Текст книги "Сретение Господне. Антология святоотеческих проповедей"

То есть, по убеждению авторов проповедей на Сретение, речь здесь идет не столько о посвящении Младенца Христа Богу, сколько о том, что Он Сам подлинно и совершенно свят. Также святые отцы обращают внимание и на то, что подобное прочтение этого евангельского выражения – всякий младенец… будет назван святым Господу – по своей смысловой сути вступает в явное и очевидное противоречие с духовными реалиями ветхозаветной эпохи, к которой и относилось это определение Закона: ведь все рождавшиеся и приносившиеся тогда в Иерусалимский храм младенцы, зачатые под властью царившего в мире первородного греха, никак не могли ни подлинно быть, ни по праву именоваться святыми. Напротив, каждый из рождавшихся в те времена мог бы повторить вслед за псалмопевцем Давидом: Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя (Пс. 50: 7). Потому-то эти евангельские слова, по убеждению церковных проповедников, могут быть только условно отнесены ко всем рождавшимся в ту пору в еврейском народе младенцам; они являлись истинными и даже пророческими лишь по отношению к одному-единственному Младенцу: Богомладенцу Христу. Поэтому в формулировке Закона о жертве за называемых святыми Господу первенцев оказалось уже изначально сокрыто, «зашифровано» пророчество об истинном и единственно Святом Первенце-Иисусе, Который есть одновременно и Небесный Первенец, как Единородный Сын Небесного Отца, и Земной Первенец, как девственно Рожденный в доме Марии и Иосифа: чистый и непорочный, свободный от власти прародительского греха и неудобопреклонный ко злу. Так, святитель Амфилохий, комментируя евангельские слова всякий младенец мужского пола, разверзающий ложесна, будет назван святым Господу (ср. Лк. 2: 23), подчеркивает: «Видишь… как только на Господе исполнилось то, что противоречит всему? Видишь, что слова всякий младенец мужского пола, разверзающий ложесна, будет назван святым Господу исполняются только на Господе, а не на ком другом, хотя и сказаны по отношению ко всем». Автор «Слова на Сретение Господа», приписываемого святителю Кириллу Иерусалимскому, также учит, что лишь один Богомладенец Христос мог быть «назван святым Господу (ср. Лк. 2: 22–23)… Христос, Единый от Единой и Единородный от Единого, Рожденный от Девы и не разверзший врат девства, и наречется и будет веруем и поклоняем не только как Святой Господу, но и как Святый святых (Дан. 9: 24), и Господь господствующих (1 Тим. 6: 15), Бог богов, Перворожденный из перворожденных, Владыка властвующих и Царь царствующих (ср. Откр. 19: 16)». И святитель Григорий Нисский согласно поясняет, что «изречение Закона: всякий младенец мужеского пола, разверзающий ложесна, свят Богу (ср. Лк. 2: 23), не могло исполниться ни на ком ином, как только на Воплотившемся Боге. Он один, неизреченно зачатый – единственный в духовном смысле Мужеский Пол [Представитель мужеского пола] и достойно именуется святым [Господу]…»

