Текст книги "Онлайновые фокус-группы. Возможности ограничения и особенности процедуры. Монография"

П. А. Лебедев
Онлайновые фокус-группы
Возможности ограничения и особенности процедуры
Монография

[email protected]

Информация о книге

УДК 303.022

ББК 60.506я73

Л33

Лебедев П. А. – кандидат социологических наук, эксперт в области маркетинговых и социологических исследований. Развивал направление исследований Интернета в Фонде «Общественное мнение» (2009–2011). В 2012 г. отвечал за проведение маркетинговых исследований в блоке СНГ ОАО «Вымпелком». С января 2013 г. по август 2014 г. – директор по исследованиям в компании Wobot, специализирующейся на мониторинге и аналитике социальных медиа. С сентября 2014 г. – руководитель направления исследований рекрутингового портала Superjob.ru. Докладчик на множестве профессиональных и отраслевых конференций (РИФ, RIW, ESOMAR, SMConf, iComference, бизнес-конференции РБК, «Грушинские конференции»).

Книга представляет собой переработанную диссертацию на соискание ученой степени кандидата социологических наук, защищенную в Институте социологии РАН в феврале 2011 г. Эмпирическую базу исследования составляет проект ФОМ «Поколение ХХI: структура и “среды” достижительных стратегий».

Данная работа обращена к широкому кругу читателей, интересующихся Интернетом и новыми онлайновыми методами социологических исследований. Результаты и выводы работы будут полезны для социологов, работающих в сфере качественных и интернет-исследований, и могут быть рассмотрены как методические рекомендации и практические руководства.

УДК 303.022

ББК 60.506я73

© Лебедев П. А., 2015

© ООО «Проспект», 2015

Введение

Развитие и распространение Интернета, мобильной связи и других информационных и телекоммуникационных технологий изменили мир и продолжают его менять, постепенно все больше проникая в повседневную жизнь людей. По данным Фонда «Общественное мнение» (ФОМ), доля пользователей Интернета среди населения России старше 18 лет осенью 2014 года составила 62 % (около 72 млн. человек) [40]. Интернет перестал быть просто хранилищем данных и становится социальной средой. Миллионы людей пользуются блогами, социальными сетями, форумами, присоединяя свой голос к нескончаемому потоку обсуждений и споров на просторах Всемирной паутины. Если еще десять лет назад был актуален вопрос о соотношении компьютерной виртуальной реальности с обыденной реальностью, то сейчас они становятся сложно разделимыми. Для описания складывающейся ситуации релевантным оказывается термин «реальная виртуальность», предложенный М. Кастельсом [43, с. 351–354; 44, с. 237].

Социологи обратили внимание на Интернет и как на новую социальную среду, требующую изучения, и как на способ опосредованного взаимодействия с информантами. Всемирная паутина представляет собой огромный источник данных об индивидах (их мысли, мнения, дискуссии открыты и доступны для наблюдения и анализа). Активно развиваются методы количественного анализа текстов в Интернете¹, или виртуальная этнография². Однако, как и вне Сети, наблюдать интересные социологу события, обсуждения, спонтанно происходящие в Интернете, затруднительно. Поэтому исследователю приходится или включаться в свободные дискуссии, направляя их в нужное русло, или специально организовать обсуждение нужной ему темы, то есть проводить фокус-группу в Интернете.

В зарубежной практике онлайн-исследования (исследования в Интернете с помощью различного программного обеспечения) используются уже довольно давно³. По данным глобального исследования компании GreenBook, онлайн-опросы сейчас оказываются самым популярным методом сбора количественных данных. Доля исследовательских компаний, использующих онлайн-опросы, в начале 2014 года составляла 89 %. Личные опросы используют лишь 32 % компаний [125, p. 10]. Еще 15 лет назад российско-американский социолог Б. Докторов, опираясь на западный опыт, говорил об онлайновых опросах как об обыденности наступившего столетия, во многом предвосхищая тот интерес, который наблюдается к ним сейчас [31].

