Текст книги "Мертвые страницы. Том II"

Кровать… улыбающийся человек в длинном халате с бокал в руке… все это перед ним выглядело довольно странно. Может быть, это тип любитель молоденьких мальчиков? Тогда этого извращенца ждет разочарование. Они по разные стороны баррикад. В себе Терри не сомневался.

– Разочарован? – очень тихо произнесла черная тень, его приветливый, почти бархатный голосок вмиг подтвердил все сомнения парня. – Ты ожидал здесь увидеть хмурого, бородатого старика, сидящего за столом в своем старом, потертом смокинге. Я угадал?

Парень кивнул, стараясь не отрывать глаз от директора. В этом темном существе было что-то страшное и одновременно очаровывающее. Это тип наверняка легко находил контакт с нужными людьми, будто гипнотизируя своим красным, лазерным взглядом. Две красные точки на горизонте, маяк для заблудших душ, огни, прорезающие тьму и видящие насквозь каждую душу.

– З..зачем меня сюда притащили? – слегка заикаясь, наконец, совладав со своим страхом, выдавил из себя Терри, его тело прошиб ледяной пот, по спине побежали мурашки, руки сами собой сжимались в кулаки.

– Притащили? – повторил зверь поднимаясь. – Тебя должны были вежливо доставить ко мне. Ты наш гость Терри Морденс. Ты – избранный. Тебе суждено стать. Первым из многих.

Пока до замершего у двери парня доходил смысл сказанных слов вампир в два легких шага пересек комнату и на мгновение остановился перед ним. Красные глаза встретились с карими. Казалось, долю секунды вампир сомневался, правильный ли он делает выбор. Тот ли это человек. Сможет ли он быть достойным последователем, продолжит ли он династию, или же все при нем пойдет прахом.

Секунда замешательства истекла, Терри не зная, что ему делать, увидев белоснежные, острые как бритвы клыки от страха попятился и, поняв, что его прижали к стенке, занес свой огромный кулак. Схватив его тяжелую, мясистую руку Артур, применив сотую долю своей силы, завернул ее парню за спину и, прижав к себе, вонзил в шею клыки, нарушив одно из главных правил вампиров.

Нельзя обращать детей, их невозможно держать под контролем. Их зверский аппетит сметает все на своем пути.

Глава 10. Забор крови

Следующие несколько дней после похода к директору Терри вел себя смирно. Выглядел он скверно, весь побледнел, почти не с кем не разговаривал. Как потерянный то и дело шатаясь по коридорам, он стал привлекать к себе слишком много внимания. Всем вокруг было интересно, что же с ним стало и, потому завуч велела оставить Терри ненадолго в покое. Она сказала, что с ним все непременно будет хорошо, просто в семье случилось несчастье. Но скоро все пройдет, и он опять к нам вернется.

Откровенно говоря, Тони было плевать на Терри и его проблемы. После того вечера на дискотеке в его жизни вдруг произошел невероятный подъем. И впервые за долгое время парень по-настоящему почувствовал себя невероятно счастливым. Девочки не давали ему покоя и встречаясь в коридоре каждый раз, пытались заговорить с ним. На уроках ему передавали записки, на обеде пытались подсесть за его столик, не говоря уже о том, что происходило по вечерам. На одной из таких дискотек чуть не дошло до драки, когда две симпатичные девушки одновременно попытались пригласить его на медленный танец.

Вероятно, всему виной был тот факт, что Тони постоянно выделялся среди остальных. Богатенькие ребята были слишком предсказуемы, слишком скучны. Они всегда носили одно и тоже, рубашки застегивали на все пуговицы, заправляя их в брюки. Со своей надменностью и напыщенностью их больше заботило то, как они сами выглядят, нежели девушки. И из всей этой однообразной своры выделял один единственный бунтарь.

