Текст книги "Общий враг"

– Орут чего-то, – Надя тоже смотрела на багдадских пацанят. – Может, остановимся, узнаем?

– Ага, остановимся, – Коровин глянул на Надю через плечо, – а они нам гранату в салон.

– Это же дети, вы что? Какую гранату…

– Ручную. А то и две.

Надя выразительно посмотрела на Василия Федоровича, но ничего не ответила.

– Так, Сергей, ситуация такая…

С этими словами Коровин расстелил на своем столе большую карту Багдада, расчерченную на несколько зон, главная из которых, центральная, выделялась ярко-зеленым цветом, но уступала остальным по территории. При общей площади столицы Ирака в двести с лишним квадратных километров, «международная», или «зеленая», как ее стали называть с легкой руки журналистов, зона занимала не более десяти…

Бойченко покосился на перевязь, в которую Коровин поместил поврежденную руку. Василий уже практически не обращал на ранение внимания.

– Как рука?

– Терпимо. Прошла по касательной, кожу содрала, но кость не задета, так что переживем… У меня есть еще одна, предпоследняя… Ладно. Ближе к делу. Мы находимся вот тут, – Коровин ткнул пальцем в точку, жирно обведенную красным фломастером, в границах одного из кварталов «Зеленой зоны», – это консульство…

– Да, я уже догадался… Где расстреляли наших? – Бойченко хмуро рассматривал карту. Он неплохо знал город, но за прошедшие несколько лет что-то могло измениться, и сейчас Сергей усиленно восстанавливал в памяти картины прошлого. Карта пришлась очень кстати. Перед отъездом, сколько у него хватило времени, он просмотрел доступные источники в Сети, освежил в голове данные, но на месте вспоминалось гораздо быстрее. Увидеть те или иные ориентиры, «привязаться на местности» было просто. Выгляни в окно – и все сразу станет ясно.

Палец Василия Федоровича сместился чуть левее, в масштабе карты – где-то на полкилометра.

– Тут. Их заблокировали вот на этой улочке. Все произошло быстро, машина вывернуть не успела. А то, что тебе надо найти, находится вот тут…

Коровин хотел показать место на южной окраине Багдада, но Сергей его перебил, вытащив из кармана сложенный вчетверо лист.

– Что известно про этого человека? Откуда информация о том, что это он причастен к уничтожению группы Половцева? Он связан с Аль-Каидой или с кем-то еще?

Коровин, помрачнев, развернул бумагу.

– Это Наджиб Аль-Бахмар. При Саддаме он работал в военной разведке. Полковник. Они с Хусейном, кстати, состоят в дальнем родстве… После того, как в Ирак вошли американцы, он пропал. Буквально исчез. Ходили слухи, что он… то ли в Иорданию сбежал, то ли в Афганистане воюет. Но он проявился тут… Насчет Аль-Каиды – нет, вряд ли.

– Отвязанная пушка на корабле? Верится с трудом…

– Что есть, то есть… Вот… Это его единственная имеющаяся у нас фотография. Не самая хорошая, но его, по крайней мере, можно узнать по этому, – Коровин провел по левой щеке пальцем, – шраму… Расследованием негласно занималась наша резидентура, а от американцев – ЦРУ. Фотографию эту, кстати, мы у них позаимствовали. Сейчас мы знаем, что у этого самого Аль-Бахмара свой отряд, состоящий из бывших военных. Ориентировочная численность тридцать – сорок человек… Возможно, до сотни. Но сколько точно – неизвестно. Все из личной гвардии. Можно уверенно предполагать наличие связей с иракцами из действующей гражданской администрации и полиции. В общем, ему явно помогают. Кто – за деньги, кто – из-за острой нелюбви к штатникам. Кто-то просто боится его больше, чем американцев… Документы, которые он забрал у наших, содержали хоть и не полные, но довольно четкие сведения о местонахождении последнего заряда. Точного места на карте там нет, но умный человек разберется. Вот этот район… Наша «штука» лежит под землей, вот в этом бункере.

– Он знал, что у Полтавы будет эта информация?

– Может быть, знал, но скорее всего, ему просто повезло. Случайность…

– Случайность – непознанная закономерность. – Коровин протянул Сергею найденное среди бумаг изображение бункера, – это бывший объект спецсвязи…

– А получше ничего нет? Не видно же ни черта…

– Что есть. Это наш спутник…

– Хреновый, я тебе скажу, спутник… Объект занят?

