Текст книги "Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущёва"

И если бы войска Краснова перекрыли Волгу, то создание единого колчаковско-красновского фронта, на фоне уже издыхающей Германии, проблемой не было бы. А для создания единого фронта против большевиков нужно было занять Царицын.

Но тут Ворошилов принимает решение двигать свою армию именно через область Войска Донского на Царицын и все планы антибольшевистских сил летят к черту!

7 мая Ворошилов в своем вагоне собрал совещание командиров всех отрядов. Решали, каким путем выходить из окружения. Для эвакуации уже было собрано огромное по тем временам количество ценного оборудования, имущества и вооружения с заводов Донбасса – 80 эшелонов. Плюс – почти 15 тысяч человек, женщин, детей, стариков. Семьи рабочих-красногвардейцев. Бросить их нельзя было. Контрреволюционное отребье к тому времени уже показало, на что оно способно. Весь Донбасс виселицами был бы заставлен. Мало кто сегодня вспоминает, что творили в те времена борцы за «белую идею». Красный террор – про это орут на каждом пропагандистком углу. Но озверевшую мразь нужно искать в другом направлении. Во время рейда на Царицын, на одной из станций застрял санитарный поезд ворошиловцев, нашелся предатель, который сообщил казакам, что охраняется поезд маленьким отрядом. Казаки ворвались на станцию и перебили раненных, весь медперсонал, женщин-сестер милосердия. Поэтому семьи рабочих и бежали с войсками от белых, они же не были больными головой монархистами, точно знали, какая судьба их ждет.

На совещании все командиры были почти единодушны: оставить эшелоны, сколотить сильные вооруженные группы и в их составе прорваться…

Хорошо быть «полководцем-стратегом», сидя в кресле и разглядывая карты со стрелками через сотню лет после войны, прихлебывая чай с вареньем рассуждать, как бы ты сам супостата «малой кровью, могучим ударом» разгромил. Ага! Нас бы в тот вагон к Клименту Ефремовичу, мы бы что ему предложили? Я не знаю, где и когда проявили свои организаторские и полководческие таланты разные «историки», которые описывали Первого маршала как туповато-простоватого мужлана. Может, они думают, что сочинять анекдоты, которые некоторыми принимаются за научные исследования, настолько сложное дело, что сочинитель мог бы себя и в должности командующего фронтом показать настоящим стратегом и победителем супостата. Только, как говорится: «Если вы все такие умные, то почему строем не ходите?».

Это сегодня известно, чем поход Ворошилова завершился, но тогда я, лично, наверняка был бы против его плана. Это же было самоубийством в особо изощренной форме.

Вы только представьте кишку из 80-ти эшелонов, которую нужно протащить через 500 верст территории, занятой превосходящим противником! Даже одной армии, без поездной обузы проделать такой путь было почти нереально. Даже армии нормального состава, кадровой.

Во-первых, противник ждал серьезный. Краснов уже сколотил казачьи полки, с севера от дороги Луганск – Царицын всё контролировалось частями генерала Фицхелаурова. С юга – части Мамонтова. Казаков не нужно было учить строю, уставу и стрельбе из трехлинейки. Подвижные кавалерийские части могли растрепать эшелоны без особых проблем.

Но то, что совершили бойцы 5-й армии под командованием Климента Ефремовича, у меня в голове не укладывается. Это невозможно было. Да ведь просто рельсы разберут! Водокачки на станциях повзрывают и – всё! Без воды в паровозе пар получить невозможно. А «кишку» из восьмидесяти поездов на части расчленят и по кускам сожрут. Сзади – немцы, впереди, справа, слева – казачьи части под командованием одних из самых способных царских кавалерийских генералов Мамонтова и Фицхелаурова. Это было самоубийственное решение, если бы…

Климент Ефремович начал эвакуацию с того, что парализовал попытки немцев окружить эшелоны в районе Миллерово. Он в академиях не учился, поэтому не стал напрягаться со стационарной обороной, тратя время на рытье окопов. Тогда бы точно его войска противник связал бы боем на отдельных участках, в слабых местах пробил бы бреши в обороне, и наступила бы катастрофа.