Такая превзошедшая и упразднившая прежнюю духовную ветхость Закона благодатная новизна тайны нашего спасения во Христе, явленная в день Сретения в возлежавшем на Материнских руках Богомладенце, сравнивается многими святыми отцами с некой новой, удивительной и прекрасной священной песнью. По убеждению древних авторов проповедей, эта новая песнь есть сам Новый Завет, открывшийся тогда человеческому роду под сводами Иерусалимского храма в Воплотившемся Христе; именно о ней, об этой новой песни, пророчествовал и псалмопевец Давид, призывавший богоизбранный народ: Воспойте Господу новую песнь, ибо Он сотворил чудеса (Пс. 97: 1); Воспойте Господу песнь новую; воспойте Господу, вся земля (Пс. 95: 1). Сегодня, в день Сретения, ветхое прошлое Древнего Израиля уходит в прошлое, отступает в глубину минувших веков – перед лицом охватывающей всю вселенную и звучащей повсюду новой и прекрасной небесной мелодии: гармонии благодатной жизни во Христе. То, чего чаяли и царь Давид, и прочие ветхозаветные пророки и праведники, теперь исполняется, осуществляется и торжествует – силой близящейся победы на Кресте Воплотившегося Бога Слова над дьяволом, грехом и смертью. Именно поэтому святитель Софроний и призывает всех христиан – как Новый Израиль, пришедший на смену Израилю Ветхому: «Воспойте Господу новую песнь, ибо дивное сотворил Господь (Пс. 97: 1 по LXX), посредством пришествия Христа не только все чудесно обновивший, но и возвративший Себе утерянное в ветхости, соделавший все новым и обоженным, вернувший [человеческий род] в состояние его первобытной юности… Выйдем в сретение Христу Богу и примем Его вместе со старцем Симеоном и со вдовицей и пророчицей Анной, которые, [в отличие от нас – новой Церкви Христовой], пребывали тогда в старости [и ветхости Закона], подобно и тем древним пророкам, что, будучи верны [ветхозаветному] Закону, ожидали отпущения. Закон имел силу вплоть до светозарного явления Христова, пророки же премудро предвещали грядущее в Боге таинство пришествия Христова и произносили достойные удивления о Нем пророчества. Мы же, [христиане, соединившись] из числа многих народов, стали Новым Израилем и названы новым народом Божиим; будем же это исповедовать и, возглашая псалмы, воспоем Господу новую песнь (ср. Пс. 97: 1). Мы в совершенстве обновлены и вознесены Христом на высоту, посему, отринув все ветхое и то, что прельщает плоть и недостойно Христова празднества – как языческое, так и подзаконное, и все присущее плотскому мудрованию, – воспоем Господу сию новую песнь. Мы обновлены и возвышены, сделались из ветхих новыми и имеем побуждение воспевать новую песнь Богу и Отцу, Который всех нас обновил пришествием Христовым и явил Своим новым народом».