– Нет, на наше счастье там пусто.

– На наше счастье… Там выставлен какой-нибудь пост? Есть информация о происходящем в районе? Может быть, он уже там, лопатой орудует…

– Откуда… – Коровин пожал плечами, – у меня людей нет.

– Охренеть. Там лежит ядерная бомба, а мы… Ладно. Это мы потом обсудим. Значит, так… Мне нужна исправная, по возможности незасвеченная и неприметная машина с местными номерами… Автомат. ПНВ. Пистолет с глушаком. Хотя на хрена мне тут глушак… Нож. Бронежилет. Бинокль и связь с закрытым каналом.

– Ты чего, на войну собрался?

– Угу.

Коровин в легком смятении почесал затылок.

– С машиной проблема. Возьмешь нашу, консульскую. Ну а что ты от меня хочешь? У меня тут не автосалон.

– Мой статус?

– Дипломатическая неприкосновенность. Но лучше будет, если про это… – Коровин многозначительно посмотрел на Сергея.

– Я знаю, – отрезал Бойченко, – так… меня интересуют ближайшие к объекту базы американцев, карта блокпостов и примерная суточная активность в этом районе.

– Ближайшие ФОБ тут и тут. Карту блокпостов сделаем. Имей в виду, что над городом куча беспилотников висит. Круглосуточно. Насчет суточной активности – пардону просим…

– Так, еще вопрос, – Сергей вздохнул, – куда поедут эти… Съемочная группа.

– ФОБ «Лоялти». Это на том берегу. Вот тут находится. Большая база. Сейчас я отправлю их в CPIC… Ну, это «международный пресс-центр», для регистрации. Оттуда их заберут американцы. Да, чуть не забыл, вот их ID. Отдай им. Пусть носят и не снимают.

Коровин вытащил из ящика стола три пластиковых прямоугольника с металлическими «крокодильчиками».

– ОК. Дай мне все материалы, какие есть на Аль-Бахмара.

– Зачем? – удивился Коровин. – Тебе по объекту работать…

– Так… – Бойченко взял со стола фотографию Наджиба и прямо так, скомканную, запихал в карман, – этот чувак хочет получить вашу бомбу. Чем больше я буду про него знать, тем быстрее я с ним разберусь.

– Твоя задача, Бойченко, разобраться с… – Коровин закашлялся, – бомбой. А Аль-Бахмар не твоя забота. Понятно? Не только не твоя, а вообще – не наша. Твое задание, я повторяю – бо…

– Я сам решу, какое у меня будет задание. Насчет заряда – не беспокойтесь.

– Мне придется доложить в Москву…

– Ты дашь мне то, что я прошу и сделаешь это как можно быстрее. А потом докладывай куда хочешь. Если ты не в курсе, этот вот подарочек, – Бойченко провел пальцем по щеке, показывая «шрам», – этому мяснику подарил я. Пятнадцать лет назад.

– Я их убью! Грохну всех… Уроды… Бля-я-я-я… Сволочи… Не, ну как так, а… Скоты…

По коридорам консульства гулким эхом разносились волны громогласных проклятий, которыми Павел грозил террористам, обстрелявшим их конвой. В руках он держал безжизненное тело своего фотоаппарата. Пластиковый корпус был расколот на три части. Объектив был цел, но глядел на мир тускло и слепо. «Олимпус» было не спасти, но выкинуть рука не поднималась.

– Слушай, ну хватит уже страдать, в самом деле… – Бойченко стоял напротив, – это же фотоаппарат. Не голова, в самом деле…

– Ну как хватит-то! – горестно воскликнул Павел. – Как я снимать-то буду?

