Текст книги "Чертов нахал"

Глава 9

Так как право выбирать, чем мы будем заниматься, все еще принадлежало мне, я решила, что неплохо бы поужинать в действительно хорошем ресторане.

В конце концов мы остановили свой выбор на ресторане «Foundation Room», расположенном на шестьдесят третьем этаже, откуда открывался потрясающий вид на Сансет-стрит. Оформлен он был в виде загородного дома с очень уютной атмосферой.

Съев крабовые котлетки в качестве закуски, Чэнс решил отведать стейк, а я заказала морского окуня.

Я изо всех сил пыталась не думать о том, какие чувства меня обуревали там, у бассейна, когда Чэнс слизывал с меня сахарную пудру, но мне это плохо удавалось. Каждый раз, когда мой взгляд останавливался на его губах, я снова чувствовала их на своем теле.

Мы заказали две бутылки вина, и долго пили его под неспешную беседу. Мы проговорили по крайней мере два часа. Чэнс поведал о своем детстве в Австралии и рассказал некоторые подробности об изнурительных тренировках при подготовке к карьере профессионального футболиста, чему так и не суждено было сбыться. Мы обсудили общую проблему: борьбу наших отцов с раком. Я в подробностях изложила историю моего разрыва с Гаррисоном.

Никогда раньше я не чувствовала такой близости с Чэнсом. К концу вечера сложилось впечатление, что теперь я знаю о нем все, за исключением нынешнего положения вещей. Вот это по-прежнему оставалось тайной, покрытой мраком.

Посреди ужина раздался телефонный звонок, отвечая на который Чэнс вышел из-за стола, что еще больше усилило мою неуверенность в будущем наших отношений. Я была абсолютно убеждена, что человек, с которым он разговаривал, был непосредственно связан с какими-то обстоятельствами, которые Чэнс от меня скрывал.

Когда он вернулся за столик, я спросила с бешено колотящимся сердцем:

– Кто это звонил?

Он посмотрел мне прямо в глаза и ответил:

– Не бери в голову, Обри.

Вместо того, чтобы закидать его вопросами, я подлила себе вина. С каждым глотком ложное ощущение счастья вытесняло неуверенность, и я становилась все веселее и веселее.

К тому времени, как нам надо было покинуть ресторан, Чэнс был вынужден обнять меня за талию, чтобы я могла идти, не покачиваясь. Не могу сказать, что напилась в стельку, но все же не совсем твердо стояла на ногах. То же можно было сказать и о Чэнсе.

Нас постоянно охватывали приступы беспричинного смеха. В какой-то момент мы наткнулись на часовню. На ней красовалась вывеска: «Бракосочетание понарошку здесь».

Чэнс остановился посреди тротуара и произнес прямо мне в лицо, обдавая алкогольными парами:

– Выходи за меня замуж, принцесса.

– Что?

– У нас уже есть незаконнорожденный ребенок – козленок. – Чэнс засмеялся. – Чтобы соблюсти приличия, надо вступить в фиктивный брак и сделать из тебя честную женщину.

– Ты спятил!

– Твою мать, мы же можем послать фотографию с торжества твоему Гарри. Представляешь, как прикольно? – Он лукаво улыбнулся, и я задрожала от желания. – Решайся, это будет весело. – Он взял меня за руку и провел в маленькую белую часовню.

В проходе одиноко стоял огромный детина в костюме Элвиса.

– Какая прекрасная ночь для заключения брака, – монотонным голосом поприветствовал он нас.

– Нужна предварительная запись? – спросил Чэнс.

– У нас сегодня не густо с клиентами. Можем обслужить вас прямо сейчас, если у вас есть такое желание.

Чэнс вопросительно посмотрел на меня полупьяным остекленевшим взглядом.

– Что скажешь?

Я пожала плечами.

– Ну, свидетельство о браке они не выдают, так что это все понарошку, а значит, никакого вреда не будет, так ведь?

