Текст книги "Печенеги, торки и половцы"

П. В. Голубовский
Печенеги, торки и половцы

© ООО «Издательский дом «Вече», 2011

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Предисловие

В настоящее время вполне сознается необходимость разработки русской истории по областям, что доказывается существованием у нас таких ценных сочинений, как: «История Рязанского княжества» Иловайского, «Меря и Ростовское княжество» Корсакова и др. Мало этого. Есть работы, посвященные исследованию частных случаев из исторической жизни той или иной области, отдельных эпох. Такова, например, блестящая монография Н. П. Дашкевича – «Даниил Галицкий». Вероятно, скоро выйдет в свет и труд господина Бозускула – «Мстислав Удалой».

Южнорусские степи также составляют область земли Русской как географически, так и исторически. Главнейшие реки восточноевропейской низменности, Днепр, Дон и Волга, неразрывно соединяют их с остальными областями восточных славян. Славяне, явившись в Европу с востока, несомненно, двигались по нашим степям и, расселяясь далее на север, конечно, пользовались этими естественными путями для своей колонизации. Некоторые племена осели и на побережье Черного и Азовского морей. Вначале они также принимали участие в исторической жизни Русской земли. Однако надо сказать, что отношения их к остальной Руси, судя по отрывочным дошедшим до нас данным, отличались особенным характером. Вскоре Русь перестает их считать своими, перестает интересоваться их жизнью. Но, понятно, это не значит, что эти славянские поселения исчезли. Они жили, и судьба их должна занимать нас не менее, чем ход исторической жизни в других областях земли Русской. Как своеобразны были отношения этих племен к остальной Руси, так особенна и своеобразна была их историческая судьба.

На ход их исторической жизни оказали огромное влияние новые пришельцы в южнорусские степи – тюрки. Их появление должно было изменить отношения между южными и центральными племенами восточных славян; тюрки должны были занять известное положение по отношению тех и других и этим видоизменить ход исторической жизни всего восточного славянства, оказать тем самым значительное влияние на его дальнейшую судьбу. Насколько и как повлияло соседство кочевников на жизнь политическую Древней Руси, каковы были отношения между тюрками и славянами, – проследить это и заставляет цель нашей работы. Мы не могли обойти при этом и вопроса о взаимном племенном родстве и племенном происхождении печенегов, торков и половцев. Это сделать было необходимо и потому еще, что до сих пор в науке существуют некоторые спорные вопросы. Таков вопрос об узах и торках, с которым связан другой – об узах и кипчаках.

В своем труде мы обращаем главное внимание на источники первой руки, стараемся собрать свидетельства русские, византийские и арабские, пересмотреть и на основании только этих источников сделать свои выводы. Мы не излагаем всех теорий, существующих по тому или другому вопросу и не разбираем их, считая это совершенно излишним балластом: раз мы строим свои выводы на основании источников первой руки, то этим самым возражаем против тех мнений, с которыми мы не согласны. Мы не пишем истории разработки вопроса, а исследуем самый вопрос. Совершенно иное дело – насколько верны наши собственные выводы. Это решать не нам. Мы желаем, чтобы нам были указаны наши ошибки на основании источников первой руки. Ими же, и только ими одними мы будем и защищать свои положения.

Интересна судьба кочевников после их выселения из южнорусских степей в пределы Венгрии и Византии. Может быть, спустя некоторое время мы займемся и этим вопросом на основании собранных данных, но в издаваемой нами работе мы имели в виду рассмотреть только лишь значение соседства кочевых масс с Русью и влияние его на ход ее истории.

Приношу искреннюю благодарность моим учителям Владимиру Бонифатьевичу Антоновичу и Владимиру Степановичу Иконникову, содействовавшим ходу моей работы своими советами и научными пособиями.

П. Голубовский

Степи до появления печенегов

В давние, отдаленные от нас целыми столетиями, времена южная часть восточноевропейской низменности была театром постоянных, продолжительных столкновений оседлого населения с кочевыми племенами, сменявшими друг друга. Северная часть этой великой восточной низменности имеет отличительным свойством лесной характер своей поверхности, между тем как в южной преобладают степи. Но и тут резкую грань проводят возвышенности, входящие в состав так называемой урало-карпатской холмистой гряды. К северу от нее мы также встречаем степные пространства, но рядом с ними идут и возвышенности, есть местности с лесным характером. Эта раздельная холмистая линия, начинаясь от Урала, переходит Волгу, достигает значительной высоты между реками Доном и Медведицей, еще сильнее развивается между Доном и Донцом и в области рек Самары, Крынки и Миуса, образует пороги на реках Калмиусе, Днепре, Ингуле, Буге, Днестре и сливается затем с отрогами Карпатских гор. К югу от этой черты и является степь в полном смысле, во всей своей силе. К востоку от Дона так называемая Задонская сторона составляет продолжение Арало-каспийской низменности. Здесь однообразная безводная степь, с солонцеватой и малоплодородной почвой; реки здешние маловодны, с медленным и слабым течением. К западу картина несколько изменяется. Тут уже степь представляет плодоносную, тучную пажить, перерезанную оврагами и глубокими долинами рек и речек. По этим оврагам сосредоточивается древесная растительность края; возвышенные же пространства заняты полями и пастбищами. Эти овраги, называемые балками, оживляют некоторым образом степь, на которой нет других выпуклостей, кроме одиноко разбросанных курганов, и нет другой растительности, кроме дикой травы, заглушаемой седым щетинистым ковылем или неуклюжим колючим бурьяном.

С приближением к морю степи реже пересекаются балками, леса исчезают, равнины раздвигаются. Наконец, подходя к самому морю, сухая степь почти совершенно обнажается от растительного покрова и изрезывается широкими и длинными лиманами, с ярко синими водами в глубоких обрывистых берегах. Самый берег моря большей частью песчаный и врезывается в морские воды песчаными же косами[1]1
  Списки населенных мест губерний: Екатеринославской: стр. VII; Херсонской – стр. IV–V; Земли Войска Донского – стр. VI.


