Текст книги "Queen. Фредди Меркьюри: наследие"

Итак, что мы имеем? Питер Фристоун говорит, что о судьбе праха знает лишь один человек, Мэри Остин недвусмысленно дает понять, что этот человек – она сама. Вот только прямая проверка фактологии событий дает нам невероятную пищу для размышлений.

Дело в том, что данные обо всех кремациях в крематории Западного Лондона открыты, и любой желающий может с ними ознакомиться. В регистрационной книге за ноябрь 1991 года имеется запись за номером 59700 от 27 ноября 1991 года. И – внимание, процесс кремации заказывал… Питер Фристоун, персональный ассистент покойного! И именно он забрал урну с прахом на следующий день после кремации – об этом свидетельствует запись от 28 ноября в этой же строке. Правда, в соответствии со счетом похоронной компании John Nodes счет за похоронную службу должен быть выставлен не мистеру Фристоуну, а компании Queen Productions, но уж в этом-то ничего нелогичного нет.

Итак, мы имеем довольно странное положение вещей: Питер Фристоун занимается всеми вопросами похорон Фредди, получает в крематории его урну с прахом, а затем (правда, спустя несколько лет) все «близкие друзья» начинают усиленно путаться в показаниях: то урну забрала-не забрала Мэри, то прах «разделили», то его зарыли под вишневым деревом в саду…

С одной стороны, это, конечно, может служить подтверждением того, что друзья Фредди хотят сохранить в тайне место его упокоения и сознательно путают журналистов и поклонников. Но зачем ради этого городить откровенную ложь, которая может быть проверена достаточно быстро всеми желающими? Причем – эта ложь возникает не сразу, она возникает постепенно, спустя почти десятилетие после того, как Фредди Меркьюри ушел из жизни.

Потому что за эти десять лет настоящий Фредди Меркьюри исчез из памяти людей, а его место занял совсем другой человек, несколько похожий на реального Фредди, но на самом деле – не имевший к нему ни малейшего отношения. Именно поэтому нам стоит понять, что происходило и с наследием, и с биографией Фредди. И, может быть, именно тогда нам и станет ясно истинное значение того, что же Меркьюри нам оставил – в первую очередь в области культуры, а вовсе не в отношении каких-то социальных преобразований. Но для этого, увы, придется разобраться с тем, что же стали говорить о Фредди сразу же после того, как даже его тело исчезло из этого мира.

Пресса

Если мы посмотрим на всю историю Queen, то мы увидим одну тягостную закономерность – увы, при всем их невероятном творческом потенциале, эта британская четверка никогда не была любимцами журналистов. Напротив, каждая их пластинка собирала скорее отрицательные рецензии – что, впрочем, никак не отражалось на коммерческом успехе записей: люди все равно покупали их музыку, вне зависимости от того, что написал тот или иной обозреватель.

В 70-е годы журналистов мало интересует творческая сторона вопроса, им совершенно не интересно, как идет работа над музыкой, им куда интересней, не впутался ли кто-то из музыкантов в какой-нибудь скандал, нет ли каких-то горячих фактов, на которые охоча публика. Рассуждать о природе творчества им неинтересно, они пытаются докопаться до личной жизни самих музыкантов, а Фредди, в частности, возводит между ними и собой фактически стену молчания – из полунамеков, недоговоренностей, шуток и каламбуров, а потом и вовсе – замыкается в себе, вообще не давая интервью.

Но часто можно встретить и полярное мнение (оно приведено, например, в книжке Питера Фристоуна) о том, что, мол, Фредди еще при жизни легкостью делился с журналистами разными интимными подробностями и даже признался в собственной нетрадиционной сексуальной ориентации – и, мол, совершенно это не скрывал. Однако, данное заявление не выдерживает даже самой минимальной проверки. Свидетельство журналистки The Sun Джуди Уэйд о том, что якобы Фредди признался ей в собственном гомосексуализме было опровергнуто самим же Меркьюри – который прямо сказал, что ничего подобного ей не говорил[11]11
  Подробнее см.: http://queen_people.tripod.com/j.html


