Текст книги "Петтерсы. Дети океанов"

Глава 17. Дакар

В конце июня 1864 года барк «Странник», ведомый холодным канарским течением, обогнул острова Зеленого мыса в западной их оконечности и, подхваченный теплым гвинейским, взял курс на Дакар. Пройти кратчайшим путем от Канарских островов не представлялось возможным из-за пассатов[57]57
  Пассат (исп.) – «ветер, благоприятствующий переезду, передвижению». Ветер, дующий между тропиками круглый год, в Северном полушарии с северо-востока, в Южном – с юго-восточного направления.


[Закрыть], дующих с северо-востока, поэтому судно свернуло паруса и вверило свою судьбу морю.

Дакар был совсем еще молодым портом, он появился всего за семь лет до прибытия туда наших путешественников, в 1857 году, как военный пост французских колонизаторов на месте старой рыбацкой деревушки с названием Н’Дакара, что означает «тамариндовое дерево»[58]58
  Тамаринд – растение семейства бобовых, в Африке является символом благополучия и могущества.


[Закрыть]. Изначально он служил перевалочным пунктом для мореходов, идущих из Южной Африки в Европу, но вскоре ему было суждено стать центром работорговли и крупнейшим морским узлом всех трансатлантических перевозок.

Филипс не особо жаловал Дакар по причине того, что он являлся территорией Франции, но деваться некуда, надо было пополнить запасы еды и пресной воды, а главное, провести килевание.

За время плавания, особенно в тропических морях, днище корабля обрастает моллюсками, ракушками и водорослями, что значительно снижает скорость судна. Поэтому время от времени его надо основательно чистить от различных наростов, устранять повреждения и губительный для дерева домовый гриб, а также смолить и красить. Для этого судно направляют в порт, привязывают к верхушкам мачт фалы[59]59
  Фалы – тросы, предназначенные для подъема и спуска парусов.


[Закрыть], заводят их за ближайшее дерево и наклоняют корабль до тех пор, пока киль не появится над водой. После чего проводят осмотр и ремонт днища.

Клипер, на котором два года назад Марта отправилась из порта Пензанс, был новшеством кораблестроения того времени. Его деревянная обшивка была снаружи обита медными листами, это, кстати, впервые ввели именно англичане. Медь хорошо и на долгое время предохраняла корпус судна от наростов и поедания паразитами, что позволяло на треть повышать скорость и избавляло от частого килевания. В отличие от «Eastern star», «Странник» был обычным барком и нуждался в своевременной чистке. Поэтому, как бы Филипсу ни хотелось избежать контактов с лягушатниками, так он презрительно называл французов за их пристрастие к поеданию данных земноводных, пройти мимо Дакара было нельзя.

– Сэр! – Боцман подошел к молчаливо стоящему у борта капитану. – Команда в сборе.

– Хорошо, Абрахам. Постарайтесь все сделать максимально быстро. Я не хочу задерживаться в этом проклятом порту ни одной лишней минуты.

– Конечно, сэр, не сомневайтесь, не впервой.

Пока команда «Странника» была занята подготовкой судна к килеванию, кок в сопровождении двоих матросов сошел на берег с целью пополнения провизии. Джордж тоже решил воспользоваться данной вынужденной остановкой, чтобы осмотреть местные достопримечательности, да и пройтись по суше после длительного плавания было совсем не лишним для детей.

Майкл и Эйша, никогда не покидавшие пределов Англии, с восторгом встретили идею отца прогуляться по Дакару. В экзотическом городе Африканского континента каждый из них хотел увидеть свое. Майкл – кровожадных, диких туземцев, кожа которых, если верить рассказам матросов, черная, как деготь. Эйша – чудные деревья с плодами, внутри которых молоко, и бабочек с размахом крыльев, как у чайки. В итоге, дав торжественную клятву Джорджу, что не отойдут от него ни на дюйм[60]60
  Дюйм – мера длины, используемая в разных странах мира. Английский дюйм равен 2,54 см.


[Закрыть] в незнакомом порту, Петтерсы сошли на берег.

