Текст книги "Август и Джонс"

Глава двадцатая
Август

На финальную игру против «Крокодилов Ньютрал Бэй» пришла даже моя сестра, что сильно всех удивило. В последний раз Лекси смотрела на наши матчи ещё в начальной школе. Она оделась в цвета «Кошек Лейн Ков», синий и белый, хотя обычно носила чёрный, и я подозревал, что ей было бы веселее гулять по художественным лавкам со своим другом Эзрой или сидеть в комнате и слушать музыку.

Папа за нами заехал, но мама села в свою машину. Они вежливо поздоровались, но взглядами не встречались. Я невольно подумал, что скучаю по тем временам, когда мы ездили все вместе в одном салоне. Мама легонько подтолкнула меня к папиному авто.

– А мне нельзя с тобой и Лекси? – заканючил я.

– Пусть папа тебя воодушевит перед игрой. Для него это важный день, Ави. Он очень гордится тобой и Арчером.

– Не забывай, ты обещала отвезти меня в зоопарк сразу после матча, – напомнил я.

– Конечно, посмотреть на невероятно редкого детёныша тонкинского гульмана. Мне тоже очень любопытно. Это удивительно красивые животные.

– Не хочу пропустить первый пункт в нашем списке, – объяснил я.

– Не пропустишь, Ави. Обещаю. Удачи тебе в игре. Может, ты и не любишь футбол, но твоя команда честно заработала своё место в финале. Тут есть чем гордиться.

Лекси наклонилась и прошептала мне на ухо:

– Поговори с отцом после матча.

Я кивнул. Победим мы или проиграем, всё равно я уйду из «Кошек Лейн Ков». Насовсем. Признаюсь папе, что вовсе не планирую быть футболистом, как бы сильно ему этого ни хотелось.

* * *

В раздевалке я налил воды себе в бутылку и подтянул гетры до колен. От старой ранки на колене остался только бледный розовый шрам. Рафферти зашёл вслед за мной и тяжело опустился на скамью. Он сгорбился и сделал глубокий вдох. Вид у него был неважный.

– Раф, ты в порядке?

Мы с ним не друзья, но было бы здорово, если бы он как-нибудь похлопал меня по плечу после матча, как Навина или Джо, или даже пригласил к себе в гости.

Раф поднял взгляд и вытер слёзы кулаком.

Странно, почему он плачет в такой знаменательный день. Ведь он наверняка приведёт нашу команду к победе в гранд-финале или, как минимум, обеспечит приз за второе место!

Рафферти нервно огляделся, словно поблизости могли прятаться Джордж с Тео.

– Я вчера совсем не спал. Все от меня ждут, что я буду забивать голы один за другим, но вдруг у меня ничего не получится?

Он снова глубоко вдохнул, ударил себя кулаком по бедру и прошипел самому себе:

– Ну же, что ты как девчонка!

По-моему, девчонки не уступют в силе духа мальчишкам, а то и вовсе бывают сильнее, так что я не очень понял, почему Раф так выразился.

– Не страшно, если мы проиграем, – сказал я. – Это же детская лига.

Рафферти ошарашенно на меня уставился.

– Нет, для меня это важно! Важнее всего на свете!

– Мне позвать папу? Или, может… твою маму?

Мне бы не хотелось, чтобы папа видел, как я плачу. Он принялся бы читать нотации о том, что надо вести себя мужественно и стойко и не распускать нюни.

– Нет! – выпалил Раф. – Мне просто нужна минутка, чтобы собраться. Посиди со мной, поговорим о чём-нибудь. Кроме футбола.

Так и вышло, что я стал болтать с Рафферти Брауном о вязании, тонкинском гульмане, о том, что мышьяк – это полуметалл без вкуса и запаха, смертельный для человека. Про это я узнал, пока готовил школьный проект по камням и минералам.

– Рассказать тебе шутку? – спросил я, когда исчерпал свой запас фактов.

Рафферти уже не плакал и выглядел не таким растерянным, как несколько минут назад.

– Давай.

– Человек, но без изъяна, это кто?

– Кто?

– Обезьяна! Понял? О-безь-яна, без-изъ-яна!

