Текст книги "Впервые в Москве. От долетописных времён до конца XVI столетия"

Пояс раздора. В 1432 году семнадцатилетний великий князь Василий II Васильевич женился на Марии Ярославне, внучке В.А. Храброго. На свадебном пиру присутствовали сыновья галицкого князя Юрия Шемяки – Василий Косой и Дмитрий Шемяка. В разгар торжества наместник Ростова привлёк всеобщее внимание восклицанием:

– Глядите, а ведь на Косом пояс самого Донского!

Пояс, золотой на цепях с камнями, действительно принадлежал герою Куликовской битвы, и было непонятно, как он оказался у разбойного сына князя Юрия. Поэтому Софья Витовтовна, мать Василия II, без церемоний сорвала с Косого драгоценность. Оскорблённые Юрьевичи покинули пир, суля молодым нелёгкую жизнь. И она действительно оказалась таковой.

Василий II унаследовал великокняжеский престол в феврале 1425 года. Было ему тогда десять лет, и за него правила мать, дочь князя Витовта, с именем которого зажглась и погасла слава литовского народа.

Буквально на следующий день после провозглашения Василия II великим князем в Москву прибыл гонец от Юрия с угрозами. Обе стороны начали готовиться к вооружённой схватке. Но на первый раз обошлось, хотя такое начало правления Василия II не предвещало ничего хорошего.

Пять лет моровое поветрие косило народ. Было не до усобиц, но Юрий не оставлял надежды на великокняжеский стол. Наконец решили поставить этот вопрос перед ханом Золотой Орды. И тут молодому правителю очень помог боярин Иван Дмитриевич, хитрый и острый на язык.

– Царь верховный! – обратился он к хану. – Юрий ищет великого княжения по древним правам русским, а Василий – по твоей милости. Что значат мёртвые грамоты, где всё зависит от воли хана? Шесть лет Василий Васильевич на престоле. Ты не свергнул его, следственно, сам признал государя законным!

Василий II получил ханский ярлык. В Москве представитель хана Улан-царевич торжественно посадил Василия на великокняжеский престол у Золотых дверей храма Богоматери. С этого времени (1432 год) Владимир утратил право столичного города, таковым стала Москва, но вражда между дядей и племянником не погасла.

До своей смерти (6 июня 1534 года) Юрий дважды захватывал Москву и объявлял себя великим князем. Первый раз москвичи, потерпев некоторое время его самоуправство, изгнали самозванца. Это был единственный случай в нашей истории, когда вопрос о главе страны решал народ.

Второй раз вернуть престол Василию II помогла кончина беспокойного дяди. Его место занял сын – Василий Косой, который занялся захватом и грабежом северных районов Руси. Кончилось это трагично для него (и не только): в схватке у Ростова Косой был взят в плен и по приказу великого князя ослеплён. Такое злодейство было совершено впервые на Руси и вскоре аукнулось его зачинщику.

Следующее десятилетие (1435–1445) правления Василия II было поглощено отражением набегов татар и каверз другого сына покойного дяди – Дмитрия Шемяки. В сражении у Суздаля великий князь потерпел поражение и попал в плен к татарам. Москвичи были в ужасе: они никогда не видели своих князей в неволе у иноземцев. К этому несчастью случился ещё пожар в Кремле. Сгорел весь город. Летописец отмечал: «Ни единому древеси в граде не остатися, церкви каменные распадошася, а стены градные каменные падоша во многих местах». Погибло около трёх тысяч человек.

Дмитрий Шемяка радовался несчастьям великого князя и уговаривал татар не отпускать его. Но у хана Махмета были свои проблемы, и он освободил Василия с уговором об умеренной дани.

1 октября 1445 года Василий II прибыл в Москву. Его въезд в столицу ознаменовался землетрясением – первым из упоминаемых в летописях.

