Текст книги "Контрудар"

ГЛАВА 3

Полковник Гринев пребывал в отвратительном расположении духа. Вчера он присутствовал на коллегии ФСБ, где получил тотальный разгром от генерала Вавилова. Подразделение Гринева, входившее в особый отдел ФСБ по борьбе с терроризмом, занималось расследованием деятельности организации, которая по оперативным данным не только готовили наемных убийц, но и выполняла заказы по ликвидации неугодных лиц.

Следы этой таинственной организации то появлялись, то исчезали. Временами Гриневу казалось, что ее нет, что это миф. По крайней мере, если она и существовала, то была так засекречена, что к ней никак не удавалось найти подхода.

За последнее время его спецподразделение, состоявшее в основном из молодых офицеров спецназа, не могло похвастать какими либо успехами в поисках таинственной организации, готовившей киллеров. Между тем в разных уголках России то и дело происходили дерзкие убийства, главной особенностью которых было полное отсутствие следов. Обычно киллер оставляет оружие на месте, но эти оружия никогда не оставляли, и не использовали его дважды. По крайней мере, экспертиза пуль и гильз, найденных в теле убитых и на месте, где располагался убийца никогда не совпадали. Было видно, что оружие всякий раз менялось. Но использованные образцы где-то же должны были храниться, – размышлял полковник Гринев, – что у них там, целый арсенал?

Он нажал кнопку селектора и отдал распоряжение секретарю:

– Позови ко мне капитана Рассадина!

Рассадин молодой разухабистый парень сорви голова отличался рисковым характером и неуемной страстью ко всякого рода авантюрам. Вместе с тем, офицер он был толковый, свое дело знал и любил.

– Разрешите войте, товарищ полковник? – галантно прикрывая за собой обитую дермантином дверь, спросил он.

– Проходи, садись, – не глядя на него, ответил Гринев, и достав из пачки сигарету, закурил, раздраженно бросив спичку в массивную хрустальную пепельницу.

– Вчера был на коллегии, – мрачно глядя прямо перед собой, начал Гринев, – нас, блядь, или распустят к чертовой матери, или отправят куда-нибудь на Северный Кавказ, бряцать мускулами, если в голове не осталось ни одной извилины.

Рассадин молчал. Слухи о том, что Гринева вздрючили на коллегии с быстротой молнии распространились по отделу и теперь офицеры знали – быть беде. В гневе своем полковник Гринев был подобен раненному льву и не щадил никого из своих подчиненных.

– Что у нас по убийству Плетнева?

Председатель совета директоров крупнейшего российского банка «Интеркредит» Владлен Плетнев был застрелен стрелком месяц тому назад на пороге собственного дома в тот момент, когда он выходил для того, чтобы сесть в машину и отправиться на работу. Почерк киллера был такой же, что и в других случаях. Оружия на месте не оказалось, пуля и гильза не совпадали ни с одним видом оружия, зарегистрированного в картотеке МВД и ФСБ. Это позволило Гриневу отнести убийство к той серии заказных убийств, над расследованием которых его подразделение билось с момента своего создания, то есть в течение двух лет.

– Виктор Иванович, Минаев идет по следу той самой, фоторобот которой нам удалось получить как раз после убийства Плетнева.

– Он что, гоняется за фотороботом или за человеком? – с трудом скрывая собственную ярость, выдохнул Гринев.– Видишь ли девка оказалась похожей на фоторобот. Ну и что? Что с того?

– А вдруг это она? – заерзал на стуле Рассадин.

– Вы ее проверяли, кто она, чем занимается, ее связи, знакомства, пристрастия?

– Проверяли.

– А результат?

– Татьяна Викторовна Гусева, 1974 года рождения, аспирант Московского физико-технического института, кафедра квантовой физики. Не замужем, проживает в двухкомнатной квартире одна. Ведет уединенный образ жизни. Мужчины ее не интересуют, занимается наукой. Отец – видный ученый физик, академик Гусев, мать – преподаватель музыки в консерватории. Родители умерли три года назад.