Мы оба хохотали над моей дурацкой шуткой, когда Тео забежал в раздевалку.

– Через пятнадцать минут начинаем! Тренер вас ищет!

Мы поспешили на поле, и я услышал, как Тео спросил Рафферти:

– Зачем ты болтал с Августом?

В ответ Раф пожал плечами и оглянулся на меня с улыбкой.

– С ним весело. Ави знает много интересных историй, и шутки у него забавные.

Я побежал быстрее, чувствуя себя на подъёме. Ведь правда, истории у меня здоровские, а шутки помогают поднимать другим настроение.

– Да ну, он же чудик, – буркнул Тео.

– Сам ты такой, – парировал Рафферти.

– Ой, заткнись.

* * *

Я решил, что в свою последнюю игру выложусь на полную. Мы отставали на три гола, когда папа выпустил меня на поле. Я держался рядом со своим соперником из команды противника, не отходя от него ни на шаг. Скоро мяч полетел в мою сторону, и тогда я вырвался вперёд, чтобы первым его поймать. И уже с мячом в руках побежал вдоль поля.

– Ави! Ави! – позвал меня Рафферти. – Сюда!

Не колеблясь ни секунды, я пнул мяч в его сторону, и тот попал прямо Рафу в руки.

Есть! Он стоял всего метрах в пятнадцати от ворот, и промахнуться было невозможно. Арбитр подул в свисток, Рафферти приготовился к удару, и… Бах! Мяч влетел прямо в центр ворот!

– Отличный гол! – закричал я, и Раф подбежал меня обнять.

– Отличная подача!

Тео глядел на нас в полной растерянности. Наверное, гадал, когда Рафферти Браун и Август Гентинг успели стать приятелями. Я и сам удивлялся, как мне это удалось.

Матч продолжался, и я носился по полю быстрее ветра, потому что в этом как раз была моя сильная сторона. К тому времени, как папа отозвал меня на скамью, я был такой распаренный, что даже не чувствовал холода.

– Ави! Ты сегодня в ударе! Молодец, сынок!

– Хорошая передача, Ави, – сказал Рави, опуская руку с ингалятором.

– Спасибо, Рави. Как твоя астма, ничего?

– Вроде бы, но на холоде она хуже. Наверное, футбол мне не подходит.

– Да и мне тоже, – ответил я, и мы улыбнулись друг другу.

Гол Рафферти дал нам преимущество, и «Крокодилы» стали больше походить не на грозных хищников, а на разрозненную компанию детей. Их защита разошлась по швам, и Навин с Джо быстро сравняли счёт. К последней четверти мы забили ещё один гол и вырвались вперёд.

Я снова выбежал на поле, и мама с Лекси закричали:

– «Кошки», вперёд!

В эту минуту я ощутил непривычный прилив гордости. Да, мне совсем не нравился футбол, но я с трёх лет им занимался, а с этим клубом играл с семи. И сейчас наконец понял, почему Арчер с папой обожают этот спорт.

Джордж ударил по мячу, и тот взлетел высоко в воздух. Я прыгнул за ним и прижал испачканный в земле и траве мяч к груди. Неподалёку от меня Тео вырвался вперёд, и я подал ему. Он в свою очередь пнул мяч в сторону Рафферти, а тот забил очередной гол. Мы опережали противника уже на два гола и вполне могли рассчитывать на победу.

– Отлично сыграно, Ави! – крикнул мне папа.

Неужели он начал меня замечать? Совсем как Арчера? Я взглянул на часы. До конца матча оставалось всего несколько минут. Папа впервые поверил в меня, в то, что я не подведу команду. Я побежал по полю, легко опередив своего соперника, который уже вымотался и еле плёлся.

Рафферти передал мне мяч прямо перед зоной ворот.

– Давай, Ави! – закричала Лекси. – Рискни!

Я постарался отвлечься от лишних мыслей о том, что проку от меня никакого, мяч вечно ускользает, и ни подавать, ни забивать не выходит… Ни позади меня, ни впереди никто не стоял. Весь мой мир свёлся к воротам и стрелкам часов. Я ударил по мячу всего за несколько секунд до того, как завыла сирена. Он взмыл в воздух, описал красивую, аккуратную дугу и пролетел прямо по центру ворот. Это был не какой-то там неряшливый, случайный гол, а самый настоящий и честный.