С «качественными» онлайновыми исследованиями дела обстоят менее однозначно. Согласно исследованию GreenBook, традиционные личные фокус-группы и углубленные интервью остаются лидерами в качественных методах (70 % и 53 % исследовательских компаний используют эти подходы). Самым популярным качественным онлайн-методом оказываются онлайн-сообщества (24 %), затем идут текстовые варианты фокус-групп (форумные и чаты – 18 % и 17 % соответственно). Фокус-группы и интервью, проводимые с помощью веб-камер, использует существенно меньшая доля компаний (по 10 % и 8 %) [125, p. 11]. Приведенные цифры показывают, что исследовательские компании достаточно активно включают методы онлайновых фокус-групп и онлайн-интервью в список предоставляемых услуг, используют различные приемлемые для них технологические платформы и форматы проведения дискуссий или интервью. В результате номинально возникает пестрая палитра методик, лишенная упорядоченности в терминологии и используемом инструментарии⁴.

В свете вышесказанного, на мой взгляд, возникла потребность в методологической и методической проработке, описании терминологического аппарата, систематизации методов, методик и подходов к использованию возможностей Интернета в традиции «качественной» методологии. Российские исследователи вынуждены опираться на опыт зарубежных коллег, часто действовать интуитивно, без четкого понимания возможностей и ограничений используемой методологии.

Попытаться осветить всю область «качественных» исследований в Интернете – слишком масштабная задача для небольшой книги. Данная работа концентрируется на онлайновой модификации одного из самых популярных методов качественного подхода – методе текстовой онлайновой фокус-группы (далее для краткости ОФГ). В российской практике методологическое поле только формируется и пока еще очень зыбко. Даже вопросы номинации не имеют конвенционально выработанных решений. Цель данной работы – эксплицировать процедуру проведения асинхронной⁵ онлайновой фокус-группы, показав возможности и ограничения использования данного метода в рамках эмпирического исследования.

Книга представляет собой переработанную диссертацию на соискание ученой степени кандидата социологических наук, защищенную в Институте социологии РАН в феврале 2011 года. Эмпирическую базу исследования составляет проект ФОМ «Поколение ХХI: структура и “среды” достижительных стратегий»⁶. В рамках этого проекта за период с февраля по октябрь 2008 года в два этапа (весной и осенью) было проведено 25 асинхронных ОФГ, а также восемь онлайн-интервью с активистами ряда молодежных общественно-политических движений. Эта работа носит методический характер. С содержательными результатами этого проекта ФОМ можно ознакомиться, обратившись к [53; 54; 55; 56].

Данная работа обращена к широкому кругу читателей, интересующихся Интернетом и новыми онлайновыми методами социологических исследований. Результаты и выводы работы будут полезны для социологов, работающих в сфере качественных и интернет-исследований, и могут быть рассмотрены как методические рекомендации и практические руководства. Так, например, систематизированный в данной книге опыт лег в основу разработки специальной интернет-площадки для проведения ОФГ в Фонде «Общественное мнение». Методические результаты используются в практике работы ФОМ при проведении ОФГ в исследовательских проектах различной тематики (гражданское общество, особенности пользования интернет-сервисами, отношение к милиции и др.) для государственных и коммерческих заказчиков.

Контекстуальная рамка книги формируется с двух сторон. С одной стороны, аналогичный исследовательский метод в «офлайновом» варианте – классический метод фокус-групп (иногда для краткости КФГ). С другой – Интернет и киберпространство как среда, в которой происходит взаимодействие исследователя и респондента. Этот контекст задает общую структуру и логику книги. В первой главе проанализированы основные характеристики Интернета как пространства для взаимодействия, а также специфические характеристики текстовой компьютерно-опосредованной коммуникации. Вторая глава представляет краткое описание основных положений, касающихся метода фокус-групп, и концентрируется непосредственно на методе ОФГ, теоретическом и концептуальном анализе различных модификаций метода. В третьей, четвертой и пятой главах подробно рассмотрены основные аспекты процедуры проведения асинхронной ОФГ (организация пространства обсуждения, набор участников, модерирование). В заключительной, шестой, главе представлены размышления о критериях качества, которые можно применить к онлайновым фокус-группам.

