Текст книги "Профессиональная этика журналиста"

Второй раздел анкеты предполагает исследование тех условий, в которых работают журналисты, и тех проблем, с которыми им приходится сталкиваться в ходе своей практической деятельности. Если первый раздел предлагал в некоторой степени создание образа идеального журналиста и давал некоторый допуск для желаемого вместо действительного, то второй раздел с его конкретными вопросами был нацелен на анализ внешнего мира и той среды, в которой журналист работает. На вопрос о том, с какими факторами им прежде всего приходится считаться при работе над материалом, большинство работников СМИ назвали мнение местных властей, финансовую зависимость небольших районных газет от местного бюджета и исполнительных властей. Отрадно, что треть опрошенных признали авторитет этических норм. С другой стороны, печально, что для двух третей они (этические нормы) не имеют существенного значения. На третьей позиции находится утверждение, что журналист вынужден считаться с мнением редактора. Если сложить количество голосов, отданных за приоритет этических норм, и добавить голоса журналистов, оглядывающихся на редактора, предположив к тому же, что редактор знает и соблюдает этические нормы, то получится равновесие: одинаковое количество баллов и у властей, с одной стороны, и у журналистского братства, с другой. Но если братство нарушено, то мнение власти явно перевешивает. В абсолютном меньшинстве оказались те, кто считал, что главное для журналиста – внутренняя свобода. Следующий вопрос был задан, чтобы выяснить, снимались ли у журналистов материалы под внередакционным давлением. Только 40 % респондентов отрицали подобные факты в своей практике, но большая часть журналистов знакома с такими формами давления. Среди тех, кто позволяет себе вмешательство в редакционные дела, на первом месте стоит местная администрация и ненамного от нее отстают правоохранительные органы. То, что власть пытается не допустить публикацию критических материалов в свой адрес, можно расценивать как естественное проявление защитного механизма, а вот есть ли подобный механизм защиты у журналистов, насколько они знают и умеют использовать законы, особенно конституционное право и профессиональные права, декларированные законом о СМИ, – ответа на эти вопросы мы не получим, если не углубляться в причины. Быть может, не давили, потому что работает внутренний цензор, который подсказывает, о чем можно, о чем нельзя писать журналисту, а может быть, СМИ научились давать отпор, и у властей пропало желание связываться со строптивыми журналистами. Но исходя из контекста содержания всей анкеты, последнее предположение скорее мечта, чем реальность. Еще более способны развеять идиллические предположения, что власти признали как равную «четвертую власть», ответы о том, какие факторы журналисты вынуждены учитывать при работе над материалом. Респондентам было предложено выбрать два пункта из четырех. Каждый второй признал, что вынужден учитывать мнение местных властей и позицию главного редактора, в незначительной степени журналисты считаются с политической целесообразностью поднятой проблемы, а еще меньше – с мнением рекламодателя или спонсора. Итак, приходится признать, что источник давления на свободу слова находится не только вовне, но и внутри.

Не стоит впадать в идеализм и призывать журналистов «по капле выдавливать из себя раба», потому что нигде так быстро, как в политике, экономике или журналистике не рушатся иллюзии, и не очевидна их бесплодность. Знать и учитывать внешние факторы, которые будут воздействовать на прохождение материала, вовсе не означает, что мысли, идеи, эмоции журналиста в нем не воплотятся. Вопрос журналистского мастерства заключается в том, чтобы сказать нечто в форме достаточно ясной читателю и не задевающей чьи-то болезненные амбиции. Журналистам почти всегда приходилось творить не благодаря, а вопреки. Не стоит их обвинять в том, что они не знают о трудностях прохождения материала во внешнем мире и пытаются заранее уберечь свое детище. Вся история мировой журналистики изобилует подобными примерами, но это не значит, что правдивое слово так и не было сказано.

О том, что журналисты намерены бороться за свое творение, свидетельствуют и ответы на следующий вопрос, что будут они делать, если материал снимут по конъюнктурным соображениям. Только один из четырех опрошенных был готов смириться или избежать конфликта, отдав свой материал в другое СМИ, тогда как большинство заявило, что будут отстаивать свой материал, хотя при этом готовы искать компромисс. Из контекста видно, что компромисс они не расценивают как поражение, а как способ проявления своего журналистского мастерства. Очень трогательно и по-русски беззаботно прозвучал один из ответов: «Что-нибудь придумаю». Все это свидетельствует о том, что не голословным утверждением был вывод об оптимизме молодых журналистов, об их увлеченности своей профессией.

