Текст книги "Семь"

– А душа? – почему-то спросил Влад.

– Душа? Глупость. Мы есть совокупность психических процессов.

– Да?

– Да, – подтвердил старик. – Так что в этом поганом и тоскливом мире одна радость – бухать.

Влад усмехнулся:

– Много радостей.

– Я о себе ж, – сказал Толюня.

– Понятно, – вздохнул Влад. – Каждому своё.

– Каждому своё… – повторил старик и задумался: – Если бы.

– Что?

– Если бы жили каждый на своей планете, как этот… Маленький принц. Но в реальности все мы связаны. Все люди. И меж собой, и с миром. Да… Невидимыми нитями. Даже резинками. Они то натягиваются, то растягиваются. Образуются новые. И никуда не деться. Можно лишь забыться с помощью…

– Забыться… – повторил Влад.

– Да. А вот мои книги. Это – память о супруге, – сказал Толюня.

Старик сбоку от шкафа отпер какой-то замок и, к удивлению Влада, вытащил длинный трос.

– Книги, книжоночки, книжулики. Все – жулики! – радостно сказал Толюня.

Он достал несколько экземпляров и дал Владу.

Парень нехотя полистал и обнаружил, что все они дырявые.

– Они с дырками, – сказал.

– Они на тросе. А как же! Жена почила, и я их всех заковал.

– Чтобы не украли? А! Чтобы не убежали, – предположил Влад.

– И нет, и нет.

– Тогда зачем, как тебя… Толюня?

Старик засмеялся.

– Книги же живые, Влад. И они – преступники!

– Как это? – удивлённо спросил Влад.

– Из-за них, точнее из-за того, что в них написано, ведутся войны. Люди спорят, ненавидят друг друга.

– Но не сами же книги… Это те, кто написал их…

– Тех уж нет, другие далече. А эти бумажные вражины существуют. Их читают, забивают мозги дурацкими идеями и воюют. Хоть одна книга сделала людей счастливыми? – спросил Толюня и сел на стул.

– Ну, может, философские, – предположил парень.

– Религиозные! Вот они-то больше всего принесли людям страдания. Ты думаешь, есть богодухновенные? Там одни противоречия.

Влад отдал книги, встал, хотел уйти. Голова кружилась.

– Я пойду уж, спасибо. Такси вызову.

– Выбирай любую книгу, – предложил Толюня.

Влад подумал и почему-то спросил:

– А Библия тоже с отверстием?

– С самой огромной дырой! – радостно ответил старик.

– Беру, – сказал Влад.

Старик отдал книгу.

– Ну, давай, – попрощался он. – Приятно было пообщаться.

– Да уж, – усмехнулся Влад.

Старик протянул руку и схватился за сердце.

– Опа! Дисульфирам играет.

– Что? – не понял парень.

– Лыков, гад, закодировал. Но меня так просто не возьмёшь. Не…

Старик упал.

– Эй, Толюня! – крикнул Влад. – Ты чего падаешь?

Он легонько пнул ногой старика. Присел.

– Ты чего? Забылся? Ей! – потряс за плечи. – Или помер? Загвоздка, блин… Ну и лежи.

Парень взял Библию и вышел на улицу.

Когда он ехал на такси домой, то сказал как бы себе:

– Жалко книги. Больно им, наверно.

И заснул. И приснился ему сон, как сидит он в библиотеке, где все книги сцеплены тросами. Они плачут, кричат. Кровь стекает со стеллажей. И одна книга говорит Евангелию:

– Что? Не можешь себя спасти? И нас не можешь?

А другая спорит с ней:

– Что ты, что ты! Посмотри, как ей тоже тяжело. Она хоть и священна, но терпит ради спасения мира.

А Евангелие с продырявленным посередине крестом говорит ей:

– Радуйся! Скоро будешь со мною в раю…

Автомобиль остановился возле дома Влада, и он проснулся. Болела голова.

– Приехали! – сказал таксист.

– Куда? – спросил Влад.

– До места.

– Уже всё? Семь дней прошло?

– Какие семь дней. Плати и выходи.

– А, ну да, – прозрел Влад.

Расплатился, вышел из машины и пошёл домой. Перед тем, как лечь спать, полистал Библию и бросил книгу на сервант.

Вечером, когда парень проспался, из обители пришла Раиса Викторовна забрать кое-какие свои вещи. Влад отдал ей Библию.

