Текст книги "Запасная книжка (сборник)"

«Не убивайте его!..»

– Не убивайте его! – остановил друзей Халфлинг. – Это будет большой ошибкой.

Все оглянулись на Халфлинга, но оружия от Темного Властелина не отвели.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Полуэльф.

– Вы хотите уничтожить Верховное Зло, верхушку проблемы, так сказать. А выпалывать надо корни!

– Ну и в чем же корень проблемы? – Полуэльф начал терять терпение.

Халфлинг неторопливо обошел вокруг Темного Властелина, задумчиво покусывая губу.

– Ну, я не берусь утверждать однозначно, – протянул он, – но по-моему, имеет место какая-то травма детства. Возможно, его кто-то обидел, что-то отобрал. Или наоборот, недодал…

Халфлинг нахмурился и почесал подбородок.

– Он ведь почему такой вредный был? Вот вопрос…

– Ты давай решай быстрее, – сказал Варвар. – Думаешь, мне легко двуручник на весу держать?

Халфлинг хлопнул кулаком по ладони.

– Не надо никакого двуручника. Есть средство получше.

Он полез в Инвентарь, достал детский складной велосипед и сунул его в руки Темному Властелину.

– А-а-а!!! – завыл и забился в судорогах Темный Властелин.

И сразу начал добреть.

Переизбранное

Последний злодей

 
Среди просветленных и мудрых людей
Гуляет по свету последний злодей;
Он антисоветчик, фальшивомонетчик,
Грабитель, вредитель и прелюбодей.
 
 
Старушек насилует в темном лесу,
В публичных местах ковыряет в носу,
И будит по пьяни игрой на баяне
Соседей по дому в четвертом часу.
 
 
В то время как все на планете большой
Прекрасны одеждой, лицом и душой,
Он – с кислою рожей, нечистою кожей,
И в драной рубахе, к тому же чужой.
 
 
Бедняге с профессией не повезло:
Чтоб мир этот вдребезги не разнесло,
Он очень упорно, хотя и топорно,
Олицетворяет Всемирное Зло.
 
 
Он этой судьбы для себя не просил,
Но для равновесья Космических Сил
В любую погоду идет на работу:
Того обозвал, а того – укусил.
 
 
Ему бы хотелось (однако вотще!),
Гуляя по улицам в белом плаще,
Спасать угнетенных, обиженных, темных
И вдов и сирот защищать, и ваще.
 
 
Он просьбы и жалобы пишет в Совет,
Опять и опять получая ответ:
«Вы необходимы! Куда ни гляди мы,
На рыцарей-в-белом вакансии нет.
 
 
Кому бы грозила полиция там,
Где нет преступлений? Орущим котам?
А мамы, где надо, пугали бы чада
Веселым дельфином и боем в тамтам?»
 
 
И бедный мерзавец, пуская слезу,
Прохожих на улице бьет по лицу,
Молясь о прощенье, давясь в отвращенье,
Старушек насилует в темном лесу.
Бр. Савецкие
 

Ворона и лисица

На сцене стоит стул. На спинке стула большими буквами написано «ЕЛЬ». В глубине сцены на стене висит икона.

Больше ничего нет.

Выходит Ведущий. Достает бумажку. Читает с выражением.

Ведущий: Вороне где-то Б-Г

Послал кусочек сыру…

Из-за кулис появляется Ворона, подходит к иконе и выжидательно смотрит на нее.

Ведущий: Я сказал Б-Г!!!

Выходят два рабочих сцены, один снимает со стены икону, другой вешает на ее место портрет Б. Г. Привязывают к нему веревочку. Уходят.

Ведущий: Итак… Послал кусочек сыру.

Ворона дергает за веревочку, из-за портрета вываливается кусок сыра.

Ведущий: На ель Ворона взгромоздясь…

Ворона взгромождается на ель, опасно балансируя.

Ведущий: …позавтракать совсем уж было собралась…

Ворона повязывает салфетку и готовится позавтракать.

Ведущий (поспешно): Да призадумалась!

Ворона послушно призадумывается. Сидит в позе Мыслителя, держа сыр в руке, и глотает слюнки.

Ведущий: А сыр во рту держала.

Ворона запихивает сыр в рот, но не глотает, а держит там и сидит с оттопыренными щеками.

Ведущий: На ту беду Лиса близехонько бежала.