Вопрос, касающийся субъектов давления на журналистов, дал неожиданные результаты: оказалось, что испытывающих давление больше, чем тех, кто ранее отвечал на иначе сформулированный вопрос. При кажущейся противоречивости ситуации, она вполне объяснима: в первом случае вопрос касался материалов, снятых под внередакционным давлением, во втором – давления на самого журналиста. Если последнего удавалось запугать или добиться, чтобы негативные факты или информация, неприятная для местных властей, не попала в статью, репортаж, то и снимать материал, вовлекая в это других свидетелей: свое начальство или руководство СМИ, уже нет необходимости. Таким образом, разница в цифрах – показатель уступчивости журналиста. Как и прежде местные власти лидируют среди тех, кто пытается запугать журналистов, на втором месте стоят учредители, что в большинстве случаев только маскирует давление со стороны тех же самых властей, и практически равное небольшое количество баллов набрали коммерческие структуры, криминальные структуры, политические силы и конкуренты. Общий вывод неутешителен: о каких этических принципах можно вести речь в обстановке постоянного давления извне. Легко поддаться искушению и заявить: пока с нами играют без правил, мы будем отвечать тем же. Но, к сожалению, вслед за этим наступает время санкций со стороны уже не власти, а читателей: время недоверия, а без опоры на веру аудитории вся работа бессмысленна. Вот и вынужден журналист, зажатый в тиски между прессом власти и публики, создавать и защищать свой кодекс поведения, который в равной степени может стать ему охранной грамотой.

Третья группа вопросов касалась проблем самореализации журналиста. Предполагалось выяснить, с чем связывают работники СМИ свои творческие успехи, в чем видят причины, мешающие им развить свои способности. На вопрос, в чем они видят главное препятствие для самореализации журналиста, треть опрошенных ответила «раздробленность и беззащитность», четверть опрошенных назвала «отсутствие технического оборудования», и равное количество отметили «необходимость профессиональной учебы» и «отсутствие свободы слова». На первый взгляд, поражает несоответствие между такими глобальными понятиями, как «свобода слова» и «техническое оборудование», кажется, что журналисты озабочены решением частных проблем и не придают большого значения фундаментальным. На наш взгляд, источником такого подхода является то настроение, которое выразилось в беззаботно-разухабистом: «Что-нибудь придумаю». Журналисты, воспитанные на традициях лавирования, компромисса, «лисьего верчения хвостом», как назвал это когда-то В.Г. Белинский, считают, что достаточно иметь мощную корпоративную взаимовыручку и хорошее оснащение, а вдобавок к этому профессиональную выучку, и они сумеют обойти все препоны и сказать то, что нужно. Безусловно, так и складывалась традиция творчества в условиях несвободы. Раздробленность и отсутствие технического оборудования, как уже говорилось выше, являются двумя сторонами одной и той же медали: именно наличие факсов или электронной почты помогло бы не только ускорить обмен информацией, но и наладить личные контакты между журналистами, разделенными расстояниями, способствовало бы обмену профессиональным опытом и даже секретами сопротивления.