Мы оба заполнили бланки, дав самую общую информацию. Всего за сто девяносто девять долларов заказали полный набор свадебных услуг, куда входила сама церемония бракосочетания, пять цифровых снимков, сувенирные кольца, букет из шелковых цветов и свадебное платье напрокат на мой выбор. Не успела я опомниться, как меня подхватила женщина по имени Зельда в невообразимо пестром наряде и со щеткой курчавых рыжих волос и утащила в подсобное помещение. Там висели целые ряды белых платьев разных фасонов и размеров. Она заставила меня примерить несколько вариантов, и в конце концов я выбрала узкое, расширяющееся книзу, словно русалочий хвост, платье с открытыми плечами, которое было для меня, пожалуй, слишком длинным. К тому же грудь просто вываливалась из выреза. Несмотря на это, платье мне действительно понравилось.

Зельда помогла мне уложить волосы в высокую прическу с несколькими локонами у висков. Выходя в зал, я даже не знала, чего ожидать.

Заиграла музыка.

– Что, уже начинается? – спросила я.

– Ваш парень, наверное, уже выбрал музыку, так что можно приступать.

– То есть музыку выбираем мы сами?

– У нас тут целая фонотека, и мы разрешаем жениху выбирать музыкальное сопровождение на свой вкус, пока невеста переодевается. Это позволяет скоротать время.

Я узнала мелодию – это была композиция «Выходи за меня замуж» группы «Train». Несмотря на то, что все это было лишь имитацией бракосочетания, при звуках этой песни меня охватила нервная дрожь. Я знала, что все это не взаправду, но испытывала такое волнение, словно это была самая настоящая свадебная церемония.

Но это же смешно! Почему я так нервничаю?

Зельда всучила мне маленький букет из белых шелковых калл.

– Ну как, готовы?

С моих губ сорвался глубокий вздох.

– Конечно. – Внезапно я почувствовала, что трезвею, и это было вовсе некстати – терять алкогольную эйфорию.

Когда я появилась на пороге двери, ведущей к небольшому алтарю, Чэнс уже ждал меня, скрестив руки. Он был в той же великолепно сидящей строгой черной рубашке, что и во время ужина, но к карману спереди была пристегнута маленькая бутоньерка. Чэнс казался потрясающе красивым и таким… да, тоже взвинченным. Это был самый странный опыт за всю мою жизнь.

Музыка продолжала играть, и я сделала несколько очень медленных шагов к Чэнсу. Сердце бешено колотилось, словно пытаясь вырваться из-под кружевной ткани, стягивающей мою грудь. На полпути к алтарю я запуталась в длинном подоле платья и чуть не упала. Чэнс хихикнул, не в силах сдержать смех, и я последовала его примеру. Это маленькое происшествие разрядило обстановку, и я уже спокойно проделала оставшийся путь до алтаря.

Зельда, стоявшая за моей спиной, указала на букет. Очевидно, она исполняла роль подружки невесты. «Элвис» заговорил:

– Дорогие влюбленные, мы собрались здесь сегодня, чтобы засвидетельствовать соединение Чэнса Энгельберта Найтмена и Обри Элизабет Блум в святом браке…

– Энгельберт – это правда, что ли?

Чэнс подмигнул мне и прошептал:

– Ну, не совсем так.

Между тем «Элвис» продолжал:

– …который является блаженным состоянием, установленным Самим Богом от начала времен, и подходить к нему надо благоговейно, благоразумно, трезво и в страхе Божьем, а не необдуманно и легкомысленно…

– Ну, насчет трезвости это он явно загнул, – ухмыльнулся Чэнс.

– Если в этом собрании есть кто-нибудь, кто может указать причину, по которой этот брак не может быть заключен, пусть говорит сейчас или никогда.

Мы оба оглянулись на пустые ряды кресел. В часовне царила такая тишина, что можно было слышать, как муха летит.

– Кто выдает эту женщину замуж за этого мужчину?

– Я отдаю, – ответила за моей спиной Зельда.

– Будете использовать стандартные брачные обеты или есть свой вариант?

Мы ответили одновременно.

– Стандартные, – произнесла я, в то время как Чэнс выпалил:

– А у меня есть своя версия.

– Своя версия, вот как? – прошептала я.

– Конечно. – Он улыбнулся.

– Начнем тогда с невесты. – Элвис зачитал обычные слова обета, а я послушно повторяла за ним.

Настал черед Чэнса приносить клятвы.