Следуя обычаю, зимой Василий отправился помолиться в обитель Святой Троицы. В это время Шемяка захватил Москву, а его подручные – великого князя, которого привезли во двор соперника. Там 20 февраля 1446 года великого князя ослепили. Вот как описал это злодеяние Валерий Язвицкий в романе «Иван III – государь всея Руси»:

«Два дня и две ночи в муках провел Василий Васильевич, не зная, что его ждёт. Ещё большие муки терпел он от обидных речей Никиты Константиновича, злого недруга, переметчика окаянного.

На третий день, в среду, пришёл к нему в подклеть сам князь Димитрий Юрьевич Шемяка с боярами своими, со слугами и холопами. Сзади же, за боярами хоронясь, был и князь Можайский Иван Андреевич. Да и Шемяка не прямо глядел, а только исподтишка на Василия Васильевича взглядывал.

Гремя цепями, встал с лавки великий князь, впился глазами в Шемяку, пронизал насквозь. Потемнело лицо у Димитрия Юрьича, пятна пошли по нему, а глаза его всё книзу смотрят, только ресницы дрожат, словно хотят, да не могут подняться.

Вдруг взгляды их сами встретились, и побледнели оба князя, как мел. Сжал кулаки Василий Васильевич, а у Шемяки, как у коня, ноздри раздулись…

– Вор, вор ты предо мной! – закричал Василий Васильевич. – Проклят от Бога, Иуда! Крест целовал лобзаньем Иудиным. Не примет тя Москва, не примет!

Смутился Шемяка, чуя всю неправду свою, но злоба оттого сильней разгоралась. Задрожали у него губы, запрыгали.

– Не яз, а ты – Иуда! – взвизгнул он в бешенстве. – Пошто татар привёл на Русскую землю! Города с волостями отдал в кормленье поганым? Татар любишь, а христиан томишь без милости! Совсем отатарился и речь татарскую боле русской любишь!

– Ложь слово твоё, окаянный! – вскричал снова Василий Васильевич. – Что есть зла сего злее, как в обете крест целовати и целованье преступати! Оба вы с Можайским лживо пред Богом ходите. Волци в одеждах овчих!..

Ворвался в подклеть Никита Константинович, боярин Шемякин, а за ним слуги с горящей жаровней, а в ней – прут железный.

– Злодей! – распаляясь и топая ногами, неистово вопил Шемяка. – Ты брата моего ослепил, Василья Юрьича!

Великий князь Василий II Тёмный

Зашумели, закричали кругом холопы, сбили с ног великого князя, вцепились в него, как борзые, растянув на полу. Понял всё Василий Васильевич, обмер, да не успел и мыслей собрать, как жаром пахнуло в лицо ему – и вдруг зашипел глаз его. Пронзительный крик оглушил всех в подклети, а Василий Васильевич сразу сомлел, словно умер, и не чуял уже, как и другой его глаз зашипел и вытек…»

Дикая расправа с великим князем подвигла группу его сторонников на объединение для борьбы с Шемякой. В 1447 году Москва была освобождена, и Василий II вернулся в столицу. Впереди (ещё пятнадцать лет) были прежние заботы, ставшие чуть не бытовыми: отражение набегов татар, схватки с Шемякой, пожары. Но главным всё же оставалась междоусобица, которая продолжалась боле четверти века и наложила тяжелейший отпечаток как на личную жизнь великого князя, так и на судьбы его подданных и государства. Годы правления Василия II, прозванного Тёмным, одна из самых драматичных страниц русской истории.

Обычно великого князя Василия Васильевича называют правителем слабым, забывая при этом о двух поворотных моментах в его жизни и деятельности. Первое – любой другой на его месте после жестокого надругательства врагов был бы не способен к дальнейшей борьбе, а Василий II преступил свою немощь, превозмог бессилие человека, потерявшего зрение. Второе. Он был отцом Ивана III, властителя жёсткого и успешного, первого, названного народом Грозным. Именно он подготовил будущего государя всея Руси, сделав его своим соправителем в десять лет. На наш взгляд, Василий II фигура не только трагическая, но и до конца не понятая ни современниками, ни потомками.

