Текст книги "Источник магии"

Ну и что, зато так очень удобно следить за драконом.

– Дракон нас нагоняет, – доложил Бинк. – Куда показал Кромби?

– Туда, куда я и бегу, – ответил Честер. – Только не знаю, долго ли нам еще бежать до укрытия!

Его раздражение можно было понять: он не любил убегать от неприятеля, даже такого сильного, как дракон. Если бы не Бинк, кентавр вообще не отступил бы.

Кромби мог указать направление, но вот сказать, сумеют ли они добраться до безопасного убежища вовремя, он не мог. А если предположить, что дракон настигнет их раньше? Тогда, наверное, опять начнет действовать талант Бинка.

– Это был самый отважный поступок, который когда-либо совершал у меня на глазах человек, – сказал Честер. Очевидно, он считал, что у кентавров более высокие стандарты храбрости. – Ты стоял прямо у пасти дракона, отвлекая его внимание, и стоял так спокойно, что мне удаюсь выстрелить над твоим плечом. Он же мог тебя спалить!

«Или ты проткнул бы меня своей стрелой», – подумал Бинк. Но кентавры редко промахиваются.

– Это была не храбрость, – возразил Бинк, – я так напугался, что не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Ну да? А что ты скажешь о том, как ты ткнул этот старый камин мечом в шею?

Да, это очень напоминало храбрость! Но как объяснить, что благодаря защите чудесного таланта Бинка для такого поступка не требуется много храбрости? Знай он, что действительно может погибнуть, у него бы ни за что не хватило духа на такое.

– Я делал то же, что и вы, – сражался. Спасал свою шкуру.

Честер насмешливо фыркнул и прибавил скорости. Дракон продолжал настигать их. Будь это летающий дракон, они бы уже проиграли гонку, но летающие драконы меньше, а следовательно, не так сильны. Но все же любой дракон представлял опасность, если только объектом его нападения не становился кто-нибудь, обладающий обезоруживающей магией.

Теперь дракон уже настолько приблизился к ним, что мог дохнуть на них пламенем. Его нос был весь в земле, но для пламени это не помеха. Дракон разинул пасть…

Честер нырнул куда-то вниз.

– Держись! – с тревогой крикнул кентавр. – Мне эту расщелину не перепрыгнуть!

Похоже, что так! Бинк чуть не совершил кульбит через хвост кентавра, он завис в воздухе и приземлился так, что внутри у него все перевернулось. По обеим сторонам от них стремительно поднимались стены ущелья. Очевидно, они попали в самое начало ущелья, поэтому спускаться было довольно просто. Наверное, это и есть то убежище, на которое указывал Кромби. И действительно, грифон тоже начал спускаться, чтобы присоединиться к ним.

Но дракон продолжал преследовать их и здесь, в ущелье. Его длинное гибкое тело вполне приспособлено для передвижения по такой местности. Не существовало такого ущелья, в которое бы мог проникнуть кентавр и которое было бы слишком узким для дракона. Бинка начали одолевать сомнения: а вдруг они отклонились от нужного направления и попали вовсе не в обещанное убежище?

Внезапно Честер встал как вкопанный.

– Не останавливайся! – крикнул Бинк. – Монстр уже совсем рядом!

– Ну и убежище отыскали эти птичьи мозги, – с отвращением пробормотал Честер. – Лучше уж сразиться с драконом!

– Никуда не денешься, – сказал Бинк, поворачиваясь, чтобы посмотреть в лицо кентавру, – нам от него не убежать… – И тут он увидел, что остановило кентавра. – Полушки! – с еще большим ужасом воскликнул он.

Дракон тоже увидел полушек. Он резко затормозил и попробовал развернуться, но расщелина оказалась слишком узкой для такого маневра. Он мог бы развернуться через голову, используя вертикальное пространство, но это означало подставить под удар живот и шею, где у него уже была рана.

Кромби приземлился между противниками.