[Закрыть]. Еще более раннее интервью 1974 года для Джули Уэбб и New Musical Express (NME), в котором цитируется знаменитая фраза “gay as a daffodil” – также оказывается вольным изложением слов Фредди, более того – эта фраз ни что иное как обычная издевка, фразеологизм, в котором слово gay может быть прочтено двояко (запомним это) – прежде всего как прилагательное. Иными словами, это может быть истолковано и как «я беспечен, словно цветок» или «я не более гей, чем цветок». И уж точно рассматривать эту шутку иначе чем простой каламбур нельзя – тем более, что именно после этого интервью отношения Queen c NME окончательно портятся: отныне и впредь этот журнал будет поливать их записи грязью, а сами музыканты будут рассматривать его не как специализированное издание, а лишь как еще одних представителей «желтой прессы».

Есть и история, связанная с интервью Дэвиду Уиггу, с которым Меркьюри достаточно долго связывали приятельские отношения, и уж от Уигга-то он не ожидал никакого подвоха – собственно, именно поэтому и согласился дать ему интервью для Daily Express. Материал вышел в номере от 3 сентября 1984 года[12]12
  Здесь и далее цитируется по: Daily Express, 03.09.1984, стр. 16–17.


[Закрыть] и часто приводится отдельными поклонниками как доказательство того, что Меркьюри в нем признался в собственной бисексуальности. Однако, опять же, этот материал – не «чистое интервью», а авторская статья самого Уигга, посвященная взаимоотношениям Фредди и Мэри Остин, а слова якобы самого Фредди в ней цитируются так: «У меня было больше любовников, чем у Лиз Тейлор. Я пробовал отношения на разных сторонах – мужской и женской. Но все они плохо заканчивались…». Довольно обтекаемая фраза – и как, согласитесь, она отличается от приписываемой Фредди позже фразы: «У меня было больше любовников, чем у Лиз Тейлор – что мужчин, что женщин». И, опять же, перед нами – просто авторский текст. Не аудиоинтервью, не видео – нам нужно просто поверить Дэвиду Уиггу, что он не исказил слова Меркьюри. Тем более, что затем он толкует их следующим образом, делая резюмирующую авторскую приписку: «Помимо признанной им бисексуальности, он еще и открыто обсуждает тот факт, что принимал наркотики, включая кокаин».

Про употребление Фредди наркотиков мы поговорим чуть позже, а пока продолжим чтение статьи Уигга. Где же то самое признание в употреблении кокаина? А его, на самом-то деле, в явном виде тоже нет – как нет и явного признания в бисексуальности! Не верите? Смотрите сами. Придется процитировать более обширный фрагмент статьи:

«Люди все время утверждают, что все, кто работает в музыкальном бизнесе, постоянно злоупотребляют наркотиками, и что наркотики убивают. Это вызов для меня. Как и любовь, кстати. Пока вы контролируете прием наркотика – вы контролируете ситуацию. У меня все под контролем».

Остановимся на секунду. Это что – разговор о приеме наркотиков? Нет, это разговор о чувствах. Это метафора. Фредди говорит о том, что контролирует любовные отношения, так как любовь – это и есть наркотик. Прекрасно, разобрались, читаем дальше.

«Я из тех людей, кто хочет попробовать все на свете, но я никогда не принимал никаких тяжелых наркотиков. Я никогда не принимал ЛСД, что некоторое время было довольно модно. Я не курил сигарет – пока примерно лет пять назад не начал. Я был вообще против курения. Я был таким чистеньким малышом».

Отлично. Никаких тяжелых наркотиков. Даже не курил. Где же признание в приеме кокаина? Продолжаем чтение.

«Серьезно, если я понял бы, что кокаин или что-то иное меня разрушает или мешает мне выступать – я бы сразу это бросил».

Вполне логично. Но все – на этом разговор о наркотиках завершается. Сами видите, никакого признания о приеме кокаина нет – даже в пересказе Уигга все выглядит вполне понятно: Фредди оперирует метафорами и уж точно ничего не констатирует. Ни про собственную сексуальную ориентацию, ни про наркотики.

