Текст книги "Путеводитель по Кронштадту: Исторические очерки"

Реальное училище (73)

Реальное училище появилось в Кронштадте согласно постановлению городской думы от 27 ноября 1872 г.; нынешнее помещение – угол улиц Троцкого и Володарского – построено 26 августа 1879 года архитектором Виндельбандтом, постройки которого очень многочисленны в Кронштадте.

Реальное училище

В архитектурном отношении это дом без стиля, во внутреннем расположении требования школы вполне соблюдены, классы просторны, светлы, удобны, коридоры широкие, большие рекреационные залы. В этом здании после революции помещался Кронштадтский народный университет, симпатичное начинание небольшого кружка педагогов Кронштадта. Без всякой поддержки извне, без всяких средств, желая оказать помощь в деле народного образования, кружок учителей начал это дело – и через народный университет Кронштадта прошло много молодежи, получившей возможность пополнить свое далеко не достаточное образование.

Андреевский собор (74)

Является видным архитектурным памятником Кронштадта. Первоначальный деревянный собор был построен, как мы и указывали выше, в 1717–1718 годах «на скобе». В 1742 году за ветхостью этот деревянный храм разобран, а престол перенесен в один из покоев одного губернского дома – по преданию туда, где помещалась церковь бывшей мужской гимназии. Затем в 1787 году и это помещение для чего-то понадобилось и бывший Андреевский собор перевели в деревянную Успенскую купеческую церковь. Современное здание заложено 20 июня 1805 года очень торжественно, по проекту архитектора Захарова, в присутствии императора Александра Первого, освящение же собора было через 12 лет – 26 августа 1817 года; замедление в постройке вызывалось тогдашними военными обстоятельствами. Первоначальный собор при тех же самых, что и теперь, высоте 16 сажен под куполом и длине 24 сажени был почти ровно вдвое уже, имев в ширину не 14 сажен 14 вершков, а всего лишь 7 сажень 1 аршин. Расширение собора вызывалось, как говорилось в те времена, заботой о благолепии храма, в конечном результате это расширение было архитектурным вандализмом и искажением первоначальной идеи собора; вызывалось это расширение стремлением увеличить число приделов в храме, т. е. иметь возможность для духовенства служить не одну обедню в день, а целых три, а это, конечно, принимая особенно во внимание, что во главе собора стоял отец Иоанн Кронштадтский, было далеко «небезвыгодно», – правда, эта выгода скрывалась и расширение храма объяснялось заботой о душах прихожан…

Первая переделка производилась в 1852 году, по проекту архитектора академии Р. К. Кузьмина. По этому проекту собор из продольного переделали в крестообразный, выломав для того с северной и южной сторон храма между подкупольными столбищами боковые пристройки и устроив в них по приделу. Кроме того, одновременно заменили «бедный» Захарьевский иконостас более «благолепным», т. е. испортили и внешний, и внутренний вид собора. Но водворение «благолепия» на этом, конечно, не остановилось, оно пошло дальше, и в этом водворении со стороны архитекторов участвовал В. В. Виндельбандт. Решено было новое расширение собора произвести в западном направлении, через удлинение сооруженных в 1855 году боковых придельных построек на запад.