[Закрыть]. «В области Добруджи нет ни лесов, ни кустарников; плоские возвышенности покрыты высокой пожелтевшей от действия солнца травой; в безводных долинах этих степей только колодцы доставляют жителям воду»[2]2
  Брун. Черноморье, ч. I, стр. 34.


[Закрыть].

Но повсеместно ли степь сохраняет тот же суровый вид, и всегда ли она имела такой характер? Этот вопрос приводит нас к различным теориям о существовании лесов в южной полосе восточноевропейской низменности. Теорий этих было весьма много, и приводить их заняло бы много времени[3]3
  См. Семенова. Отечествоведение, т. VII, глава II, стр. 11–18. Майкова. Рецензия на книгу Барсова «Очерки рус. историч. географии», помещенная в Ж.М.Н.П. 1874 г. № 8, стр. 259 и д. Известия о занятиях IV Археологич. Съезда в Казани. – Реферат господина Майкова.


[Закрыть]. Едва ли можно согласиться, что все пространство к югу от теперешних городов Тамбова, Рязани, Глухова, Сосницы, Козельца, Василькова, Бердичева и Кременца было и есть безлесно[4]4
  К югу от этой черты простираются черноземные пространства. Основываясь на теории Рупрехта, господин Майков отрицает возможность произрастания лесов на черноземной почве и потому делает вывод, что в Южной России их никогда не было (Ж.М.Н.П. 1874 г. № 8).


[Закрыть]. Несомненно, были причины, способствовавшие исчезновению лесов в области Южной России. Между ними главнейшими нельзя не признать постоянное движение кочевых масс и способ обработки земли в Древней Руси.

Земледелие на юге ведет свое начало с незапамятных времен. Еще Геродот рассказывает, что где-то в области реки Днепра жили скифы-пахари. Скифское предание о золотом плуге[5]5
  Чтения Имп. Общ. Ист. и Др. Рос. 1861 г. кн. IV. Шеппинг. Опыт первоначальной истории земледелия.


[Закрыть], упавшем с неба, показывает, что это земледельческое население относило начало обработки земли к глубокой древности. Еще в IV в. до Р. X. шла обширная торговля хлебом, вывозимым из Боспорского царства[6]6
  Григорьев. Россия и Азия. СПб. 1876 г. Стр. 332–333.


[Закрыть]. Города, существовавшие в Тавриде и на азийском берегу Боспора, были по преимуществу торговые, не могли произвести количества хлеба, необходимого для обширного отпуска, следовательно, продукты земледелия доставлялись оседлыми окрестными народцами. Мы не можем, конечно, сказать, какой способ обработки земли существовал в данное время, но едва ли он был более совершенным, чем у нас в Древней Руси. «Поднимать целину, чертить, подсушивать и выжигать леса было в обычае на Руси даже в XIV и XV вв.; в IX же, X, XI и XII столетиях, по всему вероятию, этот обычай был еще сильнее». Новые земли, расчищенные для пашни, назывались в XIV в. притеребами[7]7
  Временник Имп. Общ. Ист. и Древ. Москва. 1855 г. к. 22. Беляев. Несколько слов о земледелии в древ. России. Стр. 44–45.


[Закрыть]. Но это название должно было быть и раньше, ибо слово «теребить» в смысле расчищать дорогу в лесу употреблялось и в начале XI в. «Требите путь и мостите мост», – говорит в 1014 г. Владимир, собираясь идти на Ярослава[8]8
  Лавр. лет. Стр. 127.


[Закрыть]. Сколько же должны были потерпеть леса от такого способа земледелия, когда мы застаем его на юге до P. X. Не менее чем земледелие истреблению лесов способствовали и постоянные передвижения кочевых народов. Начало и этого факта нам приходится отнести к глубокой древности. Еще во времена Геродота мы застаем в наших степях кочевников – скифов; затем на виду истории проходят гунны, авары, венгры, печенеги, торки, половцы; в заключение явились татары. Каждое из этих племен оставляло след в убыли лесов. Вот, например, как рисует нам следствия татарского нашествия арабский писатель XIV в., Ибн-Яхия. «Эта страна (половцев), говорит он, до вторжения татар была обработана превосходно, и теперь еще она показывает остатки своего первоначального плодородия. Там можно видеть деревья, приносящие различные плоды… Деревья, существующие теперь, представляют только остатки насаждений, сделанных древними обитателями, которые специально занимались земледелием. Несмотря на то что деревьев уничтожено огромное количество, их остается еще много на горах и вдали от городов»[9]9
  «Cette contree, avant l’invasion dee Tartares, etait parfaitemeut culti vee, et elle offre encore aujourd’hui des restes de sa ferlilite primitive. On у voit des arbres qui portent differentes especes de fruits… Ces arbres qui subsistent aujourd’hui sont les debris des plantations faites par les anciens habitants, qui s’occupaient de l’agriculture d’une maniere speciale. Malgre le nombre immense qui a ete detruit, il en reste encore beaucoup dans les montagnes et loin des villes».
  Notices et extraits des manuserits, v. XII. Notice de l’ouvrage qui a poure titre: «Mesalek Alabsar fi Memalek Alamsar» = Vogages des yeux dans les royaumes des differentes contrees. Ed. par. M. Quatremere, p. 268–269.


[Закрыть].

Можно и в настоящее время указать на большие пространства лесов в Подонье, в Поднепровье и др. местах Южной Руси. Имеются данные, доказывающие их существование и в более отдаленное время.

Византиец Кедрен говорит, что печенеги остались между Балканами, Дунаем и морем – в равнине, богатой лесом всякого рода и пастбищами[10]10
  Stritter. Memoriae Populorum, v. III, p. 823.


[Закрыть]. Это известие относится к XI в., но еще в IV в. погнанные гуннами готы явились к Дунаю, рубили лес, строили однодеревки[11]11
  Ж. M. H. П. 1878 г. № 1. Васильевский. Русско-Византийские отрывки.


