Текст книги "Суровый урок"

ГЛАВА 3

Сердце Сары готово было выскочить из груди. Долго-долго тянулось молчание, прежде чем Грей отозвался на ее слова, но, вероятно, мысли, проносившиеся в их словах, были столь же взрывоопасны, как ящик, полный шутих; и когда он резко и требовательно произнес» Что?», Сара поняла: он считает ее виновной в том, что произошло.

– Она ушла до моего прихода, – сказала она быстро и затем, боясь, как бы он не обвинил во всем Роберта, добавила сердито: – Я полагаю, что, как отцу Роберта, вам следовало отдавать себе отчет в том, кому вы поручаете своего ребенка, и не оставлять его на попечение женщины, которая, как выясняется, терпеть не может детей.

По выражению его лица она поняла, что стрела попала в цель. Взгляд его стал тяжелым и неприязненным, но, прежде чем он открыл рот, Сара продолжила сердито:

– Вы понимаете, она его даже не кормила как следует. Он сегодня не завтракал, и в доме вообще нет никакой еды для ребенка.

– Вам пришлось изрядно потрудиться, не правда ли?

Она замолчала не столько от этих ядовитых слов, сколько от того, что скрывалось за ними. Судя по его взгляду, он считал ее человеком, который всюду сует свой нос, и ее передернуло от стыда и унижения. Ей хотелось спросить: а что же она должна была делать – оставить Роберта голодным? Но она была слишком горда, чтобы попытаться защитить себя.

– Если уж вы так беспокоитесь о Роберте, не разумнее ли было позвонить мне?

Слова буквально сочились ядом, и она не сдержалась:

– Будьте уверены, что, знай я, как связаться с вами, я именно так и поступила бы, – ответила она, запинаясь, злость уступала место усталости.

– Роберт знает номер телефона.

Сара почувствовала, что краснеет. Как же она не сообразила? Она огорченно прикусила губу, подумав, что не нужно было говорить так запальчиво и взволнованно: таких чувств этот человек, скорее всего, понять не мог.

В свое оправдание она лишь проговорила дрожащим голосом:

– Я считала, что поступаю правильно.

Как же все повернулось? – спрашивала она себя сердито. Их роли так переменились: она оказалась обвиняемой, а он – обвинителем. Разве не он во всем виноват?..

Пытаясь хоть как-то защититься, она бросила ему в ответ:

– Даже если бы я знала номер телефона, Роберт, оказывается…

Она замолчала, не в состоянии заставить себя сказать, что мальчик его боялся, хотя у нее были все основания обвинить Грея по меньшей мере в том, что он не замечает, как его суровое отношение ранит сына, а не замечать его горя и отчаяния – это такое же преступление.

Грей продолжил ее фразу, заметив хмуро:

– Оказывается – что? Роберт больше боится, чем ждет, моего присутствия… Вы это хотели сказать? – И, презрительно усмехнувшись, добавил: – Позвольте мне дать вам совет, мисс Майерс. Если уж вы начинаете критиковать кого-то, не останавливайтесь на полпути, а то создается впечатление, что вы сами не верите в то, что говорите.

На этот раз Сара так рассердилась, что уже не задумывалась о своих словах.

– Это неправда, – сказала она резко. – Роберт действительно боится вас. Если бы он…

Она опять замолчала, и Грей продолжил сладким голосом:

– Если бы он не боялся, то обратился бы за помощью ко мне, а не к вам, разве не так? А вам никогда не приходило в голову, что он всю жизнь провел в женском обществе и, возможно, не столько боится меня, сколько не знает, как ко мне относиться?

Сара знала, что краска, залившая ее лицо, выдала ее, и мысленно проклинала свою чувствительность. Она слабо возразила:

– Но мать Роберта… у нее был…

– Любовник? Конечно. И не один.

Он увидел выражение ее лица и насмешливо улыбнулся.

