Текст книги "У пещер «Богом зданных». Псково-Печерские подвижники благочестия XX века"

В 1959 году раба Божия Е. П., 63 лет, вероятно, жительница Печор, рассказывала:

«В Таллине, в Эстонии, тяжело болела моя молодая подруга – уже доживала свои последние дни. По ее вызову я поехала с ней проститься. Перед отъездом я зашла к батюшке попросить благословения на дорогу. Моя подруга была его духовная дочь. Батюшка дал просфору и, завертывая ее, все говорил: “И чего же у нее нет? И чего-то ведь там у нее нет?” Потом взял пачку чая: “Отдай ей!” Дело было зимой; я приехала к подруге вся замерзшая. Л. сказала: “Вам надо бы выпить горячего чая с дороги. А у меня все есть, а вот только чая нет”. Посланный батюшкой чай она приняла с благоговением, как от рук Самого Господа».

Раба Божия Анна, жительница Печор (с Овражной улицы) рассказывала:

«Мне довелось быть свидетельницей следующего случая. Однажды летом, выйдя из Михайловского собора, мы, все молящиеся, увидели около храма лежащую на камнях и рыдающую женщину. На наш вопрос, что с ней и о чем она так горько плачет, она рассказала следующее:

“Я приехала в Печоры и пошла к отцу Симеону на благословение. Постучала раз и слышу ответ: ‚Выйди вон!’ Я постучала второй раз и заглянула в келью. Отец Симеон стоял у аналоя и, не глядя на меня, крикнул вторично: ‚Выйди вон!’ А когда я постучала еще раз, отец Симеон опять сказал: ‚Выйди вон!’ – и добавил: ‚У тебя полон рот головешек’. Тут я сразу вспомнила свой тяжкий грех. Сознаюсь перед вами, что я в жизни совершила большое злодеяние: обидевшись на соседа, я подожгла его баню, а от нее сразу сгорела и вся деревенька”. И тут она залилась еще пуще слезами. Мы были потрясены и удивлены прозорливостью отца Симеона и тут же начали молиться Господу, прося Его простить великую грешницу, оплакивающую свой грех».

Была я маловерная грешница, но, по милости Матери Божией и Господа нашего Иисуса Христа, прибыла в Печерскую обитель. Помолилась, простояла литургию и пошла на благословение к старцу Симеону. Вошла в коридор со страхом, подошла к двери прихожей перед его кельей и сотворила молитву на вход, но ответа не было. Подождав немного, я повторила молитву – опять никакого ответа. Было тихо, но до слуха доносился откуда-то глухой разговор.

Приоткрыв дверь в прихожую, я увидела, что там перед батюшкиной кельей сидят люди. Я подумала: какие скромные – сидят, молчат, боясь нарушить тишину, чтобы ответить мне. Отец Симеон был в своей келье и с кем-то разговаривал. Кроме этих людей здесь никого не было. Я у них спросила: «Вы тоже к старцу на очереди?» – но ответа от них не получила. Удивилась я такому странному их поведению и начала более пристально вглядываться в их лица.

Комната, где находились эти люди, была без окон и освещалась только керосиновой лампой, так что я не сразу смогла их рассмотреть, а когда посмотрела внимательно, не могла понять: не то женщины, не то мужчины; мрачны были их лица, какие-то горбоносые. Лица некоторых походили на головы хищных птиц с клювами, со злым выражением, с опущенными глазами – и показалось мне, что их ресницы и брови как бы шевелились. Я даже подумала, что, верно, эти люди иностранцы и что не знают они русского языка, а потому на мой вопрос и не отвечают.

Тогда я решилась и подошла к той двери, откуда доносился разговор. Прочитав молитву и не дожидаясь ответа, я приоткрыла дверь и быстро вошла – страшно мне стало от этих людей. Прикрыв за собой дверь, я остановилась на пороге и, боясь помешать старцу, беседовавшему со старушкой, тихо стояла, ожидая конца разговора, а потому невольно и слышала его. Старушка все роптала на свою жизнь, обижалась на детей за то, что они не платят ей алименты. Живет она у одного сына, а с остальными хочет судиться (чтобы содержали ее на старости лет).