– Это все?

– Все.

– С такой биографией ей надо в президенты избираться, – Гринев погасил окурок в пепельнице и сразу же закурил новую сигарету. – Значит так, пусть Минаев оставит ее в покое. Наблюдение прекратить.

– Но, Виктор Иванович…

– Никаких но! Хватит, мать вашу! Вы мне с этой романтикой давно уже в заднице сидите! Берите в оборот Клюева, хватит гоняться за ним, как голубые за голубым. Этот педрила знает, кто заказал Плетнева, потому что он был у него в замах и именно через него проходили все связи банкира. Он выведет нас на эту организацию. Он встречался с неким молодым человеком? Встречался. Что он ему сказал? О чем у них был разговор? Не просил ли он его помочь убрать Плетнева, чтобы занять его место? А ведь занял! Ты слышишь, Рассадин, занял. С чего бы это? Возьмите его. Пусть посидит немного и даст, сука, показания, никуда не денется.

– Вопросы есть?

– Вопросы…

– Отзови Минаева и займись Клюевым. Все, баста! Можешь идти.

Таня проснулась от легкого шороха за дверями купе. Сначала она подумала, что ей показалось, но даже под стук колес можно было разобрать какой-то скрежет у дверей. Компания, с которой она познакомилась накануне теперь безмятежно спала под стук колес. Ребята крепко выпили. На столе стояли две или три бутылки из-под водки, одна из которых противно позвякивала в такт колес. Славик завалился спать вместе с Ксенией. Вероятно, молодые люди не давали друг другу покоя, пока не заснули, – подумала Таня и бесшумно спустилась вниз. Она подошла к двери и прислушалась.

Это явно было не наваждение. Чутье редко подводило ее. За дверью кто-то стоял и в свою очередь прислушивался. Недолго думая Таня резким движением рук открыла защелку и дернула дверь.

Молодой парень явно не ожидал такого оборота дел и едва не отлетел к самому окну.

– Вы кто? Что вам надо? – спросила она.

– Простите, девушка, я кажется перепутал свое купе, а здесь темно и номера не видно.

– Вам какое купе?

– Шестое.

– А это восьмое.

– Простите, – растерялся парень, – очки оставил у себя, а я плохо вижу, простите, ради Бога.

От ее острого взгляда не укрылось странное оттопырившееся нечто под мышкой у незнакомца. Вид у него был усталый, похоже было, что он долго не спал, но даже и в полумраке дежурного освещения, она безошибочно определила, что парень не страдает близорукостью. И все что он ей сказал – ложь.

– Спокойной ночи, – сказала она и закрыла перед ним дверь.

Под утро толстая проводница пошла будить своего молодого пассажира, который подсел к ней в последний вагон поздно ночью.

– Вставай, соколик, – крикнула она через дверь, и, не дождавшись ответа решила сама войти. Пассажир почему-то оставил ее приоткрытой.

Едва переступив порог, проводница схватилась за сердце и стала молча опускаться в пространстве между полками. Молодой человек был мертв. Он лежал на нижней полке, широко откинув левую руку, а его правая рука лежала на груди и сжимала рукоять пистолета. Сквозь белую спортивную футболку проступило огромное пятно темно-вишневого цвета.

***********

Когда Леонов ушел, я поняла, что окончательно и безнадежно устала. Не помог роскошный прием, организованный специально для меня Верхотуровым. Сауна, массаж, все эти курортные прибамбасы только утомили меня, вместо того, чтобы ободрить после тяжелого воздушного путешествия. Не дай Бог еще утратить весь тот заряд положительной энергии, что я получила в Испании!

После моего отсутствия моя новая квартира приобрела запах жилья, в котором давно не появлялись люди. Это особый запах пустого пространства, где все есть, но дух человеческий отсутствует. Мне казалось, что все вокруг покрылось таким толстым слоем пыли, какой мне приходилось наблюдать в детстве, когда я смотрела фильм-сказку, где показывали убранство избушки на курьих ножках. Понятно, что Баба-Яга была никудышней хозяйкой, колдовство, понимаешь, отвлекало все силы, но я то здесь при чем?

