Текст книги "Прощай, Похерония!"

Мне кажется, идею наливного пола кому-то подсказал аналогичный случай! Вино растеклось идеально ровным слоем! А так как пол был жутко холодный, то оно так и застыло мгновенно в виде катка со льдом красного цвета.

Тут начался, вообще, беспредел! Кто поскользнется, тот машет руками и… И вышибает стекло в окнах! А я, решив прокатиться по льду, вообще вылетел на улицу, пробив стекла и дома и веранды. «Апохероз» праздника наступил, когда сам хозяин поскользнулся и свалился в погреб. Раздался дикий крик и одновременно звон разбиваемых банок и бутылей! Мы от страха враз протрезвели:

– Убился!!!

С ужасом уставились на черный проем погреба. Но из темной пропасти показалась бутыль вина, а затем и сияющий Сергий.

– Вот, за одним и винца прихватил! – сказал он, весь обвешанный огурцами и помидорами из разбитых банок.

Понятно, что присутствующие мгновенно выпили за чудесное спасение. Праздник мог бы продолжаться бесконечно, но я вспомнил, что договорился встретиться с девушкой на танцах. Мы выпили «на посошок», и вылезли из дома. Из всех стекол целым осталось только первое, которое вынимал в самом начале Сергий. Миха, как самый трезвый и хозяйственный, стал аккуратно ставить его на место. Но как только поставил, так Гения шатнуло, и он выбил его. Понятно, что нас это ничуть не огорчило и компания, весело шатаясь, пошла по домам. Помню еще Гений, как самый воспитанный, извинялся перед каждым деревом, на которое натыкался…

Но времени было в обрез, и я, быстро переодевшись дома, прилетел на танцы. Все изумлено смотрели на меня, а я гордо думал: «Да, красавец! Смотрите, не жалко!»

Но моя девушка затолкнула меня в туалет, со словами:

– Посмотри на себя!

В зеркале я увидел харю веселого негра! Всё мое лицо было в саже от сгоревшей картошки. Ну и что такого? Вымылся и отплясал танцульки хоть бы хрен…

Но на следующий день нашло беспокойство. Я позвонил Сергию, и он сказал:

– Батя с утра пошел в сад за картошкой. Но вернулся без овощей и пьяный «в смерть». Он смог сказать только: «Ёксель-моксель!!! В гроб вы меня вгоните!» Но не умер, а до сих пор храпит!

Стекла, Сергий с отцом вставили, и, по широте душевной, еще не раз приглашали нас, шалопаев, в свой домик! Но тот «пикничок» запомнился больше всего!

Был у меня еще один случай связанный с «сугревом». Прочитайте ниже, как я и Вовка Лютый «погрелись»!

Погрелись!

Известие об очередном «не поселении» в общагу на следующий год, я встретил спокойно. На улице стояла вся в яблочных цветах весна и учеба на этот год заканчивалась. Осталось только сдать сессию и гулять, как тогда казалось, бесконечное лето!

Но «лето красное пропИли, оглянуться не успели», как пришла опять осень, необходимость учиться и где-то ночевать. Мой друган Вовка Лютый оказался тоже «не поселенцем». И нам пришлось каждый божий день мотаться на учебу из родного городка. Неделю поездили, другую. Тяжело! А самое главное – свободы нет. Каждый вечер под присмотром родителей!

Вышли мы как-то с ним из «альма» нашей «к матери» и застыли вместо того, чтобы бежать на электричку. Простояли полчаса. Всё! «Поезд ушел»! Стали мучительно думать, куда податься на постой? Можно к Михе в общагу, но ночью вахтерша выгонит! Можно было бы к Старосте, но там меня уже провожали в «Москву к невесте»! Тоже отпадает.

– Постой, постой! – вскричал Лютый. – На постой можно к моему другу студенту «универа»! Он сегодня, как раз, сторожит детский садик! Подрабатывает он так. Винца прикупим и весело ночь просидим!

Мы радостно хлопнули по рукам, позвонили родителям и купили в магазине четыре бутылки вина по «ноль восемь». Этого, как мы считали, должно было хватить на троих. Затем мы сели в трамвай и покатили на другой конец города. По дороге Вовка вспомнил, что дежурство у друга начинается в «двадцать один ноль-ноль». А на часах было еще только «восемнадцать». Мы вышли из трамвая и стали бродить по улицам. Замерзли. Стали бродить быстрее, но замерзли еще сильнее! Тут-то на пути и встретился нам наш родной кабак «Малахит»!