Старец ей говорит: «Ведь ты сыта, одета, обута; по силе возможности помогай сыну, у которого живешь. Живи и не судись со своими детьми». Но старушка продолжала свой ропот и перечисляла обиды, а потом еще что-то говорила, но тихо. Старец немного помолчал и сказал: «Видишь, как тебя грехи-то мучают, сколько ты их за собой привела!» Я же не могла понять, кого она за собой привела, да и она тоже, видимо, не соображала, о каких таких грехах говорит старец и как это она их за собой привела. Тогда старец встал и говорит ей: «Пойдем, я покажу тебе, кто тебя мучает, и отгоню их от тебя: ты отдохнешь и успокоишься».

Направляясь к двери, старец заметил меня и, удивясь, спросил: «А ты зачем здесь?» Я же от страха и стыда не могла вымолвить и слова. Но он вдруг открыл дверь, и мне было видно, что те люди все так же еще сидели, не поднимая голов и не встав при появлении старца, так и продолжали сидеть и молчать.

Старец же Симеон сказал старушке: «Видишь, сколько их с тобой пришло?» А потом, топнув ногой, прикрикнул на сидящих: «Вон отсюда!»

Я не могла понять, что произошло после этих слов батюшки – эти люди как бы растаяли и исчезли; и дверь не открывалась для выхода, а страшных людей этих не стало. Тогда батюшка обратился к старушке и сказал: «Ну, теперь ты свободна от твоих преследователей. Иди и живи с Богом». Стояла я, как столб, и не могла ничего сообразить, и потому ничего не сказала и не спросила у старца. Поклонилась ему и вышла в раздумье…

* * *

Господь творил знaмения руками батюшки. Многие и не подозревали, что даже через его обычное прикосновение они уже получали исцеление от того или иного недуга.

А нередко бывало, старец предлагал своим близким духовным чадам выпить стакан чая. Они, по его молитвам, через освященную монастырскую воду также очищались от скверн души и тела, даже не помышляя об этом (сам старец именно так разъяснял смысл подобных скромных чаепитий).

Некая Мария сообщила:

«Батюшка при встрече со мной читал мои мысли и предсказывал много касательно моей семьи. Он исцелил меня от припадков, когда врачи хотели положить меня в больницу, признав тихое помешательство. Батюшка сказал: “Пусть сами лечатся, а ты здорова”. С тех пор припадки больше не повторяются. И многое совершалось другое, но всего не напишешь».

Раба Божия С. П., 54 лет, сообщила:

«Я болела нарушением обмена веществ 15 лет, так что временами совсем не действовали ни руки, ни ноги. Наконец в 1953 году у меня парализовало руки и ноги. Я лежала в разных больницах, но помощи не получила. В 1954 году знакомые повезли меня в Печоры к батюшке Симеону; заочно он уже молился о моем здоровье. При первой встрече батюшка сказал: “Не сокрушайся, что за тобою некому ухаживать, и нет денег. Скоро будут и деньги, и человек по уходу, и еще сама будешь работать”. Всему я поверила, но что буду работать – усомнилась. Однако от батюшки я вышла совсем окрепшая.

Прожила я в Печорах все лето и после праздника Успения Божией Матери уехала в Ленинград. Все родные удивились, увидя меня на ногах и здоровой. 16 февраля 1955 года, в день Ангела батюшки, я уже работала. В 1956 году я получила пенсию по старости и до настоящего времени живу в Печорах и уже сама себя обслуживаю».

Раба Божия Евдокия Звонкова, 55 лет, ленинградка, рассказала:

«Я болела женской болезнью 30 лет. Несколько раз мне делали операции; наконец сказали, что у меня рак. Тут Господь послал мне знакомую, которая повезла меня в Печоры к батюшке отцу Симеону. К тому времени у меня разболелась еще и рука. Когда я пришла к батюшке, он провел рукой по моей спине и сказал: “Ничего у тебя не болит по женским болезням; будешь здорова. Только рука поболит, потому что если не будет она болеть, то ты ведь забудешь, что надо усердно молиться”. С тех пор у меня не стало более кровотечений, и я стала совсем здоровой».

1964 год.[19]19
  Дата записи воспоминания. – Сост.


[Закрыть] Отец Вассиан, монах Псково-Печерского монастыря, 78 лет, был болен. Врачи определили, что у него рак желудка, и предложили взять его из больницы как безнадежного. А батюшка отец Симеон сказал: «Идите в больницу и передайте, что у него нарыв и что он прорвется». И действительно, ночью прорвался нарыв, и отец Вассиан стал здоров и по сие время жив.