– Как же! Как же! – возмутилась женщина. – Это надо так испоганить Книгу книг? Вандалы! Влад, ты где её взял?

– Подарили, – ответил сын и спросил: – А вот в таком виде она осталась, как ты говоришь, божественной?

– Богодухновенной, Владик. Потому что писали её избранные Богом люди по вдохновению Святого Духа при содействии благодати Божией.

– Не понимаю, – сказал парень.

– Она не от мира сего, Влад. В ней такие высокие истины, ты что!

– Не понимаю, – повторил Влад.

Глава 6

Алина любила ходить на концерты местных музыкантов. Особенно гитаристов. С неменьшим любопытством и интересом она посещала их репетиции. Ей тоже были рады.

Вот и на следующий день после встречи в парке с Владом она пришла на «репу» в библиотеку. В читальном зале, кроме Тани в светлом платье с цветами, никого не было. Она сидела и настраивала гитару.

Алина поздоровалась, села рядом.

– Как дела? – спросила Таня.

– Обычно, – улыбнулась Алина. – Завтра улетаю в областной город. За протезами. Те, что дали, не нравятся. Грубые какие-то.

– Сейчас есть новые технологии, что можно управлять протезами из мозга, – сказала Таня.

– Как радио? – весело спросила Алина.

– Нет, прямо по нервам. Я видела по телевизору. И конечности, руки, пальцы, как настоящие.

Алина задумалась.

– Хорошо бы, – заинтересовалась она. – Но у меня, наверно, нет нужных нервных связей. Я же так родилась… И потом, всё это если будет, то недёшево.

Таня улыбнулась и пожала плечами. И запела, подыгрывая на гитаре:

 
– Город, который всегда тебе снится,
В добром и любящем сердце живёт.
Город, в котором не строят границы.
Город-обитель и город-завод.
 
 
Город железный и город духовный.
Город с культурной, спортивной судьбой.
Был он селом с заводской родословной.
Славой гордится своей трудовой.
 

– И припев. Вместе?

Алина кивнула. Девушки запели:

 
– Город, как речка, стремится вперёд.
Единорог старину бережёт.
Рядом леса, и луга, и поля.
Богом хранимая наша земля.
 
 
Рай лебединый, отрада людей,
Город богаче всё и всё сильней.
Здесь не прервётся истории нить.
Город, который нельзя не любить.
 

Подхватил песню пришедший в это время Стас.

 
– Хочется в город всегда возвращаться.
Снова и снова, в отеческий дом.
В парке с любимой своею встречаться.
Тихо бродить по аллее вдвоём.
 
 
Блещет прудов голубых ожерелье.
Радостно в них, словно в детстве, нырнуть.
Эти пруды для нас стали купелью.
Здесь начинался наш жизненный путь.
 

Они спели припев, и Татьяна продолжила одна:

 
– Пусть в жизни будут лихие стихии.
В счастье мы верим, не видим невзгод.
Вместе с народом единой России.
С чистой душою стремимся вперёд.
 
 
Город с годами моложе и краше.
Имя его не порочь, не злословь.
Помни, Россия здесь наша, не Раша.
Маленький город, большая любовь.
 

Допеть припев помогла Алина.

Из соседнего абонентского отдела зашла полная женщина с пышной причёской, библиотекарь.

– Ребята, какая песня хорошая. Про наш город?

Таня кивнула.

– Молодцы. Продолжайте, не буду мешать.

И ушла.

Стас расчехлил гитару, начал её настраивать.

– Мы тут рассуждали о будущем, ближайшем прямо, – поведала Таня.

– И какое оно, будущее? – спросила Алина.

– Цифровое, – ответил Стас.

– А сейчас что?

– Сейчас типа аналоговое.

– Цифровое… – задумалась Алина.

– Ну, представь, как будет, – сказал Стас. – Никто из людей уже не умрёт совсем. Только тело. А эго, сознание, человеческое «я» оцифровывается. Сканируется мозг, создается копия сознания и – вперёд, в вечную жизнь на земле. Эти копии, они те же люди, только в другой форме. Ведь осталась память. Они продолжают думать, решать задачи, у них есть желания. И, более того, цифровая система мозга умеет развиваться, как нейронная сеть.

– Интересно, – задумалась Алина. – А душа? Она всё равно покидает этот мир. А здесь только робот, похожий на почившего.

– Ну не знаю, – сказал Стас. – Встаёт другая проблема. Юридическая. Все права бывшего биологического человека переходят на его цифровую копию. Навечно.

