Текст книги "Бриллиант Хакера"

– Черта лысого устроилось! – заорала Катя, забирая голосом все выше и выше. – Прихожу в поликлинику, меня под белы рученьки два санитара и в кожвендиспансер на учет! Сифилис, мать твою!

Катерина швырнула в физиономию Павленко какие-то бланки с размытыми печатями и рухнула на стул. Она уже была на грани истерики.

– Теперь еще и бабку пришили! – продолжала она. – Вы что, другого места не могли подыскать. Что это за тип в моей квартире?

Она ткнула пальцем в Горбачева и в гневе уставилась на Павлина, ожидая ответа.

– Это старый приятель твоей бабушки, – объяснил ей Павленко. – Они много лет знают друг друга, решили встретиться, поговорить… Знаешь, как бывает между старыми знакомыми, которые вместе…

– …зону топтали, – закончила его фразу Катя. – Поговорили, вижу.

Она кивнула на труп и разрыдалась. Павлин обнял ее за плечи и насильно вывел в ванную. Послышался плеск воды и завывания Кати, бившейся в истерике. Затем раздался звук пощечин и плач замолк.

Горбачев решил не терять времени даром и обратился ко мне:

– Я вижу, молодой человек, что я недооценил вас. Каюсь, – прижал он руки к груди. – Примите мои восхищения вашей сноровкой и…

– Короче, – прервал я его. – Что вы от меня хотите, Пал Палыч?

– Ну… если вам удалось выбраться из безвыходной ситуации, – с хитрецой посмотрел на меня Горбачев, – то не выберетесь ли вы еще из одной?

– Вы что, хотите меня нанять? – с отвращением спросил я.

– Именно, молодой человек, – Горбачев взял меня за локоть и отвел в сторону. – Видите ли, покойница унесла с собой в могилу некую тайну… Так вот, мы с Идой Франц во время оно пощипали одного ювелира. Взяли много, очень много. Понимаете, очень.

Горбачев подчеркнул это слово каким-то неуловимым тембром, придав ему особое значение. Старик явно не собирался сдаваться и теперь в его планы входило перетянуть меня на свою сторону.

– А тут возьми да и грянь война. Которая Великая Отечественная. Такая вот неприятность, – покачал головой старичок. – Жизнь нас раскидала, а потом вновь свела, да вот сами видите…

Он кивнул на тело Французовой и горестно вздохнул, мелко перекрестившись.

– Только-только я до нее добрался, – Горбачев сжал ладонь в кулак, – а она и уйди. Да так далеко, что отсюдова не достанешь. Чертов бугай, не мог повременить… Я к ней и так и этак… Еще ведь десять лет назад, – десять лет, молодой человек! – родственничков ее убрал – припугнуть вздумал. Куда там! Старуха была как железо – не отдам и все. Потом вот…

Но в это время из ванной вернулись Катя с Павлином. Одежда шоколадного магната была забрызгана водой, а сам он выглядел очень раздраженным. Катя безвольно обвисала, держа его за локоть.

– Этот вопрос мы обсудим позже, – строго сказал Павлин, заканчивая, очевидно, неприятный разговор, начатый в ванной.

– Все равно я от тебя уйду, – упрямо промолвила Катерина.

– Так я вас нанимаю? – быстрым зашептал мне на ухо Горбачев.

Я отрицательно покачал головой и отошел от Пал Палыча – уж больно он был мне противен.

– Все из-за денег, – сомнамбулически произнесла Катя, – все из-за проклятых денег. Бедная бабуся! Всю жизнь тряслась над ворованным… А пошли ли ей эти деньги впрок? Новую жизнь на них разве купишь?

Горбачев оживился.

– Ида Яковлевна, говорите, беспокоилась о сохранности своих ценностей? – спросил он украдкой. – Я ее понимаю. Время сами знаете какое…

– Прятала-прятала, – продолжала Катя, быстро стрельнув глазами в мою сторону, – а что теперь… Так и сгниют где-нибудь…

– Где именно? – потерял всякую осторожность Горбачев. – Где именно сгниют?

