Текст книги "Разрыв"

***

Осталось ехать около суток по центральному времени. Сигирин решил продолжить рассказ об Империи, но уже потише. И подальше. Они уселись на свои кровати. Лицо Во Тьме запрыгнул на второй ярус. Между собой и соседями по вагону они расставили ту самую ширму. Очень надёжно.

– Так вот. Эгла не пытается истребить колоны, так как те, в свою очередь объединившись, представляют собой силу не меньшую, чем имперская. В случае открытой войны между ними возможность тотального уничтожения обеих сторон весьма велика. Хотя, как понимаете, уничтожить Бессмертных можно лишь временно.

– Пока что. – вставил Кельман.

– Да, хоть и можно полностью стереть тело Бессмертного в пыль. Например мощные маги делали подобное. Но потом появлялся Бессмертный, названный таким же именем. А бывало и с такой же внешностью. Неизвестно как они воскресают после подобных способов умерщвления. – добавил Сильвий.

Он прочел это в одной из книг, найденных в старом замке ордена Антимагов. Сильвий любил книги, не потому что ему нравилось читать. А по причине подкрепления знанием. Знанием он действительно мог быть полезен своей семье и своему делу. Кроме того он считал – лучше знать чего боишься, чем бояться вообще не понятно от чего. Вообще, Сильвий признавал свой навык уметь бояться и так и эдак.

– Верно. Поэтому Эгла и заключает сделки с колонами, чтобы им не было выгоды объединяться. Поэтому Империя манипулирует ими, дабы те не строили альянсы. Колоны же получают от Империи мнимый порядок. Например они почти не воюют друг с другом, так как их территории точно поделены. И следит за этим третья сторона. Сторона людей.

– Мерзость! – сказал Кельман. – Людям приходится сотрудничать с теми, чей смысл существования убивать и уничтожать. И это все потому, что не знают как их поубивать.

– Я, конечно, все понимаю, но как Эгла может их контролировать и что это за сделки такие? – спросил Сильвий.

– Благодаря Владыкам. И постоянному открытию новых планов. А также потому как Бессмертные подвержены расщеплению.

Сигирин достал бутылку из бара. Не предложив её никому, он откупорил оную и принялся пить. Потом продолжил рассказ:

– Владыки – это те кто создал Эгламириаду. Им по нескольку тысяч лет каждому. Так говорят. Их, вроде бы, плюс минус двадцать. Они установили те правила, по которым работает государство. Они создали Столпы, которые делают из планов, подобных этому, пригодные для жизни места. И они обладают силой, спокойно позволяющей сражаться и побеждать самых сильных из Бессмертных. Каждый из них отвечает за определенный вектор – аспект развития и порядка Империи. Например один Владыка – это строительство и Столпы. Другой – наука, третий – война. Есть и куда более специфичны векторы их влияния. Например, вектор искусства души. Роста. Там Владыка отвечает за развитие. Ментальное. И развитие определенных моральных устоев.

– Ого. Я слышал, первый великий подвиг Владык – это победа над Черным Принцем. – свесился вниз головой с верхнего яруса Лицо Во Тьме.

Эльф промолчал.

– Узурпатор Душ. Создатель Заточенных. Великий Лгун. – добавил Сильвий.

Лицо во тьме услышал как минимум два новых красноречивых имени для его «Героя».

– Звучит великолепно. – добавил он.

Сигирин уже прикончил половину бутылки. К удивлению остальных, он нисколько не выглядел пьяным, хотя алкоголь в них весьма крепок. Без акцента, присущего явно выпившим, Эльф продолжил:

– Сами Владыки не являются пожирателями душ. Скорее всего их долгая жизнь обусловлена магией. Хотя я не в курсе, как там точно.

Жидкости в бутылке оставалось на один бокал. Он продолжил:

– По наблюдениям известно, подобные бескомпромиссные уничтожения тел Бессмертных им так или иначе вредят. Психически. И они больше с таким сталкиваться не хотят. Иначе свихнутся. Тогда перестанут принадлежать себе. Это называется Расщеплением, оно также возникает и по другим причинам, однако доподлинно неизвестно по каким. Таких свихнувшихся уже не остановит ни Империя, ни кто-либо из людей. Только другие Бессмертные. Поэтому Эгла и не пытается истребить их тысячу раз. А Бессмертные не хотят сражаться с теми, кто может довести их до безумия. Это тупик. Итогом подобной войны будет смерть всего и вся. И останутся живы, в лучшем случае, пара Владык, если Бессмертного все-таки можно убить путем уничтожения его раз тысячу. Или, в худшем случае, останется пару свихнувшихся неудержимых психов Бессмертных.

