Текст книги "Хищники. Теория и практика рейдерских захватов"

Глава 6. Обеспечительные меры, и как без них дальше жить рейдерам

Автор не мог обойти своим вниманием еще один фактор, принявший в определенный период времени характер национального бедствия.

Речь идет об одном из самых действенных средств рейдеров – обеспечительных решениях, вынесенных судами в ходе рассмотрения исков.

Конституция Российской Федерации гарантирует всем гражданам страны судебную защиту. Каждый суд обязан при соблюдении определенных формальных требований принять иск любого гражданина к рассмотрению, какими бы бредовыми ни были исковые требования. Именно это незыблемое правило, краеугольный камень юриспруденции, неотъемлемое конституционное право человека и гражданина, лежит в основе этого весьма излюбленного рейдерского приема.

В период с середины 90-х годов прошлого века и практически все первое десятилетие нового века этот прием применялся столь активно, что ни один крупный корпоративный конфликт, ни один рейдерский захват комплексного характера, в котором было недостаточно только перерегистрировать генерального директора в ЕГРЮЛ, не обошелся без того или иного судебного решения о принятии обеспечительных мер.

Суть такого приема заключается в том, что имеющий право заявлять исковые требования субъект, к коим, безусловно, относится акционер, владеющий хотя бы 0,0001 % акций, обращается в суд с иском. Например, это может быть требование признать незаконным получение предприятием миллионного кредита без его, акционера, согласия, требование расторгнуть сделку о поставке оборудования на такую же сумму, поскольку она нарушает его права акционера, признать незаконным решение ежегодного собрания акционеров об утверждении годового баланса общества, поскольку он, акционер, не доверяет ревизионной комиссии, проверявшей финансовое состояние акционерного общества, и т. д.

Далее, после принятия судом иска к рассмотрению истец требует принять обеспечительные меры, которые могут заключаться в наложении ареста на все имущество предприятия или на акции, в том числе на контрольный пакет, с запретом голосования этим пакетом на общем собрании акционеров; в запрете счетной комиссии выполнять свои функции на общем собрании акционеров; в запрете исполнения единоличным исполнительным органом своих обязанностей; и прямо противоположном – нечинении препятствий зарегистрированному в ЕГРЮЛ единоличному исполнительному органу в исполнении его обязанностей. Фантазии смелых парней не было предела, поскольку закон тогда не содержал исчерпывающего перечня обеспечительных решений.

Понятно, что, имея в руках одно из двух последних решений (да еще и исполнительный лист, и судебного пристава в придачу), можно смело идти на штурм предприятия.

Разумеется, обеспечительные решения не выносятся абы как. Одно из наиважнейших условий – иск должен попасть к «своему», заранее подготовленному судье, который не просто сочтет бредовые исковые требования 0,0001-процентного акционера обоснованными, но и встанет на защиту этого акционера, вынесет определение о принятии обеспечительных мер и выдаст исполнительный лист, на основе которого возможно принудительное исполнение этого определения.

Рейдеров в большинстве случаев мало интересует окончательная судьба искового требования – главная задача исключительно получение обеспечительного решения. Понимая, что судьба его недолговечна, поскольку иск, по существу, рассматривать суду рано или поздно придется, а кроме того, юристы компании-«мишени» не сидят сложа руки, рейдеры заручаются решениями нескольких судов, предъявляя их по мере отмены предыдущих, доставая их как тузы из рукава. Такая комбинация носит красивое и поэтичное название «каскад».

В таких случаях обычно суд, вынесший обеспечительное решение, находится в отдаленном регионе, ведь гражданин может обращаться с иском и по месту жительства, независимо от того, где располагается предприятие, чье решение или действие не нравится акционеру.

Суды каких только регионов не выносили решений по предприятиям, расположенным в Москве!!! Тут и Приморский, и Хабаровский, и Краснодарский, и Ставропольский края, и Хакасия, и Удмуртия, и Чечня, и Дагестан. Ну и Тверская, и Рязанская, и Ярославская, и Владимирская области и т. д. А еще говорят, что в Москве сосредоточена вся финансовая жизнь России. Как же так, ведь суды всей России рассматривают дела, связанные с московскими заводами, фабриками, научно-исследовательских институтами, торговыми предприятиями, предприятиями сферы обслуживания и прочими юридическими лицами. Посредством рейдеров вся страна участвует в хозяйственно-финансовой жизни Москвы.