В завершение вводной части я хочу выразить искреннюю благодарность людям, без которых данная книга никогда бы не состоялась: президенту ГК ФОМ А. А. Ослону и директору департамента по работе с клиентами Фонда «Общественное мнение» Е. С. Петренко за возможность реализовать этот исследовательский проект и подготовить книгу; Е. Ю. Рождественской, своему научному руководителю, за нелегкий наставнический труд; ФОМовским коллегам, прежде всего Л. А. Паутовой и С. И. Петуховой, за хорошую командную работу, помощь и моральную поддержку.

Глава 1. Интернет как среда применения социологического метода

Задача данного раздела – ответить на вопросы, значимые для проведения качественного социологического исследования в Интернете. Первый вопрос касается Интернета как среды взаимодействия исследователя с респондентами.

Для ответа на первый вопрос нам нужно выделить основные характеристики коммуникации, опосредованной компьютером, определить специфику виртуального пространства (киберпространства) как социального пространства. Здесь же возникает тема самопрезентации человека в Интернете и его идентификации в этом пространстве.

Второй вопрос касается определения генеральной совокупности и ее характеристик, т. е. понимания того, каких именно людей мы в принципе можем исследовать в Интернете. Ответ на него можно получить, обратившись к эмпирическим исследованиям.

1.1. Социология Интернета, виртуальной реальности – к определению тематической рамки

Для хотя бы краткого анализа Интернета как социальной среды нам необходимо вступить в поле обширной и широко обсуждаемой в последнее время темы, которой вот уже на протяжении более полувека занимается множество мыслителей и исследователей. Задача, стоящая перед нами, не проста – нужно хотя бы в общих чертах описать ту область, с которой приходится соприкоснуться, чтобы затем обозначить свой фокус внимания и не возвращаться к тем аспектам, которые, безусловно, интересны, но лежат за рамками работы.

Во-первых, целый ряд социальных мыслителей, философов, футурологов анализируют развитие современного общества, увязывая глобализацию, сетевые социальные отношения, новые технологии и изменения социальной структуры. В этой связи прежде всего необходимо упомянуть Д. Белла с теорией постиндустриального общества [6], Э. Тоффлера и теорию третьей волны [85], М. Кастельса и теорию сетевого капитализма и информационного общества [43; 44], Э. Гидденса и теорию структурации [14; 15]. В этом же ряду можно упомянуть теоретиков глобализации У. Робинсона, Дж. Ритцера, французских постмодернистов Ж. Бодрийяра, Ж. Ф. Лиотара и многих других.

Отличительной особенностью концепций упомянутых авторов является акцент на всевозрастающем значении коммуникационных процессов, информации, информационных технологий, процессов обмена информацией. При описании современного общества все чаще используется прилагательное «информационное». И здесь можно зафиксировать еще одну ветку размышлений и соответствующий корпус работ и авторов. Социологические теории взаимодействия обращаются к понятию коммуникации и анализируют взаимодействие через коммуникацию⁷. В этой связи весьма важны теории Н. Лумана [61], М. Маклюэна [64], Ю. Хабермаса [88].

В то же самое время современную теорию коммуникации невозможно представить без вклада лингвистики, семантики, семиотики, прагматики и т. п. Это направление включает в себя как общетеоретические и философские работы (начиная от Ф. де Соссюра, Ч. Морриса, Ч. Пирса, Л. Витгенштейна и др.), так и конкретные прикладные исследования, посвященные, в частности, различным формам коммуникации, в том числе и опосредованным компьютерами. В этой связи можно отметить работу Дж. Шорта с соавторами [152], труды Л. Спрулла и С. Кислера [157], Л. Тревино с коллегами [163].

Следующее ответвление в масштабной теме осмысления современного общества касается вопросов, связанных с виртуальной реальностью и киберпространством. Здесь социальные науки тесно соприкасаются с естественными и техническими. В этой области уже привычные для современного человека понятия виртуальной реальности и киберпространства актуализируют фундаментальные философские вопросы, касающиеся онтологии и эпистемологии: что есть реальность? Где граница между реальным и не реальным (виртуальным)? Насколько и в каком смысле виртуальное реально? Как возможно познание виртуального? Для решения этих проблем современные исследователи обращаются к философским истокам, например к Р. Декарту [33], вплоть до античных мыслителей, поскольку в современной виртуальной реальности угадывают мир идей и эйдосы Платона [127]. Помимо таких философских и теоретических вопросов, к данной области можно отнести социальные и психологические изыскания, посвященные виртуальным сообществам [147], проблемам идентичности в виртуальном пространстве [164].