Пришлось мне преодолевая усталость вытирать, увы, не мифическую пыль, мыть полы, пылесосить палас и ковры, приводить в порядок ванную и туалет. Я даже успела помыть окна, несмотря на то, что на улице по-прежнему лил дождь. Кроме того, надо было позаботиться о провизии. Уезжая на отдых я оставила холодильник совершенно пустым и теперь в доме не было ничего, что можно было бы съесть. Надо было прослушать автоответчик, может быть кто-нибудь звонил, пока меня не было. Надо было съездить к родителям, как я и обещала, подарить им сувениры и подарки, надо было просто привести себя в порядок. Словом, ситуация складывалась таким образом, что куда не глянь везде было надо что-то делать.

Автоответчик молчал как партизан. В очередной раз я успела убедиться, что никому в этом мире не нужна. За все время моего отсутствия ни одна сволочь не позвонила, не поинтересовалась, чем живет одинокая женщина двадцати семи лет.

Наконец, я выгребла из большой банки остатки кофе и сделала его таким крепким, что когда пила, чувствовала, как стучится сердце. Совершенно случайно в моих руках оказалось письмо. Только теперь я вспомнила, что нашла его не в почтовом ящике, а на трюмо в прихожей.

Вот это номер! – подумала я про себя.-Снова кто-то был в моей квартире. Я распечатала конверт, и только начала его читать, почувствовала, как кровь прилила к самым вискам.

Это было письмо от Вадика! Мой бывший супруг сообщал. что через несколько дней он уезжает в штаты. Если мне еще не надоело жить в этой гнилой стране, то через два дня он ждет меня на том самом месте, где мы проводили первые недели нашего медового месяца, а потом часто ездили туда, Это место находилось почти в сотне километров от города. Вдали от трассы располагалась небольшая ивовая роща, в тени которой прятался настоящий родник.

У него все готово. Вадик приготовил загранпаспорта. Сначала мы поживем в штатах по гостевой визе, а через какое-то время можем даже получить вид на жительство, да не где-нибудь на задворках, а в штате Колорадо. Он готов ждать меня с двух до трех часов дня во вторник. Если учесть, что сегодня была пятница, то через два дня я должна была дать согласие на то, чтобы улететь в Америку.

Я не знаю, что со мной случилось, но первое чувство, которое овладело мной, так это чувство нежности и преданности моему бывшему супругу. Я готова была лететь на крыльях в наше укромное место хоть сейчас. Я мечтала прижаться к его груди и кричать ему, что мы никогда больше не расстанемся, что мы всегда будем месте, в любом конце земного шара, на любой планете. А перед глазами одна за другой мелькали картины нашего прошлого семейного счастья.

Мой Вадик, оказавшийся замешанным в одной нехорошей истории, которую мне пришлось расследовать и по сути действовавший против меня, неожиданно исчез. Его не арестовали, меня даже не спрашивали о судьбе моего мужа. Однако после того, что случилось между нами, я уже не могла быть ему ни женой ни другом. Он долго не давал о себе знать, вероятно, где-то скрываясь. И вот сегодня он напомнил о себе. Причем в такой странной форме.

Постепенно эйфория влюбленности стала рассеиваться, а ей на смену пришли вопросы. Если он принес письмо на квартиру, то как он мог в нее проникнуть, как он узнал о ней вообще? Я машинально кинулась к сейфу, дрожащими руками открыла его и облегченно вздохнула. Мой пистолет и боеприпасы, а также некоторая сумма в долларах оказались нетронутыми. Но сейф был не такой большой, его просто можно было взять и унести вместе с оружием, деньгами и документами.

Он что, не знает, что я с ним развелась? О какой Америке он мне пишет? О каком загранпаспорте? Он что, рехнулся? Зачем ему все это надо. Что за конспирация и как он может покинуть страну, если совершил преступление, кто его выпустит?

