Текст книги "Самый лучший комсомолец. Том 1"

– Только если «особо важный», значит и номер нужен в дополнение, куда могут позвонить недоверчивые, которым подтвердят – да, у пионера Ткачева есть полномочия перевернуть все местные органы МВД сверху донизу. Обещаю не злоупотреблять, Николай Анисимович. И у товарища из БХСС тоже должны быть полномочия. И вы же не предупредите Одессу о том, что мы прилетим с действительно неожиданной проверкой? – ковал я пока горячо.

Ленивый пень! И отказать нельзя – я ж обычный Советский принц!

– Все будет, Сережа, – тяжело вздохнул Щелоков и вяло предупредил. – Но если сигнал ложный…

– То я по всей строгости отвечу, Николай Анисимович! – соврал я.

Кто мне че сделает? Дед уши надерет?

– Спасибо вам огромное за доверие! Я вас не подведу! Можно мы подождем товарища из БХСС около моей школы? Знаете, где это?

– Считай уже выехал, – соврал Щелоков и сымитировал энтузиазм. – Буду ждать результата!

– Так точно, товарищ министр внутренних дел! – козырнул я, вышел из будки и попал в бережные, но цепкие лапки схватившей меня за плечи Виталины. – Легендарная бумажка типа как у Ришелье достигнута! Поехали Вовку в школу довезем, и туда же прибудет БХССник от Щелокова. Даст мне корочку личного инспектора по особо важным делам министра внутренних дел.

Хе, какие глаза!

– Позвони забронируй Ту-144 на как можно быстрее, до Одессы, но не раньше, чем через два часа – чтобы мы успели все сделать здесь и добраться до аэропорта. Керосин, амортизацию, работу диспетчеров, техников и прочее я оплачу – добро Самого у нас есть. А к школе нам нужно двое КГБшников – один для силового прикрытия и запугивания, второй – экономический, но тоже желательно поздоровее. И, уж прости, желательно слегка вооруженные – я не знаю, насколько глубоко моральное падение советских порнографов. Ах да, и машину побольше! Давай уже! – с улыбкой сняв ее руки с плеч, запихал в телефонную будку, оставив дверь открытой – контролировать выполнение приказов. – Да звони ты!

– Да какой Ту-144? – буркнула она, но позвонила.

На вопросе про самолет она показала мне язык, но быстро втянула обратно, услышав ответ. Прикрыв ладонью трубку, запросила подтверждение.

– Три часа. Двадцать две с половиной тысячи в один конец.

– Берем! – не смутился я.

Для того плагиатом и торгуем.

– Вовке только не рассказывай, – попросил я Вилку по пути к машине.

– Неделю выть будет, если рассказать, – хихикнула девушка. – А мне расскажешь что придумал?

– Когда высадим, – пообещал я.

Виталину проняло, и у школы мы оказались в рекордные сроки. Рыжий попытался отдать на одну открытку меньше, был морально наказан и изгнан на уроки.

– Молодые девушки, – показал фотки Вилке. – Первые-вторые курсы училища. Если у такой все хорошо, фотографироваться в голом виде она пойдет только добровольно. Столько желающих в СССР? – с ухмылкой развел рукой. – Нереально. Значит – идут за деньги. Значит – с ними все плохо, получается иногородние из общежитий. По прибытии мне будут нужны все фотографии всех глухонемых – раз уж у нас «Глухое дело» – студенток училищ Одессы. Если успеха не будет – масштабирую на студенток остальных. Часа на полтора задачка максимум, – указал на голову.

– Гениальный детектив! – с ласковой улыбкой погладила она меня по голове. – Пойду позвоню.

* * *

Сверхзвуковой пионер прибыл в Одессу в рекордные сроки, приземлился и покинул аэропорт, вместе со спутниками направившись к парочке черных «Волг». Со мной – старший оперуполномоченный БХСС Семенов Андрей Викторович, тридцатипятилетний гладковыбритый светловолосый мужик с волевым подбородком, как и все мы, одетый в конспиративный гражданский костюм. Чуть дальше – двое КГБшных полковников ростом под метр восемьдесят и титулами кандидатов в мастера спорта по боксу. «Дядя Витя», как я и просил – экономический, а у «Дяди Пети» есть целый ПМ. На лицах обоих – выражение: «надо на самолете со школьником кататься – буду кататься».