– Вас это шокирует? Но это правда. Конечно, о мертвых принято говорить не дурное, а лишь хорошее. – Он нахмурился, и на лице появилось горькое выражение. – Мне нечего сказать о моей бывшей жене, и, к вашему сведению, Роберт с ней не жил, он жил с бабушкой – жена добилась этого, очернив меня в суде и взяв опеку над сыном. Видите ли, Анжела не любила Роберта, она вообще была неспособна любить кого-либо, кроме себя.

Он замолчал и провел рукой по волосам каким-то страшно беззащитным, идущим вразрез с его характером, жестом. Выражение его потемневших глаз было странное, как будто он сам удивился тому, что о ней сказал. Сейчас он выглядел не как отец перепуганного насмерть мальчика, а просто как очень усталый человек. И ему было совсем непросто взвалить на себя всю ответственность за ребенка, который хотя и считался его сыном, но был от него очень далек и, кроме того, испытал сильное потрясение, потеряв всех близких ему людей.

Но даже в этом случае оставить Роберта на попечение этой миссис Джекобс!..

И как бы в ответ на ее мысли, он сказал мягче:

– Я провел сегодня весь день в поисках новой Экономки, но пока без успеха. Завтра я тоже буду этим заниматься, надеюсь, мне больше повезет.

Понимая, что это вовсе не ее дело, Сара тем не менее не могла не спросить:

– Может, неплохо было бы спросить у него самого, кого он хочет?

– А если он выберет какую-нибудь блондинку в духе его матери? – выдавил он с отвращением.

При этих словах какое-то странное чувство охватило Сару. Позднее, пытаясь объяснить это, она вдруг поняла, что если это не ревность с ее стороны, то нечто очень близкое, хотя с какой стати ей испытывать ревность к покойной матери Роберта! Может, потому, что та была совершенно не похожа на нее саму? Сара чисто поженски составила себе представление об Анжеле как об очень хорошенькой, женственной, наверное, весьма испорченной и своенравной, какими всегда бывают красавицы, которые принимают как должное мужское восхищение и любовь. Но какой-то, до сих пор неведомой частичке ее души было жалко, что она не похожа на женщину, так зло описанную Греем.

До сих пор все указывало на то, что Грей не любил свою бывшую жену, не любил и презирал; но разве человек его ума, который столько перенес во время их совместной жизни и последующего развода, не приучил себя показывать лишь те чувства, которых, как он полагал, от него ждут, а в глубине души он… он – что? Все еще ее любил? Ну а если и любил? – подумала Сара. Какое ей дело до его отношений с бывшей женой, хотя это в известной степени могло бы объяснить и его отношение к сыну. Важно было другое: она поняла наконец, что испытывает чувства к человеку, которого совершенно не знает… но он, этот Грей Филипс, ее привлекает. Она вынуждена была признать правду, которую ухитрялась от себя скрывать с самой первой встречи с ним. Он совсем не был похож на мужчин, которых она знала до сих пор, – в нем было очень опасное мужское начало и много, очень много чувственности. С еще большим смущением Сара осознала, что он влечет ее именно как мужчина, – для нее это было ново. Она встречала и более красивых мужчин; в юности увлекалась недоступными поп-звездами, киногероями. Но такое сильное физическое влечение она испытывала впервые, это ее беспокоило и огорчало, тем более что его отношение к ней и к Роберту показывало, что он – полная противоположность тому, что она ценила в человеке. Ему недоставало мягкости, нежности, заботливости…

Впрочем, положа руку на сердце она не могла бы сказать, что он пользуется своей сексуальной привлекательностью… или осознает ее. Гнев, недовольство, нетерпение – этих чувств он не скрывал, и вот теперь, когда стояла перед ним, она поняла: она здесь чужая. Сара сама была бы в негодовании, если бы, вернувшись домой после дня тяжелой работы, застала там совершенно постороннего человека.

Эти мысли заставили ее сказать:

– Я… мне пора идти. Теперь, когда вы вернулись…

С этими словами она направилась к двери: ей вдруг ужасно захотелось избавиться от его присутствия; хотя она знала, что сама виновата в неразберихе чувств, которые к нему испытывала, это она оказалась такой легкоуязвимой дурехой, которую непреодолимо тянет к мужчине, а ему до нее как до женщины нет никакого дела.

