Текст книги "Музыка Макса. 1. Табулатуры"

– Показывай, что ты там накупила, – обречённо сказал он мне, протягивая руку к пакету с лекарствами.

– Слушай, дай с твоего телефона позвонить, – попросила я. Мне нужен был номер его матери, а так просто стащить телефон у меня вряд ли бы вышло. К тому же я знала, что телефон Макса был запаролен. – У меня деньги кончились, – соврала я.

Макс без вопросов протянул мне свой телефон. Я пошла в свою комнату и, быстро найдя нужный мне номер, набрала со своего телефона маму Максима. Господи, до меня только сейчас дошло, что я даже не знаю, как её зовут.

Мне ответил приятный, глубокий женский голос. Я коряво представилась его подругой, сбивчиво обрисовав ситуацию. Я сильно волновалась, поэтому вышло у меня не очень.

– О, дорогая, я сочувствую больше всего ТЕБЕ, – рассмеялась мама Макса. – Как и все мужчины, мой сынок ужасный нытик, когда болеет. Ветрянка – пустяковая болезнь, но я уверена, что он будет вести себя так, будто он при смерти. – Так и есть, подумала я про себя. – Не обращай на его припадки и нытье никакого внимания. Свари ему куриный легкий супчик и давай побольше пить. Молодец, что позвонила, сам-то он ни за что не признался бы, что болен. Так что, Анечка, звони, если что.

Я отключилась. Женщина подумала, что ей звонит Анька. Неудивительно. Кто ещё должен заботиться о своем парне, как не она? Я позвонила Аньке с телефона Макса, чтобы сказать, что с ним всё в порядке. На самом деле, мне нужно было просто хоть кому-нибудь позвонить, чтобы скрыть истинную причину, зачем мне понадобился его телефон.

Я поставила на плиту кастрюлю с курицей для супа и вернулась к больному.

– Кому звонила? – поинтересовался он, беря из моих рук свой мобильник.

– Аньке. Она волновалась за тебя, – соврала я.

– Ага, как же! – усмехнулся Макс. Он прекрасно понимал, что Аньке пофиг на его самочувствие. – Пошли, покурим, поможешь мне спину намазать. – Макс медленно поднялся с кровати, и я, заметив, что он в одних трусах, смущенно отвернулась. – Ты же мне поможешь? – жалобно простонал он, натягивая шорты.

– Помогу, помогу, – заверила я его.

Макс прихватил с собой пакет с лекарствами и, пошатываясь, поплёлся на кухню. Я запретила ему открывать окно и включила вытяжку, чтобы ушёл дым. Мы покурили, я закинула в кастрюлю с супом пару картошин и наспех сделанную поджарку из моркови и лука.

Макс в это время внимательно изучал аннотацию к таблеткам.

– Бля-я-я-дь, придется не бухать 10 дней, – разочарованно сообщил он.

– Ох, нихуя ж себе! – подколола я Макса. – Какая жалость! Бедненький!

– Новый Год вообще-то, – обиженно протянул он.

Я чуть не расхохоталась, Макс выглядел таким несчастным. Я принесла ватные палочки и открыла зелёнку.

– Мажь тут, – распорядился пациент. – Не хочу, чтобы мои простыни стали зелёными. Хотя… какая на хрен разница? Я теперь сам весь буду зелёным. – Я мазала прыщики на спине и шее Макса, слушая его причитания о том, что у них шесть корпоративов впереди, а он будет весь теперь в зелёнке.

– Наденешь костюм Деда Мороза, – коротко успокоила я его, тыкая в спину зелёной палочкой. Мне уже накаляло капризное поведение взрослого мужика.

– Ай! – дернулся Макс. – Подуй! Подуй! – Видимо сильно защипало. – Признайся, это ты на меня порчу навела?

– Нет, – рассмеялась я. – Я насылала «гонконгский сифилис».

– О! Потешайся-потешайся над моим горем! – не прекращал стонать Макс.

Я не смогла удержаться от соблазна, поэтому, давясь смехом, написала на спине Макса слово «мудак». Я протянула ему зелёнку, мол, дальше сам намажешься. И Макс, проклиная всю медицину и весь мир, быстро прижёг на себе остальную сыпь. Я вернулась к почти готовому супу, пробуя его на соль.