Была выбрана тактика, которую потом в белогвардейских газетах так и будут называть – ворошиловской ударной тактикой. Части 5-й армии, стали наносить по противнику упреждающие удары, связав немцев своими активными действиями. Попытки обходов ликвидировались контратаками с флангов. И к обороне перешли… сами немцы. А эшелоны ушли через станцию Лихая к станции Белая Калитва.

Здесь противник предпринял отчаянную попытку сломить сопротивление красных, в бой были брошены авиация и броневики. Ворошилов выдвинул в арьергард бронепоезда, которые артиллерийско-пулеметным огнем отогнали немцев.

Снова двинулись вперёд. Уже прямо в белоказачьи районы. Как и следовало ожидать, железная дорога была почти полностью разрушена, на станциях – ни одной целой водокачки. Останавливали движение и ремонтировали. Километр за километром. Станция за станцией.

И бои с казаками. Постоянные. Теперь тактику Ворошилов изменил. Двигающиеся, хоть и медленно, эшелоны защитить просто круговой обороной было нельзя. Войск не хватало, да и окопы – не паровозы, их за собой не потащишь. А на каждой версте рыть новые устать можно слегка. Против казачьей кавалерии использовать «ударную тактику» тоже нельзя было. В маневренности преимущества не имелось.

Были организованны подвижные усиленные отряды, которые выдвигались к местам возможных ударов белых. Основной задачей стала разведка, выявление скоплений казачьих войск, районов их концентрации.

Командарм часто сам выезжал на разведку. Стремился лично оценить ситуацию. Героев, храбрых людей в истории человечества было много. В отчаянной смелости и на амбразуры бросались, и с гранатами под танки… Это крайнее проявление отваги. Но факты из биографии Первого маршала удивляют другим. Климент Ефремович был, как сейчас выражаются, просто на всю голову отмороженным. Его современники вспоминают, что ему не то чтобы вообще чувство опасности было несвойственно, просто никто никогда не видел, чтобы он в смертельно опасной ситуации проявлял хоть малейшее беспокойство за свою жизнь. А таких ситуаций было у него в те годы – чуть не каждый день по две.

Уже под Царицыным полустанок, где находился его штабной вагон, был неожиданно атакован крупной казачьей частью. Поднялась паника. Климент Ефремович вышел из вагона, увидел на перроне брошенный пулемет, спокойно лег за него и начал лупить по казакам, прорвавшимся к штабу. Охрана опомнилась, притащили еще пулемет… Атака была отбита, командарм спокойно вернулся в вагон. Как будто ничего и не случилось.

Тогда же, когда он вел армию к Волге, с ним в разведке произошел еще один характерный случай. Выехал он на рекогносцировку на броневике. Вдвоем с водителем. В одном из хуторов попали в лужу и застряли. Тут как тут казаки. Окружили. Водитель заволновался.

– Сиди тихо, – успокоил его Ворошилов: Жечь не будут. Казаки – народ хозяйственный.

Те и правда начали прикидывать меж себя, как их Мамонтов наградит за такой трофей. Да еще внутри красные командиры должны быть! Собрались буксировать бронетехнику в генеральский штаб.

Привели две пары быков, зацепили за передок и вытащили машину из лужи.

– Теперь заводи, – сказал Ворошилов водителю. Сам из пулемета шарахнул по казакам, быки испугались, оборвали веревки и убежали, перетоптав «трофейщиков». Те, кто попытался догнать… – ну, так не зря же «Ворошиловский стрелок» – это стрелок меткий.

Армия с эшелонами подошла к Дону. И остановилась. Взорван железнодорожный мост через реку. Всё. Казалось бы – приплыли.

Представляете – река Дон. И железнодорожный мост. Представляете – что это такое?