– И это твои куриные мозги называют путем к спасению? – поинтересовался Честер, в то время как полушки возводили живые баррикады везде, где была тень, тем самым отрезая путешественникам пути к отступлению.

– Сквок! – зло откликнулся грифон.

Он прекрасно понял и вопрос, и оскорбление, только не мог должным образом ответить на том же языке. Кромби сложил крылья, чтобы они не задевали за стены ущелья и не испачкались. Затем он закрыл глаза и неуклюже завертелся, вытянув перед собой одну лапу. Но лапа не задержалась в каком-то определенном направлении, а колебалась в пределах полукруга.

Несколько смелых полушек бросились в атаку. У каждой было около полусотни ног и одна клешня. И каждая имела огромное желание отведать свежего мяса. Одну полушку можно убить, затратив определенные усилия и подавив отвращение, но сотню без должного вооружения и магии не одолеть. Однако надо пытаться, ведь что может быть хуже, чем изжариться в пламени дракона? Разве только пойти на корм полушкам.

Дракон взвыл. Полушка забралась на его самый маленький коготь на передней лапе и откусила кусок кожи почти в дюйм диаметром. Лапы дракона были металлическими, но и клешни полушек благодаря магии обладали твердостью меди: они могли откусить что угодно. Честер мрачно ухмыльнулся.

Но тут кентавр высоко подпрыгнул, издав крик, отдаленно напоминающий ржание. Другая полушка отщипнула кусочек от его копыта. Честер наклонился и попробовал растоптать маленького монстра. Но тот проворно отполз в сторону, в то время как другие полушки атаковали остальные копыта кентавра. Теперь насмешливо зафыркал дракон.

Но их положение было отнюдь не таким забавным. Высокие отвесные стены ущелья сжимали узенькую полоску дна. Стены были слишком высоки, чтобы Бинк мог допрыгнуть до края; он мог бы это сделать, встав на спину кентавра, но как вытащить наверх самого кентавра? Дракон мог поднять голову на такую высоту, но зацепиться лапами за край ему не удалось бы. Выбраться отсюда способен разве что грифон, если ширина ущелья позволит ему расправить крылья. Спускаясь, грифон сложил крылья и спланировал на дно, но для того, чтобы взлететь, требовался полный размах крыльев. С помощью Честера он мог бы подпрыгнуть и набрать высоту, но опять вставал вопрос, как быть с самим Честером? Ловушкой были сами стены ущелья.

Если они отсюда не выберутся, то очень скоро станут пищей для этой стаи монстриков. Дракон загородил выход своей тушей. Сейчас он отчаянно топтался на месте, стараясь как можно выше приподнять свое туловище и помешать полушкам глодать наиболее чувствительные места, а полушки с рвением набросились на его лапы. Подобным образом вел себя и Честер. Не отставал от них и Кромби, который в данный момент не мог летать. Той же тактики придерживался и сам Бинк, чьи конечности были наиболее нежными. И куда подевался его талант?

– Их сдерживает солнечный свет, – сказал Честер. – Как только солнце скроется, они все ринутся на нас.

Бинк взглянул на тень от стены. Солнце стояло высоко, и стена отбрасывала лишь узенькую полоску тени. Но вся эта полоска сплошь была забита никелированными монстриками. Только одна полушка из сотни отваживалась выйти на свет и напасть на путников, пробираясь вдоль чьей-нибудь тени, но даже в этом случае нападающих оказывалось более дюжины.

И тут Бинка озарило.

– Мы должны объединиться! – воскликнул он. – В противном случае нас всех обглодают!

– Конечно! – согласился Честер. – Только как нам избавиться от дракона?

– Я имел в виду объединиться с драконом!

Честер, Кромби и дракон одинаково изумленно уставились на него. Все они продолжали приплясывать на месте.