Правда, есть один нюанс – часто лица, фигурирующие в качестве истцов и акционеров, об этом не догадываются, поскольку их интересы в судах представляют адвокаты по доверенностям. И ничего, что подписи в исковых заявлениях, доверенностях и других судебных документах (в том числе в договорах купли-продажи акций) совсем не похожи на подписи истцов-акционеров. А может быть, они подписывали эти документы в таком состоянии, что говорить-то трудно, а писать – тем более. Юридическая сила документа от этого не меняется.

А если говорить серьезно, то в 2002–2003 годах был безусловный пик использования таких решений. Один известный приобретатель земель лесного фонда и сельскохозяйственного назначения в престижных районах Московской области с целью последующего перевода их в категорию земель, подлежащих застройке, посидевший за это под стражей некоторое время, вышедший под рекордный в России залог, как раз в 2003 году парализовал работу одного из уже упомянутых нами горно-обогатительных комбинатов на севере России. Вначале он предложил выкупить имеющийся у него блокирующий пакет акций бизнесмену, контролировавшему ГОК, за сумму, в несколько раз превышавшую их самую высокую рыночную стоимость, – речь шла всего-то о десятках миллионов долларов США – сущие пустяки! Когда же бизнесмен отказался, со всех концов необъятной страны посыпались решения судов об аресте его пакета акций, запрете голосования ими, запрете проведения общего собрания акционеров и выполнения счетной комиссией своих полномочий, запрете исполнения генеральным директором своих обязанностей – короче, был полный набор решений всех разновидностей.

В этом конфликте сказалась разница между судами дальних регионов и судом по месту нахождения предприятия. Местный суд выносил решения в пользу ГОКа, фактически дезавуируя предыдущие судебные решения, а местные судебные приставы их быстро и четко исполняли. В это время в каком-нибудь «Замухрыжинске» выносилось новое судебное решение, приезжали чужие судебные приставы и тоже быстро и четко его исполняли. Война судебных решений привела к остановке комбината, служившего сырьевой базой одного из крупнейших в России сталелитейных предприятий.

В Министерстве внутренних дел РФ было принято к рассмотрению заявление бизнесмена. Следственный комитет при МВД России был также привлечен к работе, но возбудить уголовное дело не удалось (тогда согласие на возбуждение давал прокурор), поскольку взаимосвязь между угрозами землевладельца и последовавшими за ними судебными решениями доказать без результатов оперативно-технических мероприятий было невозможно. Так же невозможно доказать его причастность, например, к исковому заявлению, которое указанный в нем истец не подписывал и которое, неизвестно каким путем, оказалось в суде, было рассмотрено председателем суда, при этом «истец» утверждает, что в суд он не ходил, хотя в протоколе судебного заседания фигурирует…

Тем не менее будущий землевладелец претензии по поводу покупки пакета акций снял и, как утверждают компетентные источники, продал его третьим лицам ровно по рыночной стоимости.

Описанная нами ситуация относится к несколько иному явлению в мире корпоративных отношений – корпоративному шантажу, или «гринмэйлу», но она ярко иллюстрирует ситуацию, сложившуюся в том далеком году по поводу судебных решений о принятии обеспечительных мер, а главное, то, что этот весь бардак воспринимался участниками конфликта как должное, и в ответ на удары корпоративных шантажистов защищающаяся сторона (т. е. сторона правомерная, должная вроде бы действовать в рамках закона) наносила ответные удары в виде судебных решений других судов.

Хотя мы и употребляли глаголы настоящего времени при описании технологии использования рейдерами судебных актов, она все-таки уходит в прошлое.

Такая ситуация вызвала резкую негативную реакцию высшего руководства страны, следом – негативную реакцию высших руководителей обоих судов, с определенного момента сложилась суровая дисциплинарная практика, согласно которой вынесение обеспечительных решений без рассмотрения иска по существу каралось лишением судей их полномочий.

Бывший судья – простой человек, УПК РФ не предоставляет ему такой же иммунитет, как судье действующему. Особо «проявивших» себя судей стали сажать за вынесение неправосудных решений.

Кроме того, было издано постановление совместного Пленума Верховного суда и Высшего арбитражного суда Российской Федерации об упорядочении практики применения обеспечительных мер, поставивших суды в более-менее понятные рамки. «Гайки» были «закручены». Тем самым количество судебных решений в пользу рейдерских структур сократилось в разы. Чиновники и политики сочли, что самое главное – максимально удорожить ту или иную схему рейдерского захвата да и любого криминально-экономического явления, сделать ее нерентабельной с тем, чтобы рейдеры и иные криминальные личности сами отказались от нее.