Мы победили!

* * *

Оказывается, быть победителями в гранд-финале довольно круто. Папу, как нашего тренера, мы облили холодным спортивным оранжевым энергетиком, а потом исполнили клубный гимн. Рафферти получил звание лучшего игрока, и нам всем выдали по блестящей медали.

Я жевал пирог и наблюдал за игрой Арчера, очень довольный тем, как сам сегодня сыграл. Всякий раз, когда Арчер забивал гол, я восторженно кричал и размахивал руками. Потом я взглянул на часы и увидел, что уже шестнадцать минут четвёртого. До закрытия зоопарка оставалось не так много, и я хотел скорее встретиться с Джонс, чтобы посмотреть на обезьянку, но меня ждало ещё одно важное дело.

Папу окружили родители других ребят. Они хлопали его по спине и называли самым лучшим детским тренером. Я потянул его за рукав, и папа оглянулся.

– А вот и он! Август Гентинг! Забил в последний момент, а! Вот вам и «тихий омут»!

– Весь в отца, – сказал папа Рафферти.

Он ошибался, и мне надо было как-то признаться в этом своему папе.

– Пап, можно тебя на минуту?

– Прямо сейчас? Не хочешь побыть с командой? Отпраздновать великую победу?

– Сейчас. Пожалуйста.

Папа вздохнул и отошёл со мной в сторону.

– Ну, что такое?

И тут я едва не струсил. А потом вспомнил, как Рафферти взял себя в руки, чтобы команда не осталась без лидера. Вспомнил, как Лекси меня подбадривала. Она считала, что я вполне способен дать папе отпор. Подумал про Джонс, которая была готова отправиться в путешествие, лазать по горам и бегать марафоны, несмотря на болезнь.

– Я больше не хочу играть в футбол. Я хочу уйти из команды.

Папа посмотрел на меня так, словно ему нож в сердце вонзили.

– Ты буквально только что победил в гранд-финале Северного округа! Если продолжишь играть, как сегодня, тебя ждёт большое будущее в спорте. Может, пока ты не дотягиваешь до Арчера, но уже вложил в тренировки много сил и времени и, если будешь стараться, обязательно добьёшься успеха.

– Но мне не нравится футбол.

– А что нравится? Попса, вязание и мюзиклы? В старшей школе тебя за такие интересы живьём съедят. Я всего лишь хочу закалить своего сына, чтобы задиры его на клочки не разорвали!

– Пап, надо мной и так каждый день издеваются. Я к этому уже привык и вполне справляюсь. К тому же у меня есть Джонс, лучшая подруга на свете!

– Может, не будешь рубить сгоряча и ещё подумаешь?

– Нет, я уже всё обдумал, и ты не заставишь меня играть.

Папу явно потрясли мои слова, и несколько секунд он молчал.

– Что ж, и правда.

– И ночевать в твоей новой квартире ты меня тоже не заставляй. Мне там не нравится.

Он вздохнул.

– Умеешь ты испортить праздник, Август. Не хочешь играть в футбол – не играй. А вот приезжать в мою квартиру придётся. По закону я имею право видеть своих детей. У нас с твоей мамой совместная опека. И тебе придётся проводить со мной время, хочешь ты этого или нет.

Слёзы обожгли мне глаза, но я не смел плакать при папе, поэтому развернулся и убежал, а медаль сорвал с шеи и выбросил в мусорку.

Глава двадцать первая
Джонс

Мы целую вечность ждали Августа в зоопарке, и нам уже начало это надоедать.

– Да где он? – спросила я, наверное, в сотый раз.

Мама проверила телефон и закусила губу. Ещё немного, и мы упустим шанс посмотреть на Мэймэй. Мои родители заплатили за билеты, и мы вряд ли можем позволить себе новые. Скорее всего, денег у нас сейчас немного.