О том, что опубликованное Дэвидом Уиггом интервью разочаровало Фредди, свидетельствует, в том числе, даже Питер Фристоун, который пишет: «Однажды, после множества неудачных попыток, Дэвиду Уиггу удалось заручиться его согласием дать интервью. Предполагалось, что оно будет опубликовано на первой полосе в сопровождении пары приличных фотографий. В итоге получились две с половиной колонки переработанного текста, поскольку главный редактор решил, что статья получилась слишком большой и в таком виде для нее не хватит места. С тех пор Фредди больше не дал ни одного интервью, несмотря на то, что Дэвид не был ни в чем виноват, ведь окончательное решение принимает главный редактор…[13]13
  Питер Фристоун и Дэвид Эванс, «Фредди Меркьюри. Show Must Go On”, пер. Г. Сахацкого, М., 2002, стр. 229.


[Закрыть]».

Иными словами, во всем виноват главный редактор, а вовсе не Дэвид Уигг, сведения искажены, Фредди расстроен, все на самом деле – совсем не так. Более того, тот же Фристоун в качестве «доказательства» того, что Фредди при жизни «признался» в своей нетрадиционной сексуальной ориентации, ссылается именно на интервью Джуди Уэйд, которое мы уже упоминали выше, а вовсе не на интервью Дэвиду Уиггу (Фристоун пишет: «Тем не менее, она оставила его признание в гомосексуальности, и это разрушает еще один весьма распространенный миф, будто бы Фредди никогда публично не сознавался в своей истинной сексуальной ориентации[14]14
  Питер Фристоун и Дэвид Эванс, «Фредди Меркьюри. Show Must Go On”, пер. Г. Сахацкого, М., 2002, стр. 229.


[Закрыть]»).

Но – вот незадача! В другой, не менее скандальной книжке, авторства М.Ричардса и М.Лэнгторна приводится выдержка из интервью Меркьюри журналу Melody Maker 1984 года, в котором он довольно четко выражает свое отношение к подобным интервью – и отзывается о материале Джуди Уэйд. Смотрите сами:

«Melody Maker: Фредди, я так понимаю, что вы были расстроены из-за статьи в газете The Sun, где утверждалось, что вы «признались» в гомосексуализме.

Фредди: Мои слова были полностью искажены. Пресса с самого начала писала о Queen все, что заблагорассудится, и им все сходило с рук. Женщина, которая написала ту статью, хотела разузнать от меня всю подноготную, но ничего не добилась. Я ей сказал: «Что ты хочешь услышать? Что я нюхаю кокаин?». Но ради бога, если бы я захотел откровенничать по поводу своей сексуальной жизни, неужели я бы выбрал желтую The Sun, чтобы это сделать? Да ни хрена. Для этого я слишком интеллигентен.

Melody Maker: Но сейчас хорошие времена для геев. Это хорошо для бизнеса, не так ли?

Фредди: Но мне сейчас нехорошо быть геем, потому что я в этом бизнесе уже 12 лет. Хорошо быть геем или кем-то вызывающим, если вы новичок. Но даже если бы я попытался, люди начали бы зевать: «Боже, теперь еще и Фредди Меркьюри говорит, что он гей, потому что сейчас модно быть геем[15]15
  Цитируется по: М.Ричардс, М.Лэнгторн, «The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри», М., 2019, стр. 334–335.


[Закрыть]».

Собственно, вот и все аргументы для тех, кто почему-то считает, что Фредди не мог сознаться в своей сексуальной ориентации, потому что это осудила бы публика, или в обществе было в тот момент предвзятое отношение к геям. Как мы видим – это совершенно не так. Но Фредди предпочитает ничего не говорить. По какой причине – мы не знаем. Хотя, впрочем, основную причину он озвучил сам: он никого не хотел впускать в свою личную жизнь. И точка.

Что касается «любимого и дорогого Джима Хаттона» – то о нем пресса в принципе умалчивает, он для нее – никто и даже звать его, по большому счету, никак. Лишь 2 декабря 1991 года Evening Herald опубликовала короткую заметку: «Ирландец молчит по поводу наследства звезды». В ней сообщалось, что семья Джима Хаттона, близкого друга Фредди Меркьюри, никак не комментирует слухи о том, что тому досталась по наследству большая сумма денег. Собственно, о самом Хаттоне говорилось в статье лишь то, что ему 44 года, что он парикмахер и был близким другом покойного Меркьюри, а также заботился о нем, пока тот страдал от СПИДа. Собственно, даже никаких полунамеков на какие-то «особые» отношения[16]16
  Evening Herald от 02.12.1991, стр. 17.