– Слушай, Айболит, ты не знаешь, а там можно зелёнкой мазать? – спросил меня Макс, показывая рукой себе между ног. – Я густо покраснела и расхохоталась. – Чешется, пиздец!

– Конечно можно! – заверила я его.

Макс чертыхаясь ушел в ванную с зелёнкой в руках. Я налила ему суп, сама я была неголодна. Через несколько минут «лягушонок Кермит» вернулся.

– Супер! Теперь мой член тоже зеленый! – сообщил Макс, и мы оба расхохотались.

Во время еды Макс тоже ворчал, как старый дед. Мне пришлось его уговаривать съесть хотя бы половину тарелки супа, и ел он так, будто делал мне великое одолжение, на большее его не хватило. Наконец, Макс ушел к себе в спальню и лег в постель. Я облегченно вздохнула. Макс и так был не подарком, а болеющий Макс был просто невыносим. В половине двенадцатого я расстелила себе постель. Натянув на себя длинную майку, почти до колена, служившую мне пижамой, я решила проверить больного перед сном. Макс лежал в темноте, уткнувшись в ноутбук. Я присела на край кровати и протянула ему градусник. Макс без разговоров засунул его под мышку.

– Что смотришь? – поинтересовалась я.

– Только начал. «Четыре комнаты» Тарантино, – ответил он. – Смотрела? – Я отрицательно покачала головой. – Давно хотел посмотреть, да всё времени не было. Хочешь, вместе посмотрим? – предложил Макс.

Я смутилась и ничего не ответила. Я сидела в ожидании градусника. Он запищал, и Макс, бросив на него взгляд, протянул мне. Снова 39,2. Я сходила на кухню и принесла Максу таблетки и стакан воды. Макс проглотил таблетки и, запив водой, поставил стакан на тумбочку. Я повернулась, чтобы уйти, когда Макс схватил меня за руку.

– Подожди! Я хотел сказать тебе спасибо, что возишься тут со мной, – сказал Макс. Я снова смутилась, но не пыталась вырвать руку из горячих пальцев Макса.

– Да, пустяки! – Махнула я свободной рукой. – Не парься.

– Угу… Я прочёл твое послание на спине. – Я густо покраснела, хорошо, что был полумрак, и этого не было видно. – Я знаю, что ною, как баба, прости, что тебе пришлось это терпеть. Я очень рад, что ты оказалась рядом и не растерялась. Посиди ещё немного. Посмотри со мной фильм. – Макс похлопал по кровати рядом с собой. – Пожалуйста! – добавил он.

Я не успела ответить, потому что Макс уже всё за меня решил. Он потянул меня за руку и с лёгкостью перебросил меня через себя на кровати и помог устроиться на соседней подушке. Макс взял пульт с тумбочки и включил большую плазму на стене. Комната озарилась ярким светом, и мой взгляд упал на картину с изображением юноши с гитарой.

– Макс, а кто нарисовал эту картину? – не сдержала я любопытство.

– Художник, – нехотя ответил он.

– Ясно, – обиженно буркнула я. Раз Макс не хочет об этом говорить, значит, это что-то личное. Видимо, я не достойна такого откровения.

– Ладно, расскажу, – вздохнул Макс.

– Да, всё, мне уже неинтересно.

– Оль, ты чё, обиделась? – усмехнулся Макс. Он привлек меня к себе и шутливо щелкнул по носу. Моя голова теперь покоилась на его плече. Макс не убирал руку, обнимая меня за плечи, а я не пыталась отодвинуться, затаив дыхание. Так мы лежали, оба уставившись на картину. – Она написана с натуры. Три года назад. Турция. Рисовала моя старая приятельница.

– Приятельница? – недоверчиво переспросила я. Что-то ни разу не слышала, чтобы мужики с приятельницами по курортам разъезжали.

– Да, представь себе! От глагола «прияти» – «любить, дружить». Тогда я был еще беднее, чем сейчас, но гораздо беззаботнее. У меня не было никаких обязательств, только море, текила и гитара… Что еще нужно для счастья?

– Любовь! – подсказала я.

– Эх! Ни черта ты еще не понимаешь, – вздохнул Макс. – Чтобы быть счастливым, человеку не нужен другой человек. Счастье внутри тебя и ни от кого не зависит. А вот если ты влюбилась, то считай, что попала в зависимость, и теперь другой человек решает, смеяться тебе или плакать. Чтобы влюбиться, нужно быть очень смелым и отчаянным глупцом.