[Закрыть]. Таким образом, ныне пустынная Добруджа не была когда-то так безлесна. Двигаясь на восток, мы вступаем в области рек Прута, Днестра, Буга и Днепра. Леса между первыми двумя реками сосредоточены главным образом к северу.

Здесь местность представляет истинное царство лесов. На юге они доходят до Кишинева, где сливаются с Днестровскими рощами, а с другой – с прибрежными Прутскими лесами, доходя до Кагула[12]12
  Списки населенных мест. Бессарабская Область. Сиб. 1861 г. Стр. XI.


[Закрыть]. Точно так же рассказы старожилов теперешней Херсонской губернии свидетельствуют, что в старину, даже очень недавнюю, и леса губернии были гораздо обширнее, и реки многоводнее. Река Ингулец выходит из так называемого Черного леса, и в прошлом столетии считавшегося «великой важности для Херсона и вообще для торга по реке Днепру и Черному морю ради дубовых лесов на вершине его стоящих»[13]13
  Ibidem. Херсонская губерния. СПб. 1868 г. Стр. XVIII и XIX. Не здесь ли находился Черный лес, упоминаемый в описании реки Днепра, приложенном к сочинению «О казаках запорожских» (Чтения Имп. Общ. Ист. и Др. Российских. 1847 г. № 6, стр. 35). Точно так же Черный лес помещается на правой стороне Днепра на карте, составленной по чертежу царевича Феодора Борисовича. Эта карта приложена ко II тому Сказаний современников о Дмитрии Самозванце. СПб. 1859 г.


[Закрыть]. Можно привести для этой местности о лесах несколько известий, восходящих к более отдаленному времени. В конце XII в. мы застаем большие леса по берегам реки Тясминя, впадающего в Днепр. Тут производилась княжеская охота и водилось множество зверей[14]14
  «…и поидоша на ловы по Днепрю в лодьях, и на устье Тесмени, и ту ловы деяша и обловишася множеством зверей…» Ипат. лет. под 1190 г. Стр. 449.


[Закрыть]. Спускаясь ниже по течению Днепра, встречаем остатки лесов почти у самого устья этой реки. Ныне еще на луговой ее стороне лески начинаются гораздо ниже Алешек. Назад тому лет полтораста там, без сомнения, было более деревьев, нежели теперь, почему и турки могли сказать, что запорожцы, которые после сражения при Полтаве искали убежища в Алешках, скрылись «в лесе братьев»[15]15
  Брун. Черноморье. Одесса. 1880 г. Ч. II, стр. 11 и 13.


[Закрыть]. Где-то в этой же местности помещалась Гилея греческих писателей. Все они говорили об обилии в ней лесов, а один из них, греческий оратор Дион, посетил лично Гилею и сравнивает ее деревья с корабельными мачтами[16]16
  Ibidem. Стр. 10–11.


[Закрыть]. Таким образом, в глубокой древности мы находим в низовьях нашего Днепра могучие леса, от которых сохранились только небольшие остатки.

Переходим на восточную сторону этой реки. Самая южная местность, о которой мы имеем известие, это Перекопский перешеек. Константин Багрянородный рассказывает, что некогда тут был канал, соединявший Азовское море с Черным, но потом засорившийся и поросший густым лесом, в котором было всего только две дороги. К северу отсюда в прошлом столетии густые купы деревьев встречались еще по берегам рек Волчьих вод, Кальмиуса и Миуса[17]17
  Брун. Черноморье. Ч. II, стр. 80.


[Закрыть]. На восток от них леса существовали на Дону, о чем нам сообщает венецианский путешественник Иосафат Барбаро, проживший в городе Тане, находившемся недалеко от устья этой реки, шестнадцать лет. Из его известий видно, что в трех милях от города был лес, где скрывались разбойники[18]18
  Библиотека иностранных писателей о России. СПб. 1836 г. Иждивением Каллистратова, трудами Семенова. Отд. I, т. I, стр. 29. Ср. Майков. Ж.М.Н.П. 1874 г. к 8, стр. 275.


[Закрыть]. Таковы наши сведения о лесных пространствах к югу от проведенной нами холмистой раздельной линии, направляющейся, как мы сказали, через реки Дон, Калмиус, Днепр.

Гораздо более можно сказать о лесах в местностях к северу от этой границы. В области между реками Доном и Днепром до самой реки Самары, впадающей в Днепр с левой стороны, мы видим и теперь большие лесные пространства, но для веков прошедших есть данные, благодаря которым можно смело заключить, что в данном районе были сплошные дремучие леса. Обращаясь к области бывшего Переяславского княжества, мы находим, что и теперь еще берега почти всех его рек покрыты древесною растительностью. Берега Сулы в прежние времена были покрыты дремучими лесами, да и теперь еще тут остались рощи, преимущественно дубовые. Левый берег притока этой реки, Удая, в настоящее время покрыт лесами до города Прилук, а к югу от него растут порядочные дубовые рощи. Еще более лесным характером отличались берега Перевода. В первой половине текущего столетия близ Поддубновки был лес столетних дубов. Правый берег Псла занят лесами разных пород и преимущественно дубом. Северное течение Хорола также отличается обилием лесной растительности. На Ворскле замечательны леса дубовые, которые нечаянно спаслись от повсеместного истребления; их осталось немного; в Диканьке есть, однако же, дубы, которые имеют сажень в диаметре. Они пережили века и свидетельствуют о лесном богатстве, которым некогда этот край изобиловал. От непроходимых дремучих лесов Супоя почти ничего не осталось. Эти дремучие леса были в древнее время и по берегам Трубежа; в них водились дикие козы, кабаны, лоси, олени, медведи. Корань, Трубеж и Цыбля вместе с Днепром образуют обширные острова, окруженные непроходимыми болотами, топями, зарослями и лесами[19]19
  Списки населенных мест. Полтавская губерния. СПб. 1862 г. Стр. IX–XV.
  Записки Имп. Рус. Геогр. Общ. 1856 г. к. XI. Н. Маркевич. Реки Полтавской Губернии. Стр. 353, 364, 375–376, 387, 400, 409, 425, 429, 430.


