессердечие, человеконенавистничество, безграничная эксплуатация, безнравственные принципы и злодейство евреев развились у них под влиянием их «бога» со всеми вышеуказанными свойствами.

Прежде чем принять христианскую православную веру самому и русскому народу, святой Владимир изучил тщательно все остальные христианские и нехристианские религии и только по достаточном обсуждении их достоинств и соответствия народному духу и характеру принял ту, которая явилась наиболее подходящей. Он выбрал православную. И не ошибся. «Наша старая Русь, – говорит А.С. Хомяков[57]57
  Хомяков А.С. Указ. соч. С. 231.


[Закрыть], – создана самим Христианством. Таково сознание Нестора, таково сознание св. Иллариона и др.» Небезынтересно и то, что православие принято русскими без всякого принуждения и не потребовало насилия и жестоких мер, как это было в Германии и других местах. «Церковь создала единство русской земли и дала прочность случайности Олегова дела».

Православие, никогда не искавшее и не добивавшееся в государстве власти и господства, всегда шло в уровень с судьбой народа и нередко служило русскому народу на великую пользу. В моменты удельного периода, когда народ страдал от междоусобиц князей, еще больше в период монгольского ига православная религия служила единственным утешением и отрадой для страдальца – русского народа. Еще большую и важнейшую пользу для государства принесло православие в тяжелое «Смутное время России», когда государство не имело главы и было раздираемо внешними врагами и внутренними смутьянами. Троице-Сергиева лавра явилась спасительницей России. Она защищала не только свои святыни, но и всю Русскую землю. Все натиски поляков на эту твердыню разбивались, как о каменную скалу. Незабвенным для русских останется также и имя Авраамия Палицына. Если для нас дорогие имена князя Пожарского и Минина, то рядом с ними мы должны поставить и славное имя Авраамия Палицына.

Православная религия в минуты невзгод в нашем Отечестве нередко служила не только опорой и щитом, но и живительным источником национальных начал и движений.

«Греческое вероисповедание, – говорит А.С. Пушкин[58]58
  Пушкин А.С. Сочинения. С. 614.


[Закрыть], – отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер. В России влияние духовенства столь же было благотворно, сколь пагубно в землях римско-католических. Там оно, признавая главою своего папу, составляло особое общество, независимое от гражданских законов, и вечно налагало суеверные преграды просвещению».

«Духовенство, – говорит А.С. Хомяков, – обращаясь к христианскому чувству народного единства, постоянно стремилось к единению под духовною рукою Москвы. Епископы, иноки, пустынники обращали все свое внимание и всю силу своих убеждений к этой цели, и как ни темно было понятие в значительной части народа о вере, в нем было то христианское смирение, которое любило голос своих пастырей и охотно следовало их призыву» (с. 237).

Киреевский[59]59
  Киреевский И.В. О характере просвещения Европы и его отношении к России.


[Закрыть] говорит: «Управляя личным убеждением людей, Церковь православная никогда не имела притязания насильственно управлять их волею или приобретать себе власть светско-правительственную. Она никогда не только не искала насильственного управления над людьми, – говорит Хомяков, – но и не могла его искать, ибо для такого управления она должна была бы отделиться от людей, т. е. от своих членов, от самой себя». По мнению Киреевского, «церковь всегда оставалась вне государства и его мирских отношений, высоко над ними, как недосягаемый светлый идеал, к которому они должны стремиться и который не смешивается с их земными пружинами.

Большая часть сельских миров приняла христианство без всякого отношения к его святости, но их кроткие нравы и семейно-общественный быт, согласуясь с его требованиями, освятили его благодатным огнем и прониклись его духом. Сознание этого проникновения выражают они в том, что не знают другого имени, кроме имени христиане (крестьяне), и, обращаясь к своему собранию, приветствуют его словами «Православные». Под благословением чистого закона развились общественные добродетели, которыми и до сих пор удивляются даже иноземцы, несколько беспристрастные и которым, может быть, ничего подобного не представляла еще история мира. Благородное смирение, кротость, соединенная с крепостью духа, неистощимое терпение, способность к самопожертвованию, правда на общем суде и глубокое почтение к нему, твердость семейных уз и верность Преданию – подают всем народам утешительный пример и великий урок, достойный подражания.

Вся история нашего просвещения связана тесно с обителями и монастырями. Высшее духовенство любило науку и художество… Монастыри, собирая богатые книгохранилища, тогда еще редкие, по всей Европе, служили рассадниками всякого знания».

Если принять православие нравственно высоко, то и здесь могут быть увлечения и крайности, к которым мы должны относиться с должной осторожностью и разумной критикой. Таким увлечением является, например, крайнее учение Л.Н. Толстого, вылившееся в его проповеди о непротивлении злу.

