Текст книги "Гарем для пионера"

– Учитесь реагировать на критику, товарищ командир! Я Вам ещё весь мозг «вынесу» своими комментариями!

Командир, улыбаясь, сокрушённо покачал головой! Чокнувшись бутылками пива в знак полного взаимопонимания, они разошлись по комнатам.

– Не думал, что мои рассуждения увидит кто-нибудь ещё, – то ли с сожалением, то ли с сомнением, подумал командир, пытаясь уснуть.

– Посмотрим, как взрослели «аксакалы» от авиации, – улыбнулся любознательный парень, обрадованный такой нестандартной возможностью увидеть поколение «отцов» глазами «детей».

Первая же страница унесла его в далёкие 70е прошлого века…

Глава 1. Первые вздохи

Школа отсвечивала серым кирпичом и могла бы сойти за заурядное творение советской архитектуры, если бы не одно «но»! Она стояла прямо на берегу реки, буквально в ста метрах от воды. Из окон классов открывался великолепный вид на острова в середине широкой заводи и на противоположный обрывистый берег. При определённой доле фантазии, здание можно было назвать учебной усадьбой, которая прячется в молодой поросли, недавно посаженых, деревьев. Пашка привычно рассматривал пейзаж за окном и не слишком вникал в то, что вещал учитель. Всё-таки, первого сентября трудно сразу войти в учебный ритм, а летние каникулы не торопились «отпускать» тринадцатилетнего пацана из беззаботных мальчишеских будней.

Пашка обожал и свою школу, и своих одноклассников, и даже учителей! Именно они были для него настоящей семьёй, а школа настоящим домом. Квартира в панельной пятиэтажке никак не ассоциировалась с желанным пристанищем. В ней всегда было неуютно. По крайней мере, для него. Обычная «хрущёвка-двушка», с проходной комнатой и пятиметровой кухней. Не было, не то что своей комнаты – не было, даже своего угла! Полка в серванте, для тетрадок и учебников, рядом с ней полка для вещей, вешалка в шифоньере, для школьной формы – вот и всё «личное» пространство. Уроки сделать за кухонным столом, а ближе к ночи разложить диван в «зале» и застелить его, принесённым из кладовки, постельным бельём. Вот так! Нет места для личных «пацанских» вещей, некуда пригласить друзей, негде уединиться для подростковых мыслей. Было лишь желание быстрее сделать уроки и сбежать из «душного» пространства квартиры.

Поэтому школа выручала! Там было интересно, были друзья и было уютно. После уроков была улица, снова друзья и снова не скучно! Ну, а если непогода не давала возможности гулять на свежем воздухе, то можно было «перекантоваться» у друзей в гостях, благо у них были свои комнаты.

– Неужели, всё дело в том, что у меня нет своей комнаты? – рассуждал новоявленный семиклассник, наблюдая, как первые жёлтые листья уносятся порывами ветра.

– Не совсем, – отвечал он себе.

Манера вести диалоги с собой появилась у него давно, и он с удовольствием отвечал на свои же вопросы, будто шахматист, играющий партию против себя. Так было легче разобраться в вопросах, которые периодически возникали, и на которые, во что бы то ни стало, необходимо было найти ответы.

– Тогда в чём?

– Вчера забежал за Шуриком, чтобы «проветриться», и не застал его дома.

– И, что?

– А, то! Его мама открыла дверь и пригласила меня в гости. Предложила поужинать с ними, а когда я отказался, налила чай, потом расспрашивала меня обо всём!

– Правильно! А, как иначе?

– Мои родители никогда не разговаривают со мной по «душам».

– Ну и «клёво»! Оно тебе надо? Будут выпытывать, что и зачем?

– Да, то есть нет! Не знаю! Мои родители другие! Они никогда не приглашают моих друзей пройти подождать, не говоря уж о чаепитии.

– Сам же говорил, что просто некуда приглашать, так что нечего пенять на родителей, а в том, что квартирка маленькая, даже есть свой плюс, – в этом месте он улыбнулся, поймав себя на мысли, что сделал важное открытие.

– Какой же может быть плюс в том, что там тесно и неуютно?