– Зайдем? – переглянулись мы. – Ну, разве только погреться?

Зашли. Гардеробщик принял от нас одежонку и любезно согласился присмотреть за пакетом с бутылками.

В зале ресторана было тепло, уютно и имелся свободный столик. Сразу подошла официантка:

– Гуляете сегодня, мальчики?

– Что вы! Мы только на часок. Погреться!

«Разогрелись» мы салатиком, вторым блюдом и по сто грамм водочки. Потом решили сплясать. Понятно, что тоже только для «сугрева». Поплясали – надо выпить-закусить! Вы понимаете, это же естественно. Выпили-закусили – надо поплясать…

Короче, вам уже ясно, что «грелись» мы до закрытия ресторана! В двадцать три ноль-ноль нас, как и других посетителей, с трудом вытолкали на улицу! Как мы не забыли о бутылках и о том, где собирались провести ночь? До сих пор понять не могу. Мы же «согрелись» по шестьсот грамм водки! Ужас! Но, тем не менее, своё вино мы, на зависть другим посетителям ресторана, забрали и покатили догуливать в садик.

Конечно, вам не интересно, что по пути Вовка сумел рассориться с другим пьяным, ехавшим в трамвае. И вам не интересно, как я сумел их помирить. (И тому и другому я шепнул на ухо: – Ты же умный мужик! Не обращай внимание на сопливого идиота!).

Мы, наконец, добрались до нужной остановки. У Вовки в голове, как и на улице, наступили сумерки. Он долго и мучительно ориентировался на местности. Но после паузы все же повел меня куда-то. Мы шли и вспоминали вечерок в ресторане: общение с девушками, лезгинку грузинов, закуску, выпивку, танцы… Нам было тепло, весело, и впереди была целая праздничная ночь!

Так весело мы добрались до какого-то забора.

– Ты легче меня, – сказал Вовка, – перелезь, и постучи в окошко.

Забор был высокий. Пришлось Вовке встать на четвереньки, а мне вставать на его спину. Оттолкнувшись, я сумел ухватиться за край забора. Напрягая пьяные силы, я стал подтягиваться, но перелез только тогда, когда Вовка толкнул меня снизу. Спрыгнув с забора, я с радостью увидел светящееся окошко и направился к нему. Но сбоку послышался звериный рык. Ко мне стремительно приближалась огромная черная собака!

Дальнейшее сохранилось в памяти, как три момента. Сначала оцепенение, а в следующее мгновение… я уже стою около Вовки. И сразу с другой стороны удар тяжелой зверюги о забор! Собака бросалась на преграду и лаяла. А мы стали звать Вовкиного друга и бросать камешки через забор. Наконец, когда мы разбудили всю округу, дверь садика открылась и женщина спросила:

– Кто там? Вам кого надо?

Вовка радостно закричал:

– Нам Серёгу надо! Мы его друзья!

– А Сергей дежурит завтра. Идите-ка ребята спать, а то я милицию вызову!

И захлопнула дверь.

Удар двери прозвучал, как погребальный колокол! Темнотища, окраина города, морозец и мы стоим, как две дубинушки в пустыне! Хоть вой! Ситуация шла к печальному концу. До утра еще дожить надо! Но даже если сил хватит бродить, все равно милиция подберет подозрительных праздношатающихся парней! Сообщат в деканат, а затем:

– Здравствуй, Красная Армия! Я – твой рядовой!

…Я и Вовка одновременно взглянули на часы. До последнего автобуса в родной городок осталось тридцать семь минут! Но мы уже не думали, а бежали!

Вихрем проскочили по темным закоулкам и вылетели на дорогу. Чуть посветлее, но такая же пустынная тишина. Мы бросились бежать по дороге в город. Дурацкая идея – все равно не успеть. Но дуракам везет. Повезло и нам. Сзади подъехало такси! Шофер проникся ситуацией и успел докатить нас прямо к отъезжающему автобусу!