Андреевский собор

Теперь постараемся выяснить художественную ценность Андреевского собора. Первоначальный проект собора имел план корабля, причем колокольня должна была представлять собой мачту этого корабля. Такой план вполне соответствовал обстоятельствам дела. Собор строили в порту для моряков, отечество которых, выражаясь фигурально, корабль. Вот почему выше мы и подчеркнули то безобразие, которое произошло, когда план собора был изменен в крестообразный, – исчезла первоначальная идея постройки. Существенная часть былого, парусного корабля – мачта, и Захаров обратил главное внимание на колокольню (ее высота 27 сажен). Моряк, уходя в море, окружен таинственностью, безбрежностью – по целым дням он может не видать земли и должен руководиться компасом да звездами. И в то же время моряк смело бросается в эту неизвестность, в эту неопределенность, стремясь в новые, еще необследованные страны. Помните, как это красиво выражено у Лермонтова: <<А он, безумный, просит бури, как будто в буре есть покой!» Как же выразить эти идеи в архитектуре? Прибавим к этому основные свойства характера моряка: он должен быть энергичным, твердым, выносливым, сильным. И вот Захаров творит: основание колокольни – большой портал из 6 ионических колонн с фронтоном – основание сравнительно массивное (в Адмиралтействе Петербурга эта основная мысль выражена более удачно – портал заменен дорическим монолитом), дальше возвышается колокольня. На аттике фронтона поставлен четырехгранный ярус (где помещаются колокола), и этот ярус еще несколько фундаментален, скажем более, несколько груб, но ведь груб и внешний облик моряка, этого «морского волка», как его метко прозвал идеально изображавший моряков Купер. Но под этой внешней грубой оболочкой морского волка хранится иногда нежное поэтическое сердце, увлекающееся безграничным порывом вперед. Эта идея вполне выражена в дальнейших частях колокольни. Четырехгранный довольно неуклюжий ярус переходит при помощи восьмиугольника с часами в круглую башенку из 23 таких же ионических колонн с балкончиком, над которым возвышается длинный изящный шпиль, заканчивающийся простым яблоком с простым крестом. По первоначальному проекту шпиль должен был бы оканчиваться ангелом с крестом, но это было бы слишком вычурно, а теперь так естественен переход шпиля в крест. Морская, если так можно выразиться, идея нашла свое фундаментальное выражение: мысль окристализовалась в архитектурных формах. Перестройки, как мы подчеркивали, не коснулись колокольни.

«Ревнители и благодетели» сумели испортить самый храм и самое лучшее место, чтобы любоваться собором, – не вблизи, а с начала нынешней Советской улицы, там, где Обводный адмиралтейский канал дает поворот и где теперь помещается деревянный храм Общества трезвости (№ 97 нашего плана). Отсюда переделки не так заметны.

Морская библиотека (75)

Против только что описанного собора, на углу улиц Соборной и Карла Маркса, возвышается изящное красивое здание в новогреческом стиле, несколько неоконченное и немного пострадавшее от взрыва бомбы, брошенной с неприятельского аэроплана. Это здание предполагалось для кронштадтской Морской библиотеки. Библиотека основана по мысли и инициативе капитан-лейтенанта флота Иллариона Николаевича Скрыдлова, предложившего своим сотоварищам по флоту уделять 1 процент из жалованья на создание и поддержание общественной библиотеки. На предложение Скрыдлова охотно откликнулись почти все офицеры трех флотских дивизий, но на эти сборы начальство вначале взглянуло косо, и стоило немало трудов убедить подлежащее начальство, что учреждение библиотеки вовсе не зазорное дело.

10 августа 1832 года открылась Флотская библиотека, впоследствии переименованная в Морскую. Первоначально библиотека ютилась в третьем этаже уже описанного нами Минихова дома. В 1858 году библиотека была переведена в здание Морского собрания (3-й офицерский флигель – № 76 на нашем плане). Здесь в нижнем этаже было отведено помещение для библиотеки – она находится в нем и по настоящее время. Новое недоконченное здание строилось по проекту архитектора Косякова. Лиха беда – начало, но оно было положено, библиотека стала развиваться, ив 1913 году книжное богатство библиотеки выразилось в 67 281 названии и в 110 245 томах книг, не считая громадного количества газет. Кронштадтская Морская библиотека занимала 9-е место среди отечественных библиотек.

Кроме Морской библиотеки в Кронштадте в 1870 году, опять-таки по общественной инициативе, открылась едва ли не первая в России детская библиотека, судьба которой в конечном результате ввиду нашей некультурности и неумения поддержать нужное начинание довольно печальна: библиотека перестала быть общественной ив 1912 году была передана в только что открытое Высшее начальное училище.

