Книга: Госпожа Хризантема - Пьер Лоти

Вдруг Акико — теперь пожилая замужняя дама Н. — сказала, что всякий раз, когда она видит хризантемы, ей вспоминается одна история, и подробно рассказала про бал в клубе «Рокумэйкан». Молодого человека не могли не заинтересовать эти воспоминания, услышанные из первых уст. Когда рассказ был окончен, молодой человек без всякого умысла спросил: — Вам неизвестно имя этого французского офицера? Ответ был совершенно неожиданным: — Разумеется, известно. Он назвался Жюльеном Вио. — Значит, это был Loti. Тот самый Пьер Лоти, который написал «Госпожу Хризантему».

Молодых Рисовых Колосьев Долгих Пяти Тысяч Осеней (с) «Мифы и легенды Японии» Х. Дэвис

Дальше...

Сначала я, окрыленная великолепнейшей картиной, которая слово за словом создавалась прямо на моих глазах, воспаряла над действительностью – все выше и выше! Окружающий мир исчезал! Я была так высоко, что ничего другого кроме этой красоты не видела и не слышала … А когда наступал момент – как будто автор только этого и ждал! - наивысшего читательского удовольствия , художник Лоти выдавливал на палитру ядовитую краску. Всего лишь пара мазков – и мне в полете словно отрывали крылья! Я падала и разбивалась об острые скалы… Так повторялось снова и снова, снова и снова… Ужасно!!! Но и Пикуль бывал суров: опасности «в полете» тоже встречались, но таких падений не было ни разу!!! Главный герой «Окини-сан» – не ангел во плоти, конечно – не все его поступки достойны восхищения. Все-таки приходилось ему сердце делить, и не всегда пополам… Но Владимир Коковцев – русский морской офицер. И этим все сказано. Коковцев знает, что такое ЧЕСТЬ. Никакой Лоти ему и в подметки не годится!!! И я не резка, не отношусь предвзято, не впадаю ни в какие максимализмы, не сгущаю краски и проч., и проч. Мне противен автор как человек. Многое в жизни можно попытаться понять. Сердцу не прикажешь! Можно не любить Японию и японцев, можно жениться много-много раз на очень молоденьких девушках в разных частях света, можно даже без любви… Но есть вещи, которых я НИКОГДА не пойму и не приму: 1. Выделение «низшей расы»

Но, Боже, до чего же безобразны, мелочны, гротескны все эти люди! *** Она очень молода…слишком белая… а мне бы хотелось желтую, для разнообразия *** … странный запах, с примесью мускуса и лотоса – неотъемлемый запах Японии, желтой расы… почти животное зловоние. *** … есть в них что-то жалкое, убогое, и, глядя, как они рыщут и суетятся, невольно вспоминаешь крыс. *** … я признаю обаяние японских детишек; среди них есть просто очаровательные. Но как же так получается, что это их обаяние так быстро превращается в старческую гримасу, в улыбчивое безобразие, в мордочку обезьяны? *** Мне не раз случалось наведываться к примитивным существам в Океании или где-нибудь еще, и в результате я имел неосторожность пристраститься к татуировкам…

…беспрестанное бормотани, напоминающее блеяние старой выжившей из ума козы…

*** Сколь бы ни было сумрачно и необъятно святилище, сколь бы ни были великолепны идолы, ничто в Японии не может достичь истинного величия. Все таит под собой непоправимое убожество и желание расхохотаться… *** О Аматэрасу-о-миками, омой меня добела в водах реки Камо от этого маленького супружества…

- Она вам не жена, говорите? Как бы не так… В том-то все и дело, что она ваша жена…

Я даю ему поиграть с малышкой

*** В самом деле, если уж жениться на безделушке, вряд ли я найду лучше… *** Между собой мы называем их «Наши ученые собачки», и они действительно ведут себя очень похоже *** Хризантема для Ива тоже «не грязная», и он охотно пьет после нее из ее маленькой чашечки, тем самым по признаку чистоты губ относя ее к разряду кошек… *** Наконец все эти маленькие создания, с раскосыми глазками и без мозгов, найдены, собраны вместе – и все мы, совершенно мокрые, поднимаемся в Дью-дзен-дзи. *** Три гейши… Я отношусь к ним вроде как к клоунам, работающим на меня… *** И кто там разберет, что думает она о богах, о смерти? Есть ли у нее душа?