Это не переправа понтонная для телег и полуторок. ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ МОСТ. Взорван!

Нормальные люди вылезли бы из вагонов и пошли бы в реке топиться с горя. Ворошилов был ненормальным. Он вызвал к себе эвакуировавшегося вместе с армией народного комиссара по военным делам Криворожско-Донецкой республики Моисея Рухимовича.

– Моисей Соломонович, ты на техника же учился. Займись восстановлением моста.

– Товарищ Ворошилов! Я не инженер! Это технически невозможно, у нас ни материалов, ни специалистов вообще по мостам нет!

– Специалистов, говоришь? А вот тебе специалист – дед Матвиенко. Плотник от бога! Задача ясна? Так иди – выполняй.

Это было бы забойным анекдотом, если бы правдой не было....

А пока дед Матвиенко с Рухимовичем прикидывали, что с этим треклятым мостом делать… Нет, я просто ничего не могу понять в тех событиях. Да, дальнейшее известно. Но каким образом?! Как Климент Ефремович смог из той передряги выпутаться? – я так и не могу толком осознать.

Смотрите – одноколейка. На ней растянулись восемьдесят (80!) эшелонов. В каждом от 30 до 40 вагонов. Гигантская змея. 15 тысяч красноармейцев, большинство – вчерашние рабочие. Самый большой «военспец» – начальник штаба 5-й армии, друг Ворошилова, молодой парень Николай Руднев, закончивший в 1916-м году полугодичные курсы прапорщиков.

Уставшие, полуголодные, измученные невообразимо тяжелым переходом люди.

Противник. Генерал-майор А.П. Фицхелауров – потомственный военный, еще в 1900 году закончивший Николаевское кавалерийское училище, в германскую – командир Донского полка.

Генерал К.К. Мамонтов – еще более опытный военачальник, аж в 1890 году выпустился из Николаевского кавалерийского, в германскую бригадой командовал.

Так этих двоих мало. Для комплекции – генштабист генерал С.В. Денисов (Николаевская академия Генерального штаба, 1908).

По разным подсчетам – от 20 до 30 тысяч войск. Казаки. Как говорится, почти кадровый состав.

Три генерала, опытные войска, двойное превосходство в силах, превосходство в маневренности даже без вопросов.

Что должно было случиться? Да кранты луганскому слесарю! Амба! Другого исхода быть не могло!

С 16 июня по 2 июля три генерала бились лбами в ворошиловские войска. Бесполезно. Треть своих войск положили.

Как бывший слесарь и прапорщик военного времени могли противостоять трем генералам, да еще имея под командованием необученных рабочих?!

Ворошилов с Рудневым в третий раз изменили тактику. Перешли к стационарной круговой обороне. Выбрали близлежащие господствующие высоты в качестве опорных пунктов, укрепили их 2-3 линиями окопов. И собрали подвижную ударную группу под командованием Николая Руднева, влили в эту группу бронемашины и артиллерию.

Это было какое-то сплошное издевательство над генеральским интеллектом. Почти три недели бесплодных попыток хоть на одном каком-нибудь участке прорваться к эшелонам. Везде их лупили.

И восстанавливали мост. Женщины, дети, старики стаскивали к Дону шпалы, камни, песок, рельсы, под руководством плотника и недоучившегося техника ставили временные быки и на них укладывали рельсы.

Ничего подобного просто не было в военной истории. Не зная этого подвига бойцов 5-й армии, подвига рабочих, мы никогда не поймём, почему же песни о Ворошилове сочиняли и пели. Мы и не понимали, почему он легендарным героем считался. «Культ», иттить твою!

Обладатель усов колоссальной длины генерал К.К. Мамантов чуть не плакал от отчаяния. От полной безысходности пошел на невероятный для его честолюбия шаг – послал парламентеров.

Выбрали старейших казаков, выдали им новые штаны с лампасами, навесили на груди георгиевских крестов, чтобы выглядели импозантнее и отправили эту группу с белым флагом в штаб красных.