Что его фотоаппарат застрелен, Павел обнаружил сразу же после того, как два их джипа заглушили двигатели во дворе здания, занимаемого консульством. Пассажиры стали разбирать свои вещи и хлопать себя по одежде – выколачивать пыль, которая за время поездки без окон успела проникнуть всюду. На зубах скрипело. Волосы стали как сухая пакля… Салон и вещи в багажнике машины были укрыты пылью, словно мягким бархатом. Вот тут-то Павел и увидел, что его сумка пробита в двух местах. Боевики, которые обстреляли их на дороге из аэропорта, были не очень меткими стрелками. В корпусе машины насчитали всего пять дырок. Первая пуля разбила окна и ранила Коровина с водителем, две по касательной пропороли крышу, но одна «заглянула в салон» и попортила обивку сиденья. Входные отверстия выглядели довольно просто – дырочки в ореоле голого металла, лишившегося краски. А выходные смотрелись куда интереснее – их рваные, острые края были вывернуты наружу.

Остальные попадания пришлись в район багажника. Две пули-дуры воткнулись в сумку, лежавшую как раз у правого борта. Одна безжалостно раскроила фотоаппарат, а вторая застряла в одежде. Павел полез в сумку, чтобы запечатлеть пробоины и…

– Леонид будет снимать.

Бойченко кивнул на Леонида. Свою видеокамеру тот держал на коленях и нежно поглаживал рукой, как кошку. Если бы камера умела урчать…

В этот момент в руках Павла хрустнуло и на пол посыпались кусочки пластика. Фотоаппарат окончательно развалился. Павел издал трагический стон.

– У меня теперь нет фотика. Они убили восемь миллионов замечательных пикселей! Это… это… геноцид! Хоть карта памяти цела… Опять сейчас что-нибудь на латыни скажешь, да?

– Скажу, – кивнул оператор, – Lacrimandum est, Non plorandum! Что значит «Можно плакать, но рыдать не следует». Сенека.

– Скажи спасибо, что пуля попала в твою сумку, а не в тебя! Прицепи, кстати, свой бедж, – Сергей протянул карточку.

– Спасибо, – бесцветным голосом ответил Павел, – как оденешь бейджик, береги его…

Такой же бейджик получил и Леонид.

– Так, а где наша красавица?

– Я здесь, – Курочкина стояла за спиной Сергея.

– Замечательно. Вот…

Сергей протянул девушке ее пластиковую карту. Надя поспешила ее взять и их руки столкнулись. Курочкина не успела схватить документ, а Бойченко уже его отпустил и бейджик, конечно же, спланировал на пол. Оба ринулись его поднимать и чуть не столкнулись лбами. Их лица оказались рядом, и Сергей с Надей, встретившись глазами, на секунду замерли. Они смотрели друг на друга, а руки шарили по полу, пока не наткнулись на пластиковый прямоугольник.

– Вот… Надя… Прицепи эту штуку… И не снимай.

– Ага…

Девушка даже не делала попыток забрать пропуск из рук Бойченко, а просто стояла и смотрела ему в глаза. Сергею самому пришлось прицепить «крокодильчик» на лацкан ее легкой куртки.

– Что, синяк большой, да? – Надя по-своему истолковала взгляд Сергея.

– Ну… Так… Ты уж меня прости…

– Нам бронежилеты-то дадут? – встрял с вопросом Павел. – От этих висюлек толку мало…

– Да. Броники будут. И каски. Наши договорились с американцами, которые за вами заедут…

– В смысле – «за вами»? – удивленно переспросила Курочкина. – «За нами», ты хотел сказать…

– Консульская машина сейчас отвезет вас в аккредитационный центр, а оттуда вы поедете под прикрытием броневиков 10-й горной к ним на ФОБ. А я остаюсь тут.

– Что такое «ФОБ»? – полюбопытствовал оператор.

– ФОБ – это…

– Сокращение на английском. «Forvard Operaton Base». Передовая оперативная база, если дословно, – ответил Павел.

– Вот у вас тут специалист есть. Все вопросы теперь к нему. Я вам не нужен.

– Как остаешься? Что это за новости такие?

– Ну… Вот так получилось, – Бойченко виновато пожал плечами, – остаюсь. Но я уверен, что…

– Так, Сергей, стоп, – Надя выставила вперед раскрытую ладонь, – я что-то не понимаю… Ты сказал, что являешься нашим э-э-э… защитником.

– Специалистом по стране пребывания, – грустно улыбнулся Бойченко.

– Не важно. Канал тебя для этого специально сюда с нами отправил. А теперь ты посылаешь меня… – Надя толкнула Бойченко в грудь крепко сжатым кулачком, – …то есть нас… туда, где стреляют, взрывают и вообще…

Ситуацию объяснил подошедший Коровин.