Проделав не сложные манипуляции, Макс включил тот же фильм на телевизоре, что он только что начал смотреть. Он убрал ноутбук на тумбочку.

Вот, значит, что он думает о влюблённых? Ну, конечно, я дура дурой! Умник хренов и черствый сухарь! А я еще переживаю за него, беспокоюсь, супчики варю!

– Макс, ты знаешь, я сегодня очень испугалась за тебя, – призналась я Максу. Смущаясь, я не могла на него смотреть, поэтому потупилась на свои руки. Макс поцеловал меня в макушку.

– Это нормально, ты самая заботливая малышка, которую мне доводилось знать. Я чертовски рад, что хоть кому-то есть до меня дело, – шёпотом сказал он и включил фильм.

Утром я проснулась от того, что мне было жарко. Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Я лежала на боку, спиной к Максу. Его зеленая рука обнимала меня, покоясь на моей груди, а его член упирался мне в задницу. Макс мирно сопел мне в затылок. Видимо, я вчера сама не заметила, как отрубилась, а Макс не стал меня будить. Я тихонько, чтобы не потревожить Макса, выскользнула из его объятий и его постели и ушла к себе. Мне не хотелось чувствовать себя неловко, когда Макс проснётся. Я быстро собралась, оставив ему записку на кухонном столе, чтобы он мне написал смс, как проснется, и уехала в универ.

Так прошла зима, за ней и весна. Заканчивался второй курс, мы с Анькой сдавали очередные экзамены. Виктор купил ей новенький Лексус и права в придачу, так что Анька подвозила меня иногда на учёбу или после – домой. Так как Анька вечно ныла, обвиняя отчима в жадности, мне этот подарок казался немного странным, но я предпочитала помалкивать на этот счёт. Что бы там ни было – это их семейные дела, а у богатых свои причуды. Вот и сейчас Анька любезно подбросила меня до дома

– На, вот, – сказала она, протягивая мне тетрадку с моими стихами, которую я по рассеянности, видимо, забыла у неё в машине на днях. – Макс полистал её, уж прости его любопытство… Хочешь знать, что он сказал? – Анька сделала интригующую паузу. – Что там много одиночества и трам-пам-пам, – не дождавшись моего ответа, продолжила она. – Но самое главное то, что там нет ни строчки о любви.

Естественно мне было любопытно, что думает Макс, но я бы предпочла спросить его лично, поэтому я засунула тетрадь в рюкзак, ничего не сказав в ответ.

– А я вот и думаю, как же ты напишешь о том, чего у тебя в принципе и нет, – Анька развела перед собой руками, сверкнув ослепительным маникюром и золотыми колечками. – Тебе не кажется, что пора переходить на новый уровень?

– Ты это о чём? – искренне не понимала я. Анька захлопала своими пушистыми ресничками.

– Да ладно! – воскликнула она. – Я о твоей хронической девственности. Пора от неё избавиться и понять, наконец, что такое «быть женщиной».

Я презрительно фыркнула. Анька, трахающаяся лет с 13, рассуждала так, будто во мне был какой-то изъян. Будто я несла тяжелое бремя, но доля истины в её словах всё же была.

– Тебе срочно нужно с кем-нибудь переспать! – не унималась подруга, говоря об этом, как о походе в магазин за хлебом. – Неужели у тебя никого нет на примете?

Я отрицательно покачала головой, кроме Макса меня никто не интересовал, но Аньке я не могла об этом рассказать.

– А ничего удивительного, ты же совсем никуда не ходишь. Одеваешься, как обсос, – продолжала учить меня жизни Анька. – Нужно сменить имидж и подкрасить мордашку. Всего-то делов!

Как не обидно было слышать эти слова, но Анька была права. Одевалась я плохо, почти не красилась, а волосы всегда заплетала в косу. Я посмотрела на её размалёванное лицо, юбку, едва прикрывавшую промежность и подумала, что ТАКОЙ я тоже быть не хочу.

– Вот сдадим сессию, я за тебя возьмусь! – пригрозила Анька. – Наконец-то хоть потусим как следует! – мечтательно протянула она.

– Ага, – согласилась я. – Осталось два экзамена.

– Ну, историю, я уж как-нибудь сдам на тройбас, – заверила меня подруга. – А вот «гражданское право» придется сдавать по-другому.