Этот же возвышенный образ новой песни, как торжествующей реальности Нового Завета, ныне осуществившейся в бытии Новозаветной Церкви, припоминает в связи с евангельским событием Сретения в «Слове 163-м. О борьбе духа и плоти» и блаженный Августин. При этом он символически сравнивает старца Симеона с образом ветхости и изможденности мира до пришествия в него Христа: мира, как бы духовно состарившегося, одряхлевшего и ослабевшего за долгие тысячелетия ожидания спасительного Вочеловечения Господа. Такая ветхость была присуща и ветхозаветным праведникам, которые чаяли Воплощения Господа, но не могли оказаться его живыми свидетелями. Она лежала тяжелым бременем на плечах ветхозаветных пророков, которые хотя и предрекали – по Божественному вдохновению – Воплощение Бога Слова, однако не увидели его своими глазами. По убеждению блаженного Августина, старец Симеон есть образ той очень долго не исполнявшейся надежды, которая питала, но не насыщала своим исполнением Древний Израиль, того изнеможения жизни вне благодатного союза с Богом, что долгие тысячелетия ветхозаветной истории была причиной непрестанно терзавшего весь человеческий род томления о Боге. И вот, наконец, Христос приходит в мир. Но чтобы Ему здесь утвердиться и воцариться, эта прежняя ветхость вселенной и человеческого рода, которую знаменует собой старец Симеон, должна, напротив, отступить, удалиться, упраздниться. Именно умирание прежней ветхости мира, с точки зрения блаженного Августина, образно знаменует наступившая вслед за событием Сретения смерть Симеона. Сначала ветхий мир радостно принял в объятия Богомладенца и наконец-то узрел и познал исполнение своих чаяний; но затем он, по определению Божию, тотчас же – по причине старческой немощи – как бы придя к собственному закату, снисшел и удалился за горизонт истории, уступив место рассвету нового и нескончаемого дня обновленного Христом мироздания. Блаженный Августин говорит: «Воспойте Господу песнь новую (Пс. 95: 1) вместо песни ветхой, ибо ныне наступил Новый Завет вместо прежнего Ветхого Завета. Пришел Новый Человек [– Христос], чтобы упразднился человек ветхий. Сказано: Отложите прежний образ жизни ветхого человека с делами его (ср. Еф. 4: 22; Кол. 3: 9), облекитесь же в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины (ср. Еф. 4: 24; Кол. 3: 10). Итак, воспойте Господу песнь новую; воспойте Господу, вся земля (Пс. 95: 1). Воспойте и созидайте. Воспойте и громко вострубите. Благовествуйте от дня ко дню спасение Его (ср. Пс. 95: 2). Благовествуйте от дня ко дню спасение Христово. Ибо что есть наше Спасение, если не Христос? О Сем Спасении мы и молимся в псалме: Яви нам, Господи, милость Твою, и спасение Твое даруй нам (Пс. 84: 8). Сего Спасения желали и ветхозаветные праведники, о которых Господь говорил Своим ученикам: многие… желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали (Лк. 10: 24). „Даруй нам, Господи, Спасение Твое, – так говорили праведники. – Даруй нам узреть Христа Твоего, пока мы еще живем во плоти. Пусть мы увидим во плоти Того, Кто избавит нас от [рабства] плоти. Пусть придет Та Плоть (ср. Ин. 1: 14), Которая очистит [нашу] плоть. Ведь Пострадавший плотью искупит и душу и плоть. Даруй нам, Господи, Спасение Твое“. Этого чаял с великим желанием и старец Симеон. С великой силой томился пред Богом заслуженный святой старец. Без сомнения, он и сам провозглашал: Яви нам, Господи, милость Твою, и спасение Твое даруй нам. В подобном томлении и в таких молитвах он получил предсказание, что не испытает смерти, доколе не увидит Христа Господня (Лк. 2: 26). Родился Христос, и вот Один приходит, а другой уходит; но пока Один [Христос] не пришел, другой [Симеон] уйти не мог. Его уже изнурила глубокая старость, но держало [в числе живых] искреннее благочестие. Но вот Христос пришел, и, когда Он родился, когда Симеон увидел Его на руках Матери и благочестивая старость узнала Божественного Младенца, тогда Симеон взял Его на руки и сказал: Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение Твое (Лк. 2: 29–30). Вот почему он говорил: Яви нам, Господи, милость Твою, и спасение Твое даруй нам. Томление старца исполнилось, когда ветхость мира преклонилась к закату. И тогда [Христос] Сам пришел к старому человеку: Он, Который нашел состарившимся и ветхим весь мир. Итак, мир сделался ветхим; посему услышьте: Воспойте Господу песнь новую; воспойте Господу, вся земля (Пс. 95: 1). Ведь сегодня – упразднение ветхости и явление новизны».

Святые Симеон и Анна: символические образы Моисеева Закона и Христовой благодати

Событие Сретения – подлинный рубеж двух Заветов – Ветхого и Нового, день, когда начинает постепенно отступать в прошлое Моисеев Закон и открываться Царство Христовой благодати. Ветхий Завет чаял, Новый Завет получил. Закон охранял и запрещал, благодать одарила и освободила. Древние установления Ветхозаветной Церкви ограничивали и требовали, дары Новозаветной Церкви духовно исполнили и обожили.

Конечно же, после дня Сретения в деле Христова Домостроительства спасения должно было произойти еще многое: Крещение Господа на Иордане и Его искушение в пустыне, призвание апостолов и проповедь учения Христа, чудеса Иисуса и явление нетварной славы Его Преображения, Гефсиманское моление и предательство Иуды, взятие под стражу и суд над Господом, Крестная мука и Смерть Искупителя, положение во Гроб и трехдневное восстание Сына Божия из мертвых, узнавание учениками и женами-мироносицами Воскресшего и Его Вознесение на Небеса. И все же именно день Сретения служит особо ясно различимой разделительной чертой между двумя эпохами бытия мира: Ветхим Заветом и Новым Заветом, властью Закона и Царством благодати.

Святые отцы, говоря об образе проявления в событии Сретения этих двух духовных реальностей – ветхости и новизны, – предлагают неожиданную интерпретацию личности праведного Симеона и пророчицы Анны, которые, по их убеждению, знаменуют собой Моисеев Закон и Христову благодать. При этом, по мысли авторов проповедей на Сретение, Симеон символизирует ветхозаветный Закон, древнюю иудейскую обрядовость, Анна же – новозаветную благодать и даже Церковь Христову.

