Текст книги "Курчатов"

С мыслью о грядущем

«Высокий, статный, он постоянно был окружен людьми. Ходил стремительно, большими шагами, и за ним не поспевали. При этом мне всегда вспоминалась картина В. Серова „Петр I на набережной“, – так описывает академик А. П. Виноградов свои впечатления от встреч с И. В. Курчатовым в горячие „атомные“ деньки. – Черные смеющиеся глаза и борода лопатой – лицо, как будто взятое из старых хрестоматий. Этот большой человек был очень приветлив и любезен. Кто не помнит привычных его слов „физкультпривет“, которыми он начинал и кончал разговор с вами по телефону то ли ранним утром, то ли поздно ночью».

Кроме этого, полного юношеской силы и бодрости приветственного слова, как вспоминают сотрудники, любимым вопросом Игоря Васильевича был: «Достижения есть?»

Этот вопрос не был риторическим. В нем отражалась постоянная неослабная забота Курчатова о будущем нашей науки.

Занимаясь решением текущих задач, требовавших проведения неотложных исследовательских работ, вникая в ход проектирования, конструирования, оборудования и подготовки к пуску атомных объектов, Игорь Васильевич ни на минуту не забывал о перспективных проблемах науки. Он сам глубоко понимал и не уставал убеждать в этом других – не только ученых, но и руководителей народного хозяйства и промышленности, – что успешное и быстрое развитие техники требует самого широкого развития науки и поощрения даже таких исследований, которые на ближайший период как будто не обещают непосредственного практического выхода. Этим объясняется, что в самые напряженные дни, когда Игоря Васильевича одолевали повседневные заботы, связанные с оперативным решением неотложных научных и технических вопросов, он находил время для оказания помощи в организации исследования космических лучей, строительства ускорителей, по развитию биологии – словом, в организации областей науки, находившихся вне сферы его личных научных интересов.

В тех же областях, которыми он лично руководил и непосредственно занимался, он проявлял исключительное чутье к любому зернышку нового и умел помочь очистить это зернышко от «шелухи». В начале работы он старался сказать, стоит ли ею заниматься, обогатит ли она науку.

Если же работа сулит что-то ценное – не было человека, который бы умел с такой энергией добиваться от нее максимума. Начал интересное научное исследование – скажи новое оригинальное слово, взялся за создание новой машины – она должна получиться лучшей в мире. Таковы были требования Курчатова.

В нем всегда был какой-то азарт, которым он заражал всех, кто с ним работал.

Десятки и сотни ученых увлек он еще со студенческой скамьи и вывел на передовые рубежи науки.

А как действовал его личный пример непрерывного углубления своих научных знаний? Он, трижды Герой Социалистического Труда (третьей золотой медали «Серп и Молот» был удостоен в начале 1954 года), академик, организует в институте курс лекций по ядерной физике. И сам первый садится их слушать. Да как же не пойдут люди на такие лекции? Тем более что читались они на самом высшем уровне.

Или еще пример. В связи со стремительным прогрессом радиоэлектроники и потребностями все большего ее применения в ядерной физике Игорь Васильевич решил организовать курс лекций и по этой отрасли новейшей техники. Поручил читать этот курс... одному из молодых специалистов института. Можно себе представить, как окрылен был этот молодой-человек! Некоторые ученые, присутствовавшие на лекциях, потом удивлялись:

– Как, Игорь Васильевич, вы умеете определять таланты? Почему именно ему поручили?

– Человек по одежке протягивает ножки. Если мы их будем долго держать в коротких штанишках, они на всю жизнь останутся малышами в науке, – отвечал он.

Курчатов искренне гордился молодежью, верил в ее исполинские силы, «Объем атомных работ очень велик, – говорил он на XXсъезде КПСС, – но и силы наши теперь велики. На смену небольшому отряду ученых, которые начинали работу, выросла воспитанная партией армия ученых, инженеров, конструкторов, сильная, молодая, способная решать труднейшие задачи».

Игорь Васильевич умел трудиться весело, с радостью.

Давая задание, он всегда умел как-то по-особому, с самой захватывающей стороны показать его, увлечь им собеседника. И любое поручение начинало казаться легким и веселым.