Ух, успели! Можно было расслабиться! Мы, беспрестанно извиняясь, прошли по салону и сели на последнее сиденье. Согрелись, успокоились и уснули…

Проснулся я от какого-то сопения в ухо. Прислонившись ко мне, сопела и хрюкала во сне какая-то пьяная образина! Я отодвинул пьяного. Но через мгновение его снова привалило ко мне. Моё терпение закончилось быстро. На пятый раз я толкнул этого алкаша так, что он свалился со скамьи! Делать было нечего, пришлось его затаскивать обратно. Пьяный ничуть не растерялся, а уютно улегся и продолжал храпеть. Я же пошел искать свободное место и громко возмущался:

– Напьются и ничего не соображают!

Пассажиры как-то странно посмотрели на меня, но ничего не сказали. Я уселся на свободное сидение, прижался к окну и опять уснул…

Проснулся, мимо мелькали незнакомые столбы, деревья, а сам я, почему-то сидел в автобусе.

– Люди! – вскричал я. – Куда мы едем?

Сердобольная старушка подсказала конечный пункт маршрута. К моему удивлению – это оказался мой родной, «Первый на Урале», городок! Просто чудо какое-то! Я опять успокоился и продремал до приезда на малую родину. Там я бодро пошел на выход, но водитель меня остановил:

– Забирай друга, а не то я его в милицию сдам!

Я, недоумевая, подошел к спящему парню. Ничего в его облике знакомого не было. Но шофер настаивал, что мы с этим пропойцей вошли в автобус, обнявшись, как два лучших товарища. Тут я нашел в проходе пакет с бутылками. Вино было моё, его я сразу вспомнил. Но парня, как, ни присматривался, как, ни вертел, узнать не мог. Наконец, на полу я нашел очки, приладил на морду этого мерзавца, и…

Боже мой, это же было родное, похожее на Швейка, благородное лицо моего закадычного друга Вовки. Просто в темноте и без очков он был не узнаваем! Разбудить я Лютого не смог, но, конечно, не бросил. Ваш рассказчик сумел совершить этот подвиг и «допер» бутылки и друга до его квартиры! Эти дорогие предметы я осторожно положил у двери и позвонил. Как только дверь начала открывать мама Лютого, ваш «герой» трусливо сбежал…

На следующий день, я дождался, когда Вовкина мать уйдет на работу, и позвонил. Конечно, Лютый в институт не поехал и, конечно, он уже меня ждал. Мы с Вовкой весело отпраздновали счастливое окончание вчерашних приключений. А слово «Погрелись!», стало обозначать веселый праздник, закончившийся без тяжелых последствий!

«Погрелись» мы конечно хорошо с Вовкой, но решать вопрос с проживанием как-то все же надо было. И мы его решили! А как решили, смотрите ниже!

Жизнь в бане.

Итак, «не поселение» меня и Вовки Лютого в общагу, свершилось! Можно, конечно, было на один вечерок к сотоварищу забежать. Можно было «погреться» разок-другой. Но постепенно холодало, запахло снегом и нам с Вовкой стало ясно, что надо искать комнату для ночлегов!

В городе всё уже расхватали более шустрые студенты. И мы стали ездить по окраинам. Хозяин одного частного дома сказал:

– Да, есть у меня две комнаты. Но, беда в том, что в одну я уже поселил двух студенток. Поселишь вас в другую комнату и греха не оберешься!

У Лютого загорелись глаза! Но, сглотнув слюну, он сказал абсолютно нейтральным голосом:

– Какая же это беда? Что вы! Все мысли у нас об учебе, какой там грех!

– Известно, какой! – вздохнул хозяин, и отказал нам…

По последнему адресу мы поехали с тяжелым чувством. А к деревянному дому просто страшно было подходить. Но, вот чудо, хозяин встретил нас как родных! Мы вздохнули облегченно, отдали деньги и принялись раздеваться. Однако хозяин провел нас в конец огорода и «презентовал» «избушку на курьих ножках»:

– Раньше это банька была. Но я уже три года студентов селю!

На улице стемнело. В сумке были бутылки «за новоселье». Поэтому мы решили зайти и осмотреться. Хозяин быстро растопил печь, сбегал за салом, картошкой, луком и хлебом.

– Ладно! – решили мы с Вовкой. – Переночуем, а завтра поищем другую квартиру.