Это означает, что вынесение решений о применении обеспечительных мер в пользу одной из сторон корпоративного конфликта по-прежнему возможно. Поскольку цена цене рознь, в большинстве случаев это нерентабельно, но найдется случай, когда это будет неизбежно, а значит, выгодно. И если подавляющее большинство судей ни за какие деньги не согласятся выносить незаконные решения, то есть и готовое рискнуть меньшинство. Ведь существует же анекдот: «Объявление в Интернете: "Выходящий в отставку судья вынесет решение. Любое. Дорого"».

В тот период появилась тенденция – место подлинных решений судов стали занимать фиктивные. Неведомыми путями «липовые» решения из самых отдаленных регионов поступали судебным приставам, которые чаще всего выявляли подделку, запросив суд, вынесший это решение, но бывало, что они по каким-то причинам не делали запрос и сразу же возбуждали исполнительное производство. И рейд продолжался полным ходом.

Тем временем в Комитете Государственной думы по собственности была воплощена в жизнь идея о введении в законы понятия «корпоративные споры» и об установлении правила о рассмотрении таких споров только по месту нахождения юридического лица, деятельность которого является предметом спора. Иными словами, речь шла о передаче корпоративных споров в компетенцию арбитражных судов.

Идея сама по себе разумная. Но, когда встал вопрос, какие дела относить к категории корпоративных споров, что называется, «нашла коса на камень» – намертво сцепились Высший арбитражный и Верховный суды Российской Федерации. Последний отстаивал незыблемый конституционный принцип – гражданин вправе обращаться в суд по месту жительства. В случае если предприятие находится в Москве, а его работник во Владивостоке и у него нет денег на дорогу, он должен иметь возможность оспорить неправомерные действия руководства предприятия – например, по делу, относящемуся к категории трудовых споров, в самом Владивостоке.

У автора данного сочинения, бывшего членом рабочей группы по доработке этого законопроекта, возникали разные вопросы, в том числе «Как же житель Владивостока стал работником предприятия в Москве, если у него не было денег даже на дорогу?».

Итак, в Арбитражно-процессуальном кодексе РФ появилась статья:

Статья 225.1. Дела по корпоративным спорам

Арбитражные суды рассматривают дела по спорам, связанным с созданием юридического лица, управлением им или участием в юридическом лице, являющемся коммерческой организацией, а также в некоммерческом партнерстве, ассоциации (союзе) коммерческих организаций, иной некоммерческой организации, объединяющей коммерческие организации и (или) индивидуальных предпринимателей, некоммерческой организации, имеющей статус саморегулируемой организации в соответствии с федеральным законом (далее – корпоративные споры), в том числе по следующим корпоративным спорам:

1) споры, связанные с созданием, реорганизацией и ликвидацией юридического лица;

2) споры, связанные с принадлежностью акций, долей в уставном (складочном) капитале хозяйственных обществ и товариществ, паев членов кооперативов, установлением их обременений и реализацией вытекающих из них прав, за исключением споров, вытекающих из деятельности депозитариев, связанной с учетом прав на акции и иные ценные бумаги, споров, возникающих в связи с разделом наследственного имущества или разделом общего имущества супругов, включающего в себя акции, доли в уставном (складочном) капитале хозяйственных обществ и товариществ, паи членов кооперативов;

3) споры по искам учредителей, участников, членов юридического лица (далее – участники юридического лица) о возмещении убытков, причиненных юридическому лицу, признании недействительными сделок, совершенных юридическим лицом, и (или) применении последствий недействительности таких сделок;

4) споры, связанные с назначением или избранием, прекращением, приостановлением полномочий и ответственностью лиц, входящих или входивших в состав органов управления и органов контроля юридического лица, а также споры, возникающие из гражданских правоотношений, между указанными лицами и юридическим лицом в связи с осуществлением, прекращением, приостановлением полномочий указанных лиц;

5) споры, связанные с эмиссией ценных бумаг, в том числе с оспариванием ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц, решений органов управления эмитента, с оспариванием сделок, совершенных в процессе размещения эмиссионных ценных бумаг, отчетов (уведомлений) об итогах выпуска (дополнительного выпуска) эмиссионных ценных бумаг;

6) споры, вытекающие из деятельности держателей реестра владельцев ценных бумаг, связанной с учетом прав на акции и иные ценные бумаги, с осуществлением держателем реестра владельцев ценных бумаг иных прав и обязанностей, предусмотренных федеральным законом в связи с размещением и (или) обращением ценных бумаг;

7) споры о созыве общего собрания участников юридического лица;

8) споры об обжаловании решений органов управления юридического лица;

9) споры, вытекающие из деятельности нотариусов по удостоверению сделок с долями в уставном капитале обществ с ограниченной ответственностью.

