Текст книги "Сретение Господне. Антология святоотеческих проповедей"

Святой Симеон Богоприимец: Был в Иерусалиме человек… (Лк. 2: 25)

В событии Сретения – встрече Вочеловечившегося Бога и спасаемого Им людского рода – особая роль принадлежит двум святым, стоявшим на рубеже Ветхого и Нового Завета – праведному старцу Симеону и благочестивой вдовице пророчице Анне. Ведь это они сретили в Иерусалимском храме Богомладенца Христа и, узнав в Нем, по дару Господней благодати, Воплотившегося Сына Божия, провозгласили: «Бог – среди нас!»

О личности и жизни праведного Симеона в Евангелии сказано немногое. Из новозаветного текста мы узнаем о великом благочестии старца, а также о высочайшей степени его святости – той предельной мере его благодатной Богопричастности, что была возможна для праведников ветхозаветной эпохи. По свидетельству апостола Луки, Симеон был очень стар. Евангелист также говорит о таинственном Божием обетовании Симеону: его смертный час наступит только тогда, когда старец воочию увидит пришествие чаемого богоизбранным народом Мессии-Христа. Тогда был в Иерусалиме человек, именем Симеон. Он был муж праведный и благочестивый, чающий утешения Израилева; и Дух Святый был на нем. Ему было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня (Лк. 2: 25–26).

Церковное Предание, древние исторические и житийные повествования прибавляют к краткому евангельскому рассказу о личности праведного Симеона новые подробности. Старец Симеон прожил на земле в ожидании пришествия Спасителя Христа невероятно долго – несколько столетий. Он был одним из ученейших мужей своего народа и принадлежал к числу так называемых семидесяти толковников: 72 переводчиков знаменитой Септуагинты – перевода Ветхого Завета с еврейского языка на греческий, осуществленного в Александрии по приказу царя Птолемея Филадельфа в III столетии до Рождества Христова. Вот что сообщает об обстоятельствах возникновения Септуагинты блаженный Августин в книге «О Граде Божием»: «Эти священные книги пожелал знать и иметь один из египетских царей Птолемеев… Птолемей, называемый Филадельфом… послал царские дары в храм Божий [в Иерусалим] и просил у тогдашнего первосвященника Елеазара сообщить ему Писания, которые, как слышал он из носившейся молвы, считались действительно Божественными и которые он желал иметь в своей, тогда составлявшейся им, знаменитейшей библиотеке. Когда первосвященник Елеазар прислал ему священные книги на еврейском языке, он попросил [прислать также и] переводчиков; к нему и были посланы семьдесят два человека, по шесть от каждого из двенадцати колен, – люди весьма сведущие в том и другом языках, то есть еврейском и греческом. Перевод их принято называть переводом Семидесяти (Септуагинтой). Предание говорит, что в их словах было такое удивительное и поразившее всех согласие, что хотя за своей работой они сидели отдельно один от другого (таким путем Птолемей захотел проверить их добросовестность), однако между ними не оказалось различия ни в каком-либо слове, имевшем у них одинаковый смысл и одинаковое значение, ни в расположении слов; но как если бы переводчик был один, так переведенное ими всеми было тождественно; ибо во всех них на самом деле действовал Один и Тот же Дух».

Древнецерковные историки пишут, что, когда праведный Симеон переводил знаменитое пророчество Исаии о грядущем Рождении Христа от Девы (см. Ис. 7: 14), он усомнился в возможности подобного удивительного чуда. Именно это его сомнение и было причиной столь долгой земной жизни Симеона. Церковный историк Георгий Кедрин (рубеж XI–XII столетий) пишет в «Историческом синопсисе»: праведный Симеон при переводе, «когда встретилось ему предсказание пророка Исаии се Дева во чреве зачнет, и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил (Ис. 7: 14 по LXX), не поверил этому, сказав, что невозможно для человеческого естества, чтобы родила дева. И вот ему было Божественное откровение, что он будет жить, доколе не исполнится пророческое предсказание» – то есть до тех, пор, пока он сам, своими глазами, не увидит родившегося от Девы Младенца.