– Да хоть в пионерлагере, – бесстрастно произнесла Катя. – Бабка там сторожем одно время работала, так потом каждый год туда наведывалась. Раз и я с ней поехала. Жара была, помнится…

– Так-так, – подсел к ней поближе Горбачев. – И что вы там делали?

– Градусов тридцать, не меньше, – продолжала Катя. – К черту на рога, на край города… Что делали? Да гуляли, помнится. Бабка все возле одной скульптуры стояла, гладила ее, смотрела, как травка растет возле постамента. Пионер с горном, что возле столовой…

Павлин обменялся понимающим взглядом с Горбачевым и быстро направился к двери. Старик засеменил следом за ним. Из прихожей слышались их голоса:

– На сколько там?

– По весу килограмм на пятнадцать с половиной, – доносился удаляющийся голос Горбачева.

– Рыжье?

– Камушки…

– Посмотрим-посмотрим… Хоть какой от девки прок будет, – пробормотал себе под нос Павлин, – может, и расходы окупятся…

Внизу хлопнула дверь подъезда. Мы остались с Катей вдвоем, если не считать трупа.

Девушка последний раз шмыгнула покрасневшим носом, высморкалась, потом резко встала со стула и озорно посмотрела на меня.

– Ну что, – подмигнула она, – поехали? Или ты весь такой бескорыстный?

– К Мамыкиным? – спросил я наугад и явно попал в точку.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Катя. – Ах да, ты же ведь этот… Шерлок-Пуаро.

– А это? – я указал на окоченевшее тело своей бывшей клиентки.

– Павлин потом приберет, – просто ответила Катя. – Я еще немного с ним подружу, а потом подготовлю себе пути к отступлению. Сегодня я заявила, что уйду от него, так он – сразу на дыбы. А ведь я поняла, что он уже собирается меня бросить, и не сделай я первый ход, – точно бы расстались. Но теперь – хренушки.

Я только и мог, что подивиться таким глубинам психологии.

Мы не стали ждать автобуса и добрались к Мамыкиным на попутке. Ветхий домишко выглядел точно так же, как и во время моего прошлого посещения. Только теперь облезлая собачонка сидела на крыльце и, покачиваясь от порывистого ветра, жалобно выла.

– Это к беде, – серьезно сказала Катя. – Но мне уже ничего не страшно.

Она подошла к калитке и, своротив ее на сторону, решительно направилась к дому. Собака, не переставая выть, поджала хвост между ног и проворно скрылась в густых зарослях высокой конопли.

Хозяева сидели в горнице и смотрели по телевизору, как Президент зачитывает ежегодное послание Федеральному Собранию. Наше появление было встречено почти без эмоций, разве что Анна Павловна кивнула и указала нам на табуретки, стоявшие возле телевизора.

– Про всю про нашу жизнь объясняет, надо выслушать, – на мгновение повернулась к нам Мамыкина и снова уткнулась в экран.

Этого еще не хватало!

Я не исключал вероятности того, что Павлин с Горбачевым могут нагрянуть сюда, к Мамыкиным в самое ближайшее время. А до этого момента мне все же хотелось бы разобраться со злополучным кладом.

Хотя, честно говоря, с формальной стороны дела из моих клиентов оставалась только Ольга Травкина, заказавшая мне расследование убийства Романа Егорычева. Ида была мертва, а Кате я вернул кассету.

На наше счастье, Президент уже заканчивал. Он перевернул последний листок своей объемистой речи и, заметно, ускорив темп, продвигался к концу.

– А это кто? – спросил Леонид Ильич у супруги, указывая в телевизор.

– Самый главный человек, – уважительно и опасливо отозвалась Мамыкина.

Тут Катя выматерилась, быстро подошла к телевизору и выдернула шнур из розетки. Мамыкины продолжали сидеть на своих местах, уставясь теперь в пустой экран, как будто передача продолжалась.

Катя присела перед ними на корточки и, отчетливо выговаривая каждое слово и помогая себе при этом жестами рук, произнесла:

– Ида. Не так давно. Оставляла. У вас. Вещи. Было такое? Отвечайте же! – ее глаза напряженно смотрели на Мамыкиных.

Анна Павловна согласно кивнула, как загипнотизированная взглядом девушки.

– Она. Все. Забрала? – спросила с надеждой Катя. – Или. Что-то. Осталось?

