Текст книги "О природе детей. Избранное"

Учения о несовершенстве детской природы идут из двух совершенно различных источников: натуралистического и богословского взглядов на человека, вследствие чего теория несовершенства детской природы имеет два особенных вида: натуралистический – собственно несовершенства и богословский – испорченности детской природы.

По мнению многих мыслителей, природа человека сама по себе несовершенна, улучшается же цивилизацией, воспитанием, общественностью. Человек в существе своем сходен с животным, он по природе дик, жесток, мстителен; цепи общественности укротили его, теперь мы знаем человека, так сказать, уже прирученного, хотя дикая необузданная природа его иногда сбрасывает с себя все культурные влияния и является в своем первоначальном, неприукрашенном виде.

Природа детей более несовершенна, нежели природа взрослых, так как дети не вкусили еще благ и плодов цивилизации. Дети ближе, чем взрослые, к первобытному естественному человеку; они суть маленькие дикари – и даже животные. Один писатель так характеризует детей: «лакомки, воры, жестокие, эгоисты, совершенно не понимающие жалости, они прекрасно представляют собою нравственное состояние дикарей и первых людей. Единственный двигатель их поступков есть страх «… дитя есть маленькое животное, эгоистическое и жестокое».

Богословский взгляд на детскую природу состоит в том, что детская природа представляется испорченной первородным грехом, т. е. грехом первого человека, наследуемым всем его потомством. Этот грех внес расстройство, дисгармонию, порчу в первоначально совершенную и чистую человеческую природу. Порча коснулась больше всего нравственной стороны человека, но простирает свое влияние и на всю человеческую природу, не исключая и телесной. Разум человека помутился, воля ослабела и сделалась наклонной к чувственному удовольствию, тело подверглось болезням и смерти. Это учение об испорченности детской природы высказывалось различными представителями христианства с различной степенью силы, – одни смягчали это учение, другие усиливали его. Утверждали, что уму детей недоступно духовное, что глаза их открыты на зло, их чувства способны ко всякому роду испорченности, к которой они имеют естественную склонность. По учению некоторых протестантских богословов, человеческая природа вследствие грехопадения испорчена до мозга костей, так что человеком утрачены не только первобытная чистота и совершенство, но и всякая энергия к добру, всякая свобода воли. Последствия первородного греха перешли от первого человека к его потомству, так что в силу врожденного влечения к злу оно совсем неспособно к добру, сам по себе человек может только грешить.

В учении об испорченности детской природы наследственным первородным грехом выражается признание важного значения закона наследственности. Человек настоящего времени представляется, по этому учению, начинающим жизнь не заново, а лишь продолжающим ее и неразрывно связанным со всеми своими предками и даже с первым человеком. Действия первого человека отражаются на природе современных людей, грехи отцов переходят на дальнейшие поколения без конца. Основная мысль о громадном значении наследственности, о тесной связи поколений правильна: но применяется она лишь односторонне – к унаследованию порчи, греха, дурных качеств; хорошие же свойства как будто не передаются. Неужели наши предки завещали нам одно дурное? Неужели они не приобрели ни одного хорошего качества, улучшающего человеческую природу? Крайний пессимизм по отношению к человеческой природе справедлив ли, не улучшается ли она с течением времени? Все эти вопросы нужно тщательно исследовать, прежде чем произнести окончательный приговор. Но, во всяком случае, изложенный взгляд на детскую природу крайне суров и тягостен. В представлении детей совершенными, гармоничными существами, по самой природе стремящимися лишь к доброму и истинному, слышится слишком большое доверие к природе человека и опоэтизированию детства; недаром Руссо сравнивал дитя с весной; представление же детей злобными, в корне испорченными и порочными существами, которые любят только зло и пороки и, будучи предоставлены самим себе, ничего хорошего сделать не могут, и тягостно, и неправильно. Конечно, детская природа несовершенна, неразвита, требует ухода и исправления, но дети обнаруживают и много хороших качеств, – они вполне доверчивы, искренни, правдивы, привязчивы, в них рано обнаруживаются некоторые альтруистические свойства, например способность бескорыстного и сильного сочувствия горю другого. Положим, все эти прекрасные чувства легко заменяются у детей другими – противоположными, но все же считать детей существами, в корне испорченными, нельзя. Едва ли найдется много таких людей, в уме которых с представлением о детстве ассоциировались бы лишь темные свойства; даже натерпевшаяся гувернантка и озлобленный школьный учитель – и те, положа руку на сердце, не скажут, что в детях, кроме различных шалостей и гадостей, ничего нет.