[Закрыть].

Какой была эта местность веков шесть тому назад? Можно смело сказать, что территория Переяславского княжества была далеко не так безлесна, как область нынешней Полтавской губернии. Нам остается сделать обзор местности самой интересной в истории Руси до нашествия монголов. Она занимает область левых притоков Ворсклы, верхнего течения последней, рек Сулы и Псла с одной стороны, область Дона и его притоков с другой. Южной границей ее можно считать реку Самару. Начнем обозрение с северо-западной ее части. Здесь в первой половине XVII в. были леса по рекам Суле и Терну, носившие название Кореневского, Козельского и Гриневского; по рекам Бетице, Любани, Гнилице (большой черный Гнилицкий лес), между вершинами Сулы и Ильмов; в селе Могрице сохранилось предание о некогда бывших тут дремучих лесах[20]20
  В грамоте 1649 г. Недригайловскому попу соборному: «…и лес хоромный и дровяной по реке по Суле и по Терну и по яругам и в Кореневском, и в Козельском и в Гриневском лесах». (Историко-Статист. Описание Харьковской епархии. Москва, 1852 г. Ч. III, стр. 557).
  Межевая опись 1657 г. (Ibidem, стр. 335–338 и стр. 391.


[Закрыть]. Они были также и по течению Псла. Горы и нынешние луга по берегу этой реки некогда были покрыты самыми дремучими лесами[21]21
  В грамоте 1649 г. Недригайловскому попу соборному: «…и лес хоромный и дровяной по реке по Суле и по Терну и по яругам и в Кореневском, и в Козельском и в Гриневском лесах». (Историко-Статист. Описание Харьковской епархии. Москва, 1852 г. Ч. III, стр. 336–367 и ч. I, 163 и 170.


[Закрыть]. В стародавнее время на реках Белке и Боромле, впадающей в Ворсклу, были такие же леса. Мы видим их ниже по Ворскле и теперь, как, например, около Журавного, и в XVII столетии. Так в 1638 г. ляхи застали врасплох казаков Котельвы, которые были рассеяны и спаслись в ее лесах. По соседству отсюда был лес Крупицкий[22]22
  В грамоте 1649 г. Недригайловскому попу соборному: «…и лес хоромный и дровяной по реке по Суле и по Терну и по яругам и в Кореневском, и в Козельском и в Гриневском лесах». (Историко-Статист. Описание Харьковской епархии. Москва, 1852 г. Ч, ч. III, стр. 118, 107 и 94.


[Закрыть]. Идя к югу, можно и теперь еще видеть лесные пространства по реке Мерлу. На среднем течении его в настоящее время есть леса около Краснокутска, а из одной грамоты прошлого столетия мы видим их существование и на его верховьях[23]23
  В грамоте 1649 г. Недригайловскому попу соборному: «…и лес хоромный и дровяной по реке по Суле и по Терну и по яругам и в Кореневском, и в Козельском и в Гриневском лесах». (Историко-Статист. Описание Харьковской епархии. Москва, 1852 г. Ч, ч. III, стр. 231 и ч. I, стр. 207: Царская грамота Лавре 1703 г.: «Покровский (Сенянский) монастырь с принадлежащими к тому монастырю землями и лесами, и мельницами и рыбными ловлями и со всеми угодьи приписать к той Киево-Печерской Лавре…»


[Закрыть]. На нижнем течении его леса соединялись в отдаленное от нас время с лесами Котельвы. Есть до сих пор густой лес на водоразделе рек Коломака и Межа[24]24
  В грамоте 1649 г. Недригайловскому попу соборному: «…и лес хоромный и дровяной по реке по Суле и по Терну и по яругам и в Кореневском, и в Козельском и в Гриневском лесах». (Историко-Статист. Описание Харьковской епархии. Москва, 1852 г. Ч, ч. II. Стр. 278.


[Закрыть]. Этим приходится закончить обзор лесных пространств в области притоков Днепра.

Переходя к бассейну Дона, мы находим описание его берегов до устья реки Воронежа в известном путешествии Пимена XIV века. «В неделю же св. Мироносиц поплыхом рекою Доном на низ, – читаем там. – Бысть же сие путное шествие печально и унылниво, бяше бо пустыня зело всюду… нигде бо видети человека, точию пустыни велия и зверие множество: козы, лоси, волцы, лисицы, выдры, медведи, бобры; птицы: орлы, гуси, лебеди, журавли и прочая, и бяше вся пустыни великия»[25]25
  Записки Имп. Рус. Геогр. Общ. СПб. 1852 г. к. VI, стр. 60. Беляев. О географич. сведениях в Древней Руси.


[Закрыть]. Правда, здесь о лесах и помину нет, но всякий согласится, что перечисленные тут породы зверей могли водиться только в лесных местностях. Тут же Воскресенская летопись указывает существование в конце XIII в. Воронежских лесов, куда спасался от татарского преследования Липовецкий князь Святослав в 1283 г.[26]26
  Воскр. лет. Ч. I, стр. 177.


[Закрыть] От них в настоящее время остались более или менее частые перелески по правым берегам Дона и Воронежа[27]27
  Списки населенных мест. Воронежская губерния. СПб. 1865 г. Стр. VIII.


[Закрыть]. На той же стороне мы находим лесные места и по реке Битюгу[28]28
  Списки населенных мест. Воронежская губерния. СПб. 1865 г. стр. IX.


[Закрыть]. К востоку простирается область теперешней Саратовской губернии. Северная половина ее довольно богата лесом и теперь. Есть леса и по берегам рек Медведицы и Хопра. По Иловле встречаются еще перелески, но местность по большей части представляет открытую равнину. Однако же и к югу от Саратова встречающиеся в некоторых местах остатки пней огромного размера свидетельствуют, что когда-то и здесь существовали леса и что обнаженность гор произошла от истребления леса, необходимым последствием чего было выветривание и размытие плодородного слоя почвы[29]29
  Списки населенных мест. Саратовская Губерния. СПб. 1862 г. Стр. VI, IX, XVIII.