– В смысле? Только не говори, что ты взятку собралась давать? – уточнила я, поскольку весь универ знал, что этот преподаватель взяток не берёт принципиально.

– Нет, не взятку, – усмехнулась Анька. – Придется отсосать этому старому козлу.

Сказать, что я была в шоке от услышанного – это не сказать ничего. Вот так новости.

– А как же Макс? – только и смогла выдавить я из себя.

– А что Макс? – Анька с раздражением посмотрела на меня. – Он мне кто? Может он за меня сдаст экзамен? Это просто секс. Почему ты вечно всё усложняешь? – Я не отвечала, отвернувшись к окну. – Сама знаешь, если меня отчислят, Виктор меня из дома вышвырнет, – зло прошипела Анька. – Мне может к тебе на автомойку устроится за три копейки? Тогда вообще пиздец и мне и Максу. Думаешь, Виктор и дальше будет за него хлопотать? Пацаны почти альбом записали, прикинь, как они обломаются!

Меня уже тошнило от Анькиной правды, а она всё не останавливалась, перейдя на крик:

– Ты, правда, дура такая или прикидываешься? Ты чё думаешь, мне эту тачку Санта на рождество подогнал? – орала она. – Да ты представить не можешь, что мне приходилось делать. У Виктора очень богатая фантазия.

Анька замолчала и, опустив окно, закурила.

– У него и на тебя виды были, пока я не сказала ему, что ты девственница, – тихо сказала она. – Так что ТВОЙ Макс переживёт как-нибудь. К тому же, если ты ничего ему не скажешь, он и не узнает.

Она посмотрела на меня с надеждой на понимание.

– Да пошла ты! – Это всё, что я смогла ей ответить.

Я вышла из машины, хлопнув дверью, и поплелась домой.

С тех пор, между мной и Анькой как будто кошка пробежала. Мы общались в универе, но как приятельницы, не более. Максу я, естественно, ничего не сказала. Вскоре Макс сам завел разговор на тему нашей дружбы. Мы были на работе, и зашли перекусить в комнату отдыха. Погода была дождливая, клиентов было мало, и мы не куда не спеша гоняли чаи и болтали.

– Почему ты больше не общаешься с Анькой? – прямо спросил он. Именно ТЫ, а не МЫ, как будто знал, что это моя инициатива.

– Наши взгляды на жизнь немного разошлись. – Это было правдой.

– Вот и прекрасно, – ответил Макс, отхлебывая кофе. Интересно, что он имеет против нашей дружбы?

– В смысле? – уточнила я.

Максим отставил кофе в сторону и, откинувшись на стуле, сложил руки на груди.

– Ты в курсе, что её отчим глава наркокартеля? – почти шёпотом сообщил мне Макс, отчего моя челюсть отвисла, и я не сразу нашла что сказать.

– Ты уверен? Откуда инфа?

– Навел справки. Твой отец уже много лет к нему подобраться не может. Клуб – просто прикрытие, чтобы деньги отмывать.

Я ушам своим не верила. Я перестала есть. Аппетит пропал напрочь. Почему отец сам мне ничего не сказал? Хотя с чего вдруг? Он же не знает даже, с кем я общаюсь. Интересно, а Анька там замешана? Тут меня осенило: когда Виктор хотел сделать меня своей любовницей, он прекрасно знал, кто мой отец.

– Этот Виктор – мерзкий и скользкий тип, – продолжил Макс. – Я еле сдерживался, чтобы ему в рожу не дать, пока мы альбом писали. Брат её Артур – не менее протокольный типок. Уверен, что Анька там тоже человечек не последний в их схеме. У них там целая мафия. Поэтому я не хочу, чтобы ты с ней общалась и уж тем более не нужно пускать её к нам домой.

– Это еще не точно, – попыталась я заступиться за Аньку, хотя вся эта история была вполне правдоподобна. Господи, её брату всего 18! – И ты не будешь мне указывать, что мне делать! – Я ткнула пальцем в Макса. Почему-то я на него разозлилась. – Она вообще-то моя подруга. И это не я с ней трахалась. Я думала, она тебе не безразлична. Я думала, ты её любишь!

Макс поднялся с места, обошел стол и присел на его край рядом со мной.