– Такой! Зная о моём стремлении убежать из дома, отец использует это, чтобы я хорошо учился и наказывает, если вдруг получу четвёрку, запрещая выходить из квартиры.

– Это уж точно! Папины методы действуют, поэтому я учусь на одни пятёрки! – в этом месте он удовлетворённо хмыкнул, начиная понимать, что не всё в этом мире такое, каким кажется сначала.

Голос учителя «вернул» мечтателя из мира рассуждений в реальность.

– N-ский! Не можешь смириться с тем, что каникулы закончились?

– ??? … – вздрогнул от неожиданности подросток, но ответить не успел, так как дверь класса распахнулась, и появился директор школы.

Ученики встали, приветствуя энергичного моложавого мужчину лет сорока, за которым в класс вошла незнакомая девочка.

– Садитесь, садитесь, добрый день! – сказал он, обращаясь к ученикам.

– Прошу прощения за то, что Вас прерываю, – прижимая руку к груди, повернулся он в сторону учителя.

Затем, обратив внимание к классу, он подтолкнул вперёд незнакомку и, положив ей руки на плечи, представил.

– Знакомьтесь. У вас в классе будет ещё одна ученица. Зовут Татьяна. Надеюсь, вы поможете ей, без проблем влиться в ваш дружный коллектив. Прошу любить и жаловать.

«Новенькая» была худенькой девочкой среднего роста, с модной в то время причёской «Сассун», а-ля знаменитая французская певица Мирей Матье. Стандартная школьная форма открывала взору стройные ножки, «упакованные» в дорогие модные колготки телесного цвета, и плотно облегала стройную фигурку. Карие глазки бросали любопытные взгляды на новых одноклассников. Девочка нервно прикусывала рельефные, чуть припухлые, губки и плотно сжимала ручками новый портфель. С этой новенькой всё и началось.

Как и все подростки, Пашка быстро рос и поспевать за растущим созданием, было сущим наказанием для родителей. Его одевали по минимуму! Он комплексовал по поводу вечно коротких брюк и спускал их пониже, чтобы это не так бросалось в глаза. Торчащие из коротких рукавов руки, также не были аргументом для покупки новой одежды.

– Нет лишних денег, – говорила мама. – Купим к следующему учебному году.

Стесняясь внешнего вида, Пашка лишний раз отказывался куда-то пойти, потому что в гардеробе были лишь пара брюк и пара рубашек. Так, к дефициту родительского внимания и отсутствию своего угла, «приплюсовывалась» жуткая закомплексованность о внешнем виде. За это лето он «маханул в рост» ещё на 10 сантиметров и теперь представлял собой нескладного, худощавого подростка, чуть выше среднего роста, с голубыми глазами и «соломенными», выгоревшими за лето, волосами. Общительность и живой ум делали его центром компании в классе, а эрудиция и статус «отличника» выгодно выделяли среди прочих сверстников. Тем не менее, в силу выше описанных обстоятельств, самооценка была сильно занижена, а застенчивость и стеснительность, то и дело, выступали наружу под натиском объективных обстоятельств взросления.

«Новенькая», словно заноза засела в голове. Осознать, что эта симпатия и есть первая любовь, удалось не сразу, а лишь после того, как безуспешно попытавшись «прогнать» мысли о ней из головы, Пашка понял, что эти мысли стали приятны. На уроках он тайком бросал взгляды в сторону «новенькой» и «впитывал» изящный девичий профиль, накрахмаленный белоснежный воротничок школьной формы и… непохожесть девочки на одноклассниц. Возвращаясь домой после школы и стесняясь подойти к девочке, Пашка провожал её до дома, отстав на два десятка метров, «срисовывая» для себя её тонкую талию и стройный силуэт. Позже, в любой момент, воображение живо рисовало в мозгу образ ненаглядной, и он детально представлял эти глазки, губки, ножки и пальчики. Это немое обожание, пока, было бестелесным, одухотворённым и чем-то возвышенным, что не мешало ему, тем не менее, обратить внимание на изменения, произошедшие за лето с одноклассницами.

