Текст книги "Печенеги, торки и половцы"

В 1172 г. половцы явились у Песочного и Корсуня. Пока Глеб Юрьевич договаривался о мире со стоявшими на левой стороне Днепра, половцы от Корсуня двинулись быстро к Киеву и ограбили все кругом него[261]261
  Ипат. лет. 379. Корсунь – местечко Киевской губ. при слиянии ручья Корсунки с Росью (Похилевич. Сказания о населенных местностях Киев. губ. Киев. 1864 г. Стр. 571).


[Закрыть]. В 1184 г. в одно и то же время Кончак напал на Переяславль, а Кза на Посемье. В 1187 г. часть половцев грабила Поросье, а другая навещала Черниговскую область[262]262
  Ibidem, стр. 436, 437. 439–440. Переяславль – уездный город Полтав. губ. на реке Трубеже. Поросье – область по реке Роси, впадающей в Днепр с правой стороны. Вообще о Поросье см. далее.


[Закрыть]. Не было, таким образом, никакой возможности ни предугадать набегов, ни принять каких бы то ни было мер для защиты населения. Быстрота, с какой делались эти набеги, прекрасно характеризована византийским оратором XII в. Евстафием Солунским: «В один миг половец близко, и вот уже нет его. Сделал наезд и стремглав, с полными руками, хватается за поводья, понукает коня ногами и бичем и вихрем несется далее, как бы желая перегнать быструю птицу. Его еще не успели увидеть, а он уже скрылся из глаз»[263]263
  Успенский. Образование второго Болгарского царства. Одесса. 1879 г., стр. 163–164.


[Закрыть]. Русские князья, сознавая свое бессилие предупредить вторжения, стараются только отбить пленных и награбленное имущество. Редко удавалось князьям настичь половцев в прямом преследовании, а потому они употребляли другой маневр. Если половцы грабили на Суле, то ближайшие русские отряды, не показываясь врагам, переходят реку где-нибудь в другом месте или идут к реке Пслу и стараются незаметно перерезать им обратную дорогу. Этот способ защиты населения, спасения жителей от тяжкого плена был самый действительный. Так, когда половцы разграбили окрестности Киева в 1172 г., то Михалко с берендеями двинулся им навстречу с Поросья. Вскоре они встретили врагов и разбили их, отняв весь полон. В 1174 г. Игорь Святославич, узнав, что половцы грабили у Переяславля, переправился через Ворсклу у Лтавы, встретил их и заставил бросить пленных. В 1179 г. Кончак опустошал окрестности того же несчастного Переяславля. Узнав об этом, Святослав Всеволодович, стоявший у Триполя, двинулся отсюда быстро за Сулу и стал напротив Лукомского городища. Половцы бежали[264]264
  Ипат. лет. Стр. 379–381; 387, 414–415. Лтава – вероятно теперешняя Полтава; Лукомское городище – теперь Лукомье, Лубен. уезда, Полтав. губер. на правой стороне Сулы.


[Закрыть].

^{Сражение под стенами Чернигова черниговского пешего ополчения с дружиной Андрея Юрьевича Владимирского и половцами. Миниатюра из Радзивилловской летописи}

В этом случае главным образом помогала русским неприготовленность врагов, шедших с множеством скота и пленных без всякого боевого порядка. В таких случаях половцы или были биты и полон освобождался, или успевали вовремя скрыться, как видно из последнего примера. Да и подобный маневр возможен был только тогда, если князья случайно узнавали о производимых где-нибудь половцами опустошениях.

Игорь Святославич выехал с отрядом за Ворсклу из своей области, не имея в виду, что Кобяк и Кончак свирепствуют в Переяславском княжестве, и только случайно, захватив половцев, делающих разведки, узнал от них о набеге. Пока в 1179 г. явился вестник из Переяславля о грабежах Кончака к Святославу Всеволодовичу, то половецкий князь успел уже ускользнуть со всей добычей. Если же князья бросались в погоню, то случалось, что половцы успевали приготовиться, оборачивались и разбивали преследующий отряд. Например, в 1177 г. они напали на Поросье и взяли шесть берендейских городов. Русские настигли их у Растовца, «и половцы оборотившися победиша полкы Руськее, и много бояр изъимаша, а князе въбегоша в Ростовець»[265]265
  Ипатьев, лет. Стр. 408–409. Растовец, несомненно, был в числе черноклобуцких городов. Так в 1169 г. Владимир Мстиславич, идя из Котельницы, соединился с берендеями ниже Растовца. (367). Если Котельница теперь Котельна в Житомирском уезде (Погодин. Исслед. замеч. и лекции. т. IV, стр. 171), то самым ближайшим пунктом будет какое-нибудь место на реке Растовице. Половцы, взяв 6 городов берендейских, шли, очевидно, чтобы взять седьмой, который должен был стоять на упомянутой реке, по имени которой и носил название. Теперь на реке Растовице есть местечко Белиловка, около которой сохранились древние могилы, кладбища и валы. При спуске к реке сохранилось каменное здание. Толстые слои извести между камнем и кирпичом и форма кирпичей напоминают старые каменные здания великих князей Киева. Предание говорит, что это был большой город, существовавший до татарского нашествия. (Похилевич. Сказания о населенных местностях Киевской губернии. Стр. 255–256). Летописные данные нисколько не противоречат нашим соображениям. Два летописные известия мы уже привели, а третье под 1071 г. состоит в следующем: «Воеваша половци у Растовца и Неятина». (Ипат. лет. Стр. 122). Нам кажется, что положение Белиловки вполне отвечает условиям: она находится на Растовице, недалеко от Котельны и в районе черноклобуцких поселений.