Но «новоселье» затянуло! За три дня праздника с хозяином и друзьями-студентами, банька стала нам родной! Чего еще лучше искать, когда притаскиваешься вечером после занятий в ополоумелом от учебы состоянии? Свари похлебку, поешь и спи. Вы понимаете, что сами мы думали только об учебе. Вели, как говорят хорошие люди, себя скромно. Но наши друзья сбивали нас с пути истинного! Для них это была экзотика! Это как сейчас бизнесмену съездить на Канары! Так для этих искусителей было съездить к нам в баню! Приедут, притащат вино и закуску, и ведут себя совершенно некультурно. Понятно, что нам с Вовкой приходилось их обучать этике и эстетике! Сервировка стола, культура проведения праздника – всё это приходилось демонстрировать им на собственном примере. Просто из сил мы выбивались, но этих некультурных было больше. Поэтому для округи всё это выглядело как развесёлые гульбища! Песни и ржание молодых жеребцов разносились далеко по деревне! Гуляли до последнего, и провожать гостей на дежурный автобус уже приходилось бегом!

Но не все уезжали. Сначала Миха пригрелся у нас в бане и категорически отказался возвращаться в общагу. А затем и Сергий, вдруг, появился у нас с сеткой полной бутылок «фруктовича». И он остался! Вчетвером жить стало еще веселее!

Одна беда была! Женский пол категорически не желал даже входить в наши хоромы. Просто панически боялись этой покосившейся избёнки! Я еще понимаю наших подружек городских. Они были воспитаны на классике и читали «На дне». Но чего боялись местные красотки, которые прожили всю жизнь в таких же халупах?

Помню, Вовка приглядел симпатичную соседку. В автобусе он подсел к ней, разговорил, и вышли они уже на нашей остановке добрыми приятелями. Лютый представил мне даму:

– Это Маша. Она согласилась зайти к нам в гости на чай!

Я открыл рот от удивления! Но чуда не свершилось! Когда «просто Мария» стала подходить к нашему «шалашу», шаги её замедлились. А когда Вовка гостеприимно распахнул дверь, Маша закричала:

– Так это вы здесь живете!!!

И убежала с перекошенным от страха ртом! Да и хрен с ней! Весело бывало и без женщин.

Хозяин избушки, несмотря на многолетнюю закалку, стал отказываться от участия в праздниках. Он ссылался на ослабленное здоровье и желание «еще хоть немного пожить». Мы не возражали:

– Раз хочешь – живи скучно!

Но и у нас празднество начало замирать. Ударили морозы и наши друзья затихли, убегая после занятий по теплым домам. Наша же героическая четверка держалась за баньку до последнего! Никакие морозы не могли нас выгнать из родного «На дне». Но следующий удар стихии и мы не выдержали…

Как-то разгулялся сильный ветер и оборвал провода. В кромешной тьме мы пошли в дом к хозяину. Он бродил по темным комнатам, держался за щеку и выл:

– Ой, мочи нет, как зуб болит!

Мы предупредили его, что пересидим по домам родителей, пока не починят электричество, и посоветовали сходить к врачу…

Появились мы в бане через неделю. Свет уже был, но хозяин бродил так же по комнатам, держась за щеку! Оказалось, что к врачу идти он побоялся, но наступил момент, когда боль просто свела его с ума. Он схватил щипцы и вырвал зуб себе сам. Но, когда утихла боль от места вырыва, проявилась боль рядом. И оказалось, что он вырвал здоровый зуб! Пришлось нам успокаивать и лечить мужика бутылкой.

Помогло!

И, как только стихли морозы, так к нам опять зачастили друганы…

Нет, все-таки в этом что-то было! Уютно потрескивала печь, а мы, согревшиеся от нее и вина, вели разговоры и пели песни под гитару. Беда одна была – бутылки быстро заполнили комнату и предбанник. Но мы стали их выставлять на улицу. И решили проблему до весны…

Весна растопила снег и бутылки стали нахально и вызывающе блестеть на солнце. Но недолго. Как только мы сдали сессию, был объявлен «Праздник урожая»!

«Праздник урожая»!

В тот день у нас в бане собрались все соучастники зимних банкетов. Мы первым делом набили бутылками три огромных сетки. Затем с огромным трудом доволокли их до дороги. Остановили такси.

