Текст книги "Святое Богоявление (Крещение Господне). Антология святоотеческих проповедей"

Петр Малков
Святое Богоявление (Крещение Господне). Антология святоотеческих проповедей

© ООО ТД «Никея», 2021

Петр Малков
«Христос крещается – сойдем с Ним в воды…»: святоотеческие проповеди на Святое Богоявление (Крещение Господне)

Святое Богоявление: откровение Бога Троицы

Древнейшее название праздника Крещения Господня – Святое Богоявление. Это церковное торжество именуется так не только потому, что во время Крещения Спасителя в водах Иордана нам открылось Его Божественное достоинство, оказалось явлено, что Он – истинный и совершенный Бог Слово, но также и по причине того, что в этот день человеческому роду открылась величайшая из тайн Божественного бытия: тайна Троичности Бога.

При этом, как убеждены святые отцы, истина о том, что Бог есть Троица, открылась сегодня человеку отнюдь не впервые: она была ему известна еще в Эдемском саду. Тогда Адам и Ева находились в общении с Богом именно как с Троицей: с Отцом, с Сыном и со Святым Духом. Однако из-за грехопадения, утратив способность богообщения и подлинного богопознания, человек забыл – на очень долгое время – истину о Троичности Бога.

Тем самым, до пришествия на землю Христа, человек, даже почитая Истинного Единого Бога, открывшегося ему в исторической реальности Ветхого Завета, в то же время не знал о Его троичности. Однако и тогда, до Рождества Иисуса Христа, некоторые израильские праведники уже догадывались о существовании Единого Создателя и Творца в Трех Лицах – Бога Отца, Бога Сына и Бога Святого Духа. Предощущение познания Бога именно как Единой и Нераздельной Троицы коренится еще в Ветхом Завете. Именно об этом свидетельствует история посещения Авраама Тремя Путниками. Связанный с этим библейский сюжет отражен, в частности, на знаменитой иконе «Святая Троица» преподобного Андрея Рублева, где изображены Три таинственных Ангела, пришедшие под видом путников к ветхозаветному праведнику Аврааму.

Авраам, живший у дубравы Мамре (Быт. 18: 1), сидя как-то в жаркий день у входа в шатер, вдруг увидел, как к нему приближаются Три Путника. Заметив Их, он вышел навстречу, поклонился и заговорил с Ними. Самым удивительным в этом разговоре было то, что Авраам обращался к Путникам то как к Троим, то как к Одному: Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего; и принесут немного воды, и омоют ноги ваши; и отдохните под сим деревом, а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши; потом пойдите; так как вы идете мимо раба вашего (Быт. 18: 3–5).

Церковные толкователи этого библейского сюжета утверждают, что именно здесь, в этот миг, человеку (хотя еще и не вполне явно) открывается – в первый раз в истории падшего мира – истина о Боге как Троице, к Которой можно равно обращаться и в единственном и во множественном числе: как к Единому Богу в Трех Лицах. Ведь тогда Авраама посетил Сам Бог Троица. Потому-то изображение чудесного явления Трех Путников-Ангелов Аврааму и стало иконописным символом Пресвятой Троицы…

Многим странам, культурам, цивилизациям бывает присущ особый уникальный образ – неповторимый, ни на что не похожий «лик», вдруг открывающий зрителю их глубинный духовный смысл, внутреннюю подоплеку, сущностный первообраз. Это могут быть и шедевры архитектуры, и произведения живописи, и творения литературного гения, композиторского искусства. Для России ее истинный лик, образ, символ – связующий нас с ее духовной сутью – это, конечно, икона Пресвятой Троицы преподобного Андрея Рублева.