Парламентеры начали сходу стращать Климента Ефремовича:

– Вы окружены. Положение ваше безнадежно. Сдавайте в целости и сохранности оружие и имущество. За это вам будет милость от господина Мамантова. Отпустит с богом по домам в вашу Совдепию. Если нет – усих в капусту порубаем!

Ворошилов только смеялся:

– Старики, да если бы ваши генералы могли нас порубить, то на кой черт они бы со мной, простым рабочим, переговоры вели? Что-то у вас не складно получается. Ступали бы вы отсель подобру-поздорову. И горячий пролетарский привет передайте господину Мамантову. А вам самим должно быть стыдно служить немецкому прихвостню Краснову и его псам. Ведь вы же русские люди!

Парламентеры уныло утопали со своим флагом из простыни.

Через три недели мост был восстановлен! За три недели черт знает из чего поставили быки, проложили по ним рельсы и перегнали за Дон все поезда.

Восстановление железнодорожного моста под руководством техника и плотника!

Последний белоказачий заслон на станции Кривая Музга был сметен двойным ударом войск Ворошилова и Царицынской группы, 5-я армия вошла в будущий Сталинград.

Длилась эта операция 3 месяца.

Позднесоветские историки и их современные последователи язвили и продолжают соревноваться в остроумии по поводу ими сами же и выдуманной необразованности Климента Ефремовича. Пересказывают, как военспецы, которыми Троцкий загадил Красную армию, как голубь балкон своим пометом, за спиной маршала крутили дули: слесарь!

В глаза этому «слесарю» говорить такое было рискованно. Не потому что он был самодуром, скорым на кулачную расправу. Хотя кулак у него был нормальный, как у слесаря. Челюсть могла треснуть не в одном месте. Просто в образованности с Ворошиловым не им тягаться было. По-настоящему образованный военспец Шапошников, который Троцкого, мягко говоря, пламенно не любил, с маршалом был в очень и очень теплых отношениях. Людям равного интеллекта всегда рядом друг с другом комфортно.

А меня удивляет недооцененная его гениальность как полководца. Сам он был человеком, как и все настоящие люди, скромным, свои подвиги не склонен был расписывать. А вот академикам-генштабистам их высоколобый гонор не позволял в открытую оценить стратегическое дарование своего наркома.

Решение об эвакуации 5-й армии с оборудованием и стратегическими материалами с Донбасса в Царицын было принято по настоянию К.Е. Ворошилова. Он его буквально продавил.

И изменил весь ход войны. Если внимательно оценить последствия этого решения, то станет ясно, что оно обеспечило победу Советской власти, по крайней мере… Да чего там – по крайней мере?! Спасло Республику.

До прибытия войск Ворошилова в Царицын, Краснов не мог взять город из-за нехватки сил, приходилось дробить войска. Нельзя было беспрепятственно пропустить луганцев. А после прорыва к городу 5-й армии уже опять не хватало сил против соединившихся красных частей.

Кроме того, из Харькова и Луганска Ворошилов вывез большие запасы военного снаряжения, на которых и держалась оборона Царицына, пока в тылу Советской Республики не заработали оборонные предприятия.

Краснов обломал зубы. Царицын устоял. Белые армии на Волге не соединились в 1918-м году и Республика избежала полной блокады, которая отрезала от неё хлеб из северокавказских областей.

Не рискни Климент Ефремович с этим отходом и эвакуацией – голод Москве не грозил бы. Голод просто задушил бы её.

Судьба штука мудрая. В годы первой русской революции она свела и сдружила товарища Володина и товарища Арсения.

Товарищ Арсений спас Советскую власть, когда сумел незаметно собрать войсковой кулак на фланге Колчака, и опрокинул тому фронт. Товарищ Володин – прорывом через донские степи украинских сил и эвакуацией снаряжения.