– Счёт в банке? – предположила Татьяна.

– И счёт, и недвижимость, и всё вообще.

– Да… – усмехнулась Татьяна. – Внуки не дождутся наследства.

Алина сказала:

– Мне кажется, про эту цифровизацию написано в Писании.

Вспоминала:

– В откровении в тринадцатой главе, да.

Процитировала по памяти:

– И он… То есть зверь, лжепророк Антихриста… Сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их… И что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать… Кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его… И там дальше… Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое. Число его шестьсот шестьдесят шесть. Вот.

– Ну у тебя и память! – удивилась Татьяна.

– Что есть, то есть, – улыбнулась Алина. – Так что проблема. Да.

– И нет выхода? – шёпотом спросил Стас.

Алина улыбнулась.

– Выхода два. Или с антихристом, или со Христом. Но я поняла тебя. Есть места на земле, именно в России, где можно спрятаться от зверя на это время. Дивеево! Монастырь окружён канавкой Богородицы, за которую никакая нечисть не проникнет. И… – задумалась девушка. – Думаю, и наш монастырь. Когда его восстановят полностью.

Все помолчали немного, обдумывая сказанное.

– Ребят… Вот я сказала про монастырь… – продолжила Алина. – А ведь у меня есть желание там быть. Но у меня почти нет рук. Как я буду молиться? Как я буду исполнять послушания. Ведь говорят, что у монахов два крыла – молитва и труд. Я буду обузой… Выйти замуж мне не светит. Кому такая нужна? – с улыбкой сказала Алина. – Вот так и живу, как Бог дал. Спасибо бабе Даше.

Стас тронул струны, сказал:

– Что мы всё о грустном? Надо о чём-то положительном. Вот! Мы, если что-то не так, должны это изменить. Есть такой метод изменения реальности.

– Какой? – спросила Таня.

– Аффирмации, или положительные утверждения. Это многократное повторение установки на определённую цель.

– Как это? – спросила Алина.

– Надо думать, повторять, как мантры, – пояснил Стас. – Например, у меня отличное здоровье, сильная энергетика. Я спокоен и уверен в себе. Аффирмации призваны вытеснить из подсознания негативные мысли и программы.

– И что, действует?

– Да! Метафизика действует на физику.

– Самовнушение, что ли? – спросила Таня.

– Нет, – ответил Стас.

– А знаете, что это напоминает? Откуда это?… Всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет, – сказала Алина и добавила: – От Матфея. Притча о талантах.

– Да. Позитивный настрой, друзья мои! – воскликнул Стас и ударил по струнам. Никаких частиц «не».

– Тоже похоже на веру. Уверенность в невидимом и осуществление ожидаемого, – сказала Алина.

– Наверно, – согласился Стас. – Первое понятно. Второе – это думать о том, что то, что мы желаем, уже есть. В настоящем времени. Я богат! Даже если карманы пустые. И баблосы прилетят.

– Сказки, – не согласилась Таня.

– Не сказки, – поспорил Стас.

Алина задумалась.

– А если человек умирает. Вот-вот. Пуля в нём, кровь хлыщет. Положительными словами он этот свинец выдавит? – спросила.

– Ну это ты уже загнула. Пуля – это следствие его негативных мыслей. То есть он к ней шёл и пришёл. Ему, бедному, никто не сказал, что надо иметь в голове хорошие думы. Вот так. А вы уже подкованы. Осталось что? Практиковать. Вот, Алин, думай, что руки вырастут. И всё будет нормально, – ответил Стас.

– Что нормально? – спросила Таня.

– Начнут расти? – спросила Алина.

Девушки рассмеялись. Потом Таня стала серьёзной и сказала:

– Блин. У Алины такое горе, родилась…

– Да ладно! – весело сказала Алина. – Какая есть, такая есть. Слава Богу за всё. Говорят, могло быть хуже. Некоторые рождаются с большими дефектами.

– А некоторые вообще не рождаются, – дополнил Стас.

Алина кивнула, улыбнулась. Встала и подошла к окну. Прищурилась от яркого солнца. И увидела – кота. Ух ты, подумала девушка, приветик, артист. Какой самостоятельный.