Ожиданиям детей было не суждено сбыться. Дакар производил удручающее впечатление. Стоило пройти порт и примыкающую к нему площадь, как на смену обстоятельным постройкам, представляющим административные здания и, видимо, недавно построенным французами, пришли жалкие деревянные хижины, более напоминающие жилище для скота, нежели для людей. Вдобавок ко всему палящее солнце, проникающее везде, не давало возможности спрятаться от себя и вот-вот норовило испепелить бледнолицых жителей Туманного Альбиона. Спустя несколько часов унылой прогулки по густой жаре и полностью осознав, что ситуация не изменится, Петтерсы решили возвращаться в порт. Тем более что Филипс божился, что к этому времени команда проведет килевание.

– Я думала, что Африка другая, – разочарованно произнесла Эйша, беря отца за руку.

– Милая, нельзя судить о всем континенте по одному городу. Африка действительно другая, просто мы не видели всех ее прелестей.

– Лично мне и этой красоты хватило, – буркнул Майкл. – Сомневаюсь, что, если мы продвинемся вглубь на несколько миль[61]61
  В данном случае имеется в виду сухопутная миля, о ее разнице с морской уже говорилось чуть ранее.


[Закрыть], что-то изменится. Те же мухи, невыносимые жара и вонь.

В этот раз Джордж не стал делать замечание сыну по поводу произношения слов, недостойных джентльмена, он и сам отчасти разделял его мнение, однако ситуацию следовало держать под контролем, не давая юным умам расслабиться, поэтому он улыбнулся и произнес:

– Майкл, представь, что какой-то человек, который никогда в своей жизни не бывал в Пензансе, да и в Англии в целом, минуя все ее достопримечательности, окажется, скажем, на нашем руднике, что он подумает о городе и стране?

Парень на секунду задумался.

– Что здесь живут только шахтеры и кроты.

Эйша прыснула от смеха:

– Это точно! Как говорит мистер Стейтем, – девочка надула щечки и начала переваливаться с ноги на ногу, пытаясь спародировать грузного мужчину, – шахта – это дыра в земле, на дне которой корнуоллец[62]62
  Старинная английская поговорка, отсылающая к горнодобывающему ремеслу, изначальному занятию жителей графства Корнуолл, в которое входит Пензанс.


[Закрыть].

Теперь уже засмеялись все. Джордж подбадривающе обнял детей, и они направились дальше, выходя на центральную площадь города, за которой должен был появиться долгожданный порт.

Неожиданно Майкл резко остановился:

– Папа, что это?

Майкл поднял руку, пальцем указывая на противоположный конец площади. Джордж, видавший немало в своей жизни, вздрогнул от представшей перед ним картины.

Это была группа темнокожих людей. Они стояли на коленях, выстроившись в цепь. Руки их были связаны за спиной веревкой, а шеи удерживали длинные деревянные палки, подобно вилам связывающие всю цепочку и не дающие возможности к бегству.

Лицо Джорджа стало мрачным и суровым.

– Это рабы, сынок.

– Рабы?! – Парень в недоумении всплеснул руками. – Но ведь рабство отменено еще в начале века![63]63
  В 1807 году парламент Великобритании принял Акт о запрете торговли рабами. В том же году Королевский флот начал операцию против работорговцев на побережье Западной Африки и освободил к 1865 году около 150 тыс. рабов. Для сравнения: всего с Африканского континента за почти 300 лет работорговли было вывезено более 14 млн человек.


[Закрыть]

– Не забывай, что это не английская, а французская территория, Майкл.

– Пускай! Французская революция 1848 года тоже полностью освободила рабов во всех колониях!

Джордж улыбнулся и потрепал парня по голове:

– У тебя очень хорошие преподаватели по истории, сынок, но одно дело принять закон, а другое – его соблюдать. Торговля живым товаром приносит баснословные прибыли, и не думаю, что какие-либо законы сумеют заставить отказаться от нее многочисленных охотников за головами по всему свету. Вывоз рабов из Африки просуществует еще не одно десятилетие, помяни мое слово! Если, конечно, не ввести жесткие меры по его пресечению.

– Папа, а что будет дальше с этими несчастными? – вклинилась в разговор Эйша.