Разминка на первом же уроке физкультуры заставила его в этом убедиться. Исчезла девичья, детская угловатость, и теперь, под маечками и футболками можно было наблюдать первые оформившиеся бугорки грудей, «спрятанные» в настоящие бюстгальтеры. Соблазнительные изгибы впервые стали притягивать взгляд и волновать взрослеющие мальчишеские умы. Пашка ловил себя на том, что взгляд периодически «застывал», то на чьей-то попке, то на чьей-то промежности, выгодно выделяющихся под обтягивающими спортивными трико. Плоть в штанах ещё не реагировала на эти соблазны, но неизвестное томление внизу живота заявляло о скором, первом, половом интересе.

– N-ский! Долго ты будешь болтаться на турнике? – физрук, видимо, таким окриком, пытался простимулировать ученика.

Пашка отчаянно пытался дотянуться подбородком до перекладины, комично извиваясь, в попытке совершить невозможное. Девчонки смеялись над смешными потугами, чем совершенно его «убили». Одно дело, «облажаться» в мужском коллективе и совсем другое, потерпеть фиаско у них на глазах. Он спрыгнул с перекладины, красный от стыда, проклиная собственную беспомощность. Оказывается, умение быстро бегать и высоко прыгать, стало не так значимо для девочек, как физическая сила, увы! Ненаглядная Танечка, ещё не подозревая о Пашкином чувстве, вспыхнувшем к ней, также безудержно хохотала, откинув голову назад, демонстрируя ровный ряд безупречных белых зубов.

Девочки, как известно, взрослеют быстрее. Они также начинают смотреть в сторону мальчишек, но, если раньше им импонировали эрудиция, юмор и общительность, то теперь они стали выделять ещё и исконно мужские параметры – ширину плеч, силу, и… некую претенциозность, потому что брутальностью это назвать, ещё было нельзя.

У Пашки появился стимул – во что бы то ни стало, завоевать внимание кареглазой красавицы, превратиться из несуразного подростка в прекрасного принца, на которого обратит внимание избранница. Отчаянно пытаясь скрыть явный к ней интерес, он начал усиленно качать мышцы, а также освоил три аккорда на гитаре, чтобы ещё и в этом выделиться среди ровесников.

Если, он стеснялся и своего вида, и своей нерешительности, то его ненаглядная, на этом не зацикливалась. Она была красивой и уверенной в себе! Для неё, плохо замаскированное, внимание со стороны мальчика, стало игрой. Новогодние праздники, с танцами и последующими провожаниями, расставили все точки над «i». Танечка увидела Пашкины симпатии, но не спешила на них отвечать. Смотрит на неё мальчик, «влюблёнными брызгами», и что? Есть вечерние тусовки, и это интересно в компании, но никак не наедине! Мальчишке тоже комфортно среди друзей, но хочется персональных ответных вздохов и взглядов, признаний, наконец. Он неосознанно, как слепой щенок, тычется носом в «закрытую дверь», но не понимает, почему его туда не пускают.

Фильмы со строгой цензурой и книги, хоть и воспитывали в то время в «правильном ключе», тем не менее не давали ответов на конкретные вопросы, что делать, чтобы добиться взаимной симпатии.

– У рыцарей, в романах Вальтера Скотта, были дамы сердца, ради которых они совершали подвиги. Мушкетёры Дюма дрались ради возлюбленных на дуэлях. В ХIХ веке, влюблённые, свои чувства доносили в письмах и стихах, – растерянно рассуждал влюблённый Ромео. – Мне что, надо с кем-то подраться или начинать сочинять стихи? – ломал он голову, не зная, где найти ответ и расстраивался окончательно.

Кинематограф также, весьма туманно, делился способами соблазнения и покорения дамского сердца. Отечественные «Весна на Заречной улице» и «Доживём до понедельника», равно как зарубежные «Шербургские зонтики» и «Римские каникулы», ни на шаг не продвигали в познании конкретных шагов завоевания внимания избранницы. Возможность донести за Танечкой портфель в школу и обратно, стала пределом мечтаний, а вечерние вздохи под окнами её квартиры составляли удел юношеских симпатий, на которые он пока мог рассчитывать.

Учебный год подходил к концу, и весна вовсю шумела майскими ливнями. То ли от этого шума, то ли по другой причине, но неразлучный друг Шурик, признался Пашке, что влюблён в другую одноклассницу, и друзья решили объединить свои усилия.