– Ида взяла только часть, – тихо проговорила Мамыкина, не отрывая от нее глаз.

– Где? – почти пропела Катерина. – Где. Все. Остальное?

– Нету, – Мамыкина развела руками, словно механическая кукла.

– Было? – решила разобраться Катя в такой сложной логике.

– Было, – подтвердила Анна Павловна.

– Нету? – продолжала Катя свой нелегкий допрос.

– Нету, – снова кивнула Мамыкина.

– Так куда же это остальное подевалось, мать вашу? – заорала Катя. – Если Ида не брала и у вас дома нет, то где, где, где?!

– Так Ромочка же забрал, – заморгав, ответила Мамыкина. – О чем я тебе и толкую.

И в этот момент я понял, что Катя догадалась, где находится клад.

Не знаю, почему я пришел к такому заключению, – то ли ее лицо вдруг на миг посерьезнело, то ли глаза как-то странно загорелись, а потом снова погасли. Она тут же взяла себя в руки и, бессильно опустившись на табурет, уронила лицо в ладони.

– Все, – сказала она глухо, – теперь концов уже никто не сможет найти.

– Не очевидно, – уклончиво отозвался я, не желая дать девушке понять, что мне удалось уловить эту мгновенную реакцию.

Снаружи раздался жуткй вой собаки. Затем послышались приближающиеся шаги и одышливое дыхание. Скрипнула дверь, ноги топотали уже в сенях и вот, дверь горницы растворилась и на пороге возник Павлин. Сзади него маячил Пал Палыч Горбачев.

– Та-ак, – произнес задыхающийся Павлин, осматривая присутствующих. – Значит, вы уже тут. Тем лучше. Думали, что вы самые умные?

Горбачев проскользнул у него под рукой и подошел к неподвижно сидевшей на табуретке Кате. Девушка очень искусно изобразила полное непонимание и, подняв глаза на Павлина, спросила:

– Павлик, когда мы пойдем к врачу? У меня же сессия на носу, я не могу…

– На носу-у? – со злобой передразнил ее Павлин. – Скажи лучше, какого хрена ты наврала нам про статую в пионерлагере?

– Про какую статую? – изумленно переспросила Катерина, глядя на Павлина невинными глазами. – Разве я что-то говорила про статую?

– Про статую, под которой спрятан клад! – закричал Павлин.

– Павлик, миленький, – Катерина прижала руки к груди, – да я вовсе не говорила тебе, что под ней спрятан клад! Правда ведь?

Катя повернулась к Горбачеву, который стоял у нее за спиной.

– Я ведь только сказала, что моя бабка работала там сторожем и мы изредка гуляли в этих краях. А возле статуи она останавливалась, поскольку этот пионер напоминал ей себя в молодости… – сбивчиво пояснила Катерина. – Павлик, мне страшно… страшно за тебя… Может быть, болезнь уже влияет на мозг… Скажи мне, скажи мне честно, на какой стадии у тебя…

Павленко подскочил к ней и, схватив Катю за плечи, рывком поднял в воздух.

– Мы полчаса валили эту гипсовую х…вину! – орал шоколадный магнат, брызгая слюной. – Сто баксов я отдал завхозу, сто пятьдесят – этим сраным омоновцам из охраны! И что же?

Тут подал голос глава дома. Леонид Ильич, до сего времени сидевший в безмолвии, соизволил обратить свое внимание на происходящее.

– Жена, – подтолкнул он локтем свою супругу, – а чего это у нас столько гостей без угощения томятся? Ну-ка быстренько сообрази!

Анна Павловна согласно кивнула и, по пути смахнув со стола пыль фартуком, скрылась в сенях. Павленко насторожился и, отшвырнув Катерину на табурет, проводил взглядом Мамыкину.

А Пал Палыч Горбачев, прекратив тратить напрасные усилия на мою вербовку, присел рядом с плачущей Катей и принялся ее утешать, поглаживая по голове.

– Все еще устроится, – машинально приговаривал он, – милые бранятся – только тешатся… Я вот – сколько народу потерял – и ничего. Как вы можете убедиться, абсолютно спокоен. Вы читали Карнеги? Нет? Обязательно прочтите, американская школа!