После долгих лет разлуки друзья встретились на врангелевском фронте. Один командовал фронтом, второй Реввоенсоветом ударной армии этого фронта.

Равных им военных талантов в Красной Армии не было. Закономерно, что сменил Фрунзе на посту наркома обороны Климент Ефремович…

… В Царицыне Климента Ефремовича ждал приятный сюрприз! Там уже был Сталин. Собственно, он и настоял на встречном ударе к Кривой Музге. Друзья долго обнимались…

В городе военным руководителем Северо-Кавказского военного округа сидел бывший генерал-лейтенант Снесарев А.Е. Математик, востоковед, выпускник Генштаба. Иосиф Виссарионович так и не определился до конца, к какой категории вернее отнести этого военрука: ученых идиотов или замаскировавшихся вредителей. Больше склонялся к первому.

Принято считать, что Снесарев заслужил нелюбовь Сталина потому, что на должность был назначен Троцким. Конечно, к военспецам, которые вываливались из штаба льва революции, как гнилая картошка из дырявого мешка, Иосиф Виссарионович относился с обоснованной подозрительностью. Крикливый дурак, Председатель Реввоенсовета, в кадровых вопросах был по-дурацки неосторожен и наивен.

Но у Сталина была конкретная задача Совнаркома, с которой он послан на юг: обеспечить Республику хлебом и не допустить развала фронта. А чей ставленник ему будет помогать – Троцкого или папы римского – наплевать.

Только при первом же знакомстве со Снесаревым, Иосиф Виссарионович был ошарашен внешним видом «помощника». Военрук был одет в форму генерал-лейтенанта царской армии. При погонах даже.

«Глуповат», – Сталину всё стало понятно.

Действительно, можно было хоть как надуваться от гордости заслуженным генеральским званием, но только той армии уже не было. А красноармейцы не особенно чтили погоны, они как раз против генералов и воевали. И как можно было командовать людьми, тыкая им в глаза этим своим генеральством?

Естественно, в таком виде Александр Евгеньевич Снесарев не очень часто рисковал появляться на переднем крае обороны. Это было элементарно опасно. Красноармейцы могли и пристрелить генерала невзначай, и ропот по окопам шел:

– Братцы, измена! Опять над нами погонники!

И руководил обороной по карте из царицынского штаба. Там – дивизия, здесь – полк, стрелочки синие и красные… Само собой, фронт начинал разваливаться: война – не штабная игра.

Поэтому Иосиф Виссарионович сразу начал настаивать на отзыве Снесарева и двигать в командующие Климента Ефремовича…

Давайте сами, просто по-человечески, прикинем, как должны были мы вести себя на месте генерала Снесарева в той ситуации, когда армия Ворошилова прорвалась сквозь казаков к Царицыну? Кем был сам этот военный руководитель Северо-Кавказского военного округа до того, как попал в гнездо к Троцкому? Высшая его должность – начальник дивизии во время Первой мировой, до этого пребывал в штабистах. Подвигов полководческих за ним не значилось, до генерал-майора дослужился к 50 годам, а генерал-лейтенанта получил уже при Керенском. В качестве начальника штаба дивизии участвовал в Брусиловском прорыве. Всего лишь. Но начальник штаба – это не командир дивизии. Его дело – проводить в жизнь решения командира, а не полками командовать. Т.е., как самостоятельный командир он нигде и никак себя не проявил.

А здесь к твоим войскам, вернее, к тому бардачному сброду, командование над которым ты изображаешь не вылезая из штаба, выходит 15-тысячная группировка, прошедшая с труднейшими боями полтысячи верст в полном окружении. Да еще тащит с собой 80 эшелонов, набитых припасами и оружием! И этот прорыв не имеет аналогов в военной истории! Не с чем даже сравнивать этот поход ворошиловских войск!