В конце концов, хорошим девочкам всегда нравились плохие мальчики. В них всегда присутствовал неутихающий, таинственный дух бунтарства. Они делали все по-своему не так как положено, из-за чего нередко попадали в переделки. Природная, дикая страсть, неудержимое желание свободы без рамок и запретов. Природный магнетизм против него не попрешь.

Сам же Тони находясь на пике популярности, перестал замечать все, что творилось вокруг. Он на какое-то время перестал видеть знаки, перестал доверять своей интуиции. Такие людские пороки как гордыня, эгоизм и желание быть в центре внимания ненадолго затушили все его чувственные сенсоры. Парень больше не чувствовал приближение опасности.

Он потерял над собой контроль. Расслабился и на какое-то совсем недолгое время уподобился обыкновенному подростку. Между тем этого времени с лихвой хватило надвигающейся на санаторий тьме, чтобы подобраться к нему слишком близко. Она окружала, окутывала своим невидимым туманом и завлекала нечего не подозревающих деток.

Первым весомым звоночком для Тони должно было стать таинственное исчезновение Нэнси. Он не видел ее с того самого завтрака перед гидромассажем и ванной с пауком. Эта невинная, скромная девочка перестала появляться в столовой, за завтраком, обедом и ужином ее место пустовало, а тарелка оставалась нетронутой. Парень продолжал искать ее взглядом повсюду.

В коридорах, на процедурах, кинотеатре, на уроках в разных классах и даже несколько раз заходил в корпус для девочек, откуда его каждый раз с громкими криками выгоняли учителя. Но ее не было не в одной из комнат. Казалось, Нэнси Пондер просто-напросто испарилась, исчезла из санатория так резко, как будто бы вообще в нем не появлялась. Все данные о ее приезде стерты, все окружающие про нее забыли. Никому из богатеньких девочек не было до нее дела.

Отчаявшись, Тони, направился к единственному человеку, который точно знал все что происходит в стенах это старого, черного замка. Но попасть на прием к миссис Кроинхорд ему было отнюдь не просто. Днем она как ответственный начальник с тревожным, серьезным и порой грозным лицом носилась по санаторию, обеспечивая комфорт для гостей. А по вечерам и вовсе исчезала как Нэнси только ее и видели.

Лишь однажды парню удалось застать ее одну в коридоре во время одной из дискотек, на которой ей удалось настигнуть хулигана, подставлявшего другим детям подножки. И она не преминула прекратить это безобразие, его постигла та же участь что и бедного Терри Морденса. Эмили мертвой хваткой сжимала его ухо, норовя оторвать и раз Тони оказался рядом, попросила его помочь.

Но пока парень колебался, к ней на помощь уже спешили привратники в красном. Лакеи, не церемонясь, подхватили бедолагу под руки и извивающегося понесли в сторону лестницы. Завуч же, тяжело дыша, повернулась к Тони и спросила, не хочет ли он составить ей компанию.

– Директор очень хочет познакомиться с каждым, – с тяжелым вздохом сообщила она. – Кого-то к нему отправляют для наказания ну а кого-то для обычной беседы.

– Я не могу, меня там, в актовом зале ждет девушка, – ответил Уолш младший и, воспользовавшись моментом, продолжил. – Я только хотел узнать, куда подевалась моя подруга Нэнси, Нэнси Пондер.

– Тебя ждет девушка, а ты интересуешься другой? – с издевкой спросила завуч слегка ухмыльнувшись.

– Она моя подруга, мы с ней всего лишь друзья, – смущенно пояснил Тони.

– Да, да, я так и подумала, – нетерпеливо махнув рукой, отозвалась Эмили, вдруг вспомнив, что ей надо бежать. – Ей в последнее время нездоровилось и нам пришлось отправить ее в Ланеровскую городскую больницу, а как только она поправиться то тут же поедет домой.

Выдавив из себя сочувствующую улыбку миссис Кроинхорд отвернувшись от парня, тотчас засеменила по коридору, громко стуча каблуками. А Тони так и продолжал какое-то время стоять у дверей зала, с недоумением глядя ей вслед. Его чуткое восприятие в этот самый момент должно было распознать ложь в словах завуча. Должно было подсказать ему, что что-то тут не так.