Как ни хотелось Джорджу уклониться от развития этой темы, теперь ему уже было не отвертеться – если в дочери проснулось любопытство, она доймет всех, пока не удовлетворит его. Он тяжело вздохнул и начал свой рассказ:

– Сейчас мы находимся на самой западной оконечности Африканского материка, полуострове Кап-Вер, что с французского переводится как «Зеленый мыс». Примерно в двух милях к западу отсюда располагается остров Горе. Он принес очень много бед и несчастий тем, кто на нем побывал. Горе на протяжении трехсот лет был основным пунктом работорговли в Атлантическом океане. Сюда свозили рабов со всей Африки, и поставить его под свой контроль мечтали крупнейшие европейские державы. Он был португальским, голландским, английским…

– Английским? – перебил отца Майкл. – Этого нам в школе не рассказывали.

Джордж утвердительно кивнул:

– Видимо, учителю стало стыдно за историю своей страны. Такое бывает. Но сейчас он вновь принадлежит Франции.

– Папа! – Эйша с силой дернула отца за руку. – Ты так и не сказал, что с ними будет!

Джордж, понимая, что тему разговора увести в сторону не получится, немного сконфуженно улыбнулся дочери:

– Ах да, милая, прости. Мы немного отвлеклись с твоим братом. Так вот, бедолаг отвезут на остров Горе, после чего за ними приплывет корабль, который направляется в Южную Америку. Там эти людей продадут для работ на плантациях местных богатеев, а на вырученные деньги торговцы приобретут товары, которые произвели такие же рабы, как и те, что были привезены. Затем закупленные сахар, чай, ром, кофе, хлопок и прочее отправятся в Европу, где будут выгодно и дорого проданы, а организаторы этого варварства получат свои деньги, и новые корабли опять отправятся в Африку. Это называется «треугольник работорговли».

– Какой ужас! – Эйша всплеснула руками в негодовании.

– Да уж, – покивал головой Джордж. – А самое главное, что каждый третий из этих людей умрет в дороге от болезней, голода или побоев.

Эйша остановилась и в упор поглядела на отца, в ее небесно-синих глазах стояли слезы.

– Папа, разве так можно поступать с людьми?!

– Конечно нет, детка. – Джордж успокаивающе погладил дочь по голове. – Рабство – это кошмар, который обязательно должен закончиться.

Девочка сердито наморщила нос и заявила:

– Больше никогда не буду есть сахар.

Тут в разговор вновь вступил ее брат:

– Все равно выход есть!

Мистер Петтерс внимательно посмотрел на сына:

– Правда? И какой же, можно узнать?

– Надо драться!

Отец удивленно поднял брови:

– Драться?

– Да! – В глазах мальчика горела решимость. – Драться за свою жизнь, за свободу! Посмотри на них, пап! – Майкл кивнул в сторону скованных людей. – Кто-то молится, кто-то поет! Кто-то смиренно сидит и ждет своей участи. А вот он?! Взгляните!

При этих словах он показал рукой на самого крайнего пленника. Уже издалека было видно, что мужчина был исполином. Даже сидя он превышал своих собратьев по несчастью ростом не менее чем на четыре дюйма. Он сидел молча, отвернувшись от всех, скрестив ноги на земле и закрыв глаза. Лицо было совершенно спокойным и умиротворенным.

– Ему вообще все равно, что с ним будет! Это при его-то силе! Он уже смирился с тем, что он раб!

Будто услышав слова юного Петтерса, гигант открыл глаза и пристально посмотрел на мальчика. В тот момент Майклу показалось, что он отчетливо увидел блеск темно-синих глаз, в которых сверкала ярость. Парень затряс головой, сметая наваждение. Поглядев на пленника еще раз, он увидел его вновь смиренно спящим. В полуденном солнце Дакара может привидеться и не такое.

Джордж, видя подавленное состояние детей, обнял их за плечи, решив приободрить, и они направились дальше. В порт Петтерсы вошли без настроения.

Глава 18. Хороший нож

Увиденное настолько удручающе подействовало на детей, что желание подняться на борт своего корабля, лечь спать и забыть об увиденном вытеснило все остальные. Но история вновь повернулась иначе.

Уже на пристани в порту на пути следования семьи Петтерсов возник невысокий, тщедушный юноша с лотком, полным товаров если не первой, то точно не последней необходимости. Бросив взгляд на торговца, глава семейства решил, что, возможно, покупка пары сувениров отвлечет детей от дурных мыслей. Джордж решительно направился к юноше:

– Доброго дня, милейший! А что находится в вашем прекрасном лотке?