В «Троице» преподобного Андрея открывается и художническое величие русского богопросвещенного и вместе с тем смиренного иконописца: а ведь именно язык иконы был всегда для Руси главным языком ее богословского творчества. Зрится и отраженная в иконе высочайшая степень исихастского молитвенного делания, пришедшего на Русь из Византии – некогда духовно возродившей нас через проповедь православия и затем непрестанно и неразрывно молитвенно связанной с нами. «Троица» преподобного Андрея – это еще и самый прекрасный в истории духовного и художественного творчества призыв к единству, в том числе и политическому единству некогда раздробленной Руси: именно этот совершенный, открывшийся нам в красках, идеал единства воли и любви Трех Божественных Лиц вдохновлял собирателей нашего Отечества на создание Русского государства. Это самая убедительная и действенная проповедь истинности христианства; не зря же один из русских религиозных мыслителей ХХ столетия как-то сказал: «Если есть „Троица“ Андрея Рублева, значит есть Бог». Но главное – в ней является подлинная суть, глубинная тайна нашей православной веры – как веры в жертвенную (ведь здесь изображается Предвечный Тройческий Совет о сотворении мира и о грядущем Боговоплощении – ради Спасительной Жертвы Христовой за человеческий род), животворящую и всеохватную любовь Троичного Бога: Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого.

Вновь люди ясно узнали о Троичности их Бога и Творца именно с приходом в мир Спасителя. Это случилось во время Крещения Господа на Иордане, когда Бог Троица – Отец, Сын и Святой Дух – Сам властно открыл и явил Себя человеку. Ибо Бог Отец тогда глаголал с Небес и свидетельствовал о Господе Иисусе Христе как о Своем Возлюбленном Сыне, Вочеловечившийся Бог Сын стоял в водах Иордана и принимал Крещение от Иоанна, а Бог Святой Дух в образе голубя сходил на Христа. Три Лица Пресвятой Троицы – Единосущной и Нераздельной – открылись и явились тогда человеческому роду в событии крещенского Богоявления. Мы привыкли, что днем прославления Пресвятой Троицы в богослужебном годовом круге церковных празднеств прежде всего является торжество Пятидесятницы – пятидесятый день по Воскресении Христовом, по Пасхе, когда вспоминается схождение на апостолов в виде огненных языков Святого Духа – Третьего Божественного Лица. Однако и день Крещения Господня, как Троичного Богоявления, как Собственного откровения человеческому роду Отца, Сына и Святого Духа – события, совершившегося во время Крещения Господа Иисуса Христа на Иордане, – это тоже праздник Пресвятой Троицы: в нем Церковь прославляет вместе с Крещаемым Сыном Божиим Бога Отца и Бога Святого Духа…

Вера в Пресвятую Троицу – вера ответственная и смиренная. Ответственная потому, что издревле самым страшным грехом считалось именно искажение православного учения о Троичном Боге. Святые отцы были твердо убеждены: погрешить против чистоты веры в Троицу означает обречь себя на духовную смерть. Смиренна же вера в Троицу потому, что она является тяжелым крестом для нашего разума. Изначально эта вера подается нам как логически необъяснимое и загадочное Божественное Откровение, которое мы можем лишь принять и радостно исповедать – при всей его очевидной парадоксальности: Бог Един, но в то же время Он – в Трех Лицах, Которые при этом не являются тремя отдельными богами…

Как же такое возможно? С одной стороны, святые отцы настаивают на том, что тайна Пресвятой Троицы всегда остается для нас тайной. Троицу нельзя логически объяснить, «проанализировать», в Нее можно только верить, принимая эту веру именно такой, как нам ее дарует Церковь. И в то же время они предлагают и некие образы из окружающего материального мира, которые могут хотя бы отчасти приблизить к постижению этой тайны. Конечно же, все эти образы весьма условны, несовершенны и относительны, однако небесполезны для укрепления веры. Древние святые отцы были убеждены, что некоторое верное – хотя и начальное – знание о Боге мы можем получить в том числе и глядя вокруг себя: на окружающий – многообразный и удивительный – тварный мир, премудро и дивно созданный Господом. В богословии такой подход принято называть «естественным богопознанием», которое есть постижение человеком истин о Боге при помощи окружающего нас мироздания: как Его Собственного прекрасного и величественного творения, ясно свидетельствующего о своем Творце – о Божественном всемогуществе, о премудрости и славе Создателя вселенной. Именно об этом говорит псалмопевец Давид, восклицая: Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь (Пс. 18: 2). Как настаивает в «Слове о Воплощении Бога Слова» святитель Афанасий Великий, «взирая на величие неба и рассматривая стройность творения, можно… людям познать и Вождя твари».