Вот что нормальный человек, тем более нормальный генерал сделал бы? Конечно, набил бы саквояж коньяком и поехал к Клименту Ефремовичу в штаб. Познакомиться, засвидетельствовать уважение, как к коллеге по ремеслу. И за рюмкой коньяка дотошно расспросил бы о всех подробностях операции: как отдельные отряды сводились под единое командование? Какими методами, по каким принципам, как было организованно охранение, как велась разведка… Если бы с утра сели за разговор, то до следующего утра точно не успели бы всё обсудить.

Хоть какой-то профессиональный интерес должен был появиться? Нет, верно всё Куприн писал о царском офицерстве – любви и интереса к собственной профессии в их кругах не наблюдалось.

Но если не профессионально, то хоть по-человечески, должен был Снесарев осознавать, что Климент Ефремович из партизанских отрядов в кратчайший срок создал настоящую армию, этой армией успешно командовал, поимел в особо извращенной форме Фицхелаурова и Мамонтова, одних из самых талантливых (по меркам царской армии, конечно) кавалерийских командиров, а боевой опыт и Фицхелаурова и Мамонтова превосходил таковой у самого Снесарева?

Нормальный человек, человек чести и совести, сам бы предложил Ворошилова в командующие войсками Царицына и попросился бы к нему начальником штаба, чтобы учиться на настоящего полководца. Вместо этого он сочинил характеристику:

«…недостаточно проникнут долгом службы, необходимыми качествами командира не обладает, элементарных правил не придерживается…».

Сволочью патентованной к тому же был Александр Евгеньевич. Можно иметь вместо головы эмалированную кастрюлю, накрытую фуражкой с блестящим козырьком, но на твоих же глазах всё происходило!

500 км по тылам превосходящего в силах противника провела 80 эшелонов неорганизованная банда под командованием не обладающего командирскими качествами и не понимающего долга службы? Чего так уж фантазировать бессовестно?

Если мы не осознаем этого гонористого сволочизма военспецов, птенцов из гнезда Троцкого, то ничего не поймем в событиях, которые потом выкормыши брежневской КПСС назовут сталинским террором против командирских кадров…

Конечно, знакомство генерала с войском Климента Ефремовича оставило у любителя формы впечатления незабываемые. Ни одного щелчка каблуками. Быдло с винтовками при приближении начальства не вскакивает панически и не орёт:

– Будь здоров, вашбродь, а мы службой довольны и премного благодарны!

Да еще и командарм 5-й ручкается панибратски со своими подчиненными, а те ему нагло прямо в лицо:

– Климент Ефремыч, ну что за порядки? Опять каши нет! Патронов не подвезли! Ты наведи там в штабах шороху!

Короче, с точки зрения генерала – банда. Партизанщина.

Сталину удалось настоять на объединении всех сил под командованием Ворошилова, вырвали у Снесарева такой приказ. Климент Ефремович начал разбираться с положением и схватился за голову: прежнее командование мыслило даже не реалиями германской войны, а просто черт пойми чем. Штаты дивизий были раздуты, что привело к потере управляемости. Кавалерийские части были раздроблены и разбросаны по стрелковым соединениям, в результате могли использоваться только для ближней разведки. Подвижных частей, как резерва командующего, не было создано, маневрировать при угрозе прорыва фронта было элементарно нечем. Линия обороны не оборудована. Формирований резерва войск не велось.

Климент Ефремович сразу начал разукрупнять соединения, менять командование, назначая на должности проверенных им в бою людей. Кавалерию свели в более крупные соединения, они стали способны решать оперативные задачи самостоятельно. Сформировали, как подвижный резерв командующего, колонну бронепоездов под командованием луганского рабочего Ф.Н. Алябева. Начали мобилизацию в городе и окрестных селах. Население было привлечено к оборудованию окопов, сразу стали создавать несколько линий обороны.