Следующий вопрос продолжает развивать заданную тему, но вместо того, чтобы охарактеризовать препятствия, предлагает определить факторы, способствующие профессиональной самореализации. Среди предложенных вариантов ответа нужно было выбрать три подходящих. Значительного перевеса не получил ни один из пунктов. На первом месте оказалось желание иметь дружную, здоровую обстановку в коллективе, на втором месте – «технические возможности», на третьем месте – «высокий творческий потенциал коллег», на следующей позиции оказалось «финансовое благополучие», по одинаковому количеству процентов получили «простота получения информации» и пожелание «меньше запретов», и на последнем месте оказались «высокие заработки» – меньше одного из десяти. Хотя и не стоит абсолютизировать результаты анкетирования в фокусгруппе, тем не менее они дают основание подвергнуть сомнению устоявшееся представление о корыстности журналистов: респонденты разделили по степени значимости «финансовое благополучие» издания и собственные «высокие заработки», и последнее оказалось менее важным. По-прежнему для журналистов районной глубинки и даже городских газет существенным является техническое оснащение, позволяющее быстро связываться с источником информации, создать собственную базу данных с последующим использованием для аналитических материалов или проверки данных. Всему: факсу, радиотелефону, диктофону, компьютеру, автомобилю или вездеходу – найдет журналист применение, все использует на благо дела. Но еще более важной для журналиста является корпоративная гармония, потребность в которой респонденты отмечают не первый раз. «Дружная обстановка в коллективе» и «высокий творческий потенциал коллег» особенно важны для молодых журналистов, потому что они испытывают потребность приобщения к коллективному профессиональному опыту, подключения своей личной практики к полю традиционных ценностей, в том числе и этических, что позволяет в период становления выдержать искусы и противостоять давлению. При всей относительности полученных результатов они дают основания считать: процесс выработки этических и профессиональных ценностей уже идет в самой толще жизни провинциальных российских журналистов. Как бы своеобразной проверкой устойчивости «морального императива» был следующий вопрос, как журналист поступит, если ему в руки попадет исключительный материал, способный рикошетом задеть невинных людей. Больше половины заявили, что предпочтут воздержаться от публикации, и только каждый пятый не упустил бы такой возможности. Почти столько же журналистов заявили, что будут искать компромисс. Итак, большая часть молодых журналистов не жаждет сенсаций любой ценой.

Далее работникам СМИ было предложено обозначить профессиональные проблемы, которые их наиболее волнуют (нужно было указать не более трех пунктов).

Ответы распределились следующим образом:

1) творческая учеба;

2) отсутствие техники;

3) правовая защита и помощь;

4) дефицит творческого общения.

Совсем ничтожно мало число страдающих из-за отсутствия этического кодекса – меньше трех из десяти. Последнее не огорчает и не удивляет, если под ним понимать свод правил, писаных на бумаге: неписаный закон, закрепленный в нормах поведения, передающийся как эстафета от опытных к начинающим, важнее и ценнее мертворожденных инструкций на бумаге.

В заключительном вопросе третьего раздела опрашиваемым нужно было назвать причины, из-за которых они не считают свою деятельность удачной. Не все отметили три пункта, некоторые обошлись и двумя. На первое место вышло признание «заедает текучка», затем самокритичное «не хватает профессионального умения», на следующей позиции – «нет нужного оборудования», последней из значительных причин назван был «затрудненный доступ к информации». В качестве малозначимых причин названы «бытовые трудности», расхождение мнений с руководством в оценке профессионального уровня материалов и в политических взглядах, «невезение». Ни один из респондентов не назвал в качестве причин, мешающих его успеху, «плохие отношения в коллективе» или «неверный выбор профессии».

Следующий раздел предполагал выяснение того, насколько опрашиваемые журналисты знают своего читателя и насколько учитывают его мнение. Некоторые респонденты отметили только один пункт, хотя имели право выбрать два. Равное количество баллов набрали ответы «общение», «опрос» и «переписка», значительно меньше «прямая линия» и «специальная читательская рубрика». На предложение определить, как воспринимают окружающие профессию журналиста, ответы респондентов распределились в следующем порядке:

1) уважительно;

2) положительно;

3) с иронией;

4) не завидуют;

5) равнодушно;

6) скептически;

7) с раздражением.

Положение журналиста в провинциальной аудитории прочное, его социальная роль считается важной и нужной, да и сами журналисты стремятся не терять связь со своим читателем. Традиционно круг читателей в «глубинке» шире, чем круг подписчиков. Одну газету читают несколько семей, передавая ее «по кругу». Хотя районная газета не обходится без дотаций от местных властей, но терять своего читателя-подписчика она не может, и именно с подпиской как источником существования газеты связывают работники и районных, и городских СМИ свои надежды. По их мнению, финансовое положение СМИ зависит в первую очередь от подписки, затем от госдотаций и, наконец, от рекламодателей. Так что журналисты находятся в ситуации выбора между властью и читателем: одна оказывает финансовую поддержку и, используя другие рычаги, требует лояльного отношения к своим действиям, другая сила – читатель, который в силу своего тяжелого материального положения скептически оценивает действия властей и перестает доверять газете, если та займет некритическую позицию и будет обслуживать власть. Упавшую репутацию тяжело поднять, а доверие читателя нелегко вернуть, поэтому журналисты не могут работать на тех, кто музыку заказывает, хотя сильно от них зависят, а стараются писать как для настоящего, так и для потенциального читателя, который станет их подписчиком, если улучшится его финансовое положение. Очевидно, что в таких условиях постоянного выбора и лавирования между властью и читателем проблемы профессиональной этики являются остроактуальными, далеко не теоретическими вопросами.