Авторитетный таксист с золотыми зубами стал набивать цену. И за остановку в неположенном месте ему заплати… и за посадку заплати… и за негабаритный груз… и за превышение количества пассажиров… и за … Да, еще потребовал все в двойном размере, так как в «парк едет»! Мы согласились со всем, что он просил, и набили салон собой и бутылками. Радостный таксист стал разгонять свою колымагу, но через двести метров мы попросили остановиться у магазина… и вышли. Затем честно расплатились с ним. Со всеми накрутками плата составила чуть больше пятидесяти копеек. Бедный таксист открыл рот и смотрел, как его «пассажиры» подходили к магазину. Но потом все же смог сказать то, что он о нас думает! Но его никто не слушал…

Бутылки мы обменяли на такие же бутылки. Но полные!!! Радостно студенты прибежали в баню. Ба! А закуски то нет! Но собутыльники не растерялись – быстро опорожнили несколько бутылок. Сдали, и на хлеб хватило! А на остальное уже денег не было. Но студенческая смекалка выручила. Мы вырыли треть участка свежепосаженной картошки, и «Праздник урожая» прошел на ура!

Интересно, а когда осенью хозяин не дождался урожая и понял все, пустил ли он очередную партию студентов? А если пустил, то не попал ли к нему студент по масштабу своего разгильдяйства подобный Гастролю? А кто такой Гастроль я расскажу ниже…

Конец – всему делу венец!

Пословица.

Мой знакомый студент Витёк, по кличке Гастроль, к учебе относился возвышенно… Так удобней было ему поплевывать на «учебу». Сверху!!!

«Папан» у Витька был большой человек в торговле и готовил своему чаду лучшее при социализме место. Заведующего складом! Не важно было, что Витек числился студентом-металлургом. Важен был диплом, а остальное дело было в связях!

Витёк героически претворял курс отца на получение своего образования. И хотя курс получался ломаным из-за «хвостов», «академок» и постоянной угрозы «вылета», постепенно на горизонте засинели дипломные корочки. Ну, а красную свою рожу Витёк сохранял регулярными выпивонами. Периодически, при выпивонах, происходили перегибы. Ну, уснет в кустах, не дойдя до общаги. Ну, покатается в тазике по лестнице. Ну, в «трезвяк» заберут… Да мало ли, что случалось. Учеба то тяжела? Тяжела! Расслабится то надо? Надо! Вот и случались «гастроли», последствия которых приходились «гасить» его папахену: где водкой, а где и деньгами…

Да, Витёк был изрядный шалопай, но не злой и не жадный. Поэтому, когда с ним случилась «беда», то переживали все!

Как-то вечерком, после «приёма» портвейна, Витёк и его «сожители» по комнате в общаге расшалились. Забегали, затолкались, заборолись в тесной комнатёнке. Как говорится: «В тесноте, да не в биде!» Веселились до тех пор, пока не раздался испуганный вскрик. Кричал Витёк, зацепившийся одним своим важным местом за крючок шкафа. Важных мест у него было два: то, через которое пьют и то, которым любят. Зацепился он тем, что пониже. Ну, зацепился, ну, поболело немного – дел то! Тут же по стаканцу волшебного напитка брякнули, и до утра вся боль прошла…

Но утром Витёк проснулся не от привычной похмельной головной боли. Голова, конечно, болела, но её вылечить средство имелось. А вот боль внизу была необычна. Витёк приспустил трясущимися руками трусы, посмотрел мутными глазами и закричал. Важнейшее его место раздулось и посинело! Гастроль забегал по комнате:

– Что делать? Куда бежать? Как спасти народное достояние-стояние?

«Сожители», ради хохмы, «успокаивали»:

– Не бойся, скальпелем чик – и всё! Сосредоточишься на учебе! Академиком-педиком будешь!

– Точно! – закричал Витёк: В больницу! К педиКатру!

И убежал…

В поликлинике Гастроль влетел без очереди к врачу. Женщина внимательно осмотрела орган-страдалец и успокоила:

– Ничего страшного, до свадьбы заживет!

Витёк, на радостях, накупил «огненной воды» и все выпили за счастливый КОНЕЦ!