Он помолчал немного, закрыл глаза, а затем пристально посмотрел мне в лицо, беря за руку.

– Обри, через несколько секунд после нашей встречи, как только ты открыла свой прелестный ротик и обозвала меня козлом, я понял, что тебе палец в рот не клади. Поначалу я подумал, что ты слишком много о себе возомнила, и вообще такая надутая, чопорная и холодная, а потом догадался, что это всего-навсего защитный механизм. Тебя глубоко обидели в прошлом, и ты больше не хочешь никого подпускать к себе. Иногда случается так, что те люди, которые воздвигают самые высокие барьеры между собой и миром, обладают наиболее нежными сердцами. Моя бабушка любила повторять: «Если ты хочешь узнать, доброе ли у человека сердце, посмотри, как он обращается с животными или теми, кто ничего не может дать ему взамен». По какой-то неведомой причине ты все же решила поверить случайному знакомому и провести с ним достаточно времени, чтобы я убедился: у тебя самое доброе сердце на свете. Внутри ты так же прекрасна, как и снаружи. Ты превратила вынужденную поездку в самое чудесное приключение в моей жизни. Ты даже представить не можешь, что для меня значит время, проведенное с тобой. Даже если для тебя все это не так важно, прошу тебя, помни, что ты заслуживаешь счастья.

На мои глаза навернулись слезы.

О, Боже.

Он застал меня врасплох с этим признанием, и я просто потеряла дар речи. Это были прекрасные слова, но звучали они точно завуалированное прощание.

В выражении его лица не было ничего издевательского. Он действительно думал так, как говорил.

Я не слышала ничего из того, что потом произносил «Элвис», пока до моего слуха не донеслись слова:

– …в соответствии с законами штата Невада и властью, которой я наделен, я провозглашаю вас мужем и женой. Теперь жених может поцеловать невесту.

Я отвела взгляд от Чэнса и принялась энергично крутить головой, показывая «Элвису», что хочу пропустить эту часть обряда, что мы не будем этого делать.

– Мы не будем целоваться.

Неожиданно большие теплые ладони Чэнса обхватили мое лицо, и он склонился ко мне со словами:

– Черта с два не будем!

В ту же секунду он жадно приник к моим губам. У меня подкосились ноги. Сердце бешено заколотилось, когда он всем телом прижался ко мне, без тени смущения заставив меня открыть рот языком, который тотчас же принялся настойчиво изучать мой. Не в силах противостоять его сладостному дыханию, я приоткрыла рот шире, впуская его. Чэнс застонал, а я невольно подняла руку и запустила пальцы в его шелковистые волосы. Он на мгновение прервал поцелуй, чтобы слегка укусить меня за нижнюю губу, и тут же отпустил ее. После этого поцелуи стали еще более жадными. Я представления не имела, как долго это продолжалось, так как совершенно потеряла счет времени.

«Элвис» кашлянул.

– Хорошо. Это все очень мило, но другая пара ждет своей очереди на церемонию.

Чэнс, наконец, оторвался от меня.

Почти в полубессознательном состоянии я посмотрела на него. Волосы его были взъерошены моими пальцами. Его взгляд буквально пронизывал меня. Чэнс казался почти таким же ошарашенным, как и я.

Твою мать, что же это такое?

Наше настроение изменилось, когда, выходя из часовни, мы обнаружили еще две пары, ожидающие своей очереди в зале. Первая пара выглядела так, словно им не терпелось скорее покончить с церемонией и прямо здесь приступить к медовому месяцу. Жених был наряжен в костюм цвета американского флага – красные штаны и синий пиджак со звездами, белую рубашку и красно-белый полосатый галстук. Когда он оторвался от губ фальшивой невесты, к которым прилип, словно вакуумная присоска, то поднял ее на руки, и тут я увидела, что она тоже в соответствующем прикиде – бикини в виде звездно-полосатого флага.

– Вы говорите по-русски? – спросил «жених» «Элвиса», который вышел вслед за нами в зал. По пятам за ним шла Зельда.

«Элвис» отрицательно покачал головой.

– Проведение церемонии на двух языках – за отдельную плату. Надо записываться заранее.

– Отдельная плата – это сколько?