Соблаговолите же принять мою книгу с той же снисходительной улыбкой, не ища в ней ни опасной, ни благотворной морали, - как приняли бы диковинную вазу, болванчика из слоновой кости, какую-нибудь несуразную безделушку, привезенную для вас из этой страны – родины всех несуразиц. С глубоким почтением преданный вам Пьер Лоти

Итак, французский офицер, конец 19 века, Нагасаки. Япония ему не нравится. Он находит ее смешной, нелепой, мелкой, жеманной, церемонной.

я тебе кланяюсь — и ты мне кланяешься — я снова тебе кланяюсь — и ты отвечаешь мне тем же — а я кланяюсь тебе еще раз — а я никогда не смогу воздать тебе соответственно твоим заслугам — а я бьюсь головой об землю — а ты тыкаешься носом в пол; ... Когда дело доходит до лестницы, снова начинается — кто после кого, и в определенный момент все они оказываются неподвижно стоящими на четвереньках и вполголоса бормочущими вежливые фразы… — Что, пропихнуть? — смеясь, говорит Ив ... Танец печальный самой своей веселостью .

Иногда он по-доброму смеется над японцами и мне было весело вместе с ним, но иногда он употребляет крайне не лестные сравнения. И даже когда он находит что-то изысканным, утонченным непременно закончит чем-то уничижительным! Невольно думаю с каким же сердцем читал это произведение Акутагава?

Автора очень многое раздражает. И описывает он это так, что тоже начинаешь испытывать раздражение. И даже не знаю плохо это или хорошо? С одной стороны, передано настроение мастерски, а с другой стороны, чувства то не из приятных... Невольно даже начинаешь недолюбливать японский нрав, хотя раньше находила это прекрасным разнообразием мира. Но, думается мне, дело не в Японии и японцах, дело в самом Лоти. В нем живет какая-то печаль, разочарованность...

Я слишком часто возвращаюсь к моему детству; я снова и снова твержу одно и то же. Но мне кажется, что только в те времена были у меня впечатления и ощущения; любая мелочь, которую я видел или слышал, имела тогда под собой неисчерпаемую, бесконечную глубину; это были словно разбуженные образы, отзвуки прежних жизней или же предчувствия жизней грядущих, будущих перевоплощений в стране грез; а еще — ожидание всевозможных чудес, которые мир и жизнь, наверное, приберегли для меня на потом — когда вырасту. Так вот, я вырос и не встретил на своем пути ничего из смутно угаданного тогда; наоборот, все вокруг меня понемногу съежилось и поблекло; далекие воспоминания истерлись, простиравшиеся передо мной горизонты потихоньку скрылись из виду, заволоклись серым сумраком. В скоре настанет час возвращаться в извечную пыль, и я уйду, так и не поняв таинственную суть миражей моего детства;

И поэтому, чтобы не предстало на суд этого человека, он не сможет насладиться этим в полной мере. Не смотря на то, что самого Пьера Лоти в книге довольно много, Японии в ней тоже предостаточно! А в таланте приметить что-то необыкновенное автору не откажешь!

Другие <вазы> — и таких большинство — утонченно просты, но простота эта настолько продуманная, что для нас она — как откровение о неведомом, опрокидывающее все наши представления о форме… крайняя внешняя простота целого и немыслимая прихотливость в мельчайших деталях — таково японское представление о роскоши внутреннего убранства. ... В общем-то я был несправедлив к этой стране; мне кажется, что сейчас глаза мои открываются, что я прозреваю, и все мои чувства переживают внезапное и странное преображение; я вдруг замечаю и лучше постигаю все неисчислимое множество милых вещиц, среди которых я живу, удивительно изысканную и хрупкую грациозность форм, причудливость рисунков и утонченный подбор красок.

В итоге я получила удовольствие от этого путешествия. Непременно прочту что-то еще этого автора. Наверняка узнаю в какой стране он оставил свое сердце.

Цитата на закуску:

Придет время, когда на земле станет очень скучно жить, ее сделают совсем одинаковой от края и до края, и нельзя будет даже попытаться себя немного развлечь, отправившись в путешествие.