Последнее сообщение Август отправил перед тем, как уехал на футбол – в двенадцать восемнадцать. Он обещал прийти, но я уже начинала терять надежду. Это наш общий список целей, и выполнять его без Августа было бы как-то неправильно.

– Может, пока осмотримся? – предложил папа. – Не тратить же билеты впустую. Август нас нагонит.

Я села на скамейку и скрестила руки на груди.

– Он скоро приедет.

С этими словами я огляделась в поисках синей машины его мамы. Может, они давно приехали, а мы их проглядели?

Гости уже уходили из зоопарка, смеясь и обнимая плюшевых обезьянок из сувенирной лавки. Интересно, Август сейчас нервничает не меньше меня? Или совсем про всё забыл из-за победы в гранд-финале?

Да где же он?!

Глава двадцать вторая
Август

Сцена была вовсе не динамичная и волнительная, как в кино, где герои спешат в аэропорт, несутся по оживлённой дороге, огибая и подрезая другие машины, и сигналят без перерыва. Или, скажем, сбегают с места преступления в угнанном авто. Мы были скорее как большая синяя черепаха, которая медленно ползла в сторону зоопарка. У мамы ещё и сел телефон, поэтому она не могла написать мисс Кёрби, что мы в пути, а я свой не захватил.

– Ма-а-ам, можешь быстрее?

– Ави! Мы же не хотим попасть в аварию только потому, что спешим в зоопарк? Сиди тихо, пожалуйста. Мы успеем.

Я тяжело вздохнул. На часах было шестнадцать минут пятого. А зоопарк закрывался в половину шестого. Наконец мы подъехали на парковку, и мама остановилась у огромной таблички «ТОЛЬКО ДЛЯ ТАКСИ».

– Здесь нельзя! – воскликнул я.

– Знаю! Вон Джонс, беги к ней.

Мистер Кёрби передал маме её билет через окошко, а я выскочил из машины и побежал к скамейке. Джонс радостно скакала на месте, как всегда, если её распирало от приятного волнения. Я помахал своим радужным шарфом, чтобы она меня увидела.

– Извини, что опоздал!

– Август, привет! Как чудесно, что ты всё-таки до нас добрался, – сказала миссис Кёрби. – Как прошёл гранд-финал?

– Мам! – выкрикнула Джонс. – Не сейчас! Обезьянка ждёт!

Мы помчались вперед, и её родители едва за нами поспевали.

– Победили? – спросила Джонс на бегу.

Мимо мелькали суматранские тигры, азиатские слоны, жирафы и сурикаты. Мне хотелось замедлить шаг и всех их рассмотреть, но мы пришли сюда ради тонкинского гульмана.

– Да, победили! И я забил гол!

– Ух ты! Вас наградили?

– Да, всем выдали по медали. А ещё я сказал папе, что больше не хочу играть в футбол. Официально вышел из команды! Ура!

Хотя мы с папой поссорились, да и медаль, наверное, не стоило выбрасывать, всё равно я не жалел о своём решении.

* * *

Все слышали новость о новорождённой Мэймэй. И вольер с тонкинскими гульманами оказался самый популярный. Нам пришлось стоять на цыпочках и разглядывать обезьянок через толпу.

– Ничего себе! Вот она, – сказал я, заметив комочек оранжевой, как мандарин, шерсти под длинной лапой матери. – Какая миленькая!

Я показал на обезьянку, огненно-яркую на фоне взрослой самки – угольно-чёрной и с белыми усами, похожими на следы от молока.

– Где? – спросила Джонс. – Я ничего не вижу. Она слишком далеко. Всё мутное.

Нет уж, мы сюда пришли не для того, чтобы Джонс смотрела на размытые пятна.

– Подойдём ближе, – предложил я и взял её за руку.

Мы стали проталкиваться через толпу, извиняясь перед всеми за то, что не ждём своей очереди. Впрочем, никто особо и не сердился. Отец одного ребёнка, который сидел у него на плечах, даже отошёл в сторону, пропуская нас вперёд.

Самка тонкинского гульмана забралась на ветвь дерева, и мы увидели, как Мэймэй держится за её живот крохотными лапками. А потом малышка повернулась и посмотрела прямо на нас. Она выглядела почти как человек, с большими ушами, блестящими чёрными глазами и очень серьёзным выражением на мордочке. Джонс улыбнулась и стиснула мою руку.