[Закрыть]. Таким образом, редко удавалось спасти души христианские от рабства, а тем более защитить население от неожиданных набегов. Главная цель вторжений состояла именно в том, чтобы захватить как можно более пленных, но при этом кочевники старались и как можно более расчистить себе дорогу для своих дальнейших предприятий уничтожением городов и сел.

Стремление обратить все в широкую пустыню, в которой вольно и свободно дышалось степному наезднику, проявляется везде. Так с переправой половцев за Дунай вслед за татарским погромом Македония в короткое время окончательно лишена была жителей и стала пустой страной. Вполне справедливо Никита Акоминат называет половцев крылатой стаей, налетающей на землю и опустошающей ее чище саранчи[266]266
  Γέωργίσυ τοΰ Άχροπολίτσυ τοΰ λογοςέτσυ Χρονιχή Συγγραφή. Bonnae. 1837 a. P. 58–59. Успенский. Образование второго Болгарского царства. Стр. 170–171.


[Закрыть]. Года не проходило, чтобы какая-нибудь местность Руси не была обращена в пустыню. В 1092 г. половцы взяли Прилуки, Песочен, Переволоку и сожгли массу сел по обеим сторонам реки Сулы. В 1093 г. сожгли Торческ. В 1095 г. они подвергли той же участи Юрьев, хотя и оставленный жителями. В 1096 г. половцы сожгли Устье[267]267
  Устье, как предполагают, находилось при впадении Трубежа в Днепр. (Погодин. Исслед. замеч. и лекции. т. IV, стр. 267).


[Закрыть], а в 1110-м много сел у Переяславля. В 1138 г. они пожгли Курскую область. В 1139 г. взяли Пирятин, пожгли много сел у Переяславля, монастырь Борисоглебский и св. Савы. В 1177 г., как мы уже видели, половцы захватили шесть берендейских городов на реке Роси. В 1185 г. разорили и сожгли села у Путивля и самый острог этого города, а в Переяславской области – взяли все города по Суле[268]268
  Ипат. лет. Стр. 150, 157, 160, 161, 188, 403, 437; Никонов. лет. изд. 1767, II, стр. 74, 80; Воскрес. лет. Ч. I стр. 99.


[Закрыть]. Насколько Русь терпела урон в людях, уводимых в плен или избиваемых, показывают следующие данные. Взявши город Торческ в 1093 году, половцы разделили всех его жителей и повели в свои вежи. Во время взятия Олегом Чернигова «много хрестьян изъгублено бысть, а другое полонено бысть, и расточено по землям».

Много пленных вывели кочевники из Курской области в 1139 г. В 1171 г. они увели много жителей, хотя и неизвестно, из какой области. В 1172 г. половцы около Киева «взяша села без учьта, с людми и с мужи и с женами, и коне, и скоты и овьце, погнаша в Половце». То же самое произошло и в 1173 г. «Концак приехавше к Переяславлю, за грехы наша, в 1179 г., много зла створи крестьяном, иних плениша, а инии избиша, множайшия-же избиша младенець». В 1210 г. половцы снова вывели много пленных из Переяславской области[269]269
  Ипат. лет. Стр. 157, 380, 383, 415; Никон. лет. Ч. II, стр. 209; Воскрес, лет. Ч. I, стр. 117.


[Закрыть].

Мы берем только главные факты, но остается еще большое число известий о набегах, которые перечислять было бы чересчур утомительно. По нашему счету всех набегов, совершенных половцами самостоятельно без княжеских приглашений, произошло, в период от 1061 по 1210 г., 46. Из них на долю Переяславского княжества приходится 19, на Поросье – 12, на Киевскую область – 4, на Северскую область – 7, на Рязань – 4. Но не должно забывать, что рядом с такими независимыми предприятиями половцев стояли их походы в русские области по призыву того или другого князя, сопровождавшиеся не менее тяжкими опустошениями. Несомненно также, что летопись упоминает только о выдающихся набегах, опуская или даже не зная о грабежах мелких половецких загонов.

Мы приводили факты сожжения сел и городов, увода в плен жителей, пусть же теперь современник первых набегов сам расскажет нам о народных бедствиях, которых он был очевидцем. Картину, полную страшного трагизма, рисует он перед нами. «Створи бо ся плачь велик у земле нашей и опустеша села наша и городе наши, и быхом бегающе и перед враги нашими». «Ибо лукавии сынове Измаилове пожигаху села и гумьна, и мьноги церкви запалиша огнем… овии ведутся полонене, а друзии посекаеми бивают, друзии на месть даеми бывают[270]270
  Не намек ли здесь на судьбу препд. Евстратия?