– Кого вы потеряли? – не поняла Катя, сморкавшаяся в розовый платочек.

– Парней моих, – пояснил Горбачев и стал загибать пальцы, – Дрон, во-первых… Ах нет, пардон, еще на днях подельник мой по прежним еще временм коньки отбросил. Сам виноват, нужно было со мной по-людски говорить, а он в темную играть начал, вот и поплатился.

Я понял, что он говорит о Рукосуеве. Вот загадочная связь – Травкина ведь видела их вместе в банке. Рукосуев спонсировал Французову. Знал ли об этом Горбачев? Вряд ли, иначе он вел бы себя по-другому. Но почему же он тогда убрал старого приятеля?

– А сегодня сколько народу недосчитался – так целый букет, – продолжал старик. – Дрон погиб ни за грош, ваш бойфренд постарался. Впрочем, пользы от него было не так уж много, но все равно жаль. Потом Буба. Впрочем, вы уже с ним, кажется, познакомились.

Пал Палыч с хитрецой посмотрел на Катю, потом, слегка наклонившись, заглянул в вырез на ее кофточке и одобрительно покачал головой.

– А что, – медленно спросила Катя, – этот самый… как вы сказали? Боба?

– Буба, солнышко мое, – ласково поправил Катерину Горбачев, делая вид, что он решил поиграть в игру по ее правилам.

Я усмехнулся. Парень явно начал свою игру и начал ее давно. Мне это было ясно, как дважды два, но, похоже, некоторых участников всей этой истории еще ожидают упоительные открытия.

– Да-да, Буба, – как бы припоминая, повторила Катя, – так Буба тоже… погиб?

– Отнюдь нет, золотце мое, – ответил господин Горбачев, – но, честно говоря. еще неизвестно, что для него на самом деле лучше: бегать от меня по этой маленькой земле или честно принять смерть, которая рано или поздно и так всем суждена.

Выдержав паузу после этой банальной сентенции, Пал Палыч перешел к сути дела:

– Так я вот что хочу спросить, лапочка: где вы с ним договорились встретиться?

Павлин, услышав этот вопрос, подскочил к Кате и, с силой оттолкнув в сторону своего пожилого тезку, наотмашь ударил ее по щеке.

– Так ты с ним спала?!

В горнице появилась Анна Павловна с бутылью мутного самгона в одной руке и длинным французским батоном в другой. Водрузив спиртное на стол, она вынула из шкапчика рюмки и быстро разлила по ним жидкость. Обернувшись к гостям, которые приумолкли при ее появлении, Анна Павловна радостно провозгласила:

– Чем бог послал!

Заминка, впрочем, была быстро преодолена.

Катя вконец вышла из себя. Быстро вскочив с пола, она набросилась на Павлина, словно бесстрашная кошка на волкодава.

– Да, я спала с этим сопляком! И единственное, о чем я жалею, это то, что я заразила его! О-о, как он двигался, как слушался моего тела! – кричала она, вытаращив глаза и широко расставив руки.

Павлин опешил от такого поворота дела и даже не нашелся, что ответить. Да Катя и не была настроена на диалог, ей было необходимо выплеснуть накопившееся в ней за эти часы напряжение. Или, вернее, ей хотелось, чтобы окружающие именно так трактовали ее поведение.

– Не тебе чета! – захохотала она в лицо своему приятелю. – Ты мне еще заплатишь! За все, слышишь, за все заплатишь сполна! Рассказать им, что ты со мной выделывал, а? Рассказать про…

– Не надо, – твердо сказал Павлин. – Немедленно замолчи, или я…

– Что? – Катя выгнула вперед шею, словно собираясь вцепиться в Павлина зубами. – Ну, что ты со мной сделаешь? Убьешь? Как убил Дрона? Как убил Иду? Ты только и умеешь, что убивать! Конкурентов душишь деньгами, а кто попроще – в того можно и пулю всадить!

– Она не понимает, что говорит, – обернулся Павлин к ее родственникам. – Потеря близких вконец помутила ее разум. Еще бы! Сегодня в результате несчастного случая скончалась Ида Яковлевна, несколько дней назад убит Роман Егорычев…

– Ушел Ромочка, – горестно подтвердила Анна Павловна, – совсем от нас ушел. И с собой все унес, подмышкой, что Ида оставляла!