– Не попрощавшись с Робертом?

Эти сухие слова заставили ее остановиться – такая насмешка послышалась в них, но хуже всего было то, что они были справедливы: на какое-то мгновение она так погрузилась в свои мысли, что вообще забыла про мальчика.

Она ответила, как бы защищаясь:

– Почему же? Я хотела вас спросить: вы не будете против, если я поднимусь наверх и попрощаюсь с ним?

Взгляд, который он на нее бросил, подняв брови и усмехнувшись, еще больше смутил ее.

– Будьте моей гостьей, – сказал он насмешливо, добавив при этом: – Дорогу вы, конечно, сами найдете.

Она хотела объяснить, что вовсе не собиралась пользоваться его отсутствием и совать всюду свой нос, но поняла, что это ни к чему; и с какой стати она должна объяснять что-то или извиняться?

Неуверенными шагами она направилась к двери, нерешительно остановилась, ожидая, что он отойдет в сторону и даст ей пройти. Когда он это сделал, она проскользнула мимо него, затаив дыхание, как будто боялась нечаянно задеть его. Он отступил еще дальше и не сделал никакого движения, чтобы пойти за ней.

Роберт был еще в ванной, он обернулся с тревогой, но при виде Сары лицо его прояснилось. Она сказала, что ей пора уходить, стараясь не обращать внимания на его умоляющие взгляды. Чтобы как-то утешить его, она подождала, когда он выйдет из ванны, помогла ему вытереться и надела на него чистую пижаму, которую нашла в шкафу. Вынимая пижаму, Сара обратила внимание на то, что та была совершенно новая, даже с этикетками. Когда она снимала их, Роберт сказал по-детски непосредственно:

– Мама сама хотела купить мне новую, но у нее не было денег.

Сара нахмурилась: ведь ни его мать, ни бабушка не испытывали финансовых затруднений. Может, мать Роберта была женщиной настолько эгоистичной и занятой только собой, что не понимала, что подрастающему сыну постоянно нужна была новая одежда, и в оправдание говорила, что у нее нет денег?

Сара уложила мальчика в постель, укрыла одеялом и, лишь убедившись, что все в порядке, спустилась вниз.

Она посмотрела на часы и ужаснулась: как долго она пробыла здесь!

Все двери в холле были закрыты.

Весьма вероятно. Грей рассчитывал, что она уйдет, не навязывая ему своего общества вторично. Ведь он ясно дал понять, как относится к ее появлению в доме.

Она уже собиралась открыть входную дверь, когда услышала за спиной его голос:

– Даже не хотите попрощаться, Сара?

Голос его опять был полон насмешки и даже осуждения, как будто она нарочно хотела улизнуть, не соблюдая правил приличия, и она мгновенно снова почувствовала себя виноватой, как и тогда, когда он застал ее в кабинете. И снова она вспыхнула до корней волос, проклиная эту свою способность.

– Я не… я не хотела вас беспокоить, – сказала она нервно.

– Ну конечно, не хотели. – Он внимательно ее рассматривал, и ей вдруг стало душно, она чувствовала его физически, как будто что-то тронуло глубоко запрятанную струну; и все ее существо откликнулось на это прикосновение.

Все еще разглядывая ее, он мягко сказал:

– Какая жалость, что вы не подумали об этом раньше, не так ли?

И вдруг он направился к ней, вынудив ее отступить, чтобы сохранить между ними хоть какое-то расстояние.

На мгновение, совершенно сумасшедшее мгновение, ей пришло в голову, что он хочет прикоснуться к ней, обнять ее… Она с трудом перевела дыхание, пристально глядя на его губы, сердце ее бешено стучало, когда она подумала, каким бы было прикосновение этих губ, что бы она почувствовала, если бы он обнял ее, наклонил к ней голову, если бы он… Ей было ясно: он отнюдь не робкий, а весьма опытный в любовных делах мужчина. Он был бы…

Она зажмурила глаза, стараясь выбросить из головы эти дикие мысли, и, стоя так, услышала, как с резким щелчком открылась входная дверь.