Вся окружавшая его накаленная до предела обстановка к этому располагала. Этот странный затворник-директор вдруг не с того не сего решивший познакомится с каждым из обитателей своего санатория. Возвращавшиеся из башни после этой недолгой беседы охваченные депрессией дети. Ощущение было такое, будто бы у них забрали частичку души, высосав всю радость до капли.

Шумные, веселые, озорные и жизнерадостные по приезду дети постепенно становились огорченными, сломленными и порой даже агрессивными. Они выглядели как увядшие без влаги цветы, вечно опущенные руки, бледноватый вид и огромные синяки под глазами. Санаторий медленно погружался в пучину мрачности и отчаяния. В коридорах замка уже почти не было слышно смеха, все разговоры проходили шепотом, в тайне. В кинотеатре дети смотрели в экран телевизора стеклянными как у лакеев глазами, на дискотеках и процедурах было все меньше и меньше народу.

Тони должен был что-то сделать, но вместо этого он попросту развлекался. Тем временем миссис Кроинхорд быстро переставляя свои тоненькие, длинные ножки, повернув за угол, скрылась на лестнице. А он позволил очередной разукрашенной кукле ухватившейся за рукав футболки вновь вернуть его на дискотеку.

* * *

У Сэма Оринтона так же все шло хорошо. Некогда серьезный и слегка мрачноватый учитель литературы буквально светился от счастья. Он и подумать не мог по приезду сюда, что все обернется именно так. Поначалу угрюмый, старый замок его немного пугал. Все эти длинные, жуткие коридоры, странное поведение руководства, злобная мегера начальница, встретившая его в первый день не очень радушно.

Все это никак не располагало к длительной работе в санатории на краю округа посреди темного леса. Сэм впервые дни подготовки, к приезду детей расставляя стулья и парты, даже подумывал о том, чтобы отказаться от этой должности пока не поздно. Сесть в свою старую, побитую колымагу и вдавив в пол педаль газа, унестись, прочь оставив за собой лишь грязный след от шин на мокром снегу.

Но предлагаемая работа была перспективной и как раз для него подходила. Как будто бы директор придумал эту вакансию специально для Сэмюеля Оринтона. Так четко и точно, что учителю даже было немного не по себе. Он как раз мечтал, уехал в отдаленный уголок природы, днем преподавать, а по вечерам писать свои книжки. Сэм решил остаться, дождаться приезда учеников и если вдруг у него не получиться, то тут же уехать. В конце концов, сбежать отсюда он успеет всегда.

Так он подумал тогда и как ему кажется сейчас, не прогадал. С приездом ребят у него появилась работа, для каждого класса Сэм придумывал свои темы. Ему вдруг пришло в голову, что это не только интересное приключение для него самого, но и для детей. Ведь их буквально вырвали из отчего дома из равномерного, простенького распорядка, избавили от школы что надоедала им каждый день. Все это для них интересно и ново дак, зачем же портить иллюзию, зачем разрушать сладостный мир путешествия обычной, банальной зубрежкой.

Единственное чего Сэм по-настоящему опасался дак это не найти общий язык с ребятами и богатых семей. Ему раньше казалось, что они не такие как все и к ним необходим особый подход. Как практике же вышло что это стереотип, да и только. Для него они были такими же учениками, как и все остальные. Да, немного нагловатыми и слегка избалованными, но в целом не так уж и сильно они отличались.

Ребята восприняли его особый подход на ура. Им очень понравилось вести разговор напрямую с учителем, почти не используя учебник. Сдружившись с ними буквально с самого первого занятия, Оринтон почувствовал определенный подъем. У него все получалось как надо, все шло по плану. Днем он вел уроки, по вечерам писал книгу, ну а совсем недавно у него закрутился тайный роман с Мартой Олинс. Той самой поварихой, что за праздничным ужином строила ему глазки.