– Как? – подскочил на месте Павлин. – Так это он забрал шмотки?

Его взгляд медленно переместился на Горбачева. Холодный блеск в его глазах не предвещал для старика ничего хорошего. Павлин мигом забыл о существовании Кати и переключил все внимание на старика.

– Пал Палыч, – начал он зловещим шепетом, – не ты ли мне только что мимоходом поведал, что Буба убрал Егорычева? Что этим ты пытался припугнуть старуху, а когда не получилось, решил украсть внучку?

Правая рука Павлина опустилась в карман плаща.

Но Катя между тем не теряла времени даром. Улучив мгновение, когда Павлин повернулся к ней спиной, она схватила со стола бутыль и, подпрыгнув, со всей силой обрушила четверь на затылок шоколадного магната.

Тот покачнулся и, схватившись за угол скатерти, стал медленно сползать на пол, волоча за собой посуду, нарезанный хлеб, вилки и помидорчики.

Анна Павловна всплеснула руками и рванулась за скатертью, но ей ничего не удалось спасти. Ее супруг, впрочем, оказался куда проворнее – Леонид Ильич ухватил свой шкалик и с довольный видом прижал его к груди, словно охотник – ценную добычу.

Струйки крови, смешавшись с мутной самогонкой, текли по лицу потерявшего сознание Павлина. Вряд ли этот напиток оказывал дезинфецирующее действие – комната сразу же наполнилась таким отвратным запахом, что хотелось зажать нос и немедленно выбежать на воздух, чтобы сдержать порыв подступающей тошноты.

– Замечательно, – потер руки Горбачев, достал из плаща бесчувственного Павлина пистолет и переложил оружие в свой пиджак, – теперь можно и поговорить. Значит, Буба?

Катя согласно кивнула. Я был немало удивлен ее поведением – мне все время казалось, что девушка будет действовать самостоятельно, но Катерина, очевидно, решила, что старик Горбачев – это гораздо более надежный союзник, нежели ее Павлик.

Но ее дальнейшие слова просто ошеломили меня. Все оказалось гораздо более серьезным, чем я мог преполагать с самого начала.

– Паша, – обратилась Катя к Горбачеву, неожиданно назвав его уменьшительным именем, – а ведь все не так уж и хорошо.

– Давай рассуждать здраво, – быстро отозвался Пал Палыч. – Чего мы с тобой добились? Эта упрямая старуха все же всполошилась, когда мы для вида почистили ее хату, так? Обратилась к ищейке.

Горбачев ткнул в мою сторону корявым пальцем, словно указывая на неодушевленный предмет.

– Рано или поздно она бы обнаружила тайник, потому что мои ребята глаз с ее не спускали, – продолжал он. – Но в дело вмешались три фактора, которые резко поломали нам всю игру. Во-первых, твой дружок сорвался с катушек и стал мочить всех подряд. Старушка попалась ему под горячую руку и теперь мы уже ничего не сможем узнать от нее самой. Во-вторых, твое похищение должно было заставить ее сломаться под давлением Павлина, и речь шла о считанных минутах. Но наш местный Шерлок Холмс решил тебя освободить из заточения, хотя ты сама могла покинуть его в любую секунду. Но это еще не самое ужасное.

Пал Палыч тяжело вздохнул и с укоризной посмотрел на оцепеневшую чету Мамыкиных.

– Знал ли я, что пригреваю на груди ядовитую змеюку! – горестно возгласил он. – Буба предал меня с потрохами! Когда он убрал этого шкета Романа Егорычева, тот мог рассказать ему о местонахождении клада! И наверняка это сделал – Буба крепко его в тот раз обработал. Более того, я ведь не приказывал ему мочить этого доходягу! Задание было – припугнуть как следует. И его, и бабку. А теперь выходит, что старуха велела ему переместить клад в более надежное место, чем этот сарай и Роман это сделал!