– Сто пятьдесят долларов. Придется платить переводчику.

Патриотически настроенный жених полез в карман и вытащил небольшую скомканную пачку банкнот. Он нахмурился, а «невеста» тут же принялась браниться на каком-то незнакомом языке, возможно, на русском. Красотка что-то ему доказывала и ожесточенно размахивала руками.

Чэнс ухмыльнулся и наклонился ко мне:

– А я-то считал стервой тебя…

– Эй, поосторожнее, – произнесла я, шлепнув его по накачанному животу.

Чэнс улыбнулся, и я почувствовала, что буквально разрываюсь между сожалением о том, что неистовое сексуальное желание угасло, и облегчением из-за того, что мы вернулись к прежним нормальным отношениям (по крайней мере, они нам казались нормальными). Чэнс протянул мне руку.

– Позвольте, миссис Найтмен.

Вот черт! Мне нравилось это обращение. Еще как нравилось…

Я вложила свою руку в его, и тут подбежала Зельда.

– Предпочитаете свадебные снимки в помещении или на улице? У нас тут неподалеку очаровательная беседка и пруд. Там даже плавает лебедь. У нее повреждено крылышко, но на фотографиях она все равно выглядит прекрасно.

– Давайте-ка лучше в помещении, – поспешно произнес Чэнс.

– Но лебедь на фотографии – это ведь прекрасно.

– Знаешь, нам не хватит места в машине, чтобы завести еще одно домашнее животное. Я тебя и близко не подпущу к этому созданию.

Я закатила глаза.

– В таком случае можем отказаться от фотографий.

– Ну уж нет. Тут я не оставлю тебе ни малейшего шанса проманкировать. Гарри непременно должен насладиться зрелищем этих двух малышек. – Он красноречиво посмотрел на мою грудь, соблазнительно выпирающую из декольте слишком тесного платья, и уголки его губ изогнулись в злорадной ухмылке. – Плюс к тому, ты в этом платье… такое впечатление, что за тобой волочится ворох туалетной бумаги.

– Извращенец несчастный.

После этого мы позировали для четырех кадров. Все это ужасно напоминало фотосессию на выпускном вечере в школе. Готовясь сделать последний снимок, Зельда предложила:

– А как насчет того, чтобы добавить немного романтики?

Я склонила голову к плечу и со смехом, вызывающе взглянула на Чэнса.

– Да, коварный льстец, как насчет чего-нибудь романтического?

Зельда поменяла картинку, на фоне которой мы стояли. Теперь это был уже не всемирно известный знак «Лас-Вегас», светящийся неоновым светом. Нас словно перенесли в шикарный номер для новобрачных в отеле класса люкс. Мы позировали на фоне кровати невероятных размеров, усыпанной розовыми лепестками, а вся комната была уставлена зажженными свечами. Выглядело это все так вопиюще пошло, что я невольно расхохоталась.

– Ну же, не стесняйся. Это же наша первая брачная ночь, правда, понарошку. Вот наша постель. Неужели у тебя не найдется хотя бы пары слов, соответствующих столь романтической обстановке?

Чэнс обернулся, увидел, что у него за спиной, и снова посмотрел на меня.

– Представь себе, я вовсе не романтичен.

– Надо же, какой сюрприз!

Брови Чэнса поползли вверх, он еще несколько секунд смотрел на меня, а потом наклонился и прошептал мне на ухо:

– Как тебе такой вариант для романтической первой брачной ночи? Если бы эта постель была настоящей и ты взаправду была моей женой? – Он замолчал, чтобы вздохнуть, и я ощутила тепло его дыхания на моей шее. – Если бы мне так повезло, чтобы ты стала моей, я бы исследовал каждый кусочек твоего тела. Первый раз в жизни ты бы отбросила контроль над собой, за который ты так держишься. Я бы потребовал, чтобы ты стала безраздельно моей, и ты бы охотно подчинилась. – Он практически прорычал следующие слова: – На этой постели я бы так романтично тебя оттрахал. – Он чуть отодвинулся, чтобы посмотреть мне в глаза. Наши носы почти соприкасались, но никто из нас не пытался придвинуться ближе, чтобы изобразить поцелуй счастливой пары. Да это было и не нужно.