Осознание того, что он даже не собирался к ней прикасаться, а просто открыл перед ней дверь, выполняя элементарный долг вежливости по отношению к гостю, желанному или нет, вызвало в ней мучительно острое чувство унижения. Она рванулась вперед, отчаянно желая бежать, и не столько от него, сколько от своей идиотской реакции на его близость, но, к несчастью, при рывке она не рассчитала ширину двери и ударилась о косяк, вскрикнув от боли.

Вот теперь-то он к ней прикоснулся, но не как любовник, а как нетерпеливый, рассерженный взрослый человек, которому приходится иметь дело с капризным неразумным дитятей; поддержав ее, пока приоткрывал дверь пошире, он сказал:

– Некоторым женщинам свойственно считать себя миниатюрнее, чем они есть на самом деле, но и шестилетний ребенок не проник бы в эту щель.

Ей стало больно. С горечью она произнесла:

– Сестра, должно быть, понять не может, куда я делась. Мне нужно спешить.

– Конечно, и те несколько секунд, которые вы сэкономили бы, протискиваясь в эту щель, имеют колоссальное значение. Странно: вы поняли, сколько прошло времени, только когда ушли от Роберта, не так ли?

На это ответить было нечего; к счастью, дверь была уже достаточно распахнута, и она могла выйти наружу. Единственное, что ей надо было сделать, – это высвободиться из его объятий, которые уже ослабли, и постараться сделать вид, хотя бы для себя самой, что ее поспешное и весьма неэлегантное бегство не усугубило идиотизма всей ситуации.

Она бежала к машине, сдерживаясь, чтобы не оглянуться на Грея, который, как ей казалось, пристально наблюдал за ней.

Сара с такой силой нажала на сцепление, что гравий вылетел из-под колес, когда она разворачивала машину, и, конечно же, Грей наблюдал за ней с непроницаемым выражением лица, когда она, не удержавшись от соблазна, взглянула на него, перед тем как отъехать.

Когда она приехала домой, Салли не терпелось все у нее выспросить.

– Бедняжка, ты, должно быть, страшно смутилась, – заметила она, когда Сара рассказала ей, как Грей вошел в комнату и увидел, что она роется в письменном столе. – Все равно он должен бы тебя благодарить за то, что ты посидела с мальчиком.

– Как видишь – нет, – ответила Сара с кривой улыбкой.

– Бедняга. Я ему не завидую, – сказал позднее Росс за чашкой кофе. – Это не так просто – найти человека, который мог бы присмотреть за ребенком.

Салли игриво бросила в него подушкой.

– Мужчины, все вы одинаковы, горой стоите друг за друга, – сказала она с укором. – Какой настоящий отец оставил бы шестилетнего сына под присмотром миссис Джекобс?

– Отец, у которого нет другого выхода, – поправил Росс.

– Мм, ну, знаешь, если бы ты поступил так со своими детьми… – начала Салли, но он прервал ее, поднимаясь, чтобы вернуть ей подушку, поддразнивая и широко улыбаясь:

– Мне этого делать не придется, ведь у меня есть ты, правда?

Сара не могла не заведовать той близости, которая существовала между сестрой и ее мужем. Росс иногда притворялся, что он главный в доме, но трудно было не заметить, что оба абсолютно равны и, несомненно, когда появятся дети, будут заниматься их воспитанием вместе.

– Не сердись на Грея, – обратился к ней Росс. – Ему пришлось нелегко. Я сегодня в разговоре случайно упомянул, что ты встретила сына Грея, и один из мужчин, который жил здесь, когда они поженились, сказал, что его жена была сущая ведьма. Ходили слухи, что она обманом завлекла Росса, постаралась забеременеть, но, как только поняла, что, несмотря на все свое богатство, он не собирается вести ту жизнь, какую она предпочитала, встала на дыбы и бросила его, не позволяя ему видеть сына. Видимо, она даже угрожала ему, что, если он попробует добиться этой возможности через суд, она скажет, что это не его ребенок. Но сама охотно брала деньги, которые он ей посылал. Человек, рассказавший эту историю, открыто признался, что он был потрясен красотой этой женщины, но внешность, как известно, бывает обманчива.