– Я знала, что это Буба убрал Ромку, – как-то отрешенно произнесла Катя, – знала, поскольку однажды видела, как Буба следил за ним. И, когда оказалось, что мне в камеру еду носит именно он, то решила закрутить с ним любовь. Знаешь, Паша, я уже была близка к тому, чтобы выманить у него сведения о кладе, но тут…

– Но тут вмешался этот товарищ, – печально констатировал Горбачев, – и ты вынуждена была сыграть в чудесное избавление. Впрочем, не исключено, что ты была не до конца уверена, что Бубе удалось получить от Егорычева интересующие его сведения. А тут мы с Павлином идем раскалывать старуху. Понятно, что ты занервничала…

– Может, эти знают, куда Роман перенес старухины побрякушки? – с надеждой спросила Катя, указывая на Мамыкиных. – Самое время поинтересоваться.

– Леня! – обратилась Анна Павловна к супругу. – Ведь Роман тогда сказал, куда он направится?

– Сказал, – торжественно подтвердил Леонид Ильич. – Я его еще проводил.

– Куда?! – хором закричали Катя и Горбачев, бросаясь к старику.

Рука Леонида Ильича дрогнула и капли самогонки веером разлетелись по обшлагу его рукава. Мне даже показалось, что эта жидкость немедленно начала разъедать ветхую ткань синего пиджака. Мамыкин был крайне недоволен утратой целого глотка драгоценной влаги и, подняв шкалик, быстро опрокинул внутрь себя его содержимое.

Я внутренне расхохотался, уже зная, что сейчас неминуемо произойдет.

– Куда? Куда же вы проводили племянника Иды? – тормошила Мамыкина за рукав Катерина.

С таким же успехом она могла бы пытаться оживить статую девушки с веслом из пионерлагеря.

Леонид Ильич окаменел.

Катя с Горбачевым пытались говорить с ним, трясти его за плечи и даже похлопывать по щекам – все напрасно. Анна Павловна, оттеснив гостей уже начала свои привычные хлопоты – подготовку лежачего места для супруга, который вот-вот должен был полностью отключиться.

– Пора и честь знать, – обратилась она к нам. – Этот ваш приятель пусть пока полежит, я его одеялком укрою, а вам пора.

Убедившись, что Леонид Ильич абсолютно невменяем и уточнив у Анны Павловны, что он не придет в себя еще как минимум часов двенадцать, Катя с Горбачевым, переглянувшись, обратились ко мне.

– М-м… молодой человек, – снова начал Пал Палыч свои уговоры. – Как вы теперь смотрите на сложившуюся ситуацию. Если у вас имеются какие-то предложения, то не можем ли мы купить их у вас за разумную сумму?

– Кстати, о гонораре, – решил я проявить некоторые циничные свойства своей натуры. – Вы, Катя, должны мие лимон-два, припоминаете?

– Нет проблем, – мигом отозвался Горбачев. – Хоть через полчаса.

– Я, между прочим, сейчас не с вами разговариваю, – рявкнул я на старика. – Далее. Моей клиенткой была ваша покойная бабушка. Если вы принимаете на себя ее, так сказать, обязательства по отношению ко мне, вроде как Россия – долги СССР, то мы будем разговаривать. А если нет…

– Принимаю, – твердо сказала Катя. – Что там у вас есть в загашнике, выкладывайте.

– А чего говорить, ехать надо, – неопределенно отозвался я. – Вы с Павлином на колесах?

Этот вопрос адресовался уже к Горбачеву. Тот согласно кивнул.

– Вот и хорошо, – спокойно сказал я. – Сейчас скатаем в одно место, может, кое-что и прояснится.

…Восемнадцатая палата больницы номер шесть располагалась на четвертом этаже. Нас сначала не хотели пускать, но Кате удалось уговорить дежурного врача.

Госпиталь был благотворительным, содержался какими-то сердобольными американцами и был предназначен для людей, не имеющих возможности оплатить лечение немедленно. В том числе сюда поступали все люди, которые получили травмы или увечья вне дома и не могли добраться до своей квартиры.

Я не сомневался, что мы увидим в палате Бубу. Так оно и вышло. Только в дверь заглянула Катино личико, как из палаты послышался крик. Буба понял, что его нашли и попытался бежать. Вдвойне он испугался, увидев Горбачева, который ворвался в помещение и уже направлялся к кровати Бубы, стоявшей неподалеку от окна.