А Снесарев со своим штабом замутили саботаж. «Нельзя. Невозможно. Не по правилам». Ну их по всем правилам и арестовали. Весь штаб. Остался Царицын без военспецов…

Порядок в самом городе был тот еще… Осадное положение. На заводах рабочие комплектуют дружины для отправки на фронт, предприятия переведены на усиленную работу… В парках и садах – оркестры, нарядная публика, офицерье, даже не снявшее погоны, спекулянты на каждом углу… Все ждут Краснова и посмеиваются над холопами, которые возомнили из себя вояк.

Иосиф Виссарионович усилил городскую парторганизацию луганскими товарищами, пришедшими с отрядом Ворошилова, расставил их на ключевые должности в городе. ЧК возглавил старый друг Климента Ефремовича Александр Иванович Червяков. Выпускник юридического факультета Московского университета, Александр Иванович не чурался дружбы с «малограмотным слесарем». Наоборот, всю жизнь ею гордился.

Город и прифронтовую полосу оперативно очистили от всякой швали, заговоры пресекли, спекулянтов разогнали, любители плясок под духовой оркестр во время войны пошли рыть окопы.

Петька Краснов еще не понял, что изменилось на фронте, предвкушая легкую добычу, он пообещал своим войскам отдать Царицын на трехдневное разграбление. Решил поиграть в рыцаря времен Столетней войны. Ему устроили «игру».

Действия Климента Ефремовича, как военачальника, очень сильно раздражали белых генералов. Он как-то не так воевал, как было положено «правилами». И действительно, это очень неприятно было: генералы по всем правилам планируют наступление, начинают концентрировать войска в ударный кулак… А тут – раз, к месту операции приезжает Ворошилов:

– А чего в окопах спим? Враг революции – вон. Перед вами. Ну-ка, товарищи, за Ленина! За мной!

Атака. Концентрация войск сорвана. Да еще красные пушки и пулеметы забрали в качестве трофеев, пленных увели. Сплошная нервотрепка.

Особенно раздражало белых, что Климента Ефремовича как-то не очень беспокоили прорывы фронта белыми. Там, где другие видели катастрофу и начиналась лавина телеграмм из вагона Троцкого: «а-а, всё потеряно! Сталин с Ворошиловым не справились!», – у этих двух товарищей был только этап оборонительных боев. Они не просто линию фронта держали, они стремились уничтожать живую силу противника.

Первая оборона Царицына завершилась разгромом прорвавшейся к пригородам Царицына группы Мамантова. Слесарь нанес ему один удар с тыла, второй с фланга. Казаки побросали все, что было тяжелее вострой сабли, с тяжелыми потерями откатились на те позиции, с которых и начинали наступление.

Отражение второго штурма уже было форменной издевкой. Плевком в генеральские лица. Опять белые прорвались к городу и угодили в огневой мешок. Командование красных выставило на участке наступления Донской армии 27 артиллерийских батарей, и 17 октября накрыло разом всю массу конницы Краснова. Это было позором. Разгром был катастрофический. Плюс – в этот день к царицынской группе подошла отступавшая с Северного Кавказа Стальная дивизия Д.П. Жлобы, и вышла как раз в тыл Донской армии. Раскатала в блин красновскую Астраханскую дивизию. Причем попал в плен весь её штаб и был убит командир генерал Демьянов.

В результате белые войска откатились аж за Дон. Ну, конечно, Ворошилов командовал не по правилам, как писал в своих характеристиках Снесарев. Какие уж тут правила? Он же и разведкой глубокого тыла противника еще занимался, поэтому, гад коварный, знал, где именно сто с лишним пушек поставить в решающий момент.

Казалось бы, что еще нужно? Вот же состоявшийся военачальник. Слушайте его внимательно, советуйтесь… Набитый военспецами штаб Предреввоенсовета Республики продолжал свои гнусные интриги. Теперь они требовали от царицынской группы активных наступательных действий. Климент Ефремович требовал хотя бы боеприпасов. Там на эти требования не отвечали, но уже начинали надоедать и В.И. Ленину: под Царицыным у нас масса войск, а командование там партизанщиной занимается, не хочет нам подчиняться и пьет водку безобразно.