И на смену страстному желанию оказаться в объятиях моего милого, пришла горечь разочарования, обида и боль за все те страдания, которые он мне причинил. Я так и заснула бедной девочкой, которую грубо обманули, пообещав светлое будущее, а в замен предложили мираж.

ГЛАВА 4

Ровно в семь ноль-ноль, как мы и договаривались, я уже сидела в машине рядом с Анатолием Сергеевичем Леоновым. Начались суровые будни молодого стажера службы безопасности.

Я и не думала, что служба в охране-это адская работа. Ее самым точным определением было бы понятие вечного терпения. Охранник должен вытерпеть все. Жару и холод, дождь и снег, томительное многочасовое ожидание, неудобства и чудовищную усталость. При этом он всегда должен быть в форме, готовым в любую секунду защитить охраняемую персону хотя бы и ценой собственной жизни. Психология этих людей довольно быстро меняется, а вечное напряжение, нервотрепка обычно заканчивается тем, что охранник, выйдя в отставку превращается в издерганного неврастеника или пьяницу. Это вам не шутка, целый день, а иногда и целую ночь думать только об одном-о личной безопасности охраняемого тела.

Не знаю, кто как, а я бы и неделю не смогла бы проработать в таком режиме. Труд действительно адский. И пусть говорят, что охранникам щедро платят, гори они огнем эти деньги в обмен на нечеловеческое напряжение и тупую работу.

Леонов своих хлопцев вышколил до автоматизма. Вся его команда, состоявшая в основном из бывших военных и спортсменов, действовала как по нотам. Пока мы ездили следом за бесценным телом Евгения Александровича, он ни разу не сделал никому своего замечания. Анатолий Сергеевич был весь в работе. Куда подевались его анекдоты и шуточки, его балагурство и слабо скрываемый мужской флирт. Только иногда он изрекал отрывистые фразы, комментируя те или иные действия своей команды. Я успела заметить, что присутствие моей персоны, которой велено было постоянно находиться в машине, нисколько не смущало Леонова. Если бы надо было отрезвить кого-нибудь из охранником отборным русским матом, я бы не стала препятствием. Но, вероятно, его подчиненные настолько слажено работали, что он был доволен.

Иногда он позволял мне выйти из машины и внимательно осмотреться. Я во все глаза пыталась заметить хоть что-нибудь подозрительное, часто ловя себя на мысли, что хочу увидеть ту загадочную парочку, которую Леонов представил для меня на видеозаписи. Тщетно. На мой немой вопрос Леонов только посмеивался.

– Ты думаешь они будут следить за ним все время? – спросил он меня, когда машины стояли у здания областной администрации.-У них ведь тоже хорошо отработанная технология слежки. Они знают, что служба охраны, если она достаточно хорошо подготовлена, быстро сумеет определить, что на протяжении маршрутов поездок их то и дело сопровождают одни и те же лица. Они вполне могут прислать вместо себя напарников, наконец им никто не запрещает просто изменить свой внешний вид, поменять стиль поведения. Но дело не в этом.

Леонов достал из машины бутылку минеральной воды, открыл ее и предложил мне выпить, подавая одноразовый стакан. Я отказалась, тогда он сделал несколько больших глотков и горлышка и неожиданно изрек:

– Нам надо удвоить, утроить бдительность, ибо подготовительный этап они уже прошли, теперь дело за специалистом.

– А насколько быстро он может выполнить свое задание? – поинтересовалась я.

– Я думая, что после приезда, ему понадобится не менее трех дней для того, чтобы освоиться, затем он начнет «пристрелку».

– Не поняла? Он что будет делать пробные покушения?

– Нет, конечно, – улыбнулся Леонов.-Сначала он будет изучать позиции без оружия, пока не выберет самую оптимальную, но потом подготовит еще и запасные в случае промаха. Хотя, – грустно заметил Анатолий Сергеевич, – если это профи, то он сделает только один выстрел. Затем ему надо будет подготовить пути отхода, при этом он будет их отрабатывать сначала без оружия, как бы тренируясь, пока на практике не убедится, что один из них самый надежный, но и в этом случае будут предусмотрены запасные варианты.