Подобный подход может помочь нам прикоснуться, приблизиться к сáмой сокровенной и загадочной из всех Божественных тайн – к тайне Троицы; пусть даже такое естественное богопознание таинства Единого и вместе с тем Троичного Бога и окажется для нас лишь начальным и еще очень несовершенным.

Для этого нам необходимо внимательно посмотреть вокруг себя: на сотворенный Богом-Троицей мир, на его величественные и прекрасные явления. Представим себе, к примеру, солнце – огненный шар, дарящий жизнь всему, что существует на земле, светящий нам днем и дающий надежду на наступление рассвета в темную и беспросветную ночь. В этом великом и ярком светиле мы можем найти некое сходство с исповедуемым православными христианами Троичным Божеством. Солнце, прежде всего, – это раскаленная небесная звезда, жаркая, слепящая, готовая попалить все, что может с ней невольно соприкоснуться. Но оно еще – и начало и источник всякого растительного и животного существования на нашей планете. От солнечной «плоти», от его основания и вещества, рождается свет, освещающий все и дающий зрение всем живущим. Этот свет, скрывающийся с закатом и возобновляющийся с наступлением дня, дарит человеку возможность увидеть царящие в мире красоту и стройность, помогает познать и окружающую вселенную, и самого себя. Наконец, солнечный диск источает тепло, согревающее и оживотворяющее всякое существо на земле. Мы ждем прихода этого тепла зимой, ловим первые лучи весной, наслаждаемся им с наступлением лета, ибо оно приносит радость и утешение всему живому.

В этих образах мы можем заметить сходство с тем, чему нас учит Церковь о Троице. Бог Отец, Который положил начало всему, Который не может быть видим для человеческих глаз, от Которого рождается Сын и исходит Святой Дух, сравним лишь с величественным и недоступным незащищенному глазу слепящим солнечным диском – великой и страшной звездой, способной в своем могуществе даровать жизнь или сжечь огнем. Солнечный свет способен напомнить нам о Боге Сыне, снисшедшем к нам от Отца, пришедшем на Землю как Свет миру (Ин. 8: 12), просветившем очи нашего сердца словом истины (ср. Еф. 1: 13, 18) и в то же время зримо и ясно явившем в Себе – как в Воплотившемся Сыне Божием – Бога, прежде невидимого для людского рода. Солнечное тепло – милосердное и живительное – являет нам образ животворящего Святого Духа, дарующего благодатные силы для существования всему творению и наполняющего верных Своей спасительной и обоживающей святостью. Мы видим: само солнце, его свет и его теплота – хотя они друг с другом неразрывно и неразлучно связаны – являют нам себя и воздействуют на мир и человека по-разному; подобно этому, и в Единосущной и Нераздельной Троице и Отец, и Сын, и Святой Дух – Каждое из Ее Божественных Лиц – участвует в деле нашего Спасения Своим особым и уникальным образом.

Разумеется, такую параллель между Богом и солнцем возможно провести лишь условно, ибо ничто не способно прояснить для человеческого ума самую загадочную из всех тайн – таинство бытия и жизни Пресвятой Троицы. Солнце – бездушно: оно не обладает ни умом, ни способностью к общению, ни любовью. Тогда как Бог-Троица – прежде всего Живой Личный Бог, к Которому можно обратиться со словами молитвы и получить ответ, Который способен отвечать нам взаимностью на нашу любовь. Солнцу безразлично, на кого светить своим ярким и радостным светом; Богу же дорого любое из Его творений, и на каждое из них Он «светит» особым образом. Как раз благодаря этому мы можем ощутить себя в нашей христианской жизни подлинными участниками личной молитвенной встречи и беседы с неравнодушным, готовым ответить на наши прошения и слезы Богом, Которому возможно сказать «Ты»!

Для православного христианина верить в Троицу означает жить «по Троице»: стремиться уподобиться Троичному Богу. Быть может, это и прозвучит дерзновенно, даже дерзко, но это действительно так. Касается это и каждого отдельного христианина, и всей полноты Церкви.