***

Сигирин закончил свой рассказ, но любопытство Лица Во Тьме не было удовлетворено. Он все ещё не понимал, как Владыки могут быть так сильны. После всего услышанного о Бессмертных. И так ли это на самом деле? Голос внутри незаинтересованно подсказывал ему об истинном положении вещей. Он слышал его, как зов инстинктов и интуиции. Сейчас этот голос, которым он руководствовался во время сражений, пытался ему что-то сказать о человеческих взаимоотношениях. Это было сложнее, чем вывалить тонну точной информации. После пары попыток глас затих. А Лицо Во Тьме все же спросил:

– А откуда вы знакомы? Вы ведь из разных планов. Это понятно, это ясно. Но все же, зачем старикану Эльфу корчиться с вами?

– Потому что из этого тупика есть выход. – выпалил Кельман. – Любой, кто в своём уме и не монстр, захочет того же, что и мы.

– Это мой брат говорит о способе убивать Бессмертных окончательно. – дополнила Дольма ответ брата, оскорбленного таким вопросом, а потому больше не желавшего вдаваться в подробности.

Дольма рассудила: стоит рассказать их историю. Возможно тогда у них с их вынужденным компаньоном будет больше причин не предавать друг друга.

– Мы выросли в плане Залий. Моих братьев учили, будто это единственное место в мире, где не бушуют так называемые силы вихря. Я была поражена болезнью, которая сейчас является моей силой. Моё тело выполняло физические функции само. Само дышало, само переваривало пищу, конечно если её поставляла моя семья моему телу прямо в руки. Оно даже ходило. А я летала. Летала вокруг и не могла повлиять на свои движения. На этот автоматический процесс.

Дольма углубилась в рассказ и её подхватил Сильвий. Вместе они рассказали Капюшону свою историю.

Залий: Семья Томпсвейн

На краю поселения расположился каменный дом с соломенной крышей. Здесь не бывало дождей. А холод спускавшийся на этот дом ночью можно было устранить одной единственной печкой. Дом попроще, но побольше – для большой семьи. Так любили приговаривать родители семейства Томпсвейн.

Пятеро детей, пара родителей. Все умещались в этом доме. Из-за такого отдаления и отсутствия денег на открытие своего дела, родители Кельмана, Сильвия и Дольмы вынуждены были работать в городе, чтобы прокормить большую семью. В городе и за работу побольше давали и принести домой можно было оттуда по более разных полезностей.

Поэтому дети с малых лет оставались под присмотром старших брата и сестры. Реки и Сали. Но младшие дети быстро нашли себе другого няньку, среди леса за их домом. Не углядевшие за младшими, Реки и Сали не могли найти беглецов, пока тех не привел домой грузный мужчина в черных доспехах, полностью скрывавших его тело. Они не видели его лица. И даже спустя десять лет никто из семейства не узнал как выглядит Дядя.

Выбирать

– Подъём! Сегодня важный день! – кричала Мать семейства из кухни. Она готовила завтрак и складировала еду в переносные глиняные кастрюли. – Это в путь каждому. Чтоб не выпрашивали там в городе ни у кого. Особенно ты, Дольма.

Младшая дочь, единственная была на кухне с Мамой. Движимая инстинктами и не утомляющая себя мыслями и стрессом, Дольма всегда первая оказывалась у тарелки с едой. А внутренние часы вели её на кухню ещё до первого доносившегося оттуда аромата еды.

Отец семейства спустился с лестницы, говоря:

– А вот зря ты надрываешься. Сбежали детишки. Вот жешь.

– Хоть сегодня бы проявили уважение. Все таки их сестру и брата нарекают.

Кельман скакал на опушке леса, сотрясая воздух коротким мечом. Старая ржавая сталь, затупившееся лезвие и погрызенная рукоять. Однако даже в таком виде меч был на голову лучше любого оружия в Залии. Даже того, что носила божественная стража. Юноша своим задором напоминал совсем ещё мелкого сорванца, однако в нем уже было шестнадцать лет отроду. В Залии это тот возраст, когда ребенок переставал считаться ребенком и должен начать работать. Но родители Кельмана схитрили и воспользовались своим далеким от соседей расположением, скрыли настоящий возраст Кельмана. Сровняв его с Сильвием. А все потому что в их обществе детям в шестнадцать, помимо работы пришлось бы пол года жить в городе при храме. А делать это лучше не в одиночку. Уж больно суровое это время для человека. И уж тем более для столь далекого от общества, такого, как Кельман.