На третий день празднований боль прошла, а синева превратилась в чуть заметную желтизну. Это радовало Витька! Но огорчало то, что орган сжался до обычных размеров. Мечты стать сексуальным гигантом рассеялись. К этому времени и деньги рассеялись! А сами знаете, какие мысли в трезвую голову лезут. Правильно, до тошноты скучные, приземленные и пугающие! Влезла одна такая мыслишка и Гастролю в мозг: « Пусть мал золотник, да дорог. А не повредил ли я его себе?» Влезла мыслишка, да и давай цеплять воспоминания, мечты и перспективы. До того доцепляла и раздулась, что больше ничего в голову не лезло. Даже выпить не хотелось! Огромная и страшная мыслища поползла дальше и уже всё тело застыло в ужасе! Перекошенный рот Витька даже не мог выдать обычно помогающее ругательство! Наконец, вместе с холодным потом, из глубины оцепеневшего сознания вынырнула спасительная идея: «Проверить! Функцию надо проверить!»

Легко сказать:

– Проверить!

Это сейчас на каждом столбе приглашения «проверить» висят: как хочешь, с кем хочешь, куда хочешь! А тогда, при социализме, это была проблема. Но друзья познаются не только в еде. Не бросили студенты своего товарища и в беде!

Сначала побегали по общаге и насобирали разных, просмотренных до дыр, нехороших картинок и журналов. Передали Гастролю, стали ждать за дверью. Через час он вышел из комнаты, красный и злой, и прохрипел:

– Ни хрена не работает!

Его успокаивали, но сами испугались еще больше. Сели думать. Наконец, один студент вскочил, и куда-то убежал. Прибежал он через час с огромным биноклем:

– Вот, у деда-капитана занял!

Мучительно тянулся день. Наконец, стемнело. Гастроль стал наблюдать за окнами соседней, девичьей общаги. Через час он прошептал:

– Нашел, раздеваются!

Он чуть не влез в бинокль, пытаясь ничего не упустить. Затем сел. Мы зашептали:

– Ну, как?

– Тихо! – приказал он. – Домысливаю!

Мы прикусили язык, вообще не дышали и не шевелились. Но, увы, через полчаса Витёк сказал трагично:

– Всё! Конец концу! Ни хрена не помогает!

Тут то и настал настоящий кризис. Надо было срочно это горе залить. Мы побежали по общаге и всем честно рассказывали, для какого благого дела нам нужны деньги. Братья и сестры студенты понесли к нам в комнату, кто сколько мог. Молча выкладывали мелочь на стол, а Витёк печально кивал-благодарил.

Последней пришла Соня-Крокодил. Посмотрела на нас косо. Косая, сажень в плечах! Постояла, помялась и брякнула:

– Так и быть, разденусь ради твоего спасения, Витюнечка!

Гастроль вскочил и сказал конкретно:

–Деньги есть? Нет! Тогда завтра приходи на похмелье. Вместо рвотного! Парни, в магазин!

Ну, напились, конечно. Горе то, какое! Но деньги опять закончились и страхи опять вернулись. Так и маялись до стипендии. В тот святой день мы сбросились по «чирику» и отправили Витька в кабак на «съём». Выделили деньги и троим сопровождающим.

Вечером сопровождающие принесли Гастроля пьяным «в смерть»! Он с самого начала набрался и всем потенциально годным для «съёма» девушкам рассказывал о своей беде. С подробностями и деталями! Кто ж с таким ненормальным пойдет! Потом он еще раза три ходил на наши деньги. Мы давали, жалко же парня! Но, кроме ополоумелого состояния и пьяных слез, толку никакого не было…

Пролетел четвертый курс. Мы разъехались по домам на каникулы. А осенью на пятом курсе нас ждал сюрприз. Витек на первой же встрече раздал нам приглашения на свою свадьбу! Нашей радости не было предела:

– Чудо свершилось! Ты вылечился! Но как же ты преодолел свою травму-беду?

Витя загадочно улыбнулся и сказал:

– Жить надо, мальчики! Не терять время, а влюбляться и жить!

Гастроль, надо добавить, нисколько не изменился после женитьбы. Как был шалопаем, так и остался. А вот Вовка после женитьбы сделал попытку остепениться. Получилось ли это у него, узнаете далее…

В гости на ногах, а из гостей на санях!

Пословица.