Из-за кулис выскакивает Лиса в майке с надписью «Вперед, на Тубеду!». Бегает кругами вокруг ели, стараясь держаться к ней как можно ближе.

Ведущий: Вдруг сырный дух Лису остановил.

С другой стороны выходит Сырный Дух, останавливает Лису, отбирает у нее права и, выписав штраф, удаляется.

Ведущий: Лисица видит сыр!

Лиса оглядывается в непонятках. Ворона приоткрывает рот, так что становится виден кусок сыра. Лиса пристально вглядывается в него.

Ведущий: Лисицу сыр пленил!

Сырный Дух с повязкой «просто Сыр» опять выходит на сцену, надевает на Лису наручники и приковывает к ножке стула. Удаляется.

Ведущий: И говорит она так сладко, чуть дыша…

Лиса (еле дыша): Голубушка! Как хороша!

Ворона оглядывается. Из-за кулис выбегает замешкавшаяся Голубка и устраивается рядом с Вороной. Слушает Лису.

Лиса: Какие перышки!

Ворона достает из кармана финское перо и смотрит на него.

Лиса: Какой носок!

Ворона скидывает сапог и разглядывает носок.

Лиса: И, верно, ангельский быть должен голосок!

Ворона кивает, мол, верно, верно.

Лиса: Спой, светик, не стыдись!

Слышно, как за сценой поет Светик.

Лиса: Что ежели, сестрица,

При красоте такой и петь ты мастерица,

То ты б у нас была Царь-Птица!

Ведущий (спохватываясь, вновь читает): Вещуньина с похвал вскружилась голова!

По сцене проходит Вещунья, вертя головой, как после сеанса Кашпировского.

Ведущий: От радости в зобу дыханье сперло.

Вещунья хватается за горло, краснеет, синеет и с хрипом падает в оркестровую яму.

Ведущий: И на приветливы Лисицыны слова…

Лиса на всякий случай прикрывает голову руками.

Ведущий: Ворона каркнула во все воронье горло!

Ворона аккуратно выковыривает изо рта сыр и разевает глотку так широко, насколько это возможно.

Ворона: КАРРРРР!!!

Ведущий: Сыр выпал…

Ворона, посмотрев на Ведущего, как на предателя, поднимает обслюнявленный кусок сыра и бросает его вниз.

Ведущий: С ним была плутовка такова!

Плутовка показывает, какова она была с сыром.

Аплодисменты. Занавес.

В траве сидел кузнечик

СЦЕНА ПЕРВАЯ

На сцене густо насажена трава. В траве валяются большие, неприятного вида козявки.

Ведущий: В траве сидел Кузнечик…

Ничего не происходит.

Ведущий (громче, с раздражением): В траве СИДЕЛ КУЗНЕЧИК!!!

На сцену из-за кулис выходит обкуренный Кузнечик в полосатой робе и садится в траву.

Ведущий (кивая): Совсем как огуречик

Зелененький он был.

Выходит рабочий сцены с подносом в руках. На подносе лежит малосольный огуречик. Продемонстрировав его всем, чтобы ни у кого не возникало сомнений в идентичности цвета огуречика и Кузнечикова лица, рабочий уходит за кулисы.

Ведущий: Он ел одну лишь травку…

Кузнечик вытаращивает глаза и смотрит на Ведущего, как на идиота.

Ведущий (показывая Кузнечику жестами, что в сценарии так и написано): Он ЕЛ одну лишь ТРАВКУ!

Кузнечик, насупившись, достает из кармана косяк, расковыривает его и с угрюмым видом пережевывает.

Ведущий: Не трогал и козявку…

Кузнечик с неприкаянным видом бродит по сцене, старательно бочком обходя лежащие там и сям козявки.

Ведущий: И с мухами дружил!

На сцену выскакивает хор мух; все дружат и поют.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Те же без мух.

Ведущий: Но вот пришла Лягушка!

На сцену выходит Лягушка.

Ведущий: Но вот пришла Лягушка!

На сцену выходит еще одна Лягушка.

Ведущий: Прожорливое брюшко!

На сцену выходит Прожорливое Брюшко.

Ведущий: И съела кузнеца!

Двое рабочих сцены выводят под руки здоровенного Кузнеца с молотом; Лягушки Первая и Вторая некоторое время спорят с Прожорливым Брюшком, после чего бросают жребий, и одна из Лягушек, судорожно глотая, съедает Кузнеца. Остальные проглатывают рабочих сцены.