Тут вмешалась Зельда.

– Просто прекрасно. Вроде бы я поймала нужный кадр. Кажется, по натуре вы все же романтик, что бы вы ни говорили, мистер Найтмен.

Чэнс ухмыльнулся. Я замерла на месте, не в силах двигаться.

– Мне повезло. Судя по всему, моей молодой жене нравится именно моя разновидность романтики.

Глава 10

Мы уже почти протрезвели к тому времени, как вернулись в отель, хотя я все еще чувствовала себя не в своей тарелке. Я испытывала опьянение, но теперь вовсе не от алкоголя. На наших пальцах все еще были колечки из дешевого металла после мнимого бракосочетания, и, когда мы оказались перед дверью в мой номер, Чэнс поднял меня на руки.

– Собираюсь перенести новобрачную через порог.

Я обхватила его шею руками и прижалась к груди, а он одной рукой открыл дверь.

– Интересно, откуда пошел этот обычай? Наверно, все оттого, что мужчина хочет покрасоваться перед женщиной, показывая свою силу? – предположила я.

– Думаю, этот обычай появился оттого, что женщины боялись потерять девственность.

Я фыркнула.

– Ну, по крайней мере, нам об этом не приходится беспокоиться.

Чэнс прожег меня взглядом. Он даже не старался скрыть ревности, и это навело меня на мысль.

– А ты хочешь когда-нибудь жениться, завести семью? – спросила я.

– Когда-нибудь? По-моему, я только что это сделал. – Он поставил меня на пол посреди комнаты.

– Я имею в виду, по-настоящему. А мне вот интересно, кто перенесет меня через порог, когда я буду выходить замуж на самом деле.

Взгляд Чэнса сразу стал серьезным.

– Не желаю об этом думать.

Я продолжала прощупывать почву.

– Может, на новой фирме, куда я устроилась работать, будет полно перспективных женихов?

– Ты имеешь в виду таких, как мудак Гаррисон?

Я пожала плечами и уселась на стул, чтобы снять десятисантиметровые каблуки.

– Я решила, что больше не позволю воспоминаниям о нем сдерживать мое развитие. Целых два месяца пыталась от него избавиться. Когда обживусь в Калифорнии, все вернется в старое русло, и жизнь наладится. Снова буду на коне. – Я подняла глаза и улыбнулась.

Чэнс молча застыл у двери.

– Как же так? Никаких грязных комментариев по поводу коня и хорошей скачки? Что-то ты тормозишь, Нахал.

У него заходили желваки.

– Может, тебе стоит ограничиться той самой волшебной палочкой, а не ударяться в очередную авантюру?

Я встала, подошла к нему, повернулась спиной и перебросила волосы через плечо на грудь.

– Поможешь расстегнуть молнию? – В комнате на несколько минут воцарилось молчание, а потом я почувствовала прикосновение рук Чэнса к моему телу. Одной он схватил меня за бедро, словно пытаясь удержать в нужном положении. Другую протянул к молнии. Звук, который она издавала, когда расстегивалась, был определенно эротичным.

В самом деле: что со мной происходит?

Никто из нас больше не двигался. Напряжение между нами стало просто невыносимым.

– Чэнс? – выдохнула я и не узнала собственный голос, таким он был низким и хриплым.

Чэнс лишь сильнее впился пальцами в мое бедро. Это было почти больно, но в то же время невероятно возбуждающе. Мне так хотелось, чтобы он что-нибудь сказал. Все равно что. Я продолжала ждать, изнывая от напряжения. Мы так и не двигались.

Ничего! Ни слова!

– Чэнс? – Я попыталась было повернуться, но его руки удержали меня на месте.

– Не надо. Мне пора идти, Обри. – Он замолчал и глубоко, протяжно вздохнул. – Повезет же тому парню, который перенесет тебя через порог на самом деле, будь он неладен, ублюдок.

Я так и не обернулась, пока не услышала, как за ним закрылась дверь. Не хотела, чтобы он видел мои слезы.