Представленные выше направления не стоит рассматривать как отдельные, непересекающиеся. Многие из перечисленных авторов в своих работах так или иначе затрагивают все обозначенные проблемные области, насыщая научный и культурный дискурс, касающийся Интернета в повседневной жизни людей. Задача, стоящая в рамках данного исследования, более локальна и состоит в анализе специфики взаимодействия людей в интернет-пространстве.

1.2. Особенности опосредованной коммуникации в Интернете

Специфика онлайн-исследований заключается прежде всего в том, что в привычную схему взаимодействия исследователь – информант, помимо инструментария, включаются технические и программные средства, обеспечивающие выход в Интернет, и конкретный способ связи между взаимодействующими индивидами. Для качественных исследований среда и способ взаимодействия исследователя с исследуемым оказываются более значимыми моментами, чем для количественных. Именно поэтому в данной работе нам важно разобраться в особенностях компьютерно-опосредованной коммуникации (КОК) через Интернет. Сегодня об этом специфическом виде взаимодействия пишут многие лингвисты и социологи.

Классическим примером информационно-кодового (информационно-ориентированного) подхода является «математическая» модель К. Шеннона – У. Уивера. В этом подходе коммуникация рассматривается как акт передачи информации по определенному каналу. Исходным пунктом анализа является источник информации, который с помощью передатчика передает сообщение. Получатель сообщения с помощью приемника получает сигнал от передатчика и расшифровывает его. Сигнал является уязвимым, так как может искажаться помехами и шумами. За пределами модели остаются социальные аспекты процесса коммуникации. Именно поэтому в социологической практике она часто критикуется. Вместо этого подхода предлагаются различные интеракционные (интерпретационные) модели. Они анализируют коммуникацию как разносторонний процесс взаимодействия. Базовым элементом в таком взгляде на коммуникацию оказываются интерпретация сообщений и достижение понимания. В этом случае для анализа коммуникации как процесса социального взаимодействия привлекается спектр социологических теорий феноменологического и структуралистского толка (Гоффман, Гарфинкель, Гидденс), таких как, например, в работе А. Назарчука [71, с. 247–268].

На наш взгляд, при анализе КОК необходимо обращать внимание на оба подхода. Информационно-кодовая модель коммуникации хорошо подходит для описания технической стороны передачи сообщения, что, безусловно, важно для коммуникации, в основе которой лежит опосредованность техническими средствами (программы, компьютеры, Интернет). Наглядно это может быть проиллюстрировано на рис. 1.

Рисунок 1. Схема опосредованной коммуникации в Интернете

В то же самое время не стоит забывать, что даже в ситуации технической опосредованности для социолога первоочередную важность представляет социальная составляющая коммуникации.

Чаще всего коммуникация, опосредованная компьютером, анализируется через соотнесение с традиционной коммуникацией лицом к лицу. Можно выделить три разных отношения к КОК:

восприятие КОК через Интернет как взаимодействия, противопоставленного «реальному» социальному взаимодействию. Эту позицию, в частности, высказывает Д. Иванов, полагая, что «коммуникации, осуществляемые через Internet, не ориентированы на институциональные и групповые нормы, направляющие деятельность людей в их не-сетевой жизни. Более того, Internet – среда развития виртуальных сообществ, альтернативных реальному обществу» [38, с. 63];

отношение к общению через Интернет как усеченным формам взаимодействий лицом к лицу. Проиллюстрировать эту позицию можно цитатой из работы А. Назарчука: «Живое общение образует базу межличностной коммуникации, модель, путем ссылки на которую становится возможным создавать усеченные образы последней, суррогаты коммуникации» [71, с. 268];

анализ КОК через Интернет как самодостаточного социального явления и способа взаимодействия со своими правилами, нормами и т. п. Такую позицию при анализе КОК занимает Я. Уолтер с коллегами, разрабатывая теорию обработки социальной информации (social information processing) [172; 173].