На сцену выскакивает хор мух, все водят хоровод вокруг Кузнечика и поют хором:

 
Не думал, не гадал он,
Никак не ожидал он
Такого вот конца!
 

На сцену выбегает вконец офигевшая Лиса и показывает, какого именно конца.

Занавес.

«Жил-был один монах…»

Жил-был один монах. Праведный до ужаса. И вот как-то раз пошел он в горы медитировать. Ну чтобы еще больше укрепить свой дух.

Вышел он из монастыря и пошел по дороге через луг. Вокруг цветочки цветут, прекрасные девушки ему с обочины руками машут. А он отворачивается, не глядит – не хочет дух смущать. День прошел, вечер настал, а он все идет. Ночь наступила, луна поднялась, звезды высыпали. А монах все идет. Воздух напоен запахами трав, над лунными полянами легко проносятся эльфы, а монах не смотрит, глаза зажмурил, не поддается искушениям.

Долго ли, коротко ли, а добрался он до высокой горы. Поднялся на вершину, сел, скрестив ноги, и погрузился в медитативный транс. Не ел, не пил, только глядел в пространство, силясь познать великую истину. Сидел так три дня и три ночи, и на третью ночь, уже под утро, явилось ему видение. И увидел монах прекрасных девушек на цветочном лугу и эльфов на лунных полянах…

«Жил-был царь…»

Жил-был царь, и было у него три сына. Однажды царь занемог и послал своих сыновей куда подальше – искать живую воду, чтобы поправить его здоровье.

Долго сказка сказывается, а мы ее тут сократим. Два брата не дошли, а третий, после всяких там приключений, вернулся к батюшке с бутылью живой воды. Царь ее выпил – и скончался в муках.

Потому что живая вода – наружное средство, а не внутреннее!

«Это писмо нищастя…»

Это писмо нищастя. Типерь вам ниповезет. Ха-ха!

Разошлите его вашим 20 друзям и им тожэ будит нищасте а если не разошлете то будит им щасте а вам будит завидно.

Один человек получил это писмо и послал его 20 знакомым и они все заболели. А он тожэ заболел но ему было не обидно болеть однаму. А другой никуда не послал и упал с лесницы и было ему нещасте. А все смеялись.

Кагда будите посылать ничево неисправляйте! Это очинь важно.

И не посылайте писмо обратно патамушто мне уже нищасте есть и болше ненадо.

«Эта писмо щастья…»

Эта писмо щастья.

Его ненадо периписывать 25 раз и никому посылать тожи ненадо.

Писмо щастья можно свернуть трубочкой а можно сложить вчетверо а можно разорвать на много кусочьков и спустить в туолет.

Вот щастье-то, правдо?

«Мне 16 лет…»

Мне 16 лет, а я все еще девственник. Все мои друзья уже занимались виртуальным сексом, а я – нет. Хотя компьютер у меня есть. И все необходимые причиндалы появились, еще когда мне было только 12. Я их опробовал – все работает. И не смотрите на меня так! Можно подумать, вы свой костюм не опробовали!

Когда я играю с секс-симулятором, все получается отлично. А кто из парней не играл? Все играли, только не каждый признается. Вот только у них уже и настоящий виртуальный секс был, а у меня все никак.

Я вообще с девушками теряюсь. Просто так разговаривать – сколько угодно. А как начинаются разные намеки – всегда что-то в мозгу щелкает: «А вдруг она парень? Или ей 98 лет? А вдруг она мне на компьютер вирус подсадит по электронной связи?» Хотя, вирус – это вряд ли, я защитными программами пользуюсь – но все-таки… Как-то же их пробивает иногда?

Можно, конечно, зайти на порносайт, но я себя пока что еще слишком уважаю для этого. Виртуальный секс – это должно быть что-то возвышенное и светлое, им нельзя торговать! А все хорошие порносайты – платные.

Майка из второго подъезда надо мной смеется. Она мой лучший друг, я ей все рассказываю. Мы с ней с шести лет встречаемся в локалке. Она красивая, Майка. Похожа на первую девушку из Стрип-Покера. До пояса, во всяком случае, а дальше я не проверял; когда мы с ней играли на раздевание, я проиграл раньше. Я Майке предлагал попробовать виртуальный секс, но она только рассмеялась, говорит: «Пусть у тебя сначала рейтинг вырастет!» У самой у нее уже четвертый роман по переписке. Девушкам вообще проще. В этом отношении.