[Закрыть]. Берега нижнего течения рек Хопра и Медведицы покрыты лесом[30]30
  Земля Донского Войска. СПб. 1864 г. Стр. IX.


[Закрыть]. Переходя в область правых притоков Дона, мы замечаем, что в нынешней Курской губернии и теперь еще изредка попадаются звери, свойственные лесным местностям, но в старину их было гораздо больше[31]31
  Курская Губерния. СПб. 1868 г. Стр. IX.


[Закрыть]. Действительно, в конце XVI и начале XVII в. был так называемый Пузацкий лес у верховьев Донца и Оскола[32]32
  Книга, глаголемая Большой Чертеж. Москва («Книга Большому Чертежу». – Примеч. ред.). 1846 г. Стр. 87: «А река Семь вытекла из Пузацкого лесу, из-под Муравской дороги, от верху реки Оскола и от верху Оскольца; а промеж их верховьев через Пузацкой лес лежит дорога из Крыму в Русь, Муравской шлях мимо Ливны». Ср. стр. 11 и 34.


[Закрыть]. Между последним и речкой Потудонью в то же время был лес Погорельский, а у верховьев рек Дубны, Корочи и Корени – лес Юшковы Бояраки[33]33
  Книга, глаголемая Большой Чертеж. Москва («Книга Большому Чертежу». – Примеч. ред.). 1846 г. Стр. 87: «А река Семь вытекла из Пузацкого лесу, из-под Муравской дороги, от верху реки Оскола и от верху Оскольца; а промеж их верховьев через Пузацкой лес лежит дорога из Крыму в Русь, Муравской шлях мимо Ливны». Ср, стр. 24, 12, 22, 29, 34, 87.


[Закрыть]. В настоящее время лесом покрыт правый, высокий берег Оскола[34]34
  Курская Губерния. Стр. VII.


[Закрыть]. По верхнему течению Донца в XVI – XVII вв. росли леса: Розумный, Болховы Бояраки и Долгий Боярак[35]35
  Книга, глаголемая Большой Чертеж. Стр. 28–29 и 14.


[Закрыть]. Мы видим, таким образом, в юго-восточном углу Курской губернии сплошные лесные пространства два столетия тому назад. В конце XVII столетия был дубовый лес около нынешнего Салтова на Донце[36]36
  Из описания Салтова 1674 г.: «город Салтов построен на Салтовском городище, обставлен дубовым лесом». (Ист. – статистич. Описание Харьков. епархии, ч. IV, стр. 283).


[Закрыть]. Местность около Чугуева была покрыта по обеим сторонам Донца дремучими лесами. На левом берегу был мачтовый бор. Здесь водились дикие звери: медведи, волки, лисицы, куницы, барсуки, сурки, дикие козы и сайгаки; из птиц, кроме нынешних, лебеди, гагары[37]37
  Из описания Салтова 1674 г.: «город Салтов построен на Салтовском городище, обставлен дубовым лесом». (Ист. – статистич. Описание Харьков. епархии, ч. IV, стр. 1–2 и ч. I, стр. 228.


[Закрыть]. По рассказам старожилов, таким же характером отличались берега Донца около нынешней деревни Шелудовки[38]38
  Из описания Салтова 1674 г.: «город Салтов построен на Салтовском городище, обставлен дубовым лесом». (Ист. – статистич. Описание Харьков. епархии. ч. IV, стр. 153.


[Закрыть]. Леса Змиевские отличались непроходимостью. В конце XVIII столетия здесь были «дубовые деревья клейменные для корабельного строения»; водилась тут масса зверей и в том числе белки и горностаи, не говоря уже о разных породах птиц. Около Изюма в старые времена рос дремучий бор. Леса теперь истреблены и открылись сыпучие пески, переносимые, подобно волнам, с одного места на другое[39]39
  Из описания Салтова 1674 г.: «город Салтов построен на Салтовском городище, обставлен дубовым лесом». (Ист. – статистич. Описание Харьков. епархии. ч. IV, стр. 193–194 и ч. I стр. 197: Змиевскому Николаевскому монастырю принадлежала слободка Гомольша, на реке того же имени, имевшая строевого и дровяного леса до 5,987 десятин, в отрубе от 10 до 11 вершков, а вышины от 8 до 10 сажень. Ч. V, стр. 104.


[Закрыть].

^{Леса вокруг Святогорского монастыря. Современный вид}

Еще южнее мы находим остатки лесов около нынешнего Святогорского монастыря. Тут по правому берегу Донца идут высокие горы, покрытые вековыми дубами, изредка соснами, или кленовыми, или ясеневыми деревьями. Из грамоты конца XVII в. видно, что монастырю принадлежали и большие лесные угодья[40]40
  Из описания Салтова 1674 г.: «город Салтов построен на Салтовском городище, обставлен дубовым лесом». (Ист. – статистич. Описание Харьков. епархии. ч. I, стр. 108 и 138.


[Закрыть]. В прежнее время по рекам Белой и Айдаре были леса и камыши, и, по известию Гюльденштедта, густым лесом была окружена вершина Кремяной, впадающей в Красную[41]41
  Из описания Салтова 1674 г.: «город Салтов построен на Салтовском городище, обставлен дубовым лесом». (Ист. – статистич. Описание Харьков. епархии. ч. V, стр. 299, 323, 327.


[Закрыть].

Проедемся теперь по реке Удам. Прежде всего, на правом ее берегу мы находим в половине XVII столетия леса между реками Песочином, Ольшаной и Репками[42]42
  Из описания Салтова 1674 г.: «город Салтов построен на Салтовском городище, обставлен дубовым лесом». (Ист. – статистич. Описание Харьков. епархии. ч, II, стр. 111–112, примеч. 1.


[Закрыть]. Глухой лес стоял от самого Харькова до реки Березовой, а вековые дубы на холмах Хорошева монастыря свидетельствуют, что некогда и здесь местность имела такой же характер[43]43
  Из описания Салтова 1674 г.: «город Салтов построен на Салтовском городище, обставлен дубовым лесом». (Ист. – статистич. Описание Харьков. епархии. ч. I, стр. 53 и 81.