Но бывало и по-другому. «Шутка и веселость, – вспоминает Д. И. Блохинцев, – сменялись подчас резкой строгостью, когда Игорь Васильевич видел перед собой человека, формально и несерьезно относящегося к своему долгу. Такому „ученому“ уже не было пощады».

Для решения сложных проблем Курчатов обычно созывал совещания представителей разных направлений науки и техники. Он следил, чтобы на таких совещаниях не было и тени пустословия, «шороха орехов», как он выражался. (Он часто приводил восточную притчу о продавце, торговавшем орехами за бесценок. Когда его спрашивали, почему он так делает, продавец отвечал: «Люблю шорох орехов».)

Он особенно ценил прямой разговор по существу. Как-то на совещании выступающие все ходили вокруг да около главной проблемы. Он неожиданно попросил своего помощника:

– Дмитрий Семенович, расскажи, пожалуйста, как дипломатия учит обходить главное.

– Пожалуйста, Игорь Васильевич. Из истории известны такие случаи, – с полной серьезностью начал помощник свой рассказ. – Одно высокопоставленное лицо пригласило гостей. Гости съехались, а хозяин все не появляется. Гости начинали возмущаться: пригласил, а самого нет! Вышел адъютант и объявил: на это есть тридцать шесть причин. Первая – он вчера сам умер...

В кабинете раздался смех.

Игорь Васильевич обратился к присутствующим:

– Итак, товарищи, не будем уподобляться героям этой побасенки. Начнем разговор о причинах номер один, то есть по существу.

...Особенно много внимания в середине 50-х годов Игорь Васильевич уделял развитию мирного атома. Примечательна фраза в одном из его выступлений: «Нестерпима мысль, что может начаться атомная и водородная война. Нам, ученым, работающим в области атомной энергии, больше чем кому бы то ни было видно, что применение атомного и водородного оружия ведет человечество к неисчислимым бедствиям».

Игорь Васильевич был страстным борцом за мир, за применение энергии атома в народном хозяйстве, культуре, науке.

Многое из того, над чем работали советские ученые-атомники, было широко обнародовано ими на сессии Академии наук СССР, посвященной мирному применению атомной энергии, и на первой Женевской конференции. В Женеве, где присутствовали представители 79 стран, советские ученые сделали 102 доклада. «Мы получили большое удовлетворение, – говорил И. В. Курчатов по этому поводу, – в связи с тем, что на этой конференции доклады наших ученых и инженеров были высоко оценены мировой научной общественностью».

В каждом докладе, звучавшем с трибун в Москве и Женеве, были и его энергия, труд, концентрированная воля. Он лично редактировал доклады, с обычной своей щедростью давал советы и рекомендации будущим докладчикам.

После постройки первых реакторов в институте атомной энергии под руководством Игоря Васильевича создавалась экспериментальная база, где получали «путевки в жизнь» основные узлы энергетических, транспортных, исследовательских ядерных установок. Здесь рождались и проверялись идеи создания новых тепловыделяющих элементов, испытывались конструкционные материалы, теплоносители.

В соответствии с замыслом Игоря Васильевича по созданию экспериментальной базы в апреле 1952 года был введен в эксплуатацию реактор РФТ, гораздо более совершенный, чем первый реактор. Его пуск имел принципиальное значение для реакторостроения – в нем впервые было применено диспергирование делящегося вещества в разбавителе. Этим путем удалось получить тепловыделяющие элементы с максимальным сроком службы.

Реактор РФТ имел тепловую мощность 10 тысяч киловатт, максимальный поток тепловых нейтронов 5*10^13 нейтрон/см^2сек. Топливом в реакторе служил уран с 10-процентным обогащением. Замедлителями были графит и отчасти вода. В дальнейшем, как мы увидим, Курчатов всячески пропагандировал и внедрял воду как замедлитель в разных типах реакторов.

Вместе с реактором в экспериментальную базу института вошла горячая металловедческая и другие лаборатории.

По предложению Игоря Васильевича в дальнейшем РФТ был реконструирован. Его мощность увеличилась вдвое, поток тепловых нейтронов в центральном канале почти вдесятеро. Возросло и число экспериментальных каналов для испытаний тепловыделяющих элементов. Тогда же были впервые испытаны тепловыделяющие элементы с ураном, обогащение которого было доведено до 90 процентов. Конструкция этих элементов была оригинальной и использовалась потом во многих реакторах. Вообще надо сказать, что РФТ послужил как бы пробным камнем для многих установок, в том числе для первой атомной электростанции, Ново-Воронежской атомной электростанции, Чехословацкой атомной электростанции, реакторов ледокола «Ленин» и др.