– Ты, так ничего Таньке не сказал?

– Нет! Не знаю, как.

– Целый год вздыхаешь! Что ты в ней нашёл? Вот, Ленка! Совсем другое дело!

– Нет! Ленка – обычная, а Таня – необыкновенная!

– Какая? – со смешком переспросил друг.

– Необыкновенная! Как Татьяна Ларина, как Наташа Ростова, загадочная и утончённая! – мечтательно выдохнул Пашка, не слыша его иронии, представляя себя Онегиным, не иначе!

– Давай в кино их пригласим! Обыкновенную с необыкновенной, а там – видно будет, может поцелуют нас, в знак благодарности? – размечтался он.

– Поцелуют… Тоже мне, скажешь. Целуются, только если в любви признаются.

– Может и не поцелуют, зато узнаем, как они к нам относятся! – толкнул он Пашку кулаком в бок и указал на яркую афишу.

Фильм был двухсерийный, что значительно усложняло реализацию «пацанского» плана, ведь и стоил он в два раза дороже!

– Мне родители денег не дадут, – вздохнул Пашка.

– Ты хочешь, чтобы Танька в тебя влюбилась или нет?

– Конечно! Но…

– Никаких «но»! Я тоже хочу, чтобы Ленка меня поцеловала, – «отмёл» все сомнения Шурик.

– Мам! Где там, мои три рубля в кино? – Пашка решил идти напролом и сразу, поэтому решил сделать шутку из просьбы.

– Чего-о? Какие три рубля? – мама опешила от такой «просьбы».

– Мам, мы с девчонками в кино сходить хотим, я и Шурик.

– И что?

– Три рубля надо! Там две серии. «Золото Маккены»! Билеты по рубль сорок. Два билета будут, как раз три рубля.

– Не повзрослел ещё, девочек в кино приглашать, – отрезала сердито мама.

– Ма, надо очень! Я же не прошу у вас денег каждый день, – привёл Пашка весомый аргумент, лелея мысль, что мама уступит.

– Вот тебе рубль, сходите на другой фильм, а девочке, родители должны денег дать. Она, тоже ещё не выросла, чтобы на свидания ходить.

Продолжать далее диалог было бессмысленно, а объяснять маме важность данного события, он не собирался. Ему выделили рубль, и хорошо, что другу дали «трёшку», и у него была копилка. Никто не считал, кто сколько вкладывает – друзья всё же! Мальчишки умудрились взять билеты, выстояв за ними двухчасовую очередь. У них осталось лишь сорок копеек, как раз на два мороженных девчонкам, и перспектива возвращаться домой пешком, так как, даже на трамвай, денег не осталось. Девчонки согласились на приглашение и, после кино, возвращаясь, каждая из них предложила отблагодарить кавалеров и купить всем мороженного. Каждая (!) достала по пять рублей! То есть, им родители денег дали, а Пашке – нет!

– Их понимают и любят… на пять рублей, на три, а я, еле-еле упросил маму дать мне рубль, – рассуждал он вечером, обидевшись на родителей.

Хорошо, что в детстве, мы хоть и ранимые, но быстро отходчивые!

– Зачем пенять на родителей? Надо просто добиться внимания Танечки, и она буде любить меня лучше, чем мама! – «бредил» Пашка своей ненаглядной, и не получив после фильма ответного внимания, сдаваться не собирался!

– Шурик, фильмец, конечно зачётный, но на девчонок совсем не подействовал! Не знаешь, почему? – Пашка наморщил лоб.

– Нет! Может, надо другую тактику выбрать? – проявил активность друг.

– Какую? Мы с тобой, только в открытую не признались, что они нам нравятся! Они что, слепые? – кроме «розовых» романтических вздохов, в Пашкином арсенале ничего не было.

– Всё они знают и видят, – вздохнул с сожалением друг. – Может спросить у ЛА?

Сейчас говорить об этом смешно, но в наше время считалось нормальным прийти за помощью к учителю.

– Ты, что? Всё рассказать ей хочешь? – сомневался Пашка в правильности затеи.

– Она и так догадывается, как и многие в классе, между прочим, так что, мы ничего не теряем.