Важным показателем является оценка деятельности своих коллегжурналистов, и этот раздел завершает исследование взглядов молодого журналиста из российской провинции. Картина мнений получилась правдивой, но нерадостной. На взгляд респондентов, московские журналисты «сгущают краски», но зато местные «служат властям» (здесь они явно говорили о себе), а московские служат тем, кто платит. Предположения, что журналисты «говорят правду» и «выражают интерес читателя» почти не нашли поддержки, а вот признание, что местные журналисты «приукрашивают жизнь» прозвучало горько и самокритично.

Важно выяснить, как журналисты оценивают СМИ, в котором они работают, в чем видят его недостатки и где видят простор для его совершенствования. Главнейшими недостатками журналисты считают «отсутствие глубины анализа» и «ограниченность свободы суждений», на втором месте указана «неполнота информации», затем следует признание, что «скуден жанровый спектр», в качестве других значительных недостатков назван «несовершенный дизайн» и, как не странно, в свете вышесказанного, «недостаточность обратной связи с аудиторией». В качестве малозначительных проблем указаны «диктат редактора», «слишком много рекламы» и «мало саморекламы». Приведенные данные свидетельствуют о том, что мышление молодых журналистов системно, они имеют твердые собственные представления о задачах журналистики и своей собственный роли в социуме, о том, чего хотят добиться, и также трезво оценивают свой уровень и сознают недостатки. С завидным постоянством, несмотря на вариации вопросов, они отмечают необходимость профессиональной взаимоподдержки, потребность в профессиональной учебе, важность совершенствования технической базы СМИ. Журналисты признают давление власти на СМИ, но не драматизируют ситуацию и не считают положение безнадежным, надеясь путем повышения своего мастерства и правового кругозора найти основания для сопротивления прессингу.

3 Возможна ли этичная журналистика в современных российских условиях?

В существовании журналистской этики сегодня сомневаются не только читатели или критики, но и сами журналисты. Становление профессиональных этических норм было трудным во всех странах, а у нас этот процесс пришелся на исторически сложный период, когда журналистика подверглась воздействию рыночных отношений и на нее были перенесены чисто экономические критерии, например, доходность. Большую роль в том, из-за чего тяжело идет процесс становления норм профессионального поведения, играет другой экономический фактор: конкуренция, при которой выживание «родного» предприятия становится важнее соблюдения «цеховых» правил или корпоративных интересов. Третьим очень важным фактором, затрудняющим выработку профессиональных этических норм, является не учтенный в Законе РФ о СМИ институт владельца. Большинство печатных и электронных СМИ в России преобразовалось в акционерные предприятия, контрольный пакет акций которых стал собственностью либо частного лица, либо финансово-промышленной группы, озабоченной сейчас, в пору первичного накопления капитала, не столько имиджем объективности своего издания и иногда даже не столько его доходностью, сколько потребностью в лоббировании своих интересов на политическом, а следовательно, на экономическом и финансовом рынках. Дальнейшее усиление коммерциализации журналистики, юридическая неразработанность правоотношений владельца СМИ и наемного работника: будь то редактор или рядовой журналист, может привести к ситуации, когда журналистская этика покажется чем-то устаревшим и ненужным.

Общество уже вплотную подошло к этой кризисной черте, за которой находится абсолютное отчуждение СМИ от своей аудитории. С одной стороны, будет создаваться виртуальная, а проще говоря, фиктивная реальность, с другой стороны, в действительной реальности будет находиться инертная публика, безразличная к предложенным квази-новостям, квази-мифам. Одновременно с этим тупиковым направлением, которое, на первый взгляд, избрала современная российская журналистика, есть настоящая и большая потребность общества в объективной информации, на основе которой можно было бы принять решение относительно проблем своей личной жизни или относительно общественно значимых вопросов, то есть благодаря которой можно ориентироваться во все усложняющемся мире.