Тепло! В пронзительно-синем небе бегут пушистые облака и иногда пролетают самолеты. В воздухе – легкий запах моря.

Пока Виталина под завистливым взглядом оперуполномоченного и индифферентными – коллег снимала с меня пиджак – плащ уже в висящей на ее плече спортивной сумке – никому не отдала – заметил:

– Я думал будет гораздо громче.

– Ту-144 – настоящая гордость Советского союза, – важно покивал щелоковский следак.

– Значит пойдем шуметь сами!

Глава 3

– Это совершенно аморально! – всю дорогу разорялся сидящий на переднем сиденье Андрей Викторович. – Так подло использовать инвалидов!

– Конкретный, виденный мной не так давно инвалид выглядел вполне довольным таким положением дел, – влез сидящий между дядей Петей и Вилкой на заднем сиденье я.

За рулем и в другой машине – местные КГБшники, за которыми приглядывает дядя Витя. Увы, нашей бравой пятерки для захвата административных зданий маловато. Первым делом – в архивы местного филиала Министерства высшего и среднего образования СССР.

– Может стоило привлечь к работе местные органы БХСС? – поерзал щелоковский засланец. – Если здесь действительно имеет место быть коррупция на местах, при всем уважении к вам, Сергей, она могла затронуть и КГБ!

– Все, что меньше полумиллиона – расследует БХСС. Извините, но спрут у нас не настолько опасен, чтобы приходилось носить взятки КГБ, – спокойно ответил я, подумал и добавил. – Я имею ввиду с экономической точки зрения. Социально здешняя ячейка чрезвычайно опасна! Твердая приверженность традиционным семейным ценностям и стойкое неприятие разврата – то, что отличает нас от загнивающих капиталистов. А вы знали, что они там у себя проводят даже массовые оргии? – доверительно спросил я его.

Вилка тихонько хихикнула.

– Да ты что?! – притворно удивился он. – Это… кхм…

– Да у нас в колхозе… – разохотился поделиться удивительным опытом водитель, но был осажен дядей Петей.

– Не при детях же, товарищ лейтенант!

– Извините, товарищ полковник.

– Спасибо, что заботитесь о моем моральном облике! – вежливо поблагодарил я «силовое прикрытие».

– Сережа – очень воспитанный мальчик! – похвасталась таким хорошим мной Виталина, погладив по спине.

Щас мурлыкать буду!

– Скажи, Сергей, – вкрадчиво спросил товарищ оперуполномоченный. – А как тебе удалось стать личным инспектором Николая Анисимовича по особо важным делам? Нам пришлось утверждать под тебя специальную должность.

Водитель уронил челюсть на торпеду.

– И зарплату платят? – оживился я.

– Сто пять рублей в месяц, – подтвердил он.

– А можно как-то настроить автоматическую ее отправку в Госбанк в счет погашения государственного долга? – спросил я.

– Я… я не знаю, – грустно признался Андрей Викторович.

– В самом деле, Сережа, а как ты получил такой интересный документ? – заинтересовался и дядя Петя.

– А я просто попросил, – развел я здоровой рукой.

– Просто попросил? – едва слышно вымолвил БХССник.

– Просто попросил! – подтвердил я. – Как сознательный пионер я увидел признаки очень опасного образования в теле моей любимой Родины, и, раз уж я пользуюсь у старших товарищей некоторым доверием, а еще – имею деньги на аренду у государства Ту-144, я решил – почему бы не помочь нашей родной милиции, и позвонил Николаю Анисимовичу. Увы, наш министр крайне занятой и ответственный человек, поэтому лично раскрыть это дело – а у него бы получилось гораздо быстрее, чем у нас, согласитесь?

Оперуполномоченный горячо закивал.

– …Прибыть не смог. Но мудро наделил некоторыми полномочиями меня и приставил опытного товарища – вас, чтобы я не наломал дров. Возьмете надо мной шефство?

Спина отвернувшейся к окну Вилки задергалась. Посмотрев туда же, куда и она, увидел одетого в синие треники, сандалии и белую майку грузина в кепке.

– Из списка! – радостно ткнул в него пальцем.

Дядя Петя высунул руку в приоткрытое окно, указал туда же, и вторая машина свернула на тротуар, преградив дорогу находящемуся в розыске человеку. Дальше мы повернули направо, и досмотреть не получилось.