Не согласиться с этим аргументом было невозможно, одноклассники многозначительно хмыкали, глядя, какими глазами друзья «поедали» своих избранниц в школе. Уже через час, два четырнадцатилетних «вьюноша» звонили в дверь учительницы по литературе, бывшей по совместительству классным руководителем повзрослевших мальчишек.

– Мы их любим, а они нас – не замечают! – с порога начал Шурик, без лишних вступлений, не забыв поздороваться и заставив Пашку покраснеть от такого признания.

– Значит, вы пришли за советом, как добиться взаимности от девочек? – также прямо спросила ЛА.

– Да, мы не знаем, как их в себя влюбить! – непринуждённо поведал дружок, словно речь шла о том, как написать сочинение.

Как это было важно, в тот момент! Милая и суровая одновременно, но тем не менее очень отзывчивая женщина, выслушала подростков с серьёзным видом, напоила чаем, уточнила детали, и, поведав о подобных случаях в литературе, которую не преподают в школе, предложила сделать так, чтобы Танечка и Леночка их… приревновали, то есть, сменить тактику ухаживания на тактику равнодушия и проявить своё внимание к другим одноклассницам.

– Как же так? Ведь ухаживать за другой девочкой – это предательство! – Пашкин мир идеального романтизма пошатнулся.

– Мы говорим не о симпатии к другой девочке, а лишь об имитации, – улыбнулась ЛА.

– Тогда – это обман. Разве можно на обмане строить отношения? Ухаживая за другой, я даю ей надежду на продолжение отношений, она же не знает про то, что я притворяюсь.

– Ты слишком серьёзен. Чтобы чувства стали ответными, не обязательно всё усложнять. Как костёр, чтобы он разгорелся, не обязательно заваливать дровами – достаточно подуть на угли. Этому стоит научиться. Искусство флирта – это игра. Ты же не соблазняешь кого-то, а лишь оказываешь знаки внимания: комплименты, поступки, разговоры, прогулки. Разве можно это назвать предательством или обманом? Другой девочке это будет приятно, но ведь ты же не даёшь обещаний продолжать это делать.

Мир идеальных грёз юноши продолжал «рассыпаться» на глазах. Оказывается, романтика, придуманная им, допускает компромиссы!

– Понятно, хотя я думал, что девочку можно просто чем-то покорить… стихами, например, или цветами. Жаль, что сейчас современные времена, а то можно было подвиг какой-нибудь совершить.

ЛА улыбнулась такой интерпретации влюблённости.

– Понимаете, девочки взрослеют также, как вы, и тоже стесняются проявлять свои чувства. Иногда, они ждут от вас чего-то большего, чем вздохи, и не обязательно для этого быть средневековым рыцарем или мушкетёром. Достаточно, где-то проявить решительность, сказать откровеннее, обнять, поцеловать.

– А вдруг они обидятся? Вдруг не поймут?

– Вы у меня уже взрослые и воспитанные мужчины! Не поверю, чтобы вы могли обидеть девочку! В конце концов, всегда можно извиниться, – совет звучал, как руководство к действию.

– Ну что, попробуем? – посмотрел Пашка на друга.

– И, постарайтесь сделать так, чтобы ваши пассии знали, а ещё лучше, видели ваши действия! Всё понятно? Ловеласы мои, озабоченные! – улыбнулась, провожая нас, ЛА. – Только уроки не забываем учить, договорились?

– Спасибо! Всё будет в лучшем виде, и с девчонками, и с домашним заданием! – ответил за двоих Шурик.

Первая интрига в любовных отношениях! Первые планы по «притворному соблазнению» и реальному самоутверждению! Два отличника «махнули» рукой на учёбу и стали вынашивать «коварные» замыслы по обольщению других девочек. Хотя замыслами и уж, тем паче коварными, вряд ли можно назвать стремление, не только гулять и признаваться в чувствах, взявшись за руки, но и обниматься наедине, и даже целоваться. О чём-то большем, не мечталось даже в мыслях, не то, что в намерениях!