– Дракон слишком глуп, чтобы с ним объединяться, даже если он и захочет, – заметил Честер, – даже если в этом и есть смысл. В голове дракона появляются только отблески мыслей. С какой стати нам самим помогать ему сожрать нас?

– Надо заключить перемирие, – сказал Бинк, – мы помогаем ему, а он не ест нас. Дракону не развернуться и не продержать долго свое тело приподнятым, так что его положение не лучше нашего. Но он способен лучше нас бороться с полушками. Таким образом, если мы прикроем его бока…

– Пламя! – воскликнул Честер. – Полушки боятся света, а в пламени его сколько хочешь!

– Правильно, – согласился Бинк, – поэтому, если мы защитим те части тела дракона, которые находятся в тени, ноги…

– …и спину, – добавил Честер, бросив взгляд на Кромби. – Если он нам поверит…

– У него нет выбора, – сказал Бинк, направляясь к дракону.

– Но он этого не знает! Берегись! Он спалит тебя!

Но Бинк, защищенный своим талантом, был уверен, что его не спалят. Он подошел к носу дракона и остановился перед медными ноздрями. Из ноздрей курились струйки дыма – видимо, когда система не работала, все же происходила небольшая утечка жара.

– Дракон, – сказал Бинк, – ты же меня понимаешь, правда? Ты не можешь говорить, но ты ведь понимаешь, что мы все крепко влипли. Если мы не поможем друг другу справиться с полушками, они нас всех обглодают и растащат по кусочкам.

Он подпрыгнул, спасаясь от очередного никелированного монстрика. Дракон ничего не ответил. Он просто продолжал смотреть на Бинка. Бинк решил, что это добрый знак. Он вытащил меч, тщательно прицелился в никелированный панцирь и проткнул его. Когда Бинк приподнял монстрика на острие меча, тот был еще жив и продолжал щелкать клешней, стараясь дотянуться до чего-нибудь съедобного. Теперь можно было рассмотреть, что клешня у полушки круглая. Обычно они забираются на свою жертву при помощи нескольких сотен ног и начинают выщипывать кусочки плоти. Ужасно!

– Я могу убивать их поодиночке, – продолжал Бинк, демонстрируя свою добычу правому глазу дракона, – сидеть на одной из твоих лап и защищать ее. Мой друг кентавр защитит твой хвост. Грифон – на самом деле он солдат и тоже мой друг – будет ловить монстриков, забравшихся тебе на спину, и давить их клювом, так что, если ты поверишь нам, мы можем тебе помочь.

– А с чего нам доверять ему? – поинтересовался Честер.

И опять от дракона не последовало никакой реакции. Он что, совсем глуп или что-то все же соображает? Судя по тому, что дракон не выказывал признаков враждебности, Бинк решил, что все в порядке.

– Вот что надо сделать, – поспешно продолжил он, так как тень постепенно росла, а полушки становились все смелее. Трое монстриков подбирались к ногам Бинка, а успеть вовремя разделаться со всеми тремя для него было уже проблемой. – Нам троим надо залезть на тебя, чтобы добраться до твоего хвоста и задних ног. Кромби устроится у тебя на спине. Тебе надо пустить нас и потерпеть наш вес. Мы сделаем все возможное, чтобы твоя чешуя не пострадала. Но основная работа ляжет на тебя. Как только мы очистим проход, ты должен сжечь всю стаю полушек перед собой. Поджарь их всех! Они не любят света и разбегутся. Тогда мы все сможем выбраться отсюда. Идет?

Дракон просто продолжал пялиться на Бинка. Правильно ли он все понял? Тут слово взял Честер:

– Дракон, ты должен знать, что кентавры славятся своей честностью. Это общеизвестно! Даю тебе слово: если ты позволишь мне пройти, я тебя не трону. Я хорошо знаю Бинка. Хоть он и человек, но тоже честный. А грифон…

– Чирик, – сердито вставил Кромби.