– Охренеть, какой ты еще ребёнок! Ты даже наивней, чем я думал. – Макс покачал головой. – Я не способен на любовь. Особенно к тупым шлюшкам, которые готовы лечь под своего отчима, ради крутой тачки. – Я покраснела, как рак, мне-то прекрасно было известно об Анькиных изменах. – Ты знала? О! Ну конечно ты знала! – догадался Макс. – Что ж, – усмехнулся он. – Ты хорошая подруга. Даже сейчас пытаешься её защитить. Но, поверь, она того не стоит. Ты, правда, думала, что я женюсь на этой кукле и наделаю с ней детей? – Я не ответила, но я и правда так думала. – Как думаешь, чему она смогла бы их научить? А как ты считаешь, можно простить измену? – Я отрицательно покачала головой. – Можно! – продолжил Макс. – Если тебе похуй на этого человека. А если ты его любишь, то ты просто умираешь, когда он тебя предаёт. Ты стоишь спиной к обрыву, а он смотрит тебе в глаза, улыбается и толкает. – В голосе Макса было столько боли и ненависти, что мне стало понятно – его предавали и не раз. – Ты падаешь и разбиваешься, а если сможешь всё же подняться на край обрыва снова, то этот человек опять вытрет об тебя ноги. Запомни: человек предаётся однажды и навсегда. – Макс вздохнул. – Так что если уж я выберу себе спутницу жизни, то эта женщина просто не будет способна на предательство. Я никому не позволю делать из меня дурака.

– А как насчёт женских трусов у тебя под диваном? – не выдержала я. Мне надоело слушать эту лицемерную речь. – Они были явно не Анькины.

– Ты о чём? – искренне удивился Макс.

– Я нашла трусы, когда к тебе переехала, во время уборки в гостиной, – пояснила я. – И они не Анькиного размера. Что на это скажешь, святоша?

Макс ненадолго задумался, наморщив лоб.

– Ты опять задаёшь вопрос, ответ на который тебе не понравится, – сказал Макс. Я с вызовом вскинула голову, приготовившись услышать признание Макса в том, что он бессовестный кобель. – Хм, дай-ка вспомню подробнее… – усмехнулся он, на секунду замявшись, потом весело щёлкнул пальцами. – Твой ненаглядный Артёмочка как-то пёр на этом самом диване какую-то девицу, когда мы бухали у меня. – Он с удовольствием посмотрел, как округлились мои глаза. Это было не то, что я рассчитывала услышать. Я, конечно, знала о том, что Артём занимается сексом, просто Макс так вульгарно об этом рассказывал, что мне было немного неприятно слушать подробности. Но Макса было не остановить. – Ой! Нет, всё было немного не так… – продолжил Макс. – Сначала её трахнул Сенька барабанщик, потом она отсосала другому чуваку, ты всё равно его не заешь, а вот потом уже её оттрахал Тимон.

– Заткнись! – я брезгливо поморщилась. – Я не хочу слушать подробности.

– Э, нет! – воскликнул Макс. – Самое интересное было же дальше. – Я демонстративно закрыла руками уши, но Макс схватил меня за запястья, чтобы убрать руки. Я вскочила на ноги, оказавшись зажатой между холодильником и Максимом. – Потом деваха отдохнула, – продолжил он. Ему было очень смешно видеть мою реакцию на этот рассказ. – Выпила еще водки, покурила, и они трахнули её еще раз. Все втроём. Вот такая вот история. Девчонка обслужила три члена, так что прости, дорогая, ей там было не до трусов. А я, сама знаешь, не имею привычки проверять, в чём гости пришли, а в чём ушли.

Я молчала, не зная, что сказать. А что тут можно было сказать? Макс отпустил мои запястья, и я медленно сползла на пол, как будто силы меня покинули. Я закрыла лицо руками и расплакалась. Макс сел рядом, прислонившись спиной к холодильнику.