[Закрыть], и горькую приемлюще, друзии трепещуть зряще убиваемых, друзии гладом умориваемы и водною жажею… ови вязани и пятами пьхаеми, и на морозе держими и вкаряеми… мучими зимою, и оцепляеме у алчбе и в жаже, и в беде побледевше лици и почернивше телесы; незнаемою страною, языком испаленом, нази ходяще и босе, ногы имуще избодены терньемь. С слезами отвещеваху друг-другу, глаголюще: “аз бех сего города”, а другии: “аз сего села”; и тако свопрошахуся со слезами род свой поведающе… “Согрешихом и казнимы есмы, яко согрешихом, тако и стражем: и граде вси опустеша, и переидем поля, идеже пасома быша стада, коне, овце и волове, се все тще ныне видим, нивы порожьше стоят, зверем жилища быша»[271]271
  Ипат. лет. Стр. 155, 156, 157.


[Закрыть].

Какая характеристика набегов может стать рядом с этой простой, полной глубокого чувства, картиной народных бедствий. Вся эта масса пленного христианского люда или обращалась в рабов в вежах половецких, или, как товар, шла по разным странам юга и востока. Еще писатель Х века Ибн-Гаукаль рассказывает, что Джурджание был рынок живого товара, в состав которого входили и славянские рабы[272]272
  D’Ohsson. Les peuples du Caucase, p. 148.


[Закрыть]. Эта дорога, по которой шли русские люди, навсегда покидая родную землю, не изменилась, конечно, и во времена господства в степях половцев. Этим путем снабжались русскими рабами рынки Центральной Азии.

Другая дорога вела в Крым, где главными пунктами торговли подобным товаром можно, кажется, считать Судак и Херсонес. Мы имеем известие, что в последнем городе скупкой рабов занимались евреи[273]273
  Записки Академии наук по I и II отд. 1854 г. Т. II. Выписки из Ибн-эль-Атира. Стр. 660. Киево-Печерский патерик в переводе М. Викторовой. Киев. 1870 г. Стр. 32–35.


[Закрыть]. Но прежде чем быть проданными, пленные некоторое время оставались в вежах, в ожидании себе покупщика или выкупа со стороны русских. Мы знаем только один случайный факт выкупа на поле битвы. В 1154 г. Изяслав Давидович, после бегства Ростислава и Мстислава под Черниговом, выручил многих из их дружины, попавших в руки половцев. Обыкновенно же приходилось родственникам отыскивать своих родных по половецким кочевьям. Выкупить пленного считалось богоугодным делом, и потому частные лица являлись иногда в вежи и освобождали своих земляков от тяжкого рабства. Мы видим пример такого великодушия в старании некоего христолюбца выкупить инока Никона, который, как кажется, был освобожден потом своими родственниками или отбит каким-нибудь русским отрядом[274]274
  Киево-Печерский патерик. Стр. 35–36.


[Закрыть].

Ценность выкупа соразмерялась с общественным положением пленника на Руси. Так, по рассказу летописи, на какого-то Шварна, захваченного за Переяславлем, половцы «взяша искупа множьство»[275]275
  Ипат. лет. Стр. 361.


[Закрыть]. Конечно, более знатные и богатые пленники были долее удерживаемы в вежах, а те, на выкуп которых половцы не могли скоро надеяться, или если он ожидался в незначительном размере, шли на рынки и рассеивались по лицу земли на юге и востоке, а, может быть, и на западе. Из раньше приведенного рассказа летописи, рисующего картину разорения, мы имели случай видеть тяжкое положение пленных. Многие из них не выносили постоянных передвижений за вежами в оковах; от жажды, зноя или холода они умирали в большом числе. Так из пятидесяти пленных, захваченных однажды половцами в Киеве, через десять дней остался только один инок Евстратий[276]276
  Киево-Печерский патерик. Стр. 33.


[Закрыть]. Надо, однако, сказать, что русские не уступали нисколько своим врагам в обращении с попавшимися к ним в руки. Даже тех, на выкуп которых можно было надеяться, держали в оковах, как это видно из сказания о пленном половчине. Рабы покупались на золото; таким же образом, кажется, русские выкупали и своих земляков, но половчин приносил за свое освобождение товар, который ценился на Руси: он пригонял табун лошадей, а может быть, и другого скота[277]277
  Хрестоматия по Рус. Истории, Аристова. Варшава. 1870 г., стр. 1278–1279 и 1282. Киево-Печерский патерик. Стр. 33, 36.