Древние церковные свидетельства прибавляют к истории Симеона и иные подробности. Так, например, существует предание (отраженное в рассказе о Сретении так называемого «Пролога» – обширного сборника житий святых и святоотеческих поучений, время возникновения которого восходит к XII столетию), что сначала Симеон все же вписал в свой перевод пророчества Исаии слово «Дева», но затем, усомнившись в его правильности, а вместе с тем и в возможности столь удивительного чуда – рождения от девы, взял нож и хотел выскоблить это слово из рукописи; однако представший перед ним ангел удержал его руку и не позволил исполнить намерение. При этом ангел открыл Симеону волю Божию: он не умрет до тех пор, пока не увидит исполнения пророчества Исаии – родившегося от Девы Христа.

Один из вопросов, которым задаются святые отцы в отношении праведного Симеона Богоприимца, – принадлежал ли он к ветхозаветной священнической иерархии и совершал служение при Иерусалимском храме, или же просто был праведником, обладавшим пророческим даром? Единого ответа у святых отцов нет. Так, автор «Слова на Сретение Господа», приписываемого святителю Кириллу Иерусалимскому, прямо говорит о Симеоне: «священник Симеон». С ним согласен и автор «Слова о Симеоне и Анне», приписываемого священномученику Мефодию, называя праведного Симеона «прекраснейшим из священников».

А вот преподобный Исихий в «Слове первом на Сретение», напротив, утверждает, что праведный Симеон – не только принявший на свои руки в храме Младенца Христа, но и принесший в тот день в Иерусалимском храме за Него и Его Матерь законную жертву – «не был ни священником… ни левитом, ни служителем храма, ведь только колену Левиину было вверено то, что касалось богослужения. Он не был иереем, но был праведным (ср. Лк. 2: 25), а праведность имеет священство под ногами [своими]. Он не был левитом, зато был благочестивым (ср. Лк. 2: 25), а благочестивый, конечно, имеет на себе помазание», благодаря которому Симеон и смог совершить то ветхозаветное священнодействие, пусть даже формально «ему и не подобало приносить» храмовую жертву. С преподобным Исихием согласен и святитель Фотий Константинопольский, который, задавшись в «Амфилохии 156-й» вопросом «Был ли священником Симеон, воспринявший на руки Господа нашего Иисуса Христа?» – отвечает: «Симеон не был священником, однако намного превосходил добродетелями священников».

Говоря о высочайшей мере святости праведного Богоприимца, греческие святые отцы порой дополняют традиционный перевод значения его еврейского имени «Симеон» – «услышанный» – более определенным содержанием, связанным с особой мерой его праведности и благочестия: не просто «услышанный» Богом в его молитвах, но также и сам, в свою очередь, «слышащий Бога» – внимающий Его воле, Его живой и спасительной Богооткровенной Истине. Так, преподобный Исихий в «Слове первом» свидетельствует: «И был тогда в Иерусалиме человек, именем Симеон. Каково же значение указанного имени? – „Слышание Бога“, как будто он стяжал, по Домостроительству Духа, наименование, соответствующее его образу жизни; ибо, где „слышание Бога“, там, конечно, и послушание Закону, соблюдение заповедей, течение доброй жизни, стремление к спасению, ведущее к совершенству – во всем этом изображается истинный человек (ср. Иов. 1: 1), о котором [Лука] сказал все по порядку».

Святые отцы в проповедях на Сретение много говорят о высочайших нравственных добродетелях и великой святости праведного Симеона, прославляя за них праведника. Так, преподобный Исихий в «Слове втором на Сретение» говорит, что «подобало поревновать с Симеоном и ублажить его, ибо он был не только праведен, но и благочестив, отвращался от всякого зла, как чающий утешения Израилева, не оцепеневал в трудах ради добродетелей, не ослабевал, отвращаясь от зла». Весьма возвышенно говорит о личности и добродетелях святого старца Симеона и автор проповеди «О пророке Симеоне и на слова: Ныне отпускаешь Ты раба Твоего, Владыко» (приписываемой святому Тимофею Иерусалимскому), принадлежащей Леонтию, пресвитеру Константинопольскому: «Кто же сей последний праведник? Тот, что в евангелии от Луки, именем Симеон.