– Мне очень жаль, – тихо сказал он. – Но ты должна, наконец, понять, что люди не идеальны. Я не идеален, ты не идеальна. Тимон, насколько я понимаю, тебе ничего не должен. Он бабник, как и все мужики, и спит со всеми тёлками, что согласны. – Я слушала Макса сквозь всхлипы и ненавидела весь этот неидеальный мир. У меня на самом деле было всё ещё детское представление о добре и зле, и я не была готова к тому, что близкие мне люди могли делать нелицеприятные вещи. – Нужно принимать людей и самих себя такими, какие мы есть. – Макс отлепил руки от моего лица. – Прости, малышка, я не хотел, чтобы ты плакала. Меня заело, что ты всё это время считала меня подлым изменником. Да, я порой делаю ужасные вещи, можешь считать меня мудаком, бабником, придурком, негодяем, но только не предателем. – Я перестала всхлипывать и вытерла лицо. – И было бы предательством по отношению к тебе, если бы я всё знал про Волковых и ничего тебе не сказал.

Макс помог мне подняться на ноги и усадил обратно на стул, сам сел напротив. Не глядя на него, я допила свой остывший чай.

– Макс, что ты от меня хочешь? – выдавила я из себя.

– Просто пообещай, что не станешь больше общаться ни с кем из семейства Волковых. Это всё, что я хочу, – ответил Макс.

– А если не пообещаю, что тогда? – с вызовом спросила я.

– Знаешь, как легко подсесть на героин? – стараясь не потерять самообладание, наклонившись ко мне через стол, прямо в лицо выдохнул мне Макс. – Я знаю, насмотрелся в интернате. Ты, блин, вообще не отдупляешь, что происходит? Если с тобой что-то произойдет, я себя никогда не прощу!

– Ой, блядь, что со мной может случиться похуже того, что я живу с таким придурком, как ты?

Макс снова подскочил ко мне и, схватив за плечи, поднял на ноги. Он легонько встряхнул меня.

– Я просто беспокоюсь за тебя! – заорал на меня Макс. Его зло прищуренные глаза стали почти синими, лоб покрылся испариной.

– Да? Это с какой стати? – с усмешкой поинтересовалась я. – Тебе-то, что за дело?

– Я обещал твоему отцу о тебе заботиться.

– А, ну всё понятно. – Я картинно закатила глаза. – Не надо давать обещаний, которые ты не выполняешь. Меня уже трясет от твоей «заботы». Мне кажется, ты просто злишься, что Анька наставила тебе рогов, как последнему лошаре. – Я попыталась вырваться из рук Макса, но он не ослаблял хватки.

– Значит, я плохо о тебе забочусь? – уточнил Макс, пропустив последние слова мимо ушей. – Да я на этой мойке грёбаной из-за тебя только торчу. Я всего лишь пытаюсь предостеречь тебя от дерьма, что творится в жизни. – Я перестала трепыхаться и смотрела на Макса, слушая каждое его слово. – То, что ты эгоистичная сука, я могу оправдать лишь тем, что ты еще дитё! Недолюбленное, черт побери, обиженное на всех дитё! И ты всё пытаешься сделать другим наперекор. Ты нихуя меня не слушаешь! Ты понимаешь, что у меня никого нет, кроме тебя? Ты…

Макс облизнул пересохшие губы. Его лицо медленно приближалось к моему. Неужели он сейчас меня поцелует? От слабости мои ноги подкосились. Вдруг краем глаза я заметила, как дверь в комнату приоткрылась. Макс оттолкнул меня, да так, что я впечаталась в холодильник. На пороге стоял механик Юрик.

– Упс… – Он понял, что вошёл не вовремя. – Семейные разборки?

Макс взъерошил волосы, приходя в себя. Меня трясло, как в лихорадке.

– А знаешь, что? – громко сказал он мне, не обращая на механика никакого внимания. – Делай, что хочешь, мне вообще похуй! – Он взял со стола сигареты и вышел, оставив меня наедине с Юриком и моими противоречивыми мыслями.

Я лежу в своей постели в доме отца, озираясь по сторонам в недоумении. Почему я здесь, а не у Макса? А вот, кстати, и он. Мужчина Моей Мечты появляется из ниоткуда. Мы полностью обнажены, он нависает надо мной, целуя меня в губы, затем в шею… Руки Макса жадно ласкают мою грудь, мои бедра… Я закрываю глаза, растворяясь в новых ощущениях. Пряный запах разгоряченного мужского тела пьянит меня. Голова идёт кругом. Я хватаюсь за мужские плечи, как утопающий за соломинку, наслаждаясь их мускулистостью.

– Детка, я так хочу тебя! – шепчет мне Макс!

– Да, любимый! – шепчу я, задыхаясь, в ответ. – Возьми меня. Возьми прямо сейчас!