[Закрыть]. Иногда случалось, впрочем, что русские отряды при своих нападениях на вежи половецкие, освобождали соотечественников, но это бывало нечасто. Мы знаем факт освобождения христиан на Угле и Самари в 1151 г. Мстиславом Изяславичем и в 1170 г. почти на том же месте во время большого похода князей на половцев. Можно предположить, что то же самое происходило при всех движениях русских в глубь степей половецких. Но количество выкупаемых или случайно освобождаемых русскими отрядами было каплей в море сравнительно с числом продаваемых в рабство. Бедствия народные от этого нисколько не облегчались.

Мы раньше привели числовые данные, указывающие на распределение набегов по областям. Эта неравномерность зависела главным образом от географического положения земель, но была тут, как нам кажется, и другая причина. Бросив взгляд на карту, мы увидим, что княжество Переяславское бо́льшим протяжением своих границ примыкает к степям. Киевская область с юго-востока ограждена Переяславлем, а с юга военными поселениями черных клобуков. Сильно раскинута была граница земли Северской. Но область собственно Черниговская защищена с юга, а с востока ее оплотом служило княжество Новгородсеверское.

За все время от появления половцев в степях до 1224 г. мы видим на нее только три самостоятельных набега. Первый из них имел место после страшного поражения князей на Альте в 1068 г., когда половцы добрались до реки Снови, второй – во время княжения Владимира Мономаха в Чернигове (1078–1094 гг.): кочевники разорили волость Стародубскую и Новгородсеверскую, и третий в 1187 г. Разорение Черниговской области было не меньше, чем других княжеств в удельный период, но главным образом здесь причиной были княжеские усобицы. Кочевники весьма часто были приглашаемы то тем, то другим князем Чернигова, и Святославичи довели свою область до сильного обезлюдения. Уже в 1159 г. Святослав Ольгович жалуется на запустение городов Любеча, Моровска, Оргоща и Всеволожа[278]278
  Ипат. лет. Стр. 121, 439–440; Лавр. лет. Стр. 239 (Поучение Мономаха).


[Закрыть]. Но, повторяем, причина этого факта лежит вовсе не в половецких набегах: их на Черниговщину почти не было. Удары кочевников приходилось выдерживать княжеству Новгородсеверскому, южные границы которого были обращены в сторону половецких кочевьев. Точно так же отчасти с южной и юго-восточной стороны оплотом Руси служило княжество Рязанское. Мы видим все-таки сравнительно незначительное число набегов на эти обе области. Это объясняется способом защиты и отношением к кочевникам в разных областях Русской земли. Общими предприятиями всех князей в борьбе с половцами являлись только большие походы в глубь степей, да и то не всегда, и не все князья принимали в них участие[279]279
  Ипат. лет. Стр. 343.


[Закрыть]. Защита же своих границ, своего населения предоставлялась силам каждой области и энергии ее князей. Мы и хотим теперь поговорить о способах, какими каждая область вела свою самозащиту, и об отношениях к кочевникам в разных местностях земли Русской.

Несомненно, на больший или меньший успех обороны оседлого населения против кочевого врага сильное влияние оказывает географическое положение и характер местности. Поэтому мы постараемся сделать небольшой географический очерк области к востоку от Переяславского княжества.

К востоку от Рязанской области простирались Мордовские дебри[280]280
  Иловайский. История Рязанского княжества. Москва. 1859 год, стр. 109.


[Закрыть], которые предохраняли от набегов половцев. В границах этого же княжества начинался Дон, который, постепенно уклоняясь к юго-востоку, образует в земле Войска Донского два тупых угла и стремится затем на юго-запад. Для нас важно его среднее течение, когда он принимает с левой стороны реки Воронеж и Хопер. С правой стороны в Дон впадает река Северский Донец, имеющий несколько интересных для нас, по своему направлению, притоков. С левой стороны Донец принимает реку Оскол, течение которой почти правильное с севера на юг. Между Осколом и Доном образуется как бы дорога, весьма широкая на юге, сильно суживающаяся в середине, расширяющаяся на севере. Эту дорогу перегораживает почти поперек река Быстрая Сосна[281]281
  См. Карты Шуберта, карту при Истории Рязанского княжества господина Иловайского и при списках населенных мест Воронежской губернии.


[Закрыть].

Нужно при этом заметить, что лесная растительность сосредоточивалась по обеим сторонам этого пути, особенно между реками Воронежем и Доном, и между Осколом и Донцом[282]282
  См. главу 1.


[Закрыть]. С правой стороны эта река принимает реку Уды, берущую начало в Курской губернии, направляющуюся сначала на юго-восток и впадающую в Донец верстах в 10 ниже Чугуева. Еще ниже, около Змиева, впадает в Донец река Мож, верховья которой сближаются с верховьями Коломака, направляющегося в Ворсклу, которая принимает его несколько ниже Полтавы. Мы видели, что берега Можа и в прошлом столетии изобиловали лесами; водораздел между Можем и Коломаком, по «Книге Большого Чертежа», был покрыт лесами и болотами. Таким образом, из соединения этих двух рек образовалась природная оборонительная линия. Но для Северского княжества можно указать еще три линии с таким же характером. Самую южную представляла из себя река Мерл, текущая почти с востока на запад. Она впадает в Ворсклу. Следующая линия образуется самой Ворсклой, вершина которой заходит в Курскую губернию, и третья, самая северная, рекой Пслом. Такой характер местности более или менее способствовал безопасности Северского княжества. Но судя по фактам, правда, весьма и весьма немногим, есть возможность сказать, что Северские князья воспользовались этими естественными преградами для защиты своей области.