Он – и первый, и последний:

последний в Законе,

первый во благодати,

иудей по служению,

христианин по благодарению,

законник в чтении,

ангел в разумении…»

А вот что говорит о святом Симеоне автор «Слова на Сретение», приписываемого святителю Афанасию: «Тогда, говорит [Лука], был в Иерусалиме человек, именем Симеон. Он был муж праведный и благочестивый, чающий утешения Израилева (Лк. 2: 25). Кто может воздать достойную похвалу этому мужу приносимым [ему слабым] словом? Ведь внешне он был [обычным] человеком, по разуму же – превыше человека. Человек по существу, по достоинству же – всех превосходящий. Человек – по природе, ангел – по добродетели. Человек, ибо чувственно пребывал в дольнем Иерусалиме, но [и ангел, ибо] неотступно мысленно [пребывал], как в Отечестве, в горнем Иерусалиме, Строитель и Зиждитель которого – Бог. Как человек – жил плотью среди людей, духом же – сожитель ангелов. Впрочем, Симеон превзошел и ангелов, ибо сподобился большего, чем они: увидел Невидимого. И не только увидел, но и, что гораздо лучше и славнее, принял Его на свои руки».

Древние церковные писатели обращают особое внимание на две названные в Евангелии высокие нравственные характеристики святого старца: Он был муж праведный и благочестивый. Они убеждены: не одно лишь сомнение в возможности безмужного зачатия Христа Девой, но также и великая праведность Симеона, стала причиной того, что именно он – среди всех людей той эпохи – сретил от лица человеческого рода Воплотившегося Бога. Автор проповеди «О пророке Симеоне» Леонтий Константинопольский говорит: «Симеон, достиг… такой праведности, что, еще будучи в теле, получил Божественное обетование не завершить сию земную жизнь, прежде чем он не сожмет в своих плотских объятиях Саму Вечную Жизнь – Господа нашего Иисуса Христа».

Об особой мере праведности и благочестия святого Симеона рассуждает в «Слове на день Сретения Господня» и святитель Димитрий Ростовский. Он учит: «Нарекши святого Симеона праведным, Евангелие тем самым изъявило его честь высокую, блаженство превеликое; ибо если он праведен, то и любезен Богу, – если праведен, то и наследник Небесного Царства». При этом святитель Димитрий ясно различает два эти евангельские понятия – праведный и благочестивый. Он поясняет, что для всякого «праведника недостаточно одной праведности, кроме нее ему нужно иметь еще и благочестие, потому что праведность выражается в отношениях к ближним, а благочестие – в отношении к Богу. Праведность повелевает никого не обижать, не лгать; благочестие учит с усердием служить Богу. Праведность есть любовь к ближним, благочестие – любовь к Богу. То и другое так потребны человеку, как два глаза, две руки, две ноги или для птицы два крыла… И как… птица об одном крыле летать… не может – так праведность без благочестия не может быть совершенной; праведность совершенна тогда, если она будет с благочестием». Именно эти две великие добродетели – праведность и благочестие – и оказались соединены в личности святого Симеона, став надежным основанием того, что он сподобился лицезреть Воплотившееся Слово и обрел дар вдохновенного и благодатного пророчества о Нем и о Его Пречистой Матери.

Такая особая мера святости и нравственного совершенства праведного Симеона в соработничестве с действующей в нем Господней благодатью помогли старцу приобрести высочайшие духовные дары – Богопросвещенный ум, силу пророчества, глубокое и верное понимание смысла пришествия в мир Христа как нашего Спасителя и Искупителя. Именно поэтому автор византийского «Слова на Сретение», приписываемого святителю Афанасию, свидетельствует о Симеоне, что он, даже живя в ветхозаветную эпоху, во вполне новозаветном смысле «в любом своем слове… пленял всякое помышление в послушание Христу (ср. 2 Кор. 10: 5)».

Святой Симеон был муж… чающий утешения Израилева (Лк. 2: 25). О каком же чаемом праведником утешении Израилеве говорит здесь евангелист Лука?

Прежде всего, святые отцы – авторы проповедей на Сретение Господне подчеркивают, что такое напряженное чаяние святым Симеоном утешения Израилева еще раз свидетельствует о высоте его нравственных добродетелей. Ведь если обычный человек всегда в первую очередь чает своего личного благополучия, думает сначала о себе, а лишь затем о других, то праведный Симеон чает не своего, но только того, на что надеется весь его народ – как полнота верующих в истинного Бога. Преподобный Исихий в «Слове первом» подчеркивает: «Человек сей был праведный и благочестивый, чающий утешения Израилева (Лк. 2: 25); такова цель праведного – не искать своего (ср. 1 Кор. 13: 5), но [пользы] другого и многих, прилежать общему спасению, а не своему наслаждению».