А вот и Сильвий, вместо того, чтобы перенять от брата храбрость и не по годам развитую стойкость, перенял лишь необщительность и склонность к отшельничеству.

Так они и проводили целые дни напролет на этой поляне. Один с книгой, другой с мечом.

Никогда Кельман и Сильвий не забывали о сестре. Вовремя кормили и поили. Девушка любила облокотиться на спину усевшегося на землю Дяди. И так сидеть весь день. Моргала пустыми глазами, взирала на причудливый танец Кельмана, которому его научил Дядя.

Дядя то и дело останавливал старшего брата. Сурово отчитывал, указывал на ошибки и командовал продолжать. Иногда кидал россыпь мелких камней в ноги тренирующемуся. Иногда и хвалил, весьма сдержанно. Также, то и дело пытался сподвигнуть на путь физического самосовершенствования и младшего брата. Но регулярно получал отказ и вручал тому новую, не понять откуда взявшуюся книгу.

Родители были в курсе странного соседа из лесу. Но поскольку это Дядя привел их, потерявшихся в лесу детей много лет назад, позволили ему навещать их дома. А позже смекнули – младшие из семьи стали убегать в лес к нему на поляну. Тогда-то родители и попросили Дядю показать свое лицо. Тогда-то они и услышали о Подлом Обманщике. Создателе Големов. Узурпаторе душ.

По всем правилам им следовало рассказать о столь необычном госте старейшинам деревни, рядом с которой был их дом. Но они не стали делать этого из-за детей, так привязавшихся к нему. Да и история Дяди их как-то успокоила.

Отец решил навестить их на поляне, прихватив с собой Дольму. Он с трудом отыскал солнечную опушку, где уже изнеможенный Кельман из последних сил избивал ржавым мечом набитый сеном манекен, вращаясь вокруг него, изображая уклонения от выпадов оппонента.

– Интересно, ты сейчас увернулся от какого удара? Из-под земли что ли мальчик? – рассмеялся Дядя от последнего выкрутаса ученика.

– Да я просто уклоняюсь.

– Ты просто прыгаешь, вертишься и скачешь. Ты не представляешь, а изображаешь, будто представляешь противника.

– Да в чем разница? Это все-равно выдумка! Главное – натренировать тело и рефлексы.

– Да, удары из-под земли тебя не достанут – это точно. Тебе для дальнейшего прогресса нужен спарринг партнер. Явно не я. А вот Сильвий.

Сильвий оторвался от книги и кивнул.

– Неожиданно, – удивился Дядя – ты уже год не тренировался с нами. Чего же вдруг?

– Прочел в книге – один маг не смог увернуться от удара черпаком по голове и умер. А до этого он в одиночку уничтожил целую стену замка и кучу бойцов.

– А умер, когда решил ограбить бедняцкую семью. Так как спалил огнём и свой гарнизон, пешком шел через по страны. – продолжил Дядя. – Хорошая история. Учит бояться магию и учит её не бояться одновременно. Так и надо сражаться с ними. Надеюсь, вам не придется этого делать.

В это время на поляну как раз зашел отец. Он за руку подвел Дольму, которая увидев Дядю побежала к нему, уселась за ним и облокотилась на его спину своей. Словно ждала этого весь день.

– Дольма, мы пришли забрать твоих братьев, а не пикник устраивать. – заворчал отец.

– Перет. Сэр. Вы сегодня куда – то уходите? – спросил человек доспех.

– Да. В городе завтра праздник. Отсюда больше, чем пол дня пути. Надо выходить уже скоро. Сали и Реки нарекают в посвященные. А завтра, к тому же, будут укреплять завесу. И когда все пройдет удачно, мы снова заживем спокойно ещё как минимум лет на десять. – сказал отец.

Казалось, на словах о нареченье Дядю перетряхнуло. Это было малозаметно, учитывая его вид. Но Дольма чуть не свалилась. Гора черных доспех. Плечи Дяди были шире, чем у их отца раза в два с половиной. Трудно было представить как он выглядел без этих лат.