^{Река Ворскла. Современный вид}

Необходимость заставляет нас коснуться здесь до сих пор еще спорного вопроса о городищах. Мы не находим нужным излагать здесь всех теорий относительно того значения, какое имели в Древней Руси эти сооружения, но должны только обратить внимание на тот факт, что все ученые, насколько нам известно, считали их остатками оседлой жизни, а не кочевнической. Мы видели уже примеры, что села и города, попадавшиеся под руку половцам, были разоряемы. Об этом нам говорят не только наши летописи, но и источники византийские. Нет ни одного примера, который бы указывал на жизнь кочевника в городе. Самый образ жизни, тесно связанный с обширным скотоводством, препятствовал заведению оседлости. Мы постоянно видим кочевников в движении, причем всегда с их вежами. Нужно было кочевнику попасть в среду оседлого населения, войти в весьма тесную с ним связь, чтобы он начал отвыкать мало по малу, с большим трудом от свободной жизни в степи. Лучшим доказательством сказанного нами служит образ жизни в Поросьских поселениях черных клобуков, о чем мы вскоре будем говорить. «Половцы, – говорит господин Аристов, – не были устроителями городов и, занимая оставленные другими народами городища, не могли укреплять и отстаивать их»[283]283
  Известия Историко-филол. Института в Нежине. 1877 г. Аристова. О земле половецкой. Стр. 220.


[Закрыть]. Мы должны сказать более: половцы никогда не занимали этих городищ или городков для постоянного житья в них, а только временно для обороны. Для нас важно мнение господина Аристова, что городища существовали раньше появления кочевников в известной местности. Повторяем, что едва ли кто сомневается в принадлежности городищ оседлому населению. Точно так же не может в настоящее время приниматься во внимание и теория господина Ходаковского о религиозном значении городищ. Количество известных и описанных городищ в настоящее время доходит до крупной цифры[284]284
  См. Самоквасова. Древние города России. СПб. 1873 г. О городищах. Морозова (Оттиск из Харьк. Губ. Вед.) Курганы и городища Харьк., Валков. и Полтав. уездов Пассека. Рус. Истор. Сборник. 1838 года т. 3, кн. 2. Истор. – Статист. Описание. Харьков. Епархии. Филарета. Москва. 1858 г. О городищах в землях славянских. Срезневского. Записки Одес. Общ. Ист. и Древ. 1848 г. т. II.


[Закрыть]. Из их устройства и объема вполне видно, что они имели значение оборонительных пунктов.

Иногда они окружены двойными, тройными рядами валов, что было бы совершенно излишне при той роли, какую хотел им дать Ходаковский. Вопрос, по нашему мнению, сводится теперь уже к тому, чтобы определить отличительные признаки городищ древних и позднейших. Но это-то и представляет почти непреодолимую трудность. Несомненно, земляные сооружения отдаленных веков потом служили для обороны позднейшим поселенцам и переделывались ими сообразно с обстоятельствами, например согласно требованиям нового оружия, тактике новых врагов.

И вот, встречаясь с городищем, которое по своему виду могло бы быть отнесено к числу более поздних, археолог не может тем не менее приурочить его к известному времени, ибо всегда можно предполагать, что форма его есть уже позднейшая переделка более древней. Но и само время действует разрушительно. Оно изменяет вид городища, может придать ему ту или иную форму. Древнее по признакам городище в действительности может быть позднейшим сооружением, изменившим благодаря разным условиям свой вид. До сих пор не установлено ничего прочного в отношении этого вопроса и, как кажется, едва ли возможно какое-нибудь положительное решение. Придется, стало быть, отказаться от этих монументальных памятников старины при каких-либо исследованиях историко-географического характера? Если невозможно решение, то только общее; но что касается известного городища, взятого в отдельности, или группы городищ, то при помощи археологии и истории мы имеем право прийти к тому или иному заключению и приурочить его к какой-либо эпохе. Историк обязан обратить внимание на данные археологии и документальные источники, если они имеются для местности, где находится городище, и раз между их свидетельством и фактом существования тут земляного сооружения является связь, исследователь может смело отнести это укрепление к известному периоду истории народа, мало рискуя впасть в ошибку.

Господин Самоквасов в своем сочинении о городах Древней Руси указывает на факт существования гораздо большего их числа в домонгольский период нашей истории, чем нам известно из наших источников, приводя в доказательство известия летописи, в которых имена городов не указываются, а сообщается, например, в таком виде: «Половцы же взяша 6 городов Береньдиць и поидоша к Ростовьцю»[285]285
  Д. Я. Самоквасов. Древние города России. СПб. 1873 г. Стр. 80–85. Ипат. лет. Стр. 408.