[Закрыть].

В целом реакция на смерть Меркьюри, по большей части, оказалась уважительной (хотя и не без привкуса скандальности. Настоящий же переворот случился спустя несколько дней после похорон Фредди, когда Брайан Мэй и Роджер Тейлор пришли в эфир утреннего телевизионного шоу и сообщили о нескольких чрезвычайно важных вещах.

Во-первых, об издании двустороннего видеосингла Bohemian Rhapsody/These Are The Days Of Our Lives – первого и последнего видеоклипа с участием Фредди (формально первым видеоклипом должен был считаться Killer Queen, но именно Bohemian Rhapsody создавалась как первая в истории специализированная музыкальная видеозапись, да еще и с отдельной режиссурой и спецэффектами). Также сообщалось о том, что ведется работа по созданию фонда имени Меркьюри, который будет посвящен борьбе с ВИЧ, и о том, что Queen в 1992 году планируют провести благотворительный концерт памяти Фредди. Ну и кроме того, это интервью часто приводят как подтверждение того, что, мол, сам Брайан Мэй в нем высказался относительно личной жизни (и сексуальной ориентации) Фредди. Ну а раз сам Брайан об этом заговорил – значит, можно и всем остальным!

Но давайте разберемся – а что же на самом деле сказал Брайан Мэй? Привожу его слова дословно по стенограмме интервью – именно на английском, чтобы было понятнее.

Well, I think, I mean, he… I think, one of the results of his life can be that people have a different attitude to people being gay. I really hope, you know. It’s in a way being quite hard for us to talk about it because it was very much his business what was going on. But he is a guy who was strong, who was incredibly talented, quite magnificent in every way you can think of. And he was gay, and he was quite public about it. So I don’t think anyone can ever quite feel the same that bad anymore. And it’s time. God knows, you know. But it shocks me, that you still reading the papers – I mean, yesterday there was something, that he admitted that he was gay. And anybody, who writes “admitted” is guilty of a slur, you know. And there’s no reason on Earth, why… why anyone should be let to get away with that now. So, I… we certainly feel able to sort of though ourselves behind that now. So, it’s gotta be… it’s gonna be heteroes for gay, or whatever it is, you know.

Но мы же помним, насколько осторожны и корректны всегда были во всех своих высказываниях все участники Queen? И это интервью – точно не исключение. Да, в его тексте употребляется то самое слово “gay”. И, по большому счету, оно может быть истолковано и переведено как «гомосексуалист». А может – и по-другому. Вот эта фраза «And he was gay, and he was quite public about it» – вызывает наибольшие вопросы. Если переводить ее буквально: «И он был гей и не особо это скрывал», то возникают определенные вопросы: как же это так «не особо скрывал», когда во все подробности своей личной жизни Фредди в принципе никого не подпускал? Напомню, в этот момент еще не написаны ни книга Хаттона, ни книга Фристоуна, и ни о каком образе Фредди Меркьюри как некоей «гей-иконы» речь вообще не ведется.

Тогда, наверное, эта фраза должна читаться как-то по-другому – если мы предполагаем, что Мэй не врет. И тогда она может быть переведена с употреблением значения слова «gay» как прилагательного – «веселый», «разнузданный». То есть «он вел себя весело, лихо, и не особо это скрывал».

Возможно ли такое толкование этой фразы? Не выпадает ли она из контекста всей речи? Нет, не выпадает. Да, в начале Мэй говорит о геях, а потом мастерски вплетает двусмысленную фразу, которая может быть истолкована двояко. Вернее, даже трояко. Потому что если мы посмотрим на предшествующую этой фразу, где вдруг Мэй начинает говорить о Фредди «оторванно» в третьем лице: «Он – парень, который был сильным, который был невероятно талантлив и великолепен во всем, за что брался…». То есть та самая странная фраза вполне может быть точно так же иносказательно отнесена к этому «парню», к образу, который Фредди создавался в общественном сознании. Иными словами – эта фраза характеризует публичный образ, а не человека.