Святитель Климент Охридский, поясняя в «Слове на Сретение Господне» значение слов Симеон… был муж… чающий утешения Израилева и припоминая обстоятельства жизни еврейского народа в евангельскую эпоху, находившегося под политическим гнетом римлян и под властью идумеянина Ирода Великого, предполагает: «А то что говорится о Симеоне, что он был чающий утешения Израилева (Лк. 2: 25), знаменует веру в то утешение Духом, что должен был обрести [во Христе] Израиль – через свободу от римского владычества и царствования иноплеменника Ирода». Тем самым святитель Климент мнит, что святой Симеон ожидал для своего народа – вместе с пришествием Христа – в первую очередь политической свободы от Рима, внешнего жизненного благополучия. Однако со святителем Климентом не соглашается святитель Григорий Нисский («Слово на Сретение Господне»), утверждающий, что чаяние святого Симеона было связано не с материальным и земным, но с духовным и небесным. Говоря об обстоятельствах политической и религиозной жизни еврейского народа в дни Рождества Христова, святитель Григорий, как бы заочно полемизируя со святителем Климентом, подчеркивает: «И нельзя сказать, что, так как иудеи были в злострадании и рабстве, – что Симеон ожидал возвращения их к свободе и древнему состоянию.

У них находилась в цветущем состоянии вся древняя обрядность (и храм существовал, и в нем приносились жертвы) и сохранялось все свойственное их племени общественное устройство; подзаконный строй жизни от господства над Израилем иноплеменников [римлян] не потерпел никакого вреда, который побудил бы праведного старца ожидать утешения» по этому поводу. Так какого же утешения Израилева чаял, по мнению святителя Григория, святой старец Симеон? Нисский святитель отвечает: «Мудрый Симеон ожидал духовного утешения Израилю, состоящего не в мирской славе и величии, а в подлинном переходе к истинной [духовной] красоте: ибо ему [Симеону] было открыто, что еще прежде своего переселения [преставления] он увидит явление Христа Господня (Лк. 2: 26)». Эта чаемая праведным Симеоном духовная красота, по мысли святителя Григория, есть прежде красота спасения, прекрасность явления на земле Бога, ставшего истинным и совершенным Человеком. В этом смысле подлинное утешение Израилево – это спасительное для всех нас Боговоплощение и, более того, Сам Воплотившийся. Чаемое Симеоном Утешение Израилево – это не «что», а «Кто»: обетованный Израилю Христос. Именно поэтому, рассуждая о духовном значении момента, когда Симеон принял в объятия Богомладенца Христа, святитель Фотий в «Амфилохии 156-й» говорит, что тем самым праведник как раз и «удостоился воочию узреть и носить на руках Утешение Израиля (ср. Лк. 2: 25)», Которое есть Сам Сын Божий.

Еще одно важное свидетельство высочайшей меры святости праведного Симеона – посвященные ему евангельские слова: и Дух Святый был на нем (Лк. 2: 25). Святой Симеон был преисполнен Божественной благодатью, силой Святого Духа, освящавшей всю его жизнь, поступки, мысли, направлявшей старца к исполнению воли Божией, наделявшей его пророческим даром, подававшей ему истинное понимание смысла Воплощения Христа. Поэтому преподобный Исихий в «Слове втором» наставляет слушателей: «Разве вы не знаете, что Дух поставил Симеона в пророки, предрек ему свыше, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа (Лк. 2: 26)? Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром (Лк. 2: 29). Не Им ли руководимый, он благословил Иосифа и Марию (Лк. 2: 34)? Не по Его ли повелению он обратился к Марии со словами: …се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле (Лк. 2: 34)?»