Так что мне пока ничего не остается, кроме как читать в библиотеке чужие логи. И мечтать о большом и чистом виртуальном сексе…

«Я мечтал уметь летать…»

 
Я мечтал уметь летать —
Не летал.
Я мечтал не унывать —
Унывал.
Я мечтал стихи писать —
Не писал.
Я мечтал людей спасать —
Не спасал.
Я мечтал героем стать —
Но не стал.
И тогда совсем мечтать
Перестал.
 

Жестокая сказка

Один верблюд идет…

Ползи ко мне, путник. Солнце печет, вокруг, куда ни посмотришь, – одни пески. Ни тени, ни зелени. А впереди – я. Ты ведь хочешь пить? Ты мечтаешь о холодных струях воды, стекающих по подбородку? Вот она, вода, видишь? Я не могу пролиться влагой в твои руки: меня ведь на самом деле нет. Я могу лишь показать тебе твою мечту, да и то издалека; меня нельзя рассмотреть поближе: я от этого съеживаюсь и таю. Но далекая недостижимая цель – это ведь все-таки лучше, чем ничего? А даже если хуже… Разве у меня есть выбор? Ты не отпустишь меня. Хотя сам понимаешь, что уже четвертый час бредешь за миражом, но он тебе нужен, этот мираж. Потому что исчезни я – и ты упадешь на песок, тебе некуда больше будет идти; кругом одни пески и никакого ориентира. И забросило же тебя, бедолагу… Вот ты уже и упал.

Все правильно, теперь ты сможешь дойти до меня. Плоть – слишком тяжелая штука, без нее куда проще. Вот, кстати, и мальчик тебе поможет…

Mirror, mirror on the wall…

Конечно, конечно, сейчас. Для того меня тут и повесили. Ты же сама и повесила. Вот оно я. Твое отражение исчезает, и появляюсь я. Не ты смотришь в зеркало, а зеркало смотрит в тебя.

Что я могу сказать? Ты сама все понимаешь, королева. Высока, стройна, бела ты была семнадцать лет назад, когда твоя падчерица еще только училась ползать. А сейчас тебе уже за сорок. И это в мрачном Средневековье, в дикой варварской стране, где пятьдесят – уже глубокая старость. Что же ты хочешь от меня услышать?

Что может отразить зеркало, кроме тебя самой? Семнадцать лет ты цеплялась за свою веру и была права. Но ты же не слепая и не дура. Ты сама все понимаешь. Потому и не подходила ко мне так долго, верно?

Вот оно, отражение твоих страхов и сомнений. Сетка морщин в уголках глаз, дряблые складки на шее, тонкие седые прядки в некогда черных волосах. Ты ждешь ответа, королева? Все того же ответа, несмотря ни на что? Конечно, я отвечу. Для того ты меня и повесила на стену.

Да, королева, ты услышишь то, чего ожидаешь.

Нет, королева, ты не прекрасна.

Мене мене тэкел уфарсин…

Вот ведь чушь-то, верно? Ты ждал Знака – вот он, твой знак. Получи. Будет много толкований, но верным, как всегда, будет то предсказание, которое исполнится. Это меня уже не касается, это – твои проблемы.

Аарг! Аарг! Аарг!

Призыв, который невозможно проигнорировать. Я иду, иду, вот я уже тут…

Равномерно стучат в землю плотно сжатые кулаки, мечутся из стороны в сторону чешуйчатые хвосты. Черная в лунном свете кровь жертвы стекает с алтаря. Шаман судорожно дергается в священном танце.

«Аорака татугу!» – говорю я, покачиваясь в столбах дыма, и мой народ падает ниц, благодаря за Откровение. Конечно, идите. Конечно, ваше дело правое. Да вы и не ожидали другого ответа. Идите и убейте надменных врагов. Только разве для этого вам нужно было спрашивать меня?

Граа! Граа! Граа!

Нет никаких сил противиться этой воле, выдергивающей из небытия и швыряющей в огненные цепи, в клетку из черного обсидиана. Беспорядочно стучат о дощатый настил чешуйчатые хвосты, мелькают в воздухе сжатые кулаки. Шаман застыл в священном трансе. Черная кровь жертвы стекает с алтаря… Как мне это все надоело!