[Закрыть]. Наши летописцы всегда называют нам местности, имена которых знают. Из приведенного известия это ясно видно: писавший знал имя одного города, именно Ростовца, – он и привел его в своем сообщении. Знай он названия шести и других городов, мы имели бы их имена. Если бы эти города были Торческ, Корсунь, Богуславль, Триполье, Неятин, то они бы и были поименованы. Кроме того, многих ли городов, названия которых нам известны, мы знаем местонахождение? Конечно, и следы большей части из них могли быть уничтожены рукою времени, но нельзя все-таки отрицать, что остатки некоторых из них в виде валов, рвов и сохранились. Можем ли мы, например, категорически утверждать, что сохранившиеся по берегам Удая городища, о которых нам сообщает Маркевич[286]286
  Записки Имп. Рус. Геогр. Общ. 1856 г. к. XI. Реки Полтавской Губ. Марковича Н. Стр. 365.


[Закрыть], не представляют собой остатков укрепленных поселений Переяславского княжества, некогда расположенных по этой реке? Из городов Поросья мы не знаем ни местонахождения Растовца, ни Неятина, ни Торческа, ни Товарова, ни Кульдеюрева, ни тех шести городов, о которых мы говорили. Между тем существует в области рек Стугны, Роси и Выси множество городищ[287]287
  См. Фундуклей. Обозрение могил, валов и городищ Киевской губернии. Киев. 1848 г. Похилевич. Сказания о населенных местностях Киевской губернии. Киев. 1864 г.


[Закрыть]. Несомненно, какие-нибудь из них и есть остатки тех укреплений, местоположения которых мы не знаем. Мы имеем указание летописи, что уличи и тиверцы жили по городам, которые сохранялись даже в XII в. и, удивительное совпадение, по течению Днепра в прошлом столетии значатся городища. Некоторые из них сооружены неизвестно кем и когда, другие приписываются народу франков, то есть готам. Эти древнейшие укрепления строго отличаются от позднейших татарского и турецкого происхождения[288]288
  Ипат. лет. Стр. 7. Чтение Имп. Общ. Ист. о Древ. Рос. 1848 г. № 6. Описание реки Днепра. Стр. 27–35. Летопись Самуила Велички. 1855 г. Ч. III. Описание реки Днепра. Стр. 474, 478, 481.


[Закрыть]. Весьма возможно, что это – разрушенные города двух упомянутых племен. Эти факты местонахождения городищ в тех областях, где по другим источникам некогда действительно существовали города, дает уже нам некоторое право пользоваться этого рода естественными памятниками в историко-топографических вопросах. Мы хотим сделать попытку определить границу Северского княжества со стороны половецких кочевьев, и тут немалую роль играют свидетельства этих памятников прошедших веков.

Первый пограничный город Северского княжества с землей половецкой, известный нам по летописи, это – Вырь. «Всеволод (Ольгович), читаем в нашем источнике, послася по половце. И приде их 7000 тысящь… и сташа у Ратмире дубровы за Бырем; послали бо бяхуть послы ко Всеволоду и не пропустиша их опять, Ярополчи бо бяхуть посадници во всей Семи… и изьимаша послы их на Локне…»[289]289
  Лавр. лет. Стр. 181–182, под 1127 г.


[Закрыть] Очевидно, половцы, не зная положения дел, отправили сначала разведчиков, а сами остались на границе в выжидательном положении. Но вблизи от Выря мы знаем еще Вьяхан и Попашь, которые, несомненно, принадлежали к той же линии укреплений. Это видно из рассказа летописи под 1148 г. о борьбе Черниговских князей с Изяславом Мстиславичем. Союзники (Святослав и Юрий) из Курска двинулись к Вырю. «И оттуду идоша к Вьяханю, и ту не успеша ничтоже; а оттуда идоша Папашю и приде к ним Изяслав Давидович, и бишася и взяша Попашь. И в то время приде к Изяславу весть к Мстиславичю, оже Бьяхань и инии городи отбилися, а Попашь взяли»[290]290
  Ипат. лет. Стр. 251.


[Закрыть].

С 1127 г. Курск с Посемьем принадлежали к Переяславскому княжеству, и таким образом Вырь, Вьяхань, Попашь, область реки Локни были в руках Изяслава Мстиславича. Главную силу Юрия Долгорукова и его союзников составляли половцы. Между тем, как мы видели, еще в 1127 г. кочевники, приглашенные Всеволодом Ольговичем, не могли подоспеть к нему, так как были задержаны у Выря. Очевидно, теперь Юрий и его союзники стремятся овладеть этими городками для свободных сношений с половцами. Из этого выясняется, что и эти города наравне с Вырем были пограничными. Но возможно определить положение этих городов гораздо точнее. Вот что мы читаем в царской грамоте 1704 г.: «В 180 (1672 г.) по указу Царя и В. К. Алексея Михайловича боярин и воевода кн. Григорий Ромодановский в Путивльском уезде, в 30 в. от Путивли на реке Виру, да на устье реки Крыги в угодьях Путивльцев построил город Белополье на старом Вирском городище»[291]291
  Преосв. Филарет. Историко-Статист. Описание Харьковской Епархии, ч. III, стр. 407.