– К сожалению, ничего не получается.

– Но почему, Василий Федорович…

– Увы, моя дорогая… Местная администрация не одобрила его визу. Уж не знаю, чем он им не приглянулся…

Коровин скептически взглянул на Сергея.

– Единственное, на что они согласились, это оставить господина Бойченко тут, на территории консульства. Под мою ответственность. После того как ваша работа будет закончена, вы вместе отправитесь домой. Машина, кстати, ждет. Поторопитесь.

– Как так не одобрила… – опешила Надя, – это как так? Что за сюрпризы такие? И что нам теперь делать? Как же я там… Мы там будем без… Что вообще тут происходит?

– Надюша, тут такой кавардак… Война все-таки… Я удивляюсь, как вас вообще в страну пустили…

– Не извольте волноваться, Наденька, – Павел обнял девушку за талию и с хитрым прищуром посмотрел на Сергея, – пойдемте, я покажу вам местные достопримечательности…

Бойченко показал Павлу кулак. Павел сделал удивленное лицо. Леонид подхватил свою сумку и поплелся к выходу.

После пустых коридоров консульства, аккредитационный центр оглушил гостей. Толпы снующего народа, разговаривающего на всех языках. Преимущественно, конечно, звучал английский, но периодически то тут, то там слышались совершенно экзотические наречия.

– Настоящий Вавилон! – Надя, похоже, действительно, впервые попавшая в такую обстановку, крутила головой.

Они сидели в большом зале под урчащим кондиционером и ждали, когда за ними приедут американцы. Ожидание в CPIC затянулось почти на два часа. За это время каждый заполнил несколько анкет, каждый был сфотографирован в профиль и анфас, у каждого были отсканированы отпечатки всех пальцев и ладоней. Каждый пообщался с сотрудниками центра. В итоге каждый получил большую пластиковую карту с фотографией, кучей штрихкодов и массой голограмм, переливающихся всеми цветами радуги.

Чтобы не терять времени даром, Надя включила свой ноутбук и что-то печатала, нашептывая себе под нос. Леонид дремал с бутылкой воды в руках. Вдруг за окном, из которого открывался вид на город, раздался взрыв. Толстые пуленепробиваемые стекла гулко вздрогнули. Все, кто был рядом, а в основном это были, конечно, репортеры и журналисты, на мгновение замерли на месте и неожиданно стало совсем тихо, а потом тревожно завертели головами и зашумели громче прежнего, вытягивая шеи, желая разглядеть и понять, что же произошло. Все это здорово напоминало птичий базар… Выдал «очередь» из десятка снимков чей-то фотоаппарат. За ним защелкали другие. Встрепенулась Надя, но через секунду, поняв, что ей и ее группе ничего не угрожает, снова углубилась в работу. Леонид приоткрыл один глаз, отхлебнул глоток воды из бутылки и снова задремал с улыбкой Будды на лице. За окном, километрах в полутора, над крышами низких домов поднимался, крутясь и разворачиваясь в жарком мареве, клуб черного дыма. Он какое-то время рос, распухал и становился все больше и плотнее, но в какой-то момент вдруг будто лопнул, развалившись на невразумительные дымовые перья, рваные клочки и медленно исчезающие бархатные сполохи… Павел молча наблюдал за этими метаморфозами, глядя с третьего этажа пресс-центра. В какой-то момент дым практически растворился, стал бесплотным и легким, цвет его окончательно сменился с угрюмо-черного на пепельно-серый, став похожим на клочковатую бороду старика Хоттабыча… Мда…

«В Багдаде все спокойно…»

– Так вы – русские репортеры?

Павел обернулся. Перед ними стояли два бойца американской армии. Оба были среднего роста, широкоплечие, коренастые. Плотно упакованные в бронежилеты. На головах каски. Глаз не видно из-за темных очков. На жилетах у каждого теснились карманы, из которых торчали уложенные автоматные магазины. Оба держали в руках свои винтовки, уперев их в подсумки с боеприпасами. Терминаторы.

– Да, мы, – Надя захлопнула ноут и встала, протянув руку, – Надя. Надежда. Курочкина.

– Сержант Портнов.

– О, вы говорите по-русски! А где учили?

– В Москве, но это было дав…

– Портнов?! Андрей?! – Павел бесцеремонно оттеснил девушку.