Наконец, нельзя не указать, что в 1908 году возникла библиотека для мастеровых и рабочих Кронштадтского порта с платой за пользование книгами в месяц 15 копеек. На третий год существования в этой библиотеке было около 5 тысяч томов.

Кронштадт кроме библиотек может похвастаться и тем обстоятельством, что в нем сравнительно рано возникла своя собственная газета. 2 июля 1861 года вышел первый номер «Кронштадтского вестника»; сначала газета выходила 2 раза в неделю, затем до 1909 года три раза, по воскресеньям, средам и пятницам, после чего издание газеты стало ежедневным.

Затем в 1896 году стала издаваться другая ежедневная газета «Котлин».

Общее количество типографий и литографий в Кронштадте колебалось, но максимум, кажется, не превышал 9, типографии открывались главным образом для печатания газет и для исполнения заказов Морского министерства. Число книжных магазинов не превышало трех, но кроме них было несколько ларей, в которых букинисты торговали старыми книгами и преимущественно учебниками.

В период революции в Кронштадте появлялся целый ряд периодических изданий различных партий, быстро возникавших и также быстро прекращавшихся.

Морское собрание (76)

Пространство между нынешними улицами Советской и Флотской с одной стороны и Карла Маркса и Рошаля с другой стороны – громадный четырехугольник – было застроено при Екатерине II и представляет, таким образом, памятник зодчества времен Екатерины, как выше приведенные губернские дома – памятник зодчества Петра и оборонительные казармы – памятник Николаевского времени. Этот четырехугольник делился на две части; одна, выходящая на нынешнюю Советскую, предназначалась для постройки так называемых офицерских флигелей, т. е. помещений для жительства начальствующих лиц флота и вообще по адмиралтейской и морской частям. Всего предполагалось к постройке 6 флигелей: первый офицерский флигель был построен в 1787 году, в 1847 и 1848 годах капитально перестроен, второй офицерский флигель появился на год раньше, в 1786 году, но зато капитальный ремонт был сделан лишь в 1852–1853 годах, в том же 1786 году был начат постройкой и третий офицерский флигель, а также и четвертый; пятый и шестой офицерские флигели, хотя и были проектированы при Екатерине II, но построены в 1837 и в 1842 годах; третий офицерский флигель, или нынешнее Морское собрание, был перестроен в 1856–1858 годах, 120 ООО рублей, по проекту все того же архитектора Кузьмина.

В 1786 году 11 марта в Кронштадте, с соизволения императрицы Екатерины II и по инициативе главного командира Кронштадтского порта адмирала Самуила Карловича Грейга, героя Чесмы и Гогланда, открылось Морское собрание, которое должно было способствовать объединению моряков. Через 10 лет, при вступлении на престол императора Павла I, Морское собрание закрылось, так как Павел находил вредным и недопустимым в России клубы и общественные собрания, к тому же Павел вообще подозрительно смотрел на кронштадтских офицеров. 9 января 1797 года появилось нижеследующее распоряжение: «Его императорское величество усмотрел, что многие из офицеров, отпущенных из Кронштадта, приходят к разводу совсем не чесавшись, а растрепою, почему и соизволил высочайше повелеть подтвердить по всем командам, чтобы офицеры имели навсегда голову причесану, как должно». Таким образом, мы узнаем, что кронштадтские офицеры конца XIII века были «растрепы» и что император всероссийский приказал им причесываться. Бедный самодержец России! Он должен был наблюдать даже за прической своих офицеров. Понятно, что при таком взгляде на кронштадтских офицеров закрытие Морского собрания было вполне понятно. Закрыто оно было недолго, так как в феврале 1802 года состоялось вторичное его открытие.