– Неужели все так сложно?

– Звучит, конечно, дико, но это профессия, которая требует высочайшего профессионализма, здесь нельзя допустить ни одного промаха, важна каждая мелочь, надо просчитать все до деталей. Ошибка в таких случаях стоит очень дорого. Киллер, который ошибся, немедленно изгоняется из своего, с позволения сказать, сообщества. Я уже не говорю, что он подвергает свою жизнь смертельной опасности, он еще подставляет заказчика, такие вещи не прощаются. Убить человека в принципе легко, но сделать это профессионально– очень трудно. Кроме того, вы, наверное, помните, как был убит президент Индии Раджив Ганди?

– Смутно, – призналась я.

– Его вместе с собой взорвал фанатик-смертник. Это делается обычно в тех случаях, когда охрана непробиваемая.

– Вы намекаете на то, что…

– Я тебе ни на что не намекал, – сухо отрезал Леонов.– О, нам пора, – сказал он, заметив как из здания администрации выходит Верхотуров в сопровождении охраны.

Охрана в самом деле была очень прочной. Они шли полукольцом, тесно окружив своего босса. Спереди и сзади появились еще по двое охранников. Итого я успела насчитать, что Верхотурова единовременно охраняет не менее восьми человек.

Три дня я промоталась в составе охраны и только на третий день успела убедиться, что все мои усилия – напрасны. Я, конечно, многому успела научиться, но вскоре поняла, что специалиста мне надо выследить в одиночку, то есть мне нужно было на какое-то время влезть в его шкуру, и благодаря тем урокам, которые любезно преподал мне Анатолий Сергеевич Леонов, идти по его следу, стараясь поступать именно так, как бы он поступал на моем месте.

– Ну что ж, – заключил Леонов, после того, как я коротко рассказала ему о своем плане, – дело, конечно, хорошее, но как бы не наломать дров. А ели он тебя вычислит и ты его спугнешь, что тогда?

– Что? – вопросом на вопрос ответила я.

– Он снова уйдет на дно и будет дожидаться благоприятного момента, а сидеть в засаде он может долго, ибо для него важен не столько срок, сколько верный выстрел.

– Постараюсь его не спугнуть, – улыбнулась я.-Кроме того, я обязана его вычислить, поскольку имею поручение от вашего шефа.

– Да я что, – развел руками Леонов, – я за тебя переживаю. Ты девка смышленая, далеко пойдешь, я бы тебя в охрану взял не задумываясь, но суди сама-дело это опасное. Ты хоть со мной иногда связь поддерживай, если что, я могу тебя проконсультировать. Ну давай, если какие проблемы, мой телефон ты знаешь, – он протянул мне свою крепкую руку.

Рассадин ворвался в кабинет Гринева без стука и традиционного «позвольте-разрешите», что не позволял себе никогда, да и сам Гринев такого панибратского посещения его кабинета терпеть не мог. Но, дело, очевидно, было особой важности.

В это время Гринев разбирал на своем столе какие-то бумаги и даже не услышал как кто-то вошел в его кабинет.

– Товарищ полковник! – прямо с порога выдохнул Рассадин. – ЧП!

Гринев встал из-за стола, буквально содрал с себя очки и хотел было разразиться бранью, но едва глянув на бледно-зеленое лицо Рассадина, немедленно осадил себя.

– Какое ЧП?! – глухо рыкнул он.

– Диман… простите, лейтенант Минаев застрелился!

– Ты бредишь, капитан! – на смуглом морщинистом лице полковника Гринева стали ходить желваки, а вскоре его левый глаз задергался в нервном тике. Однако он быстро сумел овладеть собой, твердой рукой вынул из пачки сигарету и чиркнул спичкой.-Успокойся, Рассадин, – сказал он, стараясь успокоить в первую очередь себя, а не своего подчиненного, – давай все по порядку. Что произошло?

Вместо ответа на вопрос Рассадин мешком опустился на ближайший к нему стул и, обхватив лицо руками, беззвучно зарыдал.