Кстати. Великий князь Василий II Васильевич умер в 1462 году в возрасте сорока шести лет. Интересна история его болезни (и лечения), кратко записанная протопопом Архангельского собора Алексеем:

«На Федоровой неделе князь великий, чая собе облегчения от сухотные болести[11]11
  Сухотная болезнь – чахотка.


[Закрыть], повелел себя жещи, яко же есть обычай болящим сухоткою. И, зажигая трут, ставили его ему на многих местах тела. Раны же его от сожжения разгнишася, и бысть ему болезнь тяжка. И от болезни той преставися, марта в двадцать седьмой день, в субботу, в третий час нощи. В утрий же день, в неделю, погребен бысть в церкви святого архангела Михаила на Москве, иде же вси велиции князи, род их, лежат».

Русский Нострадамус. В начале 90-х годов прошлого столетия в отечественной прессе бурно обсуждались пророчества Мишеля де Нотрдама, вошедшего в историю под именем Нострадамуса (1503–1566). При этом восторженные почитатели великого француза совершенно игнорировали тот факт, что столетием раньше на Руси жил не менее удачливый прорицатель будущего – Василий Немчин.

Немчин, по-видимому, не фамилия, а прозвище, указывающее на происхождение из «немцев» (иностранцев). Но родился он в древних русских землях, вблизи Полоцка, предположительно, в 1376 году. Итогом жизни Немчина стала книга пророчеств, над которой он работал тридцать лет. Все его пророчества о России.

Василий Немчин предсказал правление великих князей Василия III и Ивана III и всех царей, начиная с Ивана Грозного. Про Петра I Немчин писал, что он «будет подобен ликом коту, в нём будет бороться Бог с дьяволом. И великие, и бесовские дела произведёт он, и великие загадки задаст своим потомкам».

Немчин предсказал все главные события в России XIX века: войну с Наполеоном и постепенное разъединение держав «бесовской работой». Он писал о «страшной бесовской силе под красными стягами и о царе, обречённом в жертву».

А вот его пророчество в отношении XX века: «После семи десятков лет мерзости и запустения бесы побегут с Руси». За этим последуют тяжелейшие последние пятнадцать лет столетия, когда развал коснётся всех сторон жизни страны. За власть в это время будут бороться «меченый» и «великан», затем – «наполовину лысый и наполовину волосатый».

На начало XXI века Немчин обещал появление у власти военного – «шлемоносца», затем «златовласой жены» и «великого Гончара». Последнему предсказывалось «долгое и блаженное правление».

Дождёмся ли мы его?

* * *

1426 год. Москва – политический центр России. «В связи с непреходящим значением деяний великих князей московских Иоанна I Даниловича (Калиты), Василия I Дмитриевича, великой княгини московской Софии Витовтовны и митрополитов киевских и всея Руси – святителей Петра и Фотия во благо Москвы было бы справедливо и необходимо увековечить память о них для потомков…» (Литературная газета. 2005/25. С. 4. – Группа деятелей культуры).

1427 год. В Андрониковом монастыре построен из белого камня Спасский собор. Сегодня это одно из древнейших сооружений города.

1432 год. Улан-царевич, представитель Золотой Орды в Москве, провозгласил Василия II великим князем. С этого времени Владимир утратил право столичного города Руси, хотя в титуле великих князей всё ещё именовался раньше Москвы.

«Толпа негодующе зашумела». После смерти Фотия русским митрополитом избрали епископа Рязанского и Муромского Иону. Утвердить эту кандидатуру должен был константинопольский патриарх. Но на Руси шла феодальная война великого князя Василия II с удельными князьями, и Иона долго не мог попасть в Царьград, а когда прибыл туда, то узнал, что в митрополиты уже посвящён грек Исидор. Это был человек, славившийся своим красноречием и изощрённостью ума, знаток сочинений Гомера, Софокла и Цицерона. Он пользовался расположением не только вселенского патриарха, но и папы как сторонник соединения (унии) православной и католической церквей.