Тем самым святые отцы – авторы проповедей на Сретение подчеркивают, что святой Симеон стал вместилищем и жилищем Святого Духа именно благодаря духовным добродетелям: деятельному нравственному подвигу, личному благочестию, стремлению постоянно и непрестанно служить Богу, предстоять Ему в молитве. Как поясняет в «Слове втором» преподобный Исихий, свидетельство евангелиста Луки о Симеоне и Дух Святой был на нем неразрывно и теснейшим образом связано «и согласно с прежде сказанным» о старце – он был муж праведный и благочестивый, чающий утешения Израилева: ведь Симеон «был храмом, содержал чистым брачный чертог тела и очищал внутренний покой души от всякой житейской паутины, отчего привлек на себя вселение Духа». Итак, Сам Дух Святой, Третье Лицо Пресвятой Троицы, властно действовал в нем, руководил им и направлял к исполнению его главного жизненного предназначения – принять на руки Воплотившегося Сына Божия и провозгласить перед лицом всей вселенной: Бог с нами и среди нас. Именно поэтому преподобный Исихий в «Слове первом» говорит: «Дух Святый был на нем. Симеон был Владычней колесницей, престолом Божиим и посему принял на руки Царя веков».

Святитель Димитрий Ростовский, следуя славянскому тексту Библии – и Дух бе Свят в нем (Лк. 2: 25), подчеркивает, что Дух Святой пребывал в праведном Симеоне, обитал в его сердечной глубине, наполняя его Своим присутствием и тем пересозидая старца в Собственный храм. Живя и действуя в нем, Дух Господень подавал Симеону многообразнейшие благодатные дары, претворяя его в небесную сокровищницу всех доступных человеку духовных совершенств. Святитель Димитрий учит: «И Дух Святый, сказано, был в нем (ср. Лк. 2: 25). Итак, Симеон был святым храмом Святого Духа. Что более, что честнее и преславнее сей похвалы? И подлинно, где живет Дух Святой, там полагаются и все дарования Его, как говорит Писание: почиет на нем Дух Божий, Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия, и Дух страха Божия (Ис. 11: 2–3). Дух Святой был в святом Симеоне: потому и все дарования Духа Святого имели в нем Свое пребывание, и была святая душа его сокровищницей даров Духа Святого. О, великое блаженство! О, бесценное богатство!»

Размышляя о личности праведного Симеона, святые отцы – авторы проповедей на Сретение обращаются также и к значению евангельских слов: ему было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня (Лк. 2: 26). Мы понимаем: встреча со Христом, согласно этому Божественному обетованию, должна была стать для праведного Симеона «началом конца» – мигом, когда в его плоти наконец восторжествовала бы смерть. Сохраняемый и оберегаемый от нее до этого момента Самим Богом, проживший долгие годы, утружденный крайней старостью и изнуренный телесными немощами, он должен был теперь умереть. День Сретения Господня – это именно день кончины старца Симеона. Но, по убеждению святых отцов, он стал в духовном смысле для праведного Симеона не столько днем схождения во гроб, сколько днем его истинного воскресения, не лишения жизни, но обретения жизни, не власти смерти, но гибели самой этой смерти. Да, сегодня его дух разлучился с телом, а тело – легло в могилу. Да, его дыхание остановилось, сердце перестало биться, глаза больше не видели, уши не слышали, а плоть была отдана во власть посмертному тлению. Да, его душа сошла во ад, в ветхозаветный шеол, как низошли сюда и души всех умерших до него: и праведников, и грешников. Однако сегодня, в день Сретения, праведный Симеон – как благодатно соединившийся с Богом, Который есть подлинное и совершенное Начало Жизни, – отнюдь не умер, но, напротив, духовно воскрес. Ведь Бог – есть Господь все животворящий (ср. 1 Тим. 6: 13). И потому праведный Симеон вышел тогда из Иерусалимского храма – пусть даже и ради того, чтобы затем возлечь в свой тесный гроб, – поистине оживотворенным и духовно воскресшим. Преподобный Исихий в «Слове первом» свидетельствует, что праведный Симеон, хотя он и должен был в день Сретения умереть физически, на самом деле – как сподобившийся встречи с Богом – тогда перешел не от жизни к смерти, а от жизни временной к Жизни истинной и вечной: ибо он соединился с Тем, Кто Сам есть Путь и Истина и Жизнь (ср. Ин. 14: 6). Кроме того, праведник оказался освобожден от прежней власти смерти еще и потому, что он отныне был предназначен и приуготован Христом – равно как и все спасаемые – ко грядущему всеобщему воскресению. Преподобный Исихий говорит: «И ему было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня. Итак, ему обещано перейти от жизни в Жизнь, от света к Свету, от дня ко Дню – обещано, что он не постареет, но будет обновлен, что в день конечного совершения он снова обретет молодость» в воскресении. При этом преподобный Исихий в «Слове втором» подчеркивает, что такая свобода праведного Симеона от смерти даже и в самой смерти оказалась для него возможной именно потому, что старец в своей земной жизни был храмом и обителью Святого Духа, непрестанно в нем действовавшего и творившего Свою Божественную и животворящую волю: «И было ему предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня (Лк. 2: 26). Видишь, сколь важно – быть храмом Божиим (ср. 1 Кор. 3: 16; 6: 19): все, кто подобным образом проходят свой путь подвига, переходят от жизни в Жизнь. Поэтому-то и было предсказано Симеону Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня, то есть доколе он не увидит Упраздняющего смерть; доколе не увидит Воскрешающего мертвых; доколе не увидит Превращающего гробы в брачные чертоги; доколе не увидит Того, Который сделает его отшествие отсюда безбоязненным».