Основание такой удивительной возможности нашего уподобления Богу Троице было заложено в человека еще при его сотворении: ведь Господь создал человека по образу Своему (Быт. 1: 27) – по образу именно Троичного Божества. Библия свидетельствует, что человеку в одиночестве пребывать не хорошо (ср. Быт. 2: 18); именно поэтому Создатель сотворил не только Адама, но и Еву – они были призваны к единству любви и единству воли, направленной к духовному самосовершенствованию, предназначены – вместе и согласно – пройти общий путь к даруемому им Богом благодатному обожению. То первое райское единство людей по образу единства Лиц Пресвятой Троицы было и целомудренным брачным единством взаимной любви, и единомыслием в вере, и согласием в труде, и наконец гармонией двух воль в исполнении Божественных заповедей. И так продолжалось, пока человек не совершил свой первый грех…

Вместе с грехопадением человечество напрочь забыло о том, что Бог есть Бог Троица. А позабыв о внутритроичном единстве Божественных Лиц, утратив в своем сознании этот совершенный идеал, человек потерял и идеал любви к ближнему. Мир падший перестал быть миром благодатного и духовного людского со-творчества по образу Творческой Троицы. Он превратился в множество обособленных мирков, замкнувшихся в эгоистической «раковине» отдельных индивидуумов.

Но человек сотворен Богом так, что он «по определению» не может обрести счастье и смысл жизни в самом себе, в своем замкнутом «я». Их можно найти лишь в другом, раскрыв и реализовав себя в любви к иному – к Богу и к ближнему. Не зря же Сам Господь в Своем Евангелии называет заповеди о любви к Богу и к ближнему – бóльшими, важнейшими (ср. Мк. 12: 31). В собственной замкнутости, без существования рядом со мной того, кому я могу с любовью сказать «ты», – я обречен на духовную гибель. Я призван преодолеть в себе греховное безразличие к Богу и окружающим и должен встроиться в общую гармонию единства в Боге – наравне с моими братьями-христианами, стать еще одним хорошо подогнанным «камнем» в непрестанно созидающемся здании Церковного тела, Глава которого – Сам Христос. Преодолевая эгоистическое одиночество, губительную уверенность в кажущейся самодостаточности, я с мига рождения предназначен Божественным Промыслом устремиться к благодатному единству со Христом, к любви и общению с Богом и ближним – во образ единства и троичности нераздельно пребывающих Друг в Друге Отца, Сына и Святого Духа, Которые есть Сама Любовь (ср. 1 Ин. 4: 8).

Идеал такого общения любви сокрыт в Пресвятой Троице. Евангельский образ единства Лиц Пресвятой Троицы, пожалуй, ярче всего отражен в евангельской Первосвященнической молитве Господа Иисуса Христа, обращенной к Богу-Отцу: …да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, [так] и они да будут в Нас едино… (Ин. 17: 21). Именно в духе и смысле этого Божественного единства становится возможно и духовно благодатно и всякое доброе людское единство: семейное, супружеское, дружеское, общественное и наконец – самое совершенное из всех возможных для человека – церковное единство друг с другом во Христе. Каждый из нас сотворен по образу Самого Бога-Троицы, наделен высочайшими дарами и способностями к богоуподоблению и потому призван стать – благодаря своей жизни в теле Церкви, как в неразрывном единстве любви с ее членами, – зримой иконой Троичного Божества. Быть может, как это ни удивительно прозвучит, еще более прекрасной, чем «Троица» преподобного Андрея Рублева.

Пророк, Предтеча и Креститель Господень Иоанн:
свидетельство Евангелия

Крещение Господа Иисуса Христа в водах Иордана совершил святой Иоанн Предтеча, посвятивший жизнь и служение проповеди грядущего Спасителя и приготовлению – путем покаяния – богоизбранного народа ко встрече с Мессией. Он – проповедник и свидетель явления в мире Воплощенного Бога Слова, Спасителя вселенной – Господа Иисуса Христа, Его Предтеча и Креститель.