– Кромби тоже честный человек, – поспешно вмешался Бинк, – и в твоей честности, дракон, мы не сомневаемся.

Дракон по-прежнему не сводил глаз с Бинка. Бинк решил, что пришло время рискнуть. Может, дракон настолько глуп, что не понимает смысла их предложения, а может, он не доверяет им. А возможно, просто не знает, как им ответить. Надо рискнуть и проверить последнее предположение.

– Я полезу тебе на спину, – сказал Бинк, – остальные последуют за мной. Перемирие продолжается, пока мы не выберемся из ущелья.

Перемирие! Он оценил этот вид компромисса более года назад, когда они с Хамелеошей заключили перемирие со злым волшебником. Это спасло их от многих несчастий в Глухомани. Похоже, при большой опасности можно договориться с любым врагом.

Он опять обратился к хранящему молчание дракону:

– Если ты мне не веришь, сожги нас прямо сейчас и разбирайся с полушками в одиночку.

Бинк смело обошел голову твари и направился к основанию шеи, откуда у дракона растут передние лапы. Дракон его не спалил. Бинк увидел рану, нанесенную им дракону; из раны капала сукровица, которую тут же, как только она падала на землю, с жадностью поедал один из никелированных монстриков. Чтобы не потерять ни капельки такого лакомства, монстрик выкусывал каменную крошку из дна ущелья. Для своих размеров полушки были самыми прожорливыми хищниками во всем Ксанфе!

Стряхнув с кончика меча наколотого монстрика, Бинк убрал меч в ножны, вытянул руки и подпрыгнул. Его голова и плечи оказались на уровне основания лапы дракона, и, цепляясь за чешуйки, он полез выше. Чешуйки были прижаты к телу, и, если браться за них осторожно, можно не поранить руку. Дракон не шевелился.

– Честер, Кромби, сюда! – позвал Бинк.

Ободренные зовом Бинка и подгоняемые сужающимся кольцом полушек, кентавр и грифон последовали за Бинком. Дракон с опаской покосился на них, но пламя сдержал. Вскоре все трое заняли свои боевые посты. И как раз вовремя, потому что полушки сгрудились так плотно, что от отражаемого ими света даже посветлели стены ущелья. А тень неумолимо приближалась.

– Выжигай проход впереди! – прокричал Бинк дракону. – А мы защитим тебя с флангов.

Бинк вынул меч и наколол на него очередного монстрика.

Дракон изверг чудовищную струю огня. Струя опалила все ущелье, окутав его пламенем и дымом. Эффект был такой, будто в ущелье ударила молния. Падая со стен и сгорая, полушки тоненько пищали, некоторые из них при этом даже взрывались. Полный успех!

– Прекрасно! – объявил Бинк дракону, вытирая слезящиеся глаза: от стен ущелья отразились потоки раскаленного воздуха. – А теперь отходи назад.

Но дракон не шелохнулся.

– Он не может пятиться, – заметил Честер, увидев удивление Бинка, – его ноги для этого не приспособлены. Драконы никогда не отступают.

Бинк догадался, что Честер прав. Тело у дракона очень гибкое, и обычно, чтобы развернуться, он складывается пополам. А ноги устроены так, что способны двигаться только вперед. Неудивительно, что дракон никак не отреагировал на предложение Бинка. Оно было просто неосуществимо. Дракон не в состоянии это объяснить, а всякий отказ мог показаться нарушением перемирия. Даже разумное существо задумалось бы, как поступить в такой ситуации, не то что дракон, которого назвать разумным можно только условно. Поэтому дракон и выбрал простую тактику выжидания.

– Значит, нам остается только углубляться в ущелье! – встревоженно воскликнул Бинк. – Или ждать здесь наступления темноты.

Оба варианта были губительны. В полной темноте полушки набросятся на них всей кучей и обглодают их, отщипывая маленькие кругленькие кусочки, называемые полушками. Какая ужасная судьба – быть защипанным до смерти!