Игорь Васильевич непосредственно руководил и исследованиями действия излучений на вещества. В результате было установлено сильное изменение свойств облученного графита, а также факт выделения энергии, запасенной его кристаллической решеткой. Все это помогло улучшить проектирование и эксплуатацию реакторов с графитовым замедлителем. Игорь Васильевич предложил разобрать и исследовать кладку уран-графитового реактора, проработавшего четыре года. Это помогло раскрыть сущность процессов, происходящих в облученном графите.

Игорь Васильевич сыграл первостепенную роль в постройке первенца советской ядерной энергетики – атомной электростанции.

Предстояло впервые в мире построить электростанцию с атомной топкой. Эта топка – реактор. Каким он должен быть? С замедлителем или без него, с водяным или газовым охладителем? Окончательное решение по всем этим вопросам принял Игорь Васильевич. После того как Н. А. Доллежаль по его заданию подготовил первоначальную схему реактора, состоялось совещание, на котором Игорь Васильевич подвел итог предварительному обсуждению:

– Останавливаемся на реакторе с водяным охлаждением и графитовым замедлителем. По ним у нас уже есть опыт.

Но трудностей будет немало. Поэтому уже сейчас надо заложить модели реактора и изучить процессы в нем.

Для постройки станции было определено место – Обнинск. Развернулись исследования по всем многообразным направлениям. И вдруг... Как много этих «вдруг» бывало уже в жизни Курчатова! Поступили соображения об экономической нецелесообразности и бесперспективности будущей станции. Игорь Васильевич смело (в который раз!) взял ответственность на себя за результаты эксперимента огромной важности, как он подчеркивал, не только для науки, но и для энергетики страны в ближайшем будущем.

Подготовкой к пуску станции непосредственно руководил Игорь Васильевич, прибывший для этого в Обнинск. «Он торопил нас, – вспоминает Д. И. Блохинцев, – с загрузкой ураном реактора, чтобы поскорее убедиться в том, что мы, обнинцы, не ошиблись в расчетах критической массы реактора... К нашей великой радости, реактор ожил... Это был „физический пуск“. За ним последовало то, что все расценили как настоящее чудо. Из одной из труб вырвалось долгожданное облачко пара, впервые в истории полученного за счет энергии ядра. Радости не было конца».

С еще большим подъемом ученые стали готовить системы к пуску. Наконец И. В. Курчатову доложили, что «мощность 100 процентов, турбина дает 5 тысяч киловатт. Все по проекту». 27 июня 1954 года атомная станция дала первый ток.

В качестве горючего в реакторе использовался обогащенный уран. Замедлителем служил графит. Тепло, образующееся в процессе ядерной реакции, отводилось водой под большим давлением. Это тепло поступало в парогенератор, а полученный пар подводился к турбине, которая и вращала электрогенератор.

Игорь Васильевич мог вздохнуть спокойно – его слова и на этот раз, вопреки маловерам, блестяще подтвердились. Вечером он с Анатолием Петровичем Александровым и другими учеными торжественно отмечал это событие. Сохранилась магнитофонная пленка с записью его радостных слов, произнесенных тогда у самого истока атомной энергетики и полных предвидений ее могучего размаха в грядущем.

И словно нарочно, на следующий же день из-за какой-то неисправности были отключены все другие электростанции Обнинска, и городок жил целиком на энергии, даваемой атомом.

Впервые тогда широкий круг советских людей мог познакомиться с работами наших ученых-атомников. После правительственного сообщения о пуске первой промышленной электростанции на атомной энергии и о том, что она дала ток для промышленности и сельского хозяйства, по инициативе Игоря Васильевича были организованы экскурсии трудящихся на эту станцию, раскинувшуюся в живописной местности Подмосковья.

Тех, кто знакомился со станцией и слушал доклады наших ученых о ней, поражала продуманность ее конструкции, отработанность вопросов управления, защиты и безопасности персонала.

Программу развития атомной науки и техники в нашей стране изложил Игорь Васильевич на историческом XXсъезде КПСС. Он выступил на нем 20 февраля 1956 года.