– Первый пункт выполнен! – торжественно объявил я.

Глава двадцать третья
Джонс

Мы наблюдали за обезьянами до самого закрытия зоопарка, и я успела записать сразу несколько видео с Мэймэй, её хитрой мордочкой и тёмными глазками, смотревшими прямо на нас. Она прыгала по веткам вслед за матерью, слегка неуверенно, но ужасно мило.

После зоопарка миссис Гентинг позвала нас поужинать бургерами в районе Мосман. Мама обрадовалась этому предложению не меньше меня. У неё наконец-таки могла появиться первая подруга в городе.

– Бургеры! Ура! – воскликнул Август.

– А можно ещё молочный коктейль? – спросила я.

Мне очень нравились густые коктейли, и моему папе тоже. В «Крамбл Кафе» в Коттоне они были невероятно вкусные. Миссис Андино всегда клала в мой коктейль дополнительный шарик ванильного мороженого и щедро поливала шоколадным сиропом. Мы с папой ходили к ней каждую субботу после того, как заканчивали все дела на ферме.

– Согласен, – поддержал меня папа и приобнял за плечи. Приятно было видеть его таким беззаботным и довольным. В последнее время он много переживал и ещё сильно уставал на работе. Как возвращался по вечерам, сразу ложился на диван и моментально засыпал. И на пробежки со мной больше не ходил.

– Уже наступает время ночных зверей, – заметил папа на пути к парковке.

– Сначала выходят сумеречные животные, – уточнил Август. – Сумеречный образ жизни отличается от ночного.

Мне очень понравилось, как звучит словосочетание «сумеречные животные», и я мысленно повторила его про себя.

– Тсс! Слушай! – шепнула я.

Вдали рычал лев, квакали лягушки, выли обезьяны и кричали птицы.

До меня донеслось знакомое ворчание, и я кивнула Августу.

– Слышал коалу?

– Похоже на свинью, – сказал он.

Я закрыла глаза и снова прислушалась, вспоминая, как любовалась коалами на нашей ферме, разглядывала их среди веток эвкалиптов и звала по именам: «Привет, мистер Ворчун! Привет, Кексик! Привет, Горошек!»

– Как-нибудь съездим вместе в Коттон, и я познакомлю тебя с коалами.

– Было бы здорово, – ответил Август.

* * *

В бургерной мы сидели за столом, отгороженным от других посетителей. Я заказала двойной чизбургер, а на сладкое шоколадный молочный коктейль с арахисовой пастой. Все обсуждали Мэймэй и то, какая она милашка. Миссис Гентинг рассказала, что хочет устроиться помощником библиотекаря и завтра идёт на собеседование. Мы наперебой давали ей советы, как произвести хорошее первое впечатление. А уже за десертом стали обсуждать, что бы ещё такого добавить в список целей.

– Как насчёт выставки «Живой Ван Гог»? – спросила миссис Гентинг. – Они проводят цифровое шоу с проекцией картин Винсента Ван Гога на стены галереи. Могу вас отвести, если вам интересно. Мне и самой хочется сходить.

– Отличная мысль, мам, – согласился Август. – Кисти Ван Гога принадлежит более двух тысяч картин, но за свою жизнь он продал всего одну.

– Как грустно, – вздохнула миссис Гентинг. – Жалко, что он не знает, как сейчас восхищаются его искусством.

Папа нашёл информацию о выставке на телефоне. Гости буквально входили в картины, купаясь в разноцветных мазках, линиях и спиралях. Мне уже не терпелось посмотреть на проекции «Звёздной ночи» и «Подсолнухов».

– А почему бы не посмотреть на скалу Улуру? – предложила мама. – Она сама словно живая картина. Вечером, на закате, она меняет цвет с ярко-красного на пыльно-розовый и фиолетовый.

Помнишь, мы туда ездили, когда ещё встречались? – добавила она и положила ладонь на папину руку.

