Текст книги "Норбит, или Туда и обратно"

Корабли Фарров и всех тех, кто собирался их посетить с добрыми намерениями, ежесекундно получали сводки о движении астероидов со Станции Фарров, главный компьютер которой более половины своей мощности тратил на вычисление орбит астероидов и безопасного прохода среди них. До сих пор еще ни одному кораблю не удалось достичь Станции Фарров без помощи этого электронного навигатора. Мясорубка идеально охраняла Фарров от пиратов, трупокрадов и прочих нежелательных гостей.

– Значит, проходим Мясорубку, – пробормотал Бэйли, внезапно осознавший, что он зашел слишком далеко, чтобы возвратиться. Они были возле Станции Фарров, а это одиннадцать световых лет от Пояса Астероидов. Поскольку они летели почти со скоростью света, для них прошел всего лишь год, и тот они «проспали» в холодильниках и ничего не заметили. А дома, в Беспокойном Покое, прошло более одиннадцати лет. Даже если он прямо сейчас развернется и поспешит домой, то вернется только спустя двадцать лет после того, как отправился в путешествие.

– Точно. Но нам беспокоиться нечего, – весело защебетала Джаз. – Нас ведет Маргаритка, а она прекрасный пилот.

Джаз посмотрела на экран внешнего обзора.

– Хотя, должна признаться, это самый сумасшедший маршрут, по которому мне приходилось лететь. Такое впечатление, что вообще в другую сторону летим. Интересно, она…

Они обогнули планетоид, следуя за кораблем Маргаритки. На экране был ясно виден свободный проход, а вдалеке маячило белое блестящее пятно. Джаз включила коммуникатор и увеличила громкость.

– Джаз вызывает Маргаритку, – начала она. – Джаз вызывает Маргаритку, ну давай, отвечай.

На несущей частоте были слышны лишь потрескивания помех и волны белого шума, напоминающие звук прибоя. Бэйли и Джаз как зачарованные вслушивались в ритмично меняющий свое звучание шорох.

– Джаз вызывает Маргаритку, – повторяла Джаз, – Джаз вызывает Маргаритку. Маргаритка, ты слышишь меня?

Ее голос начал следовать за ритмом, подчиняясь его периодичности. Джаз говорила уже не сама.

Треск помех усилился, и Бэйли услышал, как; на этом фоне появились еще какие-то новые звуки. Может быть, это барабан, отбивающий ритм, случайно совпавший с волнами шума? Нет, не барабан. Это его сердце стучит, идеально попадая в такт. Что это за музыка – флейта или чей-то голос? Нет, это кровь шумит в ушах, это тихая симфония его живого тела. Бэйли не почувствовал, как наклонился к динамику коммуникатора поближе.

– Стой, – выкрикнула Джаз. – Трансеры! – Ее голос слился с шумом, который стал до того громким, что заполнил собой всю кабину. – Это ловушка трансеров.

Слова накладывались на ритм, ритм сливался с сердцебиением Бэйли, а треск разрядов, впитав в себя слова и стук сердца, зазвучал как музыка, настолько совершенная, что хотелось тотчас же, закрыть глаза и пуститься в пляс.

Бывают такие песни, которые буквально приклеиваются к вам, заседая в голове, и повторяются снова и снова, не останавливаясь ни на секунду, пока вам не захочется заорать во всю глотку. Некоторые ритмы и мелодии могут влиять на нервную систему человека, вводя его в транс, который приводит к бесконечному физиологическому повторению ритма. Так происходит, когда у вас в мозгах «заседает» какая-нибудь песенка. Так действует и музыка, сопровождающая камлание шаманов, церемонии вуду; таким эффектом обладают звуки христианских церковных песнопений во время проповеди и мелодии, передаваемые трансерами.

По всей обитаемой Галактике трансеры расставили свои станции, которые они называли «молитвенными домами», а все остальные – «ловушками трансеров». Эти станции транслировали музыку и электромагнитные импульсы, которые, усиленные музыкой, воздействовали непосредственно на нервную систему человека (в конце концов, нервный сигнал – это не что иное, как электрический сигнал). Подобно Сиренам из древнегреческих мифов, трансеры использовали музыку, чтобы заманить к себе корабли. Экипажи космических кораблей, захваченных трансерами, сами становились ими. Их мозги были начисто промыты, и они не были способны на побег.