В условиях роста различного рода информационных технологий, благодаря которым пользователи персональных компьютеров смогут самостоятельно получать необходимую им информацию, СМИ должны быть особенно обеспокоены новым витком конкуренции, а значит, в большей степени заинтересованы в сохранении доверия своей постоянной аудитории. Таким образом, противовесом имеющей место коммерциализации СМИ должно быть желание самих СМИ сохранить собственное положение на информационном рынке, что возможно только в случае предоставления достоверной и надежной информации, а значит развития этических принципов и механизма их соблюдения.

Свобода СМИ, которая является гарантом демократического развития общества, неотделима от ответственности. Журналисты как люди, сознательно выбравшие профессию, как бы добровольно налагают на себя определенные нравственные обязанности перед обществом. Г.В. Лазутина назвала это «самовозложением профессионального долга».1414
  Лазутина, Г. В. Профессиональная этика журналиста. – М., 1999. – С. 112.


[Закрыть] Моральный императив «правда и только правда» для них должен быть непреложен. Те, кто не выдерживают добровольных нравственных «вериг», компрометируют не только себя, но и своих собратьев по перу. Вопросы о том, почему именно к журналистам обращен принцип долженствования, имеют своим ответом саму сущность этой профессии, ее жесткие требования к личностным качествам журналиста, такие же жесткие, как и в любых других профессиях, от которых зависят жизнь, судьба или здоровье членов человеческого сообщества.

В журналистику приходят люди разного культурного и духовного уровня, имеющие за плечами разный человеческий опыт и неодинаковые представления о целях или смысле своей деятельности, они работают в разных по программе, направлению и предполагаемой адресности СМИ, но их деятельность в равной степени регулируют законы, обеспечивающие функционирование СМИ, а также другие, неписаные законы, сложившиеся или складывающие в профессиональной среде. Соотношение закона и этики – не только соотношение писаного и неписаного, предложенного извне и принятого внутри профессиональной корпорации, но оно является и соотношением запроса общества к журналистике и саморефлексии о своем назначении представителей данной профессии. И если первое по определению понятно, то второе в большей степени зависит от конкретной ситуации в обществе, хотя и в ней наличествуют незыблемые фундаментальные основы.

В журналистике, как и во всякой профессии, велик искус нарушения этических норм, и проистекает он как от объективных причин (экономический фактор или недоработанность правовой базы), так и от субъективных. Журналист, находясь в постоянном временном цейтноте, должен рассказывать о тех фактах, событиях, открытиях или проблемах, которые часто превышают уровень его компетентности. Журналисту приходится вмешиваться в судьбы людей, и ему необходимо найти ту золотую середину, которая уравновесит право общества на информацию и право отдельной личности на тайну личной жизни. Подобных примеров тысячи, каждому журналисту их приходится решать ежедневно, а отыскать нужную меру удается не всегда и не всем. Не так уж редко основанием для этической ошибки является недобрый умысел или иные низкие мотивы. Но до анализа мотивов дело обычно доходит на суде, а рядовому читателю не важны и не всегда интересны мотивы недостоверной информации, выданной журналистом. Результатом становится общественное мнение, негативно оценивающее продукцию СМИ. К сожалению, ежедневно со страниц газет и по эфиру распространяется то, что можно назвать «лжесвидетельством». Иногда это горячая новость, недостоверность которой связана со спешкой или с другими невинными обстоятельствами, иногда это сознательная дезинформация, нацеленная на манипуляцию общественным сознанием и достижение корыстных целей. Но в каждом из случаев журналист не найдет оправдания у публики, и это незримое осуждение усугубляет стресс, в котором журналист постоянно пребывает во время своей деятельности. Любой журналист находится в ситуации выбора, начиная с выбора слова, интонации, направленности своего материала, кончая выбором героя, отбором и компоновкой фактов. Разнообразие ситуаций, в которые попадает журналист, не поддается исчислению.