– Да…

– Ха! Здоро́во! Я тебя знаю! Мне про тебя брат рассказывал! – Павел по-дружески хлопнул сержанта по плечу.

– Sorry… То есть… Прости, не понял…

– Родион. Захаров. Это мой брат младший… Ты же его знаешь? Меня Павел зовут.

– Родиона знаю. Приятно познакомиться.

– Друзья, раз мы уже нашли русского из американской армии, может быть, кхм… не поедем никуда, а?

Все посмотрели на Леонида.

– Это Леонид, – представила его Курочкина, – наш оператор.

– Очень приятно, сержант Портнов, – пробасил боец, – это капрал Гонсалес.

Спутник Портнова кивнул всем в знак приветствия.

– Тоже русский?

– Почему? – Портнов повернулся и внимательно посмотрел на своего сослуживца.

– Да я пошутил, – Павел рассмеялся и подмигнул капралу.

– В чем дело, сержант?

– Это брат Зака. Ты помнишь Зака из взвода «Дельта»?

– Да, и этот парень тоже русский?

– Конечно!

– Этих русских тут больше, чем иранцев. Я думаю, что все русские – психи.

– Заткнись, капрал! – Портнов довольно резко, но беззлобно прервал своего словоохотливого сослуживца. – Значит, так. Сейчас мы выдвигаемся на базу, на ФОБ «Лоялти». Там вы сможете пообедать. А потом мы поедем туда, где сейчас располагается взвод Захарова.

– Так он что, не на базе?

– Нет. Их вчера перекинули на север Багдада, на новый объект. И вот что. Пока я за вас отвечаю, мои приказы выполнять беспрекословно и быстро. Напоминаю, что вы находитесь в зоне боевых действий. Вас могут убить.

– Где-то мы это уже слышали… – пробурчал Леонид, закидывая на плечо сумку, – Смерти не избежит никто. Цицерон, как говорится…

– И даже видели… – вспомнил утренний инцидент Павел.

– В смысле?

– Когда мы утром сегодня ехали из аэропорта, то попали под обстрел.

– Сегодня утром… – сержант недоуменно смотрел на Павла, – там колонну обстреляли… Так это были вы, что ли?

– Да, мы выехали на шоссе, как…

– Нашу машину превратили в решето! – Курочкина перебила Павла. – И одного человека ранили. Из консульства.

– А мне фотоаппарат разбили.

– Что у вас с глазом? – Андрей не мог не обратить внимания на светло-лиловый синяк, вольготно расположившийся под левым Надиным глазом.

– Ну это… Стреляли… – не нашлась, что ответить, Курочкина.

– Понятно. Следуйте за мной, – Портнов развернулся и сделал пару шагов к выходу.

– Простите, товарищ… сержант…

Портнов обернулся.

– А нам эти… Каски и бронежилеты дадут?

– Обязательно.

Сержант, решив, что он ответил на вопрос, снова двинулся на выход. Курочкиной ничего не оставалось, кроме как сказать тихое и растерянное «спасибо» в широкую спину американского пехотинца.

– Ну что, двинулись? – Павел набросил на плечо лямку своего рюкзака и помог с сумкой Наде. – Приключения начинаются? Новый объект! На севере Багдада!

– Я уже начинаю сомневаться в правильности своего решения…

– Даже не думай. Все круто. И не дрейфь, – Павел слегка толкнул девушку локтем. – В Багдаде все спокойно!

В этот момент за окном раздался еще один взрыв. Задрожали стекла, испуганно мигнула на потолке лампа.

– Ага, – Курочкина бросила настороженный взгляд за окно, – точно…

Перед входом в аккредитационный центр урчал двигателем «Буффало». Портнов постучал кулаком по броне. Открылся люк.

– Загружаемся! – отдал короткий приказ сержант. – Не стоим!

– Что это за… бронтозавр? – Надя передала свою сумку бойцу, высунувшемуся из люка и протянувшему ей руку.

– Это «Буффало», – Павел пнул ногой массивную покрышку, – ух, какое колесо…

– В салоне найдете бронежилеты и каски. Пока вы находитесь в зоне боевых действий – носить, не снимать. Все ясно?

– Яснее некуда, сержант Портнов. Вы с нами?