– Ловушка трансеров, – повторила Джаз. Ее слова превратились в синкопированный бит, сливаясь с доминирующим ритмом. – Ловушка трансеров. Ловушка трансеров. Ловушка трансеров.

Она начала двигаться в такт музыке. Бэйли ощущал сильнейшее желание к ней присоединиться, но он не любил танцевать. Его нельзя было назвать хорошим танцором. Он глубоко откинулся в кресле и одной ногой притопывал в такт, но в остальном сдерживал себя.

О, этого не должно было случиться. Маргаритка была обязана заметить ритм в помехах и переключиться на другую частоту, пока он ее не захватил. Кто-нибудь на ее корабле должен был заметить, что происходит что-то неладное, пока она не Увеличила громкость и не загипнотизировала остальных. Джаз и Маргаритка должны были разглядеть крошечное пятно впереди и заподозрить трансеров. Но все они были в двух шагах от дома. Они были в знакомых местах и чувствовали себя в полной безопасности. Кроме того, Гитана должна была… Подождите секундочку, а где же Гитана? Гитана должна была находиться поблизости.

– Где Гитана? – спросил Бэйли у Джаз, та не ответила. Она была во власти ритма – вскочила на ноги и танцевала. Хотя ее глаза были направлены на Бэйли, не похоже было, чтобы она осознавала его присутствие.

– Ловушка трансеров, – повторяла она. – Ловушка трансеров.

Бэйли бессильно наблюдал, как белое пял на экране внешнего обзора становилось все ярче. Они приближались к Станции трансеров.

Все это время экран коммуникатора покрывала пелена, которая пульсировала в такт ритму. Вдруг помехи исчезли и на экране появился мужчина. Это был самый счастливый человек из всех, кого только доводилось встречать Бэйли. К его лицу прилипла широкая, красивая улыбка. Он был доволен своей жизнью и сгорал от нетерпения поделиться своей радостью с другими. Его голова, обрамленная длинными кудрявыми волосами, покачивалась в такт музыке, звучавшей в рубке корабля Джаз, и ритм становился все сложнее.

– Добро пожаловать в молитвенный дом, друг мой, – произнес он, вытянув руки, как будто пытаясь обнять норбита. – Две твои «сестры» уже здесь.

На экране, висевшем за его спиной, Бэйли увидел двух танцующих клонов из клана Фарров; одна – молоденькая девушка с кудрявыми, как у Маргаритки, волосами, вторая – женщина средних лет, с огненно-рыжими локонами.

– Эти две разведчицы решили присоединиться к нам. Мы так рады, что вы также вступаете в наши ряды.

– А что, если мы не хотим? – не подумав, ответил Бэйли. Его слова не попадали в такт.

Мужчина повернулся и обратил свой ясный взгляд на Бэйли:

– Как это не хотите? – удивился он. – Это невозможно.

– Я танцевать не люблю.

– Все любят танцевать. – Мужчина улыбнулся еще шире. – Прислушайся, и ты все поймешь.

Но Бэйли не кривил душой. Он в самом деле не любил танцевать. Он любил петь, но друзья как-то уговорили его делать это только в одиночестве. Он не мог правильно брать ноты. Причем речь не идет об исполнении оперных партий – Бэйли «Happy Birthday» мог напеть так, что никто не узнавал мелодии.

Все мы, люди, имеем различные таланты. И среди нас всегда встречаются те, кто ими не может похвастаться. Всегда были те, кто не может правильно воспроизвести мелодию или ритм, кто вечно шагает не в ногу. Таких мало, наверное, не более десяти процентов. Отсутствие музыкального дара можно во многих ситуациях рассматривать как недостаток, например, если приходиться петь или танцевать. Но есть и случаи, когда недостаток становится преимуществом.

Сейчас был как раз такой случай. Только что описанные мною типажи не восприимчивы к музыке трансеров. Конечно же, они слышат музыкальный зов, но легко противостоят наваждению.