Спустя два часа я услышала, как он вернулся. В двери между нашими соседними номерами оставалась небольшая щель, и я слышала, как он ходит по комнате. Голова у меня кружилась, и мысль о том, что завтра мы расстанемся и я могу больше никогда его не увидеть, вызывала у меня тошноту. Я провела с Гаррисоном больше года, и в день, когда я ушла от него, мне не было так больно, как сейчас.

Я лежала в постели, и мысль о том, что Чэнс сейчас так близко, и все же я не могу к нему прикоснуться, сводила меня с ума. Я без конца прокручивала в голове все его слова, разбирая по фразам каждый разговор, который могла вспомнить. Он сказал, что я красивая. Он в живописных подробностях описывал свои фантазии по поводу того, что он хочет со мной проделать. Он заявил, что человек, с которым я свяжу свою судьбу, будет счастливчиком. Все его речи говорили о том, что он испытывает влечение ко мне. Его тело, дыхание, восхищенные взгляды – все говорило о том, что он с трудом сохраняет контроль над собой.

Я была абсолютно уверена в том, что он испытывает сильные чувства ко мне – это не вызывало у меня ни малейшего сомнения. Просто он… По какой-то причине не мог вступить со мной в близкие отношения. Да он и сам произнес эти слова: не могу. Это прозвучало так, словно он не мог себе этого позволить. Я понимала – он пытается защитить меня от чего-то, что сдерживало его в проявлении чувств и что он от меня старательно скрывал. Но я больше не желала, чтобы меня от чего-то защищали. Все, чего мне в тот момент хотелось, это чтобы он оттрахал меня до потери сознания.

Пора взять ситуацию в свои руки. Я же женщина, черт побери. Как там в песне поется… «Я женщина. Я сильна. Я непобедима»[9]9
  Слова из песни Хеллен Редди «I Am Woman».


[Закрыть]).

Когда я проскользнула в ванную, адреналин так и пульсировал в моих венах, но все-таки я тщательно умылась и распустила хвост, в который обычно убирала волосы на ночь. Я задрала ночную рубашку и осмотрела себя в зеркале. Нижнее белье было весьма соблазнительным – наполовину открытые чашечки бюстгальтера из бледно-розовых кружев в комплекте с шортиками. В целом неплохо, но… хватит ходить вокруг да около. Надо действовать решительно. Я скинула шорты, расстегнула кружевной лифчик и посмотрела на свое отражение. Бомба.

Мои щеки пылали, а тело выглядело упругим и подтянутым. Впервые за долгое время я себе определенно нравилась. Не стоило терять время. Я должна была сделать это немедленно, пока не струсила. Но с каждым вдохом и выдохом решимость постепенно оставляла меня. Я бросила последний взгляд на свое отражение, еще раз глубоко вздохнула и направилась к двери, разделявшей нас.

Львица выходит на охоту.

Когда я вошла, Чэнс как раз выходил из ванной. Он был обнажен, если не считать белого полотенца, которое он обернул вокруг узкой талии. Было темно, но огни Вегаса, полосами проникавшие через окна, достаточно освещали комнату, чтобы я могла разглядеть его во всем великолепии. Капли воды стекали с его торса. От этого зрелища у меня перехватило дыхание. Сердце бешено билось о ребра, и я уже была на грани потери сознания, когда он заметил меня.

Какое-то мгновение мы молча смотрели друг на друга. Чэнс сжал зубы так, что на его щеках заходили желваки, – было очевидно, что он изо всех сил пытается не поддаваться соблазну. Но его внутренняя битва, которую он сам же и развязал, была проиграна, как только он опустил глаза. Я секунда за секундой наблюдала, как он медленно разглядывал меня. Сначала мои груди – набухшие соски, жаждавшие его прикосновения. Его грудь тяжело вздымалась. Мне казалось, что я чувствую его прикосновения к моей коже, когда взгляд продолжил скользить все ниже. Он задержался на моей тонкой талии, чтобы оценить изящный изгиб бедер и плоский живот. Мы оба дышали часто и прерывисто, взгляд Чэнса скользнул еще ниже и остановился на тонкой линии последнего рубежа. У меня между ног было уже влажно, а ведь мы еще даже не прикоснулись друг к другу. Я чуть разума не лишилась, когда Чэнс облизал губы.

– Обри, – прохрипел он с такой мукой в голосе, словно действительно страдал от физической боли.