Но для чего же необходим весь этот весьма откровенный пассаж? Например, для того, чтобы представители ЛГБТ-сообщества получили моральную поддержку со стороны рок-звезд, к которым приковано общественное внимание. Потому что ВИЧ – конечно, болезнь в тот момент весьма распространенная в ЛГБТ-среде. Нужно ли заручиться поддержкой этой среды, если принято решение о создании фонда борьбы с ВИЧ? Конечно, нужно.

Вы спросите – а, может быть, Мэй хотел сказать ровно то, что мы сразу подумали? Может, Фредди действительно был геем – и ничего страшного в этом нет? Да, и это тоже возможно. Но вот ведь, что получается – в этом случае Мэй нарушает предсмертную просьбу Фредди и начинает обсуждать его личную жизнь, тем более – в прессе. Куда легче прикрыться несколькими довольно обтекаемыми фразами, сохранить общий толерантный пафос (который, на самом деле, очень важен, потому что, действительно, совершенно не важно, какая сексуальная аккредитация у человека, нам важна его личность, а не подробности частной жизни) – и спокойно идти дальше, получив, конечно, новых союзников в этом, бесспорно, важном деле борьбы с ВИЧ. Ну и, кроме того. Мэй делает политически верное высказывание: он говорит, что все люди равны, вне зависимости от их сексуальной ориентации – из сегодняшнего дня эта фраза, сказанная почти тридцать лет назад кажется чем-то невинным, но в начале 1990-х, когда отношение к сексуальным меньшинствам было мягким, но все же не до конца однозначным, она прозвучала весьма и весьма революционно и даже провокативно. И все это – смешалось с короткой фразой, которая при определенном прочтении могла быть услышана как раскрытие сведений о личной жизни Фредди.

Увы, «удочка заброшена». То, о чем просил Фредди не говорить, оказалось возможным обсуждать. Впрочем, до громких обсуждений еще далеко – впереди было событие куда более важное, чем интимные подробности прошлого: грандиозный концерт на стадионе «Уэмбли», посвященный памяти Фредди Меркьюри, явно должен был стать одним из главных событий надвигающегося 1992 года…

Концерт

В декабре, на Рождество 1991 года официальный фан-клуб Queen выпустил фэнин памяти Фредди Меркьюри (мы уже упоминали о нем), который открывался трогательным письмом, написанным Брайаном и подписанным всеми тремя оставшимся участниками группы. Невероятно нежный и трогательный текст с благодарностью всем поклонникам.

Ни Брайан, ни Роджер, ни Джон не давали поклонникам ни малейших намеков на то, что они будут делать дальше. Пока что у них была одна-единственная цель – устроить Фредди монументальное, эпохальное прощание. Концерт памяти музыканта был заявлен на 20 апреля 1992 года. Все билеты на него были распроданы за шесть часов.

Впрочем, уже само название шоу говорило о том, что это не простой концерт памяти – это фактически запуск новой деятельности группы. Полное название концерта звучало так: The Freddie Mercury Tribute: Concert For AIDS Awareness («Посвящение Фредди Меркьюри: концерт для осведомления по проблеме СПИДа»). Да, Queen не знали, продолжат ли они заниматься музыкой. Но то, что они были готовы начать заниматься благотворительностью в память об ушедшем друге – это было бесспорно. Очень точно этот поворот охарактеризован в книге Ричардса и Лэнгторна: «Это было ключевым моментом в истории Queen. Это был момент, когда они перестали быть просто группой и вместо этого начали сажать семена, которые помогут Queen вырасти в бренд и крупную корпоративную денежную организацию[17]17
  М.Ричардс, М.Лэнгторн, «The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри», М., 2019, стр. 500.


[Закрыть]».