Паренек, увидев потенциального покупателя, расплылся в улыбке:

– Oh! Oui! Oui![64]64
  О! Да! Да! (Фр.)


[Закрыть]

– Вот черт! – Джордж с досадой развел руками. – Про языковой барьер-то я начисто забыл. Ладно, придется объяснять жестами.

Мужчина поднес указательный палец к глазу, потом повернул его на лоток с товарами. Торговец радостно закивал, снял с шеи лямку, поставил лоток на землю и открыл, чтобы путешественники смогли рассмотреть его товары.

Джордж подозвал детей:

– Каждый выбирает по одному предмету на память о нашем путешествии, и мы идем дальше. Согласны?

Майкл молча кивнул, а его сестра захлопала в ладоши:

– Шопинг, шопинг! Прям, как с мамой!

Девочка тут же подбежала к лотку и начала перебирать его содержимое. Джордж терпеливо наблюдал, как дочь на протяжении четверти часа не могла определиться, что взять – кольцо или бусы, и наконец разрешил ей выбрать два предмета, что тут же прекратило душевные терзания юной леди.

– Сколько с нас, уважаемый?

Продавец радостно закивал:

– Oui! Oui!

Джордж красноречиво потер большой об указательный палец перед носом юноши, и тот вновь заулыбался, что совершенно естественно, ведь этот жест понимают в каждом уголке Земли.

– Cinq francs s'il vous plait![65]65
  Пять франков, пожалуйста! (Фр.)


[Закрыть]

Глава Петтерсов немного озадачился и развел руками:

– У нас нет франков, месье! У нас только фунты! Каков нынче курс?

В подтверждение своих слов Джордж достал из кармана небольшую пачку английских фунтов стерлингов.

Посмотрев на купюры, юноша заулыбался еще ярче, чем до этого, и защебетал:

– Oui! Oui! Cinq! Cinq![66]66
  Да! Да! Пять! Пять! (Фр.)


[Закрыть]

Чтобы у покупателя не оставалось сомнений, он красноречиво показывал растопыренные пять пальцев руки.

Джордж от удивления поднял брови:

– Интересный у вас курс, милейший, один к одному, и это после всех ваших революций!

В ответ продавец лишь снова закивал, улыбаясь шире, чем ему позволяла природа:

– Уи! Уи! Сэнк! Сэнк!

Джордж посмотрел на безмолвно молящие глаза дочери и сдался:

– Будь по-вашему. Держите.

Получив означенную сумму, паренек низко поклонился Джорджу, после чего передал сувениры девочке. В знак благодарности Эйша повернулась к отцу, попросила его нагнуться и смачно чмокнула в щеку.

– Теперь ты, Майкл, смелее.

Парень небрежно бросил взгляд на лоток с товарами:

– Пап, не думаю, что в этом чудо-ларце есть что-то подходящее. Пусть лучше сестра возьмет еще сувенир для себя, я уступаю.

При этих словах у Эйши вновь с азартом загорелись глаза, но отец тут же погасил ее устремления:

– У твоей сестры и так уже два сувенира, вполне достаточно! Вся в мать, дай ей волю, и она купит лоток целиком вместе с этим бедолагой!

Видя, что на него вновь обратили внимание, торговец яростно закивал:

– Уи! Уи! Уи! – Словно поняв нерешительность мальчика, он немного пошарил в своих товарах и, отыскав что-то, протянул Майклу. – Pour un vrai homme[67]67
  Для настоящего мужчины (фр.).


[Закрыть].

Это был нож. Точнее, это когда-то был нож. Старый и ржавый, похожий на трезубец клинок с переплетенной, словно корни дерева, рукоятью, в изголовье которой был какой-то камень. Понять какой именно, не представлялось возможным по причине его замутненности. Однако, несмотря на неприглядный вид оружия, Майкл смотрел на него как зачарованный.

– Папа… – Это все, что сумел выдавить мальчик из себя при виде ножа.

Джордж в недоумении посмотрел на кусок ржавого металла:

– Сын, ты правда хочешь это… – он попытался подобрать правильное слово, – железо?

Майкл аккуратно взял в руку оружие:

– Да, это же нож! Мой первый нож!

– Майкл, это остатки ножа, причем очень жалкие.