Дракон не может бесконечно извергать пламя, ему необходимо подкрепляться. Именно это он и хотел сделать с самого начала, когда погнался за ними. Как только пламя исчезнет, полушки насядут на них всей оравой.

– Дракона не спасти, – заявил Честер. – Садись на меня, Бинк. Теперь нам ничто не мешает, и мы моментом выберемся из ущелья. А Кромби может подпрыгнуть на спине дракона и взлететь.

– Нет, – твердо отрезал Бинк, – этим мы нарушим наше обещание. Мы договорились выбраться все вместе.

– Нет, не нарушим, – раздраженно заметил кентавр. – Мы обещали не нападать на него. Так мы и не будем. Мы просто уйдем.

– И позволим полушкам напасть на него? – докончил его мысль Бинк. – Нет, я наше соглашение понимаю по-другому. Если хочешь, можешь уходить. А я выполню свое обещание – по духу и букве.

Честер покачал головой:

– Ты не только самый храбрый из всех людей, что мне встречались, но и самый человекоголовый.

А это значит храбрый и упрямый! Бинку очень хотелось, чтобы так и было на самом деле. Будучи уверенным в защите своего таланта, он мог идти на риск и выполнять клятвы, которые в противном случае позволил бы себе и нарушить. Кромби с Честером обладали настоящей храбростью – ведь они знали, что могут погибнуть. Бинк опять почувствовал себя виноватым перед ними, потому что не сомневался, что сам-то он из этой ситуации как-нибудь выкрутится. В то же время он твердо знал, что они его не покинут. Таким образом, Бинк попадал в сложное положение: он подвергал своих друзей огромной опасности ради того, чтобы остаться честным в том соглашении, которое он заключил с врагом, пытавшимся убить их всех. Где же тут нравственность?

– Раз уж мы не можем двигаться назад, придется прорываться вперед, – сделал вывод Честер. – Передай своему дружку, пусть разводит пары.

Эта шутка не отличалась утонченностью, но и кентавра нельзя назвать эстетом. Вообще-то он просто любящий поспорить задира. Но он был преданным другом. Бинк не мог избавиться от чувства вины. Оставалось только надеяться, что, пока они все вместе, его талант защитит их всех. Может быть.

– Дракон, не можешь ли ты… – обратился Бинк к дракону. – Может, там, впереди, есть выход.

– Может, луна сделана не из зеленого сыра, – проворчал Честер.

Это была насмешка, но она остро напомнила Бинку о его детстве, когда произошло событие, которое кентавры называли затмением. Тогда солнце врезалось в луну и откололо от нее большой кусок, и огромный ломоть сыра упал на землю. Вся Северянка объедалась сыром, пока он не испортился. Зеленый сыр – самое вкусное, что можно придумать, но только в том случае, если сыр достаточно выдержан на небе. И самые лучшие пироги тоже на небе.

Дракон ринулся вперед. Чтобы не свалиться, Бинк поспешно обхватил коленку дракона. Да, это тебе не на кентавре скакать! Кромби, чтобы сохранить равновесие, слегка расправил крылья, а Честер, все еще смотревший назад, начал удивленно пятиться. То, что для дракона было осторожной поступью, остальным казалось сумасшедшей гонкой.

Бинк побаивался, что ущелье начнет сужаться и продвижение вперед станет невозможным. Вот тогда у него действительно произойдет разлад с совестью! Но ущелье и не думало сужаться, а впереди даже немного расширялось. Проход оказался извилистым, поэтому выхода было не разглядеть. Время от времени дракон расчищал путь, извергая языки пламени, но Бинк заметил, что с каждым разом языки слабели. Для пламени требовалось много энергии, а дракон был голоден и начал уставать. Еще немного, и пламя уже не поможет им в борьбе с полушками. А любят ли драконы зеленый сыр? Идиотская мысль! Даже если бы сыр и помог поддержать огонь, все равно луны не видно, а если бы она и была видна, то как до нее добраться?