– Только прислушайся, – вкрадчиво продолжал мужчина. – И пусть ритм овладеет тобой.

– Спасибо, не надо, – Бэйли щелкнул выключателем коммуникатора, "но мужчина продолжал улыбаться с экрана и музыка все звучала, не прервавшись ни на мгновенье.

– Мы захватили контроль над вашими электрическими цепями, – пояснил мужчина, – Тебе не выключить музыку.

– У нас нет времени на остановку, – сказал Бэйли, и, сам того не желая, начал чувствовать немного неуютно. – Мы направляемся на Станцию Фарров, и нас так ждут.

– Нет проблем. Они найдут вас здесь. Мы всех здесь рады видеть.

– Но мы кое-куда собираемся, – Бэйли посмотрел на Джаз, в надежде, что она поможет ему. Но «сестра» танцевала с закрытыми глазами, ее явно не интересовало все происходящее вокруг. – Мы спешим.

– На танцы всегда найдется время, – не отставал мужчина.

И вот тут вернулась Гитана. Конечно же, Бэйли об этом не догадывался. Он изучал приборную панель, прикидывая, как бы ему вернуть коммуникационную систему под свой контроль.

– Джаз, – позвал он. – Помоги мне с этим разобраться.

Но Джаз продолжала танцевать.

– Только прислушайся к музыке, – нашептывал мужчина, – только прислушайся…

Он наклонился поближе к экрану, очаровывая; Бэйли всей силой своей улыбки:

– Вам незачем спешить.

– Вы не понимаете, – парировал Бэйли. – Я вообще-то даже не собирался сюда лететь. Жаль, что я не оставил этот «посылочный ящик» там, где нашел его. Тогда я бы сейчас сидел дома, и как раз ужинал в уютной столовой, и…

– Только прислушайся к музыке, – сказал мужчина раздраженным тоном. Видимо, он уже начинал терять терпение. – Только прислушайся…

Его прервал металлический скрежет, вклинившийся в музыку, отчего у Бэйли зазвенело в ушах. Улыбка моментально исчезла с лица мужчины, и он гневно посмотрел на Бэйли.

– Хватит! – выкрикнул он.

Это был невероятно громкий грохот, как будто вдруг развалилась гора металлолома.

– Над нами пытаются захватить контроль, – сказал мужчина кому-то невидимому. – Надо срочно заблокировать…

Еще раз взвизгнуло что-то железное, и музыку заглушил пульсирующий рев. Бэйли посмотрел на Джаз – та на мгновение перестала танцевать.

– Джаз, – крикнул он. – Пора сматываться отсюда!

Рев все не затихал, и Бэйли уже не мог за этим гулом различить музыку трансеров. Джаз моргала, не понимая, что происходит, а Бэйли уже тащил ее к приборной панели коммуникатора. Из динамиков продолжали доноситься странные звуки работы неведомого гигантского завода. На экране было видно, как мужчина в спешке щелкает переключателями.

– Захария! Маргаритка! Джаз! – в неистовый шум ворвался голос Гитаны. Ее лицо свирепо глядело с экрана. Голубой глаз цветом напоминал лед с горных вершин, а на черном сенсоре, заменявшем второй глаз, мигала красная лампочка. Гитана сидела перед приборной панелью, и по ее кабине эхом разносились звуки, которые могла бы издавать огромная металлическая кошка, если бы скребла когтями по стеклу. – Линяйте отсюда! Быстро!

Руки Джаз в бешеном темпе носились по приборной панели.

– Я связалась со Станцией Фарров, – сказала Гитана. – Теперь там знают о трансерах и уже высылают помощь. А сейчас пора сматываться отсюда. Захария, ты с нами?

– Да здесь я, – слегка дрожащим голосом отозвалась Захария.

Из динамиков грянули аккорды трансеровской музыки. Гитана выругалась и кулаком ударила по кнопке на панели, заглушив музыку вибрирующим звуком высокого тона, как будто запели механические сверчки.

Гитана о чем-то задумалась, пару секунд смотрела на Бэйли и приказала:

– Бэйли, прикрой пас.

– Это еще как?

– Пой. Твоя прабабка безбожно фальшивила, и я на все сто уверена, что и ты тоже. Пой вот на этой частоте. Все остальные, за мной!