Указанные в статье корпоративные споры рассматриваются исключительно по месту нахождения юридического лица. Особенности рассмотрения таких дел регламентированы ст. 225.2–225.9.

В настоящее время изобретаются различные способы «перетаскивания» уголовных дел в юрисдикцию районных судов по гражданским делам – там получить обеспечительное решение намного проще. А впрочем, и арбитражные суды актуальности не потеряли.

Старое доброе оружие рейдеров не ржавеет и еще может быть извлечено из ножен, кобуры или другого хранилища, ударить, выстрелить и начать действовать на благо «рыцарей рейда и гринмэйла».

Глава 7. «Юристы с очень большой дороги»

Расскажу еще одну поучительную историю о «юристах», которая была густо замешена как раз на обеспечительных судебных решениях, при этом предмет посягательства был самым большим и дорогостоящим в истории рейдерского движения.

Это ОАО «Михайловский горно-обогатительный комбинат», ведущее горнодобывающее предприятие России, расположенное в Курской области и ведущее добычу железной руды в области известной всему миру Курской магнитной аномалии.

Протяженность периметра предприятия, включающего карьеры, обогатительные фабрики, железнодорожные и автопредприятия, подъездные пути, коммуникации и много всего другого, составит не одну сотню километров. Для физического захвата такого объекта нужна дивизия, а то и армия «рейдерских сил», вооруженная пулеметами и танками.

Для корпоративного захвата нужна всего лишь грамотная юридическая компания, обладающая необходимыми связями в судебных кругах. И благоприятные обстоятельства.

В данном случае такие обстоятельства заключались в том, что два бизнесмена заключили сделку купли-продажи 100 % акций данного ОАО, получив для этой цели кредит в крупном банке. Сумма сделки составляла свыше 2,3 млрд долларов США – именно таков был размер уставного капитала. По наблюдениям Следственного комитета при МВД России, это рекорд по стоимости предмета преступного посягательства среди рейдерских захватов в современной России.

Некто господин К. решил расстроить сделку, снизить тем самым стоимость актива и приобрести затем его задешево. Делал ли это К. по собственной инициативе (учитывая, что он являлся генеральным директором крупнейшего финансового холдинга) либо по чьему-либо заказу, установить не удалось, хотя есть аудиозапись телефонных переговоров, где К. перед заключением под стражу докладывает о сложившейся ситуации неизвестному собеседнику и одновременно как бы просит помощи, а может, просто совета.

Итак, К. вступил в контакт с директором юридического агентства Клюевым, которому предложил организовать арест уставного капитала ОАО «Михайловский ГОК». Стоимость «операции» была определена в 2 млн долларов США, причем один миллион Клюев наличными получил сразу же в виде предоплаты.

Далее включился «полет» юридической мысли. Заграничная фирма «Колчектер» заключила договор купли-продажи акций ОАО «Михайловский ГОК» у российской фирмы «Терра Софт». При этом «Терра Софт» никогда не имела и не могла иметь никаких акций комбината. Следствием позже было установлено, что обе фирмы зарегистрированы по фиктивным документам на лиц, утерявших свои паспорта, как в России, так и за границей.

Тем не менее фирма «Колчектер» в лице гражданина Печкина, использовавшего утерянный паспорт на имя Сорокина, в который была вклеена фотография Печкина, обратился в Ростовский областной арбитражный суд с иском о понуждении фирмы «Терра Софт» к исполнению своих обязательств.

В качестве меры, обеспечивающей рассмотрение дела, представитель заграничной компании «Колчектер» гражданин «Сорокин» ходатайствовал перед судом о наложении ареста на уставный капитал ОАО «Михайловский ГОК».

Полет юридической мысли заключается в том, что две любые фирмы-«однодневки» могут между собой заключать договоры покупки чего угодно ЦУМа, ГУМа, Большого театра и может быть, даже Кремля, – а затем требовать друг у друга исполнения обязательств, и это будет иметь под собой правовую базу, и суд будет обязан рассмотреть иск одной из этих «помоек». Заключая договор купли-продажи имущества или ценных бумаг, продавец не обязан иметь это имущество. А сможет ли он его иметь в будущем, к назначенному сроку исполнения обязательств, это лежит на его, продавца, совести. Таков закон.

Итак, «Сорокин» не просто возбудил перед судом ходатайство о наложении ареста на уставный капитал ОАО «Михайловский ГОК», но и представил встречное обеспечение иска. С некоторых пор суды стали требовать такое обеспечение (после выхода упомянутого Постановления Пленума). Если просишь арестовать имущество в размере одного миллиона рублей, будь любезен, внеси на депозит суда аналогичную сумму до рассмотрения дела по существу. Впрочем, возможны варианты альтернативного обеспечения. Печкин – «Сорокин» представил банковскую гарантию одного некрупного банка, подписанную председателем правления Жлобицким и главным бухгалтером Стегановой.