«В отчетном докладе Центрального Комитета, – говорил тогда И. В. Курчатов, – дана высокая оценка труда советских ученых. Мы глубоко признательны Центральному Комитету за эту оценку. Она вдохновляет нас на дальнейшую напряженную работу. Мы сделаем все, чтобы быть достойными любви и высокого доверия, которое питают к своим ученым наш советский народ-богатырь и его великая Коммунистическая партия».

Раскрывая перед делегатами съезда величественный план развития атомной энергетики, Игорь Васильевич так охарактеризовал возможности ядерного топлива:

«В отличие от обычного топлива – угля и нефти – ядерное топливо, сжигаемое в атомных реакторах, позволяет получать новые вещества – плутоний и другие, которых нет в природе и которые также являются ядерным топливом. Это так называемый процесс воспроизводства ядерного горючего. Количество образующихся новых веществ зависит от условий проведения цепной ядерной реакции. Есть условия, в которых новое ядерное топливо образуется в больших количествах, чем количество сгоревшего в цепном процессе исходного ядерного топлива. Это процесс расширенного воспроизводства. Получается как бы так, что сожжешь в топке уголь, а выгребешь вместе с золой еще больше угля.

Процесс воспроизводства в атомных реакторах ядерного топлива обеспечивает возможность экономичного получения ядерной энергии и использование не только урана, но и тория».

Объяснив суть процессов, на которых будет базироваться наша атомная энергетика, И. В. Курчатов подытожил результат исследований, произведенных нашими учеными под его руководством:

«К настоящему времени нами подробно изучены зависимость вероятности деления разных атомных ядер от скорости нейтронов, законы изменений веществ в нейтронных и гамма-полях, законы замедления нейтронов и их взаимодействия с продуктами расщепления урана. Но многие вопросы могут быть решены только в действующих реакторах того или иного типа».

«Вот почему, – подчеркнул он, – и намечено строить реакторы десяти типов – на быстрых и медленных нейтронах, на нейтронах промежуточных энергий, с замедлителями из графита, бериллия, тяжелой и простой воды, с газовым, водяным и металлическим охлаждением. Будет построен мощный реактор с использованием тория».

Игорь Васильевич вызвал оживление в зале, когда рассказал о характеристиках атомного ледокола, проектирование которого тогда завершалось. И здесь он высказался за дальнейшее расширение применения атомной энергии для транспортных целей – на морских кораблях, в авиации и сухопутном транспорте.

Как радостный факт приветствовал И. В. Курчатов растущее использование радиоактивных элементов в народном хозяйстве:

«В атомных реакторах в результате деления атомного ядра урана образуется огромное количество радиоактивных элементов. К концу текущей пятилетки количество радиоактивных элементов в атомных реакторах Советского Союза будет эквивалентно по крайней мере 10 тысячам тонн радия».

Называя эту цифру, Игорь Васильевич для контраста напомнил, что, когда начинались атомные исследования в нашей стране, имелось всего несколько граммов радия. Изменение положения в этой области он определил как крупнейшую революцию в применении радиоактивных веществ и призвал и дальше развивать эту область техники.

Снова и снова в его словах звучит забота о теории:

«Перед нами – большая программа работ по атомным электростанциям и атомным силовым установкам, но советские ученые – специалисты по атомному ядру – не должны ограничивать свою деятельность решением только этих задач. Необходимо и дальше развивать атомную теоретическую науку, с тем чтобы были надежно освещены пути будущей техники. Перед нами пример работы по решению советскими учеными и инженерами задачи использования атомной энергии урана и других тяжелых элементов. Наши успехи в этом деле были в значительной мере обусловлены тем, что в институтах, о создании которых еще в 1918—1920 годах заботился великий

Ленин, все время шла упорная теоретическая работа по изучению законов строения атома, законов цепной реакции, законов строения атомного ядра, теоретическая работа, которая определила развивающиеся у нас сейчас пути атомной техники». Игорь Васильевич видел задачи атомной науки в дальнейшем познании свойств материи, природы ядерных сил, структуры протонов и нейтронов, для чего считал необходимым строительство гигантских ускорителей. Он сообщил делегатам XXсъезда о постройке ускорителя, с помощью которого можно разгонять протоны до энергии в 10 миллиардов электрон-вольт, и о том, что проектируются еще более мощные ускорители.