Правила и нормы поведения, сформулированные в этических кодексах, никогда не смогут учесть те жизненные коллизии, в которые будут попадать журналисты, и не смогут предписать того единственно верного решения, которое часто журналисту приходится принимать в считанные секунды. И все же эти правила полезны и необходимы, потому что они создают систему ценностей, в поле которой журналист потом будет действовать, они указывают тот нравственный идеал, который, несмотря на свою недостижимость, будет привлекательным для журналистов. Эти правила важны потому, что они синтезируют коллективный опыт, осуществляют связь между поколениями, закладывают традиции, без которых профессия не будет осознаваться как нечто значимое: ни в обществе, ни в цеховом братстве. Традиции придают устойчивость человеку в житейских и исторических треволнениях и облегчают ему выбор тогда, когда тот особенно труден.

Этические правила и нормы живут и обогащаются только в непосредственной журналистской практике. Для того, чтобы происходило приращение знаний о сущности профессии, ее законах и навыках, нужно, чтобы основные, базовые знания были восприняты журналистом и он был готов взять на себя ответственность за решение той или иной этической проблемы. Именно ответственность, знание законов своей профессии и ощущение себя частью профессионального сообщества помогут журналисту принять взвешенное решение, придадут ему необходимую твердость при столкновении с враждебными обстоятельствами или стремлением использовать его контакт с аудиторией, его известность или доброе имя для корыстных целей. Сделать выбор, отстаивать свое решение журналисту становится все труднее, а факторов, оказывающих на него негативное давление, становится все больше. Вот почему так важно, чтобы обретение этических норм не было только результатом профессиональной рефлексии отдельной личности в критический момент. Знакомство с этическими нормами, изучение профессионального опыта, освоение простейших методик поведения в типических ситуациях, в которые рано или поздно придется попасть любому журналисту – вот далеко не полный перечень мероприятий, который должен быть организован для начинающих журналистов. Основы личности формируются в молодости, и в этот период человек в наибольшей степени открыт добру и истине, и душа его еще не обожжена огнем тяжких испытаний, выпадающих каждому, особенно человеку с такой ориентированной на болевые точки жизни профессией, как журналист. Недаром великий Н.В. Гоголь писал: «нынешний пламенный юноша отскочил бы с ужасом, если бы показали ему его же портрет в старости. Забирайте же с собой в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество; забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымите потом».

Долго сдерживаемая энергия чревата взрывом. Долго, семьдесят с лишним лет, сдерживаемая потребность журналистики в свободе слова обернулась на рубеже 1980-1990-х годов настоящей стихией, в мгновение ока смывшей прежние идейные стереотипы, казавшиеся вечными только потому, что вдалбливались в сознание год за годом. В человеческой истории немного было подобных периодов почти абсолютной свободы слова и мысли, разгула мнимой демократии и одновременно взлета веры, что все надежды мгновенно, очень-очень скоро осуществятся. Период гласности, как и любая стихия, нес в себе начала созидания и разрушения. Журналистика, сбросив путы коммунистической идеологии, вместе с ними отбросила правила и нормы профессионального поведения, ею же выработанные раньше. Свобода слова частенько стала смешиваться со вседозволенностью, ответственность перед обществом была заменена на погоню за популярностью. Положение осложнилось тем, что средства массовой информации были первыми брошены в стихию рынка и обречены на выживание. Две ветви власти, соревновавшиеся между собой за первенство в новой постперестроечной России, начали использовать СМИ как инструмент борьбы за власть. В эти же годы в СМИ пришел новый субъект – Владелец, чья роль и место в процессе формирования информационного поля никак не регулировалась нормами Закона о СМИ. Таким образом, и сами СМИ и журналисты остались один на один со всем многообразием проявлений товарно-денежных отношений. Между тем, журналисты и редакторы, привыкшие к прелестям плановой экономики и щедрому финансированию в качестве «приводного ремня», оказались беспомощными в вихре экономической инфляции, в условиях разбалансированной экономики, в пору дикого капитализма, которому очень далеко еще было до цивилизованного меценатства. Все были заняты борьбой за выживание. Как и всему обществу, журналистам пришлось учиться этому, не имея никаких навыков, никакого запаса прочности и запаса времени. Огромные тиражи не давали прибыли – эйфория улетучилась. Появилось огромное количество новых изданий – развернулась борьба за подписчика. Одновременно началось обнищание народа из-за инфляции, падение объемов производства. Как следствие – завязалась борьба за передел контингента подписчиков и одновременно борьба за рекламодателя. Наряду с этим надо было осваивать новые способы ведения газеты: учиться азам менеджмента и маркетинга, искать новые способы взаимодействия с Министерством связи, преодолевать монополистический эгоизм тех, в чьих руках были типографии, бумага, эфир, даже сам воздух. Тогда же началась смута и среди самих журналистов: рушились прежде прочные и спаянные коллективы, началось кочевье по изданиям в поисках больших заработков, большей свободы и популярности. В журналистику, привлеченные перспективами реализовать себя, высказать наболевшее, оказаться на виду, заработать деньги и популярность, пришли энтузиасты-непрофессионалы. Между ними и опытными профи, имевшими «подмоченную» репутацию из-за службы на прежнюю власть, завязалась конкурентная борьба. Ничего подобного русская журналистика прежде не знала. Это была настоящая смута. История учит, что подобные периоды, будучи очень болезненными для современников, становятся впоследствии полезными и плодотворными для потомков.