Что представляло собой это собрание? Оно очень мало отличалось от тех «общественных» (конечно, в кавычках) собраний, которые были вообще в России. Члены собрания – мужская половина – занимались игрой в карты. Раз в неделю в определенный день бывали дамские вечера, на которых танцевали. Несколько раз в год члены собрания, после бесконечных волнений, споров, ругани, чуть ли не драки, устраивали любительский спектакль или концерт. Затем, в собрании содержался обыкновенно хороший буфет, так как члены собрания любили хорошо покушать.

Близость Кронштадта к Петербургу вносила в жизнь Морского собрания некоторую особенность: в Кронштадт довольно часто заезжали из Петербурга иностранные и российские знаменитости, и они выступали главным образом со сцены Морского собрания, так как эта сцена была лучшей. Но кроме приезжавших знаменитостей в Кронштадте были и свои деятели. Долгое время управляющим музыкальной частью в Кронштадте был Римский-Корсаков, который немало работал по части распространения музыки и устраивал в середине 1870-х годов концерты всех объединенных хоров Морского ведомства. Эти концерты послужили толчком к созданию в Кронштадте (10 ноября 1874 года) первого музыкального кружка с бесплатной музыкальной школой. Наконец, в этом отношении должно было сыграть некоторую роль и то, что известный русский тенор Фигнер был моряком, служил в Кронштадте и задолго до отъезда в Италию и выступления на сцене участвовал в концертах Морского собрания.

Кроме концертов в Кронштадте часто устраивались литературные утра: из Петербурга приезжали литераторы и читали свои еще не напечатанные произведения. Так, 17 мая 1864 года Всеволод Крестовский (не псевдоним) читал ряд своих стихотворений и между ними «Поездку в Кронштадт». Вместе с Крестовским приезжали известный критик Аполлон Григорьев, беллетрист Лесков и один из первых пропагандистов идей французского натурализма в России, молодой писатель Бибиков.

В жизни Морского собрания попадались энергичные люди. Тогда возникали разговоры, нельзя ли «оживить» собрание, делались протесты против карточной игры, предлагалось заняться саморазвитием, организовывались лекции. В начале 60-х годов эти лекции касались чисто морских вопросов, в 70-х годах программа этих лекций несколько расширилась.

Офицерский корпус № 6 (77)

Этот корпус вмещает в себя портовый архив, в котором около 200 старых планов Кронштадта за XIII век, планов совершенно неизвестных и никем еще не опубликованных. Во время первой революции первое заседание образовавшегося в Кронштадте комитета спасения состоялось здесь, затем они были перенесены в помещение бывшего Морского собрания.

Советский бульвар и памятник Беллинсгаузену (78)

Советский бульвар прежде назывался Екатерининским, а в общежитии он звался долгое время «собачьим сквером». Устроен он был по мысли адмирала Беллинсгаузена, бывшего главным командиром Кронштадтского порта. Разводить этот парк начали в 1830-х годах, причем его предполагали насадить сибирскими тополями, которые, однако, почему-то не принялись. В 1861 году была поставлена чугунная решетка, а в 1886 году этот сквер был разбит и по другую сторону площади Рошаля, вплоть до поворота Обводного канала. В 1887 году первоначальная чугунная решетка была заменена ныне существующей, причем в 1890 году вдоль этой решетки посадили изгородь из кратегуса. До 1893 года бульвар закрывался на зиму, с этого года начали расчищать аллеи и гуляние возобновилось и зимой.

Памятник Ф. Ф. Беллинсгаузену

11 сентября 1870 года, посреди первой части этого бульвара, на специально устроенной площадке, нарочно усаженной лиственницей, был открыт памятник Фаддею Фаддеевичу Беллинсгаузену. Памятник по проекту И. Н. Шредера, пьедестал Н. А. Монигети. Полярный мореплаватель изображен стоящим на пьедестале и опирающимся одной рукой на земной шар, в другой держащим свиток карт.