Именно Святой Дух, обитавший и действовавший в праведном Симеоне, привел его в день Сретения в Иерусалимский храм ради встречи с Богомладенцем Христом. Такое вдохновенное водительство Святого Духа и имеет в виду евангелист Лука, говоря: И пришел он по вдохновению в храм (Лк. 2: 27). Автор проповеди «О пророке Симеоне» (приписываемой святому Тимофею) Леонтий Константинопольский рисует сам момент откровения воли Божией праведному старцу – как слышания им повеления Святого Духа поспешить в храм, чтобы принять на руки Сына Божия и затем быть отпущенным Богом из жизни земной в жизнь вечную: «Пока Симеон сидел у себя дома и внутри себя молился… как только Иосиф и Дева задумали принести Младенца Иисуса в церковь, чтобы совершить над Ним положенное по закону (ср. Лк. 2: 27), тотчас же Святой Дух подал ему знамение и пробудил Симеона, говоря:

„Вставай, старец, что ты дремлешь?

Пророчество свершилось!

Ступай скорее!

Пришел Тот, Кто отпускает тебя.

Вытряхни от пыли погребальное,

приведи в порядок склеп,

отдай распоряжения по дому.

Пришел Тот, Кто отпускает тебя,

пришел Эммануил.

Иди быстро во святилище и во святилище священное

о Священном Чаде прореки!“».

И вот праведный Симеон, направляемый Святым Духом, спешит в храм, чтобы встретить и принять на руки Богомладенца Христа. Святитель Климент Охридский в «Слове на Сретение Господне» говорит: «Ведóмый Духом Святым, он скоро устремился в храм, чтобы принять здесь на руки как Младенца Творца всех веков». А преподобный Исихий в «Слове втором» свидетельствует: «И он пришел в Духе в храм (ср. Лк. 2: 27)…Он делал сие по повелению вселившегося в него Духа и без Него не устремлялся ни на места собраний, ни вообще ни на какие дела, ибо и в храм он идет не иначе, как руководимый Им». При этом, по мысли преподобного Исихия, придя в храм, старец Симеон, конечно же, не сумел бы сам по себе понять и узнать: кто же из множества принесенных в тот день младенцев – обетованный миру его Спаситель, Богомладенец Христос. На Господа, возлежавшего на руках Марии, старцу Симеону богооткровенно указал Тот же Святой Дух: «Кто указал ему на Этого Младенца, Которого он не знал? – Очевидно, что Обитающий в нем и наставляющий свыше Дух…»

По убеждению автора «Слова о Симеоне и Анне», приписываемого священномученику Мефодию, праведный старец в день Сретения пророчески постигает – все той же благодатной силой Святого Духа: наша близящаяся победа над грехом и смертью должна совершиться силой спасительного подвига именно Этого Младенца, принимаемого сегодня на руки Симеоном. Поэтому старец и обращается к Новорожденному Христу как к Тому, в Ком сокрыты свобода от греха, жизнь и воскресение: «Тебя сретаю, Владычествующего над жизнью и смертью… Тебя алчу, Воскрешающего мертвых».