Все сказанное мной имеет великое национальное значение в России. Православие должно иметь все преимущества господствующей религии не потому только, что она есть религия державной русской нации, а потому, что православие есть религия национальная, это религия существа русской нации, почему, как религия национальная, она и должна являться религией государственной, религией державной. При всей нашей веротерпимости мы должны стойко и незыблемо отстаивать положение: все религии в России имеют право на исповедание и проповедь в пределах своей церкви, если эти религии не являются вредными для человечества и государства, – и одно православие, как религия державной нации и национальная, имеет право на открытую пропаганду во всем государстве как выражение национальных свойств державной нации.

3

Единодержавие, или неделимость земли Русской. Третье положение русского национализма, единодержавие, состоит в исповедании той идеи, что Русская земля ни при каких условиях не может быть ни разделена, ни уменьшена в объеме, ни расчленена на составные части, из которых она произошла. Она может быть увеличена в объеме. К ней могут быть произведены приращения, но уменьшение недопустимо и немыслимо. Точно так же немыслимо расчленение ее на отдельные части в виде штатов, автономий, федераций и проч. Всякий сепаратизм и всякие подразделения – праздные, глупые и преступные мечтания. Россия есть неделимое и нерушимое целое, и в ней мыслимо только лишь единодержавие.

Нынешний состав государства и нынешнюю территорию земли Русской мы получили от наших предков русских. На завоевание этого пространства и этих народов Россией пролито море крови ее верных сынов. Миллиарды денег были истрачены на все войны, которыми Русское государство строилось. Масса забот, масса стараний, безмерные нравственные страдания бывших на поле битвы были затрачены нашими предками. Более тысячи лет русский народ созидал Россию, покоряя соседние народности и включая их в состав своего государства. Историческая работа Русского государства заключалась в действии его центральной силы, причем политическая власть распространялась изнутри на наружные окраинные части. Эти окраины подчинялись мощи русского народа. Рядом с этим культура русского народа сообщалась воссоединенным народам и тем самым уподобляла их русским и вводила их в состав единого целого. Россия не только покоряла, но и уподобляла, ассимилировала эти народности. Русский народ есть создатель и собиратель Руси. В России русский народ является господствующей и державной нацией. Только русский народ, и он один, имеет право рассуждать о состоянии России, и на нем лежит великий долг охранять целокупность и несокрушимость земли Русской, полученной им по завету и кровию его предков. И кто смеет думать о расщеплении земли Русской?.. Все это дает нам завет хранить и укреплять приобретенное нашими предками. И мы не смеем решиться отделить и отщепить завоеванное от целого и единого нашей Родины. Тем более ценны и важны для нас единство, единодержавие, цельность и неделимость России, что почти все эти завоевания сделаны с целью ограждения окраин государства от хищнических набегов соседей или с целью охраны государства от внешних врагов. Отщепление той или другой части государства ведет и к ослаблению мощи нашей Родины, или к уменьшению ее защиты от внешних посягательств.

В последнее десятилетие, особенно же в 1904–1906 гг., очень энергично и нагло злословили у нас об автономии и поляки, и финны, и эсты, и латыши, и армяне, и грузины, и якуты, и чукчи, и многие, многие другие. Заговорили об автономии даже евреи, не остались без претензий цыгане. Всю Россию их языки распластали на части, и превратилась она в федерацию, или в нечто собирательное.

Эта сепаратистическая дерзость была так нагла, что сначала ей даже почти не возражали. Tempora mutan-tur – и ныне эти сепаратисты присмирели.

Я позволю привести несколько мнений, которые с достаточной ясностью доказывают права объединения и неделимости земли Русской. Вот что пишет в 1795 г. императрица Екатерина II по поводу заметки прусского министра Герцберга: «Этого дурака, Герцберга, стоит побить; он столько же знает историю, сколько мой попугай. Он смеет говорить, что Россия не имела никакого права овладеть Полоцком. Ему следовало бы сказать, что она не заявляла своего древнейшего права на Полоцк, который еще Владимиром дан был в удел своему старшему сыну Изяславу, родоначальнику князей Полоцких. Литву он отдал другому сыну своему Святославу, не имевшему потомства… В 1386 году, пятый сын Ольгерда, Ягеллон, или Иаков, приняв латинскую веру и женившись на Ядвиге, королеве Польской, сделался польским королем. Он и соединил Литву с Польшей. Этого не знает глупый и невежественный министр. Этот самоуверенный неуч и тут тяжел, как Померанский бык, и не подозревает, что не только в Полоцке, но и во всей Литве все дела во всех судах в XVII столетии производились на русском языке. Что в литовских архивах все акты писаны русскими буквами на русском языке, что годы обозначались от сотворения мира по греческому церковному счислению и непременно с показанием греческих церковных индиктов. Это доказывает, что в XVII в. греческая вера не только в Полоцке, но и во всей Литве была господствующей и что ее исповедовали князья и великие князья. Все церкви, в особенности соборы, строились так, что их алтари были обращены на восток, по обычаю Восточной Церкви…» (Письма Екатерины II). Дальше она продолжает: «При разделе Польши я не получила ни одного вершка Польской земли, но взяла то, что сами поляки называли и называют Червонной Русью, т. е. воеводства Киевское, Подолию, Волынь с ее столичным городом Владимиром, основанным Владимиром I в 992 г. Что касается Литвы и Самогитии, то они никогда не были Польшею… Продажные, испорченные, легкомысленные, вздорные, деспоты, прожектеры, предоставляют свои имения в управление евреям, которые сосут кровь из подданных и платят за то очень мало, – вот вам живой портрет поляка…» Вот прекрасный ответ сепаратистам по поводу чаяний и помышлений польских.