В Москву Исидор прибыл в начале апреля 1437 года. Встретили его неприязненно, но ловкий священнослужитель довольно быстро переломил настроение великого князя и его окружения. Не прошло и полугода, а Исидор получил от Василия II деньги, свиту в сто человек, обоз с дарами и разрешение отбыть на церковный собор, на котором решался вопрос об унии! Отпуская новоназначенного митрополита в Италию, великий князь предупредил его:

– Отцы и деды наши не хотели слышать о соединении законов греческого и римского; я сам не желаю сего. Но если мыслишь иначе, то иди; не запрещаю тебе. Помни только чистоту веры нашей и принеси оную с собою!

Собор проходил в Ферраре и Флоренции. Диспуты виднейших представителей католической и православной церквей продолжались два года.

Победили первые. Договор об унии двух церквей признавал папу главой вселенской церкви. Исидор скрепил его своей подписью, добавив к ней: «Подписуюсь с любовью и одобрением». После этого он не спеша отправился к своей пастве.

Будучи в Венгрии, Исидор разослал по всем подвластным ему епархиям грамоты, в которых сообщал об итогах работы Флорентийского собора. «Возвеселитеся ныне о Господе, – призывал митрополит, – Церковь Восточная и Римская навеки совокупились в древнее мирное единоначалие. Вы, добрые христиане церкви Константинопольской, русь, сербы, волохи, и все верующие во Христа! Приимите сие святое соединение с духовной радостию и честию. Будьте истинными братьями христиан римских. Един Бог, едина Вера: любовь и мир да обитают между вами!»

Воззвание Исидора посеяло панику среди его паствы. По замечанию Н.М. Карамзина, «народ бежал из храмов».

В такой обстановке, при таком настрое православных митрополит прибыл 19 марта 1441 года в Москву, будучи в отлучке три с половиной года! Первая встреча Исидора с духовенством и обывателями проходила в Успенском соборе. Митрополит пришёл в окружении многих сановников; перед ним несли латинский крест. Люди заволновались, послышались возмущённые крики.

Но вот началась служба. В литургии Исидор помянул папу Евгения вместо положенного по чину поминания вселенских патриархов. Толпа негодующе зашумела.

Дальше – больше: дьякон Исидор встал на амвоне и громогласно начал читать хартию Восьмого собора:

– Да веселятся небеса и земля! Разрушилось средостение между Восточною и Западною Церковию; мир возвратился на краеугольный камень Христа; два народа уже составляют единый; мрачное облако скорби и раздора исчезло; тихий свет вожделенного согласия сияет паки. Да ликует мать наша Церковь, видя чад своих, после долговременного разлучения, вновь совокупленных любовию; да благодарит Всемогущего, который осушил се горькие об них слезы…

Из дальнейшего текста хартии следовало, что уния понимается католической церковью весьма своеобразно – как подчинение ей православной, как своё полное и безусловное господство. Это вызвало гнев великого князя, который тут же, в соборе, назвал Исидора лжепастырем, губителем православных душ и еретиком.

Василий II приказал арестовать митрополита. Исидора заключили в Чудов монастырь. Собор русского духовенства, срочно созванный по этому случаю, осудил тайного ставленника Рима. Святители и вельможи из окружения великого князя признавались:

– Государь! Мы дремали; ты един за всех бодрствовал, открыл истину, спас веру: митрополит отдал её на злате римскому папе и возвратился к нам с ересью.

Дальнейшая судьба Исидора полностью разоблачила его как ставленника и верного слугу католической церкви. Что касается Василия II, то он не удовлетворился изгнанием неугодного ему митрополита, а своей властью приказал избрать нового, из среды русских архиереев. Выбор духовенства вновь остановился на Ионе. Великий князь согласился с этим. В Константинополь пошло его письмо с пониманием последних событий.