Итак, авторы проповедей на Сретение согласно свидетельствуют: Святой Дух на протяжении жизни старца Симеона постоянно и действенно руководил праведником, возводя его на высоту молитвенного подвига и деятельного служения Богу, а также готовил старца к пророческому служению – к верному постижению и познанию путей спасения человеческого рода, открывающихся во Христе Иисусе. И теперь он по вдохновению Святого Духа спешит в храм (Лк. 25: 27), чтобы стать здесь живым свидетелем исполнения ветхозаветных Божественных обетований еврейскому народу, а также и всем народам земли. При этом, как учит автор «Слова о Симеоне и Анне», приведенный в храм Святым Духом старец Симеон в тот день познает пришествие в мир принимаемого им на руки Сына Божия двояко: как славное – благодаря совершаемому ныне Господом делу нашего спасения – и одновременно как уничиженное, смиренное – по причине Его младенческого облика; как видимое для глаз – благодаря зримому явлению в мире во плоти Второго Лица Пресвятой Троицы – и в то же время как сокровенное, ибо Божественная природа Бога Слова оказалась спрятана от людских взоров за завесой воспринятой Им в Вочеловечении плоти. Рассуждая об этом, автор «Слова о Симеоне и Анне» проводит здесь некую смысловую и образную параллель с ветхозаветной историей, припоминая древнее Богоявление Моисею на горе Синай. Тогда Господь дал увидеть Себя пророку только «со спины» – сзади (см. Исх. 33: 23): то есть прикровенно, не во всем величии Его «нестерпимой» для людского восприятия Божественной мощи. Но и в сегодняшнем открывающемся праведному Симеону внешнем уничижении и умалении воспринятого Господом в Его Вочеловечении младенчества Бог тоже являет Себя старцу как бы сзади: надежно пряча за завесой Собственной плоти Свою Божественную сущность – непричаствуемую, неприступную, «нестерпимую» для людского познания и приобщения. В этом смысле то древнее синайское Богоявление Моисею «со спины», сзади, помимо всего прочего, также предуказало и на грядущее Боговоплощение, на сегодняшнюю «спрятанность» Божества в усвоенном Им в Его Рождестве людском младенчестве. Но вместе с тем такая нынешняя – благодаря Вочеловечению – «спрятанность», сокрытость этой «нестерпимой» для наших познавательных способностей Божественной сущности Воплотившегося Сына Божия отнюдь не препятствует делу христианского богопознания; напротив, именно она как раз и дарует верующим возможность теперь – в реальности Вочеловечения Слова – узреть собственными глазами Бога; ведь ясно видимая для людей плоть Сына Божия – это именно Он Сам: истинный Бог, ставший истинным Человеком. И вот сегодня, в день Сретения, Сын Божий, прежде непознаваемый и непричаствуемый, а ныне, в Воплощении, ставший зримым Младенцем, призывает праведного Симеона – гласом обитающего и действующего в старце Святого Духа – к встрече с Собой: прийти в храм и Его увидеть; и не только увидеть, но и принять на руки – Того, Кто носит в Своих творческих и зиждительных руках всю вселенную. И сердце старца, конечно, с радостью откликается на этот Божественный призыв. Симеон, ведóмый Святым Духом, спешит в храм, чтобы встретить здесь Бога. Автор «Слова о Симеоне и Анне» говорит: «…старец Симеон, сбросив немощь возраста и облекшись силой надежды, поспешил встретить… Самовластного Учителя, Бога Авраамова, Защитника Исаакова, Святого Израилева, Наставника Моисея, обещавшего открыть ему – как бы сзади (см. Исх. 33: 23) – Свое Божественное Воплощение: Богатого в бедности, Предвечного в младенчестве, Невидимого в видимом, Непостижимого в объемлемом, Величайшего в умаленном образе, Находящегося в храме и на небесах, Восседающего на Царском Престоле и на колеснице херувимской, непрестанно Пребывающего долу и горé, Сущего как образ Раба и как Образ Бога Отца, Повинующегося и Царствующего над всем. Он [Симеон] весь преисполнился желанием, весь – надеждой, весь – радостью и принадлежал уже не себе, но целиком Тому, Кто был Предметом его надежды. Святой Дух возвестил ему (см. Лк. 2: 26–27), и он, еще прежде прибытия в храм, окрыляясь очами ума, был [духовно] восхищаем, как бы уже обладая Желаемым. Побуждаемый такими чувствами, он быстро восходит по ступеням и входит в древний священный храм, но, не заботясь о храме, распростирает священные объятия для Владыки храма…»