Учитель и сам не понял, как это вышло. Все это как-то закрутилось само собой, после их «примера» для молодежи на первой из дискотек. В его планы все это, конечно же, не входило, но и работе его не мешало. На самом деле даже немного подстегивало. После их коротеньких встреч по вечерам Сэм еще долгое время находился в экстазе. Эйфория от поцелуев ее чувственных, пухлых губ, от прикосновений бархатных, нежных рук растягивалась порой на остаток всей бессонной ночи.

Которые преподаватель все чаще проводил в работе и, добавив несколько сюжетных линий, в том числе и любовную даже мог рассчитывать на успех своей книги. Но очнувшись под утро и раз за разом перечитывая написанный текст, он даже не помнил, как его написал. Находясь в состоянии полнейшего блаженства его мозг, казалось, сам собой генерировал идеи, а руки автоматически набирали текст. Любовь – словно наркотик для духовного роста, импульс, придающий сил и желания двигаться вперед.

Но, как и всегда за подъемом, так или иначе, следует спад. Сэм вдруг стал замечать вялость, усталость и подавленность многих своих учеников. Они больше не тянулись к нему за знаниями, не поднимали рук для ответа, не смеялись даже над самыми лучшими его шутками. Единственным объяснением этого учитель находил лишь в утомительных процедурах, которые проводят в этих самых стенах.

Дети просто сами собой уставали от подобной нагрузки. Именно из-за того, что с ними здесь делают врачи они стали такими вялыми, невнимательными и вечно выглядели уставшими. Стараясь не мучить их последние пару дней, Сэм переделал свои уроки из бесед в жалкое подобие лекции и некоторым даже позволял спать. Что такого с ними делали эти канавалы, для него оставалось загадкой.

А еще этот принудительный забор крови, о котором объявлено было вчера. Вместо того чтобы мотивировать ребят добровольно явиться на сдачу они угрожают отстранить их от всех развлечений. Еще одно сомнительное действие руководства. С чего бы вдруг им брать кровь детей на анализ посреди недели? Почему это не было сделано раньше, еще в их первый день? Может врачи думают, что дети больны и потому выглядят вялыми? Неужели кто-то из них сумел подхватить вирус, а затем заразил остальных? К тому же они отправляю на эту процедуру не только детей, но и весь персонал и даже учителей. Ну, точно грозит эпидемия.

Задаваясь этими вопросами Сэм проснувшись спозаранку наскоро одевшись отправился в подвал где все кабинеты были переоборудованы под лаборатории для сдачи крови. Множество длинных белых столов, медсестры в масках с пробирками и иглами в руках выглядели как ниндзя из мафиозного клана. Только сосредоточенные темные глазки торчали из-под повязок. Белые халаты, одноразовые инструменты, все стерильно и чисто. Усевшись на стул, учитель закатал рукав до локтя и положил на стол руку.

– Надеюсь, нам потом объявят результаты? – негромко спросил у медсестры, пока тоненькая игла ловко пробивая кожу, осторожно входила в его вену.

– Да, конечно, разумеется, – так же тихо ответила женщина в белом халате, не отрывая глаз от быстро заполняющейся пробирки. – Вот все, думаю, через несколько дней получите результаты.

Вынув иглу и закрыв рану ваткой, она согнула руку Сэма в локте и поспешила скорее отпустить учителя и запустить своего следующего пациента.

– С вами все в порядке? – с тревогой в голосе спросила сестра, когда они подошли к двери. – Голова не болит, не кружиться?

– Нет, что вы, я в норме, – попытавшись выдавить из себя улыбку, отозвался Оринтон. – Люблю, когда в меня перед завтраком тычут иголками.

Шутка получилась не очень удачной, на сосредоточенном лице медработника не появилось и тени улыбки, позвав к ней следующего по списку, Сэм, слегка придерживая раненую иглой руку, с чувством исполненного долга спокойно отправился на завтрак.