[Закрыть]. Переберемся к реке Можу и начнем осмотр ее берегов с нижнего течения. На устье ее в Донец мы видели уже леса Змиевские. Подымаясь вверх, мы попадаем у реки Озерянки в местность еще и теперь непроходимую от топей, озер и леса[44]44
  Из описания Салтова 1674 г.: «город Салтов построен на Салтовском городище, обставлен дубовым лесом». (Ист. – статистич. Описание Харьков. епархии. ч. I, стр. 192.


[Закрыть]. Далее мы встречаем около села Ординки городище, по валам которого выросли дубы; иные из них уже срублены, и на них свободно может лежать человек высокого роста, не занимая всей длины поперечника[45]45
  Из описания Салтова 1674 г.: «город Салтов построен на Салтовском городище, обставлен дубовым лесом». (Ист. – статистич. Описание Харьков. епархии. ч. II, стр. 295–296.


[Закрыть]. Сколько столетий должны были расти эти дубы, чтобы достигнуть до такой величины объема? На левом берегу Можа, у верховьев его притока, Адалаги, был в XVII в. лес Иловские Бояраки[46]46
  Книга, глаголемая Большой Чертеж, стр. 17.


[Закрыть]. Леса в бассейне Можа соединялись с лесами, бывшими по Коломаку. Мы уже видели существование леса в настоящее время около села Ковег, на водоразделе этих двух рек. «Книга Большого Чертежа» указывает, что тут были непроходимые леса и болота[47]47
  Книга, глаголемая Большой Чертеж, стр. 17: «а меж Можа и Коломака на Муравской дороге рву версты с три… А по странам того рва обойти нельзя: пришли леса и болота».


[Закрыть]. Лесные пространства здесь не останавливались: они шли дальше в область рек Орел и Самары. Еще и теперь по берегам первой из них растут леса и кустарники[48]48
  Списки населенных мест. Екатеринославская Губерния. СПб. 1863 г. Стр. XIII.


[Закрыть].

В XVII в. у верховьев Орели был лес, называвшийся Кошь Боярак[49]49
  Книга, глаголемая Большой Чертеж, стр. 18 и 97.


[Закрыть]. Берега Самары в древнее время были весьма лесисты. Боплан говорит о богатстве лесов по этой реке в XVII в., каким не отличалась ни одна из других виденных им рек[50]50
  Description d’Ukranie, par Beauplan. Rouen. 1660 a., p. 17: cette riviere de Samar est fort considerable avec ses environs, nоn seulement pour l’abondance du poisson, mais aussi pour la cire, miel, la venaison, et les bois a bastir, dont elle est plus riche, qu’aucune»… «les cosaques l’appellent la riviere sainte, peut estre a cause de son heureuse abondance».


[Закрыть]. Подтверждение этому мы находим в статейном списке посла в Крым в 1681 г., Василия Тяпкина. Сказавши, что леса кончаются только на реке Самаре, он далее продолжает: «…да не токмо на тех Овечьих водах, но и на всех помянутых вершинах Конских и Самарских и Орельских вод можно городы земляные, крепкие поделать… для того, что около тех рек, и на степях, дубровы великия, и леса и терни и тальники и камыши, и зверь в лесах, и рыбы в водах, и кормов конских всюды множество, и пашни можно завести великия»[51]51
  Записки Одес. Общ. Ист. и Др. 1848 г. т. I, стр. 573, 574. То же самое говорит стряпчий Иван Коломнин, посланный для осмотра берегов Самары. (Летопись занятий Археогр. Комиссии, 1861 г. в. I).


[Закрыть]. Это описание особенно важно, потому что оно ясно указывает на существование дубрав и лесов в самих степях. Где степь, там чернозем; где чернозем, там не могут быть леса. Таково мнение некоторых ученых. Но уже это сообщение нашего посла опровергает эту теорию. Приблизительно между верховьями Самары и Осколом летопись помещает Черный лес во второй половине XII в.[52]52
  Ипат. лет. Стр. 369: «Идоша князи 9 дней ис Киева. И взяша веже их на Угле реце, а другые по Снопороду, а самех постигоша в Чернего, леса… Басшии же и инии мнози гониша по них и за Въскол бьюче и». Очевидно, здесь, придерживаясь направления с Орели к Осколу, мы должны признать за Самару Снопород, а Черный лес поместить между ее верховьями, Донцом и Осколом. Снопород Самарой считал еще Щекатов (Словарь Географ. Р. Г. Москва. 1807 г. Ч. 5, стр. 1061).


[Закрыть]. Вот все данные, какие только мы были в силах собрать о распространении лесов в южной части Российской низменности[53]53
  Летопись еще упоминает о Голубом лесе: «и доидоша до Снепорода и ту изъимаша сторожы половецкие и поведаша вежи и стада половецкая у Голубого леса». (Ипат. лет. Стр. 440). Это – единственное показание, и из него извлечь ничего нельзя.


[Закрыть].

Приведем в заключение нашего обозрения слова ученого агронома, Баумана. «Многие ученые, – говорит он, – отвергают возможность существования первобытных лесов в южно-степном крае в отдаленные от нас времена; я сам принадлежал к приверженцам этого мнения; но последнее путешествие по Земле Донского Войска совершенно меня убедило в справедливости противоположного мнения»[54]54
  Цитата у Бруна: Черноморье. Ч. II, стр. 81.


[Закрыть]. Мы позволяем себе присоединиться в этому мнению: мы обозрели или существующее теперь, или существовавшие прежде леса; мы видели ясные указания для некоторых местностей, что в более отдаленное от нас время эти леса были обширней, даже росли там, где их теперь совсем нет. Я думаю, что на основании всего этого бесспорен вывод, что несколько столетий назад леса занимали весьма обширные пространства. Для нас важен скромный вывод, что лесные пространства были более распространены, чем теперь, во время историческое, во времена поселения тут славянских племен, не касаясь вопроса о безлесности степи, или о сплошном занятии ее лесами, в доисторическое время. Повторяем, для нас важно, что славяне застали на юге большее распространение лесов, большую их дремучесть, чем это было во времена позднейшие, чем это есть теперь. Какое значение имел лес для славянского населения? Не касаясь его влияния на склад народной жизни, на занятия, на поэзию народа и т. д., обратим внимание на его значение для оседлого населения в другом отношении. Кажется, не может быть спору в том, что славянское племя, появившееся в Европе, конечно, с востока, должно было двигаться по речным системам как единственному удобному пути.