– Возможно, все это правда, – перебила его Салли. – Но если он так добивался опеки над сыном, почему же сейчас он с ним так сух и суров?

Росс пожал плечами.

– Кто знает… Может, он боится слишком большой близости, а может быть, мальчик сам этого не хочет. Я вполне допускаю, что мать не преминула посчитаться с Греем. Кто знает, что она говорила мальчику… Да, Грею нелегко.

– Будем надеяться, что он вскоре найдет кого-нибудь для ребенка… Дети в таком возрасте так легко ранимы. У меня сердце сжимается при мысли, что могло произойти, не найди его Сара.

– Я его не находила, – поправила Сара. – Скорее, это он нашел меня. – Лицо ее было хмурым, когда она повернулась к Салли. – Ты думаешь, он может сбежать еще раз?

Только сегодня днем она старалась втолковать Роберту, как опасно то, что он пытался сделать. Его бабушка, оказывается, тоже предупреждала, как опасно разговаривать с незнакомыми людьми, особенно если у них есть машина.

– Ну, так будем мы его приглашать или нет? – услышала Сара слова Салли, обращенные к ней, и, оторвавшись от своих размышлений, обнаружила, что разговор идет о званом обеде и, более того, Салли интересуется ее мнением: пригласить Грея Филипса или нет.

– Не спрашивай меня. То есть…

– Ты ее смущаешь, – заметил Росс и тем поверг ее в полное замешательство.

– О, Сара, извини. Я совсем не собиралась тебя обижать, – быстро сказала Салли. – Просто мы еще не устраивали настоящего званого обеда. И сейчас, когда я почти закончила свой заказ, у меня начинается просто зуд. Хотя официально сезон таких обедов открывается, только когда детей отправляют в школу.

– Сознайся, что ты хочешь познакомиться с Греем Филипсом, а званый обед – это единственная законная возможность удовлетворить твое любопытство, – поддразнил ее Росс.

Теперь наступила очередь Салли залиться краской.

– Конечно, мне интересно, – защищалась она. – От Сары ничего не добьешься. Моя помощница описала его как» настоящего мужчину «. Ты понимаешь, что я имею в виду, – сказала Салли, подражая говору своей помощницы. – Но, Сара, ты даже и словечка не сказала о нем как о мужчине; все только о том, как ты относишься к его промахам в отношении Роберта. – Она задумчиво посмотрела на сестру. – Он действительно такой сексапильный мужчина, как считает миссис Битти?

– Я бы не сказала, что он – сексапильный, – искренне ответила Сара.

Еще продолжая говорить, она осознала то, в чем не хотела признаваться даже самой себе: то, как она реагировала на него физически, как ужасно глупо убедила себя, что он собирается ее поцеловать, причем до такой степени, что ощутила прикосновение его губ.

– Честно говоря, я как-то этого не заметила, – солгала она. – Меня заботит только его отношение к Роберту.

– Значит, ты не против, чтобы я пригласила его на обед? – лукаво спросила Салли.

Что ей было ответить?

– Нет, я ничего не имею против, если только ты не посадишь его рядом со мной, – ответила она, стараясь не показать своих чувств.

Но она упустила из виду, как хорошо Салли знала ее и все ее уловки, которые многое ей открывали, однако лишь много времени спустя, когда они остались вдвоем, сестра сказала ей тихо:

– Послушай, если тебе действительно неприятно, я не стану приглашать Грея Филипса к обеду.

– Неприятно… мне… Конечно, это не так, – решительно ответила Сара, не обращая внимания на красноречивый взгляд, который бросила на нее Салли.

ГЛАВА 4

Прошло два дня, Сара ничего не слышала ни о Роберте, ни о его отце. Она убеждала себя, что очень рада тому, что Грей Филипс, очевидно, подыскал кого-то подходящего для сына и мальчик привыкает к новой обстановке.