Если мы будем сравнивать детство с другими возрастами, то, конечно, найдем, что с дальнейшими возрастами человеком приобретаются весьма ценные свойства, которых нет и не может быть у детей, каковы: осторожность, выдержка, большая систематичность и настойчивость действий, больший ум, обширные и разносторонние знания. Но и у детства, как выше отмечено, есть свои прекрасные свойства, которых не бывает в других возрастах. Какой возраст сравнится с детством по жизнерадостности, веселости, беззаветному увлечению разными предметами, по прямоте и откровенности? Не следует какой-либо один возраст возвышать или принижать ради другого, каждый возраст имеет свои достоинства и недостатки; нет возраста, которому были бы присущи одни недостатки.

Итак, в настоящей детской природе нужно различать свойства других категорий: естественные и культурные, иначе – врожденные и унаследованные, т. е. благоприобретенные человеком. Первые существуют одновременно с человеком и составляют основу, стержень человеческого существа; вторые возникли под влиянием опыта, изменчивых условий жизни, среды и дополняют первые. Первые составляют то, на основании чего мы говорим о человеке, на основании чего отличаем человека от животного: вторыми определяются различия между людьми культурными и некультурными, современными и первобытными. Врожденные свойства отличаются весьма значительной устойчивостью и постоянством, они твердо выдерживают натиск времени и меняющихся условий жизни, а своим сочетанием при половом размножении, прежде всего, обусловливают разнообразие организмов. Но как ни велика сила врожденности, и она, наконец, поддается, о чем свидетельствует постепенное исчезновение долго держащихся в каждом организме рудиментарных органов, составляющих переживания. Наследственные свойства мягче, изменчивее, они не сразу по своем возникновении становятся наследственными, но постепенно и при многих благоприятных к тому условиях.

Врожденные органические свойства детства двух категорий: общие всем возрастам и специально детские.

Физические свойства человеческого организма, внешние и внутренние его органы известны. К психическим общечеловеческим свойствам относятся: начатки разумности, рано обнаруживающейся в младенце и очень скоро превосходящей разум животных; ранние сравнительно чувствования, волнующие дитя с первых недель его жизни и уже довольно богато развивающиеся в конце первого года; язык мимики и жестов, которым дитя очень рано превосходит всех животных, и наконец, членораздельная речь, начала которой относятся также к первому году.

Общие условия развития как физических, так и духовных сил таковы: необходимость ухода за правильным, более или менее гармоническим, развитием сил; необходимость соответствующих упражнений для каждой силы, применительно к ее природе; ограниченность человеческих способностей, вследствие чего развитие их совершается в известных пределах в каждый период жизни; возможность порчи, извращения деятельности, задержка развития способностей, если вся среда, физическая и духовная, будет очень неблагоприятна.

Все перечисленные черты составляют основу человеческой и детской личности, без них дитя не может быть человеком в полном смысле слова, не может принадлежать к роду человеческому. Само собой разумеется, что сравнительное значение перечисленных черт неодинаково, но все они, постепенно развиваясь и усиливаясь, принадлежат человеку во всю его жизнь, составляют достояние всех возрастов.

К специальным свойствам детства нужно отнести следующие: необычайную детскую подвижность, доходящую до непоседливости, быструю изменчивость чувствований при значительной страстности, скорое забвение пережитого, даже сильных душевных волнений, неспособность к продолжительному напряжению внимания на одном предмете, полную, безусловную доверчивость ко всем и правдивость, весьма значительную пугливость, бесцеремонное заявление своих нужд, желаний, взглядов, симпатий и антипатий, неспособность к отвлеченному мышлению, отсутствие настойчивости и выдержки в деятельности и многое другое.