– Хм. А зачем младшим идти?

– Привыкать к городу. Им скоро туда, в храм жить.

– Не хочу в секту сраную! – сказал Кельман, с разбегу ударив мечом манекен по голове, проделывая в нём новую дыру.

– Кельман! Брось меч! Подними брата и пойдем отсюда. А то придется плестись впотьмах. – отец развернулся, показывая свои видом: они и думать не смеют ослушаться.

– Сегодня, да. Завеса. Помните, я говорил про долги. – напомнил Дядя.

– Когда та палка проскакала мимо нашего дома? – спросил Кельман.

– Да, тогда.

– Помним. – почти хором ответили братья.

Дядя молча кивнул, со скрипом встал с земли. Мягко, своей железной рукой потрепал по голове Дольму и зашагал в сторону леса. Братья с сестрой отправились за отцом.

***

Во время пути в столицу, на праздник, семья останавливалась у алтарей, придорожных храмов, священных мест. Около одной из деревень проходил праздник сжигания символов Алчного Волка, ещё одного имени известного в Эгламириаде Черного Принца. Фигурки, сшитые из нитей, набитые потрохами скота и рыбы. Так ритуал метафорично показывал, что именно в себе несут предложения этого персонажа.

Согласно легендам, Алчный Волк предложил населению Залия альтернативу правления Богов. Множество людей купились на его слова. Но в результате осознали, Алчный Волк пришел из хаоса, из пустоты и собирался откусить кусок их мира – единственного пригодного для жизни места. И все благодаря Богам, которые каждые десять лет подкрепляют барьер, сотворенный ими для защиты от хаоса и других, подобных Алчному Волку существ.

Родители Кельмана набожны, свято верят в непогрешимость Богов. В их неподдающуюся описанию мудрость. В их безграничную силу и непоколебимость в принятии справедливых решений, мер по остановке надвигающегося конца света. Сильвий же, искушенный книгами Дяди, скептически смотрел на правление Богов и устройство их плана, делился своими мыслями с братом. Понимающий Кельман ещё в детстве уговорил Сильвия не говорить об этом с родителями, старшими братом и сестрой. Даже если бы они смогли убедить родителей в ложности такой системы или, хотя бы, вызвать в них сомнения, то это все равно не стоит риска потерять Дядю. Кельман не обманывался, а лишь со спокойствием, почти безразличием принимал религиозность своих родителей. Не позволяя укорениться ей в своей голове и голове брата. А в голове Дольмы ничего укорениться и не могло. Она была занята другим.

Они прибыли в столицу, когда уже сотни тысяч людей наводнили улицы. Дети никогда не видели шествие подобного размаха. Сотни тысяч людей и их песнопения во славу Богов, звучавшие вразнобой. Эта какофония лезвием била по ушам. Музыкальные инструменты страдали под руками людей, бьющихся в экстазе от ожидаемой встречи со своими Богами. Многие надеялись стать Нареченными, не особо понимая, что это вообще значит – быть Нареченным.

Какой-то мужчина врезался в Кельмана. Старший брат упал на землю. Мужчина выругался. Дольма подбежала и села на корточки рядом с братом. На её лице как всегда не было эмоций. Но она сидела рядом с ним, хлопая глазами. Мужчина взглянул в её лицо, назвал её Пустоглазкой, плюнул рядом с ними и ушел, когда родители показались вблизи.

Кельман так и не вставал, пока Сильвий не подошел ему помочь. Он уставился на сестру. Что-то начал понимать. Какая-то неправильная идея поселилась у него в голове. Неправильная для их общества. По всем правилам в Залии, детей, рождавшихся с дефектами, отдавали в служение пирамиде. По какой-то причине Боги желали видеть среди своих слуг именно детей, отличавшихся от остальных. Тогда почему люди их так ненавидят? Дольму все время прятали дома. Она впервые пошла куда-то далеко с ними. И, как всегда, на ней был холщовый капюшон.

Родители не отдали её. Почему? При их следовании правилам. Они не отдали её. Не сдали Дядю. За это он их определенно уважал, но и не понимал. Спросить было нельзя, вдруг они просто не подумали об этом? Нечего проверять этот валун на устойчивость. А видел ли кто-то этих детей после того как их забирали в пирамиды? И почему родители взяли её с собой на этот раз?