Салли все еще строила планы насчет приема гостей, который из небольшого обеда на шестьвосемь персон превратился в званый обед человек на двадцать.

– Наверное, нам лучше устроить а-ля фуршет, – бормотала она как бы про себя, когда они пили утром кофе. – Да, воскресный а-ля фуршет. Как ты думаешь, Сара?

– Я думаю, что это означает массу работы, – ответила искренне Сара.

– Да, возможно, но а-ля фуршет потребует куда меньше сил, чем званый обед, и для меня это гораздо проще, – призналась Салли, усмехнувшись, и добавила: – Помнишь обед, который я устраивала, когда за мной ухаживал Джон Хауарт?

– Это будущий шеф-повар? – спросила Саpa, наморщив лоб и стараясь сообразить, кого из своих многочисленных поклонников имела в виду Салли.

– Он самый, – кивнула Салли. – Я помню, что планировала сделать суфле для пудинга, но что-то не получилось, и я ограничилась мороженым и яблочным пирогом. Помнишь?

– Конечно, так как именно мне пришлось срочно бежать и покупать все это, – ответила Сара.

– Больше я Джона не видела. Интересно, почему?

И обе расхохотались.

– Ну ладно. Пора за работу, – заявила Салли, допивая кофе. – Что ты собираешься делать?

– Отправлюсь на прогулку, – сказала Сара.

– Только не думай о своих школьных делах, – ласково предупредила Салли. – Я ведь тебя знаю, Сара. Ты – как нежный цветок: от малейшего ветерка сворачиваешь лепесточки и уходишь в себя. Я бы очень хотела помочь тебе в это трудное время.

– Ты и так мне помогаешь, – заверила ее Сара. – Только это такое дело, в котором я должна разобраться сама. Кто знает, наверное, все они правы, я не создана для школы.

– Но ведь ты любишь свою работу и, кроме того…

– А что мне еще делать? – сухо сказала Сара.

– Я не знаю, но должно быть что-то еще; если верить газетам, учителя уходят из школ пачками, они, наверно, находят какую-то другую работу. А с твоим дипломом, я уверена, не будет никаких проблем, хотя это означает, что придется все начинать сначала, вероятно, на ступеньку ниже.

– Не беспокойся обо мне, – сказала Сара, улыбаясь, хотя ей было не до веселья, когда она перебирала в уме все эти проблемы.

Гуляла она долго, стараясь стряхнуть с себя чувство вины и неуверенность, которые темным облаком висели над ней. И сколько бы она себя ни убеждала, что не все еще потеряно, – не могла успокоиться: ее подвергли испытанию и признали непригодной; как бы ее ни утешали, она не могла избавиться от отчаяния.

Было уже далеко за полдень, когда она вернулась, подойдя к дому сзади, со стороны полей. Она вошла в сад через калитку в живой изгороди. Когда она шла по дорожке, Салли открыла кухонную дверь и поманила ее, приложив палец к губам.

Сара нахмурилась и спросила громко:

– Что-нибудь случилось?

– У нас посетитель, – ответила та таинственно. – Грей Филипс. Я его проводила в гостиную. Он здесь уже давным-давно: я думала, ты придешь пораньше.

Грей Филипс! Он хочет ее видеть? Сердце у нее тревожно забилось при мысли о встрече с ним. Волосы ее растрепались после долгой ходьбы, и снова она подумала, как не похожа на тех женщин, которыми он восхищался и которых желал.

Она одернула себя при этой мысли и стала разуваться в прихожей, не обращая внимания на торопившую ее Салли.

– Если уж он столько ждал, может подождать еще немного. По крайней мере пока я не причешусь и не вымою руки, – сказала она угрюмо, не желая даже Салли признаться, как ей не хочется его видеть.

– Он уже теряет терпение, – предупредила ее Салли. – Я скажу, что ты пришла.

Хотя Сара не собиралась спешить, оказавшись у себя в комнате, она заметила, что руки у нее дрожат, а волосы она расчесывает второпях, внимательно вглядываясь в свое лицо, на котором не было и следа грима. Ах, если бы это лицо было не таким заурядным! Она даже уверила себя, что помада, которую она накладывала неверной рукой, – это просто для поднятия духа, и не более, но когда обнаружила, что стаскивает с себя джинсы и рубашку, а вместо них надевает чистую маечку и юбку, то поняла, что обманывать себя бесполезно.