Эти свойства по своему значению весьма различны. Одни из них более существенны для характеристики детства и нераздельны с детским организмом; другие суть вторичные, производные из первых и менее тесно связаны с детством. Одни симпатичны и привлекательны для нас, другие безразличны, а третьи, с нашей точки зрения, т. е. взрослых, прямо нежелательны. Сообразно тому, на какой категории свойств детства преимущественно останавливается внимание исследователя, ему легко прийти к мысли, что детская природа совершенна или несовершенна, что она очень хороша или худа, или же довольно безразлична с нравственной точки зрения. Для правильного понимания детской природы чрезвычайно важно усвоить органический взгляд на детство, именно тот, что перечисленные свойства суть черты, которыми характеризуется человеческий организм в период детства. Только при усвоении этого взгляда и возможно вполне разумное отношение к детям.

Вторая природа человека – культурная. Влияние культуры на человека было разносторонне и глубоко, она сказалась в самом органе душевной деятельности – мозге, его строении и качестве, и в характере душевной жизни, в свойствах душевных процессов. К культурным приобретениям человеческой природы, сделавшимся наследственными, мы относим: увеличенные массу мозга и емкость черепа, общую нервную возбудимость и сравнительно высокий нервный тон современных людей, тонкость различения явлений физического и психического мира, способность критического анализа, систематического и отвлеченного мышления, творчество в различных направлениях, высшие чувствования и благородные стремления, выдержанность и последовательность действий, способность настойчивого преследования отдаленных целей. Все эти свойства были у первобытного человека или в весьма слабой степени, или же совсем отсутствовали и возникли благодаря культурным влияниям. Насколько простираются наши сведения о первоначальной истории человека, следует признать, что природа первобытных людей была очень несовершенна, человек был туп на различения и соображения, груб чувством, непоследователен в действиях и лишь мало-помалу, и то с большим трудом, приобрел свои нынешние таланты и способности.

Кроме общекультурной наследственности есть еще частная наследственность, касающаяся небольших групп людей – семейств, родов и отдельных единиц. Такими наследственными свойствами один человек отличается от других людей, ближайших к нему по месту, времени и положению. Частные наследственные свойства представляют дальнейшее наслоение на общекультурные и сами тоже суть культурные. К ним относятся: наследственное долголетие, раннее выпадение волос, разнообразные болезни, талант к живописи, музыкальный и т. п.

Сверх двух природ в дитяти: естественной и культурной, приобретаемой по наследственности, есть еще третий ряд свойств, тоже культурных, но не наследственных, а создаваемых самим человеком за время его жизни и деятельности. Эти последние свойства приобретаются двумя путями: подражательностью и вполне сознательными и намеренными усилиями выработать в себе известное свойство.

Подражательность играет весьма видную роль в формировке человеческой личности. Подражать дети начинают весьма рано и подражают всему: и внешним свойствам, и внутренним качествам. Поэтому усвоенного подражанием у детей бывает весьма много. Подражательность в связи с наследственностью (и врожденностью) исчерпывает большую – часть свойств человека; кроме наследственного и подражательного, в человеке остается очень мало; часто то, что приписывается наследственности, есть результат ранней подражательности.

Второй ряд свойств, создаваемых самим человеком, составляют его вполне сознательные и разумные приобретения. Человек часто видит, что ему недостает такого качества, которое весьма важно и необходимо, и он делает сознательные усилия для его создания и укрепления. В ряду этих сознательно приобретаемых свойств привычки занимают весьма видное место. Что касается свойств, прививаемых воспитанием и другими подобными влияниями, то их следует отнести на счет подражательности и сознательных усилий. Человеку невозможно навязать ни одного свойства, привить ни одной привычки, не возбудив его подражательности и его сознательной намеренной работы над самим собой, в видах собственного самоусовершенствования.

Таким образом, детская природа оказывается чрезвычайно сложной, в ней есть свойства вполне различного характера.