Церковь почитает Иоанна Предтечу за его великий духовный подвиг и личную святость, памятуя слова Христа об Иоанне: Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя… (Мф. 11: 11). Также почитает она Предтечу и за его совершенное смирение, непримиримость ко греху и полную самоотдачу в деле проповеди о Христе.

Как ни парадоксально звучит, но начало благовестия Предтечи о Господе было положено даже прежде рождения святого Иоанна – во время его пребывания в материнском чреве. Когда Богородица, носившая в девственной утробе Богомладенца, пришла в дом Своей родственницы и будущей матери Предтечи Елисаветы, святой Иоанн, ощутив присутствие Христа, взыграл в материнской утробе. Именно это стало первым в череде многочисленных свидетельств Предтечи о том, что в мир пришел Спаситель. Евангелист Лука повествует: Мария… пошла в нагорную страну, в город Иудин, и вошла в дом Захарии, и приветствовала Елисавету. Когда Елисавета услышала приветствие Марии, взыграл младенец во чреве ее; и Елисавета исполнилась Святаго Духа, и воскликнула громким голосом, и сказала: благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего! И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне? Ибо когда голос приветствия Твоего дошел до слуха моего, взыграл младенец радостно во чреве моем (Лк. 1: 39–44).

Святой Иоанн Предтеча стоит как бы на границе двух Заветов – Ветхого и Нового, принадлежа им обоим и являя их неразрывное духовное и историческое единство. Святой Иоанн – последний из ветхозаветных пророков и вместе с тем первый и величайший из христианских святых. При этом, как свидетельствует Сам Христос, Предтеча превзошел всех исполнявших пророческое служение ветхозаветных святых: Что же смотреть ходили вы? пророка? Да, говорю вам, и больше пророка (Мф. 11: 9). Ведь, в отличие от них, святой Иоанн оказался единственным в истории спасения пророком, который стал еще при земной жизни свидетелем исполнения своих пророчеств: явления Спасителя мира, пришествие Которого он предрек. Кроме того, в отличие от ветхозаветных пророков и святых, Предтеча не только предвозвестил скорое явление Христа, но также деятельно и нравственно приготовил к нему людей – через совершаемое им Крещение покаяния – и тем проложил путь для осуществления Господом Домостроительства нашего спасения.

В Ветхом Завете содержатся пророчества и о самом грядущем Предтече: например, у пророка Малахии – Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною… (Мал. 3: 1). Именно в связи с этим пророчеством святой Иоанн Предтеча и изображается на некоторых православных иконах в образе ангела – с крыльями за плечами – как «Ангел Пустыни». Евангелист Иоанн Богослов говорит, что Предтеча был избран и послан Богом для того, чтобы свидетельствовать о Христе как о явившемся ныне во вселенной и просвещающем мир Божественном Ипостасном Свете: Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него. Он не был свет, но [был послан], чтобы свидетельствовать о Свете. Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир (Ин. 1: 6–9). При этом Сам Свет истинный – Господь Иисус Христос – сравнивает Предтечу со светильником: Он был светильник, горящий и светящий… (Ин. 5: 35). Однако Предтеча на всем протяжении своего смиренного служения, целиком посвященного проповеданию Христа, сиял отнюдь не собственным светом, но блистал отраженным светом Солнца Правды (ср. Мал. 4: 2) – Самого Господа, Который и есть Свет миру (Ин. 8: 12). Иоанн благовествует об Иисусе как о Первом, как о бесконечно Высшем, чем он; ибо Христос есть Вечный, Пребывающий всегда – конечно, и прежде Предтечи – Единородный Сын Бога Отца (ср. Ин. 1: 14–15). Именно поэтому святой Иоанн и говорит об Иисусе: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня (Ин. 1: 15).