Мои родители обменялись нежным взглядом, и папа сказал:

– Хорошо бы ещё побывать в Голубых горах, поглядеть на вершины «Три сестры». Там стоит такая тишина, что можно услышать, как кровь пульсирует у тебя в венах.

– Ага, и заняться альпинизмом! – добавила я.

Август убрал свой коктейль с картонной подставки и записывал на ней все предложения маминой ручкой. Всё это время никто и не вспоминал про мой глаз, рак и химиотерапию на грядущей неделе. Мама выглядела спокойной и расслабленной, Август больше не нервничал из-за футбола, а миссис Гентинг так много смеялась, что у неё тушь потекла на глазах.

Это был лучший вечер на свете.

Глава двадцать четвёртая
Август

Дома я обнаружил, что выброшенная медаль лежит у меня на столе с аккуратно разглаженной синей лентой и запиской, в которой узнавался неряшливый почерк моего брата:

ЕЙ НЕ МЕСТО В МУСОРКЕ. ТЫ СЕГОДНЯ КЛАССНО ИГРАЛ.

Я ТОБОЙ ГОРЖУСЬ. А.

Я несколько раз её перечитал и прикрепил к пробковой доске на стене. Протёр медаль краем футболки и повесил над изголовьем кровати. А потом набросал Арчеру ответ: «Я тоже тобой горжусь». Прошёл на цыпочках по коридору и сунул бумажку ему под дверь.

Перед тем как выключить свет, я снял плакат «Сидней Суонс», который папа повесил у меня в комнате. Мне стало легче после того, как я набрался смелости и всё ему высказал, но было немного стыдно вспоминать выражение его лица, когда он услышал, что я ухожу из команды. Мне просто хотелось весело проводить время с ним вместе, и я вовсе не собирался вечно на него сердиться.

Я пока не знал, чем заменю плакат. Точно тем, что нравится мне самому.

Я сам сделаю выбор.

* * *

Месяц спустя после гранд-финала мне написал Рафферти Браун.

Раф: Приходи в гости на выходных!

Я уставился на сообщение, едва дыша от восторга. Сам Рафферти Браун меня пригласил?

– Мам! – позвал я, забегая на кухню и скользя по блестящей плитке в носках. – Можно мне пойти к Рафферти на выходных?

– Из твоей бывшей команды? Не знала, что вы с ним дружите.

– Мы не то чтобы дружим, но я помог ему успокоиться перед гранд-финалом. У него был приступ паники, но я посоветовал ему глубоко дышать и постарался отвлечь, всё, как ты меня учила.

Тут я заметил, что у мамы включена камера и она снимает новое видео с готовкой для Инстаграма. Она завела страничку о здоровом питании и делилась своими рецептами из «Зелёной терапии». У неё уже набралось много подписчиков. Лекси ей помогала с хештегами, освещением и фоном для съёмок. Она считала, что наша мама вполне может стать популярной в соцсетях, но та советовала особо не завышать ожидания.

– Минутку, Ави, – попросила мама, украшая смузи-боул аккуратной спиралью из жидкого мёда.

Потом она выключила камеру и передала мне миску с ложкой.

– Попробуй, как тебе? Я решила опубликовать серию лёгких весенних блюд.

Я набрал полную ложку смеси миндаля, кокосового йогурта, ягод и корицы.

– Вкусно. Даже и не поймёшь, что это «здоровое питание». Так что, можно мне к Рафу?

– Конечно. Я очень рада, что у тебя появились новые друзья в этом году.

Я ринулся к своему планшету и напечатал ответ: «Приду!»

* * *

Мама высадила меня у дома Рафферти. Я так разнервничался, что аж подмышки вспотели. Очень переживал, хватит ли нам тем для разговоров.

Ещё и одежду выбирал целую вечность, но в итоге остановился на своей любимой футболке – с чайкой, которая пила чай из чашки, и надписью «Налей чайку, чайка!». Лекси подарила мне её на день рождения.

Раф выбежал к нам, когда мы уже подходили к крыльцу, и сразу затараторил:

– Привет, Ави! Хочешь, попрыгаем на батуте? А потом в компьютер поиграем. Тебе нравится «Майнкрафт»? Кстати, на ужин у нас хот-доги, папа обещал приготовить. И, как договорились, в бассейне покупаемся. Ты же захватил плавки?