[Закрыть]. Из этого официального отрывка видно, что Белопольское городище еще в XVII в. было пустым местом, следовательно, существование укрепления или города, которого остатки оно представляет, должно быть отнесено к отдаленному периоду, когда данные области еще не были разорены татарами. Предположение, что город Вырь находился на месте села Старых или Новых Виров, отходит на второй план, ибо, по справедливому мнению преосв. Филарета, они не могут быть старее городища[292]292
  Ibidem, стр. 409, примеч. 4 и 592. Барсов. Очерки Рус. Истор. Географии.


[Закрыть]. Нетрудно уже теперь определить и местонахождение древних Вьяханя и Попаша. Их, по мнению господина Беляева, должно искать в юго-западном направлении от Выря, «ибо, – говорит он, – по словам летописи, Изяслав Мстиславич, узнавши о походе Ольговичей, двинулся из Переяславля к Черной Могиле на соединение с братом своим Ростиславом, шедшим из Смоленска, и там условился с ним идти к Суле, дабы перенять дорогу стоявшим на Суле Ольговичам; а так как они были в Попаше, следовательно, Вьяхань и Попашь были, по указанию летописи, на верховьях Сулы»[293]293
  Записки Имп. Рус. Геогр. Общ. 1852 г. кн. VI. Беляева. О географических сведениях в Древней Руси. Стр. 93.


[Закрыть].

Если мы исследуем местность в юго-восточном направлении от Выря, то, кажется, найдем Вьяхань в городище, находящемся в 30 в. от Белополья на юго-западе, в 5 в. от слободы Тернов, на берегу реки Терны. Этим открытием мы обязаны тому же преосв. Филарету, тщательно собравшему в свой труд все, имеющее цену для истории и исторической топографии. В акте 1638 г. это городище называется то Лехановским, то Дехановским, то просто городищем. Близость названия его с Вьяханем и близость его в Вырю, местонахождение его на дороге от Выря к реке Суле, дает право считать это городище за остаток города Вьяханя[294]294
  Историко-Статист. Описание Харьков. Епархии. Ч. III, стр. 410.


[Закрыть]. Напрасно, таким образом, господа Надеждин Неволин думали, что в краю этом Вьяхани ничего подобного нет, а урочищ, подобозвучных Попашу, слишком много[295]295
  Погодин. Ислед. замеч. и лекции. т. IV, стр. 276–277. См. тут же другие мнения о местонахождении этих городов.


[Закрыть]. Просматривая карту Шуберта, мы не нашли там подобных урочищ, но речек, носящих имя Попадьи, отыскалось три. Одна из них впадает в реку Локню, протекая на расстоянии 2-х верст от города Суджи, другая – в реку Вырь в таком же расстоянии от Вирского городища и третья – в Сулу, в X в. по прямому направлению на юг от Вьяханского городища[296]296
  Карта Шуберта, лист ХLII.


[Закрыть]. Так как союзники двигались из Выря в Вьяхань, из него в Попашь, по направлению к Суле, то нельзя не признать мнения преосв. Филарета, что последний город должен был находиться при устье Попадьи в Сулу[297]297
  Историко-Статист. Описание Харьк. Епархии. Ч. III, стр. 411 и 565, 577.


[Закрыть]. Господин Аристов, занимавшийся вопросом о походах русских князей на половцев, вполне соглашается с мнением преосв. Филарета о местонахождении городов Выря, Попаша и Вьяханя[298]298
  Известия Историко-Филол. Института в Нежине. 1877 г. Аристов. О земле половецкой. Стр. 222–223.


[Закрыть]. Но сверх этих укрепленных пунктов, несомненно, должны были существовать городки по Локне, где посадники Ярополка захватили в 1127 г. половецких послов. Есть две Локни: одна течет мимо города Суджи и впадает в реку того же имени к северу от него; другая протекает верстах в 13 южнее реки Выря и соединяется с ним[299]299
  Карта Шуберта. Лист ХLII.


[Закрыть]. Но так как половецким послам пришлось бы идти назад от Выря, чтобы попасть на вторую Локню, то естественнее предположить, что дело происходило на Локне, впадающей в реку Суджу[300]300
  Мнения о Локне см. Погодина. Исслед. замеч. и лекции. т. IV, стр. 272–273. Локни Суджанской держится преосв. Филарет. Он сообщает, что в 7 в. от д. Юнаковки, по дороге в город Суджу, на правой стороне в 23 саж. есть 4 кургана, окруженные валом. По его мнению, место, окруженное валом, было городом, где жили посадники Черниговского князя. (Описание Харьк. Епархии. Ч. III, стр. 385–386). Этого же мнения о Локне и господин Дмитрюков. (Этнограф. Сборник, т. V, стр. 23–24).