Глава 11. Черные тени

Следующим в списке на сдачу крови был здешний шеф-повар, добрячок и работяга каких поискать Тед Вастерс. Громко шаркая по полу своими огромными ногами он, разминувшись с учителем, едва не вдавив этого бедолагу в стену хмыкнув носом, вошел в кабинет, слегка пригнув голову. При всех своих ста пятидесяти кило и почти двух метрах роста (как он иногда шутил по килограмму на каждый сантиметр) великан имел вполне добродушный вид, и порой даже выглядел как ребенок в теле взрослого. Эдакий плюшевый мишка с головой младенца.

Его любовь к еде и ее приготовлению началась еще в далеком детстве. Когда все ребята его возраста увлеченно смотрели мультики Тед же не отрывался от экрана во время кулинарных ток-шоу. Сам процесс приготовления шедевров его завораживал, он представлял себя первооткрывателем мира кулинарии. Искать новые вкусы, создавать собственные рецепты, что еще может быть увлекательнее.

Но первые его опыты, конечно же, шли тяжело. Блины не отлипали от сковороды, тесто получалось с комочками, в супе вечно не хватало соли или перца и даже пресловутая каша в его исполнении была омерзительной. Потому что маленький вундеркинд практически никогда не следовал классическому рецепты. Он постоянно экспериментировал, стараясь в одном блюде сочетать сразу несколько вкусов.

Поначалу родители Теда решили, что это все лишь временное увлечение и вскоре оно пройдет и их чадо займется чем-нибудь более прибыльным. Отец дак и вовсе считал, что его сын должен стремиться к чему-то большему, чем участь обыкновенной прислуги подающей блюда завсегдатаям местной забегаловки или обслуживающей богатеньких, знатных особ в ресторане.

Шли годы, парень рос и постепенно набирал вес, его страсть к еде стала мечтой всей его жизни. Его мама в отличие от строгого и непреклонного в своих решениях отца всегда верила в Теда. Она знала, что однажды этот упорный, старательный юноша, несмотря ни на что, все же добьется успеха. К тому же его кулинарные навыки становились все лучше, а блюда становились съедобными.

И когда Тед после выпуска подал документы в единственную во всем округе кулинарную академию, миссис Вастерс уговорила мужа отдать все скопленные ими за долгие годы деньги на обучение сына. Так Тед стал учиться на повара. Но в вузе его ждали новые неприятности, его огромный рост и вес был весомым преимуществом в драке, но на кухне он больше мешал и из-за этого у талантливого поваренка постоянно возникали неприятности, и он не вызывал у окружающих ничего кроме смеха.

Однако, не смотря на все неурядицы мистер «большой парень» смог доучиться до выпуска упорно переходя с курса на курс вместе со всеми. Кое-кто из однокурсников и профессоров сумел разглядеть в этом неуклюжем, вечно влипающим в истории парне талант и свежий, незамыленный взгляд на многие вещи. Но большинство учащихся считали его шутом и посмешищем для всех поваров.

Один из них и подставил Теду подножку во время последнего выпускного экзамена так что, падая тот уронил шикарный торт со взбитыми сливками, над которым до этого работал несколько часов кряду. Огромный, трехслойный шедевр, пролетев через пол класса, угодил точнехонько в рожу директора сидевшего во главе стола экзаменационной комиссии.

После такого позора о долгожданном дипломе повара не могло быть и речи. Великана с треском вышибли из академии под громкий злорадствующий смех богатенькой молодежи. Ему повезло, что мама скоропостижно скончалась от рака легких за полгода до этого и не видела столь жуткого фиаско своего единственного сына. Зато отец, человек, который был ближе и роднее всех злорадствовал, так же, как и все остальные, упиваясь своей славой пророка.

Ведь как он и предсказывал ничего дельного из поварской идеи не вышло и Теду, так и не получившему образования с неоконченным дорога была только в помощники повара. В вечные лакеи, шуты и мистеры «принеси-подай». Тому чего так хотел, так жаждал этот массивный, приветливый парень не суждено было произойти, и он выполнял свои обязанности помощника в местном кафе до тех пор, пока ему не пришла брошюра с вакансией шеф-повара санатория «Детская Мечта».