Так, например, автор «Слова о Симеоне и Анне», приписываемого священномученику Мефодию, прямо указывает на смысловое значение именования пророчицы – Анна, «которой самое имя означает Церковь, оправданную благодатью Христа Бога в Крещении: ибо „Анна“ [по-еврейски] означает „благодать“». Кроме того, авторы проповедей указывают и на хронологический порядок тех речей, что произнесли, согласно евангельскому рассказу, в Иерусалимском храме святые Симеон и Анна – сначала старец, а затем уже пророчица. Но ведь и в истории спасения человеческого рода тоже был свой ясный порядок: сначала Моисеев Закон, на смену которому пришла Христова благодать. Тот же автор «Слова о Симеоне и Анне» говорит, что в день Сретения о Христе свидетельствовали «два богоименитых праведника, то есть Симеон и Анна, представлявшие действительные образы двух народов (старец – [народа] Израиля и обветшавшего Закона, а вдовица – вдовствовавшей тогда [и еще пока не явившейся] Церкви языков); тот старец, олицетворявший Закон, просил отпущения, а вдовица, олицетворявшая Церковь, представила исповедание и говорила о Нем всем, ожидавшим избавления в Иерусалиме (Лк. 2: 38)…». С автором «Слова о Симеоне и Анне» согласен и святитель Фотий («Амфилохия 157-я»): «И смотри, как подобная Симеону в образе собственных добродетелей, она [Анна] также схожим [с ним] образом изрекает и пророчества. Ибо они в то время и вместе находились в храме, и вместе же удостоились пророческой благодати; однако Симеон говорил раньше, [чем Анна]; она же, хотя и занимая второе [по времени] место [в пророчествовании], не была второй по [степени и мере] ею прореченного, ибо [ясно] называла Младенца Господом, Которого и исповедовала, и говорила о Нем всем, ожидавшим избавления во Израиле, проповедуя избавление и спасение [человеческого] рода (Лк. 2: 38). Может быть, кто-нибудь священно изречет, что Симеон был первым [в очередности] именно потому, что он носил образ Закона (ведь его имя обозначает „подвластность“), а она, Анна – [носила образ] благодати (ибо ее имя означает в переводе [„благодать“]); между ними же возлежал [Младенец] Христос, одного отпуская [с миром] – того, кто достиг своего конца вместе с Законом, а другую удерживая [рядом с Собой], как сожительницу благодати». Мы видим: святитель Фотий здесь усваивает имени Симеона еще одно смысловое значение – «подвластность», тем самым образно указывая на то, что праведник до конца жизни оставался подвластен ветхозаветному Закону и, более того, сам знаменовал этот Закон. В то же время значение имени Анны – «благодать» указывает на то, что она есть образ пребывания и благодатной жизни во Христе всякой верующей христианской души. Впрочем, святитель Григорий Нисский в «Слове на Сретение Господне» все же однажды символически соотносит с ветхозаветным Законом и Анну пророчицу: «Хотя старица и пророчица, представлявшая собою Закон, состарившийся, обветшавший и близкий к уничтожению, не ясно говорила о Христе, тем не менее ее речь была не бесполезна для разумных слушателей, как и предвозвещение великого таинства [нашего спасения] Законом в тенях и гаданиях».