– К-к-какой список? – спросил бледненький Андрей Викторович.

– Черный список врагов народа! – жизнерадостно ответил я.

– Товарищу оперуполномоченному о списке знать не положено, – мягко предупредил меня дядя Петя.

– Андрей Викторович, может вам компота купить? – ткнул я пальцем в номерную столовую, опасаясь за жизнь покрывшегося потом государева человека.

– Проверить? – уточнил полковник.

Приятно!

– Нет, это я так, – смущенно убрал я палец.

Но на обратном пути, если время останется, обязательно какую-нибудь «проверим».

Захват прошел успешно – корочки товарища полковника хватило с избытком, чтобы бабушки-работницы выдали нам запрошенные личные дела.

– Хорошо, что социализм – это учет и статистика! – поделился я чувствами с Вилкой – остальных выгнали из выделенного мне кабинета, секретная память же! – И не вздумай говорить ничего типа «почему ты уверен, что у тебя получится?».

– Я просто дам тебе спокойно работать, – рассмеялась Виталина и поставила стул к окошку. – Посмотрю на этот приятный сквер, – уселась, закинув ногу на ногу.

– Это тоже хороший кадр! – направил я «рамку» на красиво освещенную полуденными лучами девушку.

– Второй раз работает не так хорошо! – улыбнулась она и вздохнула. – Я немного за тебя переживаю, Сережа.

– Началось! – закатил я глаза. – Верить надо напарнику, агент Вилка!

Открыв первую папку, посмотрел на фотку. Не-а. Следующая…

Повезло через девять с половиной минут – за это время Виталина не издала ни звука.

– Нашел! – похвастался я. – Вот она, Иванова Людмила Юрьевна! – и отложил личное дело. – Можешь сравнить, я пока дальше посмотрю.

Оживившаяся Виталина достала фотографии «жертв» и быстро нашла Людмилу – изображена в полупрозрачном черном пеньюаре.

– Модель легкоэротического жанра! – прокомментировал я.

– От такого можно и отпереться, особенно если инвалид, – проявила циничность Вилка и опомнилась. – Но ты все равно молодец, и я очень рада, что ты что-то нашел.

– Я же тебе говорил, что всех на чистую воду выведу! – улыбнулся я ей. – Привыкай – Ткачев не врет! – подумав, добавил. – Но может немножко преувеличивать. Всех все равно не поймать даже мне. Принимай – Алевтина Николаевна Степанчук, на открытке – «без низа», но в фуфайке и валенках. Порнограф у нас весьма творческая личность.

Вилка хрюкнула и одобрила:

– Она!

– И Нина Васильевна Попова, она очень удачно повернулась к нам лицом во время показа своей слегка укрытой простыней филейной части, – добавил к личным делам третье. – Дальше искать лень, эти трое – с одной фабрики, и как минимум одна из них нам все расскажет. Например – за много денег, разве это хуже, чем вот в таком сниматься за гроши?

– Маленький ты еще на такое смотреть, – стебанула меня Виталина и рассовала фотографии по папкам. – Ты молодец, Сережа! – погладила по щеке.

Дрессировка, но разве я против?

– Потом похвалишь, – улыбнулся я ей. – За все сразу. Поехали, пока хитрая архивная бабка не предупредила, что на УПК едет ревизор!

Под придающий мотивации смех девушки вышли в коридор.

– У нас прорыв, товарищи! – порадовал я служивых новостью, изложил подробности, назвал водителю адрес, дядя Петя позвонил – ну куда без согласований! – и мы поехали допрашивать моделей.

– Не устал? – спросил КГБшник.

Чем я там по его мнению занимался?

– Когда ощущается прогресс, усталость уходит на второй план, – просветил я его. – Свеж и полон сил, спасибо, что спросили, дядь Петь! Я же на больничном типа, в школу не хожу, свободного времени из-за этого столько, что некуда девать. Вот, вроде первый блин как минимум не комом – девушек-то мы нашли? – значит можно и дальше немножко играть в детектива. Играть метафорически, всю глубину ответственности осознаю в полной мере! – посерьезнев, на всякий случай добавил я.

Не все люди понимают иронию.

– Я уже заметил, – благосклонно кивнул целый полковник.

Приятно!