Чужая воля, порожденная объединенным сознанием, бросает меня на колени, выворачивает из суставов руки, разрывает пасть, вытягивая из нее желательные слова. Правильно, ребята, чего со мной церемониться? Не просите у богов милости – отбирайте положенное вам силой.

«Угутат акароа…» – выхаркиваю я с кровью, и воздух сотрясается от победных криков. Конечно, ребята, идите, раз вам приспичило. Идите и убейте зловещего врага. Флаг вам в руки.

Кто бы ни победил – он будет прав. По определению. Потому что добро всегда побеждает.

Клик, клик

Конечно, это здорово, что я есть! Я сам чертовски рад. Если бы меня не было, мы бы никогда не встретились, а это было бы ужасно! Да, аська тоже хорошая штука, конечно же.:)

Вот он я, перед тобой – буковки на экране. Здравствуй, сестренка:) Как твои дела, как сессия? Я сегодня написал стишок, совсем короткий, хочешь, расскажу?

 
Если бы горы вдруг стали лесами,
Если бы сосны вдруг стали морями,
Если бы море вдруг облаком стало,
Что бы настало?
Просто бы плавали по морю шишки,
Просто бы в небо ныряли мальчишки.
 

Ты как-то невесело смеешься, малыш. Не спорь, я же чувствую. Что случилось? Даже так? Правда? Бедненькая моя… Это пройдет, солнышко. Честное слово. Конечно, уверен.

Посмотри вот сюда, по этой ссылке. Ничего, я подожду. Посмотрела?:) Хорошо, правда?:) Мне тоже понравилось. Вот, ты уже и улыбаешься.:) Ну, утри слезки. Да, я знаю.

Мне надо бежать, я и так всего на минутку заскочил. Ты же знаешь, я не могу подолгу сидеть в аське. Только когда я тебе нужен:) Вот тебе и «бэ-э-э!»:)

Погладь от меня свою собаку. И передавай привет нашим, когда увидишь.

Да не за что:) До скорого! Целую в носик.

Щелк – и нет меня. Нет буковок на экране.

Придет серенький волчок, он ухватит за бочок…

Спи, малыш, спи. Не пугайся, я тебе только снюсь. Видишь, совсем не страшный. Большой и плюшевый. Ты ведь мечтал о таком? Да, меня можно погладить. Я совсем как настоящий.

Ты ведь хотел завести себе дракона? Теперь у тебя есть свой дракон. Правда, только во сне. Да, конечно, драконы не такие. Драконы – огромные тяжеловесные твари, они налетают на деревни и душат людей ядовитым дыханием. Но мы-то с тобой знаем, что эти драконы – не настоящие. Настоящий – я, теплый и плюшевый. А если в твой сон посмеет залететь какая-нибудь крылатая нечисть, я ее прогоню. Спи спокойно, малыш. С тобой ничего не случится.

Глубина, глубина, я не твой…

Ты с ума сошел, путник! Откуда на болоте светящееся окошко? Зачем ты так страстно хочешь его увидеть? Ну, ничего не поделаешь, пеняй на себя.

Вот он я, видишь? Тусклый мерцающий свет впереди и сбоку. Там, где самая глубокая трясина.

Я не виноват. Я не зову тебя! Я всего лишь горю над болотом крошечным огоньком. Ну куда ты!.. Хоть палку возьми… Ведь топь же!

Да, я слышу тебя. Не надо так кричать. Я услышу, даже если ты будешь тонуть молча. Кроме меня, некому тебя услышать.

Конечно, вот он фонарь. Это идет спасение. Тусклый маленький фонарик приближается, покачиваясь… И ничего, кроме фонарика… Не смотри на меня так! Я не виноват!

Лети, лети, лепесток…

Не вздрагивай, радость моя. Это действительно я. Меня нет, ты знаешь, что меня давно уже нет. И все-таки, это было мое лицо, а не просто случайный блик на стекле. Это я касаюсь твоих губ случайным поцелуем ветра. Я скатываюсь по твоей щеке холодной слезинкой дождя. Потому что существовать в мире, где нет меня – это просто невыносимо. Это было бы выше твоих сил. А значит, я есть.

Я здесь, я всегда рядом с тобой. Мы теперь всегда вместе. Ты ведь этого хотела, но никогда не думала, что это будет так… Разве я когда-нибудь мог тебя подвести? Я с тобой, хорошая моя. Ты знаешь. И даже через тридцать лет проснешься с беззвучным криком, когда ветер из окна коснется твоей щеки моим дыханием.