Далее он остановился на возможностях управляемой термоядерной реакции. И в заключение сказал:

«Быть советским ученым – большое счастье: перед советским ученым раскрыты необозримые просторы радостного труда на благо своего социалистического Отечества. Советские ученые, как и все советские люди, отдадут все свои способности и напряженный труд делу коммунистического строительства, делу дальнейшей борьбы за коммунизм».

После съезда он с новой энергией возглавил практическое проектирование более мощных атомных электростанций. Его эрудиция, опыт, государственный подход к научным проблемам позволили найти пути создания наиболее экономичных и технически надежных станций, определить место ядерной энергетики в энергетике страны.

В каждом проекте будущей станции делался новый шаг по сравнению с предыдущими. Так, для Белоярской атомной электростанции, которой присвоено ныне имя И. В. Курчатова, было решено использовать реакторы с ядерным перегревом пара, явившиеся дальнейшим развитием реактора первой атомной электростанции. Для Ново-Воронежской станции Игорь Васильевич предложил водо-водяные реакторы, то есть такие, в которых и замедлителем и теплоносителем служит вода. Это смелое предложение позволило достичь большой компактности, надежности, глубокого выгорания горючего, что, безусловно, экономически очень выгодно.

В апреле 1956 года Игорь Васильевич в составе правительственной делегации совершил поездку в Англию. Наконец и он побывал в Кембриджском университете, но не как ученик, а как авторитетнейший ученый. Газеты тех дней подробно описывали пребывание советской делегации в Англии.

Вот как корреспондент «Юнайтед пресс» описывал появление вслед за руководителями делегации И. В. Курчатова на улицах Лондона: «Возгласами приветствия был встречен и высокий советский ученый-атомник, который носит изумительную черную бороду длиною в 10 дюймов, спускающуюся вниз на грудь...

Толпа увидела его, когда он вышел из своей автомашины, и раздались громкие приветствия. Курчатов повернулся кругом озадаченный, затем дружелюбно улыбнулся и с изысканным изяществом поклонился толпе, находившейся на другой стороне улицы».

Но главный триумф Курчатова был не в Лондоне, а в атомном центре – Харуэлле. 20 апреля 1956 года он вместе со всей делегацией побывал там в первый раз. Агентство Франс Пресс так описывало встречу советской делегации:

«Когда автомашины прибыли в Харуэлл, обитатели поселка при атомном центре выстроились вдоль дороги и приветствовали советских руководителей. Директор Харуэллского атомного центра Джон Кокрофт сказал гостям:

– Мы построили здесь шесть атомных реакторов, и сегодня вы увидите два из них – графитовый котел «Бепо» и быстроходный нулевой реактор «Зевс». Сейчас мы строим два мощных реактора, работающих на тяжелой воде, – «Ди-дона» и «Плутон». Реактор «Дидона» должен быть закончен к августу.

Гостям предложили надеть белые халаты и боты и пригласили осмотреть центр. С крыши главного здания им показали весь центр в плане.

«В группе гостей наиболее заинтересованным казался Игорь Курчатов, – подчеркивало агентство Франс Пресс. – Это виднейший русский ученый-атомник, обладатель солиднейшей квадратной черной бороды. Он задавал много вопросов». И как намек на то, что СССР давно имеет то, что гостям показывали англичане в своем центре, прозвучал ответ Курчатова на вопрос о его впечатлении: «Установки в Харуэлле, – сказал он, – похожи на те, которые имеются в Советском Союзе».

Второй раз Курчатов приехал в Харуэлл 25 апреля. В печати Лондона еще 23 апреля было опубликовано заявление, представителя управления по вопросам атомной энергии, гласившее, что «Джон Кокрофт пригласил И. В. Курчатова прочитать лекцию в Харуэлл. Он(Курчатов) будет говорить о физике и о развитии атомной энергии в России.

Представитель управления сказал также, что Джон Кокрофт дал высокую оценку своей беседы с И. В. Курчатовым 21 апреля и сообщил, что цель его лекции – восполнить пробелы в наших сведениях о развитии атомной энергии в России».