Лесные пространства являлись препятствием движению. Доходя до водораздела между какими-нибудь двумя реками, славянство должно было на некоторое время задерживаться здесь, чтобы прочистить себе дорогу к следующей речной системе. Иногда известное племя тут и осаживалось надолго. В то же время другое племя, двигаясь по другой реке, приходило к этому же водоразделу с противоположной стороны. Водораздел являлся границей двух племен. Таким образом, лес служил немалым препятствием при расселении племен, и поэтому уже тогда должно было начаться его истребление. Но вот племена оселись. И тут вражда к лесу не могла прекратиться. Он препятствовал земледелию, сообщению с соседями и т. п. Уничтожение леса должно было усилиться. Таково было положение в то время, когда славянство не было тревожимо никем.

Но вот обстоятельства изменяются. Азия высылает массы кочевников-насильников против оседлого славянского населения. Лес из врага становится защитником. Особенно чувствует это окраинное население. В странах, где есть горы, оседлое население удерживается в местностях гористых. У нас не было этих защитников. Надо было отступать в леса, окружить себя чащами, топями, болотами. Начинается переселение. Чем лесистей местность, тем вытеснение совершается медленнее, чем она открытее, тем скорее происходит удаление оседлого населения. Угличи, занимавшие открытую местность на нижнем течении Днепра, раньше других, еще в X столетии, переселяются в более лесистые местности Бессарабии. Подонское население держалось дольше и, как кажется, отступало постепенно. В начале XII в. мы видим переселение Беловежцев в область Черниговскую. Постепенному отступлению способствовало обилие лесов в области Дона и его притоков. Переяславское княжество упорно боролось за свои границы и, благодаря лесистости своей территории, и в XII в. удержало небольшие поселения даже по Ворскле. Все это факты известные. Мы вправе поэтому искать в более лесных местностях остатков славянских поселений в гораздо более продолжительное время, чем в местностях открытых.

Отступая, оседлое население старалось окружить себя всевозможными преградами для набегов кочевников. Летопись сохранила нам известие о постройке городов Владимиром Святым по Суле и по Стугне, для обороны против печенегов: «…бе бо рать от печенег, и бе воюяся с ними и одоляя их»[55]55
  Лавр. лет. СПб. 1872 г. Стр. 119.


[Закрыть]. Письмо же Брунона к императору Генриху II указывает нам на устройство Владимиром весьма крепких и длинных засек[56]56
  Monumenta Poloniae Historica. Widał August Bielowsky. Lwow, 1864 г. v. I, стр. 225: «duxit me (Bladimirus) usque ad regni sui terminum ultimum, quem propter vagum hostem firmissima et longissima sepe undique circumclausit».


[Закрыть], чему, конечно, способствовала лесистая местность берегов Стугны. Население пользовалось для своей защиты всеми естественными преградами. Позже, например, во время занятия степей татарами, устраивались крепости «лесные и болотные»[57]57
  «Роспись, что по осмотру стряпчаго Ивана Коломнина»… Он говорит, что по берегам Самары много лесов, болот и озер; что эти леса, озера и болота могли служить удобным местом для передовых укреплений. От Лучанского урочища до Гришина брода «в луговых местах крепости болотные». По реке Гнездище «крепости от неприятельского приходу надежны, потому что приходили болота и великие камыши» (Летопись занятий Археогр. комиссии, 1861 г. вып. I).


[Закрыть]. Население, при вести о набеге врагов, скрывалось в леса. Так изменилось значение леса. Для оседлого населения он стал защитником, для кочевника препятствием в его опустошительных набегах. Легкое войско печенегов и половцев было страшно своим военным искусством в открытом месте, но в лесу оно пасовало перед пешей ратью. Припомним, например, как в 1170 г. русские «постигоша половцев в Чернего леса, и ту притиснувше к лесу, избита е, а ины руками изоимаша»[58]58
  Ипат. лет. Стр. 369.


[Закрыть]. «Народ земледельческий, крепко привязанный к своей земле и к своим старым обычаям, славяне не могли легко и охотно покидать свои старые жилища»[59]59
  Ламанский. Славяне в Малой Азии. СПб. 1859 г. Стр. 76–77.


[Закрыть]. Они покидали их медленно, в течение веков, и лучшим помощником, защитником для них в этом упорно-медленном отступлении были леса.

Когда же появилось славянское племя на берегах Черного моря и в теперешних степных пространствах? Первые известия о славянах в этих местностях мы находим у писателей VI в. Так Иордан представляет нам их разделенными на два племени: анты между Днепром и Днестром и славяне собственно между Днестром и Дунаем[60]60
  Iordanis. De Getarnm sive Gothorum origine et rebus gestis. Ed. Carolos Gloss. Stuttgariae. 1861 r. Heft I, f. 22–26, 28.


[Закрыть]. Но этот писатель не знал о поселениях антов и далее на восток. Об этом нам сообщает Прокопий Кесарийский, заслуживавший полного доверия благодаря положению, которое он занимал в Византии, как сенатор и префект города: о столкновениях греков со славянами он писал на основании рассказов очевидцев и официальных сведений[61]61
  Макушев. Сказания иностранцев о быте и нравах славян. СПб. 1861 г.


[Закрыть].

Он рассказывает, что к северу от готов, обитающих по берегам Дона и Азовского моря, живут анты[62]62
  Procopii. De bello gottico, lib. IV, с. IV; Ср. Васильевский. Рус. – Виз. Отрывки – Ж.М.Н.П. 1877 г. № 6; Ламанский. О славянах. Стр. 76–77; Брун. Черноморские готы – Зап. Им. Ак. Н. 1874 г. т. 24, к. I, стр. 15.