О совершенстве ее не может быть и речи. Но в то же время ее нельзя считать и какой-либо дурной, злой. Конечно, природные силы человека весьма ограниченны, и первобытный человек часто уступал животному не только в силе и ловкости, но и в сообразительности и хитрости. Зато душевные силы человека оказались владеющими одним огромным преимуществом – способностью к бесконечному развитию и усовершенствованию, вследствие чего человек и сделался «царем природы». Результаты же развития, культурные свойства легко могут вести человека и ко благу, и к злу, – дело будет зависеть от частных наследственных свойств, которыми и определяется ближайший характер личности, ее склада и деятельности.

Как же быть при воспитании такой сложной природы? Чем руководиться? Очевидно, чрезвычайная сложность детской природы влечет необходимость расценки ее свойств, а вместе ставит вопрос об основаниях такой расценки, иначе сказать – о значении идеала в воспитании.

Что такое ребенок

Кто желает отдать себе вполне сознательный и разумный отчет о различных сторонах и вопросах по части воспитания, тот должен выяснить себе два существенные пункта: 1) какими основными условиями определяется развитие человеческой личности, от каких неизбежных, необходимых влияний зависят ее склад и характер; и 2) что может сделать воспитание для формировки хорошей человеческой личности, как повлиять на развитие различных сторон человеческой природы. Если кто-либо прямо приступит к разным воспитательным мероприятиям, не отдав себе отчета в том, что образует человеческую личность, каким неизбежным влияниям она подчиняется, тот начнет не сначала: он будет стремиться сделать второй шаг, не сделав первого. И мысль, и деятельность его будут не ясны, придется идти в потемках, ощупью и действовать без твердой уверенности. А потому начнем свои беседы о воспитании с рассмотрения основных условий развития личности.

В ряду таких условий самое главное и основное, которое мы должны выяснить себе прежде всего, это – что такое ребенок: есть ли это бесформенный, мягкий материал, из которого опытный воспитатель может вылепить какую угодно фигуру, или это есть нечто предопределенное, способное к развитию только в известной мере и в известном направлении?

* * *

Ребенок есть человек, а общечеловеческие свойства представляются каждому известными. Отчасти они действительно известны, но далеко не вполне. Для нас в данном случае весьма важно обратить внимание на один ряд детских свойств, которые особенно должны интересовать воспитателя. Это именно свойства отдельных периодов детского возраста.

Дети имеют много особенностей по сравнению со взрослыми: в физическом отношении они очень непоседливы, подвижны, решительно неспособны к продолжительному покою и размеренным, систематическим движениям; в умственном отношении они также подвижны, т. е. неспособны к продолжительному сосредоточению внимания, быстро переходят с предмета на предмет, легко забывают, но при этом отличаются сильным любопытством; к отвлеченностям они мало склонны, но в сфере известных им явлений не глупее взрослых; чувствования детей отличаются стремительностью, быстрым ростом и напряжением волнения и его быстрым падением; это реки в весенний разлив, которые очень скоро наполняются водой и также быстро мелеют; в деятельности дети очень мало выдержаны, недостаточно настойчивы, совсем не систематичны. Им все подай сейчас, вынь да положь. Как относиться к таким свойствам детства: нужно ли с ними воевать или оставить их в покое, потому что все равно ничего с ними не поделаешь, их не искоренишь?

Чрезвычайно важно для правильной постановки всего воспитания усвоить себе надлежащие отношения к указанным свойствам детства, именно относиться к ним как к необходимым и неизбежным спутникам детства, а не как к недостаткам, которые могут и не быть, которые можно истреблять и подавлять соответственными мероприятиями. Неправильное отношение к указанным свойствам придаст всему воспитанию боевой вид, вызовет ежеминутную и бесплодную борьбу с воспитываемым, поведет к жестокому и бесцельному угнетению старшим поколением младшего.