Утром 25 апреля Игорь Васильевич на машине отправился из Лондона в Харуэлл. Он спокойно разглядывал зеленые поля и еще бурые безлистные перелески, старинные здания, встречавшиеся по пути. «Чопорные» – так определил он про себя. И среди слушателей, подумал он, можно будет таких встретить. И иных, которые постараются задавать вопросы, рассчитанные на то, чтобы поставить лектора в затруднительное положение, ведь атомная наука – особенная наука...

Лекция Игоря Васильевича состояла из двух разделов: о некоторых вопросах развития атомной энергетики в СССР и о возможности получения термоядерных реакций в газовом разряде.

Английских ученых не мог не поразить широкий государственный подход к проблеме атомной энергетики, который продемонстрировал Курчатов уже в самом начале сообщения. Как представитель страны; где хозяином всех ее богатств является народ, он сказал:

«В Советском Союзе в ближайшие годы будет осуществляться большое энергетическое строительство. Мы располагаем (заметьте это необычное для англичан „мы“, выражающее отношение советского человека к своей социалистической Родине! – П. А.) разнообразными природными энергетическими ресурсами на просторах Сибири, где имеются обширные и легкодоступные залежи каменных углей и хорошие условия для создания каскадов крупнейших гидроэлектростанций. Богатые водные ресурсы позволяют получать в Сибири дешевую гидроэнергию, а на базе открытых угольных карьеров – дешевую электрическую и тепловую энергию. В ближайшие 15—20 лет в пределах Ангаро-Енисейского бассейна намечается создать энергосистему мощностью в 250—300 миллиардов киловатт-часов в год».

Игорь Васильевич не преминул привести эти цифры гигантского энергетического строительства в СССР, выражая этим законную гордость масштабами стройки, которыми живет Отчизна.

И далее он в своем сообщении как бы устремляет мысленный взор в более отдаленное будущее:

«Большая часть населения и промышленности СССР сосредоточена в настоящее время на равнинах европейской части страны...

На ближайшие десятилетия имеющихся у нас ресурсов будет достаточно, но в несколько более отдаленном будущем атомная энергия может оказаться тем практически неисчерпаемым и относительно дешевым источником, который обеспечит изобилие энергии в европейской части СССР».

И опять хозяйский подход звучит в словах ученого-патриота:

«Мы ставим задачу создать атомную энергетику, которая, по крайней мере для условий европейской части Союза, будет экономически более выгодной, нежели угольная энергетика».

Откровением для английских атомников явилась и подлинно научная и всесторонне обоснованная программа строительства атомных электростанций, которую изложил Игорь Васильевич. В Англии велись работы лишь в одном направлении – использование реакторов с графитовым замедлителем и газовым охлаждением. Реакторы других типов предполагалось использовать лишь в самом отдаленном будущем.

А представитель атомной науки СССР неоспоримо обосновал целесообразность широкого подхода к атомной энергетике, как это и делается в Советском Союзе. Курчатов рассказал о трех типах мощных станций, строительство которых уже началось. У станций одного типа замедлителем и теплоносителем является вода, у станции другого типа – графитовый замедлитель, тепло отводится водой и паром, у третьего – замедлитель тяжелая вода, а охлаждение – газовое.

Особенный интерес у английских специалистов вызвали системы с водой в качестве замедлителя, как это и ожидал Курчатов. В конце сообщения он отметил: «Вы в Англии весьма осторожно относитесь к водяным системам; отчасти поэтому я доложил состояние наших работ в этой области...» Игорь Васильевич показал, что реакторы с водяным замедлителем соединяют высокий коэффициент воспроизводства ядерного горючего с простотой и компактностью конструкции.

«По нашему мнению, – отметил он, – они являются перспективными для большой атомной энергетики ближайшего будущего».

Игорь Васильевич на основе экспериментальных данных показал, в чем суть процессов в реакторах с водяным замедлителем, и сделал вывод, который можно причислить к важнейшим положениям современной теории ядерных реакторов: «С точки зрения возможности выгорания урана-238 большой интерес представляет процесс рециркуляции ядерного горючего, то есть последовательность кампаний выгорания в уран-водной решетке. По-видимому, есть основания ожидать, что уран-водная решетка позволит достигнуть большого использования урана-238 в процессе рециркуляции ядерного горючего».

Уже по первой части сообщения И. В. Курчатова присутствующие могли ясно видеть, как планомерно, согласованно, быстро растут в СССР различные отрасли ядерной техники, как все возможные ресурсы получения атомной энергии ставятся на службу народному хозяйству страны.