Разница между этими подходами заключается не только в понимании сущности КОК, но и в постановке исследовательских задач. В первом случае коммуникация через Интернет вообще выходит за пределы интересов социологии; во втором – исследовательский интерес концентрируется на изучении различий между разными видами коммуникации; в третьем – на передний край выходит задача анализа норм и правил новой формы коммуникации.

В данной работе мы будем рассматривать коммуникацию через Интернет как одну из форм социального взаимодействия со своими правилами и нормами, отличающуюся по своему формату от коммуникации лицом к лицу и других форм опосредованной коммуникации. Задача данного раздела – обозначить отличительные черты этого вида коммуникации и показать нормы и правила коммуникации, позволяющие людям достигать понимания и результата.

Исследования разницы между коммуникацией, опосредованной компьютером (КОК), и коммуникацией лицом к лицу берут свое начало от теорий, появившихся еще в 70–80-х годах прошлого века. Обобщенно их называют подходами, основанными на фильтрации сигналов (сues-filtered-out approaches) [172, р. 461].

Одной из первых попыток анализа КОК можно считать классификацию различных видов медиа, исходя из того, сколько органов чувств он затрагивает: визуальное/звуковое, визуальное и звуковое и т. п. Ее представил В. Шрам еще в 1970 году (цит. по [175, р. 15]). Чуть позднее, в 1976 году, Дж. Шорт с коллегами публикует работу «Социальная психология телекоммуникации», в рамках которой они разрабатывают концепцию социального присутствия (social presence) [152]. Именно эту работу считают базовой для анализа КОК, хотя авторы разрабатывали свою теорию, анализируя телефонные и видеоконференции, а не компьютерную коммуникацию. Социальное присутствие – это степень, с которой медиум передает непосредственность разговора лицом к лицу, чувство того, что другие акторы вместе включены в коммуникативное взаимодействие. Согласно авторам теории, чем меньше каналов или кодов доступны посредством медиума, тем меньше внимания уделяется присутствию других участников коммуникации. С уменьшением степени социального присутствия сообщения становятся более безликими, менее насыщенными эмоционально [173, р. 54].

Социальное присутствие представляет собой характеристику, дифференцирующую различные виды медиа. Очевидно, что текстовая КОК имеет максимально низкую степень социального присутствия, по сравнению со взаимодействием лицом к лицу, из-за отсутствия невербальной составляющей коммуникации и дополнительных нетекстовых сигналов.

Как отмечает Я. Уолтер, из оригинальной теории социального присутствия не становится ясно, когда реальные характеристики медиа оказываются детерминантами коммуникационных различий, а когда восприятие пользователей влияет на их поведение. Ряд исследователей отмечали, что даже если социальное присутствие и понималось как характеристика медиума, то измерялась она всегда через субъективное восприятие людей [173, р. 55].

Теория социального присутствия получила свое дальнейшее развитие в теории «сигналов социального контекста» (social context cues) [157]. Ключи (сигналы) социального контекста включают в себя элементы физического окружения и невербальное поведение акторов. Они определяют природу социальной ситуации и относительный статус акторов в этой коммуникации. В коммуникации лицом к лицу эти «сигналы» могут быть переданы пространственными характеристиками, материальными предметами и т. п. Отсутствие этих сигналов в КОК приводит, во-первых, к выравниванию статусов общающихся, а во-вторых, к усложнению процесса понимания, вызванного бóльшим вниманием к самому себе, а не ориентацией на другого.

Теория «насыщенности медиа» – еще одна теория, которую следует упомянуть в ряду подходов, концентрирующихся на фильтрации сигналов [163]. Насыщенность средства передачи информации относится к возможности медиума, проводящего коммуникацию, способствовать мгновенному взаимодействию, получению ответной реакции, общению с использованием сигналов (cues) различного характера. Самыми насыщенными, безусловно, являются взаимодействия лицом к лицу, передающие высокую степень социального присутствия, когда доступны все возможные типы сигналов. Коммуникация по телефону обладает меньшей степенью выраженности этих характеристик, потому что помимо содержания передает только аудиосигналы (интонации, акцент, тембр и т. п.).