Макс властно раздвигает мои бедра и входит в меня одним резким толчком.

Я вскрикиваю и… просыпаюсь. Боже, это лишь сон. Я испытала облегчение и разочарование одновременно. Посмотрела на часы: 5:13. Так рано, а уже безнадёжно жарко. От пота я мокрая, как мышь. Я открыла настежь окно и снова легла в постель. Но как я ни поправляла подушку и ни ворочалась, сон не шёл. А ведь ночка была та ещё. Мой «сосед» полночи, впрочем, как и в предыдущие несколько ночей, не давал мне спать. Надо было что-то делать, так продолжаться не может и не должно.

Не смотря на свою дерзость и наигранную самостоятельность, я всё же, пораскинув мозгами, прислушалась к совету Макса и игнорила Аньку по полной. В универе были каникулы, так что это было несложно, в последнее время мы больше нигде и не пересекались. Я не могла знать, в каких они отношениях с Максом, потому что после стычки на работе мы с ним разговаривали «через губу» уже пару недель. Тем не менее, вместе я их не видела, домой он её больше не приводил, я даже не слышала, чтобы он по телефону с ней разговаривал.

Всё указывало на то, что они всё же расстались, и я уже надеялась беспрепятственно «замутить» с Мужчиной Моей Мечты, но не тут-то было – Макс, как с цепи сорвался. Сначала он не ночевал дома пару дней, потом стал приходить, но не один, а в сопровождении девиц. Каждый день с разными. В «расход» пошли даже девчонки с работы – Макс беспринципно трахал всех подряд. Однажды утром я столкнулась на кухне сразу с двумя. Девушки были очень эффектными и выглядели очень довольными. Еще бы, злилась я, Макс старался на славу, мне всё было прекрасно слышно в соседней комнате.

Что я могла поделать? Злиться от ревности и плакать в подушку по ночам, боясь высунуть нос из комнаты, чтобы не наткнуться на пьяного полуголого Макса или его подружек? Поговорить с ним? Что я ему скажу? Что так нельзя жить? Что я знаю о жизни? НИ-ЧЕ-ГО. Конечно, он ещё добавит, что я лезу не в свое дело, точнее к нему в душу, как он выражается. Может даже из дома выгонит.

Это, наверное, было бы к лучшему, достало уже всё: живу тут на птичьих правах, как прислуга какая-то, слова ему не скажи! Я была сыта своей безответной любовью. Нужно было что-то менять в жизни. Может рассказать Максу о своих чувствах? Нет, плохая идея…

После недолгих размышлений мне в голову пришло целых три варианта развития событий: 1) я соблазняю Макса и становлюсь его девушкой; 2) я соблазняю Макса и съезжаю, если взаимностью он не ответит; 3) нахожу себе другого парня и съезжаю.

Я вполне могла снять себе квартиру и жить одна, если особо не тратиться. Можно было найти еще подработку или брать дополнительные смены на автомойке, но тогда мне некогда будет писать и выступать на концертах. Кстати можно писать на заказ рефераты и курсачи, но был не «сезон». Можно ещё выступать за деньги… Вернуться домой к отцу было бы крайним вариантом. Он точно меня не выгонит. В последнее время наши отношения наладились, но жить под его присмотром мне не улыбалось. Сейчас я могу хотя бы ходить куда хочу. Чёрт, я вообще-то и не хожу никуда. И отец точно меня убьёт, если узнает, что я курю.

Я нехотя, со стоном, поднялась с постели, понимая, что больше не усну, и поплелась в ванную.

Мне нужен был свой собственный мужчина, и я во что бы то ни стало должна его заполучить. Это будет новый виток моей жизни и новая волна моего творчества, похеренная зимой и депрессивным застоем. Я готова была пойти на любые жертвы, и если для этого требовалось носить стринги, чулки и красить губы, то я была согласна. Я всё еще помнила Анькину лекцию по поводу моей внешности, поэтому мне нужна была полная перезагрузка, и я знала к кому обратиться.

Юленька была немного удивлена моей просьбе о помощи, но ей очень польстило, что я обратилась именно к ней, поэтому расспросов было немного.

– Надеюсь, ты не хочешь выглядеть как бывшая паскуда твоего брата? – Так она звала Аньку. Значит, всё же расстались голубки. Я мысленно улыбнулась и отрицательно покачала головой. – Тогда тётя Юля с удовольствием сделает из тебя конфетку!