Есть две точки зрения на концерт – причем разительно полярные. Первая: это было великое музыкальное событие, достойные проводы одного из главных музыкантов ХХ века. Вторая: это было коммерческое мероприятие, направленное на продвижение деятельности антиСПИДовых фондов, к музыке и памяти Фредди не имеющее особого отношения. Вторая точка зрения, кстати, исходит из стана тех самых «близких друзей», вроде Джима Хаттона или Барбары Валентин, и выражена наиболее ярко в книге Лесли-Энн Джонс. «Но отчего же в списке выступавших не оказалось таких близких друзей Фредди, как Дейв Кларк, Питер Стрэйкер, Элейн Пейдж? Почему не пригласили Майкла Джексона, Арету Франклин, Принса? Многие из нас были изрядно удивлены отсутствием в составе выступавших столь близких Фредди артистов. Больше того, хеви-метал и тяжелый рок, преобладающие в сет-листе, никогда не были любимыми жанрами Фредди – скорее такую музыку предпочитали Роджер и Брайан[18]18
  Л.-Э.Джонс, «Queen. Фредди Меркьюри. Биография», М., 2019, стр. 341.


[Закрыть]». И здесь же, чуть далее: «Машина благотворительности тем временем уже работала на всех парах. Фонд, получивший название The Mercury Phoenix Trust, с 1992 года и по сей день помогает людям, страдающим от СПИДа по всему миру. Первые деньги фонд заработал на мемориальном концерте Фредди, а в качестве логотипа взял феникса, с эмблемы Queen, нарисованной Фредди в самом начале их карьеры[19]19
  Л.-Э.Джонс, «Queen. Фредди Меркьюри. Биография», М., 2019, стр. 343.


[Закрыть]».

О важном значении этого концерта в благотворительном бизнесе пишет и Питер Фристоун в своей второй книге «Фредди Меркьюри, что он оставил»: «Даже сейчас, будучи в Англии, и наблюдая людей на улице с красной ленточкой, символом борьбы со СПИДом, я думаю о том – а знают ли они, что этот символ был представлен Великобритании именно на этом концерте[20]20
  Peter Freestone & David Evans – “Freddie Mercury – What He Left Behind. The Story Of What Happened After Death Of Freddie Mercury”, стр. 401.


[Закрыть]».

Одним из специальных гостей на концерте должна была стать Элизабет Тейлор, известная своей благотворительной деятельностью (в частности, она принимала участие в ряде благотворительных мероприятий, в том числе – благодаря дружбе с Элтоном Джоном). Об участии Тейлор в шоу с ней договаривался лично Джим Бич, так что никаких проблем не возникло.

И вот тут – во всяком случае, со стороны поклонников Queen – возникло странное непонимание того, чему все-таки посвящен концерт? Сценарно концерт был выверен достаточно четко: в его первой части приглашенные группы играли свои собственные мини-сеты, на которые их «вдохновила» музыка Queen – по большей части, тут выступал друзья Брайана и Роджера. Кавер-версии сыграли только Extreme, трогательно исполнив Love Of My Life, на которой Гэри Черон не пытался «перепеть» Фредди, а выступил в собственной, аккуратной и точной вокальной манере, и Def Leppard, сыгравшие Now I’m Here, где на соло к ним присоединился Брайан.

А затем – на сцене появилась Элизабет Тейлор, которая произнесла, как сейчас бы сказали, «мотивирующую речь». Вот выдержки из этой речи:

«Мы здесь для того, чтобы почтить память Фредди Меркьюри, удивительной рок-звезды, которая обрушилась на наш культурный пейзаж подобно комете, упавшей с небес. Но мы здесь еще и для того, чтобы рассказать всему миру о том, что он, как все те, кого мы потеряли из-за СПИДа, ушел раньше своего срока. Яркий свет его таланта освещает нас даже сейчас, после того, как его жизнь столь чудовищно прервалась… Это не должно было произойти, это не могло произойти. Пожалуйста, не допустите, чтобы подобное повторилось вновь…[21]21
  Цитируется по: Mick St.Michael, «Queen In Their Own Words», Omnibus Press, 1992, стр. 112.


[Закрыть]».

Это лишь фрагмент прочувствованной речи – но при этом это единственное, что в своем трехминутном выступлении Тейлор в принципе сказала о Фредди. Дальше наступил пассаж о том, сколько сейчас людей болеют СПИДом, и о том, как необходимо использовать презервативы вне зависимости от того, какой у вас секс – гомосексуальный или гетеросексуальный, а также о том, что наркоманам не следует колоться одной иглой с другими. Как потом отзывались сами поклонники Queen – выступление Элизабет Тейлор их не то что не вдохновило и уж тем более не мотивировало – он их откровенно взбесило. Впрочем, одновременно оно и послужило обоснованием финансовой стороны вопроса, так как в своей речи Тейлор четко акцентировала, что «мы здесь для того, чтобы собрать деньги для тех, кто сейчас болен СПИДом». Как говорил Штирлиц – запоминается только последняя фраза. То есть – мы здесь не только для того, чтобы почтить память Фредди. Мы здесь еще и для того, чтобы собрать деньги на благотворительные цели.