Я с тобой, до самой смерти – сколько бы их еще ни было. Я смотрю на тебя из-за плеча и немного сверху – нет-нет, не оборачивайся! Ты же знаешь правила, нельзя подглядывать. Я всегда успею прикинуться игрой теней на обоях или пролетевшей птицей, или даже посторонним человеком из толпы. Мне нельзя показываться тебе на глаза. Но эта паутинка, упавшая на твое плечо – мой волос. Взгляд бродячей собаки из-за угла – мой взгляд, я ведь иногда умел смотреть точно так же. Поворот головы случайного прохожего, знакомая царапина на чьем-то пальце, долетевший с ветром обрывок голоса – это все я. Не для всех, только для тебя. Только ты имеешь право видеть эти намеки. Потому что мы – одно целое, и всегда понимали друг друга с полуслова.

Я ведь все равно прорвусь к тебе сквозь реальность. Мне легко идти: ты зовешь меня. С ветром, с дождем, с паутинкой, даже с бессвязными словами этого полупьяного мужика, который сам не поймет, откуда они вылезли ему на язык, я найду к тебе путь. Чтобы коснуться тебя. Чтобы поддержать. Утешить. Дать сил. Сил у меня еще много, их всегда было много. А больше ничего не осталось, извини.

Я очень хочу, чтобы ты жила долго и счастливо. За нас двоих. Это тяжело, но ты справишься. Я в тебя верю. Так же, как ты веришь в меня.

Чур, чур, дитя!

Да, царь, конечно, я верю. Не ты, не ты мой лиходей. Но почему же кровавые мальчики пляшут в твоих глазах? Откуда такой испуг? С чего бы тебе оправдываться, царь, перед самим собой, если ты ни в чем не виноват? Так ли чиста твоя совесть, царь?

* * *

Один верблюд упал… клик, клик… отпусти меня, глубина… ты прекрасна, спору нет… и потащит во лесок… возвращайся, сделав круг… клик, клик… лишь коснешься ты земли…

Кто я? Кто я? КТО Я?!!

«Что там, в подвале…»

Что там, в подвале, есть такого, что нужно скрывать от своего супруга? – думал Иван-царевич, спускаясь по склизким ступенькам. – Обязательно посмотрю!»

Дверь подвала была заперта, но Иван повозился с замком и открыл. Отодвинул в сторону тяжелую створку и остановился на пороге, тихонько присвистнув.

Подвальное помещение было скупо освещено двумя коптящими факелами. Но Ивану этого было вполне достаточно, чтобы оценить главный предмет обстановки – висящего на цепях совершенно голого тощего мужика.

– Так-так…

– Только не ревнуй! – быстро произнес мужик. – Это совсем не то, что ты думаешь!

– Угу… – кивнул своим мыслям Иван, неторопливо изучая столы с пыточными инструментами.

– Послушай, я все могу объяснить! – начал мужик. – Меня зовут Кощей. Понимаешь, мы с Васили…

Иван грубо оборвал речь мужика, затолкав ему в рот кляп. Теперь Кощей мог только жевать тряпку и возмущенно мычать.

Иван же не спеша подтащил к распятому ведро с водой, выбрал ковш поудобнее и воронку с длинной трубкой. И только после этого освободил мужика от кляпа.

– Погоди! – тут же торопливо затараторил Кощей. – Ну давай поговорим как мужчи…

Иван пропихнул трубку в рот Кощею, так что тот подавился словами и выпучил глаза.

– Пить хочешь? – ласково спросил Иван и, зачерпнув ковшом из ведра, вылил воду в воронку.

– М-м-мф-ммм…

– Еще?

Иван опрокинул в воронку второй ковш. Кощей забился в своих цепях.

– Ммм…

Иван зачерпывал ковш за ковшом. Третий, четвертый… Впалый живот Кощея раздулся, кожа натянулась, как на барабане, налитые кровью глаза бешено вращались в орбитах. Иван медленно, тонкой струйкой, влил пятый ковш, за ним шестой. Тело Кощея изогнула судорога, напряженные руки натянули цепи кандалов с такой силой, что из-под ввернутых в стену крючьев посыпалась штукатурка.

Иван фамильярно похлопал Кощея по вздутому животу.

– А спорим, в тебя влезет еще один ковш?

И зачерпнул воду в седьмой раз…