– Я его почищу и приведу в порядок. Посмотри, какое интересное лезвие. – Мальчик обхватил трезубец ладонью и проверил на изгиб. – И очень прочное. А камень…

Тут в разговор вновь встрял продавец:

– Оui! Оui! Le diamant![68]68
  Да! Да! Алмаз! (Фр.)


[Закрыть]

– Что? Диамант?! – Джордж повернулся к детям. – Он говорит, что это алмаз. Да ты с ума сошел?! Он настолько мутный, что с таким же успехом это может быть камень с мостовой или вообще кусок угля! И сколько ты хочешь за этот нож?

Джордж вновь потер пальцами перед носом торговца. Тот дважды растопырил пальцы на обеих руках. У мужчины округлились глаза.

– Сколько?! Двадцать?! Да ты сумасшедший!

– Папа, но это хороший нож, он того стоит.

Мужчина посмотрел на сына и покачал головой:

– Нет, Майкл. Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи. Придется тебе выбрать другой сувенир.

– Но я хочу именно этот!

– Нет. Я не буду отдавать двадцать фунтов за ржавый кусок металла.

Майкл обиженно опустил голову, его губы задрожали.

Увидев это, отец ослабил напор:

– Сын, я обещаю тебе, что, как только мы прибудем в Австралию, я куплю тебе отличный нож. Договорились?

Мальчик кивнул, не поднимая головы.

Джордж взял клинок и отдал обратно торговцу:

– Мерси. Но нет. Может, у вас есть что-то еще?

Продавец задумчиво посмотрел на Петтерса, а потом, будто вспомнив о чем-то, поднял вверх указательный палец, присел и начал копаться в своем лотке. После нескольких секунд поиска он вновь выпрямился, держа в руке странный предмет, точнее, два предмета – изогнутую в виде рогов металлическую пластину и кусок светло-серого камня.

Майкл окинул сувениры скептическим взглядом:

– Пап, что это?

– Это огниво, сын, с помощью него можно добывать огонь.

Словно в подтверждение этих слов, продавец ударил металлом по камню, высекая сноп искры. От неожиданности дети отпрянули. Проведя демонстрацию, юноша положил огниво в небольшой кожаный мешочек на тесьме и протянул Майклу:

– Cinq francs[69]69
  Пять франков (фр.).


[Закрыть].

Мальчик вопросительно посмотрел на отца, тот одобряюще кивнул и отдал торговцу деньги. Майкл тут же повесил огниво на шею, взял за руку сестру, и все трое отправились искать свой корабль, оставив бедолагу посередине пристани собирать разложенный скарб.

Тем временем на площади за портом разворачивались события, которые в будущем сильно повлияют на нашу историю, изменив в корне ее ход, правда, видеть этого Петтерсы никак не могли.

Возле группы рабов о чем-то ожесточенно спорили трое мужчин. Двое из них, вооруженные ружьями, высказывали свои претензии, при этом активно размахивая руками, третьему, с кнутом в руках:

– Déjà ce soir, je dois les remettre à lʼacheteur! Et que vais-je lui dire?[70]70
  Уже сегодня вечером я должен отдать их покупателю! И что я ему скажу?! (Фр.)


[Закрыть]

Человек с кнутом, видимо надсмотрщик пленников, виновато развел руками:

– Le temps change. Le produit n’est pas le même Monsieur[71]71
  Времена меняются. Товар уже не тот, месье (фр.).


[Закрыть].

Но собеседника, похоже, эти слова разозлили еще сильнее.

– Produit? Appelez-vous cela un produit? Un maximum de deux sur une douzaine? Les autres mourront sur la route[72]72
  Товар?! Ты это называешь товаром?! Максимум двое из дюжины Остальные сдохнут в дороге (фр.).


[Закрыть].

– Il ressemble déjà à un[73]73
  Похоже, один уже (фр.).


[Закрыть], – вставил стоявший до этого молча третий собеседник.

Спорящие, как по команде, обернулись и посмотрели на пленников. Действительно, в самом конце колонны здоровенный раб сидел с запрокинутой головой. Его руки висели безжизненными плетьми, а на губах виднелись хлопья пены, и лишь деревянная рогатина, связывающая всех пойманных, не давала ему упасть.