За нравственным разбродом и шатаниями постепенно начала прорисовываться циничная и пугающая подоплека – власть Капитала, а рынок начал ассоциироваться с лозунгом: «Все на продажу». Журналистика на глазах общества начала превращаться из поборницы свободы в продажную прессу. Конкуренция и инфляция привели к практике «заказных материалов». «Джинса» стала ходовым товаром. У тех, кого покупают, не спрашивают про их принципы и достоинство, а те, кто продается, вряд ли посмеют говорить об этике. Когда идет борьба за выживание, кажется, что все средства хороши. Смена идейно-политических приоритетов и смена поколений журналистов создали впечатление, что нет и не было тех профессиональных ориентиров, за которые стоило бы держаться. Любая деталь недавнего прошлого не только казалась вышедшей из употребления, но почти неприличной или даже подозрительной. Журналисты, ранее лишенные права на свободу творчества и скованные цепями партийного контроля, оказались не готовы к свободе, не сумели отстоять свое достоинство в качестве «четвертой власти». Служившие сначала Партии, потом Правде, легко согласились на предложение Капитала. И «белые одежды» журналистики оказались запачканными в сутолоке рынка.

Российская журналистика второй раз столкнулась с противоречием между общественным долгом журналистики и ее «экономическими веригами», необходимостью для самообеспечения действовать по законам рынка. Этот парадокс еще в конце XIX в. был вскрыт К.П. Победоносцевым, который с горечью констатировал: «Любой уличный проходимец, любой болтун из непризнанных гениев, любой искатель гешефта может, имея свои или достав для наживы и спекуляции чужие деньги, основать газету, хотя бы большую, собрать около себя по первому кличу толпу писак, фельетонистов, готовых разглагольствовать о чем угодно, репортеров, поставляющих безграмотные сплетни и слухи, – и штаб у него готов, и он может с завтрашнего дня стать в положение власти, судящей всех и каждого, действовать на министров и правителей, на искусство и литературу, на биржу и промышленность. Это особый вид учредительства и грюндерства, и притом самого дешевого свойства. Разумеется, новая газета тогда только приобретает силу, когда пошла в ход на рынке, т.е. распространена в публике. Для этого требуются таланты, требуется содержание привлекательное, сочувственное для читателей. Казалось бы, тут есть некоторая гарантия нравственной солидности предприятия: талантливые люди пойдут ли в службу к ничтожному или презренному издателю и редактору? Читатели станут ли брать такую газету, которая не будет верным отголоском общественного мнения? Но это гарантия только мнимая и отвлеченная. Ежедневный опыт показывает, что тот же рынок привлекает за деньги какие угодно таланты, если они есть на рынке, – и таланты пишут что угодно редактору. Опыт показывает, что самые ничтожные люди – какой-нибудь бывший ростовщик, жид фактор, газетный разносчик, участник банды червонных валетов, разорившийся содержатель рулетки – могут основать газету, привлечь талантливых сотрудников и пустить свое издание на рынок в качестве органа общественного мнения. Нельзя положиться и на здравый вкус публики. В массе читателей – большею частью праздных – господствуют наряду с некоторыми добрыми жалкие и низкие инстинкты праздного развлечения, и любой издатель может привлечь к себе массу расчетом на удовлетворение именно таких инстинктов, на охоту к скандалам и пряностям всякого рода»1515
  Победоносцев, К. П. Печать // Сочинения. – СПб.: Наука, 1996.


[Закрыть].