– Нет, я еду в «Хаммере».

Вопреки представлениям Павла, сиденья в броневике оказались похожи на кресла пилотов «Формулы-1» – мягкие, удобные, с высокими спинками и кучей ремней. Еще минута ушла на облачение в персональную броню. После того, как все пассажиры заняли свои места, бронированный монстр выехал с территории объекта, с удивительной грацией объехав бетонные плиты, выставленные в виде ограждений. Вместе со съемочной группой в «Буффало» ехал капрал Гонсалес и еще один солдат, судя по нашивке – рядовой первого класса. Стрелок-пулеметчик сидел в люке, болтая ногами.

Окружающий мир снова приобрел светло-оранжевый цвет. В небольшие, но толстые окна, представляющие собой «бутерброд» из нескольких слоев закаленного стекла, заглядывало солнце. Под низким потолком подвывал вентилятор. Периодически похрюкивая своей разбалансированной крыльчаткой, он посылал в замкнутое пространство герметично закрытого салона чувствительную струю холодного воздуха из кондиционера. Это было спасением, так как без него в пассажирском отделении машины можно было бы запросто свариться.

– А почему у него, – Леонид кивнул на пулеметчика, – кондей тряпкой закрыт?

– А чтобы не простудиться. Родион рассказывал, что у них так человека четыре простыли. Сверху жара, внизу холод… К тому же они сидят так по четыре-пять часов…

– Вот уж не думала, что тут летом можно простудиться, – заметила Надя, – а зачем у него вокруг эти вот… штуки?

Девушка показала на решетки рассекателей, опоясывающие мощный корпус броневика.

– Ты на джипах «кенгурятники» видела? – Леонид взялся объяснить девушке назначение этой конструкции.

– Ага.

– Ну вот это и есть… Вдруг машина врежется…

Надя с сомнением взглянула на оператора, потом снова выглянула в окно.

– Но они такие тоненькие… Ты шутишь!

– Это рассекатели, – обозначил знание предмета Павел.

– И что они… э-э-э… рассекают?

– Ты обратила внимание, на то, что наш автобус такой… угловатый…

– Ну… да…

Леонид с интересом ждал продолжения. За диалогом наблюдали американские солдаты. Вряд ли они что-то понимали, просто им было это в диковинку. Рядовой задал какой-то вопрос Гонсалесу. Капрал ответил, но Павел расслышал только слово «русские».

– Форма у него совсем не аэродинамическая. А эти штуки рассекают набегающие потоки воздуха…

Леонид не сдержался и засмеялся. Надя тут же все поняла.

– …делают его более разряженным, и броневик едет быстрее.

Оператор засмеялся в голос.

– Ну, Павел, – Надя обиженно надула губы, – я же просто спросила… И хватит ржать!

– Все-все-все, – Леонид поднял руки, – молчу.

– Точно, лучше молчи. Или возьми камеру, шутник…

– Это рассекатели. Они нужны для защиты от реактивных гранат, если ими в нас выстрелят… Граната врежется в решетку и взорвется там, не повредив корпус. Вот. Как-то так… – Павел пожал плечами.

– Понятно.

Леонид вытащил из своей сумки камеру и снимал пейзажи, что проплывали за запыленным окном. Снимать было особенно нечего, но для перебивок сгодится. Редкие деревца, высокие заборы, за которыми угадывались дома с окнами, забранными решетками. На крышах – спутниковые тарелки. Какие-то новые, но большинство были покрыты ржавчиной, мятые… Некоторые имели отверстия, явно пробитые пулями. От дома к дому тянулись наспех проведенные кабели. На столбах скопление разнокалиберных проводов было похоже даже не на паутину, а на клубки змей в брачный период, настолько они были переплетены и прекрасно иллюстрировали собой понятие «гордиев узел». Было удивительно, как столбы, тонкие, местами расщепленные, покосившиеся, кривые и в «заплатках», выдерживали вес этих проводов. Много разрушенных строений. Следы войны были видны везде. Но, несмотря на такое навевающее тоску и уныние соседство, жизнь на улицах Багдада не прекращалась.