«Мы созвали боголюбивых Святителей нашей земли, – сообщал Василий II, – да изберут нового достойнейшего митрополита, как и прежде, в чрезвычайных случаях, у нас бывало. Ho, – продолжал князь, – хотим соблюсти обряд древний: требуем твоего царского согласия и патриаршего благословения, уверяя вас, что никогда произвольно не отлучимся от церкви греческой, доколе стоит держава Русская. И так ожидаем, что вы исполните моё прошение и не замедлите уведомить нас…»

Однако поставление Ионы в митрополиты вновь не состоялось из-за разгоревшихся междоусобиц и колеблющейся позиции церкви.

Фальшивомонетчики. Находясь в зависимости от Золотой Орды, московские князья не чеканили своих денег, так как это жёстко пресекалось восточными властителями. Проще было выпускать из собственного серебра ту же татарскую монету. То есть формально московским князьям и принадлежат лавры первых фальшивомонетчиков.

Первым частным фальшивомонетчикам был Фёдор Жеребец – «ливец и весец», то есть литейщик и весовщик. Используя навыки, полученные на официальной службе, Фёдор начал изготавливать гривны из сплавов серебра с оловом и свинцом.

Гривны представляли собой слитки серебра весом от одного до половины фунта. Для ХV столетия это были больше деньги, которые были в ходу только среди купечества и знати. Конечно, торговые люди легко отличали фальшивые гривны от подлинных, а потому деятельность предприимчивого «ливеца» была быстро пресечена. Случилось это в 1447 году.

Казнь фальшивомонетчика

В качестве кары фальшивомонетчикам применялась одна – горло их заливали расплавленным металлом. Существует мнение, что для этого использовали серебро. Но это едва ли соответствует действительности – дорого. Свинец и олово так же успешно справлялись с желаемой палачами целью.

Впрочем, профессия фальшивомонетчика для XIV – ХV веков была ещё довольно «экзотической». По-настоящему «денежные воры» развернулись только в конце княжения Василия III, когда в оборот была введена собственная монета. Летописец сетовал по этому поводу: «При державе великого князя Василия Ивановича начала безумнии человецы, научением диавольским деньги резати и злой примес класти, того много лет творяху».

«Денежные воры» настолько осмелели, что стали изготавливать приспособления для отливки монет («снасти денежные») не только для себя, но и на продажу. Мастерство их было настолько прибыльно, что многих не пугала даже перспектива отведать горячего металла.

Грамота на бересте. Летом 1988 года в Историческом проезде Москвы велись большие земляные работы, за которыми (как это и положено) наблюдали археологи. Вначале были расчищены пилоны (массивные столбы), когда-то стоявшие по сторонам Воскресенских ворот Китай-города, затем – фундаменты Иверской часовни, галереи Монетного двора и основание моста через реку Неглинную. После снятия вымостки Красной площади XII столетия пошёл слой предшествующего времени, в нём-то и была сделана долгожданная находка – фрагмент берестяной грамоты.

Документ обнаружили вблизи восточного пилона Воскресенских ворот 27 августа. Грамота представляет собой столбец из семнадцати строк по четыре-пять знаков в каждой. Размер её – шестнадцать сантиметров на три. Это – фрагмент большого документа, написанный полууставом ХV века. В смысле содержания находка ничего не даёт, тем не менее учёные высоко оценили её значение. Почему?

Ответить на этот вопрос нам помогает справочник «Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР». Из него узнаём, что к настоящему времени учтено около 500 таких книг XI–XIII веков, и все они, за единственным исключением, относятся к церковному обиходу. От XII столетия до нас дошли только две книги светского содержания, от XI – ни одной! Поэтому история Руси до ХIV столетия излагается по поздним рукописям, что сильно обесценивает их.

Конечно, восполнить наши знания о ранних веках русской истории помогают такие дисциплины, как археология, нумизматика, этнография и языкознание. Памятники археологии и искусства тоже говорят о многом, но всё же не могут заменить текстов, которые представляют собой не плоды человеческой деятельности, а самого человека с его индивидуальностью, мыслями и языком.