В 1958 году я приехала в обитель на праздник Сретения Господня и святого Симеона Богоприимца. В дороге у меня ужасно разболелись зубы под коронками, и я без благословения батюшки пошла к врачу. Врач сказал, что надо срочно удалить зубы под коронками, а вместе с ними и зубной мост. Я побоялась это делать в Печорах и решила срочно выехать в Ленинград. Зашла к батюшке рассказать о своем несчастье. Батюшка встретил меня словами: «Ну, расскажи мне, что у тебя болит? Раскрой-ка рот!» Он провел пальцами по моим зубам и сказал: «Иди к врачу – он удалять зубы не будет, и будешь здорова». Я пошла, и на мое счастье был уже другой врач, который предложил мне совсем небольшую операцию. Я согласилась. Врач подрезал мне десну, прочистил ее, и я через несколько часов была здорова. Я пробыла весь намеченный срок в обители.

Раба Божия Евдокия Георгиевна Павлова, 62 лет, рассказала:

«Я болела глазами 15 лет, лечилась у многих врачей, долгие годы состояла у них на учете – ничто мне не помогало. Боли были настолько сильны, что приходилось даже ставить грелки на глаза. В 1958 году глаза стали застилаться бельмами. И вот 12 декабря по совету одной верующей я поехала в Печоры, к старцу отцу Симеону.

Переступив порог батюшкиной кельи, я залилась горючими слезами и от слез не могла ничего сказать. Батюшка спросил: “О чем ты так горько плачешь?” – и провел своей рукой по моим глазам и по лицу. Я долго не могла сказать ни слова. Наконец проговорила, что у меня 15 лет болят глаза. Батюшка еще раз провел по моим глазам и сказал: “Посмотри, какие у тебя чистые глаза – и совсем не болят!” С этого времени у меня не было и мысли, что я тяжело болела. А ведь врачи мою болезнь считали неизлечимой.

Домой я приехала совсем здоровой, к врачам не пошла, и они сами приехали ко мне посмотреть мои глаза. Они поразились и спрашивали, у кого я лечилась? Я сказала, что меня излечил старец. Врачи подумали, что батюшка давал мне какую-то примочку, а когда узнали, что он провел только рукой по лицу, то замолчали».

Однажды я пригласила некоего Николая попить чаю: он только что прибыл с луга, то есть с покоса монастырского, где косил сено со всеми монастырскими рабочими. Когда он выпил стакан чаю, то вдруг вскрикнул и схватился руками за голову: «Матушка, да что же это со мной? Где я был? И что я делал? И какой я был, и как это получилось, что я даже забыл, зачем сюда приехал? И что со мной случилось?» И он бросил пить чай, и все говорил, и удивлялся, кому такое чудо приписать: «Вот, – говорит, – дела-то!»

Я попросила рассказать, чему он так удивляется, и Николай начал свой рассказ: «У меня болели так сильно ноги, что я не мог ходить. Врачи предлагали мне отнять ноги. Я, в конце концов, согласился и прибыл в больницу на операцию, но здесь повстречался с одним человеком, который мне сказал, что в Печорах есть такой-то врач и что он всех лечит без операций безошибочно. Он дал мне адрес, так как дороги в Печоры я не знал: как человек молодой, церковью я никогда не интересовался.

По указанному адресу я и попал теперь к старцу Симеону и рассказал ему о своем несчастье. Он со мной побеседовал, а потом сказал: «Завтра приобщись Святых Таин». Выходя от батюшки, я оставил тут свой чемодан, пошел совсем здоровым, и свои костыли оставил, не заметив где. Приобщившись Святых Таин, я после обедни был приглашен молодым дьяконом с братией на покос, на что с удовольствием согласился. Повторяю, все забыл: и что мои ноги болели, а теперь ходят, и нет в них никакой боли. Даже не зашел к батюшке, а прямо пошел на луг. Там я весь отдался работе и забыл, зачем я сюда пришел, забыл, что я больной. И вот теперь вспомнил, что привез “врачу” гоcтинцы, и что лежат они тут в чемодане». Тогда я ему сказала: «Заберите их и отдайте батюшке». Николай же ответил: «Ведь я теперь только вспомнил, каким я вышел от него. Я был уже здоров, а когда приобщился Святых Таин, то такую получил радость, что готов был на любое послушание и забыл, как был болен».