Но то, что Игорь Васильевич сообщил дальше, вызвало не просто интерес слушателей – оно потрясло их. Он рассказал о термоядерных реакциях. И о каких? Управляемых! Тех, одно упоминание о которых держалось в США и Англии за семью печатями секретности.

Спокойно звучал рассказ И. В. Курчатова. Для того чтобы энергию водородного взрыва, говорил он, получить в управляемой реакции, нужны высокая температура и термоядерное горючее – дейтерий или смесь дейтерия с тритием.

В СССР, по сообщению Игоря Васильевича, эксперименты проводились с газообразным дейтерием. Вещества более плотные не брались. И он пояснил почему: при нагревании вещества с большой плотностью нужно преодолеть огромные механические силы, возникающие из-за повышения давления при нагревании. Так, при температуре в 100 тысяч градусов давление превышает миллион атмосфер. Значит, по мнению И. В. Курчатова, в веществе с большой плотностью термоядерную реакцию можно возбудить только на очень короткий срок и получать кратковременную пульсацию или слабый взрыв.

Для того же, чтобы нагреть дейтерий, который будет в состоянии плазмы, не требуется много энергии. Главная трудность состоит в том, чтобы сохранить тепло в нагретой плазме, – без этого нагревание выше нескольких десятков тысяч градусов попросту невозможно.

Игорь Васильевич рассказал английским слушателям об оригинальнейшей идее, выдвинутой в 1950 году советскими академиками А. Д. Сахаровым и И, Е. Таммом, – использовать для теплоизоляции плазмы магнитное поле. Ученые показали, что магнитное поле может играть роль незримой стены, ограничивающей плазму и создающей тепловую изоляцию. Дело в том, что магнитное поле кардинальным образом изменяет характер движения заряженных частиц плазмы. Потеряв свободу движения, частица в магнитном поле уже не может унести энергию из плазмы.

Лектор не только указал, в какой сосуд заключить плазму, но и как построить этот сосуд. Надо, сказал Игорь Васильевич, пропустить через разреженный газ электрический ток в несколько сотен тысяч ампер. Такой ток сильнее молнии. Он в миллионные доли секунды сожмет вещество, находящееся в разрядной камере, в тонкий плазменный шнур, оторванный от стенок и нагретый до очень высокой температуры.

В СССР, говорил Игорь Васильевич, глубоко изучен мощный электрический разряд в газах – водороде, дейтерии. Об исполинском размахе исследований говорят приведенные Игорем Васильевичем цифры: максимальная сила тока достигала 2 миллионов ампер, а мгновенная мощность, выделяющаяся при таких кратковременных разрядах, более чем в 10 раз превосходила мощность Волжской электростанции имени В. И. Ленина. В дополнение ко всему для подобных исследований нужен сложнейший арсенал средств: быстродействующие осциллографы, сверхскоростная киносъемка, фотоаппараты с затворами электровзрывного действия, электронные умножители... Всем этим Родина щедро вооружила наших исследователей. И результат был налицо.

В глубокой тишине прозвучало сообщение Игоря Васильевича, что советские ученые довели температуру плазменного шнура до миллиона градусов. Было чему удивиться: ни в одной лаборатории мира такая температура не достигалась. Ее давал только атомный взрыв.

Сообщил Игорь Васильевич и о том, что в 1952 году советскими учеными в опытах с плазмой было обнаружено испускание нейтронов и рентгеновых лучей большой проникающей способности. Это опрокинуло многие привычные представления о свойствах плазмы. В заключение Игорь Васильевич подчеркнул, что только дальнейшие исследования могут дать ответ на вопрос, удастся ли, идя по этому пути, получить регулируемую термоядерную реакцию большой интенсивности.

После выступления Игоря Васильевича в зале возникла буря оваций. Взволнованные английские ученые наперебой задавали вопросы. Для ускорения обмена мыслями было подключено два переводчика – один переводил вопросы с английского на русский, другой – ответы Игоря Васильевича с русского на английский. Когда главная лавина вопросов прошла, возник эпизод, изрядно развеселивший присутствующих. Уставший переводчик ошибся в переводе вопроса с английского. Игорь Васильевич, хитро улыбнувшись, тут же поправил его. Зал засмеялся.