Не поверив своим глазам, Тед принес бумагу с указаниями к отцу. Но старик, замахнувшись на сына тростью громким, скрипучим голосом велел перестать ему витать в облаках. Он заявил, что все эти вакансии сплошное надувательство, чья-то дурацкая шутка. Не один работодатель в здравом уме не доверит человеку без соответствующего образования целый санаторий полный детей.

– Тебе уже скоро сорок! Нужно перестать верить в подобные сказки! – надрывая глотку, кричал мистер Вастерс, комкая брошюру и отправляя ее в камин. – У тебя и здесь есть стабильная работа! Найди хорошую женщину, обзаведись семьей! Проживи остаток жизни как нормальный человек!

– Чтобы быть потом как ты па?! – взревел в ответ Тед, сжимая свои здоровенные кулаки и в единый миг становясь красным от едва сдерживаемой злости. – Бесхребетным, озлобленным на весь мир одиноким стариканом! Без мечты! Без цели! Без жены….

Тут его голос надломился, а небесного цвета глаза сами собой стали наполняться слезами, разжав кулаки он вдруг ринулся к камину за спиной отца. Старик, решив, что сын сейчас наброситься на него громко закричав, занес свою трость, отступив в сторону. Но Теду было не до него, вынув обгоревшую брошюру, он в тот же вечер собрал вещи и уехал не попрощавшись.

Кто бы мог подумать, что это поспешное, необдуманное решение будет стоить повару жизни. А Вастерс старший молча, насылал на непутевого сына проклятия пока тот садился в машину. Не у кого из мужчин даже не было мысли, что они видятся в последний раз.

* * *

Боль, захватившая буквально все тело и терзавшая его на протяжении нескольких долгих часов постепенно отступала. Терри чувствовал, как перестраивается его организм, каждая его самая крохотная клеточка. Первые два дня после обращения были самыми тяжелыми, но настойчивый, твердый голос, появившийся в его голове, все твердил, что эта сладкая толика страданий непременно пройдет и в следующее мгновение будет не страшнее комариного укуса.

– Как будто вынимаешь занозу, – шептал ему Баларс. – Избавляешься от всего постыдного, что есть в этом мире. И понимаешь, что больше не принадлежишь к их свирепому обществу лжецов, трусов и предателей. Ты вне их, ты над ними. Ты – будущее.

Вместе со своим ядом, впрыснутым в кровь парня через крохотные дырочки в шее, Артур проникал в его сознание. Одурманивая, затуманивая, подчиняя себе. Граф видел его лидером своего, нового мира, который так стремился создать. Но создателю нужны слуги. Главари, полководцы, герои, что поведут за собой остальных, объединяя и сплачивая.

Все это было в нем. Но подлый и корыстный Терри Морденс нуждался в наставнике. В советнике, в подсказчике, в поводыре. В могущественном покровителе, который всегда стоит за спинкой трона и не боится замарать руки. Артур не обладал могуществом своего учителя и никогда не умел заглядывать в будущее. Ему пришлось довериться инстинктам, надеяться, что не ошибся с выбором. Прав он или нет, покажет время.

Многим детям санатория было интересно знать, что же случилось с Терри в вечер самой первой дискотеки в кабинете директора. Отчего вдруг он стал таким угрюмым и неразговорчивым. Парню льстило подобное внимание, но ребята оказались через чур уж доставучими и порой задавали слишком много вопросов. Тогда чтобы облегчить жизнь Терри пришлось вмешаться завучу. И эта лгунья со стажем скормила своим постояльцам очень правдоподобную байку.