Через месяц учёба закончилась и началась летняя отработка на прополке лука и картофеля в колхозе, в 50 км от города. Нечто среднее между трудовым лагерем и первой практикой, в возможности заработать карманные деньги. Днём в поле, а вечером – песни у костра, дискотеки и шатания «в обнимку» до утра! В общем, обстановка и обстоятельства, как нельзя лучше, соответствовали воплощению плана обольщения!

Глава 2. Сомнительный успех

Летнее солнце не торопилось закатиться за горизонт, и три десятка подростков, скучали в ожидании ужина у крыльца барака, куда поселили «вчерашних» семиклассников.

– Может мальчишки покажут, кто на что способен, – «подначила» Галка, указав на турник во дворе.

– Легко, – выступил вперёд Серёга и подтянулся 7 раз.

Это был вызов! Пашка знал свой «потенциал», но решил пока не торопиться. К перекладине, по очереди, подходили претенденты на девичью похвалу. Кому-то, удалось 3—4 раза продемонстрировать свои способности. Кто-то, предпочёл «по-тихому» отсидеться за спинами товарищей. Победно хмыкнув, к турнику подошёл Олег и подтянулся 10 раз. Сорвав положенные аплодисменты, он наблюдал, как Валерка будет пытаться побить его рекорд. Валерка «выдал» 12, и настала очередь Пашки. 8,9,10! Он чувствовал, что силы на пределе, но ради Танечки, должен был сотворить чудо! 11, 12!

– Пашка! Давай! Ещё разок! – улюлюкали девчонки.

13! Он спрыгнул, заслуженно пожиная плоды всеобщего внимания! О фиаско в начале учебного года уже никто не вспоминал. А может, о нём и помнил лишь он один? Зато теперь, вечера с «железом» в руках и мозоли от регулярных тренировок на турнике, были с достоинством вознаграждены! Самоутверждение состоялось! Самооценка чуть поднялась. Осталось добиться внимания единственной, самой важной для него девочки.

Темнота ночи заставила всех ближе подвинуться к костру и пришла пора демонстрировать свои следующие способности. Под примитивные навыки игры на гитаре, Пашка уверенно демонстрировал вокальные данные, ожидая долгожданного внимания. Какие это были песни! Каждая песня, как признание в любви! Дергаешь струны на гитаре, «рвёшь» три аккорда и рвёшь душу, заглядывая при этом в глаза!

 
«Как же быть? Как быть?
Запретить себе тебя любить!
Не могу я это сделать, не могу!»
 

Можно продолжать без конца! Все сказано! Танечка зачарованно смотрит на своего воздыхателя. Одно дело, когда твоего внимания добивается худосочный «хлюпик», и совсем другое, когда в кавалеры набивается сильный, уверенный и чертовски привлекательный парень. Восторженный блеск её глаз, явно указывал на желание немедленно форсировать влюблённые отношения. Внезапный явный интерес со стороны других одноклассниц, также говорил о готовности заполучить в кавалеры такого «гарного хлопчика». Вот он, такой долгожданный миг! Пашка обалдел от всеобщего восторженного внимания, мысли спутались в голове.

– Мы же с Шуриком готовили совсем другой сценарий!

– Ещё! Ещё! – требуют девочки продолжения концерта.

 
«До чего ж я невезучий, до чего ж я невезучий!
Так хотел тебя увидеть – и опять не повезло.
Чем себя напрасно мучить – я влюблюсь в другую лучше!
Вот увидишь, вот увидишь, я влюблюсь тебе назло!»
 

Проникновенный взгляд гипнотизирует милую Танечку. Она ещё прекрасней в отблесках костра и понимает, что все песни сейчас для неё и ради неё!

– Осталось подарить ей признание в любви, поцелуй под этим звёздным небом, а заодно и все звёзды, что есть на нём! – подумал Пашка, закончил песню, передал гитару Серёге, встал и… подошёл к Маринке.

– Погуляем? – протянул он руку.

Маринка оглянулась по сторонам. Растерянность на лице сменилась улыбкой. Она поняла, что герой сегодняшнего вечера обратился к ней, и он не шутит. Танечка возмущённо фыркнула и исчезла в темноте.

– Что я делаю? – Пашкино сердце моментально отозвалось ноткой жалости к исчезнувшей прелестнице.