Ухватив старика, устремившегося на парня, словно гончая на зайца, я смог удержать его лишь на минуту. За это время Буба метнулся к своей тумбочке и ухватил за лямку защитного цвета небольшой рюкзачок. Затем он добрался до окна и дернул на себя раму.

Я заметил, что его левая лодыжка была обмотана окровавленным бинтом – парня все же задела пуля охранника и он решил рискнуть и добрел до госпиталя, зная, что тут он сможет пробыть в безопасности хоть какое-то время. Но он явно задержался и теперь был вынужден уносить ноги.

Стоя одной ногой на подоконнике, Буба пытался уцепиться за пожарную лестницу, расположенную в метре с небольшим от окна. Ему это почти удалось, но тут Катя схватила его за рюкзачок, болтавшийся у него на спине и парень потерял равновесие.

Он дико заорал и, скользнув пальцами по гладкому подоконнику, повис, дрыгая ногами и держась только за на лямках рюкзака. Катя, наполовину вывалившись наружу и изо всех сил вцепившись в рюкзак, отнюдь не потеряла хладнокровия. Быстро схватив ртом лежащую на соседней тумбочке опасную бритву, она перерезала лямки и Буба полетел вниз.

Катя рухнула на пол вместе с рюкзаком, который тотчас же вырвал у нее из рук Горбачев.

– Что здесь происходит? – в палату ввалились люди в белых халатах, но, увидев наставленный на них пистолет Горбачева, быстро отступили.

Пал Палыч трясущимися руками развязал лямки и высыпал на пол содержимое рюкзачка.

– А-а-а! – тихо простонал он, вцепившись в свои седые волосы.

Из драгоценностей, которые он ожидал увидеть, имелся в наличии лишь кулон. Тот самый, который поручила мне разыскать Ида Французова. Остальной скарб Бубы представляли собой зачитанные до дыр шведские порнографические журналы десятилетней давности.

Все дальнейшее напоминало длинный тягучий сон. В палату ворвались спецназовцы, Катю, меня и Горбачева повязали и, натурально, остаток вечера, ночь и половину утра я провел в отделении, давая подробные показания.

Дома я в изнеможении рухнул в коридоре на стул. Вот тут бы и поспать пару часиков, не раздеваясь. Но мой отдельный мозг – Приятель, уже требовал к себе внимания. Машина среагировала на открытый замок и тоненько запищала, приветствуя хозяина, – заходя, я нажал на кнопку, удостоверяющую Приятеля, что пришел именно я и могу прямо сейчас затребовать информацию.

Я снова поднялся на ноги и проковылял до каморки. Активизировав звуковой анализатор, я устало спросил:

– О каком видеоматериале шла речь?

Вместо ответа Приятель, немного побликовав, выдал мне серую картинку, испещренную продольными полосами. Вскоре, изображение автоматически настроилось и я прильнул к монитору.

То, что я увидел, не представляло из себя ничего особенного. Какая-то девушка заходила в комнату и открывала сейф. Вот она достала оттуда объемистую коробку и, переложив ее в сумку, закрыла металлическую дверцу.

– Ну и что? – вяло спросил я.

Приятель вместо ответа повторил запись, но на этот раз остановился в тот момент, когда дверца сейфа открывалась. Он произвел соответствующую обработку материала и дал увеличенное изображение номера на железном отсеке.

– Дальше, – нетерпеливо проговорил я, с трудом соображая, что все это может означать.

А дальше на экране возникла высвеченная строчка из какого-то документа.

Номер, стоящий в начале строки, совпадал с номером сейфа. Ниже стояла фамилия владельца – Рукосуев Владимир Владимирович.

Но даже не это было самым интересным в списке клиентов банка «Аркадия». Меня потрясли числа, проставленные на таймере видеоматериала – вчерашнее утро.

Кто-то беспрепятственно пользуется сейфом покойного бандита, в то время, как он путешествует по извилистому загробному миру!

И, еще пристальнее взглядевшись в очертания фигуры женщины и ее на какие-то доли секунды повернутое к камере лицо, я понял., что передо мной Ольга Травкина.