– Почему она с нами, брат? – слова Сильвия вывели Кельмана из задумчивости. Младший думал о том же самом. Их старшие брат и сестра станут Нареченными. Что это значит? Десять лет назад никто и не собирался брать их с собой. Как проходит ритуал?

***

– Ну сраные дегенераты. Идиоты. Увальни. Только люди – где угодно, могут такими кривыми быть, *****. – пробирался сквозь щели между телами человек в стеганном пальто с кожаными вставками. Лицо было прикрыто крупным капюшоном. Нижняя часть лица, по самые кончики острых ушей, была обвязана тонким платком. – Только они могут врезаться в тебя, даже если ты на месте стоишь в открытом поле. Суки.

– Что – что? – обернулся впереди стоящий мужчина.

Эльф глянул из-под капюшона на этого человека. Взгляд бы не из приятных. Эльф сказал:.

– Я не вам. Тебе слышится.

Вспомнил: не подобает четырехсотлетнему эльфу обращаться на «вы» к обычному человеку, ещё и в каком-то Залии. А потом, раз уж начал, решил добавить:

– Уши протри, идиот!

Затем он шмыгнул в новообразовавшуюся щель из тел. Все ближе подбирался к сцене.

«Ну голем, их родители совсем пришибленные, раз лезут в эту срань.»

***

Родители надеялись на чудо. Надеялись успеть пред первым столбом света, который врежется в небо над ними с грохотом тысячи гроз. Хотели увидеть это вновь. Они пробирались в середине толпы. Ещё тысяча метров отделяла их от сцены. Пьедестала, перед Монументом Богов. Они сойдут с него к людям. Заберут силу и укрепят барьер.

Столб света, такой яркий такой плотный. Когда он ударил в небо, Дольме показалось, она чувствует ноги и руки. Показалось – она увидела свое тело. «Куда меня зашвырнули?» – ей слышалось, как она кричит. Хотя она никогда не слышала своего голоса. Её сознание больше не кружило, как лист в потоке ветра. Оно было рядом с телом. Она сама руководила своим полетом. «Ублюдок!» – кричала она беззвучно. Мысли собрались стройным рядом, это больше не был беспорядочный хаос, бессвязных образов и слов.

Родители ускорили темп. Манеры ушли на задний план, они бесцеремонно расталкивали себе проход ближе к сцене. Перед вторым залпом в небо они все таки приблизились к пьедесталу. Огромный Храм Богов стоял где-то позади. А тут раз в десять лет возводилась сцена из камня и дерева. Там, на высоте около десяти футов, расхаживали Боги. Они были похожи на обычных монахов из их плана. Лысые, в рясах и странных перчатках, на ладонях у которых сияли драгоценные кристаллы, обрамленные выпирающим гладким полукругом. С такими перчатками вряд ли удастся взять что-либо в руки, и уж тем более удержать.

Один из Богов наконец сказал.

– Этого недостаточно.

Его голос можно услышать и за тысячу метров. Дети встали подле родителей, дальше никто пролезть не пытался. Родители с испуганными глазами считывали лица людей, стоящих у задней стены пьедестала, за Богами. Они искали своих старших детей.

– Хоть бы в слуги или стражу. – кусала губы Мать.

– К сожалению. – добавил другой Бог.

Говорила женщина, такая же лысая и в рясе, как остальные. На её перчатках виднелись кристаллы другого цвета. По краям сцены висели огромные полотна коричневой ткани. За ними скрывались ещё люди и Боги.

Эльф забрался на крышу жилого дома. Весь город стал концертным залом. Он достал сверток бумаги и вытащил оттуда линзу. Сквозь мутное стекло он взглянул на сцену.

– Да и вправду бессмертные, мать их. Правда какие то они тусклые.

– Они слабые. – послышался голос из рюкзака. – Достань меня, я найду их.

Сигирин достал металлический шлем. Он уставился на тусклые огоньки, светящиеся сквозь забрало.

– Ну и ну. Я уж думал придется тебя на голову цеплять, а ты ещё и разговариваешь.

– Дал бы я какому-то Эльфу надеть мою голову себе на голову. Даже звучит тупо, Сигирин. – сказал шлем. – Разверни меня.

Эльф развернул шлем забралом к сцене.

– И как ты её найдешь? – спросил он.

– Так же, как и спрятал.

– Ммм. Все стало понятно.

Прогремел первый залп.

– Снять барьер. – сказал Дядя. Неизвестно кому.