Быть может, за исключением Гринева, мало кто знал, что Рассадин и Минаев были близкими друзьями. Вместе они прошли Карабах и Армению, Абхазию и Чечню. Мало кто знал, что лейтенант ФСБ Дмитрий Минаев однажды спас жизнь Рассадину, когда того захватили боевики и готовы были предать смерти, но в это время штурмовая группа Минаева ворвалась в забытый Богом аул в одном из горных районов Ичкерии и, понеся большие потери, отбила пленников.

– Успокойся, – Гринев подошел к сейфу и достал оттуда бутылку водки и два граненных стакана. Наполнив их едва ли не до краев, он приблизился к своему подчиненному и протянул ему стакан. – Выпей, капитан, – прошептал он, – и закуси рукавом.

Молча, не чокаясь, они выпили, после чего Гринев спрятал бутылку обратно в сейф, достал новую сигарету и стал нервно разминать ее своими тонкими пальцами.

– Вчера, по вашему приказу, я передал сообщение Минаеву, чтобы он оставил наблюдение и срочно возвращался в Москву, – с трудом переводя дух после выпитого, начал Рассадин.-Но мое сообщение он получить не успел. Линейный отдел МВД на транспорте сегодня утром передал сообщение, что в ночь с 11 на 12 августа сего года лейтенант Минаев найден мертвым в своем купе. Сегодня в обед труп доставили в Москву. Вместе с женой Дмитрия я ходил на опознание… Предварительная версия следствия-смерть наступила в результате ранения в область груди, а отпечатки пальцев, найденные на принадлежавшем Минаеву табельном оружии, идентичны тем, что оставлены им в личном деле. Исходя из этого, следствие считает, что смерть наступила в результате самоубийства, Минаев выстрелил себе прямо в сердце…

– Почему о случившемся я узнаю в последнюю очередь? – лицо Гринева снова стало каменным.

– Простите, товарищ полковник, я не мог поверить, что Дмитрий покончил собой и решил сам удостовериться.

– Ты веришь в его самоубийство? – не прекращая дымить сигаретой, задал вопрос полковник Гринев.

– Это бред! Димка не мог так поступить. Прежде всего, из-за того, что у него жена, сын, в котором он души не чает. С какой стати ему стреляться. Он не такой человек, чтобы пустить в себя пулю. И потом, ему только тридцать лет исполнилось-вся жизнь впереди. Его убили…

– Кто? – полковник Гринев стал набирать номер телефона.– Кому понадобилась его жизнь, у него были враги?

– Я ума не приложу, как это могло случиться. Если у Димы и были бы враги, то они… Да не было у него никаких врагов!

– А боевики? Вы там, – Гринев кивнул куда-то в сторону, – не гуманитарный груз распределяли.

– Дмитрий, конечно, был крутым, но до зверств он никогда не опускался, – поняв, что речь идет о событиях на Северном Кавказе, ответил Рассадин.

– Алло, Михаил, это ты? – жестом показав Рассадину, чтобы он немного помолчал, спросил Гринев.-Рад тебя слышать. Ты все знаешь. Ну да, конечно, башку мне теперь оторвут. Послушай, мне надо встретиться с тем парнем, который обнаружил нашего офицера в поезде, кто первый проводил осмотр места происшествия. Пошлешь ко мне? Ну хорошо, рад был тебя слышать, пока.

– То, что Минаев не мог застрелиться я знаю и без тебя, – обращаясь к Рассадину, сказал Гринев, – но мне кажется, что тут присутствует кавказский след. Ладно хватит нюни распускать. Я через час встречусь с тем опером, а ты гони на вокзал и принеси мне список всех пассажиров, которые отъезжали из столицы и всех, кто покупал билет в течение движения поезда, понял?

– Так точно, товарищ полковник! – Рассадин лихо козырнул и скрылся за дверью.