Вовка Лютый женился после Гастроля. Вовка вдруг стал степенным, и после занятий уезжал к жене. То немногое, что Лютый рассказывал о свой новой жизни, напоминало умилительные рождественские открытки. Посмотрите сами:

– «Вот он и жена пьют чай!»;

– «Вот они на карусели!»;

– «Вот он встречает супругу с работы!»;

– «А вот он с тестем, Иванычем, выгуливает кабанчика!».

– Вовка ли это? – задавали студенты себе вопрос…

– Вовка это! Наш Лютый! – вскричали мы, когда он появился в один из понедельников на занятиях. Волосы всклочены, рожа красная, очки разбиты и разит от него, как от бочки! Чем не родной образ! Понятно, что возвращение блудного товарища надо было отметить! Тем более что у Вовки «в нутре» был такой пожар, что потушить его могли только пять литров пива!!! И вот, когда «очаг возгорания» был частично локализован живительным напитком, Вовка все нам рассказал…

Все лето они с тестем кормили кабана. А когда выпал первый снег, старейший в доме дал команду:

– Бабы, готовьте закуски, а мы с Владимиром за мясом пойдем!

Мужики взяли большой нож, санки и направились в садовый домик. Там тесть предложил выпить:

– За счастливое начало!

Выпили самогончику. Святое же дело, за начало выпить!

А кабан не знал еще, что пришел его смертный час! Он мирно хрюкал в сарае. Но, когда мужчины подошли к загону, хряк подозрительно на них покосился.

– Володя, ты не смотри на него. Если догадается, то сразу озвереет! Тогда к нему не подступишься! – зашептал Иваныч.

Тесть стал точить ножище, а Вовка отвернулся и напевал:

– Ты ж мене пидманула…

Но, когда убийцы с наточенным ножом пошли в его сторону, кабан, почему-то догадался о коварном плане! Он угрожающе наклонил голову и заколотил ногой по загону.

– Ну, чего ты, Боря? Мне что ли не веришь? – говорил ласково Иваныч, подкрадываясь к кабанчику.

Но тот не поверил, а бросился на «киллера». Мужик выскочил из загона, и разразился длинной речью. В переводе на цензурный язык речь означала: «Борис, ты не прав!!!»

Тесть закончил речь словами:

– Свинья ты, я ж тебя кормил! Пойдем, Владимир, выпьем, пусть чуток успокоится…

Пошли и выпили по одной. Затем еще по одной. Без закусона первач крепко вдарил по головам. Иваныч стал хвастаться и «заливать»:

– Знаешь, какой у меня удар? Как у тор-тор-тореадора! Хрясть, и хряк на том свином свете!

Тесть для убедительности воткнул нож в стол, затем с трудом вытащил его и закончил:

– Пошли, пора уконтропупить жирнюгу!

Когда они вошли в сарай, полуинженер Вовка весело закричал:

– Ну, «салоноид», успокоился?

Кабан от крика забегал по загону, грозно ревя. Но тесть смело вошел к нему со словами:

– Не бойся, Мастер не больно зарежет! Чик – и всё!

В это мгновение кабан поддал мужику так, что он перевалился через загородку.

– Тварь такая! Не хочет умирать, хоть сам сдохни! – с обидой запричитал Иваныч. – Ты ж мне, свинтус, должон верить, как отцу родному!

Вовка с сомнением посмотрел на тестя и на кабана. Нет, сходство, конечно, некоторое было, но в кровное родство все же верилось с трудом. А Иваныч тем временем предложил новую стратегию:

– Давай его в сарай выпустим. В загоне тесно, а на просторе я его враз ухайдакаю!

Вовка, как истинный пикадор, взял вилы и открыл калитку загона. Но хитрый свинёнок не желал выходить! Пришлось Вовке его малость кольнуть вилами. Кабан завизжал, как недорезанный, выскочил из загона и бросился на людей. Мужики, забыв о ноже и вилах, пробежали три круга по сараю, пока не сообразили заскочить в загон. Закрыли калитку и издевательски заржали:

– Что, подонок однозначный, съел?

Но «подонок» оказался не только «однозначным», но и хитрым. Кабан обошел кругом изгородь, нашел слабое место и стал подкапывать столбик. Первыми не выдержали нервы у Вовки. Он дико закричал, выскочил из загона и мгновенно захлопнул за собой дверь сарая! Радость его была настолько велика, что он только через минуту осознал, что кто-то колотит и кричит изнутри:

– Вова, паразит, открой!