Гостиный двор (79)

Гостиный двор Кронштадта заставляет вспомнить кронштадтские пожары, которые имели до известной степени и хорошую сторону – выгоревшие пространства застраивались уже с соблюдением строительного устава и с противопожарными предосторожностями. Ведь существовал даже особый статистический закон, специфически русский: в двадцать, двадцать пять лет вся Россия выгорала и вновь строилась. У Кронштадта, положим, в пожарах была некоторая особенность: оказывается, что пожары происходят не от злого умысла или упущения, небрежности, неосторожности, а от Божьего попущения. «Начали здесь быть великие громы и молнии и в том числе повредили пороховую ветряную мельницу», – читаем мы сведение от 23 июня 1726 года.

Большая Екатерининская улица

Ссылки на грозу – «жестокая гроза с великим громом и молниями, – читаем мы в «С.-Петербургских Ведомостях» от 16 июля 1798 года, – пополудни в том часу весьма при сильном ветре, жестокой буре и громе, продолжавшемся около 2-х часов, молния два раза пала на палатки пороховые, которые в мгновение были взорваны. В несчастном этом приключении убиты 5 человек, да ранено 12, которые, однако же, скоро оправиться могут. В обоих помянутых погребах было пороху 7452 пуда, по окончании же бури все осталось в Кронштадте по-прежнему спокойно». По указанному количеству пороха – 7452 пуда – можно судить о силе взрыва, и надо думать, что повреждения соседних зданий были значительны, но официальный источник докладывал: «По окончании бури все осталось в Кронштадте по-прежнему спокойно».

Кроме пороховых погребов страдал часто почему-то и Морской госпиталь; он горел неоднократно. Горел также и весь Кронштадт; значительный пожар был в 1764 году, к сожалению, описаний самого пожара не осталось, так что представить картину этого пожара можно лишь по тем мерам, которые принимались по отношению погорельцев. По крайней мере в высочайшем указе о пожаре говорилось, что «с неописанною жалостию усмотрели мы столь много бедных людей, в службе нашей находящихся, потерянием всего своего имения, потеряли почти и надежду к приобретению паки оного» – и Екатерина II приказала выдать «всем во флотской и адмиралтейской службе находящимся, которые от этого пожара дворов своих лишились, не в зачет прежнего, по получаемому ими по чину жалованье», кроме того, должны были получить пособие и остальные погорельцы. Затем пожары были в 1826 году, когда кроме домов сгорели мясные склады; в 1866 году, когда на улицах Сайдашной, Посадской (улице Троцкого) и Медвежьем переулке (улица Володарского) и частью на Александровской сгорели 32 дома; в 1870 году, когда в течение нескольких часов сделались грудой развалин 62 дома на улицах Галкиной, Викторовской (ныне Пролетарской) и Чеботаревской, около 2 тысяч человек из рабочих и общественных низов лишились всего своего имущества. Через четыре года, 20 октября 1874 года, «новое бедствие (читаем мы в «Кронштадтском вестнике») поразило Кронштадт.

Гостиный двор

В воскресенье 20 октября в 8 /4 вечера, при жестоком северном ветре, загорелся двухэтажный дом купца Гаврилова на углу Александровской и Купеческой улиц близ крепостного вала и оборонительных казарм. При жестоком ветре дом в какие-нибудь 10 минут был объят пламенем, и огонь передан на другие соседние. Менее чем в % часа весь квартал между Владимирской и Высокой улицей горел с невыразимой силой. Огненный дождь сыпался на весь город в виде громадных искр, долетавших по ветру до противоположной оконечности города у Петровских ворот. Под влиянием жестоких порывов ветра, по временам доходивших до степени шторма, громадные головни отрывались от объятых пожаром домов и летели на соседние здания. В 10 часов пламя достигло уже Посадской улицы, распространилось по Владимирской, Высокой, Купеческой и Розовой улицам. В 11 % часов вечера горели уже дома на Господской, церковь Владимирской Божией Матери и пожар, распространяясь с необычайной быстротой, прошел к Гостиному двору. В начале второго часа загорелся западный фасад Гостиного двора и самый двор внутри. В 2 ½ часа ночи горел весь Гостиный двор, и были в большой опасности первый новослужительский и первый офицерский флигель. В 4 часа ночи весь Гостиный двор и так называемый татарский ряд были объяты пламенем, но каменная стена у татарского ряда, отделявшая этот ряд от казарм, послужила как брандмауэр, и в 5 часов утра уже можно было надеяться, что пожар будет прекращен, в исходе же 6 часа было уже ясно, что дальнейшего распространения огня ждать нельзя. Всего сгорело в этот пожар 119 построек на пространстве 13 000 кв. сажен».