На самом деле – это была «вилка», которую установили для себя сами музыканты Queen. Было понятно, что со смертью Фредди прежняя жизнь завершилась – и надо определяться с тем, чем заняться дальше – но когда ты двадцать с лишним лет занимаешься одним и тем же, то есть сочиняешь и играешь музыку, то очень сложно переориентироваться на какую-то другую работу.

Учитывая, что благотворительный бизнес вполне мог стать такой работой – и никто бы не осудил никого из трех участников Queen за такой выбор – нужно было проверить, насколько их публика в принципе готова принять их в новом амплуа. Но, кроме того, можно было и попробовать придумать что-то с кем-то из друзей, попробовать себя в рамках возможных коллабораций – и для тестирования этой модели у Queen была заготовлена вторая часть концерта.

После короткой видовставки с фрагментами клипов и концертов – на сцене появились Роджер, Брайан и Джон, а также Спайк Эдни за клавишами (этот замечательный музыкант, клавишник Boomtown Rats и сольного проекта Роджера The Cross выступал с Queen в качестве концертного клавишника, и выполняет эту функцию и по сей день). А место у микрофона по очереди занимали приглашенные вокалисты – звезда на звезде. И тут у зрителей появилась возможность услышать как давно знакомые и любимые вещи, так и песни, которые Queen до этого никогда не играли вживую, в частности – материал с альбомов The Miracle и Innuendo. Да и вокалисты, надо сказать, не подкачали: Роджер Долтри исполнил “I Want It All”, Роберт Плант – “Innuendo”, Эксл Роуз – “The Show Must Go On” (партию фортепиано сыграл Элтон Джон), а Джордж Майкл и Лиза Стенсфилд – “These Are The Days Of Our Lives”. Кроме того, Брайан сыграл свою новую сольную песню “Too Much Love Will Kill You”, которую он включил в свой первый полноценный сольный альбом “Back To The Light” (до его выхода остается полгода, так что и у нас речь о нем впереди).

И зрители принимают это – они рады снова видеть на сцене Брайана, Роджера и Джона, им плохо без Фредди, но, похоже, что так – лучше, чем никак. И от того, так трогательно реагировал стадион на искреннюю молитву Дэвида Боуи, на потрясающий сет Джорджа Майкла и на великолепный финал с участием Лайзы Минелли.

Ну а теперь – давайте попробуем ответить на главный вопрос: почему не было на концерте Кларка, Стрейкера, в конце концов, Майкла Джексона и Монсеррат Кабалье? Что, неужели это часть какого-то тайного заговора «благотворителей», еше один конспирологический поворот?

Мне кажется, что это был поворот в первую очередь культурологический, а не конспирологический. Попробую пояснить, что я имею в виду.

Задача перед Queen и их менеджментом стояла действительно мощная. Да, благотворительность становится новым видом бизнеса, и поэтому при выходе на новый рынок нельзя позволить провальное мероприятие. Слабых мест в подобном действе быть не должно. А ни Дейв Кларк, ни тем более Питер Стрейкер – увы, как музыканты не идут ни в какое сравнение с теми участниками, которые вышли на сцену «Уэмбли». Публика пришла послушать рок-музыку, публика пришла услышать то, к чему она привыкла на концертах Queen – и поэтому участвовать в концерте должны были не герои прошлого (как Кларк) и не сомнительные артисты второго эшелона (как Стрейкер). А абсолютные звезды. И даже если это не поп– и не рок-артист, а, по большому счету, эстрадная звезда, как Лайза Минелли, то она должна была обладать потрясающим вокалом и убийственной харизмой, и всего этого Минелли точно было не занимать.