Итак, жизнь святого Иоанна Предтечи была полностью посвящена свидетельству и проповеди о Христе. Вот как Предтеча – даже отрицая по смирению свое пророческое достоинство, хотя Церковь, конечно же, чтит его и как пророка, – предрекал явление Христа иудейским храмовым священникам и левитам: И вот свидетельство Иоанна, когда Иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить его: кто ты? Он объявил, и не отрекся, и объявил, что я не Христос. И спросили его: что же? ты Илия? Он сказал: нет. Пророк? Он отвечал: нет. Сказали ему: кто же ты? чтобы нам дать ответ пославшим нас: что ты скажешь о себе самом? Он сказал: я глас вопиющего в пустыне: исправьте путь Господу, как сказал пророк Исаия (ср. Ис. 40: 3). А посланные были из фарисеев; И они спросили его: что же ты крестишь, если ты ни Христос, ни Илия, ни пророк? Иоанн сказал им в ответ: я крещу в воде; но стоит среди вас [Некто], Которого вы не знаете. Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Я недостоин развязать ремень у обуви Его (Ин. 1: 19–27). Смирение святого Иоанна перед лицом грядущего Господа подчеркивают и другие евангелисты. Так, например, евангелист Марк передает слова святого Иоанна Предтечи: идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его; я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым (Мк. 1: 7–8).

Главными темами проповеди Предтечи было близкое пришествие Христа и необходимость приготовиться к встрече с Господом через покаяние и исправление жизни. Святой Иоанн призывал: Сотворите же достойный плод покаяния (Мф. 3: 8). Он грозно предупреждал: Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь. Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем; лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым (Мф. 3: 10–12). Предтеча также давал народу и нравственные наставления: И спрашивал его народ: что же нам делать? Он сказал им в ответ: у кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же. Пришли и мытари креститься, и сказали ему: учитель! что нам делать? Он отвечал им: ничего не требуйте более определенного вам. Спрашивали его также и воины: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем (Лк. 3: 10–14).

Предтеча не только проповедовал, но также совершал и особый обряд – Крещение через водное погружение. Как свидетельствует Евангелие, явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов (Мк. 1: 4). Тогда Иерусалим и вся Иудея и вся окрестность Иорданская выходили к нему и крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои (Мф. 3: 5–6). Это происходило в Вифаваре при Иордане, где крестил Иоанн (Ин. 1: 28). Иоанн также крестил в Еноне, близ Салима, потому что там было много воды; и приходили [туда] и крестились (Ин. 3: 23). И весь народ… и мытари, воздали славу Богу, крестившись крещением Иоанновым (Лк. 7: 29).

По убеждению Церкви, святой Иоанн Предтеча стал основоположником двух путей христианской святости – преподобнического (монашеского) и мученического. Своей аскетической жизнью – пребыванием в пустыне, грубой одеждой и скудной пищей, добровольным отказом от всего мирского, решительным удалением от зла и греха – Предтеча послужил примером для православных монахов. Мы помним сказанное о нем в Евангелии: Иоанн имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, а пищею его были акриды и дикий мед (Мф. 3: 4). В то же время своей страдальческой кончиной за истину святой Иоанн предварил бесчисленных христианских мучеников, пострадавших за правду Божию – во все века бытия Церкви. Он (помимо Вифлеемских младенцев) – первый святой мученик новозаветной эпохи. Церковь даже установила особое торжество в честь воспоминания его мученической кончины – казни по приказу Ирода: праздник Усекновения главы святого Иоанна Предтечи (отмечается 29 августа по старому стилю, 11 сентября по новому стилю). Вот как повествует об этом событии Евангелие: Ирод, взяв Иоанна, связал его и посадил в темницу за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому что Иоанн говорил ему: не должно тебе иметь ее. И хотел убить его, но боялся народа, потому что его почитали за пророка. Во время же [празднования] дня рождения Ирода дочь Иродиады плясала перед собранием и угодила Ироду, посему он с клятвою обещал ей дать, чего она ни попросит. Она же, по наущению матери своей, сказала: дай мне здесь на блюде голову Иоанна Крестителя. И опечалился царь, но, ради клятвы и возлежащих с ним, повелел дать ей, и послал отсечь Иоанну голову в темнице. И принесли голову его на блюде и дали девице, а она отнесла матери своей. Ученики же его, придя, взяли тело его и погребли его (Мф. 14: 3–12).