Лютый сообразил, что раз существо говорит, то это не кабан и открыл. Тесть выскочил весь белый, подпер дверь доской и только тогда вздохнул облегченно. А из сарая тем временем раздавался дикий рев и грохот порушенного имущества.

На шум пришел сторож сада с двумя собутыльниками. Иваныч застеснялся посторонних, и стал стыдить кабана:

– Что ты орешь, как будто тебя режут? Что ты нас позоришь? Здрасте, мужики! Перед людьми же стыдно!

«Ликвидаторам» пришлось рассказать все пришедшим. Те вызвались помочь и сходили за ножами и топором. Хозяин обрадовался помощникам и предложил сначала выпить по стопке «за начало»…

«По стопке» затянулось на час, но каким-то чудом о кабане все же вспомнили! Вооруженный до зубов отряд, решительно качаясь, подошел к сараю. Ба! А дверь то оказалась открытой, и кабана в сарае не было! Тут началась, вообще, поножовщина!!!

В лес кабанчик убежать не смог, так как сад был огорожен забором. Но сколько он, хрень такая, поломал теплиц и истоптал вскопанных на зиму грядок, пока его гоняли! Когда Иваныч отчаялся загнать подлеца в сарай, чтобы прикончить по-людски, он скомандовал:

– Мочить на месте!

Но кабан выкинул последний фортель! Он сам забежал в сарай и так там грозно орал, что мужики решили вначале подкрепиться. Дверь сарая надежно закрыли и пошли принять «успокоительное». В ходе застолья у кого-то родилась гениальная идея напоить животное. В тазик навалили хлеба и залили его самогоном. Затем тазик осторожно просунули в сарай. Стали ждать, и, наконец, услышали чавканье!

– Ура!!! – закричали все, и пошли на радостях выпить.

Через часок Иваныч пошел проверить состояние ритуальной жертвы. Кабан дрых в центре сарая, возбужденно повизгивая во сне.

– Сейчас, сейчас! – радостно сказал Иваныч и побежал за помощниками.

Но картина, которую он застал в домике, сильно напоминала картину в сарае! Живописно развалясь, и поругиваясь во сне, на полу спали Вовка, сторож и два его друга!!! Делать было нечего! Тесть взвалил зятька на санки и с огромным трудом допер до дома.

На пятый этаж Вову поднимали трое: тесть, жена и теща. Несли – роняли, снова несли и снова роняли! Тяжеленный же, как кабан! Вот на следующее утро, неоднократно уроненный Вовка, и притащился на учебу…

«А что стало с кабанчиком?» – этот вопрос интересовал нас больше всего…

Здесь бы, для пущего умиления, нарисовать еще одну рождественскую картинку! Будто бы Борьке за мужество присвоили звание Героя Похеронии! И что он прожил долгую, счастливую жизнь и умер в окружении своих свинских детей и внуков… Но, увы!       На самом деле Иваныч пригласил профи-забойщика, и уже вечером все ели свинину. Да и нас Вовка угостил домашней колбасой!

***

Друзья мои, я ел рыбу в винной заливке. Это вкусно! Надеюсь, что когда-нибудь итальянцы подадут мне филе «Россини» (телячью вырезку, вымоченную в красном вине и поджаренную с трюфелями!), а французы дадут попробовать марен-олероновских устриц, запеченных в белом вине! Возможно, это сбудется, но «свинину в самогоне» я ел тогда в первый и последний раз! Уж это точно!!!

Вовка, конечно, был прощен и продолжил свою семейную жизнь. А вот как преодолевал преграды на пути к своему счастью студент, которого звали Усатый, я расскажу ниже…

День рождения Усатого!

История эта случилась накануне «Операции» (см. далее). Палец мой был еще не резан, а сам я, временами, был бодр и весел. Бодрость и веселье – это состояния «приходящие». Это потому что веселился я тогда, когда приходил какой-нибудь друг и угощал. Но в тот день надежд «приободриться» я не питал. Все друзья и подруги разъехались в разные города на практики. Я перестал надеяться на чудо и приступил к возложенным на меня экспериментам. Целый час я мужественно сваривал образцы, как вдруг…