Скорый поезд из Москвы прибыл на центральный вокзал города с опозданием ровно на два часа дня. Еще в пути состав облетела страшное известие. В одном из купе был обнаружен труп молодого парня. Поезд долго стоял на станции. Проверяли документы, осматривали купе, при этом милиция сверяла фамилии пассажиров, что значились в паспортах и проездных билетах. Тех, у кого они по тем или иным причинам не совпадали, уводили на некоторое время в вагон начальника поезда.

Слухи между тем переполняли поезд. Одни говорили, что парня зарезали кавказцы, другие уверяли, что он застрелился. Больше всего не повезло тем, кто ехал с ним в одном вагоне. Их трясли как липу. В ту ночь поезд запаздывал и поэтому машинист стремился нагнать время за счет увеличения скорости. Соседи слышали какой-то хлопок, но никто из них и подумать не мог, что это выстрел. Несчастье случилось поздно ночью, большинство пассажиров спало. Тем не менее весь оставшийся путь пассажиры провели в тревоге. Сам труп никто не видел. После осмотра купе, его вынесли на одной из станций, а купе опечатали. В поезде уже работала следственная бригада из линейного отдела МВД на транспорте.

Девушка, которая назвала себя Таней при знакомстве с яхтсменами, вышла на перрон, внимательно осмотрелась и зашагала в сторону стоянки такси. Ее никто не встречал. Она быстро наняла машину и отправилась в город.

Такси остановилось на одной из тихих тенистых улочках города. Расплатившись с водителем, девушка поднялась на четвертый этаж обыкновенной хрущевки пятиэтажки, достала ключ и открыла дверь квартиры под номером 35. Войдя в квартиру, она бросила вещи прямо в прихожей, набрала номер телефона и сказала только одну фразу: «Я на месте». После чего разделась и отправилась в ванную.

Ну и задачку я себе поставила, – размышляла я возвращаясь домой на своем недавно приобретенном «Опеле», – найти киллера, или как его принято называть в среде профессионалов-специалиста, даже в нашем сравнительно небольшом городке, было равносильно поиску иголки в стоге сена. К тому же я никогда не имела дела с заказными убийствами, тем более никогда не занималась поиском того, кто только еще должен был осуществить свой замысел.

Однако то, что я увидела дома, быстро привело меня в чувство. Едва я открыла дверь, как чуть не грохнулась в обморок. Моя квартира была девственно пуста. Из нее вынесли все! Единственное, что мне оставили, так это тот самый бронированный сейф, где я хранила деньги и оружие, но еще не было известно не пустой ли он внутри. Дрожащими от волнения руками я набрала шифр и открыла дверцу. Конверт с деньгами, пистолет и две коробки с патронами, кое-какие документы лежали на месте. Я медленно сползла по стене и опустилась на пол.

А еще считаешь себя детективом, – противно хихикнул вечно живущий во мне презрительный тип, – а у тебя квартиры обчищают. А в висках пульсировала только одна мысль: «Почему грабитель или грабители, не мог же он один унести всю мебель, ковры, электронную технику, посуду, ну буквально все, не взяли оружие и деньги? Это что, особый почерк или что-то еще?»

Тупо осмотрев пространство вокруг, я поймала себя на мысли, что после того, как квартиру ограбили, в ней, кажется, даже прибрались. По крайней мере на полу не было ни клочка бумаги, ни соринки, воры ничего не оставили. Так, немного позже зайдя в туалет, я увидела, что они утащили даже рулон туалетной бумаги, а из ванной вынесли все мои косметические средства, включая шампунь, зубную пасту и щетку.

В состоянии полного отчаяния я просидела почти час. Потом поднялась, отряхнула с себя пыль и пошла к соседу Евгению Матвеевичу. Он жил с женой и своей престарелой матерью, и держал несколько магазинчиков в районе Сенного рынка. Дома оказалась только бабушка Даша, старуха лет восьмидесяти пяти, но еще достаточно активная и живая женщина.

– Баба Даша, – прямо с порога заревела я, – мою квартиру ограбили.

– Да что ты говоришь? – удивилась старушка так как будто я принесла ей свежие новости.

– Все вынесли, – продолжала всхлипывать я.