После этого он пошел к батюшке и стал просить, чтобы отец Симеон дал ему наставление на жизнь. Батюшка даже благословил его жениться, несмотря на то, что ему было около 40 лет. Потом указал, в какие праздники приезжать в обитель и как жить, чтобы спастись. Николай так и сделал, как ему посоветовал батюшка. Он женился; родился у него сын, которого он очень любил, и когда приезжал с ним в обитель, то все просил меня, чтобы я полюбовалась на его сына и помолилась о нем. Всегда вспоминает, как Матерь Божия познакомила его со Своей обителью, которая ему очень дорога и в которой так радостно бывать ему.

В конце 1950-х годов приехала в Псково-Печерский монастырь из Ленинграда одна женщина с сыном – мальчиком шести лет. Мальчик был глухонемой от рождения. До шести месяцев нельзя было этого заметить, но после недостаток явно обнаружился, а в дальнейшем с каждым годом выявлялась и отсталость ребенка в умственном развитии. Мать обращалась ко многим врачам-специалистам, но помощи никто оказать не мог и в результате лечить его отказались. Кто-то из знакомых, возможно и случайных, посоветовал свезти мальчика в Псково-Печерский монастырь к великому старцу отцу Симеону: «Может быть, Господь через него и поможет». Женщина послушалась доброго совета и приехала с сыном в обитель.

В церкви мальчик вел себя беспокойно, кричал, плакал. После обедни они пошли к батюшке отцу Симеону в келью. Как только мальчик переступил порог кельи, так сам, один, не дожидаясь матери, побежал к батюшке. Потом вошла и мать. Она объяснила болезнь сына, а батюшка, сурово посмотрев на нее, трижды переспросил ее: «Не было ли проклятий?» Она ответила, что не помнит. Батюшка тогда сказал: «Сколько дней здесь будете жить, столько каждый день приобщайте его Святых Таин и приходите каждый раз ко мне».

Женщина прожила с сыном в монастыре девять дней, приобщая его ежедневно и после службы заходя к батюшке. Он беседовал с матерью и благословлял мальчика. Когда они вернулись в Ленинград, мальчик через несколько дней стал говорить и слышать. Подошло время отдавать его в школу. Школьная комиссия определила умственное развитие мальчика вполне нормальным – его приняли в первый класс. Врачи, лечившие ребенка ранее, до поездки семьи в Печоры, узнав о полном его выздоровлении, были страшно удивлены и поражены случившимся и настойчиво просили мать признаться, кто его исцелил? Мать же сказала: «Бог – через человека!»

Мальчик сейчас уже в одном из последних классов десятилетки; можно надеяться, что окончит школу отличником. Большую благодарность приносит эта женщина святой обители Печерской и ее, уже почившему, великому старцу, совершившему благодатию Божией это евангельское чудо.

* * *

Каким благодарным чувством искренней признательности старцу, и каким благоговением перед его памятью исполнены все эти рассказы самых разных людей – образованных и малограмотных, старых и молодых, мудрых и простецов!

Возраст старца приближался уже к 90 годам, и человеческие силы его слабели; духовные же не умалялись и давали возможность не только исцелять других, но даже исполнять те иноческие обязанности, что были возложены на схимонаха Симеона монашеским уставом.

Старец Симеон

Глава 3
«…Я с вами, не умер»
(последние дни земной жизни старца Симеона и его мирное отшествие в «селения праведных»)

И в последние недели своего земного бытия отец Симеон не изменил привычный распорядок дня. Он все так же принимал нуждавшихся в духовной беседе, исповедовал их в келье и благословлял прощальным благословением; по слабости сил иногда это приходилось ему делать лежа в кровати.

В монастырском архиве сохранились записи очевидцев этого заключительного периода жизни старца, находившихся около него вплоть до последних минут его жизни. Значительная часть этих свидетельств основана на воспоминаниях монахини Александры, его келейницы. «Она видела, – как говорится в этих записках, – его жизнь и подвиги, и общение его с приходящими людьми, больными душою и телом, объятыми духом неверия и другими немощами. Старец всех принимал, всем помогал при помощи Божией – никто не уходил от него неутешенным, неободренным; зато и текли к нему люди отовсюду. И так до последних дней его земной жизни».

Отец Симеон готовился к переходу в вечность с радостью и со страхом Божиим («страх Господень прибавляет дней» (Притч. 10, 27)). Известно, что старец, подобно многим подвижникам (например, преподобному Серафиму Саровскому), еще лет за 30 до кончины смастерил себе дубовый гроб и хранил его «ради памяти смертной». Обратимся к свидетельствам о последних днях иеросхимонаха Симеона.