Но в 1951 году положение в исторической науке изменилось к лучшему, именно тогда в Новгороде были найдены первые берестяные грамоты. К настоящему времени количество таких грамот, относящихся к XI–XIII векам, перевалило за две с половиной сотни. Находка этих своеобразных документов русского средневековья позволила сделать важнейшие выводы о диалектных различиях на севере и юге восточнославянской территории, а следовательно, и о заселении её группами славян, которые в процессе объединения создали Древнерусское государство Х – ХII веков.

О том, что в Московском княжестве писали на бересте ещё во времена Дмитрия Донского и Сергия Радонежского, известно было давно, но материальным подтверждением этого стала находка, сделанная на исходе августа 1988 года. Находка фрагмента на бересте, извлечённого из недр Исторического проезда, всполошила научный мир, так как с этим событием учёные связывают большие надежды. Академик В.Л. Янин писал по этому поводу: «Очевидно, что дальнейшее движение исторической науки к познанию подлинного прошлого зависит от успехов археологии. Будем ли мы знать свою историю в том объёме, который ещё хранит почва древних городов, или нам достанутся случайные обрывки? Ответить на эти вопросы можем только мы сами».

Ну а то, что переписка на бересте имела весьма широкое распространение в Древней Руси, подтвердила недавняя находка первой такой грамоты в Западной Украине, в Звенигороде Галицком.

Святитель Иона. После изгнания из Москвы Исидора Василий Тёмный приказал избрать нового митрополита из среды русских архиереев. Выбор духовенства вновь пал на Иону (его уже избирали в 1431 году).

Будущий святитель родился на Костромской земле. В 12 лет стал иноком в одном из местных монастырей. Затем перешёл в московский Симонов монастырь. В нём старцы свято соблюдали древнее благочестие и воспитали в Ионе строгого подвижника, что способствовало его выдвижению в епископы Рязанские и Муромские.

Однако поставление Ионы опять не состоялось из-за разгоревшихся междоусобиц и колеблющейся позиции церкви. В конце концов терпение великого князя лопнуло, и он приказал созвать собор русских пастырей, который 5 декабря 1448 года утвердил Иону в сане митрополита Московского и всея Руси. По поводу своего поставления на митрополичий престол первосвятитель говорил:

– Отцы духовные, возблагодарите Господа, что впервые церковь русская избрала главу себе по уставу апостолов и волей святителей русских, а не волей грецкого патриарха, впавшего ныне в ересь латыньскую… За пять веков, от равноапостольного князя Володимира до нынешнего государя нашего Василия Васильевича, все первосвятители были у нас иноземные, опричь токмо шести русских митрополитов, утвержденных царями и патриархами грецкими. Пять веков иноземные первосвятители радели не земле Русской и русским государям, а своим, иноземным!..

Лишь через пять лет (уже после падения Византийской империи) патриарх Геннадий благословил Иону, который в этой формальности уже не нуждался. Поистине: часом опоздал – годами не наверстаешь.

Иона стоял во главе Русской церкви почти четверть века (умер 30 марта 1461 года). До наших дней дошло 35 посланий Ионы. Их темы: сохранение гражданского мира в стране, порядки церковного управления, защита православия от папизма, утешение скорбящих и вразумление нарушителей закона. А вот его послание детям, не повинующимся родителям:

«Вспомните Господа, который говорит:

– Иже злословит отца или матерь, смертию да умрет!

Дети, вы строите погибель свою в вечности. Если вы за свои грехи попросите прощения у отца и матери, я буду молить у Бога о вашем прощении».

Церковь чтит святителя Иону как первого митрополита независимой Русской церкви. Среди простых людей он более известен как заступник за гонимых родителей.

Домовая церковь митрополита. В 1448 году в истории Русской церкви произошло важное событие: собор епископов избрал на митрополичий престол рязанского епископа Иону. Сделали это без санкции константинопольского патриарха, подчеркнув тем самым, что Русская церковь отныне независима. Подчинение Константинопольской патриархии стала чисто формальным.