О том, что у него проблемы в семье и просто нужно ненадолго оставить парня в покое, что скоро все наладиться и ему станет лучше. Чушь собачья! Естественно в его семье все было в порядке, мамаша хоть ненадолго избавившись от обузы, наверняка тоже собралась на курорт, пока папаша-карьерист не вылезал со своих совещаний. Ну а ребята купились и даже сочувствовали.

А когда Терри тихонько над ними посмеивался, воображали, будто он плачет. Вот олухи, честное слово. Просто безмозглое стадо диких ослов, обделенное интеллектом. Но скоро все и в их жизнях должно измениться. Морденс точно знал, что их ждет. Выбор. Либо они приспособятся, эволюционируют, встав на сторону сильно, либо сгниют в вечном рабстве. И цена их жизни будет стоить не больше того стейка что подают на обед. Безжизненные, безвольные куски мяса, ползающие у ног своего господина. Их порабощение уже началось.

В одном эта старая ведьма была права, Терри действительно с каждым днем становилось все лучше. Трансформация происходила как надо, у жалкого, напыщенного, маменькиного сынка, наконец, появились клыки. Это ли не счастье. Он в одно мгновение стал чем-то большим, чем-то значимым, непреодолимым и вечным. Власть денег, к которой парень так стремился еще несколько дней назад, теперь казалась ему такой мелкой, ничтожной, не значащей абсолютно ничего. Эта власть падет, как только придет ее время.

ОН видел будущее и поделился им с Терри. Выбрал его, как король выбирает подданного и, наделяя силой, ведет за собой к лучшей жизни. Жизни без страха, лишних чувств и эмоций. В мир, где все равны и примут любого, стоит только захотеть. Страну одинаковых, страну братьев. Братьев по крови.

Миссис Кроинхорд говоря про проблемы Терри, все же отчасти оказалась права. Единственной его «проблемой» была нестерпимая жажда. Словно путник, застрявший посреди пустыни, парень жаждал поскорее напиться. И потому он стоял сейчас в коридоре подвала и смотрел на столпившихся у кабинетов преподавателей и работников кухни. Эти наивные взрослые были готовы на все ради обретения зеленых бумажек, даже поделиться с хозяином замка собственной кровью. Молодой вампир чувствовал, как она бурлит в их жилах, ощущал сквозь стены, как алая жидкость перетекает из одного сосуда в другой.

Парень точно знал, куда потом отправятся все эти наполненные до краев склянки. В личные запасы директора, в тайник за стеной. Для него же больше не существовало не стен, не преград. Терри Морденс пришел сюда не затем, чтобы, как и все вокруг сдавать кровь. Ему это больше не нужно. Он явился в подвал сделать еще один выбор. Выбор, который должен стать роковым.

* * *

Перетянутая жгутом, тяжелая рука уже начинала болеть, а крохотная медсестричка все никак не могла попасть в его вену. Раны от иглы на руке кровоточили, у женщины на лбу от напряжения проступили капельки пота. Даже через непрозрачную маску было видно, как она в отчаянии метает проклятия. Ругая слишком толстые руки повара, слишком маленькие едва заметные вены и тонкие иглы, костеря саму себя за то, что выбрала эту чертову профессию.

Наконец ей удалось попасть куда надо, тяжко выдохнув, она, с извиняющимся видом осторожно забинтовав руку Теду, отправила его восвояси, сказав десять минут никого не вызывать. Оно и понятно пять минут ей потребуется, чтобы убрать пробирку, вытереть и подготовить стол, ну и еще пять на то, чтобы подняться наверх, выкурить сигаретку и уже успокоившись, вернутся к работе.

Но повара это уже не интересовало, он сделал то, что должен был и мог со спокойной душой возвращаться обратно на свою любимую кухню, из которой очень редко появлялся на свет. По сути, он был единственным человеком, которому в этом замке не нужна была комната. Все остальные сотрудники санатория под вечер расходились по своим одноместным номерам и, закрывшись на ключ изнутри, ложились спать в уютных кроватях.