Из особенностей детства, составляющих его необходимые характерные черты, в настоящее время общим сознанием довольно правильно оценивается одна – необычайная подвижность детей. Кажется, навсегда оставлено желание видеть детей смирно сидящими, не скачущими, не шумящими; а прежде требовали от детей тишины и спокойствия и находили неприличным, если дети, особенно девочки, много бегают, прыгают, куда-нибудь карабкаются, шумят. Но и эта очевидная и весьма характерная особенность детства признается не сполна: посмотрите, как много в школах заставляют сидеть даже маленьких детей; как мало заботятся об устройстве для них мест для игры, особенно на свежем воздухе; как сравнительно мало уважается эта сторона детской природы при сопоставлении ее с уроками, задачами и всякими формальностями. Она только еще допускается, терпится, но не уважается. Да и в семьях можно еще встречать попытки ограничить указанное свойство детской природы: бегай, резвись, шуми, да знай меру. Шум и возня день-деньской надоедают взрослым и кажутся им нелепыми. Чем старше человек, чем сам менее подвижен, тем вообще слабее способен понять детскую подвижность, ее необходимость и законность. «Да посидите вы спокойно хотя минуту на одном месте!» – нередко слышится в семье возглас, исходящий от старших членов и направленный к усмирению разыгравшихся и расшумевшихся младших. А дети, в свою очередь, столь же основательно и разумно могли бы взывать, и иногда взывают, к взрослым: «Да побегайте и попрыгайте немножко! Что вы сидите сиднями целые дни!»

Что же касается других характерных свойств детства, то они понимаются и уважаются родителями и воспитателями весьма мало и по большей части зачисляются ими в разряд детских недостатков, с которыми нужно бороться. Дети по общим своим душевным свойствам «не могут останавливать свое внимание продолжительное время на одном предмете, а между тем и родители, и воспитатели упорно требуют этого. Продолжительность учебных занятий (уроков) как в семье, так и в школе определяется взрослыми по сравнению с самими собой, с некоторыми лишь сокращениями в пользу детей. В младших классах учебных заведений дети подряд должны выдерживать по четыре и даже по пяти уроков ежедневно. Каждый, кто только знает, что такое внимание, чего оно требует от человека, – согласится, что четыре-пять часов внимания подряд дело совершенно невозможное для детей. Дети в школах неизбежно осуждаются на невнимательность, и иначе не может быть при существующем числе обязательных занятий. В семьях при занятиях относятся к детям благосклоннее, но и здесь уроки нередко бывают очень длинны и утомляют детей, – дети по необходимости скучают и бывают рассеянны.

Точно так же небрежно относятся взрослые и к тому свойству детей, в силу которого последние мало склонны к отвлеченностям. Детей очень рано засаживают за книги, рано начинают и в семье учить всяким отвлеченным премудростям. Что же касается школьного учения, то всем известно, что оно носит строго отвлеченный характер, так как языки, грамматики и счет составляют основу обучения. А это такие предметы, в сообщении которых впасть в сухую и обременительную для детей отвлеченность наиболее легко.

По отношению ко всем другим особенностям детства взрослые держат себя подобным же образом, стремясь привить детям качества своего возраста и свысока, как на недостатки, смотря на детские свойства. Например, взрослые заботятся о нравственном развитии детей. Как заботятся, как они смотрят при этом на дитя? Они относятся к нему не только как к существу весьма несовершенному, имеющему множество недостатков, но и как к виновному в этих недостатках, подлежащему за них взысканию. Известно, что дети завистливы, очень эгоистичны, весьма мало способны пожертвовать каким-либо своим удовольствием и удобством, чрезвычайно легко раздражаются, быстро бросают не совсем приятное дело и т. п. Ко всем таким свойствам детей нужно относиться терпеливо и спокойно, раздражаться за это на детей, гневаться на них нельзя, так как в подобных качествах виноваты не дети лично, то или другое дитя в отдельности, а виноват возраст. Дети не могут быть детьми без этих свойств, не могут вдруг усвоить себе свойства хороших, добродетельных взрослых людей; они могут делать это только понемногу, со строгою постепенностью, при благожелательном и внимательном отношении к ним взрослых. А взрослые на детские свойства смотрят как на недостатки, с которыми нужно бороться. Возникает война взрослых с детьми, является боевое воспитание. Отношения между взрослыми и детьми портятся; результаты благотворности влияния старшего поколения на младшее становятся весьма сомнительными; и дети, и взрослые взаимно ожесточаются. А все оттого, что взрослые не поняли природы дитяти и ринулись неосмотрительно в борьбу с ней, пытаясь истреблять то, что в известное время неистребимо. Система воспитания оказалась жестокой и совершенно бесплодной.