Возросшее значение главы церкви требовало более пышного оформления его резиденции. И под 1450 годом в летописи появилась запись о том, что «митрополит Иона заложил на своём государеве дворе палату каменну, в ней же церковь Положения ризы святые Богородице». Так началось каменное строительство в Кремле.

Название церкви связано с праздником Положения ризы Богородицы, отмечаемым 2 июля. В середине XV века был 1000-летний юбилей его, и митрополит Иона отметил это событие заложением храма.

Впервые же русские узнали о ризе Богородицы в 860 году. Тогда, по сообщению летописи, киевские князья Аскольд и Дир осадили с моря Царьград. Патриарх Фотий, отслужив всенощную во Влахернском храме, вынес ризу Богоматери к заливу и омочил её в его водах. Началась буря, которая разметала корабли противника. Приняв христианство, русские стали почитать ризу Богоматери как реликвию, защищающую от врагов.

Простояла церковь Ризоположения около четверти века. В 1473 году в Кремле случился сильный пожар, во время которого сгорели и митрополичий двор, и храм при оном. Возродилась церковь при митрополите Геронтии. Строила её артель псковских зодчих. Этот четырёхстолпный крестокупольный храм дошёл до нашего времени. В 2010 году ему исполнилось 525 лет.

Маленькая, устремлённая ввысь церковь, контрастируя с Успенским собором и Грановитой палатой, своим лиричным и изящным обликом подчёркивает монументальность главных сооружений Кремля.

* * *

1458 год. Василий Тёмный пишет литовскому князю Казимиру по вопросу разделения церквей:

«Старина же наша, которая ведётся с времён прародителя нашего Владимира, крестившего Русскую землю, состоит в том, что выбор митрополита принадлежал всегда нашим прародителям, великим князьям русским, и теперь принадлежит нам, а не великим князьям литовским; кто будет нам люб, тот и будет у нас на всей Руси, а от Рима митрополиту у нас не бывать, такой мне не надобен; и ты, брат, ни под каким видом не принимай его, если же примешь, то ты церковь Божию разделишь, а не мы».

Этим посланием русский государь известил мир о своём праве ставить митрополита и тем самым о подчинении церкви государству.

Русские награды XI–XVI столетий. К моменту появления первого ордена отечественная наградная система прошла уже довольно долгий путь развития. Известие о выдаче особого знака отличия, предназначенного для ношения награждённым, содержится в русских летописях и относится ещё к 1100 году. В рассказе об отражении набега половцев на Киев при Владимире Мономахе (древний летописец ошибочно относит это событие к времени правления Владимира Святославича, ровно на столетие раньше) упоминается Александр Попович – будущий герой русских былин Алёша Попович, отличившийся в битве и награждённый за это самим князем Владимиром золотой гривной – массивным золотым обручем, носившимся на шее.

В дальнейшем на Руси постепенно создаётся довольно сложная система пожалования и наград за отличия военные и гражданские перед государством и лично перед государем. Кроме земельных и денежных выдач, важное место занимают пожалования оружия, шуб и кафтанов, различных драгоценных вещей – ковшей, кубков и пр.

С XV столетия известны случаи изготовления и выдачи особых наградных знаков – «золотых», различного, в зависимости от заслуг и положения награждаемого, размера и веса. Хотя это в известной степени и продолжение традиционных пожалований деньгами, правда в достаточно завуалированной форме, постепенно получение награды в виде «золотого» становится всё более символическим актом, когда материальное содержание предмета оказывается для награждённого неизмеримо меньше морального значения его получения. Награду носят на одежде, публично демонстрируя таким образом свои заслуги перед государством и его правителем.

С 1630 года на части жалуемых вещей появляются надписи, рассказывающие о том, кто, когда и за что получил награду.

Кстати. Слово «награда» укоренилось в русском языке в XVII столетии. До этого употреблялся термин «пожалование», подчёркивающий, что выдача чего-либо за заслуги является формой денежного жалования.