[Закрыть]. В третьем веке по P. X. мы видим столкновение готов с римлянами; между тем готы застали уже антов и славян на их местах, ибо покорили их. Следовательно, время поселения славян по берегам Черного моря следует отодвинуть от VI в. назад, к I или II столетию по P. X. Нет, конечно, ничего невероятного, что славяне жили здесь еще и до P. X., но мы ограничиваемся и этой давностью, которая сама вытекает из приведенных известий. Нельзя, кажется, сомневаться в том, что расселение славянства по местам их позднейшего пребывания шло с юго-востока. Первоначально, конечно, и анты явились на юго-востоке и оттуда уже путем рек, впадающих в Днепр, достигли до его области. Как бы ни было, мы в III в. находим обширные поселения славян от Дуная и до Дона. Несмотря на движение готов, оно остается на прежних своих местах, как более слабое, покоряется ими.

С появлением гуннов готы поработившие славян, вытесняются; анты подчиняются гуннам и все-таки остаются на своих местах. Даже более, – нахлынувшие кочевники, по рассказу бывшего у них греческого посла, Приска[63]63
  Учен. З А.Н. по II отд. т. XII. Сказание Приска Панийского. Дестуниса.


[Закрыть], сами подвергаются в некоторой степени культуре оседлого населения, принимают многие его обычаи, что и подало повод смешивать гуннов со славянами. Если мы даже примем то мнение, что Приск не выезжал из пределов Паннонии, что население в ней принадлежало к кельтскому племени[64]64
  Ж.М.Н.П. 1882 г. Ч. 222. Июнь. Васильевский. Рецензия на «Введение в Рус. Историю» Иловайского.


[Закрыть], то все-таки нельзя отрицать его оседлости и влияния ее на кочевников.

Вслед за гуннами на славян обрушились авары, появившиеся на берегах Волги еще в 554–555 гг. В VII в. их власть простиралась уже от Дуная до Дона и на запад до Чехии. Они покорили антов, но после, при аварском кагане Байане, последние подняли восстание. Кагану пришлось усмирять их. Вскоре начались отпадения от власти авар отдельных племен. Первыми сбросили с себя это иго болгары в 630 г. Затем появление хазар в 667 г. и быстрое распространение их могущества окончательно ослабили авар[65]65
  О гуннах и аварах см. Nouvelles Annales dee voyages, v. II, 1850 а. и 1848 a. v. IV. Etudes ethnographiques et historiques sur les peuples nomades qui se sont succedes au nord du Caucase, par M. Vivien – de Saint-Martin. Revue de deux mondes. 1854 a. Novembre. «Fils et usuccesseurs d’Attila», par Thierry.


[Закрыть]. Мы видим и в это время антов оседлыми: они покорены, поднимают восстание, усмиряются. Мы замечаем тут уже, что у них есть племенные князья, как, например, Мезамир, явившийся для переговоров к аварам и убитый ими. Писатель конца VI в., император Маврикий, рисует их нам как людей благосклонных и гостеприимных по отношению к путешественникам; у них были рабы, но рабство не вечное; жили они в лесах и болотах и жилища делали со многими выходами, как предосторожность от неожиданных нападений врагов; вооружались они двумя дротиками и большими щитами, имели и луки; у них вечные несогласия, и никто не хочет при обсуждении дела уступить другому; между ними есть много князьков (reguli), враждующих между собой[66]66
  Strategicum Mauricü. Upsaliae. Ed. Sehefferus. MDCLXIV a. in 8° 1. XI, с. V. Ср. Ламанский. Славяне в Малой Азии. Стр. 129.


[Закрыть]. Черты быта, сообщаемые Маврикием, весьма интересны: мы видим, что анты были по характеру действительные славяне, даже напоминали новгородцев при решении общих дел; они сражаются пешими, с большими щитами – ясный признак некочевого населения. С падением власти авар исчезает и имя антов. Но нет никакой возможности допустить, чтобы это оседлое население погибло в этих местах, от Дуная до Дона, а тем более целиком переселилось бы куда-нибудь. Все, что могло произойти при постоянных движениях кочевых масс, – это группировка оседлого населения в более лесистых местностях. Мы видим, что анты уже ограждаются лесами и болотами. Вся страна их, по известию Маврикия, наполнена болотами, лесами и тростниками[67]67
  Strategicum Mauricü. Upsaliae. Ed. Sehefferus. MDCLXIV a. in 8° 1. XI, с. V. Ср. Ламанский. Славяне в Малой Азии. Стр. 129.


[Закрыть]. Благодаря такому характеру местности славяне удержались здесь до X в. Главными местами их поселений должны были сделаться берега рек, где больше сосредоточивалась лесная растительность, где являлось больше топей, зарослей. Мы увидим ниже, что это и было так. О судьбе антов в бассейнах рек Днепра, Днестра, Буга мы имеем известия нашей летописи, но об их братьях, живших в VI в. в области Дона, в последующие столетия нет прямых известий, хотя есть указания, не позволяющие, как нам кажется, сомневаться, что анты и здесь не были поглощены землей. Как западные их родичи сгруппировались по долинам рек в лесных местах, так и они могли занять места около рек Дона и его притоков. Мы обязаны вспомнить, что еще в XVI – XVII вв. мы видим леса по Самаре, Орели, Овечьим-водам, находим их у устья Дона. Оседлое население могло отступить частью южнее к устью этой реки, частью на линию, где начинались лесные гущи. Степные пространства в этих местностях мы находим в IX столетии занятыми кочевым народом венграми. Страшные спустя одно столетие печенеги до этого времени жили еще между Волгой и Яиком[68]68
  Corpus Script. Historiae Byzantinae. Constantinus Porphyrogenitus. v. III, p. 164.


[Закрыть], и оседлое население не приходило с ними в столкновение. Сохранению его способствовало и политическое положение дел, установившееся на юге.