По уши влюбленный в кухню шеф-повар же редко уходил к себе, страдая бессонницей, набросившаяся на него словно дикий зверь после переезда сюда. Тед не мог спать, ведь как только он закрывал глаза, ему снилась мать. Она пыталась его о чем-то предупредить, отчаянно просила его бежать, но куда и зачем сказать не успевала. Каждый раз ее отгоняли прочь черные тени, и он просыпался в холодном поту лившимся с него градом так сильно, что казалось, вот-вот затопит соседей. Его огромные руки дрожали, колени подкашивались, и остаток ночи уходил на то что бы успокоиться.

Только на кухне у плиты великан словно был в своей стихии. Только корпя над очередным блюдом и раздавая указания помощникам, он чувствовал себя дома. Этот принудительный забор крови заставил его спуститься в подвал и, закончив, Тед так спешил вернуться домой, что не заметил, как налетел на ребенка.

– Ей! – громко вскрикнул паренек, едва не упав. – Поаккуратней папаша!

– Прости, я тебя не заметил, – поспешив извиниться, повар протянул ему руку. – Давай помогу.

– Обойдусь без твоей помощи жирдяй! – мгновенно вскочив на ноги, закричал парень, заставив обратить на себя внимание, всех кто был рядом. – Проваливай с моего пути!

Повар не шелохнулся. Он был уже не в том возрасте, чтобы бояться каких-то там школьных хулиганов и задир. Те времена позора и унижения уже давным-давно для него миновали. Теду хватило бы и щелчка по носу вернуть беднягу на землю, но этот мелкий змееныш был гостем санатория и, судя по одежде очень богатым гостем, а значит неприкосновенным. Посторонившись насколько позволяла его масса, он пропустил сопляка, весьма болезненно толкнувшего его в правый бок.

Единственное что не понравилось повару это то, каким взглядом задира смотрел на его забинтованную руку. Теду даже на секунду показалось, что глаза юноши были красными. В них словно пылал алчный, свирепый огонь. Нестерпимая, неукротимая ярость, животная жажда крови буквально полыхнула у него перед лицом и мгновенно погасла.

Решив, что ему показалось шеф, пожав своими объемными, похожими на валуны плечами направился вверх по лестнице и, уже через десять минут набросив на голову колпак и подвязав фартук, вернутся к своим обязанностям. Весь его рабочий день состоял из четырех пунктов: – «Завтрак, обед, ужин, уборка». К этому расписанию он привык и даже сегодня отступать не собирался.

Хоть перебинтованная рука и мешала на каждое движение, отзываясь ноющей болью, Тед не собирался халявить. Он помнил, что обязан этой работе директору санатория и платил ему сполна за одну единственную возможность реализовать свой огромный во всех смыслах потенциал.

* * *

Полный забот день, как и всегда, пролетел незаметно. Тед боясь очередного ночного кошмара, отпустив отдыхать валившихся с ног мойщиц, взялся сам отмывать гору посуды. Негромко включив на своей любимой рок волне старенький радиоприемник он, держа в руках губку слегка пританцовывая на месте и подпевая, протирал одну тарелку и тут же брался за следующую.

Так пролетело несколько часов, близилась полночь. В конце концов, посуда в трех раковинах закончилась. Расставив ее по местам обтекать и сохнуть в шкафчиках, шеф-повар взялся за швабру. Как только он поставил в одну из раковин ведро и включил воду, разом произошли сразу три вещи. Приемник, кричавший голосом одного из музыкантов, резко перешел на ультразвук, заставив повара зажать уши. Вместо воды из крана понесся алый поток, а в обеденном зале послышались чьи-то шаги и громкие детские вопли.

С первым и третьим Тед справился, просто выключив радио и перекрыв воду. А что касается третьего, тут ему сделалось страшно. Он вдруг вспомнил предостережения из своих снов. Все его нутро подсказывало не выходить в зал, закрыться на кухне и дождаться утра. Великан так бы и сделал, если бы не этот настойчивый голос звавший его к себе. Голос матери, такой четкий, такой родной.