Следует заметить, что основное внимание святых отцов при выстраивании ими этой символической параллели – праведный Симеон как образ Закона, а Анна пророчица как образ благодати – все же сосредотачивается именно на личности старца Симеона. Так, по мысли святителя Софрония («Слово на Сретение Господне»), «праведный Симеон знаменует ветхий Закон». Как учит святитель Софроний, в лице Симеона сам Закон встретил в Иерусалимском храме своего Автора и Подателя богоизбранному народу в Лице Христа, принял Его на свои руки и посредством этого сделался основанием и опорой для нового богооткровенного учения Христова; став таким образом надежным фундаментом для Христовой истины, этот Закон подлинно обновился, исцелился, преобразился во Христе и, освободившись от своей прежней ветхости по букве (ср. Рим. 7: 6), открылся миру в том своем истинном, глубинном и непреходящем духовном смысле, о котором свидетельствует и Господь: Но скорее небо и земля прейдут, нежели одна черта из закона пропадет (Лк. 16: 17). Да, с одной стороны, формальные черты Закона Моисеева во Христе упразднились, его буква отступила в прошлое и умерла. Поэтому святитель Софроний и говорит: вместе с явлением Христа праведный Симеон, знаменующий собой ветхий Закон, «отступает, и, видя, что владычество Закона подошло к концу, поскольку Сам Законодатель уже пришел и установил Свой [Новый] Закон, старец вместе с ним [с ветхим Законом] исчезает. Ибо пришел Христос, Исполнение Закона». Но вместе с тем, с другой стороны, важнейшая – всегда духовно актуальная – сторона Закона не упраздняется, но, напротив, преображается, обновляется и животворится пришедшим в мир Господом и тем раскрывается перед верующими в своей непреходящей ценности. Исполняясь Христом и во Христе (ср. Мф. 5: 17), духовная сердцевина древнего и в то же время обновляемого Воплощенным Словом Закона является перед нами со своей главной стороны – как неотъемлемая и непреходящая составляющая в деле спасения всех сделавшихся подзаконными Христу христиан (ср. 1 Кор. 9: 21); и отныне этот обновленный и преображенный благодатью Христовой Закон существует уже именно как закон Христов (Гал. 6: 2). Развивая эту мысль, святитель Софроний учит: праведному Симеону «было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня (Лк. 2: 26) и тем самым не получит свободу от уз Закона. А сей старец и сам олицетворял собой Закон. И теперь он держал Исполнителя Закона. Ибо, говорит он, видели очи мои спасение Твое (Лк. 2: 30). Ведь Закон Моисеев не был спасением, но этот ветхий, старый и немощный Закон оказался исцелен и возведен от несовершенства через спасение во Христе – спасение Божие и тем, посредством обновления, оказался освобожден от присущей ему ветхости: ибо Христос есть Тот Свет (ср. Лк. 2: 32), Который принес Израилю свободу от его прежней ветхости, а также привлек к Себе языческие народы… Праведный Симеон, знаменующий ветхий Закон… говорит как бы от лица Закона оказавшему ему милость Христу: Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром (Лк. 2: 29). Ведь Миром для небесных и земных здесь обозначается Сам Христос. Ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицем всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля (Лк. 2: 30–32). [Симеон как бы говорит: ] „Совершилось пророчество, исполнилось обетование, просветилось то, что заблуждалось, покрылось славой то, что пребывало бесславным; и я, как знаменующий собой Закон (поскольку [ныне] и во мне Свет – Христос), освободился от ветхости, явился обновленным, узрел Твое, Господи, спасение, увидел Твой истинный свет и, рассмотрев старческими очами Твою славу, приобрел юношескую силу: ибо Христос сделался Светом для народов и Своей дивной славой создал Новый Израиль, уже не приходящий в ветхость по свойству Закона, и облек его в славу неувядающую и в свет неослабевающий“».

Сретение Господне – миг встречи Бога и человека: …он взял Его на руки… (Лк. 2: 28)

Как свидетельствует евангелист Лука, в тот день встречи человека с Богом праведный Симеон пришел… по вдохновению в храм, ведóмый Святым Духом… И, когда родители принесли Младенца Иисуса, чтобы совершить над Ним законный обряд, он взял Его на руки (Лк. 2: 26–28). Как провозглашает святитель Климент Охридский («Слово на Сретение Господне»), в тот день праведный Симеон, «движимый Святым Духом и укрепляемый благодатью, пришел в храм, чтобы здесь соделать свои земные руки престолом Небесного [Бога]. И вот протянутые старческие руки Симеона принимают Того, перед Кем в страхе и благоговении трепещут херувимы и серафимы, Того, Кто пришел отпустить [наши] грехи и обновить природу Адама. Ради этого и пришел к земным – Небесный, к темным – Свет Незаходимый, к падшим – Восставитель, к пребывающим во аде – Превысший Небес, к мертвым – Бессмертная Жизнь. Пришел, чтобы победить змия – нашего злого противника, умертвить смерть, воскресить мертвых, направить наши стопы на путь вхождения в Рай, вернуть первоначальное достоинство первозданному [Адаму]». Святитель Феофан Затворник в «Слове первом на Сретение Господне» описывает это событие так: «Праведный Симеон принял на руки свои Младенца. Но Сей Младенец был и Бог совершенный, и все содержащий. Симеон касался младенческой человеческой плоти, но Бог-Младенец исполнял душу его, равно как и души всех присутствовавших. И вот Симеон поет песнь, Анна пророчествует, Богоматерь с Иосифом благоговейно поклоняются, ибо где Божие посещение, там Рай сладости. Душа, сретившая Господа и Им сретенная, вкушает блаженство преестественное».