– Да как же ограбили-то, доченька, – защебетала бабушка Даша, – с самого утра приезжал твой муж Вадим Игоревич, он все погрузил и вывез. Он мне еще сказал: «Все, бабушка, уезжаем в Америку». Погрузили все и уехали.

Только теперь до меня дошло. Ведь это Вадик, ведь я должна была встретиться с ним, но не пошла, а все эти три дня промоталась с Леоновым. Так вот оно в чем дело! Этот подлец решил мне таким образом отомстить!

– Никуда я не уезжаю! – еще громче заплакала я.-Это он куда-то едет.

– Не знаю, дочка, только он такой веселый был, довольный, прямо сиял весь. А вы что же, не договорились что ли?

– Да не живем мы с ним уже полгода как. Он у меня не спрашивал, а взял все и вывез, а мы с ним в разводе.

– Батюшки святы! – всплеснула ладошами бабушка Даша.– Выходит он у тебя все отобрал?

– Да-а!

– Ой, дочка, ой что творится! Постой я тебе водицы принесу, – она пошла на кухню и принесла мне стакан воды, – выпей, тебе и полегчает. А ты на него в милицию заяви, – озираясь по сторонам, словно нас кто-то мог услышать, сказала баба Даша, – ему там быстро мозги вправят. Ишь чего удумал, чай не все-то вещи его, и твоего добра небось хватает. Не по-людски получается, разошли так поделить все надо было.

– Да пусть он подавится! – не выдержала я.-Пусть все забирает, мне ничего от него не надо! И не пойду я ни в какую милицию. Если есть у него совесть, то пусть она и решает.

– Не-ет, доченька, сейчас по совести никто не живет, не вернет он тебе ничего, не таков человек.

Она еще долго пыталась меня убедить подать на Вадика заявление в милицию, но я уже мало слушала ее, мысленно переживая случившееся. Ее ласковый голосок даже немного успокоил меня. Я простилась с ней и ушла к себе в пустую квартиру.

Так тебе и надо, – рассуждала я, – давно надо было сменить ключ, а еще лучше поставить новую дверь.

Вадик позвонил мне только через два дня.

– Привет! – услышала я в трубке своего сотового, который он не увез только потому, что в тот день телефон находился у меня в сумочке, – я знал, что ты не станешь заявлять в ментовку. Да и зачем, кому нужно это барахло, все надо сплавить и начать новую жизнь.

– Мне еще нужны деньги, я действительно уезжаю в штаты. Я звал, между прочим, и тебя, но ты не пришла в условленное место. Ты что молчишь?

– Когда ты увезешь с собой квартиру, я могу знать?

– Остришь? Ну ты всегда была такой. Не бойся, квартиру я оставлю тебе. Ведь ты ее приобрела уже после того, как мы формально перестали быть мужем и женой. Да, а что у тебя в сейфе, письма от многочисленных любовников?

– Что же ты и его не забрал?

– Ну это не мое. А все-таки любопытно, что ты в нем хранишь, наверное крупную сумму в баксах, которую сумела накопить, торгуя телом? Ладно, гуд бай, моя крошка, я позвоню тебе из Нью-Йорка.

Как только я услышала короткие гудки, тут же меня и прорвало. Так всегда бывает, когда надо что-то сказать я не решаюсь, а когда наберусь смелости бывает уже поздно. Вот и теперь, я хотела сказать, какой же он подлец, какой же он негодяй. Нет, не потому, что он увез все добро, разве нельзя было со мной по хорошему договориться, неужели я стала бы препятствовать тому, чтобы он увез свои вещи, неужели он думает, что я такая подлая, что буду трястись над каждой тряпкой, неужели он думает…

И в этот раз слезы снова стали душить меня. Так от души я, наверное, не плакала никогда. Выревевшись в волю, я пошла в ванную, но там меня ждало новое разочарование. Во-первых, Вадик унес даже зеркало, а во-вторых, наши любезные коммунальные службы отключили горячую воду-теперь, наверное, до самой глубокой осени.