Дрожа, она уставилась в пол. Что с ней происходит? Она думает, что произведет впечатление на Грея Филипса, если переоденется? Неужели она совсем ничего не понимает? Одежда, по крайней мере на первых порах, может привлечь внимание мужчины, но не имеет никакого касательства к остальному, запрятанному в глубине, – к чувствам.

Просто она не во вкусе Грея Филипса, и, если в ней еще сохранилась хоть капля здравого смысла, она должна смотреть фактам в лицо. Росс считает, что неудачная женитьба сделала Грея женоненавистником, а ей показалось, что хотя он, возможно, и не против связей с женщинами, но очень осторожен, когда речь идет о чувствах.

Тряхнув головой, она натянула чистую одежду. Надо все это прекратить. Это становится не только опасным, но и неуправляемым. Вместо того чтобы поддаваться подобным мыслям, ей нужно решить, как дальше вести себя. Зачем приехал Грей? Может быть, из-за Роберта? Не случилось ли чего-нибудь с мальчиком? Уж не сбежал ли он опять?

Дрожащими пальцами она застегнула молнию на юбке. Нет, этого не может быть! Вряд ли Грей стал бы тратить свое драгоценное время и ждать ее, если бы Роберт сбежал.

Она спустилась вниз и направилась к гостиной. Когда она подошла к двери, та открылась и вышла Салли, которая, криво улыбнувшись, заметила:

– Может, он и привлекателен, но уж больно молчалив.

Когда Сара вошла в гостиную. Грей стоял к ней спиной, гладя в окно.

Она вошла очень тихо – ее шаги заглушил толстый ковер, – но он тотчас повернулся: услышал шаги или увидел ее отражение на стекле.

– Простите, что я заставила вас ждать так долго. Я гуляла.

Что, черт возьми, она делает, почему она должна умасливать его?

Угрюмое выражение, с которым он повернулся к ней, исчезло, и в глазах его появился незнакомый оценивающий огонек, как будто он тоже считал ее поведение непоследовательным.

– Мне надо было сперва позвонить, но, раз уж я приехал, глупо было бы вас не дождаться, – ответил он равнодушно. – В пять часов у меня назначена встреча, поэтому я перейду прямо к делу, если позволите.

И когда Сара кивнула, он спросил:

– Это правда, что вы приехали сюда, чтобы обдумать на досуге свое будущее, и, возможно, больше уже не вернетесь в школу?

Слова были тщательно продуман, он не хотел раздражать ее, что было весьма удивительно, и Сара посмотрела на него внимательно. Он тоже пристально за ней наблюдал, сидя совсем близко: их разделял диван.

Сердце забилось у нее где-то в горле, ей вспомнились все ее страхи и сомнения. Она представила себе, что еще он мог услышать от местных сплетниц и с каким презрением он выслушивал все их рассказы.

Это заставило ее поднять голову, посмотреть на него вызывающе и ответить таким же холодным тоном:

– Если вы имеете в виду мнение моего начальства о том, что мне не стоит возвращаться в школу, то это правда.

Под его взглядом она вспыхнула, хотя на этот раз в нем не было ни презрения, ни гнева. Напротив, он смотрел на нее с добродушным и немного насмешливым выражением, но это казалось ей невозможным… просто игрой ее фантазии.

– И вы еще не подобрали себе работу? – спросил он.

Сара пожала плечами.

– Пока нет.

Всем своим видом она показала, что ей не хотелось бы продолжать этот разговор и ее планы на будущее его не касаются.

– Хорошо!

Хорошо? Что он имеет в ВИДУ? Она посмотрела на него круглыми глазами.

– Что это значит? Вы рады, что я своим присутствием и своими переживаниями не буду надоедать коллегам?

Господи, что я несу? – сердито подумала Сара, стараясь взять себя в руки.