Старец Симеон с келейницей матушкой Александрой (справа)

Однажды батюшка говорил, что «лукавый, что ни день, то все ко мне подступает со своими законами, спрашивая, зачем я ежедневно приобщаюсь Святых Таин?» За несколько дней до смерти батюшка сидел в кресле против аналоя, держа руку у сердца, и вдруг сказал: «Матерь Божия! Вот тут у меня болит!» В это время мать Александра входила в келью и слышала эти слова, произносимые батюшкой, и подумала, что батюшка молится, глядя на образ Божией Матери, и показывает Ей свою болезнь в сердце, и сразу вышла, чтобы ему не мешать. А на кухне тогда сидела Евгения, духовная дочь батюшки из Вырицы. И как только мать Александра вышла из кельи батюшки в кухню, та сразу же задала ей вопрос: какие это гости пошли сейчас к батюшке? Она, мол, их видела: видела, как открылась дверь в келью и туда вошла высокая женщина в необычном одеянии игумении и с нею двое мужчин.

Мать Александра была крайне удивлена, слыша такие слова, и вернулась к батюшке в келью, оставив дверь открытой, чтобы Евгения слышала, что будет говорить батюшка. Мать Александра попросила батюшку подтвердить, что, кроме нее, в келье в тот момент никого не было. На это батюшка ответил: «Она права, что видела приходящих, и ты права, что никого не видела!» И как бы про себя сказал: «Была Матерь Божия с апостолами Петром и Иоанном – спрашивали, где у меня болит…»

«Ох, батюшка, и ты с Нею говорил?!» – воскликнула мать Александра, а батюшка смиренно ответил, что это уже не в первый раз Матерь Божия посещает его, грешного. Спустя некоторое время батюшка сказал, что приходил Архангел Михаил с сонмом Ангелов, а за час до своей смерти сказал, что у него был сонм святых угодников Божиих.

…За три дня до смерти батюшка лежал на кровати, повернувшись лицом к стенке. Там висели часы, которые в это время пробили, и на бой часов батюшка сказал: «Благодарю вас, часики, что вы верно мне служили во всю мою жизнь, и я никогда не проспал – ни к службе Божией, ни на послушание». Затем стал он благодарить Господа и Пречистую Его Матерь, говоря: «Вы во всем мне помогали, Вы всегда были со мной – я любил Вас и святую Вашу обитель. А теперь я перехожу в неведомый мир, как-то Вы меня примете?»

И зарыдал, как ребенок, и стал просить Господа, чтобы Он простил ему все грехи, содеянные им в жизни. Долго он неутешно плакал. Присутствовавшие, слыша все это, сами плакали и свидетельствуют перед Богом об этом всеобщем покаянном плаче. Тут же батюшка стал вспоминать, как он работал в саду монастырском и видел в каждом цветке и листочке Самого Господа и как было ему радостно жить с Господом.

…Три дня мать Александра не могла с утра вычитать молитвенного правила батюшке, так как батюшка раньше благословил ее печь просфоры. Через некоторое время мать Александра вошла в келью батюшки и посетовала, что он в этот день не приобщился Святых Таин. На это батюшка смиренно ответил: «Да, не приобщился». В час ночи мать Александра освободилась и спросила у батюшки благословения отдохнуть; он благословил. В 3 часа ночи она снова вошла в келью батюшки узнать, как он себя чувствует, и видит: батюшка светлый, как солнце! Он сказал: «Я уже приобщился». Мать Александра удивилась, так как никто в это время не приходил к батюшке. Видя ее удивление, батюшка и говорит ей: «Приобщился сам, а Чашу чудесным образом принесли!» После этой ночи отец Серафим (Розенберг) каждый раз в 2 часа ночи приходил и приобщал батюшку Святых Таин.

…Перед смертью батюшка сказал: «Я теперь все распределил; теперь только осталось снять епитимью с тех, на кого я наложил». На другой день все предстали, о которых он говорил. Одного духовного сына из Ленинграда мать Александра спросила, как он явился вдруг к батюшке? Тот ответил: «Не знаю, как сюда попал, и не знаю, как отсюда попаду». Сняв со всех епитимью, батюшка сказал: «Ну, теперь я спокойно отойду».