На тротуарах и в маленьких магазинчиках шла бойкая торговля. Свои товары, в основном это был домашний скарб и прочие нехитрые предметы быта, продавцы выставляли прямо на улицу. Иногда встречались передвижные лотки и тележки, колеса которых различались размерами – одно колесо могло быть от велосипеда, второе – от мотоцикла. Явно собрали из деталей, найденных на свалке… С лотков продавали обычно продукты питания и воду. В тележки были впряжены либо ослики, либо сами продавцы. Смуглые мужчины в длинных белых (и не очень) рубахах, женщины в черных одеждах, некоторые с открытым лицом, но встречались и полностью отгородившиеся от суетного мира сеткой паранджи. Бездомные собаки, валяющиеся в пыли… Чумазые дети. Периодически попадались армейские патрули, разбавленные местными силами иракской полиции или армии. Иракские бойцы выделялись разномастными касками, сине-серым камуфляжем и автоматами Калашникова в руках. Пару раз до пассажиров «Буффало» доносились звуки далеких выстрелов. Снаружи, конечно, пальба была слышна куда лучше, чем из-за толстых стекол и брони, но реакция на выстрелы со стороны жителей этого древнего города практически отсутствовала. Человек ко всему привыкает…

– Magna nominis umbra, – грустно произнес Леня, опустив камеру.

– Ты о чем это? – Курочкина и Павел повернули к нему головы.

– «Тень великого имени», – перевел оператор, – это я про город…

Движение на дороге нельзя было назвать хаотичным, хотя и очень хотелось. Определенный порядок, конечно, ощущался, движение тут было преимущественно, «по-европейски», так сказать, правосторонним, но возможность проезда в каждый конкретный момент определялась громкостью клаксона и экспрессией, с которой водители отстаивали свое право друг перед другом. Непререкаемым авторитетом и уважением тут пользовались только полицейские и армейские бронемашины и танки. Таким хоть усигналься до глухоты – не сдвинешь. Да и лезть под тяжелые колеса или равнодушные ко всему стальные гусеницы, желающих, разумеется, не было.

Беззастенчиво пользуясь своим правом «первой ночи», головной «Хаммер» успешно расталкивал идущие перед ним автомобили. Водители, своевременно замечавшие широкий капот в зеркале заднего вида, заранее прижимались вправо и влево, давая дорогу колонне. Некоторые были менее расторопны – и таких «будили» сиреной. Когда зычной сирены не хватало, водителю армейского внедорожника приходилось забывать о правилах хорошего тона и слегка подталкивать своим бампером зазевавшегося автомобилиста. Как правило, после такого мощного пинка желающих болтаться перед армейским джипом не было, а если и попадались клинически непонятливые, то внедорожник просто отодвигал их в сторону, наплевав с высокой колокольни на неизбежные повреждения на теле «оппонента». Когда сдвигать было некуда, внедорожник немедленно выезжал на встречную полосу и наводил порядок там, пробивая, как ледокол, путь себе и ведомому. Останавливаться категорически не рекомендовалось, так как стоящая машина, какой бы толщиной брони она ни обладала, превращалась в потенциальную цель.

На одном из перекрестков, сопровождаемый плотным шлейфом автомобильных гудков, «Буффало» повернул, и прямо в объектив камеры ударило яркое солнце. Оператор отвернулся от окна и направил объектив на бойцов, сидящих напротив.

– Привет! – тут же махнул рукой рядовой. – Как дела!

– Скажите что-нибудь для русских зрителей.

– Я смотрю, ты по-английски хорошо говоришь. Тогда, с танкистом… И сейчас…

– Нет, мой английский, – Павел смущенно почесал нос, – не фонтан! Зато русский – велик и могуч…

– Жалко, что у Сергея проблемы возникли… – грустно заметила Надя.

– Ну бывает. Ничего не поделаешь. Но мы же быстро отработаем и вернемся, ты снова встретишь своего Сергея.

– Это почему это «моего»? – неожиданно резко ответила девушка и тут же поняла, что выдала себя с головой.

– Ну, мне показалось… – попытался сгладить некоторую неловкость Павел.

– Вот именно. Показалось… Тема закрыта. – Курочкина с нарочито серьезным видом уставилась в окно.

– Nec mortem effugere quisquam nec amorem potest[13]13
  От смерти и любви еще никто не скрылся.


[Закрыть], – тут же отозвался Леонид.

– Чего-чего «аморем»? – обернулась Надя к оператору. – Может, хватит уже, а?