Я чувствовала, что Чэнс был на грани того, чтобы отвергнуть меня снова, и осознавала, что никакая сила в мире не заставит меня пережить это разочарование еще раз. Я отчаянно желала его, даже понимая, что никогда не получу его целиком. Прижав палец к его губам, я заставила Чэнса молчать. На его лице отразилось сильнейшее потрясение, когда я сорвала с его талии полотенце, поднесла к лицу и с вызовом швырнула на пол.

Чэнс был в наивысшей степени возбуждения – об этом свидетельствовало его затвердевшее мужское естество, и я желала его сильнее, чем что-нибудь еще в своей жизни.

– Раз уж мы женаты, то должны исполнить свой супружеский долг.

Чэнс закрыл глаза, и в течение нескольких невыносимо долгих секунд я ждала ответа. Когда он снова взглянул на меня, все изменилось. Зрачки у него были расширены, взгляд дикий, сумасшедший, полный желания и первобытной страсти. Я словно смотрелась в зеркало, чувствуя себя такой же безумной.

– Забирайся на стол. – Он указал подбородком в сторону огромного панорамного окна, где стоял письменный стол, сидя за которым можно было любоваться видом на бульвар. Голос Чэнса звучал жестко и требовательно, я никогда не слышала, чтобы он так обращался ко мне. Ноги у меня подкашивались, когда я пересекла комнату и уселась туда, куда он мне указал.

– Я фантазировал о тебе каждую ночь, когда ложился спать, и каждое утро просыпался с твоим образом перед глазами и жестоким стояком.

Я осознавала, что его сильно влечет ко мне. Но только сейчас из его откровений до конца поняла, что его желания отражают мои собственные навязчивые фантазии о нем. И это придало мне смелости.

– Так покажи это. Покажи мне, как сильно ты меня хочешь. Сделай реальностью свои фантазии о нас.

Глаза Чэнса яростно сверкнули, губы скривились в порочной улыбке.

– Тебе вряд ли понравятся мои мечты – в них нет цветочных лепестков и машущих крылышками голубков. В своих фантазиях я хватаю тебя за волосы и трахаю до потери пульса на этом столе. Ну, что, ты все еще хочешь прожить со мной эту мечту, Принцесса? – Он медленно приблизился ко мне и встал ровно напротив того места, где я сидела, словно отрезая мне путь к отступлению.

Я судорожно сглотнула и кивнула в знак согласия.

На его щеках снова появились ямочки. И хотя тяжелая артиллерия даже не была пущена в ход, я уже была побеждена.

– Раздвинь ноги.

Страстный взгляд Чэнса помог мне побороть внутренние запреты.

– У тебя самые идеальные сиськи, какие мне только приходилось когда-либо видеть. А эта пещерка между ног… она еще соблазнительнее, чем я мог представить.

Меня передернуло.

– А у тебя самый грязный язык.

Чэнс, склонив голову, приблизил губы к моей груди и поднял взгляд. Глаза сверкали синевой оттенка номер тринадцать.

– После сегодняшней ночи мой грязный язык понравится тебе еще больше.

Я закрыла глаза, когда он втянул правый сосок в рот и принялся играть с ним языком. Он лизал, всасывал, потом сжал зубами и сильно оттянул сосок, а потом, наигравшись с правым, перешел к левому.

Я тихо застонала и с трудом открыла глаза, чтобы увидеть выражение его лица. Чэнс, казалось, готов был съесть меня своим жадным, грешным ртом. Реальность оказалась куда лучше, чем фантазии, которые день за днем прокручивались в моей голове. Насладившись вдоволь моей грудью, язык Чэнса перешел от ложбинки между грудями вниз, к пупку. А потом Чэнс опустился на колени.

Руками он развел мои бедра.

– Шире, – хрипло приказал он.

Боже, как же я жаждала, чтобы его рот оказался там, в самом заветном месте. Я ухватилась за край стола и изо всех сил сжала его, так, что побелели костяшки пальцев.

Казалось, Чэнс любовался мной бесконечно, а я сидела перед ним нагая и совершенно открытая, и мне вдруг захотелось свести ноги и спрятаться от него. Но тут Чэнс снова облизал губы. Он фактически истекал слюной от желания попробовать меня на вкус. Это было самое эротическое переживание в моей жизни.