Как следует из кратких описаний теории социального присутствия, сигналов социального контекста и насыщенности медиа, эти концепции тематизируют общую проблему – проблему передачи сигналов, важных для интерпретации сообщения.

В рамках рассмотренных теорий текстовая коммуникация, опосредованная компьютером, оказывается наименее насыщенной, обладающей невысокой степенью социального присутствия. Это определяется отсутствием визуальных и звуковых сигналов из передаваемого сообщения. Но означает ли это, что общение в нем оказывается неполноценным, урезанным?

Уже в 90-х годах Я. Уолтер показывает, что представления о КОК и ее ограниченности, неспособности полностью передавать сложные смыслы, заложенные в сообщениях, берут начало именно в этих теориях и основываются на устаревших экспериментах, требующих существенного концептуального и методологического пересмотра [173, р. 80].

Стоит принять во внимание, что КОК в 80–90-х годах и в настоящее время – это две кардинально разные формы коммуникации. Для понимания контекста написания вышеуказанных работ можно вспомнить, что первая программа для отправки электронной почты была разработана в 1971 году, первый персональный компьютер – в 1981 году. HTTP-протокол (фактическое начало Интернета в том виде, к которому мы сейчас привыкли) был разработан Т. Бернерсом-Ли лишь в 1989 году.

КОК изначально появилась как побочный продукт технологического процесса по связи компьютеров для передачи больших объемов информации. Операторы компьютеров поняли, что могут посылать небольшие сообщения, сопровождающие сами данные. Именно так, из простых технологий для немедленной передачи важных сообщений между географически удаленными людьми, выросли специальные приложения для общения людей, групповых взаимодействий и т. п.

Исследователи Интернета отмечают, что если первоначально Сеть рассматривалась прежде всего как способ связи элементов информации, то сейчас на первый план выходит способность Сети связывать людей. Во многом это обеспечивается технологическими разработками, которые принято обобщать термином Web 2.0. – так называемым вторым поколением интернет-технологий. Если первый Web был нацелен на публикацию и хранение какой-то информации, то технологии второго Web предоставили возможность интерактивного взаимодействия пользователей между собой с помощью социальных сетей, блогов, вики-сервисов и т. п. [174, р. 2–3]. Увеличилась не только интенсивность взаимодействия людей друг с другом, но также растет число форм коммуникации людей между собой. Интернет оказывается технической оболочкой, способной передавать различные формы сообщений, т. е. служить одним каналом разных форм взаимодействия. Таким образом, речь идет не только о (вос)создании социальности, но также и о параллельном производстве новых форм социальности.

Различные экспериментальные исследования показали, что КОК менее персонализирована, эмоционально насыщенна, нежели взаимодействие лицом к лицу. В КОК отсутствуют способы, позволяющие людям составить полное впечатление друг о друге, а на формирование хотя бы каких-то межличностных впечатлений в рамках КОК потребуется больше времени, чем в коммуникации лицом к лицу [171, р. 8]. Однако следует сделать несколько важных замечаний относительно неполноты текстовой коммуникации, опосредованной компьютером.

Во-первых, сами пространства и формы интернет-коммуникации могут сильно отличаться между собой. В качестве иллюстрации можно привести официальный стиль деловой переписки по e-mail, неформальную болтовню в синхронных чатах социальных сетей, содержательные обсуждения на асинхронных тематических форумах.

Во-вторых, когда сообщения просты и недвусмысленны, КОК как ненасыщенное медиа приемлемо для эффективной коммуникации. Более того, узкий медиум может быть более эффективным в ситуациях, когда нет необходимости в дополнительных невербальных сигналах для достижения понимания⁸. Для того чтобы получатель более точно понял сложную информацию, требующую эмпатии, эмоционального погружения, требуется более насыщенный медиум. В этой связи синхронная КОК более приемлема, чем асинхронная с большим временным разрывом, так как быстрая ответная реакция позволяет говорящему в случае необходимости скорректировать свое сообщение, сделать его более понятным для слушателя.