По отношению к другим сторонам и свойствам детей повторяется то же самое явление. Воспитывают ли религиозность ребенка или его эстетическое чувство, стараются ли о развитии его воли или характера, – постоянно ставят идеалом соответствующие свойства взрослого и мало обращают внимания на то, что у дитяти таких свойств нет и по его возрасту и быть не может, что у него есть другие свойства, может быть, неудобные и нежелательные для взрослого, но совершенно необходимые и неизбежные в данный период человеческой жизни. Обыкновенно матери, больше времени проводящие с детьми, чаще и внимательнее наблюдающие их, чем отцы, лучше последних понимают требования детского возраста и мало бывают склонны к боевому воспитанию.

Итак, воспитатель, более или менее правильно представляющий общечеловеческие свойства, должен непременно отдать себе отчет в изменениях этих свойств, обусловливаемых возрастами, знать, какие особенности характеризуют детство и выяснить свое отношение к отличительным свойствам детства, как совершенно необходимым и неизбежным.

* * *

Другой ряд свойств в детской природе, имеющих весьма большое значение для воспитателя, представляют унаследованные свойства. Каждый человек, в силу наследственности, имеет несколько своеобразные качества, отличные от качеств других людей. Предки живут в потомках, и унаследованные свойства бесконечно разнообразны. У каждого человека два родителя, и свойства детей представляют обыкновенно смешение свойств родительских с преобладанием качеств того или другого родителя. У каждого родителя также было по два родителя, своими свойствами определившими их свойства, и т. д. С каждым новым поколением происходит все более и более усложняющееся смешение свойств. Сколько поколений держатся наследственные свойства или они существуют вечно и могут передаваться новым поколениям без конца – на этот вопрос трудно ответить. Случаи так называемого атавизма, т. е. когда в потомке очень определенно проявляется свойство весьма отдаленного предка, показывают, что унаследованные свойства могут сохраняться и передаваться от одного поколения к другому неопределенно продолжительное время.

Таким образом, каждый человек есть чрезвычайно сложное существо: в нем живет неопределенное число его предков. Организм отдельного человека есть страница, вырванная из толстой книги: сколько в этой книге страниц, предшествующих вырванной, неизвестно; сколько будет следовать, также неизвестно. А между тем вырванная страница имеет самую тесную связь с предыдущим и последующим, она содержит дальнейшее развитие мыслей, изложенных на предшествующих страницах, будет иметь влияние на содержание последующих, и сама может быть правильно понята только в связи с мыслями, составляющими ее начало и продолжение, особенно же с первыми. В таком отношении находится человеческий организм к своим предкам и потомкам.

Наследственные свойства, их множество и разнообразие задают воспитателю чрезвычайно трудную задачу. Общечеловеческие свойства принадлежат всем людям; свойства возрастов суть также общечеловеческие, только видоизмененные особенностями возрастов. Следовательно, эти свойства, как скоро они с достаточною обстоятельностью узнаны и исследованы на небольшой группе людей, смело могут быть приписываемы всем людям и всем детям в известные периоды жизни. Наследственные свойства представляют нечто совсем другое; их приходится изучать на каждой отдельной личности; каждая личность есть особенная индивидуальная смесь, своеобразное сочетание наследственных свойств.

У нас в семьях никаких хроник не ведется, так что узнать что-либо о предках данной личности почти невозможно. Члены семьи сами не знают своих предков; нередко память обрывается на каком-либо деде или прадеде, да и то воспоминания о них бывают слишком неопределенны и смутны. А между тем некоторые наследственные свойства, как упомянуто, могут продолжительное время находиться в скрытом состоянии, в одном, в двух и даже в большем числе поколений, ничем не обнаруживаться, а проявиться лишь спустя долгое время. Затем некоторые наследственные свойства с возрастами изменяются, то усиливаются, то ослабевают, что также затрудняет их наблюдение, а равно и понимание их относительной важности и значения. Поэтому воспитатель пред наследственными свойствами находится в весьма большом затруднении, а из них-то по преимуществу и слагается известная индивидуальность, т. е. своеобразный характер личности; воспитание же должно постоянно применяться к свойствам данной личности.