Гитана взлетела, едва не столкнувшись с астероидом размером с половину ее корабля, и облетев вокруг планетоида, в котором была спрятана ловушка трансеров, взяла курс на Мясорубку. От нее не отставала Джаз, бросая корабль то в одну, то в другую сторону. Бэйли вцепился в подлокотники кресла, откашлялся и старательно затянул мелодию.

Он начал с застольной песни о пьяном норбите по имени Джек, который решил потанцевать на поверхности своего астероида – гравитация была очень низкой, и когда он подпрыгнул повыше, то взлетел на орбиту:

 
Бутылочка виски
И эля кувшин.
Джек топнул ногою,
И в космос он взмыл…
 

В данной ситуации, полнейшее отсутствие слуха у Бэйли было огромным плюсом. Каждая неверно взятая нота и каждая заминка, ломавшая ритм песни, помогали развеять чары трансеров.

 
Норбит на орбите —
Мечтает напиться.
Что делать – не знает.
Никак не спуститься!
 

Когда Джаз последовала за Гитаной, ускорение вжало Бэйли глубоко в кресло. Они чуть не чиркнули стабилизатором по небольшому астероиду, затем едва увернулись от другого – Джаз проявляла чудеса высшего пилотажа, чтобы не отстать от Гитаны, выделывавшей совсем уже невероятные маневры.

Бэйли немного запнулся, и тотчас же возобновилась музыка трансеров. Норбит закрыл глаза, Думая о том, что он ни за что бы не продолжал петь, если бы не знал, что в таком случае их неотвратимо ждет гибель. Он покрепче зажмурился и запел еще громче, на этот раз песню о двух любовниках, которые жили на астероидах, чьи орбиты никогда не пересекались. Припев этой песни включал элементы тирольского горлового пения – йодля, и его Бэйли всегда исполнял с удовольствием, но только у себя в ванной.

Мощные утробные завывания Бэйли перекрыли музыку трансеров. Он изо всех сил старался представить себе, что он у себя дома, в Беспокойном Покое. Хотя он и не открывал глаз, его то и дело швыряло в кресле, так что он чувствовал каждый поворот и каждое ускорение корабля. В таких условиях заставить себя поверить в то, что ты у себя в ванной, было очень трудно. Несмотря ни на что, он продолжал свои вокальные экзерсисы. Он решил остановиться на этой песне. Допев ее, он снова решительно затянул ее, и громкий йодль разносился по кораблю и по космосу.

Он в четвертый раз допевал припев, когда Джаз взмолилась:

– Можешь остановиться, Бэйли. Пожалуйста, хватит.

Он открыл глаза. На экране обзора появилось огромное серебристое колесо, величественно вращавшееся на свободном от астероидов участке. На спицах этого колеса поблескивал свет оранжевой звезды. Вскоре корабль Гитаны приблизился к порту, расположенном в его «ступице». Это была Станция Фарров, то место, которое служило отправной точкой в стольких рассказах о приключениях.

– Вот мы и дома, – сказала Джаз.

– Ничего себе, денек начинается, – Бэйли улыбнулся. Он был рад, что наконец-то оказался в безопасности.

Джаз покосилась на него.

– Да, все только начинается, – сказала она с ухмылкой.

ГЛАВА 3

Он с собою взял в плавание Карту морей,

На которой земли – ни следа;

И команда, с восторгом склонившись над ней,

Дружным хором воскликнула: «Да!»

Льюис Кэрролл, «Охота на Снарка»

Многие рассказы о приключениях начинаются так: «Не успели мы взлететь со Станции Фарров, как вдруг…» И ваш собеседник уже знает, что за этим последует интереснейший рассказ. Многие рассказы заканчиваются следующими словами: «Наконец мы вернулись на Станцию Фарров, где с большой выгодой продали наш груз. Потом мы…»

Потом начиналось следующее приключение. Станция Фарров – это место, где начинаются и заканчиваются приключения, где останавливаются, чтобы перевести дух, усталые путешественники.