И тут они оказались у развилки. Дракон остановился в полной растерянности. Какой из путей быстрее выведет их на волю?

Кромби закрыл глаза и, насколько это было возможно на спине дракона, крутанулся. Но опять его крыло нерешительно заметалось от одного прохода к другому и, наконец, опустилось, признав свою несостоятельность. Похоже, талант Кромби нуждался в знахаре – и это в самое неподходящее время.

– Доверься птичьим мозгам, и они все испакостят, – пробормотал Честер.

Кромби, чей птичий слух, очевидно, был в полном порядке, отреагировал на это замечание очень сердито. Он закудахтал и направился по спине дракона в сторону кентавра. Перья на его шее распушились, словно шерсть на загривке у оборотня.

– Успокойтесь! – крикнул Бинк. – Мы никогда не выберемся отсюда, если переругаемся между собой.

Кромби с явной неохотой вернулся на свое место. Получалось, что выбирать проход придется Бинку.

Есть ли вероятность, что оба прохода, сделав петлю, соединятся где-то дальше? Если так, то дракон сумеет развернуться и они быстро выберутся из ущелья. Но это маловероятно. Хотя, если дело обстоит именно так, годится любой путь.

– Сворачивай налево.

Дракон повернул налево. Полушки последовали за ним. Отгонять их становилось все труднее, и дело было не только в том, что солнце опускалось: стены ущелья все ниже нависали над проходом и пропускали меньше солнечных лучей.

Бинк взглянул на небо и обнаружил, что дело обстоит гораздо хуже, чем он предполагал. Надвигались тучи. Скоро тучи закроют солнце, и вот тогда-то полушки осмелеют окончательно.

Проход снова разделился. О нет! Расщелина превращалась в лабиринт, лабиринт жизни и смерти. Если они здесь заблудятся…

– Снова налево, – скомандовал Бинк.

Это было ужасно: ему приходилось гадать, что могло привести к еще большим неприятностям. Если бы здесь действовал талант Кромби! Странно, что он так внезапно отказал. Похоже, что, пока они не вошли в ущелье, талант действовал вполне исправно. Зачем он отправил их туда, где сам перестал действовать? И почему в этом случае бездействовал талант самого Бинка? Может, он тоже отказал?

Внезапно Бинк испугался. Он и не представлял, насколько зависит от своего таланта. Без таланта он становился беззащитным. Ему могла навредить или даже убить его чужая магия.

Нет! Он не мог в это поверить. Его магия должна сохраниться, и магия Кромби – тоже. Просто надо сообразить, почему она неправильно действует сейчас.

Неправильно? Но с чего он это взял? Возможно, их таланты действуют, как им и положено, а они просто неверно это понимают. Их таланты как дракон – мощные, но бессловесные. Перед Кромби надо просто правильно поставить вопрос. Если, например, спросить, какой путь ведет к выходу из лабиринта, то вполне может оказаться, что оба пути ведут к выходу – или ни один. Что тогда делать его таланту? Если спросить о конкретном направлении к выходу, а путь туда извилист, то не будет же он показывать все повороты. Здесь нет какого-то определенного направления и нет определенного выбора, путь к выходу – тоже лабиринт. Это-то и сбило Кромби с толку, и он решил, что его талант отказал, тогда как тот просто с отвращением отвернулся от них.

Допустим, талант Бинка знает это, значит, он не будет волноваться, а укажет Бинку способ заставить талант Кромби заработать должным образом. Но лучше Бинку самому додуматься до этого, потому что в таком случае у него будет уверенность, что они спасутся все вместе. А значит, не пострадают ни его честь, ни дружба.

Выходит, сейчас его достоинства проходят проверку. Но как же решить загадку взбунтовавшегося таланта? Очевидно, что прямой вопрос о направлении к выходу не имеет ответа. Но талант Кромби способен только указывать направление. Если спросить, где находится тот или иной предмет, он укажет направление к этому предмету. А если, как в данном случае, ответом является не направление, то как Кромби получить ответ?