После пожара Гостиный двор перестроили.

Гостиный двор неоднократно ремонтировался, и об одном ремонте в 90-х годах следует сказать несколько слов. Вздумав ремонтировать двор, наняв рабочих, гостинодворцы разделились на два лагеря: одни пожелали окрасить наружный фасад в желтый, другие – в серый цвет. Согласия между этими лагерями не было достигнуто, и часть двора, выходившая на бывшие улицы Соборную и Купеческую, оказалась желтой, а по Господской улице и Соборной площади – серая. И ничего, такой своеобразный архитектурный вандализм никого не возмущал, и вплоть до следующего ремонта местный Гостиный двор сохранял свой двуликий образ.

Артиллерийское управление (80)

Во время последнего кронштадтского восстания здесь был, по официальным сведениям, центр управления силами восставших. Начальник артиллерии Козловский занимал квартиру там же, где помещалось управление.

Владимирский Крепостной собор (81)

Является ярким примером так называемого «истинно-русского», или петушиного, стиля. До указанного уже нами пожара была деревянная церковь, построенная в 1753 году. От пожара церковь сгорела. Для новой церкви Инженерное ведомство прикупило место, соседнее с церковным, выходящее на Николаевский (ныне проспект Ленина) и Владимирскую (Красноармейскую) улицу. Постройка новой церкви начата в 1875 году, вчерне окончена в 1879 году, внутренняя и внешняя отделка храма закончена в 1879 году. Стоимость постройки выразилась в 205 909 рублей, отпущенных казной. В церкви имеется икона Богородицы, именуемой Владимирской, которая является копией с так называемой чудотворной иконы, сделанной в 1703 году.

Штаб Кронштадтской крепости (82)

Помещается в угловом последнем доме по улице Троцкого к оборонительным казармам. Здание это построено в николаевское время, в архитектурном отношении ничего любопытного не представляет. Оно интересно особенно своей секретной комнатой, в которой хранятся содержащие воинскую тайну документы и происходят совещания по обороне крепости.

Римско-католическая церковь (83)

Кронштадтская римско-католическая церковь – каменная, круглая в виде башни, напоминающая римский Пантеон, с плоской куполообразной крышей и с железным вызолоченным крестом посредине крыши. Перед церковью портик, в коринфском стиле, с 4 каменными колоннами. С проспекта Ленина и Кронштадтской улицы церковь окружена садом, отделенным от улиц чугунной оградой. Над дверьми, ведущими из притвора в церковь, имеются хоры, поддерживаемые четырьмя колоннами и занимающие площадь в 8 ½ кв. сажен. На хорах помещается орган в 11 регистров. В 1837 году по приказу императора Николая I начата постройка этой церкви на средства, отпущенные казной. Окончательно церковь освящена в 1850 году.

Морская следственная тюрьма (98)

Старая постройка николаевских времен уже снаружи производит жуткое впечатление: небольшие окошечки с тюремной решеткой, толстые казематные стены. История этой тюрьмы еще совершенно не разработана, но архив ее, если он сохранился, должен заключать много интересного.