Как учит в «Слове первом» преподобный Исихий, в тот день праведный Симеон «носил на руках Содержащего в руках всю обитаемую и необитаемую вселенную, Того, Кто исчерпал воды горстью Своею и пядью измерил небеса (Ис. 40: 12)». Тот Бог, Которого пророк Даниил именует Ветхим днями (ср. Дан. 7: 13) – Вечным, бесконечно Древнейшим, чем созданная Им из ничего вселенная (2 Мак. 7: 28), ныне имеет считаные дни с момента Своего земного Рождения. Как говорит автор «Слова о Симеоне и Анне», приписываемого священномученику Мефодию, праведный Симеон «принял в старческие объятия Ветхого днями в младенчестве (Дан. 7: 13)».

Автор проповеди «О пророке Симеоне» (приписываемой святому Тимофею) Леонтий Константинопольский задается вопросом: каким же образом праведный Симеон сумел узнать Богомладенца Христа среди большого числа других младенцев-первенцев, принесенных в тот день родителями в Иерусалимский храм? По убеждению Леонтия, старцу помог узнать Спасителя, ясно указал на Него – по молитвам праведника – Святой Дух: «Итак, Иосифа и Деву Симеон предварил в церкви и, предварив, стал у дверей, ожидая откровения Святого Духа. И, стоя в церкви, Симеон видел много матерей, входящих со своими младенцами в храм, чтобы принести очистительную жертву, среди которых была и Та, Что держала на Своих руках необыкновенное Дитя. Когда же Симеон, переводя свой взор туда и сюда, увидел множество матерей в обычном человеческом обличье, а одну лишь Деву окруженною беспредельным Божественным светом, он, сорвавшись с места, раздвинул прочих матерей, вопия при всех: „Пустите меня, да обыму Желанного, да узрю Предзревшего меня…“».

Сам момент Сретения как встречи человека с Богом описан в Евангелии очень кратко, даже – словесно скупо. Однако в сказанном здесь Лукой ясно выражена – пусть и весьма сжато – главная мысль: эта встреча наполнена любовью, той любовью, о которой ясно свидетельствует в «Слове на Сретение Господне» святитель Софроний: праведный Симеон тогда «принял в объятия с благоговейной любовью Бога». Причем любовь здесь – взаимная. И те объятия, в которые принимает и заключает Богомладенца Христа святой старец Симеон, – это одновременно и объятия, в которые принимает и в которых носит человека Сам Бог. Поэтому святитель Софроний вкладывает в уста праведного Симеона свидетельство: именно Он, Сын Божий, Господь Иисус Христос, «Который ныне во плоти почивает на моих руках… в то же время меня, носящего Его, носит» на Своих Божественных руках – то есть спасает, хранит, вводит в вечную жизнь и в непреходящее благодатное единство с Собой. Так они и держат друг друга – старец и Богомладенец – в новых, связующих Господа и человека объятиях любви, властно преодолевающих былую разделенность, по причине нашего грехопадения, Творца и Его творения, прежнюю расколотость Неба и земли. И теперь, благодаря этой новой встрече, ранее властвовавшая в мире многовековая духовная тьма наконец-то начинает рассеиваться и побеждаться явленным сегодня во вселенной светом к просвещению человеческого рода (ср. Лк. 2: 32): тем Светом миру (ср. Ин. 8: 12), Который есть Сам Воплотившийся Бог.