Фильдеперс немного прошёлся недалеко от библиотеки. Остановился, повернул голову, и Алине показалось, что он ей подмигнул. Потом запрыгнул на лавку, полизал лапу. И снова посмотрел на окно, где стояла Алина. К её удивлению, он стал увеличиваться в размере. Стал в два раза больше. И вот он превратился в человека с вьющимися волосами до плеч в длинном одеянии сумахового цвета. Алина увидела крылья за спиной. Он взмахнул ими и исчез.

Девушка повернулась к ребятам. Хотела рассказать об увиденном только что, но передумала. Поведала:

– Я стих тут сочинила новый, хотите? Песня даже.

– Конечно, – согласилась Таня.

Алина села на стул и запела:

 
– Быль или небыль,
как будто сон,
звучал мне с неба
гитары звон.
И дивным хором
пел небосвод —
любовь из мира
не пропадёт.
 

Остановилась.

– Там дальше припев, – сказала. И спела:

 
– Время настанет – знания завянут,
как сорняки.
Проповедь смолкнет, лишними станут
все языки.
Звуки глухим и краски незрячим
подарит вновь
Свет беспечальный в сердце горячем.
Любовь, любовь…
 

Стас начал подбирать на гитаре перебором. Получилось. Помог, подыграл девушке. Алина допела:

 
– Знаешь, хороший
мой человек,
лёгкая ноша —
счастье навек.
У самовара
в сельской тиши
чай и гитара,
песни души.
 
 
Время настанет – знания завянут,
как сорняки.
Проповедь смолкнет, лишними станут
все языки.
Звуки глухим и краски незрячим
подарит вновь
Свет беспечальный в сердце горячем.
Любовь, любовь…
 

Хлопнула дверь. Вошёл ещё один музыкант, Макс. Он был нетрезв.

– Всем привет! – махнул он рукой.

Алина встала.

– Сиди! – весело сказал он.

– Сижу, – поморщилась девушка и села.

– Ну что, репетируем? – спросил Макс.

– Да вот, – ответил Стас.

– Да, – подтвердила Таня.

– Ага! А мне дома тошно сидеть. Решил прогуляться. О чём разговаривали?

– О цифровой жизни типа… – начал Стас.

– Да, слышал, – прервал Макс. – Глупость, конечно. Лучше быть… кошкой. И жить долго и счастливо, пока тебя не собьёт машина. Потому что у кошки девять жизней.

– А интересно почему? – спросила Таня.

– Потому что кошки – рептилии, – с улыбкой сказал Макс.

– Да ладно, – не согласилась Алина.

– Кошки – хищники и рептилии – хищники. Значит, кошки рептилии. Логический треугольник. Вид рептилий можно образно отнести к числу девять, которое есть зеркально отраженное начало, то есть единица.

– Фигня какая-то, – сказала Алина. – Просто эти мифы о кошках из Древнего Египта. Там считали, что у кошек божественное происхождение. Ведь египтяне верили в загробный мир, именно поэтому создавали гробницы фараонов. И смесь этой веры и магического числа девять и легли в основу легенды о девяти жизнях у кошек.

Вступил Стас:

– Это так. Но есть ещё одно доказательство. Кошки урчат! И урчат на определённой частоте, которая приводит к регенерации клеток. Поэтому они занимаются самолечением. И, мало того, лечат человека. Вот у меня есть кошка. А у вас?

Все покачали головами.

Скрипнула дверь и вошёл кот Фильдеперс.

– Гитарка есть? – спросил.

Ребята раскрыли рты от удивления.

– Сидите, сидите, – сказал кот.

– Е… Есть, – ответил Стас.

– Жесть! – удивлённо сказал Макс. – Я сегодня крепкие напитки не пил.

Кот запрыгнул на стул, уселся.

– Ну-ка, дай, – попросил.

Стас переглянулся с ребятами и подал коту гитару.

– Простите, ваше кот… Котейшество.

– Проще, – отрезал Фильдеперс.

– Можно вопрос?

– Валяй.

– У вас девять жизней?

– А что такое жизнь? – спросил Фильдеперс?

– Существование белковых тел, – ответил Стас.

– Чушь! – отрезал Фильдеперс.

– А как же?

Кот нахмурился, сказал:

– А как клетки делятся? Как ты вырос? Какой силой? Благодатью Божией. Понял? Всем живым даны таланты, дар рождения, развития, роста. Для чего? Не для зарывания их в землю. А чтобы всякое дыхание хвалило Господа. Понял?

– Наверно, – ответил парень.