Достойно также внимания письмо нашего славного историка Карамзина императору Александру I по поводу отделения той же Польши[60]60
  Мещерский НМ. Старина и новизна. 1897.


[Закрыть] (с. 26).

Не менее правдивый голос в том же роде принадлежит и другому верноподданному по поводу того же предмета, К.П. Победоносцеву: император Александр «мечтал о восстановлении Польши, не зная истории, которая сказала бы ему, что Царство Польское означает рабство и угнетение для всего русского народа». Вот что писал по этому поводу прусак Гарденберг лорду Кастиври: «Чем больше я об этом думаю, тем более убеждаюсь, что мы должны уступить на счет политического вопроса потому, что я здесь вижу гораздо большие выгоды, чем опасность для спокойствия Европы вообще и для соседей России в особенности. Сила России скорее ослабеет, чем увеличится от этого нового польского королевства, под скипетром одного с нею государя находящегося. Собственно Россия потеряет области весьма значительные и плодоносные. Соединенные с герцогством Варшавским, они получат конституцию, совершенно отличную и гораздо более либеральную, чем конституция империи. Поляки будут пользоваться привилегиями, каких нет у русских. Скоро дух нации станет в совершенной оппозиции, зависть между ними помешает единству, родятся всякого рода затруднения. Император Российский и вместе король Польский будет гораздо менее страшен, чем государь империи Российской, присоединяющий к России большую часть Польши, которую у ней оспаривают как провинцию… Одним словом, в моем уме образовалось самое глубокое убеждение, что, препятствуя императору восстановлять королевство Польское под своим скипетром, мы работаем против нашего собственного интереса».

А.С. Хомяков[61]61
  Хомяков А.С. Указ. соч. Т. I. С. 27.


[Закрыть] говорит следующее: «Россия принесла в свое великое лоно много разных племен: финнов прибалтийских, приволжских татар, сибирских тунгусов, бурят и проч., – но имя, бытие и значение получила она от русского народа (т. е. от членов Великой, Малой и Белой Руси). Остальные должны с ней слиться вполне: разумные, если поймут эту необходимость; великие, если соединятся с этою великой личностью; ничтожные, если вздумают удерживать свою мелкую самобытность. Русское просвещение – жизнь России».

Позволю себе сделать еще одну выдержку и притом довольно объемистую ввиду большой важности лица, написавшего эти строки.

«Народы, подвластные большому государству и происходящие не от господствующего в оном, но от других племен, желают всегда для себя независимости и отдельного политического существования: утверждаясь на праве составлять особые государства и называя оное правом народности. С другой же стороны, стремится всякое большое государство к установлению границ, крепких местным положением и сильных естественными оплотами, а вместе с тем стремится и к тому, чтобы силы маленьких народов, его окружающих, умножая силы собственные его, а не силы какого-либо другого, соседственного большого государства: основывая сие стремление и старание на праве безопасности и называя оное правом благоудобства.

Перевес на сторону права народности или на сторону права благоудобства должен определяться третьим правилом, или третьим соображением, состоящим в том, что право народности существует истинно для тех только народов, которые, пользуясь опытом, имеют возможность оное сохранить, и что право благоудобства принимается в соображение для утверждения безопасности, а не для какого-либо тщеславного распространения пределов государства. Таким образом, племена, подвластные большому государству, не могущие по своей слабости пользоваться самостоятельною политическою независимостью и долженствующие, следовательно, непременно состоять под властью или покровительством кого-либо из больших соседственных государств, не могут ограждаться правом народности, ибо оно есть для них мнимое и не существующее. К тому же маленькие народы, между большими находящиеся, служат всегдашним поприщем военным действиям, разорениям и гибельным воздействиям всякого рода. А посему полезнее для них самих, когда они соединятся духом и обществом с большим государством и совершенно сольют свою народность с народностью господствующего народа, составляя с ним только один народ и переставая беспечно мечтать о деле невозможном и несбыточном…