Святые отцы – авторы проповедей на Сретение не устают преклоняться перед спасительным значением этих взаимных объятий Бога и человека. Как говорит святитель Софроний, «Симеон взял Его на руки, как поистине Ставшего плотию Бога (ср. Ин. 1: 14)… Этот поистине великий старец Симеон узрел Божие Спасение и носил Сие Спасение на своих руках…».

Итак, в событии Сретения Вездесущий и Неограничимый Господь, Творец и Промыслитель мира, ставший в Воплощении – ради нашего спасения – бессильным новорожденным Младенцем, встретился с престарелым и телесно немощным праведником Симеоном. Однако во встрече столь слабых Младенца и старца оказалась сокрыта величайшая, хотя и невидимая для глаз, двуединая мощь: Та нетварная и жертвенная сила Всемогущей Любви, Которая есть Сам Бог (ср. 1 Ин. 4: 8), и та встречная действующая любовью сила человеческой веры (ср. Гал. 5: 6), которая, как известно, двигает горами (ср. Мф. 17: 20). Поэтому автор «Слова о Симеоне и Анне», приписываемого священномученику Мефодию, и вкладывает в уста праведного Симеона слова о победоносной силе любви, ныне преодолевающей и попирающей власть сатаны, греха и смерти: «Я познал наставление [царя] Соломона, который говорит: крепка, как смерть, любовь (Песн. 8: 6), ибо через нее сокрушится жало смерти, через нее умершие увидят жизнь, через нее смерть познает свою смерть, потеряв над нами свою власть, через нее и виновник зла – змий будет пленен и низвержен».

Однако старец не только носит в объятиях Бога, но и о Нем громко свидетельствует перед всеми находившимися в Иерусалимском храме, являет им Христа, высоко поднимая Его на своих ладонях. Автор «Слова на Сретение Господа», приписываемого святителю Кириллу Иерусалимскому, даже приводит слова Симеона, с которыми он мог тогда обратиться к иудеям: «Слушай, Израиль: Тот, Которого я, твой священник Симеон, ношу в объятиях и проповедую великим гласом в храме народу и [о Нем] свидетельствую, есть Господь Бог твой».

При этом святые авторы проповедей на Сретение твердо убеждены: в миг, когда Симеон принял на руки Богомладенца Христа и благословил Бога (Лк. 2: 28), ему открылась величайшая тайна бытия Бога именно как Пресвятой Троицы. Поэтому преподобный Исихий в «Слове втором» говорит о святом Симеоне: «И благословил он Бога и сказал… Благословил Бога, Отца вместе с Сыном, Сына вместе с Духом, ибо Дух открыл [ему], что он носит на руках Сына, благоволившего явиться во плоти и ради нас стать Младенцем; Отец же был Совершителем этих столь многих и столь великих таинств». И еще старцу открылся тогда подлинный смысл Домостроительства нашего спасения, совершаемого Воплотившимся Сыном Божиим: Тем Господом, Которого Симеон ныне держал на руках и зрел собственными глазами. Автор «Слова на Сретение», приписываемого святителю Афанасию, в связи с этим припоминает известные слова апостола Петра, относящиеся к великой тайне совершаемого Сыном Божиим спасения человеческого рода, сокровенный смысл которого остается непостижимым для ангельских сил, но при этом открывается во Христе спасаемым Им христианам: ныне, в Церкви, нам, известно и проповедано то, во что желают проникнуть Ангелы (ср. 1 Пет. 1: 12). Однако эту тайну нашего спасения нельзя постичь рационально или внешне; можно лишь подлинно в нее проникнуть, став ее подлинным духовным причастником и тем к ней приобщившись. Эта тайна – Боговоплощение, и познать ее можно, только соединившись с Тем, Кто воплотился: со Христом в Его Теле-Церкви, через принятие Его жизни в христианском Крещении, как нашем с Ним со-умирании и со-воскресении, а также в Евхаристии, как вкушении христианами Его Тела и Крови из литургической Чаши. Именно эта тайна, по убеждению автора проповеди, открылась в день Сретения, силой просвещающего человеческого сердца Святого Духа, праведному Симеону, когда он принял на руки Господа и тем соединился с Ним в новом благодатном союзе. Автор проповеди восклицает: «О муж добродетельный! О величайшее благоговение и чистота! В то, во что, по блаженному Петру, желают проникнуть Ангелы (1 Петр. 1: 12), Симеон не только проник, но и ясно увидел, и осязал, и поистине смог ему приобщиться».