– Qu’en est-il de lui?[74]74
  Что с ним? (Фр.)


[Закрыть]

Человек с кнутом пожал плечами:

– Peut-être le malaria[75]75
  Возможно, малярия (фр.).


[Закрыть].

– Enfer! Détachez-le du reste![76]76
  Черт возьми! Отвяжи его от остальных! (Фр.)


[Закрыть]

Надсмотрщик неохотно поплелся отвязывать пленника, мысленно подсчитывая в голове убытки от потери одного раба. Стоило ему освободить концы рогатины, как безжизненное тело рухнуло на песок. По колонне прошло волнение – слишком долго люди находились в плену этой колодки, и сейчас появился шанс бежать, ну или хотя бы просто размять затекшую шею. Кто-то уже успел встать с колен, когда двое охранников вскинули ружья на изготовку:

– Reviens en enfer![77]77
  А ну назад, черти! (Фр.)


[Закрыть]

Угрожающе выставив стволы вперед, они оттеснили колонну к стене ближайшего здания.

В этот самый момент лежащий на песке «труп» поднял веки. Темно-синие глаза горели ненавистью. На виду у застывших в страхе у стены рабов за спиной надсмотрщика, уже развернувшего кнут для удара, выросла исполинская фигура. Даже со связанными сзади руками этот пленник представлял собой внушительное зрелище.

Гигант медленно отвел правую ногу, после чего молниеносно выбросил ее вперед, целя в висок жертвы. Удар оказался сокрушительным. Раздался хруст ломающихся позвонков, надсмотрщик рухнул в песок, не издав ни единого звука.

Один из охранников обернулся, но было слишком поздно: великан огромными прыжками мчался через площадь. Несколько секунд потребовалось конвоиру чтобы понять, что произошло, и этого времени вполне хватило. Когда он вскинул ружье, беглец уже скрылся за углом, под радостные крики рабов и проклятия их хозяев.

Вывернув из подворотни, бывший пленник плечом зацепил какого-то человека. От столкновения хлипкий паренек кубарем покатился по песку, уронив лоток, из которого посыпалось различное барахло.

Сделав еще несколько шагов, беглец остановился как вкопанный, затем развернулся и пошел назад. В дорожной пыли лежало что-то, что его заинтересовало. Он присел на корточки, связанными за спиной руками аккуратно поднял предмет. Спустя пару секунд путы, сковавшие его, упали на землю.

Пытаясь оправиться от удара, юноша торговец протер глаза и увидел перед собой огромного темного человека, который держал в руках нож. Тот самый, который четверть часа назад чуть не купил у него англичанин с детьми.

То, что произошло дальше, продавец в будущем спишет на последствия сотрясения мозга, которое он, скорее всего, получил после столкновения с этим гигантом. На глазах ошеломленного юноши со всех трех лезвий ножа стала сползать ржавчина, оставляя место естественному металлическому блеску. Затем чудесные преобразования коснулись рукояти, дюйм за дюймом счищая с нее патину[78]78
  Патина – пленка или налет на меди и ее сплавах.


[Закрыть], наконец дошли до ее навершия, и продавец непроизвольно зажмурился от сверкнувшего на солнце камня.

– Sainte vierge Marie[79]79
  Святая Дева Мария! (Фр.)


[Закрыть], – прошептал юноша и освятил себя крестным знамением.

Исполин аккуратно взял нож за края и приложил его к своему могучему лбу:

– Ам уэ тэ. Охара Посейдонас.

Выполнив непонятный ритуал, великан дернул за левый рукав, оторвав его под корень. Продавец вздрогнул. На плече мужчины, на два дюйма выше локтя, виднелась багровая выжженная стигма[80]80
  Стигма – в греческом, откуда слово родом, имеет несколько значений. В данном случае: клеймо на теле раба или преступника.


[Закрыть]. Туземец взял нож в правую руку, улыбнулся и одним движением срезал клеймо вместе с мясом, после чего обмотал рану оторванным рукавом.

Исполин посмотрел на лежащего в пыли юношу и приложил палец к губам в знак молчания. Глаза великана поменяли цвет, став вместо темно-синих черными. Увидев это, продавец вздрогнул и зажмурился, отгоняя наваждение. Когда он вновь разлепил веки, перед ним уже никого не было.