Может, стоит воспользоваться талантом Кромби, чтобы выяснить ответ на этот вопрос.

– Кромби, – крикнул Бинк через всю драконью тушу, – где находится то, что выведет нас отсюда?

Грифон покорно выполнил свой ритуал, но безрезультатно.

– Никакого толку, – проворчал Честер, – его талант скис. Правда, от него и раньше-то было не много проку. Вот если бы у меня был талант…

Кромби зачирикал, и по его тону было ясно, что кентавра приглашают к дискуссии о возможных отверстиях, куда можно запихать такой талант. У Честера даже уши покраснели.

– Ты с нами для того, чтобы выяснить, есть ли у тебя вообще талант, – напомнил Бинк Честеру. – А пока все, что у нас есть, так это талант Кромби. Я думаю, к его таланту надо просто подобрать ключик, вот только бы не опоздать это сделать. – Он прервался, чтобы наколоть на меч очередного никелированного монстрика. Эти существа умирали медленно, но после такой процедуры они уже не нападали: раненых немедленно съедали их же товарищи. Скоро уже будет невозможно ничем заниматься, кроме полушек! – Кромби, где находится то, что может показать нам выход?

– Ты только что об этом спрашивал, – проворчал Честер.

– Нет, я несколько по-иному поставил вопрос. Это не то же самое…

Он замолчал, наблюдая за грифоном. На мгновение показалось, что талант Кромби начал действовать, но потом крыло заметалось из стороны в сторону и поникло.

– Видишь, уже теплее, – сказал Бинк с деланым оптимизмом. – Кромби, а где находится то, что может остановить полушек?

Крыло Кромби уставилось вертикально вверх.

– Да уж, конечно, – пробурчал Честер, – солнце. Только оно прячется за тучки.

– По крайней мере, это доказывает, что его талант действует как надо.

Они подошли к следующей развилке.

– Кромби, какая дорога быстрее приведет нас к тому, что нам поможет? – спросил Бинк.

Крыло уверенно показало направо.

– Никак действительно заработал! – насмешливо воскликнул Честер. – Если, конечно, он нас не надувает.

Кромби опять яростно зачирикал – только этим звуком мог бы уничтожить нескольких полушек.

Но в этот момент солнце скрылось за тучами, погрузив все ущелье в жуткую тень. Никелированные монстрики двинулись вперед, пощелкивая клешнями от удовольствия в алчном предвкушении обеда.

– Дракон, направо! – закричал Бинк. – Выжги все перед собой и беги. Если надо, выпускай последнее пламя. Мы на пути к спасению!

Он надеялся, что это так.

В ответ дракон изверг испепеляющий столб пламени, далеко осветивший проход. Запищали гибнущие полушки. Дракон ринулся по их дымящимся трупам вперед, унося с собой Бинка, Честера и Кромби. Но дракон устал.

Впереди, в темноте прохода, что-то замерцало. В Бинке шевельнулась надежда, но он скоро понял, что это всего лишь манящий огонек. И тут никакой помощи!

Никакой помощи? Внезапно Бинк кое-что вспомнил.

– Вот оно! – закричал он. – Дракон, беги за огоньком!

Дракон, не обращая внимания на недоверчивое ржание Честера, подчинился. Он уже не выдыхал пламя, потому что его очаг почти угас, но бежал еще с приличной скоростью. Огонек, как всегда бывает, маячил впереди на самом пределе видимости. Манящие огни прямо созданы для того, чтобы дразнить. Дракон тяжело бежал от развилки к развилке, казалось, они совсем заблудились, но вдруг очутились в русле высохшей реки.

– Выбрались! – закричал Бинк, с трудом веря в это.