Учебно-производственный комбинат от просто «производственного», на мой взгляд, не отличался ничем – стандартная кирпичная двухэтажка с большими окнами с сидящими за швейными машинками дамами внутри. Там же нашелся очень нервный, слышащий и говорящий, плешивый и очкастый директор УПК, которого дядя Петя взглядом заставил зайти в кабинет.

Мужика усадили на стул, меня – в кресло за его стол, остальные расселись на диванах, дядя Петя сверкнул корочкой и выдал трогательные ЦУ:

– Мальчик – главный.

– Это что, шутка? – нервно спросил испытуемый.

– Викентий Петрович, нам немножко нужна ваша помощь. Можем мы поговорить с Поповой Н.В., Степанчук А.Н. и Ивановой Л.Ю.?

– Не можете, – поправил он очки. – Они, знаете ли, не говорят.

«Вы поняли, что я имел ввиду» – прожестикулировал я.

– Хотел бы и я знать язык глухонемых, – грустно расписался в собственной бесполезности БХССник.

А я ведь предупреждал!

– Что они натворили? – успокоился понявший, что мы не по его душу, директор.

– Совершенно ничего такого, за что их стоит увольнять, отчислять и прорабатывать на собраниях. Просто нам нужно с ними поговорить, – выбил я моделям иммунитет.

– А ты кто? – спросил он.

С некоторым внутренним трепетом достал из внутреннего кармана новенькую «ксиву». И откуда чиновники мои фотографии берут?

Очки директора полезли на лоб.

– А теперь у вас такое лицо, что мы просто обязаны после разговора с девушками допросить вас, – грустно вздохнул я. – Извините, Викентий Петрович, работа такая.

Мужик побледнел.

– Надо, наверное, вызвать уважаемых дам? – подсказал я ему.

– Да! Да, конечно! – потянулся он к селектору.

Подождали, я попросил выгнать из кабинета всех кроме Вилки (женщина со знанием языка глухонемых по моему начитавшемуся детективов мнению может помочь) и дяди Вити – у него рожа менее страшная.

Первой посчастливилось отвечать Людмиле Юрьевне. В «неглиже» она казалась симпатичнее. Бледнеет, нервничает, ручки заламывает. Жалость временно отключаем и кивком разрешаем Вилке показать испытуемой фотографию.

Модель немодного в СССР жанра съежилась на стуле и закапала слезками.

– «Я купил это в Москве несколько часов назад», – прожестикулировал я.

На лице Люды появилась самая настоящая безысходность:

– «Он говорил, что продаст фотографию одному хорошему человеку и всё».

Вздохнув, покивал – обманули тебя, нехорошие такие.

– «Сколько заплатил?»

Людмила дернулась, однако нашла в себе силы ответить:

– «Без лифчика – 15. Без низа – 20. Без наготы – 10. Мне 10 было нужно до получки!» – горестно прожестикулировала она. – «Меня теперь из общаги и училища попрут?»

Показал корочку, подождал, пока допрашиваемая вернет дееспособность:

– «Тебе и остальным ничего не будет, если расскажете все, что знаете. Тысячу рублей дам за это и обещание ценить себя больше», – и сочувственная улыбка.

– «Меня его менты потом по кругу пустят и в море утопят», – прожестикулировала она.

– «А я и за его ментами! Вон тот…» – кивнул на дядю Витю. – «Полковник КГБ. Из Москвы. Мы все из Москвы, по прямому поручению министра. Порнографии в Одессе пришел пизд*ец, снизу и до верху. Но женщины-модели нам не нужны – из комсомола выгонять мне не интересно».

– «На восемьдесят рублей в месяц не больно-то и проживешь», – пряча глаза, добавила она.

– «Этот вопрос сложнее, но проблема обнаружена, а значит мы попробуем что-то с ней сделать», – пообещал я.

Не сразу, но обязательно.

– «На улице… есть один фотосалон…» – вздохнув – придется частично поверить пионеру – она начала свой беззвучный рассказ, и Вилка едва успевала записывать показания в папку «Глухое дело».

Выпроводив снабженную бонусной тыщей рублей студентку обратно в цех, допросили следующих, которые добавили в папку нескольких самых настоящих говорящих сутенеров, которые держат притоны с глухонемыми работницами. Товар, по их словам, очень ходовой. Ну а че, удобно – эта-то точно трепаться не будет!