Он склонился совсем близко и подул снизу на клитор. Прохладная струя воздуха смешалась с выделившейся влагой, и каждый нерв моего тела словно ожил и завибрировал. Я прерывисто дышала от одного лишь предвкушения. Казалось, дыхание вот-вот остановится только от ощущения его губ на моем теле.

Чэнс снова посмотрел мне в лицо, и наши глаза встретились.

– Не отводи глаза, Обри, наблюдай за мной, пока я не слижу последнюю каплю с этой сладкой киски.

Я ничего не могла ответить. Разве только что-нибудь совершенно бессвязное. В любом случае Чэнс и не ждал моего ответа. Он обхватил мои ягодицы и придвинул меня на самый край стола, а затем зарылся лицом между ног. Опустошая меня, Чэнс сосал, лизал, доводя мое тело до грани оргазма, затем отступал, ослабляя ласку и замедляя ее темп. Чэнс не позволял мне перейти заветную грань. Каждый раз, когда мое дыхание немного выравнивалось, он начинал все сначала. Это был безжалостный акт, сводящий с ума, и я уже была на грани безумия.

В третий раз, когда он замедлил темп в тот момент, когда я была уже готова забиться в оргазме, я мертвой хваткой схватила Чэнса за волосы и притянула голову к себе, заставляя продолжать сладкую пытку.

– Чэнс, я… хочу этого…

– Не сейчас.

Часть меня была готова прибить его, но другая, более сильная часть, отчаянно желала прийти к освобождению.

– Пожалуйста. Я хочу…

– Нет…

Чэнс не позволил мне кончить. Тогда я вцепилась в его густую гриву и заставила подняться. Я услышала, как он довольно хохотнул, но трюк сработал. Чэнс приник губами к моим губам, глубоко проникая языком в рот, полизывая и покусывая, двигая языком туда и обратно, пока снова не довел меня до крайней степени возбуждения. Когда я уже балансировала на краю экстаза, Чэнс снова опустился вниз, принялся с силой сосать мой клитор, и мир вокруг меня закружился. Я выкрикнула его имя, когда оргазм пронизал все мое тело с ног до головы. Чэнс не останавливался до тех пор, пока мое тело полностью не расслабилось и я не откинулась назад, уже не в состоянии оставаться в сидячем положении.

Чэнс взял меня на руки, отнес к кровати и бережно опустил на нее. Только минуту назад я была в полном изнеможении, и все-таки стоящая передо мной обнаженная фигура Чэнса вдруг снова вернула мне силы. Я услышала, как зашелестела упаковка презерватива, и посмотрела, как Чэнс натягивал его, скользя рукой по внушительных размеров члену. Живые соки желания вновь потекли по моему телу. Чэнс был прекрасен.

Когда он был готов, я протянула руку и сплела мои пальцы с его. Чэнс взобрался на кровать и отвел наши переплетенные руки мне за голову, слегка придавив мои ладони. Он навис надо мной, а головка его члена точно направилась в мое раскрытое отверстие. Чэнс жадно рассматривал мое лицо, пока наши взгляды не встретились. Он нежно поцеловал меня в губы, а потом осторожно вошел. Сначала он входил и выходил медленно, а затем проник глубже. Остановившись, он застонал и не двигался несколько секунд – по его лицу можно было понять, что находиться внутри меня было для него огромным наслаждением; ему даже не хотелось двигаться.

Я обвила его спину ногами, и эта позиция позволила ему проникнуть еще глубже.

– Блин! – Он закрыл глаза и запрокинул голову. Мне доставляло удовольствие наблюдать, как он изо всех сил старается оттянуть финальный акт.

Мы легко нашли общий ритм и задвигались в лихорадочной пляске. Наши тела стали скользкими от испарины, и мы скользили вверх-вниз, наши бедра извивались в круговом движении, пока нас не начала бить лихорадочная дрожь. Я застонала, когда почувствовала, что Чэнс близок к завершению. Ритм его толчков ускорился, он входил в меня все глубже и глубже, пока мы не кончили одновременно, глядя в глаза друг другу.