[Закрыть].

Таким образом, в первой половине XII в. мы видим, что граница Северского княжества шла по реке Локне, затем переходила к реке Вырю, шла на юго-запад сухопутьем до города Вьяханя, потом до города Попаша на Суле, затем по этой реке начиналась область Переяславского княжества. Но, как кажется, на этой черте оканчивалось только сплошное население Северского княжества, далее шла, так сказать, боевая область, с городками, наблюдавшими за движением половцев. Мы видели, что игнорировать показания таких вещественных памятников, как городища, нет повода. Ясно обнаруживается это в определении благодаря им местонахождения Выря, Попаша и Вьяханя. Между тем, бросив взгляд на карту, мы замечаем и далее особенную правильность и целесообразность в распределении других городищ, находящихся далее на юг. Река Локня впадает в Суджу, которая верстах в 5 ниже соименного ей города соединяется с Пслом. Последний, начиная от города Гадяча, идет, делая несколько изгибов, на северо-восток, перерезывая таким образом интересующую нас местность почти поперек.

И вот на этой реке городища: Липецкое, Городецкое, Михайловское, Азацкое и Каменное. Первое находится в 2-х верстах от города Сум. Оно существовало в XVI в., как это видно из росписи 1571 г.: «…а Псел перелезти у Липецкого городища, да на верх Боровни»[301]301
  Истор. – Статист. Описание Харьк. Епархии. Ч. III, стр. 279.


[Закрыть]. Городецкое городище существовало еще до 1642 г.[302]302
  Истор. – Статист. Описание Харьк. Епархии. Ч. III, стр. 530–531.


[Закрыть] Каменное значится в акте разграничения земель между Россией и Польшей 1647 года, где постановляется возвратить России Каменное городище на Псле, от Путивля едучи до Псла, на Путивльской стороне, да к тому городищу слободу Каменную. Но оно существовало и к 1642 г.[303]303
  Истор. – Статист. Описание Харьк. Епархии. Ч. III, стр. 498.


[Закрыть]

Таким образом древность этих трех городищ вполне ясна: они существовали ранее нового заселения данной местности, а следовательно, укрепления, остатками которых они являются, должны быть отнесены ко времени, предшествующему татарскому погрому. Что касается Михайловского и Азацкого городищ, то нет о них известий в документах, но положение их на линии городищ древних может служить, кажется, некоторым аргументом в пользу того, что они все возникли одновременно и служили одной и той же цели – быть оборонительной линией. Переходя на реку Ворсклу, мы снова находим целый ряд городищ. Укажем те, о которых говорят документальные источники. Таковы – Скельское, Бельское, Немеровское. В росписи границ между Россией и Польшей 1647 г. читаем: «…на Скельской горе вал от леса Стараго городища»… В 1642 году польские послы предлагали следующую границу: «рубеж идет до реки Ворскла, а Ворсклом вниз до Скельского городища, которое в царскую сторону останется, а рубеж от него меж Бельским городищем и оттуда через реку Ворсклу, Бельское городище разделить пополам»[304]304
  Историко-Статист. Описание Харьк. Епархии. Ч. III, стр. 95.


[Закрыть]. В одном акте 1689 г. мы видим городище Немеровское, а в росписи 1572 г. оно называется просто Немер[305]305
  Журавенское (Немеровское) городище – огромных размеров. Оно расположено на правом берегу Ворсклы, окружено дремучим лесом и само заросло огромными дубами. Ров его, начинаясь от реки Ворсклы, окаймляет обширное пространство с востока, юга и запада. (Ibidem, стр. 107).


[Закрыть].

Вверх по Ворскле существуют еще два городища между деревнями Литовкой и Боголюбовкой, из которых одно носит название Кукуева, а другое, по преданию, представляет остаток некогда бывшего здесь города[306]306
  Историко-Статист. Описание Харьк. Епархии. Ч. III. Стр. 55–56, 57.


[Закрыть]. Еще выше, на левом берегу реки Ворсклицы, также находится большое городище[307]307
  Это городище имеет в поперечнике 24 с., в длину 32 с.; окружность его равна 59 с. (Ibidem, стр. 197).


[Закрыть]. Замечательно, что везде в данной местности городища распределяются правильными линиями по течению рек. Выступает в их размещении цель воспользоваться естественными преградами и обезопасить их укреплениями. Между тем существуют городища и без всякой системы. Такова, например, купа городищ при вершине реки Коломака. Все пространство между двумя Мерчиками покрыто огромными городищами с беспорядочным устройством[308]308
  Рус. Истор. Сборник. 1838 г. т. III, кн. П. Пассека. Курганы и городища Харьков., Валков., Полтав. уездов. Стр. 217–218.


[Закрыть]. Эта системность указанных нами городищ в связи со свидетельствами документов об их глубокой древности заставляет видеть в них передовые укрепления эпохи, предшествующей монгольскому разорению. К числу их нужно отнести и те, которые располагаются по рекам Можу и Коломаку.