– Да! На всё – «да», – ответил я и взглянул на маму. Она мне улыбнулась.

– Спасибо, что привезли Ави, – сказал папа Рафферти, выходя на крыльцо. – Раф всю неделю только о нём и говорил. Уже не терпится послушать его шутки – как я понял, даже более смешные, чем мои!

Я весь день провёл у Рафа. Мы вместе поужинали и посмотрели фильм. Оказалось, в музыке вкусы у нас одинаковые. Мы слушали на повторе песни из «Гамильтона» и подпевали. В итоге решили вместе сходить на настоящий мюзикл, попросить родителей купить нам билеты. Если Джонс с нами захочет, можно будет это добавить в список целей.

Я даже не ожидал, что у нас с Рафом так много общего. К тому времени, как мама за мной приехала, я так сильно устал, что заснул прямо в машине. А дома она сразу уложила меня спать.

Перед тем как погрузиться в сон, я думал о том, как хорошо, что Рафферти ходит в другую школу и мне не надо переживать о том, что он сдружится с Миллером, Джорджем или Тео вместо меня, потому что в спорте я полный отстой и слишком много времени провожу в библиотеке. Вообще здорово, когда есть друг вне школы.

* * *

Когда я вернулся домой после уроков, Арчер стирал свою вонючую футбольную форму. Я едва его разглядел за кучами грязной одежды. В следующем году он переходит в десятый класс, и мама ясно дала понять, что пора научиться самому за собой убираться.

Тем более что теперь она и работала, и следила за порядком, поэтому мы тоже по очереди занимались домашними делами. Я не жаловался, потому что за это нам давали карманные деньги.

– Как тренировка? – спросила мама.

– Нормально, – буркнул Арчер, проходя через гостиную, чтобы повесить мокрое бельё на верёвку.

Мы его почти не видели с тех пор, как он попал в команду развития талантов. Он всё время пропадал на тренировках, а дома только ел, спал и таращился в телефон.

Мама объяснила, что раньше Арчер был крупной рыбой в маленьком пруду, а теперь стал мелкой рыбёшкой в большом. Наверное, она имела в виду, что он впервые в жизни оказался не звездой команды.

– В следующие выходные вы все поедете к папе, – напомнила мама. – Не забудьте собрать вещи заранее.

– Я не поеду, – сказала моя сестра. – Я обещала Эзре помочь с его лотком на ярмарке.

Лекси протянула мне вязальный крючок. Мы вязали для Джонс игрушечную кошку, похожую на Ринго, чтобы она её обнимала, когда плохо себя чувствует после химиотерапии.

– Рано или поздно ты должна к нему съездить, Лекс, – сказала мама. – Он же твой папа. И хочет проводить время со своими детьми.

Папа уже переехал в новую квартиру, где пахло намного лучше и для меня была нормальная кровать. Мы гостили у него на выходных раз в две недели. Он даже купил нам домашнюю одежду, зубные щётки и всё такое, чтобы не приходилось каждый раз с собой таскать.

– Да, и ты ещё Скаута не видела, – добавил я. – Он такой милый!

Папа завёл щенка бигля, который оставлял «подарочки» по всей квартире (не особо приятные, надо сказать).

– Ладно, Лекси. Можешь оставаться тут, если хочешь, но имей в виду – в пятницу у нас в библиотеке собрание, и я поздно вернусь с работы, а в субботу буду снимать видео для Инстаграма, – предупредила мама.

Её взяли помощником школьного библиотекаря, как раньше, до «Зелёной терапии». Она работала там уже полмесяца, ходила три дня в неделю, и ей очень нравилось.

Как выяснилось, родители вовсе не собирались снова сходиться и подали на развод. Я очень этого боялся, но в итоге всё сложилось довольно неплохо. Мама с папой больше не ругаются, и Лекси чаще выходит из комнаты. И включает музыку в гостиной, чтобы мы с мамой тоже могли послушать.

Я и сам иногда слушаю музыку без наушников, и Арчер особо не жалуется. Одно обидно – пиццу мы больше не заказываем.