– Ты создан по образу и подобию Божию. Потому и ты творец. Вот и сотворчествуй Создателю и приумножай таланты свои. Понял?

– Я песни пою, – сказал Стас.

– И я, – сказала Татьяна.

– Вот и я сейчас спою. Уж больно мне нравятся гитарные звуки. Подай-ка мне, Таня, инструмент.

Таня дала Фильдеперсу свою гитару.

Кот начал бренчать по струнам. Сначала неуверенно, потом заиграл боем. Начала вырисовываться мелодия. Фильдеперс запел:

 
– Есть книги святые.
Они, как живые.
Простым языком говорят.
В них истин сакральных,
в них тайн инфернальных
идёт нескончаемый ряд.
 
 
Их не в интернете,
в журнале, газете,
писали святые мужи.
Среди легиона
и синедриона,
гонений, и страха, и лжи.
 
 
И я понимаю,
и я представляю,
как книги писали они.
С постом и молитвой,
не бритые бритвой,
в святой полутьме не одни.
 
 
Ведь с ними, за ними,
с глазами людскими
был кто-то невидим никак.
И он помогал им,
святым нелегалам,
исправить досадный косяк.
 
 
Что книга любого
без Духа Святого
не учит совсем ничему.
Ведь все человеки
грешили вовеки.
Теперь ты узнал почему.
 
 
Найди в барахолке,
возьми книги с полки.
Начни, наконец, ты читать.
Садясь мягко в кресле,
поверишь им если,
то можешь к Творцу ближе стать.
 

Кот закончил петь. Макс захлопал, прокричал:

– Брависсимо!

Фильдеперс сказал:

– Ну, граждане белковые тела, до свидания.

Протяжно мяукнул и исчез.

Гитара упала на пол.

Таня, Стас и Макс начали разводить руками, пожимать плечами. В общем, удивляться.

– Что это было?

– Кто это был?

Только Алина спокойно сказала:

– Фильдеперс.

– Прикольное имечко, – весело сказал Макс.

Заглянула женщина библиотекарь, спросила:

– Это кто так пел?

Ребята пожали плечами.

– Скорее всего, ангел, – ответила Алина.

Глава 7

Утром третьего дня Влад долго думал о том, что будет с его бизнесом. В областном городе было несколько киосков. Жалко! Жалко, что нельзя забрать с собой в могилу. Смешно? Мы ничего с собой не забираем. Как говорят, в гробу карманов нет. Глупость. Но есть они у детей, внуков. Человек, если хочет, если может, продолжает род и отдаёт накопленное материальное потомкам. У Влада их нет. Мать? Возраст, болезни. Да и отдаст всё, включая квартиру, в конечном итоге монастырю. А кому отдать своё дело? Бывшему партнёру Сергею, которого Влад обманывал, кидал? Жалко, хоть вой. И Влад решил – «щаз!». И показал в воздух фигу. Двести километров от его города до областного. На автобусе часа три. Он замыслил слетать в областной город на самолёте и сжечь свой магазин. Чтобы никому не достался! Не мне, значит, никому, решил он.

Влад летал на Ан-2, советских «кукурузниках», ещё будучи абитуриентом политехнического института, за время учёбы переименованного в технический университет. Тогда многое стало называться по-другому. В том числе и страна. И билет на биплан стоил шесть с половиной рублей. А не тысяч, как сейчас…

В салоне с двумя рядами кресел и проходом между ними вместе с Владом были две женщины и двое мужчин. Странным образом в салоне оказалась и Алина. В больших тёмных очках и чёрном платке, в длинном чёрном платье. Сидела позади Влада, который не узнал её. Да он и не разглядывал пассажиров. А девушка узнала Влада, и, когда увидела ещё в аэропорте, её сердце забилось сильнее.

Напротив Влада сидел юноша, который то разворачивал, то сворачивал и смотрел на постер – свой портрет в рамке с цветами. В костюме с белой рубашкой и галстуком. С джокондовой улыбкой. И красная надпись внизу: «А.С. Пирин. Поэзии невидимые нервы».

– Аспирин, – прочитал вслух Влад.

– Александр Сергеевич Пирин, – уточнил молодой человек. – Это афиша с моего концерта. Клёво?

Пирин протянул руку. Пожали.

– Красиво, – сказал, улыбнувшись, Влад и подумал, что если махнуть чёрную полосу на постере, то получится некролог. Сказал: – Пирин А.С. Почти Пушкин.

Пирин нахмурился.