Джаз медленно подлетела к воротам, ведущим в Станцию, где внешние манипуляторы корабля захватили буксирные тросы. Они с Бэйли откинулись в креслах, пока корабль буксировали через воздушный шлюз в порт. По коммуникатору Джаз успела поделиться всеми новостями о чудесном побеге от трансеров с «сестрами» из служб управления портом. Бэйли не прислушивался к ее болтовне. Он был слишком занят: его захватила открывшаяся за иллюминаторами картина грузового дока.

Расположенный в самом центре Станции Фарров – «на оси колеса», грузовой док представлял собой огромный цилиндр, достаточно большой, чтобы вместить примерно пять-шесть грузовиков и несколько десятков кораблей поменьше. В центре этого цилиндра g равнялось нулю. По направлению от центра к «ободу колеса» гравитация возрастала благодаря вращению Станции и достигала одной десятой земной силы тяжести.

Невесомость в центре Станции делала возможной трехмерную хореографию, воздушный балет, в котором принимали участие летающие роботы, корабли и рабочие. Слева от Бэйли робот крепкой комплекции, топавший на магнитных присосках, швырял металлические бочки сквозь открытый люк грузовика. Привычным движением гидравлической «руки» робот высоко подкинул бочку, и та описала высокую дугу через весь док. Другой робот, передвигавшийся с помощью реактивного двигателя, подлетел к парившей в воздухе бочке, аккуратно поймал и понес ее к другому грузовому судну, стоявшему в другом углу дока.

Робот метал бочки одну за другой, и несколько однотипных роботов подхватывали их и складывали перед роботом-погрузчиком, затем возвращались, чтобы повторить все сначала. Каждое их движение было отточено до предела, за любым действием одного робота следовала необходимая реакция другого. Это был грациозный танец массивных фигур, в котором любая промашка могла привести к катастрофе.

Рабочие с реактивными ранцами за спиной деловито сновали туда-сюда, но осторожно облетали тот участок, где шла погрузка бочек. Все рабочие носили спецовки традиционных цветов клана Фарров – темно-пурпурного и золотого – кроме одного низкорослого мужчины, одетого в зеленый комбинезон. На его широкой груди была вышита золотая спираль. Бэйли увидел, как этот мужчина на полной скорости пересекал порт по траектории, пересекавшейся с летящими бочками. Бэйли замер, не сводя глаз с мужчины, который подвергал свою жизнь опасности.

– О, нет, – вырвалось у него. – Его сейчас ударит!

Но не успел он произнести это, как мужчина исполнил обратное сальто. Бочка пролетела у него прямо перед носом, едва не поцарапав его. Бэйли облегченно выдохнул.

– А, это же патафизик, – сказала Джаз. Как будто это все объясняло.

Бэйли смотрел вслед улетающему патафизику, а тем временем буксировочные тросы пришвартовали их корабль к посадочной площадке. Джаз щелкнула переключателем, включив электромагниты, которые будут удерживать их корабль на месте. Корабль мягко прикоснулся к металлической поверхности.

– Пошли, – сказала Джаз. Она была очень рада вернуться домой.

Бэйли пошел вслед за ней в воздушный шлюз, оттуда – в грузовой док, где царил просто ад кромешный: над головой проносились рабочие с реактивными ранцами за спиной, тарахтели роботы. Погрузку и разгрузку сопровождали громкие звуки: грохот и треск, лязг и звон. Массивные механизмы (не тяжелые, так как сила тяжести была ничтожной, но все же обладающие огромной массой и инерцией) никак не назовешь тихими. В душном воздухе пахло горячим машинным маслом.

Гитана, пробираясь к выходу, прошла мимо патафизика. Бэйли повнимательнее рассмотрел лицо мужчины. Он был лет на пять старше Бэйли, а его темные волосы на висках были подернуты сединой. Он выглядел как ученый, возможно, профессор какого-то заумного направления в лингвистике или философии. Небольшая бородка и тонкие усики придавали ему немного зловещий вид. Он как ни в чем ни бывало улыбался, нисколько не испуганный возможным столкновением с бочкой в доке.

Захария со своими «сестрами» гигантскими шагами двигалась из воздушного шлюза. Роза и Лаванда помахали руками паре рабочих, которые ответили тем же. Бэйли испуганно озирался по сторонам.