Необходимость, для плодотворности воспитания, применять его к свойствам ребенка и трудность обстоятельно узнать эти свойства – объяснят нам сравнительно малое влияние воспитания на формировку человеческой личности. Прежде чем быть хорошим воспитателем, нужно быть хорошим, тонким наблюдателем людей и особенно детей; а для этого необходимо иметь соответствующую подготовку в понимании общего хода телесной и душевной жизни и практику в точном наблюдении. Всей этой подготовки часто недостает лицам, принимающимся за воспитание, а необходимое изучение сочетания наследственных свойств не осуществляется за недостатком времени, охоты, за множеством детей, например, в школах, за слабостью вообще воспитательных элементов в образовательных системах, господствующих в школах. С наибольшим удобством могли бы наблюдать и изучать ребенка в семье родители или лица, помогающие им в воспитании детей, но по тысяче причин и здесь изучение дитяти бывает недостаточным. Вследствие этого все воспитание часто оказывается не вполне прилаженым к потребностям воспитываемых, совершается в большей или меньшей степени наугад, по расчету на среднее дитя, а не на свойства данного ребенка. Было бы удивительно, если бы при таких условиях воспитание глубоко затрагивало личность, захватывало ее целиком; оно обыкновенно бывает поверхностным; понятно отсюда, что иногда люди бывают умными и хорошими вопреки полученному ими воспитанию.

Таким образом, мы до сих пор нашли в детской природе свойства следующих трех видов: 1) общечеловеческие, которые присущи детям наравне со взрослыми; 2) свойства детского возраста, его отдельных периодов и 3) наследственные свойства, которые у каждого человека бывают особенные, и особенное сочетание которых и составляет отличительные черты личности.

* * *

Затем в детской природе следуют такие свойства, которые приобретаются ребенком за время его личного существования. Это самый новый, самый поверхностный ряд свойств. За время личной жизни свойства могут быть приобретаемы различными путями: подражанием и самодеятельною работою над самим собою, а также и воспитательными влияниями, которые собственно сводятся к тому же.

Свойства, лично приобретаемые, всегда оказываются несравненно менее прочными, чем унаследованные. Последние очень тверды. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратить внимание на то, как твердо держатся особенности народных характеров. Чтобы лично приобретаемые свойства могли получить достаточную устойчивость, чтобы они могли оказать более глубокое влияние на всю жизнь и деятельность человека, на весь его склад, – для этого желательно сделать их наследственными, передаваемыми из поколения в поколение. Но возможно ли сделать лично приобретаемые свойства наследственными? Могут ли эти свойства передаваться из поколения в поколение?

До последнего времени это признавалось всеми, ныне же по этому вопросу идет спор. Немецкий ученый Вейссман написал много сочинений в доказательство того положения, что лично приобретаемые свойства не могут наследоваться. Одно время мнение Вейссмана было преобладающим в ученом мире, но затем его состоятельность сильно поколебалась под влиянием критических исследований, так что теперь представляется более вероятным мнение о наследуемости приобретенных свойств, чем противоположное ему. Во всяком случае, как бы этот спор окончательно не разрешился, то или другое его окончание может повлиять только на оценку значения педагогических воздействий в развитии личности, но не на способ и порядок воздействий, которые и в том, и в другом случае останутся теми же самыми. Если приобретаемые лично свойства наследуются, что более, чем вероятно, то педагогические воздействия могут получить прочный, органический характер и представлять серьезную силу в формировке личностей, снабжая их желательными свойствами. Тогда систематическим воспитанием можно будет в большей или меньшей степени изменять человеческую природу, некоторые новые свойства ей прививать, а некоторые старые уничтожать; тогда можно говорить о создании путем воспитания «новой породы людей», конечно, в весьма отдаленном будущем. Если же приобретаемые лично свойства не наследуются, то размер и прочность педагогических влияний значительно сократятся: педагог будет воздействовать только на одно поколение и с каждым поколением должен будет начинать свою работу совершенно заново. Что он сделал для усовершенствования одного поколения, то нисколько не облегчит его работы над следующим поколением; плоды его работы будут погашать вместе с поколениями, не записываясь прочными, неизгладимыми письменами в их организмах.