– …Вот такие вещи происходят в славной Одессе на пятьдесят втором году Советской власти, – пожаловался я дяде Вите, когда все трое девушек были допрошены. – Да сюда надо с дивизией работников БХСС приезжать – если только на базе одного «глухонемого» УПК минимум две банды действует – порнографов и торговцев интимными услугами, то что в части полноценно слышащей творится?

– Порт, Сережа, – вздохнув, объяснил наивному ребенку опытный КГБшник. – Ростов, Одесса, прочие портовые южные города – настоящий рассадник всяческого криминала. Иностранцев полно, вот и удовлетворяют спрос интуристов как могут. У нас тоже парочка притонов есть, – признался он, отведя глаза.

– Ваши не тронем – не ради не трудовых доходов же держите, но вот это надо пресекать, – ткнул пальцем в листочек с отдельно выписанными адресами «глухонемых» притонов. – Я понимаю, что дамы туда от материальной неустроенности по большей части идут, но закон есть закон. Я бы вообще публичные дома разрешил, пускай налоги платят и принудительно лечатся от нехороших болячек, но это – потом, а пока вызывайте, наверное, подкрепление – по притонам мы до завтрашнего дня проваландаемся, а я маме обещал не позже десяти дома быть.

Вилка с КГБшником заржали, и дядя Петя позвонил в Москву. Когда он закончил перечислять адреса и скачанную у студенток инфу, я смущенно опустил глаза в пол:

– Дядь Петь, вы – взрослый человек и целый полковник. Мне такое вам говорить не по рангу и вообще хамство, – вздохнув, поднял на него глаза. – Но мне же не придется пороть свои сапоги, как Суворову?

Интеллигентный КГБшник понял правильно, улыбнулся и аккуратно хлопнул меня по здоровому плечу:

– За дело душой болеть – это правильно. Но контору-то не обижай!

– Извините, – покаялся я. – Но я все равно буду звонить и проверять, как там оно вообще идет.

– Обязательно звони, – одобрил дядя Витя.

– На какие темы директора трясти? – спросил я.

Он же «экономический». Дядя Витя снисходительно объяснил и пригласил в кабинет хозяина и невысокую, пышную, нервно потеющую, завитую «химией» тетеньку лет пятидесяти в очках. Архетип: «Бухгалтер отечественный, стандартный, женского пола». Последняя несла стопку журналов учета всего подряд, в два раза большую пёр оперуполномоченный БХСС. Какая галантность!

В журналах я ничего не понимал, но все просмотрел и запомнил, пока подозреваемые объясняли Андрею Викторовичу, какое у них тут передовое заведение для инвалидов.

– Я совершенно уверен, что все у вас в порядке, а вы – честные люди, – вполне чистосердечно отвечал он им. – Это же инвалиды! Ну кто будет на инвалидах руки греть? Имею ввиду – на производстве, – посмотрев на ехидно ощерившегося меня, уточнил он.

– А почему у вас «некондиция» и «обрезки» прямо в день поступления сырья списываются, с разницей в десять минут? – полюбопытствовала малолетняя нейросеть, «доев» бухгалтерию. – Вы разгрузить-то хоть успеваете?

– Иии! – вжалась в стул бухгалтер и заревела белугой. – Ой не губ-и-и-и, это этот черт винова-а-ат! – начала колотить прижатого крепкой рукой дяди Пети к стулу директора кулачками по спине.

– Успокойтесь, гражданка! – лязгнул металлом в голосе дядя Витя.

Помогло.

– Где здесь, Сережа? – подсел он ближе ко мне.

БХССник, как «шарящий», подсел с другой стороны. Объяснил.

– Да как так?! – с неподдельной обидой воскликнул щелоковский засланец. – Вы что здесь, в две смены инвалидов пахать заставляете?!

– Я заставляю?! – заорал загнанный в угол директор. – Да они мне руки целовать готовы – кто им еще по «десятке» за смену даст?!

– Атлант расправил плечи! – умилился я. – Но ситуация прямо грустная, – вздохнул. – Девчонок жалко – в самом деле, либо панталоны по ночам подпольно строчить, либо в притон или порноателье.

На лице падшего директора мелькнула надежда.