– Пошли, – прокричала Джаз ему на ухо, с трудом перекрывая шум. Она схватила его за руку и потащила к круглой двери, проделанной в палубе. Он последовал за клонами, спустился по лестнице, ведущей в коридор. Люк за ними плавно закрылся, и неожиданно стало тихо.

– Вот так-то лучше, – сказала Гитана. – Все здесь? – Она посмотрела по сторонам. Никто не потерялся. – Хорошо. Военные уже на подлете к ловушке трансеров, и скоро они освободят ваших «сестер». Если у вас здесь нет родственников, занимайте места в комнатах для гостей. Ужин – или завтрак для некоторых (она кивнула в сторону Бэйли) – будет в гостевой столовой через час. Встречаемся там. А это Гиро Ренакус, Сатрап Колледжа Патафизики и мой хороший друг. Он поужинает вместе с нами. – Она повернулась к Гиро и взяла его под руку.

Джаз проводила Бэйли к комнатам для гостей. Ему выделили отдельную комнатку, выходящую в холл, общий для нескольких участников экспедиции. В душе Бэйли принялся мурлыкать себе под нос веселую песенку. Он считал, что до сих пор все шло отлично. Конечно же, их подстерегали опасности, но он со всем справился, И теперь отдыхал в целости и невредимости.

Джаз заказала для Бэйли на складе Станции чистый комбинезон. Одежду его размера удалось найти только цветов клана Фарров, и он чувствовал себя немного глупо в наряде королевской расцветки. Несмотря на это, Бэйли был счастлив снять одежду, в которой он ходил последние два дня (а если учесть время, проведенное в холодильнике, то и вовсе более года). Как бы то ни было, Бэйли был несказанно рад переодеться.

Проверяя карманы своих брюк, он обнаружил записку, найденную еще до начала приключения. Как вы, наверное, помните, она содержала фразу: «Eadem mutata resurgo», патафизическую спираль и под ней три слова: «Время собирать инжир». Бэйли недоуменно покачал головой и засунул записку в карман своего нового комбинезона, решив спросить у гитаниного знакомого патафизика, что бы это могло означать. Вскоре Джаз пригласила его на ужин в банкетный зал, где они присоединились к остальным.

Бэйли буквально утонул в мягком кресле и в первый раз после Беспокойного Покоя по-настоящему расслабился. Может быть, Фарры – авантюристы еще те, но Бэйли убедился, что и комфорт им не чужд. «Сестры» сидели в креслах вокруг необъятного низкого стола.

Стены были завешены гобеленами ярких расцветок, украшенными причудливыми геометрическими узорами. Реформированная Русская Церковь Православного Ислама, официальная религия Станции Фарров, запрещала выставлять изображения предметов, а тем более человека в публичных местах.

Свет был приглушенным и теплым. Хотя он исходил из электрических лампочек, вкрученных в настенные бра, он мерцал и изменялся, как будто свечи трепетали от сквозняка. Свечи на борту космической станции были недопустимы, но люди не утратили тяги к мерцающему свету, слишком слабому, чтобы отчетливо видеть все вокруг. Компьютер, управляющий светом в столовой, был запрограммирован на имитацию именно такого приглушенного света.

Из динамиков аудиосистемы лилась экзотическая музыка – переливы флейты под аккомпанемент колокольчиков. Еда была великолепной. Большинство блюд были вегетарианскими. Их приготовили из растений, выращиваемых в оранжереях Станции, и от души приправили привезенными с далеких планет специями. Был там и салат из съедобных цветов – настурций, лотоса и шалфея. Но были и блюда морской кухни – креветки, выращенные в бассейнах на Станции, устрицы, омары, и множество видов рыбы. Бэйли сначала налег на вареные креветки с суши, затем перешел на мидий под винным соусом и завершил трапезу Сердцем Морей, гигантским вареным моллюском. Не переставая жевать, Бэйли повторил свою версию встречи с трансерами по крайней мере раз пять, пака не удовлетворил любопытство всех «сестер».

– Я помню, с чего все началось, – сказала Джаз. – Сначала в помехах появился ритм.