Более того, этот выбор, как сказал Брайан Мэй, обрадовал бы Фредди – с Лайзой они были знакомы, встречались, общались и испытывали массу симпатий друг к другу, обоюдно восхищаясь талантом. Ну и, кроме того, она была стопроцентной звездой – Брайану не пришлось даже особо объявлять ее выход. Он просто сказал: «Лайза!» – и весь стадион взорвался овациями.

Что касается «близких друзей» Фредди, то с Питером Фристоуном, как с человеком, который вел организационные дела Фредди Меркьюри, конечно же, советовались, и он был вовлечен в административные вопросы организации концерта. А вот Джим Хаттон окончательно остался за бортом и смотрел концерт, как и все, из публики, купив обычный билет. Ну, наверное о чем-то да это нам и говорит.

Концерт был выпущен на видео, но ряд песен исключили из записи (и даже на последующем DVD-переиздании мы тоже видим неполную версию), но по его итогам мы получили, как минимум, один новый концертник Queen – в 1993 году выходит EP “Five Live”, от Queen и Джорджа Майкла при участии Лизы Стенсфилд. В плстинку вошли две вещи с концерта памяти Фредди Меркьюри, три композиции с сольного выступления Джорджа Майкла на «Уэмбли» 22 марта 1991 года, а завершала мини-альбом “Dear Friends”, знакомая всем поклонникам Queen.

И вот – первый релиз Queen без Фредди Меркьюри был чрезвычайно тепло принят публикой. Более того, стали ходить разговоры о том, что они вот-вот снова начнут гастролировать, ведь Джордж Майкл фактически стал их новым вокалистом, вот и альбом выпущен в подтверждение этого!

Но Queen пока никуда не торопились. Послевкусие своего последнего выхода они смаковали достаточно долго. Они предполагали, что это действительно – прощание с большой сценой. «Когда Queen покинули сцену после «We Are The Champions», Джо Эллиот из Def Leppard шел к выходу и оказался рядом с Брайаном Мэем. «Я схватил его за рукав, – вспоминает Джо, – и сказал: «Брайан, обернись и посмотри на это потому что ты, возможно, больше этого не увидишь». Он стоял и долго смотрел. А затем сказал: «Спасибо, Джо», обнял меня и ушел со сцены[22]22
  Цитируется по: М.Ричардс, М.Лэнгторн, «The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри», М., 2019, стр. 504.


[Закрыть]».

Для оставшихся трех участников Queen концерт памяти Фредди стал, без сомнения, исторической вехой – но при этом точного понимания того, куда следует двигаться, у них пока не было. Более того, они действительно оказались на жестком творческом распутье, которое, впрочем, было подкреплено серьезным бизнес-основанием. Стало понятно, что можно выстраивать нормальную деловую сферу, основой которой станет благотворительность, и Mercury Phoenix Trust будет в центре это деловой модели. Но что касается творчества – окончательного ответа о том, что делать дальше, ни Брайана, ни у Роджера, ни у Джона не было.

Тони Айомми, гитарист Black Sabbath и один из ближайших друзей Брайана, тоже участвовавший в концерте, вспоминал: «Сразу после того, как шоу закончилось и они остались одни, это сильно ударило Брайана. Их всех. Это было так грустно, невыносимо грустно. Джон был просто убит. Пришло время сказать: «Вот и все, это конец»[23]23
  Цитируется по: М.Ричардс, М.Лэнгторн, «The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри», М., 2019, стр. 504.


[Закрыть].

Афтепати концерта состоялось в лондонском клубе «Browns», и атмосферы ликования там не наблюдалось, во всяком случае6 по воспоминаниям Спайка Эдни: «Я видел, как Роджер стоит, подпирая стену, глядя перед собой без всякого выражения на лице. В паре метров – Брайан, в той же позе, в том же состоянии. Я подошел к ним. «Как вы?» «Ничего не чувствую. Пустота,» – ответил кто-то из них. Я ощущал нечто в том же духе – полную опустошенность. Все кончилось, и в голове крутилась одна мысль – «о боже, чем мы занимались весь последний месяц?», и еще другая – «что же дальше?»[24]24
  Цитируется по: Л.-Э.Джонс, «Queen. Фредди Меркьюри. Биография», М., 2019, стр. 343.


[Закрыть].