– Черт! – завопил я. – Как я мог так лажануться! Мать твою, что же теперь делать?

Приятель сработал на славу. Он умудрился подсоединиться к системе видеонаблюдения в святая святых банка «Аркадия» – подземному хранилищу и выудил оттуда интересующие меня сведения. Голову даю на отсечение, никто из охраны не обратил внимания на то, что банковский служащий наносит визит в одно из служебных помещений!

Я заметался по квартире как зверь в клетке. Меня обошли, обыграли, как чайника в простейшую игру на самом первом уровне!

– Что же делать? – бессмысленно повторял я до тех пор, пока в ответ мне не раздалось:

– Look here!

Я даже умудрился позабыть, что звуковой анализатор не выключен и мои стенания воспринимались Приятелем как конкретный вопрос.

На экране возникла косая строчка, спульнутая Приятелем откуда-то из сети, где использовалась система типа «Искра» или что-то в этом роде.

После ряда цифр стояла фамилия Травкиной и далее указывалось: Москва, 9, 9–5. Затем следовало сегодняшнее число и время: 14–05.

Я посмотрел на свои часы. До отхода поезда оставалось ровно пятнадцать минут. Мои дырявые покрышки, исполосованные ножами малолетних вандалов, по-прежнему просили каши. На мое счастье, во двор как раз въезжал мой сосед Колян.

– Проблемы? – кивнул он на мою тачку.

– Не то слово, – серьезно сказал я. – Другое слово, а какое, я еще не знаю. В общем, нужна твоя помощь. Одолжишь «бээмвэшку?»

…Я никогда не гнал так машину. Я никогда не вел себя так нагло. Сначала за мной увязался гаишник на мотоциклетке, но я оторвался от него очень быстро. А может быть, он просто не рискнул гнаться за мной навстречу потоку машин по улице с односторонним движением.

Я знал, что этим дело не кончится и, когда позади меня послышалось завывание сирен и показался бело-голубой «жигуленок», а за ним еще и набиравший скорость милицейский же «форд», я понял, что еще не все потеряно.

Пока я мчался по улицам, вызывая шок у прохожих и уворачиваясь от бешено сигналивших автомашин, в моей голове лихорадочно прорабатывалась единственно возможная версия происшедшего: Французова передала через племянника камни на хранение Рукосуеву, возможно, уступив ему часть награбленного. За это он ежемесячно снабжал ее деньгами. Ценности хранились в очень надежном месте – банковском сейфе. Очевидно, Роман Егорычев поделился с Ольгой своими контактами с Рукосуевым и опасениями насчет слежки и та запомнила это. А когда Роман был убит, смогла сопоставить происшедшее со смертью клиента своего банка. И тогда решилась на преступление: все равно никто не знает, что хранил Рукосуев в своем сейфе. Пока весть о его смерти не дошла до банка, никто не мог помешать ей заглянуть туда и опорожнить тайник.

Три наших автомобиля затормозили возле здания вокзала почти одновременно, но я умудрился выскочить быстрее и со всех ног броситься к перрону.

Слава Богу, поезд стоял на первом пути, а милиция, как я и предполагал, не решилась стрелять при таком стечении народа.

Я рванулся к девятому вагону, оттолкнув в сторону завизжавшую проводницу. Вагон оказался полупустым – спальные места в фирменном поезде нынче дороги. В третьем купе я рванул на себя дверь и выхватил из рук Ольги объемистый чемодан, с которым она сидела в обнимку.

Ольга дико закричала, в эту же секунду в купе ворвались менты, но я успел раскрыть чемодан и вытряхнуть на пол его содержимое…

Дальнейший хронометраж был такой: бриллианты собирали полчаса; четыре часа я потратил на объяснения в отделении милиции, и еще два часа на дорогу к компьютерному супермаркету для покупки нового и мощного UPS. Я до сих пор не мог простить себе той аварии, которая вызвала отключение света и прервала работу Приятеля.

Теперь Приятель будет заранее предупрежен о подобных безобразиях, буде они еще повторятся, и у него окажется достаточно времени, чтобы к ним подготовиться.

До тех пор, пока я окончательно не перейду на полное автономное питание и не поставлю у себя в коридоре собственную электростанцию.