Католическая церковь

Вот страничка воспоминаний об этой тюрьме самого последнего времени: «Вскоре я был арестован (так писал тов. Зайковский, свидетель кронштадтского восстания марта 1921 года) и через некоторое время после того, как побывал на „Петропавловске" и „Гангуте" (два дредноута), меня отправили в морскую следственную тюрьму. Первая ночь в тюрьме прошла спокойно. Можно было спать удобно, так как для каждого была кровать с матрацем. В последующие два дня разрешались свидания с родными и знакомыми. Жадно ловили всякие вести извне. Арестованные узнали, что в соседнем каземате находится тов. Кузьмин. Потребовали допуска в наш каземат. Получили согласие коменданта тюрьмы. Устроили нечто вроде заседания. Разбирали причины создавшегося положения… Наступило 16 марта. Замечены приготовления к чему-то особенному. Уголовных заключенных из тюрьмы куда-то убрали. Часов около 3-х утра послышалась отдаленная ружейная и пулеметная стрельба. Сохраняя по возможности тишину и порядок, прильнули к окнам. Вышли в коридор, в уборную, с напряжением прислушиваемся к команде. Стрельба все слышнее, усиленнее заухали пушки. Ну, значит, штурм. Наши работают: заволновались, забегали, кто обувь мастерит, кто одевается, забыли о предосторожностях. „Тише, спокойствие", – гремит голос тов. Зосимова. Не помогает. Всех обуяло лихорадочное состояние. А стрельба уже совсем близко, пулемет так и строчит. Ракеты взвиваются к небу, слышны неясные крики людей. В камере погас огонь. Под окнами люди забегали, промелькнула белая головка сестры милосердия. Впиваемся глазами в темноту ночи, но ничего не видно, кроме блеска ракет. А трескотня ружейная и пулеметная разыгралась вовсю. Жутко. „Ребята, бей окно, ломай двери". Но вот к окну подбегает группа лиц, спрашивает, в какой камере тов. Кузьмин. Трах: стекло разбито. Нам суют винтовки и гранаты. Наша охрана, забившись в дальний угол караульного помещения, стоит, не шелохнется, и винтовки сложены на нары у входа. „Братцы, пощадите! Мы такие же рабочие", – раздаются оттуда жалобные, дрожащие полные мольбы голоса. „Вы нам не нужны, давайте винтовки и сапоги; где комендант тюрьмы?" Вооружились, часть приобулась в сапоги караула. Начались розыски коменданта. А наружу все-таки не выйти – дверь со двора не поддается напору плечами. Разыскали бревно – трах, трах, сыплются удары, поддалось. В разбитую дверь хлынул отряд курсантов: „Город взят, идет бой на улицах, забирай винтовки!"

Козье болото (84)

Так сыздавна зовется одна из площадей Кронштадта, на которой происходил мелочной торг с лотков, ларей, открытых шалашей, где была местная толкучка. Здесь же был Обжорный ряд – продавались съестные припасы для чернорабочих и городских низов. Вся эта площадь являлась, безусловно, анти-гигиеничной, антисанитарной местностью. Здесь же имели стоянку и петербургские извозчики.

Квартира Надсона (85)

Помещалась в небольшом деревянном домике в мезонине, который носил характерное кронштадтское название «вышка». Улица, на которую выходит этот домик, переименована в Надсоновскую, но на домике нет еще доски с указанием, что здесь жил Надсон.

Служительские флигели (86)