– Точно. Типа этого, – и Бэйли принялся отстукивать ритм ложкой па столу. Ужин был прекрасен, вино лилось рекой, и он чувствовал себя как нельзя лучше. В данный момент то, что он решился та это приключение, казалось ему отличной идеей.

– Хватит! – резко одернула его Захария.

Бэйли замер. Он не узнавал себя: он не только хорошо запомнил ритм и мелодию, но и смог воспроизвести. Внезапно он понял, что ту же самую мелодию он напевал себе под душем. Сейчас, когда опасность была позади, ему было забавно вспомнить музыку трансеров. Но раз уж остальных это так взволновало, он прекратил стучать ложкой.

– Хорошо, что Гитана вернулась так вовремя, – сказал Бэйли.

– Хорошо, что ты отвлекал трансеров, пока я не заглушила их передачу.

В игре света и тени Гитана выглядела очень мило. Ее черные татуировки смешивались с пляшущими тенями.

– Я рада, что ты унаследовал прабабушкины вокальные данные. – Гитана улыбнулась. – Брите слон на ухо наступил.

– Никогда не слышала ничего подобного, – сказала Лаванда. Она провела рукой по длинным, белокурым волосам и те рассыпались золотым дождем на плечи.

– Мне хотелось бы поговорить с тобой насчет твоих песен, – подхватила Незабудка. – Мелодия первой – по своей заунывности не уступает обрядовым похоронным причитаниям марсиан, а в атональных ритмах есть что-то от гакрузианских боевых кличей.

– У тебя действительно мощный, хотя и необычный, голос, – добавила Маргаритка.

– Я бы сказала, исключительный, – сладким голосом произнесла Роза, по-матерински снисходительно потрепав Бэйли по плечу. Она уже выпила несколько бокалов вина.

– Ему нет равных, – сказала Лилия, которая не отставала от Розы ни на грамм. – Хотя я надеюсь, что в ближайшем будущем нам не придется слышать его снова.

– За Гитану и Бэйли, – предложила тост Джаз, поднимая бокал.

«Сестры» выпили, а Бэйли скромно опустил голову и положил себе в тарелку еще один кусочек торта.

– Ну, а теперь, – сказала Гитана, – мне хотелось бы поблагодарить вас за роскошный ужин и напомнить, что нам предстоит проделать немалый путь. Необходимо пересечь Галактику, прежде чем мы обретем право поздравлять друг друга. Вскоре мы встречаемся с Майрой, чтобы обсудить наш маршрут. Я уверена, что мне не нужно напоминать вам о необходимости сохранять в тайне цель нашей миссии. Надеюсь, вы понимаете, что если мы обмолвимся об этом хоть словом, у нас на хвосте будут все трупокрады и все пираты Галактики.

Она обвела взглядом всех присутствующих, и Бэйли кивнул вместе с остальными. Гитана улыбнулась: ей нравилось, что все ее понимают.

– Но сейчас мы можем отпраздновать наши маленькие победы. У меня в комнате припрятана бутылочка спорынного виски. Если вы не против, мы можем собраться в моем холле…

Все тут же поспешили вон из комнаты, и через несколько мгновений в ней остались лишь роботы-уборщики.

Спорынное виски (также известное как Огненная вода св. Антония) – это смесь двух различных способов воздействия на сознание: алкогольного и психоделического. Спорынья – это паразитический гриб, поражающий злаки, чаще всего рожь. Из него добывают галлюциногенный алкалоид эрготамин. Для производства спорынного виски требуется тщательно соблюсти пропорцию чистого и зараженного зерна. В результате получается напиток, попробовав который, человек слегка хмелеет, а в глазах появляются цветные круги; иногда ему в голову приходят гениальные мысли, а иногда – совсем дурацкие. Время от времени бывают видения.

В холле Бэйли уселся на диван рядом с Гиро Ренакусом, тем самым патафизиком, которого он встретил в грузовом порту. Гиро снова улыбался. Казалось, что это естественное выражение его лица. Он удобно откинулся в кресле. Он комфортно чувствовал себя и в этом холле, и во всей Вселенной.

– Я так рад, что вам удалось спастись. Поздравляю вас, – сказал Гиро, поднимая стакан виски.