– Я рад, что вы не нашли себе работы; это значит, что я могу спросить вас: не согласитесь ли вы работать у меня?

Работать у него! У Сары буквально отвисла челюсть.

– Но я ничего не понимаю в инженерном деле, – произнесла она тупо.

Наступило молчание, как будто эти слова застали его врасплох; затем он сказал сухо:

– А вам этого и не нужно. По крайней мере пока Роберт не проявит к этому делу интерес.

– Роберт? Но…

– Я спрашиваю: не согласитесь ли вы переехать в мой дом и стать учительницей Роберта и моей экономкой? – сказал он, предвосхищая ее вопрос.

– Вы хотите, чтобы я занялась Робертом?! – в крайнем удивлении воскликнула Сара. После всего, что случилось, ей казалось, что она отнюдь не тот человек, которому он позволил бы приблизиться к своему сыну. – Но я думала… вы говорили… я думала, вы уже нашли себе няню.

– К сожалению, ни одна из них не подошла, хотя четверо казались мне подходящими, но я последовал вашему совету и предложил Роберту самому выбирать. Он всех их отверг. А затем сказал мне, что ему очень хотелось бы, чтобы няней были вы.

Сара молча смотрела на него. Что бы она о нем ни думала, как бы она его ни осуждала, она и представить себе не могла, что он позволит сыну – сыну, которого он считал для себя обузой, – сделать собственный выбор.

– Но… я же вам не нравлюсь. – Она закусила губу и никак не могла взять в толк, что это на нее нашло, где ее здравый смысл.

– Я и не должен вас любить, – сказал он мрачно. – Точно так же и вам любить меня не обязательно. В этом случае интересы Роберта превыше всего, Сара. Вы ведь именно этого от меня и хотели? – В его словах прозвучал скорее укор, а не признание того, что он был не прав по отношению к сыну.

– Но я… я не няня, я – учительница.

– Учительница, которая настолько добра, что тратит больше времени на жизненные проблемы своих учеников, чем на занятия с ними. Материнский инстинкт, Сара, – это такая вещь, которой нельзя научить или научиться.

« Материнский инстинкт»– эти слова почему-то заставили сжаться ее сердце.

– Я не уверена, что могу взяться за такую работу, – возразила она. – Ведь это несправедливо по отношению к Роберту – он будет на меня рассчитывать, когда…

– А я и не предлагаю вам постоянную работу, это неразумно как для него, так и для вас. Я не отрицаю, сейчас он очень расстроен, но к вам он почему-то сильно привязался. Он мой сын, Сара, и я, естественно, хочу, чтобы он был счастлив и забыл то время, когда…

– Когда он лишился матери и бабушки? – резко спросила Сара. – Но это нечестно. Он должен их помнить, говорить о них. А как же он может это делать, если вы не скрываете от него, как вы относились к его матери.

Она замолчала, поняв, что зашла слишком далеко.

– Я начинаю понимать, почему вы не годитесь в учителя, – сурово сказал Грей.

Она быстро отвернулась, чтобы он не заметил выступивших на ее глазах слез. И с чувством уязвленной гордости она произнесла:

– Но на роль матери я тоже не гожусь, думаю, вам ее лучше найти более привычным способом.

– Жениться во второй раз, вы хотите сказать? – Его глаза блеснули, как два осколка стекла, на лице застыло горькое выражение. – Давайте оставим эту трясину чувств и вернемся на твердую землю. Я и не рассчитывал, что вы замените Роберту мать. Просто я хочу выяснить: заинтересует ли вас работа у меня в качестве няни Роберта? И если это так, то должен предупредить: мне нужно ваше письменное согласие на срок не менее года.

Сара решила отказаться: она даже и думать не может о подобной работе, так как совершенно ясно, что они не уживутся друг с другом. И дело было не только в этом: она остро ощущала, сколь опасен он для нее как мужчина.

– Если вы согласны на эту работу, я готов предоставить вам полную свободу в вопросах воспитания Роберта, – продолжал Грей.

– И абсолютно устраниться от этого самому, – резко оборвала его Сара.