– Может, ну её нафиг, эту Маринку и наш замысел в придачу? – противная мыслишка, чуть было всё не испортила.

– Пойдём, – Маринка взяла его за руку, и довольная, посмотрела на ничего не понимающих одноклассников.

– Ну, и ладно! Это именно то, чего я добивался, – подвёл Пашка итог своим сомнениям. – Замёрзла? – спросил он и набросил на плечи девушки куртку, не дожидаясь ответа. – Жаль, что Танька нас не видит! – мелькнула досадная мысль. – Или видит? – оглянулся он по сторонам.

Вопрос толкнул его на провокацию. Он выпустил руку Маринки из своей и обнял девушку за плечи. Она в ответ обняла его за талию.

– Хм-м! Вот, как, оказывается, надо действовать! Смело! Напористо! В меру нагловато! Не «менжуясь» и не спрашивая разрешения! Именно об этом говорила ЛА! – рука увереннее прижимает Маринку.

– Паша! – девочка чуть отодвинулась, явно раздосадованная такой фамильярностью.

– Извини! – стушевался ухажёр, вспомнив предупреждение учителя, тем не менее, не убрав руку с плеча. – Ты, такая сегодня красивая, – комплименты коряво «застряли в зубах», потому что он представлял рядом, совершенно другую.

– Паш, ты же не на меня смотрел сейчас. Хотя, я на тебя тоже не засматривалась. Мне, вообще, Олежка нравится, но ты сегодня затмил всех, такой сильный и так красиво поёшь! – постаралась она переключить внимание с прижиманий на разговор.

Как же приятна лесть! Как здорово, быть первым среди равных! Как приятно купаться в восторженном женском внимании!

– Почему же ты пошла со мной, если тебе Олег нравится? – удивился Пашка девичьей непоследовательности.

– Пусть поревнует маленько! Надо же мне, как-то привлечь его внимание.

– Вот это, да! Мы тут с Шуриком «комедию ломаем», планы вынашиваем, а она, то же самое делает, и без чьих-либо советов. Вот же девчонки, коварные какие! Ну, ладно! – возмутился Пашка «про себя». – А, Олег, что же? После этого, бегать за тобой начнёт?

– Не знаю! Ты же пошёл со мной, Таньке назло!

– Всё-то ты знаешь! – он снова теснее её прижал к себе, уже не опасаясь, что она может его «отфутболить».

Примитивные девичьи козни открыли ему глаза на то, что видимое поведение является лишь ширмой, и надо ещё постараться разглядеть за ней суть.

– Пойдём, лучше к костру, – он не ошибся, и его поведение ей не понравилось.

– Извини, – повторно стушевался он. – Что-то на меня нашло сегодня. Обещаю исправиться!

Следующие три дня, Пашка прогулялся «в обнимку» ещё и с Галкой, и с Иркой, и всё на виду у Танечки. Он видел её растерянность, страдал от того, что делает ей больно, но не знал, как обратить ситуацию в свою сторону.

Вечером намечалась дискотека. Новоявленный «Дон Жуан», так и не был уверен, достиг ли он намеченной цели или нет. Сомнения прервала Лариска, негласно претендующая на звание «мирового судьи» в классе.

– Пашка! Кончай «ломать» комедию, «клиент созрел», давай, люби, кого хотел!

– Не понял, какую комедию? Кто созрел?

– Кто, кто? Танька! Не видишь, что ли, как она плачет каждый день?

– Что же она тебя послала, а не сама пришла?

– Гордая! Поэтому и не пришла! И меня, кстати, не просила! Так что, не придуривайся, что ничего не понимаешь! Иди и пригласи её!

Такая женская «дипломатия» вполне устраивала колеблющегося Ромео, поэтому дважды повторять не пришлось. Через три минуты, он уже обнимал своё сокровище в медленном танце и был на седьмом небе от счастья.⠀

 
«Там, где клён шумит, над речной волной,
Говорили мы о любви с тобой».
 

Цель достигнута! Танечка рядом! То пресловутое внимание, которого он так вожделел, давала не «липовая» избранница, а уже та, на которую он надышаться не мог! Танцы на «пионерской дистанции» не так желанны, как прогулки в обнимку. Оказавшись наедине, Пашка аккуратно обнял девушку!