– Спасибо, – ответил Бэйли. Он поднял стакан и осторожно пригубил виски. – Вы знаете, еще ни разу не встречался с патафизиками.

– Но вы наверняка слышали о нас хоть что-нибудь.

– Совсем немного. Я слышал, вы очень хорошо разгадываете загадки.

Гиро с важным видом кивнул:

– Некоторые из нас.

– Еще люди говорят, что патафизика – это совершенное оружие.

– Некоторые говорят так, а некоторые говорят, что это идеальное средство защиты. И те, и другие правы. Видите ли, мы отдаем себе отчет, что нам незачем воевать. И такая позиция делает нас весьма могущественными.

– Я также слышал, что патафизики все происходящее вокруг воспринимают как нечто несерьезное.

Гиро покачал головой:

– А вот это в корне неверно. На самом деле, лишь патафизики способны быть абсолютно серьезными. Понимаете, мы ко всему подходим серьезно. Буквально ко всему. – Он отхлебнул виски. – Согласно Принципу Всеобщей Равноценности, все вокруг одинаково серьезно. Битва насмерть с трупокрадами, игра в «Эрудит», любовные похождения – все одинаково важно.

– Но люди говорят…

– Люди не всегда все понимают верно, – тихо заметил Гиро. – Видите ли, люди путают игру с несерьезностью. А мы очень серьезно относимся к нашей игре.

Бэйли нахмурился:

– Думаю, я понимаю вас. Вы играете – но серьезно, так, чтобы выиграть, и…

– Нет-нет. Игра ради победы – это совсем другое, Когда вы играете и стремитесь победить, это ограниченная игра, игра, имеющая предел. Я говорил о бесконечной игре, где вы играете только ради продолжения игры.

– Так, значит, вы несерьезно относитесь к возможности выиграть?

– Мы относимся к этому настолько же серьезно, как и ко всему остальному.

Бэйли покачал головой. Он понял ненамного больше, чем понимал до этого. У него слегка кружилась голова, и он не мог сказать, возникло ли это ощущение Из-за виски или из-за разговора.

Гиро сделал еще один глоток виски и продолжил:

– На самом деле, это привилегия патафизика – осознавать, что мы участвуем в бесконечной игре. Видите ли, все мы – патафизики. Но только немногие из нас отдают себе отчет в том, что мы – патафизики; мы знаем, что эта игра без конца.

Вот посмотрите, – он указал на слова, вышитые рядом с патафизической спиралью у него на комбинезоне на груди. Надпись гласила: «Колледж 'Патафизики».

– Апостроф в начале слова «патафизика» – это скромный орнамент, напоминающий каждому патафизику о его патафизической привилегии. Эта крошечная закорючка не дает нам забыть о том, что мы играем в бесконечную игру.

Бэйли снова наморщил лоб. Он все еще был сбит с толку.

– Конечно же, нам нравятся и ограниченные игры, – продолжал Гиро, – «Эрудит», булевы хайку – любые игры со словами.

– Трудно назвать сочинение хайку игрой, – заметил Бэйли.

– Есть строгие правила, и вам, чтобы достичь цели, необходимо их соблюдать, – пояснил Гиро. – Что еще вам нужно для игры?

– Ну, тогда это можно назвать игрой, – медленно произнес Бэйли.

– Несомненно, – Гиро усмехнулся. – Вот вы говорите, что никогда не видели патафизиков. А я ни разу не встречал норбитов. Что вдохновило вас на то, чтобы покинуть Пояс Астероидов?

– Ну… Это вышло случайно, – ответил Бэйли. – По недоразумению.

Подумав о обстоятельствах своего отлета с Пояса, Бэйли вспомнил о том, почему он хотел поговорить с патафизиком.

– Я, по правде говоря, вот что у вас хотел спросить…

Он вытащил из кармана таинственную записку и протянул Гиро. Тот внимательно ее изучил.

– Собрали инжир?

– А как же, – ответил Бэйли с ноткой нетерпения в голосе. – И это единственная часть записки, которую я понял.

– Хорошо. Всегда лучше делать то, в чем разбираешься. Откуда вы взяли эту записку?