– Пушкина на свалку истории, – сердито сказал.

– Я где-то это уже слышал.

– И не раз услышите.

– О чём пишешь?

– Патриотическая поэзия.

– Ясно. А у неё есть нервы? – спросил Влад.

– Толстые, как арматура, – ответил Пирин.

– Скорее, наоборот. Тонкие, как волос.

– Красивая метафора. Поэтично.

– Поэтично… – нахмурился Влад. – Поэты все нервные люди. Со своими комплексами, тараканами.

– Да ладно! – не удержалась Алина, слушая разговор.

Влад не обратил внимания на слова сидящей сзади девушки.

– Да, я весёлый, – улыбнулся Пирин.

– Да и братии вашей полно. Ткни пальцем, попадёшь в поэта, – продолжил Влад.

Пирин вздохнул и сказал:

– Да, много пишущих. А хороших мало. Где величины? Где великие?

– Ну… Наверно, один из них сидит сейчас рядом со мной, – хитро прищурившись, ответил Влад. – Прочтёшь что-нибудь?

– Легко! Из «Монолога олигарха», – обрадовался поэт и продекламировал:

 
– Социализм давно в могиле,
Напрасны были жертвы все.
Мы власть советскую пропили
И заточили в колбасе.
Здесь нам не нужен, не престижен
ни комбайнёр, ни тракторист.
Рабочий класс, как встарь, унижен.
А в тренде менеджер, юрист,
экономист, предприниматель,
банкир, чиновник, депутат.
Директор, всяк работодатель.
Тот, кто сегодня здесь богат.
Певцы, артисты, лицедеи —
в элите клоуны у нас.
Воры, лентяи, прохиндеи —
все составляют высший класс.
Любой российский обыватель
наш раб и низменный вассал.
Нам лижет попу и писатель…
Не тот, кто это написал.
 

Все зааплодировали. Только Алина поморщилась.

– Спасибо, – поклонился Пирин. – Да, это благое дело, сочинять. Требует много психической энергии. Пииты полностью отдаются лирическому пегасу.

– Пииты… Поеты, – усмехнулся Влад.

– Вот поэтому поеты, как вы говорите, небожители, – сказал Пирин и поднял вверх указательный палец.

– И что же оттуда видно? – усмехнувшись, спросил Влад.

– Оттуда видно, что в любое время, может даже скоро, в Землю врежется огромный астероид. И отбросит её дальше от Солнца. Погибнут миллионы людей, и весь мир погрузится во тьму.

– Печально, – сказал Влад.

– Это не шутки, – нахмурившись, сказал Пирин.

– Я думаю, если бы это стало возможным, нам бы сообщили.

– Если бы… Но проза жизни такова, что во избежание хаоса от народов скрывают эту информацию, – сказал Пирин.

– А ты откуда знаешь?

– Из вещих снов, – сказал поэт и хлопнул в ладоши.

– Даже если так, мне без разницы, – отмахнулся Влад.

– Вы не боитесь смерти? – удивился Пирин.

Влад вздохнул.

– Ох! Боюсь. Но ничего не могу поделать. Впрочем, как все люди. И ныне живущие, и прошлые, и ещё не родившиеся. Смерть неизбежна.

– Это да, но весь вопрос в том, когда она произойдёт и как, – сказал Пирин.

Влад покачал головой.

– Наличие смерти, а тем более незнание срока её появления, перечёркивает жизнь, смысл жизни.

– Да! – обрадовался поэт. – Я тоже думал об этом. И знаете что… Наличие живых существ, их многообразие, естественный отбор нужны для того, чтобы из глубины веков пронести её во времени и сохранить. Я имею в виду живую клетку.

– То есть ты полагаешь, что существует чей-то замысел? – спросил Влад.

– Конечно, – ответил Пирин. – Может быть, для расселения на другие планеты, когда человек достигнет такого уровня техники.

Влад усмехнулся.

– Не знаю, – сказал он. – Думаю, что жизнь на нашей планете, жизнь каждой клетки, если хочешь, невозможна без какой-то энергии. Эта энергия превратила неживую материю в живую и поддерживает её.

– Вы говорите о высшем разуме?

Влад пожал плечами.

– Раньше я сомневался в этом. Но вот уже второй день всё больше начинаю верить… А ты думаешь, что живая клетка возникла когда-то нечаянно из неживого бульона?

– Мы ничего не знаем, – задумчиво сказал поэт. – Одни гипотезы.