– Все-все. Молчу, – Леня с хитрой улыбкой подмигнул Павлу.

– Машину починили. Можешь выдвигаться. Все, что ты просил, – в салоне.

С этими словами Коровин зашел в кабинет. Бойченко сидел за столом Василия и перебирал документы. На слова консульского работника он отреагировал кивком головы. Коровин потоптался, но не стал выгонять спецназовца из-за стола, а устроился в кресле у стены, возле небольшого журнального столика, под кондиционером.

– Фу-у-у… Ну и жара на улице. Не меньше сорока градусов…

Снимки, сделанные разведспутником, так ничего и не прояснили. Вздохнув, Бойченко пододвинул к себе клавиатуру и мышь.

– А я тебе еще тогда сказал, что лучше в Сети, – Коровин кивнул на компьютер.

Бойченко не был настроен на разговоры. Он молча посмотрел на хозяина кабинета, делающего себе новую повязку на руку, и углубился в изучение карты, услужливо предоставленной сервисом Google Maps. Очертания бункера были ему хорошо знакомы, что здорово облегчало задачу. Видимо, эти объекты строились по одному проекту, и тот бункер, который изучал Сергей, сидя в кабинете Коровина, был как две капли воды похож на тот, который они взрывали в девяносто первом… В девяносто первом… Сергей увеличил масштаб карты, подвинул ее вниз. Вот она, граница… Ломаная пунктирная линия. Линия, разделившая его жизнь на «до» и «после». Вот тут… Бурная речка, делающая резкий зигзаг между крутыми уступами. Бойченко буквально впился глазами в зернистое изображение, стараясь разглядеть на снимке…

– Ну что, ты все посмотрел, что хотел?

– Посмотрел, – коротко сказал Сергей и встал из-за стола.

– Ну, раз посмотрел, значит займись делом.

Коровин отогнал видение и уселся за свой стол. Дотянувшись до мышки здоровой левой рукой он выругался – работать «не той рукой» было неудобно. Но спустя пару секунд он обнаружил, что дело не в том, что он с непривычки не разобрался в кнопках. Мышка была сломана. Пластиковый корпус был буквально раздавлен.

– И незачем было мышку ломать!

Последнюю реплику Бойченко не услышал. Он уже вышел из кабинета.

На грунтовку свернул и покатил видавший виды пикап красного цвета, вздымая облака густой, как сметана, пыли, с которой не справился даже дождик. Солдатам, лежавшим в засаде, в бинокль и прицел было отчетливо видно, что в кабине сидят три человека. Содержимое кузова было пока скрыто от обзора. Захаров и Реяс занимали такую позицию, что смотрели четко «в лоб» двигавшейся в их сторону машине. Наконец грузовичок свернул вправо и прижавшись вплотную к домикам на дальней стороне пустыря, спрятался под навес.

Трое мужчин выбрались из салона и засуетились возле кузова. Лицо одного из них скрывал белый платок, намотанный на шею, подбородок и нос до самых глаз. Похоже, что это был главный, потому как двое других, не прятавших своих лиц, выполняя его указания, споро вытащили из кузова довольно длинную трубу и бросили ее на землю. Следом из кузова появилась складная тренога. На нее боевики начали устанавливать трубу. Третий, с замотанным лицом, обошел грузовик с другой стороны и стал копаться под брезентом. Если бы не оптика, Захаров не разглядел бы появившийся в руках «человека-невидимки», как он окрестил для себя боевика в платке, калашников.

– Точно, это они… – Реяс опустил бинокль.

– «Дельта-лидер», вызывает «42-Дельта», прием…

– «Дельта-лидер», на связи.

– Наблюдаю троих неизвестных. Один из них, в белом платке, вооружен АК. У двоих оставшихся оружия не вижу, подозреваю, что оно может лежать в грузовике, в кабине или кузове, – по рации доложил Родион.

Двое ракетчиков быстро, но аккуратно вытащили из кузова длинную, метра два, ракету. Снаряд выглядел как заостренный с одного конца цилиндр черного цвета, диаметром не более двадцати сантиметров, без стабилизаторов. Ракету положили на землю рядом с установленной пусковой установкой и один из боевиков, закрыв своей спиной обзор для наблюдателей, стал что-то с ней делать.