В-третьих, согласно теории обработки социальной информации (social information processing), люди стремятся максимизировать социальное присутствие в любом используемом медиуме и применяют различные способы для повышения насыщенности коммуникации. Ведь в конечном счете главной целью коммуникации является достижение результата (понимания) [172, р. 465]. Эта теория исходит из того, что общающиеся, используя любой медиум, испытывают необходимость к пониманию и снижению неопределенности. Для достижения этой цели в рамках КОК пользователи будут адаптировать свое вербальное поведение, для того чтобы передавать свои сообщения, которые могли бы быть невербальными. В этом подходе признаются ограничения КОК: вся содержательная и контекстная информация не передаваема за то же время, что и во взаимодействии лицом к лицу. Тем не менее обмен контекстной информацией в КОК может быть осуществлен вербально, хотя и несколько медленнее, чем в режиме лицом к лицу.

Спонтанные диалоги на интернет-площадках (социальных сетях, форумах, блогах и т. д.) демонстрируют много примеров того, как участники дополняют коммуникацию с помощью «невербальных элементов», которые уже являются общепринятыми стандартами для активных интернет-пользователей:

1) смайлики – лица, изображающие эмоции, сделанные с помощью комбинации печатных символов::) – улыбка,) – подмигивание,(– грусть и т. п.;

2) популярные акронимы: например: IMHO – in my humble opinion; ЧаВо – частые вопросы и т. п.;

3) знаки препинания:!!!!?!! …… и т. п.;

4) шрифты разного типа, РАЗМЕРА, цвета;

5) междометия, восклицания, характерные для устной речи: аааа! хе-хе и т. п.

Такие замены, конечно, не делают коммуникацию, основанную на тексте, эквивалентной коммуникации лицом к лицу, но она оказывается не менее насыщенной. Интересной иллюстрацией феномена детекстуализации интернет-коммуникации может служить так называемый «жаргон подонков» («Жаргон падонкафф», «Олбанский язык») – распространившийся в российском Интернете стиль употребления русского языка с нарочно неправильным написанием слов, употреблением определенного сленга и т. п., о чем писал, например, Г. Гуссейнов [21; 22]. Этот аспект интернет-повседневности также приобретает большую весомость, если рассмотреть его через общую тенденцию к информацилизации дискурса, появлению в письменной речи разговорных форм, смешению жанров и т. п. [140, р. 776].

В-четвертых, стоит заметить, что текст в онлайн-сообщении представляет собой все включающий текст (all-inclusive text), т. е. текст, представляющий собой всю коммуникацию целиком. Другими словами, в ситуации общения посредством Интернета только текст и оказывается самой коммуникацией, тогда как в ситуации коммуникации другого типа нужно обращать внимание на другие внетекстуальные аспекты взаимодействия. В этой связи примечательно следующее замечание, касающееся метода ОФГ. В ситуации текстового общения зафиксированный транскрипт и есть реальная коммуникация [128, p. 106]. Если в рамках обычной фокус-группы транскрипт представляет собой объект, сконструированный исследователем после обсуждения, лишь опосредованно отражающий реально происходящую коммуникацию (часто не схватывающий многие невербальные сообщения), то в рамках ОФГ с текстовой КОК транскрипт конструируется совместными усилиями модератора и участников обсуждения непосредственно в ходе дискуссии.

Немаловажным также кажется следующий момент, на который указывает И. Кляйн с соавторами. Он обращается к теории культуры И. Холла, для того чтобы показать относительность понятий «социальное присутствие» и «насыщенность медиа» при анализе КОК. В рамках рассматриваемой теории культуру (стили коммуникации) можно расположить на континууме от высококонтекстной до низкоконтекстной. Согласно Холлу, высококонтекстной считается та коммуникация (сообщение), при которой большую часть информации передает физический контекст, или когда она неразрывно связана с личностью передающего, в то время как в явном, передаваемом сообщении заложено очень мало содержания. Низкоконтекстная коммуникация, наоборот, – та, в которой бóльшая часть информации передается посредством явного содержания, тогда как окружающим обстоятельствам придается гораздо меньше значения [130, р. 2124]. Если принимать во внимание данный подход, то значимость невербальной составляющей в коммуникации можно считать переменной величиной, зависящей от многих параметров, прежде всего от общающихся индивидов и темы разговора.