Дело взялся рассматривать лично председатель суда. Встречное обеспечение его устроило вполне. Определение о наложении ареста на акции было вынесено в один из последних дней 2004 года. А в один из первых рабочих дней 2005 года, когда все честные люди нашей страны отходили от празднования Нового года, Печкин – «Сорокин», вооружившись решением суда, с исполнительным листом и в сопровождении судебного пристава-исполнителя появился в дверях кабинета регистратора, ведущего реестр акционеров ОАО «Михайловский ГОК». Арест акций состоялся. Сделка затормозилась.

Однако К., а также, возможно, тот, кто за ним стоял, недооценили своих контрагентов. Один из двух упомянутых бизнесменов, покупавших акции, прилюдно пообещал, что не успокоится, пока все участники описанных событий не будут сидеть в тюрьме.

Первыми были подписавшие банковскую гарантию Жлобицкий и Стеганова. Следующим, поскольку в вышеупомянутых дверях регистратора велась видеозапись посетителей, стал Печкин.

Арест с акций был снят в кратчайшие сроки, определение Ростовского арбитражного суда отменено, а председатель суда лишен судейских полномочий. Судебный пристав-исполнитель, возбудивший исполнительное производство и приходивший вместе с Печкиным накладывать арест на акции, сказался душевнобольным и лег на длительное стационарное лечение, о результатах которого нам на сегодняшний день ничего неизвестно.

Далее в следственный изолятор проследовали еще два субъекта – гражданин Воронков, сотрудник юридического агентства, отвечавший за связи с судами всех уровней, а затем и сам господин Клюев.

Кстати, выяснилось, что у «юристов» имелось определение Иркутского арбитражного суда о наложении ареста на акции ОАО «Михайловский ГОК», которое планировалось реализовать после отмены первого. Однако, поскольку оно так и не использовалось, дело кончилось одной его отменой, без роковых последствий для судьи, его вынесшего.

Господин К., которого сообщники (главным образом, Клюев) полностью изобличили в том, что он заказал и наполовину оплатил заказ на арест акций, срочно слег с тяжелой болезнью в так называемую кремлевскую больницу. Однако суда дожидаться не стал, но не стал расплетать носочки, как это сделал псевдоотец Володи Шарапова в известном фильме «Место встречи изменить нельзя», а, оставив о себе память в виде «прослушек» его телефонных переговоров с неизвестными покровителями, прямо из больницы убыл в г. Лондон (а куда же еще?).

Следственные органы квалифицировали действия всех указанных лиц как мошенничество, совершенное организованной преступной группой, причинившее ущерб в особо крупном размере, т. е. по ч. 4 ст. 159 Уголовного кодекса Российской Федерации, по которой обвиняемым могло быть назначено наказание до 10 лет лишения свободы. К. было заочно предъявлено такое же обвинение, и также заочно избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.

А затем последовал не очень оптимистичный финал нашей поучительной истории.

Суд не усмотрел в действиях Клюева, Печкина, Воронкова, Жлобицкого, Стегановой и К. (в отношении него уголовное дело было выделено и приостановлено за розыском, но в составе группы он фигурировал) мошенничества, однако усмотрел неоспоримые доказательства совершения преступления, предусмотренного ст. 165 УК Российской Федерации «Причинение материального ущерба путем обмана и злоупотребления доверием без признаков хищения». Это преступление относится к категории менее тяжких, а соответственно все участники юридических действий (преступлениями их уже вроде как назвать нельзя) были приговорены к 1–3 годам лишения свободы условно. Один Печкин получил 1,5 года лишения свободы с отбыванием в колонии-поселении. Все участники событий простились с ним в зале суда и вышли на свободу, а Печкин вряд ли успел доехать до своей колонии-поселения, поскольку уж год-то под стражей как минимум отсидел. В общем, крайним оказался Печкин.

Что же касается господина К., то ему не суждено было разделить печальную участь лондонских беженцев. Уголовное дело было изъято из производства следственных органов МВД России и принято к производству правоохранительным ведомством, которое на тот момент было вышестоящим по отношению к МВД. Господин К. был признан невиновным, постановления о заочном привлечении его в качестве обвиняемого и заключении под стражу были отменены, а затем и сам он вернулся в Россию и снова мало-помалу занялся бизнесом. Каким? Мы не знаем, а если бы и знали, не сказали. Не имеем права порочить невиновных людей.