– Это вам не Маринка и не Ленка! Это моя … – слов не хватало, чтобы передать свои эмоции. – Я заставил её страдать! Она даже плакала из-за меня! Я виноват!

Обожание было настолько велико, что оказало Пашке «медвежью» услугу.

– Как же ей признаться в своих чувствах? – эта мысль так «долбила» в темечко, что свидание с Танечкой оказалось молчаливым променадом с невразумительными диалогами на несерьёзные темы.

Вместо непринуждённого общения, вместо «закрепления» достигнутого результата искромётным юмором, как было это с другими девочками, он … «потерял хватку», как сказали бы сегодня, расслабился и из загорелого «мачо» превратился в заурядного слюнтяя со своими вздохами, так и не нашедшего смелости, признаться в любви! Чаша романтизма перевесила на весах чашу обольщения, и трюк соблазнения – «псу под хвост»! Танечке лестно мальчишеское внимание, но… молчаливые вздохи быстро наскучили. Однако, она не готова была отдать «влюблённого» лидера соперницам.

– Сегодня вечером во всём ей признаюсь! Что люблю её! Что думаю о ней всегда! Что не могу без неё! – клялся себе Пашка, обнимая Танечку на заднем сиденье автобуса, возвращаясь из колхоза в город.

Третий час Танечка шла рядом со своим воздыхателем. Разговор снова не клеился. Смелости так и не хватало.

– Признаться необходимо сегодня, сейчас! Завтра она уедет с родителями в отпуск! – в сотый раз прокручивал Пашка возможные варианты ответов, своё поведение на услышанное, отчаянно стеснялся, и… боялся неизвестности.

– Я тебя люблю, – скороговоркой выпалил он признание и поднял на девушку глаза, полные любви.

– И, что дальше? – абсолютно равнодушно поинтересовалась она.

Мысли спутались в голове в один сплошной клубок. Такого ответа на признание, в «копилке» возможных вариантов, у Пашки точно не было. Он впал в ступор.

– Это да или нет? – хотелось ему спросить её. – Хотя, какое «да», если она ответила вопросом. Что же делать? Неужели, я ей противен? – пауза слишком затянулась, он должен что-то сказать.

– Поцелуй меня, – этот простой тест на симпатию должен был расставить точки над «i».

Танечка подошла и чмокнула его в щёку, как-то жалостливо и снисходительно, даже с долей неприязни. По крайней мере, ему так показалось.

– Извини! Я завтра улетаю к бабушке в Ташкент. Надо ещё собраться. Пока.

Она скрылась за дверями подъезда, а он стоял и не понимал ничего!

– Если не любит – зачем гуляла? Если любит – почему не призналась в ответ? Если всё-таки не любит – что надо сделать, чтобы полюбила? – мысли наползали одна на другую, словно льдины во время ледохода на реке.

– Не любит! Я – страшный, нескладный, несовременный! Даже одеться прилично не могу! – неуверенность в себе снова нарастала, словно снежный ком, норовя похоронить в этом сугробе остатки, только что появившейся, уверенности в себе.

Краски лета померкли на фоне неразделённого чувства, и пропал интерес ко всему, что раньше увлекало влюблённого юношу. Шурик, как верный друг, пытался хоть как-то развеять непонятную хандру. Наконец, Пашка рассказал ему то, чем стеснялся поделиться целых две недели.

– Так и сказала: «И, что дальше?»

– Так и сказала.

– Говорил же тебе, неправильная она, хотя, ты всё равно меня не слышишь. Знаешь, что! Спроси-ка ты у Галки. Они подруги. Галка тебе точно всё скажет, любит или не любит!

– Точно, как я сам не «допетрил»! – обрадовался «рыдающий Пьеро», будто эта новость могла ему помочь.

Упорные поиски дали свой результат лишь час спустя, и теперь Пашка «пытал» Галку самым важным вопросом, абсолютно не стесняясь откровенничать с посторонней девочкой.

– Говорю же, любит она тебя! – Галка рассмеялась ему в лицо, и было не понятно, шутит она или говорит серьёзно.

– Ты смеёшься сейчас? Вы с ней сговорились, что ли?