Финляндия, Эстляндия, Лифляндия, Курляндия, Бессарабия, Крым, Грузия, весь Кавказ, земли киргизов, все народы Сибирские и разные другие племена, внутри государства обитающие, никогда не пользовались и никогда пользоваться не могут самостоятельною независимостью и всегда принадлежали или самой России, или же, по временам, если не России, то Швеции, Дании, Пруссии и вообще какому-нибудь сильному государству. Да и на будущие времена, по слабости своей, никогда не могут составлять особых государств; а посему и подлежат все они праву благоудобства, долженствуя при том навеки отречься от права отдельной народности. Вследствие сего подводятся все вышеназванные страны со всеми племенами, в них обитающими, под право благоудобства для России и объявляются, в удовлетворение оному и на основании оного, на вечные времена оставаться имеющими в составе Российского государства.

Государства бывают или неразделимые, или федеративные. Россия есть государство единое и неразделимое. Неразделимыми называются те, в коих все части или области, государство составляющие, одну общую Верховную Власть, один образ правления, одни законы имеют и признают, и в коих ни одна область не имеет права частно для себя издавать законы и постановления. Федеративными же называются те государства, в коих области, их составляющие, хотя и признают общую над собой Верховную Власть и обязываются совокупно действовать во всех отношениях внешних, но при всем том право свое сохраняют законы делать и постановления издавать для собственного своего внутреннего гражданского и политического образования и устраивать свое правление по частному своему усмотрению. До какой степени федеративное образование государства было бы для России пагубно, стоит только вспомнить, из каких разнородных частей сие огромное государство составлено. Области его не только различными учреждениями управляются, не только различными гражданскими законами судятся, но совсем различными языками говорят, совсем различные веры исповедуют. Жители оных различное происхождение имеют, к различным державам некогда принадлежали; а потому ежели сию разнородность еще более усилить через федеративное образование государства, то легко предвидеть можно, что сии разнородные области скоро от коренной России тогда отложатся, и она скоро тогда потеряет не только свое могущество, величие, славу, но даже, может быть, и бытие свое между большими или главными государствами.

Она тогда снова испытает все бедствия и весь неизъяснимый вред, нанесенный древней России удельною системой, которая также не что иное была, как род федеративного устройства государства; и потому если какое-нибудь другое государство может еще сомневаться во вреде федеративного устройства, то Россия уже никак сего сомнения разделять не может; она горькими опытами и долголетними бедствиями жестоко заплатила за свою ошибку в прежнем ее государственном образовании. А посему, соединяя все сии обстоятельства в общее соображение, постановляется коренным законом Российского государства, что всякая мысль о федеративном для него устройстве отвергается совершенно, яко пагубнейший вред и величайшее зло. Избегать надлежит всего того, что посредственно или непосредственно, прямо или косвенно, открыто или потаенно к такому устройству государства вести бы могло.

Вследствие всего здесь сказанного, объявляется Российское государство единым и нераздельным, отвергающим при том совершенно всякое федеративное образование, устройство и существование государства».

Обращаясь к отдельным частям империи, автор дает такое назначение. Для западных и юго-западных губерний, Литвы и Белоруссии: «Присоединив оные опять к своему составу, возвратила Россия древнее свое достояние, тем более для нее близкое, что колыбелью Российского государства могут быть почтены: в северной стороне – Новгород с окружающими его губерниями, а в южной стороне – Киев с губерниями Черниговскою, Киевскою, Полтавскою, Подольскою и Волынскою – сим древнейшим средоточием Российского государства. Из сего явствует, что никакого истинного различия не существует между разрядами, коренной русский народ составляющими, и что малые оттенки замеченные должны быть слиты в одну общую форму. А посему и постановляется правилом, чтобы губернии Витебскую, Черниговскую, Полтавскую, Курскую, Харьковскую, Киевскую, Подольскую и Волынскую истинными россиянами почитать и от сих последних никакими особыми названиями не отделять… Когда в прошедшем столетии часть Финляндии была Россиею приобретена (то писалось в 20-х гг. прошлого столетия. – Авт.), тогда введены были в оную законы, правление и язык российский, так что народ, в оной обитающий, в скором времени почти совсем обрусел. С приобретением остальной Финляндии в нынешнем (прошлом. – Авт.) столетии была старая Финляндия к новой присоединена, и обеим дарованы законы и правление особое от прочих областей Российских. Присоединяя к сему соображению решительное отвержение всякого федеративного устройства и непременное введение политической единообразности, обязывается Верховное правление ввести во все части Финляндии те законы и тот образ правления, которые для самих губерний Российских предоставляются. Что же касается до языка, то надлежит ввести в Финляндию российский язык, устраивая нужные для сего училища и принимая другие к той же цели ведущие меры по усмотрению Верховного правления… Латыши, эсты, литва и ляхи должны быть поставлены в те же условия, как и жители остального государства».