Начаты постройки при Екатерине II. Первый флигель построен в 1788, второй – в 1787, третий – в 1786, тогда же и четвертый. Эти флигеля предназначались для помещения матросских команд. Они выстроены особым манером: главный фасад обращен не на улицу, проходящую около флигелей и носившую название сначала Павловская, а ныне Флотская, а находится к ней перпендикулярно; на главную улицу выходят узкие боковые фасады, причем большинство окон в этих фасадах заложено. А заложены окна были вовсе неспроста. На противоположной стороне нынешней Флотской улицы помещались заведения «Распивочно и на вынос», и матросы умудрялись на веревочках спускать из казарм на улицу бутылку (пустую, конечно) и стоимость водки, а из заведений выходили или хозяин или приказчик, брали посуду, деньги, и ее же привязывали наполненной влагой живой; посуда быстро поднималась и исчезала в казарме. Так вот, чтобы воспретить такой контрабандный способ доставки живительной влаги, и заложили окна служительских флигелей. Одно время возник и следующий проект: вдоль всей Флотской улицы протянуть высокий, этажа в два, забор, а выход из служительских флигелей сделать через двор примыкающего одного из офицерских флигелей. Таким образом, выход и вход матросов из казарм находились под бдительным контролем начальства. Были и другие заботы о матросах. «По воскресным и праздничным дням при собрании казарм нижних чинов читали из Устава Петра Великого: книга 1 главы 1 и 3; книга 3, глава 1 пункты 29–31; книга 4, глава 1, пункты 33 и 48; книга 5, главы 1 и 4, пункты 41, 43, 44 о дисциплине и повиновении и о других вновь создаваемых учреждениях, которые приличны для них будут, употребляя для того поутру по получасу».

Вот какими примитивными средствами думали воспитать в воинских командах города Кронштадта дисциплину. Конечно, проектируемая мера с самого своего зарождения была обречена на неуспех. В 99 случаях из 100 она оставалась только на бумаге, никто и не думал исполнять ее. Офицеры, понятно, не выражали ни малейшего желания читать и разъяснять устав и поручали это дело фельдфебелям и боцманам. Последние тоже не были склонны «просвещать», да и средства для просвещения были вполне не подходящие – нужно было читать устав Петра, написанный на полунемецком, полуславянском языке, старинными словами и выражениями, давно уже вышедшими из обихода, в большинстве случаев непонятными и требовавшими разъяснения и перевода. И можно вполне утверждать, что если бы унтер и начал читать своей команде главу 1 книги 3 пункт 33, то прежде всего он и сам бы ее не понял, да и слушатели остались бы с разинутыми ртами, всякий унтер скоро понял бы, что это была попытка с негодными средствами, и бросил бы ее.

Народный дом (87)

В последнее время в нем помещался клуб инженерных частей города Кронштадта. Сам же Народный дом, или, как его называли «Здание народных развлечений», был открыт 18 января 1901 года; главным развлечением в этом здании были танцы.

Гауптвахта (88)

Эта третья по счету гауптвахта в старом Кронштадте была отведена на некоторое время под Комендантское управление, а последнее время в нем помещался Морской политпросвет, т. е. учреждение, ведавшее всей просветительной частью Балтийского флота.

Доковое адмиралтейство (96)

Было задумано, как мы уже говорили, по громадному плану, который не был осуществлен, но для постройки его было снесено около 400 обывательских домов, расположенных на месте, предназначенном для Адмиралтейства. Таким образом, вторично был уничтожен старый Кронштадт, уже елизаветинско-екатерининский. При постройке дока-канала исчез первоначальный Кронштадт и перенесен на то место, но оно понадобилось под Адмиралтейство, и вторая фаза развития Кронштадта также безвозвратно исчезла. До 1861 года, это Доковое адмиралтейство со стороны нынешней площади Революции не имело никакой ограды, на бывшей Княжеской улице тянулся небольшой деревянный забор. В 1861 году Доковое адмиралтейство обнесли каменной стеной (впоследствии засаженной так красиво диким виноградом), устроили главные ворота с караульным домиком. За этой стеной и сосредоточились доковые учреждения: большой Петровский док, броненосная мастерская, канцелярия, чертежная, образцовая камера, кузница и экипажеские магазины. В последних, надо думать, хранится много забытых вещей старого Кронштадта. При входе через главные ворота в Доковое адмиралтейство поставлен бюст Петра, увенчанный лавровым венком, – второй памятник Петру в Кронштадте.