Двое впереди тоже слышали разговор. Бородатый, с седыми пышными волосами мужчина в свитере, что сидел перед Пириным. Это был известный популяризатор науки Шмелов. У него на коленях лежала книга Чарльза Дарвина «Происхождение видов путём естественного отбора». Напротив него, перед Владом, сидела полная женщина с пышной причёской из библиотеки, в которой днём ранее Алина была на репетиции. Женщина держала бумажный пакет. Время от времени её тошнило.

Шмелов, потрясая книгой, сказал всем:

– Ребята, понятие эволюции, то есть процесс медленных долгих изменений, которые приводят к возникновению новых видов, проникло в науку ещё в конце восемнадцатого века. Но Дарвин выдвинул новую гипотезу в отношении живой природы, обобщив эти идеи в одну теорию. Во время кругосветного путешествия он собрал материал, свидетельствовавший об изменчивости видов растений и животных. Учёный предположил, что у животных существует конкуренция, благодаря которой выживают только те особи, которые обладают выгодными свойствами, позволяющими оставить потомство. Итак, принципы. Наследственность, изменчивость, борьба за существование и естественный отбор.

Алина не выдержала и поспорила:

– Всё сотворено Богом за шесть дней! Причём из ничего, – сказала она. – При этом процессе участвовали все Лица Троицы. И время создано вместе с миром. А человек… Человек сотворён по образу и подобию Божию. Жена Ева из ребра Адама. И в раю человек владычествовал, нарекал животных…

– Есть и такая версия. У меня как раз завтра лекция, – улыбнувшись, сказал Шмелов и зачем-то посмотрел на женщину напротив.

Влад повернул голову назад и узнал Алину.

– О! Привет! В этом мире случайностей нет? – весело спросил он. – Я о повторной встрече.

– Генерация случайных чисел попала сегодня на нас, – улыбнувшись, ответила девушка.

– А почему такая строгая одежда? Прямо монахиня.

– А я боюсь летать на самолётах. Это мой дресс-код, – ответила Алина.

Полную женщину стошнило в пакет. Она вытерла платком губы и сказала всем:

– Никакого Высшего разума нет. Читайте Энгельса.

– У! Много знаете! – усмехнулся Пирин.

– Мне положено много знать, – ответила женщина. – Я библиотекарь. И, более того, краевед.

Пирин шепнул Владу:

– Ткни пальцем, попадёшь в краеведа.

И женщине:

– Вот скажите, был Пушкин в наших краях?

Женщина улыбнулась.

– Нет, конечно.

– А где, позвольте вас спросить, он был в тысяча восемьсот тридцатом году, с пятого по девятое октября? – весело спросил поэт.

Женщина задумалась, сказала:

– В Болдино. Хотя… Где-то ездил, пытался выбраться в Москву. Но, карантины…

– Где-то? – возмущённо сказал Пирин. – Скучно! Когда здесь имение с театром. С металлургическим заводом. Грех Пушкину не посетить наше тогда ещё село. Рядом же.

– У вас есть подтверждение? – не поворачиваясь, спросила женщина.

– Ну, смотрите, – начал доказывать поэт. – Когда Александр Сергеевич находился в Болдино, вспыхнула холера. Карантин. Поставили заставы. Не проехать. Назад? Нет. В этих местах жили его дед и бабка, родилась мать… Так что кройте, госпожа краевед! – Пирин бросил вызов женщине.

Она с трудом повернула голову, сердито посмотрела на поэта.

– Да какая разница – был, не был, – прервал разговор Влад. – Пушкин! Ишь, царь и бог… Вот Пирин был.

Влад и Пирин посмеялись.

Женщина библиотекарь привстала, чтобы поправить одежду. В этот момент самолёт закряхтел.

– Фантазии ваши, – сказала и засунула лицо в пакет.

Пирин наклонился к женщине:

– Фантазии? Вы читали «Дубровского»? Сравните названия там и у нас. Так что великий, как его называют, поэт был в нашем славном городе в октябре и декабре тридцатого года осьмнадцатого века.

Женщина вынула лицо из пакета и завозилась на сиденье. «Кукурузник» качнуло.

Влад посмотрел в иллюминатор. Алина тоже взглянула.

Они подумали почти об одном и том же. О красоте и гармонии за стеклом. Да, каким бы ни был человек, живописность голубого неба, белых облаков, зелёных лесов радует его.