В том же «Слове на Сретение» приводится замечательный по богословской и поэтической силе мысленный диалог, что мог бы произойти между пришедшим в тесное духовное единство с Господом старцем Симеоном и Воплотившимся Сыном Божиим, возлежавшим на его руках как новорожденный Младенец. Святой старец поражается и дивится случившемуся – Вочеловечению Бога Слова и таинственному восприятию Им человеческого естества, а также добровольному усвоению Им в Воплощении крайней степени нашей людской немощи: детского бессловесия и бессилия. В ответ Сын Божий – явственно для духовного слуха праведного Симеона – объясняет ему таинственную суть совершаемого Домостроительства нашего спасения. Автор «Слова» говорит: «Богородица возложила Сына на руки старца. Он же, придя в себя, скоро склонил главу [к Младенцу] и, прижав свои очи к Его устам, произнес подобные слова: „Почему столь велико Твое к нам человеколюбие и снисхождение, Владыка? Почему столь велико богатство Твоего к нам милосердия? Что же подвигло Твою благость посетить нас, смиренных? Что означает все это? И каков образ Твоего, Владыка, настоящего к нам явления? О Человеколюбче и Податель всяческих благ! Разве Ты сегодня посылаешь к нам херувимов и серафимов или низводишь с Небес все их величие? Разве теперь – некое землетрясение, или сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы, или огонь, скоро попаляющий и уничтожающий все на своем пути, или веяние тихого ветра, в котором Ты некогда открыл Себя [Илие] Фесвитянину? (ср. 3 Царств. 19: 11–12)“. „Нет, – отвечал [Симеону Младенец], – о, любомудрый старец, ныне Мое явление – ни через что из [тобою] названного; ибо то, что Я вам теперь открываю, не может воспринять или явить никакое безжизненное и тленное естество. Ныне Я [пришел и открылся] как Плотоносец, как телесным возрастом Младенец – новорожденный и бессильный. Младенец, пеленами повитый. Младенец, лежащий на твоих руках и тянущийся к Моей Матери и Ее сосцам. Вот Я каков теперь. По прошествии же времени, когда наступит Мой тридцатилетний возраст, приму Крещение от Иоанна. И буду предан, и приведут Меня связанным к Каиафе. И буду заушаем, и окажусь пронзен копьем. И буду явственно для всех заключен мертвым во гробе, но Меня назовут обманщиком (ср. Мф. 27: 63). Я во всем буду подобен вам и восприму все свойственное человеческому естеству – кроме греха. Однако не удивляйся, не теряй рассудка и исступай из разума: ведь сие таинство [вечно] пребывало сокровенным от века и от рода [в Божественном замысле]. Здесь исполняется Великий Отчий Совет и Его Предведение, Ангелом [Вестником] которого Я был преднаречен изрекавшим божественные глаголы [пророком] (ср. Ис. 9: 6 по LXX). Я совершаю все это по Моему человеколюбию, ибо не хочу видеть Мой образ (ср. Быт. 1: 26) жестоко мучимым бесовскими силами, которые, не вынося лицезрения Царя твари, стремятся нанести всяческое зло [Его] созданию. И потому, не желая терпеть [вражду] отступника и гордеца [сатаны], восстающего на Мое бедствующее создание, Я совершил неисходное исхождение из Отчего чрева и пришел к вам во плоти. Это и подвигло Меня родиться [на земле], и стать Младенцем, и принестись в храм, и возлежать на твоих руках. Ибо иначе было невозможно связать мучителя [сатану] (ср. Откр. 20: 2), расхитить его имение (ср. Мк. 3: 27): но только приобщившись человеческому естеству и сделавшись подобным вам во всем, кроме греха. Не было иного способа освободить Адама из тесно сплетенных против него сетей ада, и возвратить [людской род] в первоначальное достоинство, и соделать человека богом по благодати. Ради этого я и стал Человеком, и пришел с вами в общение, и соединился с [человеческим родом] по существу и естеству“».