– Но закон есть закон, – улыбнулся я ему. – Дядь Вить, на сколько тут наши уважаемые цеховики наворотили, если в годах?

– Да тут расстрел светит! – не подвел он и уточнил. – Вам, Викентий Петрович. А женщин у нас не расстреливают, поэтому вы сядете лет на двадцать, – ткнул он пальцем в ехидно косящуюся на подельника бухгалтершу.

– Ой не гу-у-у-би, – снова включила она «сирену».

– Тишина! – попробовал поддержать дисциплину сам.

Помогло.

– Товарищи, за сотрудничество у нас ведь положено снисхождение? – запросил подтверждения у старших товарищей.

– Положено, – важно кивнул Андрей Викторович.

– Гражданин Викентий, мы сейчас «хлопнем» кое-кого, и, по идее, после этого нам нужно возвращаться в Москву. В этом случае вы отправитесь с нами, вместе со всеми местными кадрами, которые вас прикрывали. Подпольное производство вы развернули особо циничное, эксплуатируюшее инвалидов. Да вас если государство не расстреляет, народ митинговать пойдет от такой несправедливости. Но! – хлопнул рукой по столу, заранее остановив набравшую воздуха в грудь бухгалтершу. – Но если вместо Москвы мы поедем, например, в следующий «глухонемой» подпольный цех, персонально про вас и вас, – распространил мотивацию и на счетовода. – В средствах массовой информации ничего не расскажут. Скажем, расстрел для вас заменится на «пятнашечку» с возможностью руководить производством, например, верхонок – зэки же не хуже шить умеют, уверен, вы и там развернетесь и наладите образцово-показательное производство. Получится – отсидите десять и по УДО на волю, – пообещал директору. А вам, – бухгалтерше. – Могу предложить десять с УДО через восемь, если будете стремиться к исправлению.

– Ой, не гу-у-уби… – тихо, словно по инерции завела бухгалтер.

– Две минуты на подумать, товарищи, – посмотрел на часы. – Извините, времени нету со смертниками в круговую поруку играть.

Директор раскололся через полминуты, тем самым сняв «блок» и с бухгалтерши. Их общий рассказ занял почти сорок минут, и был записан Вилкой, дядей Витей и Андреем Викторовичем.

– Даже ногти рвать не пришлось! – довольно потянулся я. – Дядь Вить, давайте поручим восемь других УПК товарищам, а сами полетим в Грузию, давить самого важного врага?

– А ты домой-то успеешь? – ухмыльнулся он.

– Я же по поручению Николая Анисимовича! – притворно ужаснулся я. – И не могу остановиться на полпути! Да, мы прибыли сюда за порнографом, но, как образцовый пионер, я не могу смириться с существованием целой сети подпольного производства и распространения продукции! Страна теряет сырье, не получает налогов и доходов, а значит – мы имеем с черной экономической дырой, которая совсем не метафорически высасывает ресурсы ради того, чтобы… – просветлев, повернулся к директору. – А ради чего, подпольщик Викентий? Сколько денег тебе отгружали?

– Тысячу в месяц, – буркнул он.

– Плюс… сколько основных?

– Триста десять! – раздраженно рявкнул он.

– И сколько накопить успел? – спросил я.

Он тоскливо посмотрел на БХССника.

– Все равно отыщут и конфискуют, – развел я рукой. – Вы же удивительно однообразно нычете деньги под плиту, бриллианты – в бачок унитаза…

Директор дернулся – прячет!

– …и закапываете наличку в стеклянных банках в огороде на даче.

Снова дернулся.

– Так сколько?

– Тридцать тысяч, – вздохнув, ответил он.

– И куда тратить собирался? – спросил я.

– А куда у нас столько потратишь? – вздохнул он еще горше.

– Видите, товарищи? – с улыбкой обратился я к спутникам. – Спорим, что остальные члены банды так же ответят? Не ради не трудовых доходов все делается! Скучно им, понимаешь, честной жизнью жить, душа движухи просит, вот и начинают реализовываться в качестве члена черного рынка. Тоже системная проблема, – вздохнул. – Но это терпит, а пока, Виталина Петровна, «провесьте» нам, пожалуйста, воздушный коридор до Тбилиси через три часика – как раз уважаемого порнографа взять успеем.

– Угу! – кивнула довольная-предовольная приключением девушка.

Вот ради этой мордашки все и затевалось!