Но они еще не были в безопасности: из ущелья за ними выползла бурлящая стая никелированных монстриков.

Честер и Бинк спрыгнули с дракона, выбрались из пересохшего русла и оказались на усыпанном золой старом пепелище. Кромби расправил крылья и с облегченным клекотом взмыл в воздух. Полушки не стали преследовать даже дракона – им было трудно пробираться сквозь слой пепла, к тому же здесь они в любой момент могли попасть под солнечные лучи. Вся компания оказалась в безопасности.

Запыхавшийся дракон рухнул на землю, подняв облако пепла. Бинк обошел его и встал перед его мордой:

– Дракон, мы славно сражались, и ты побеждал. Мы убегали, ты преследовал, и мы все вместе оказались в ловушке, в ущелье. Чтобы спастись, мы заключили перемирие, которое ты соблюдал так же честно, как и мы. Совместными усилиями мы все спасли наши жизни. Теперь я бы с большим удовольствием считал тебя другом, а не врагом. Прежде чем мы расстанемся, прими нашу дружбу.

Дракон долго смотрел на Бинка. Наконец он медленно кивнул в знак согласия.

– Тогда, пока мы не встретимся снова, удачной тебе охоты, – сказал Бинк. – Кстати, мы можем тебе помочь. Кромби, где находится ближайшая добыча, с которой легко справится и уставший дракон?

Кромби закрутился в воздухе и, приземляясь, вытянул крыло. Крыло указало на север. Тут же они услышали, как в той стороне возится кто-то очень большой, возможно попавший в кусты арканника. Кто-то жирный и глупый, кому предстоит медленная смерть в петлях арканника, если его мучения милосердно не прервет опаляющее дыхание дракона.

– Удачной охоты! – пожелал Бинк, похлопав дракона по теплому медному носу, и отвернулся.

А дракон направился на север.

– И для чего все это? – тихо спросил Честер. – Нам совершенно ни к чему дружба с драконом.

– Я хотел здесь расстаться с ним по-хорошему, – ответил Бинк. – Это особое место, где между всеми существами Ксанфа должен царить мир.

– Ты что, спятил? Это обычное старое пепелище.

– Сейчас покажу. Пойдем за огоньком.

Манящий огонек все еще мерцал в некотором отдалении от них.

– Послушай, Бинк, – воспротивился Честер, – нам один раз повезло с этим огоньком, но нельзя испытывать счастье. Он приведет нас к гибели.

– Только не этот, – сказал Бинк и последовал за огоньком.

Честср немного подумал, брыкнул задними копытами – лицо его приняло выражение, говорившее: «Ну что тут поделаешь?», – и двинулся за Бинком. Кромби спланировал следом.

Вскоре огонек остановился около мерцающего могильного камня. Как только они подошли поближе, на камне вспыхнула надпись «ГЕРМАН-ОТШЕЛЬНИК».

– Дядя Герман! – воскликнул Честер. – Ты хочешь сказать, что это – то самое место…

– …где он спас Ксанф от вжиков, – закончил Бинк. – Он заманил многих из них сюда с помощью своих огоньков, а потом вызвал саламандровый огонь и сжег весь рой. В этой борьбе он отдал свою жизнь и погиб как герой. Я понял, что огонек приведет нас сюда, как только узнал это пепелище, потому что ты его роду и племени, а огоньки чтят память о нем. Талант Кромби указал нам на огонек, а уж тот…

– Дядя Герман – герой! – пробормотал Честер.

На его лице появилось незнакомое доселе выражение. Задиристый кентавр не привык выражать нежные чувства, почтительность и уважение. Бинку даже показалось, что он слышит грустную мелодию флейты, подчеркивающую настроение Честера.

Бинк с Кромби отошли в сторону, оставив кентавра наедине с его мыслями. Бинк споткнулся о холмик, которого здесь не было еще минуту назад, и чуть не растянулся. Это было единственной неприятной нотой в мелодии флейты.