Юленька была не из тех людей, кто разбрасывается словами, поэтому на следующий же день, пока я не передумала, мы с ней отправились тратить моё бабло, которое я в принципе ни на что не тратила, разве что изредка на продукты, и которого у меня было достаточно. Юленька все же щадила мой бюджет, поскольку знала размеры моих доходов.

Сначала купили мне новую одежду. Всего понемногу, только самое необходимое, благо было лето. Одежду мы выбрали недорогую, а вот за бельё и туфли пришлось выложить приличную сумму.

– Потом спасибо скажешь, – успокаивала меня Юленька, когда я скептически рассматривала обновки. – Туфли сама понимаешь, должны быть удобными, прежде всего. – Узнав, что я практически никогда не носила каблуки, Юленька посоветовала мне взять туфли на невысокой шпильке. Несмотря на внешнюю хрупкость, каблук был на удивление устойчивым. – Ну а с бельём ваще всё просто: что бы ты ни одела, когда знаешь, что на тебе эта красота, – Юленька с удовольствием провела рукой по кружеву бюстгальтера, – то чувствуешь себя на миллион, а значит и выглядишь на миллион. Мужики на это знаешь как ведутся! – Я смущенно покраснела. – Короче, тетя Юля плохого не посоветует.

Потом мы купили мне (только самое необходимое, по мнению Юленьки) целый мешок косметики. Оставалось что-то решить с причёской. Её мастер была очень хорошей, а значит жутко занятой, и к ней надо было записываться чуть ли не за месяц вперёд, поэтому Юленька «отвела» меня в первую попавшуюся парикмахерскую.

Парикмахер долго восторгалась моими длинными, густыми волосами, потом они с Юленькой, но почему-то без моего участия ещё дольше обсуждали мой новый образ и вот, когда прошло два часа, я не могла оторваться от зеркала.

Во-первых, мне выстригли чёлку, и это делало меня взрослее, во-вторых, мне сделали умопомрачительную стрижку, не трогая длину, что меня вдвойне обрадовало, а в третьих, мастер сделал мне более светлое омбре на концах, так что меня теперь хоть для рекламы шампуня снимай. Никогда я не рассчитывалась в парикмахерской с бОльшим удовольствием. Мастер дала мне свою визитку и несколько рекомендаций по уходу за волосами и их укладке.

После мы посидели с Юленькой в кафе, и я готова была её расцеловать.

– Ай! – отмахнулась она от меня. – Было бы только на пользу, а то подцепишь козла какого-нибудь. Девка-то ты хорошая.

Юленька отвезла меня с покупками домой, где мои мучения не закончились. Весь вечер я училась искусству макияжа по роликам на Ютюбе, которые любезно скинула мне Юленька, и которые просветили меня, что такое «хайлайтер» и как рисовать брови на бровях.

По моей задумке от новой меня в шоке должен был пребывать в первую очередь Макс, поэтому наш обоюдный бойкот был мне на руку, а из комнаты я выходила с полотенцем на голове. Еще один день я разнашивала туфли, упражняясь в ходьбе на каблуках, а потом настал день икс.

Мне пришлось встать раньше обычного, чтобы сделать аккуратный неброский макияж и уложить волосы. С макияжем моё лицо преобразилось до неузнаваемости. Я надела очень простенькое повседневное платье без рукавов, но короткое до неприличия. Придирчиво осмотрев себя с ног до головы, я осталась вполне довольна собой. Судорожно выдохнув, я пошла готовить кофе.

Я волновалась, как перед экзаменом, поэтому руки дрожали. Я с трудом насыпала кофе в турку и включила плиту. А что если Максу я совсем не понравлюсь? Что если я выгляжу смешно? Мысль о том, что Мужчина Моей Мечты станет надо мной смеяться, была невыносимой. С минуты на минуту проснется Макс и мне бы хотелось чувствовать себя максимально естественно. Я не слышала, как он вчера вернулся, потому что уже спала, а это было довольно поздно. Но я слышала, как недавно прозвенел его будильник на телефоне, значит он всё же дома, только вставать не торопится. А может он снова бабу домой привел и в комнате не один, поэтому и не торопится? А если он вместе с ней сейчас зайдет и они вместе надо мной посмеются?