Влад думал, что как может такое разнообразие природы, при этом такое слаженное, появиться само собой из хаоса Вселенной. А Вселенная? О чём говорит ночное звёздное небо? О ком? Влад думал, что самолёт летит потому, что его построили по определённому порядку. Но также порядок, который наблюдается в мире, требует виновника, обладающего разумом.

Алина думала о «пяти путях» Фомы Аквинского, о Иммануиле Канте с его категорическим императивом. Какие законы существуют в природе? Движение, изменение. Всё течёт, всё меняется. Самолёт вот летит. У него двигатель. Значит, и перводвигатель был, который завёл всё… Ещё не бывает следствия без причины. И если вернуться назад, в начало истории, то должна быть и первопричина… Потом, всё преходяще. Если кто-то родился и живёт, то значит, и на то есть причина… И дальше – все существа разные по моральным, духовным качествам. Это говорит о том, что есть края вверху и внизу. И, значит, вверху должно быть самое совершенное Существо, причина для совершенства людей… И последнее, порядок в мире и в особенности финальность живых существ. Ведь все устремляются к определённой цели. И значит, ведёт их не случайность, а чья-то воля, воля их Создателя… А Кант? Он считал, что в людях изначально есть нравственный закон, который требует действовать вопреки логике. Значит, человек от Бога…

Алина повернулась от иллюминатора, сказала всем:

– Знаете старый анекдот про советский класс, где учитель рассказывает, что Бога нет? Так вот. Все дети соглашаются и кричат: «Бога нет!» А один мальчик молчит. На вопрос учителя отвечает, что если Его нет, то зачем орать, а если Он есть, зачем портить с Ним отношения… Знаете, такие вопросы, как о Пушкине, где был, где не был, погиб ли на дуэли или тайно уехал во Францию и писал под личиной Дюма, так ничтожны по сравнению с тайнами мироздания.

– Был большо-о-ой взрыв, – улыбнувшись, сказал Пирин.

– Логично, – ответила Алина. – Но что до него? И как можно представить сингулярность? Когда не было ни пространства, ни времени?

Пирин пожал плечами.

Алина попросила его поменяться местами. Поэт согласился.

– Спасибо за девочку Зарину, – поблагодарила Алина, когда села на место Пирина.

Влад рукой махнул.

– А ты откуда знаешь?

– Была в лесу, видела.

– Понятно.

Помолчали.

Влад хоть и сидел через проход от девушки, но как-то чувствовал её дыхание, ощущал её плечо, и ему она начала нравиться. Да, подумал он, красивая, интересная. Может, как говорил в юности, «замутить с гирлой»?

Алина чувствовала, что ей хорошо. Спокойно рядом с парнем. Она удивлялась, что вот до сих пор был страх полёта на самолёте и пропал.

– А ты в какой школе училась? Вроде лицо знакомое, – поинтересовался Влад.

– В двенадцатой.

– И я… Странно. Почему не встречались? В каком году окончила?

– В восемьдесят… – задумалась. – Но я была на домашнем обучении. Так получилось, – улыбнулась девушка.

– Понятно. А я десять классов дотянул. Потом универ…

– Да, говорят советское образование было лучше. Ещё ЕГЭ, угадайки хотят ввести. А какая буква класса у тебя была?

– «А».

– Я в «Г», – сказала Алина. – Мне баба Даша рассказывала, что, несмотря на социализм и равенство всех как бы, детей распределяли в классы по статусу родителей. Вот в «А» дети учителей, врачей. Короче, интеллигенция. Ребят из деревень вообще в «Д». То есть искусственно разделяли. Владимир Ильич, был бы жив, не обрадовался.

– Прикольно, – усмехнулся Влад. – Ленин живее всех живых! – подумал о вчерашнем происшествии с картиной. – Да, а у меня отец чернобылец. Умер. Мать одна.

– Да, у меня нет мамы.

– Умерла?

– Просто нет. А баба Даша… Она старенькая.

– Да, никто не молодеет.

– Это правда… – задумалась Алина. – Пожилым нужны мы, молодые. Ухаживать… Любить.

– Ухаживать? – сказал Влад, подумав о матери. – Я бы, наверно, не смог. Не знаю…

Алина посмотрела в глаза Владу.

– Я думаю, что людей меняют обстоятельства. Сегодня человек такой, завтра что-то случилось, и он с другими мыслями, мировоззрением. Делает нынче то, что не смог бы вчера.