Троцкому край как нужно было, чтобы Ворошилов пошел в наступление, прямо в область Войска Донского, оторвался от тылов и угодил под концентрированные удары белых. Была бы радость радостная: не справился слесарь! Это тебе не гайки крутить – армией командовать.

Климент Ефремович категорически не желал вести своих людей на гибель.

Лев Давыдович, полагая, что он в гневе страшен для окружающих, притащился в Царицын и попытался взять глоткой. Орал с пеной на губах в штабе:

– Последний раз спрашиваю, Вы будете подчиняться приказам штаба РККА?

В ответ получил от Ворошилова:

– Тем приказам, которые считаю правильными – буду. Вредительским – нет.

Троцкий пригрозил арестовать строптивого командарма и предать суду за неподчинение.

– Чего-о? – Ворошилов почесал кулак. Вопрос с арестом был снят…

Владимир Ильич Ленин всегда выражался предельно точно, и характеристики людям давал также предельно точно. Иудой он Троцкого никогда не называл. Современные публицисты, которые приляпывают к Бронштейну прозвище по имени библейского персонажа, забывают, что любимым писателем-сатириком у Владимира Ильича был Салтыков-Щедрин, и забывают о таком персонаже, как Иудушка Головлев.

Иисуса стошнило бы при одном взгляде на представителя семейства Головлевых, до путешествий в компании этого человекоподобного дело у Мессии не дошло бы.

Предельно лицемерно-лживая трусливая тварь, маскирующая тупость хитростью и одержимая стремлением властвовать – герой романа «Господа Головлевы».

В этом весь Троцкий. Климент Ефремович, еще в юные годы перечитавший всех классиков, и не только русских, понимал, с кем он столкнулся в Царицыне. Поэтому попытки Троцкого навязать свою волю, были сразу пресечены:

– Правильным приказам подчиняться буду, вредительским – нет.

Троцкий уехал из Царицына наполненный неизрасходованным ядом. Скалить свои гадючьи зубы в расположении войск Ворошилова было опасно. Там бойцы и командиры боготворили, в лучшем смысле этого слова, командарма. Он чуть не ежедневно вместе с ними под пулями ходил и генерала из себя не корчил. Свой, плоть от плоти, рабочий. Лев Давыдович в расположении войск царицынской группы провел несколько митингов, на которых произнес слова восхищения защитниками города на Волге и укатил. О партизанщине не заикнулся даже. У Ворошилова партизанских отрядов не было, были полки, дивизии, корпуса, бригады.

После отъезда Предреввоенсовета из Царицына партия узнала о существовании «военной оппозиции». Оказывается, что целая группа красных командиров была против регулярной армии и страстно мечтала воевать против регулярных же армий интервентов и их белогвардейских наймитов силами партизанских отрядов. А предводителем таких оппозиционеров был представлен Климент Ефремович.

В ЦК и на VIII съезде РКП(б) начались дебаты на пустом месте. В своих мемуарах Троцкий изобразил из Сталина своего главного противника в «антипартизанском» вопросе. Но так как Иосиф Виссарионович от дебатов уклонился из-за того, что там дебатировать нечего было, то он был в книге «Сталин» представлен закулисным интриганом-кукловодом. А Ворошилов нарисован его клевретом, который оборзел при таком высоком покровителе.

Троцкий был в чем-то и искренен. Дело в том, что этот кадр представлял из себя рафинированного журналиста, это являлось его жизненным амплуа. Как рафинированный журналист, он был способен только на газетно-митинговую деятельность. Практические вопросы были ему чужды. А попытки теоретизировать вызывали только всеобщий хохот. Еще на II съезде РСДРП он выскочил с поддержкой тезиса Плеханова о «самодержавии народа» и вызвал иронические улыбки. Вот чтобы это могло значить: «При самодержавии «народа» диктатура принадлежит буржуазии. Когда же социалисты получат большинство, тогда настанет эпоха диктатуры пролетариата»?