Текст книги "Репетитор"

5

Зазвонил телефон. Джулиан стоял у окна и наблюдал за стайкой скворцов, которые носились над лугом, зажатым между двумя рощицами. В то же время он наслаждался самой первой затяжкой от первой за день сигареты. Курение – истинно приятное занятие, почти духовное, гармонизирующее тело и дух. Но Джулиан был не настолько глуп, чтобы не знать о вреде, приносимом сигаретами, – однажды он даже провел эксперимент, вызвав никотиновым дымом рост опухолей на позвоночниках белых лабораторных мышей. Беспокоясь о собственном здоровье, Джулиан позволял себе только три «Данхилл» в день: одну – утром, когда просыпался, другую – после обеда и еще одну – в любое время суток, когда ему хотелось покурить. Чаще всего это происходило, когда он был сыт, но иногда – совсем наоборот.

Джулиан втянул в себя дым, дал ему заполнить рот полностью и задержал до тех пор, пока никотиновые пары не впитали в себя всю влагу. Потом медленно вдохнул и позволил дыму самому искать выход – через нос и рот. Тантрическое курение. Сквозь голубоватый дым Джулиан следил за скворцами. Все птицы одновременно резко поднялись в воздух с дерева, росшего в западной роще, и полетели к восточной, сбившись в идеально треугольную стаю. Угол был почти ровно сорок пять градусов. Сочетание слаженных движений и глубокого черного цвета напоминало великолепно вымуштрованные фашистские войска. Мысль была приятной и каким-то образом связанной с дымом. Джулиан был уверен, что, будь у него время, он бы обязательно обнаружил эту связь. Он чувствовал, что все это имело отношение к тому, что природа никогда не бывает вульгарной.

Телефон продолжал звонить. Джулиан поднял трубку. Женщина. Полетта, Полина, Паула, или как там ее звали…

– Устроились на новом месте?

Точно, секретарша из офиса. Джулиан вспомнил две неглубокие – пока еще неглубокие – горизонтальные морщинки на ее шее и примитивный кулон на цепочке: золотая голова какой-то собаки, что-то в этом роде. Он оглядел свою по-спартански обставленную комнату:

– Да, спасибо, – обычная вежливость.

– Было время осмотреть город?

– К сожалению, нет.

– Уверена, он вам понравится. Всем нравится. Я сюда переехала из Индианаполиса.

Интересно, эта ли женщина провожала Джулиана оценивающим взглядом, когда он выходил из офиса, – он заметил отражение в стеклянной двери, – или то была другая – шеф агентства, которая его наняла. Джулиан не стал говорить о том, откуда он приехал. Вместо этого он затянулся еще раз, гораздо глубже, чем раньше, и бесшумно выпустил дым прямо в телефонную трубку.

– Да, так вот… Почему я, собственно, звоню, – сказала Полетта, Полина, Паула. – Я понимаю, что предупреждают обычно заранее и сегодня воскресенье, но одна из наших сотрудниц заболела, и я хотела спросить, не могли бы вы ее заменить. Только на сегодня.

Это не входило в его планы. Вообще-то планов у него еще не было: они просто-напросто были не нужны. Джулиан никогда не страдал бездельем. Завтрак, долгая прогулка, возможно, какая-нибудь книга. С другой стороны, всегда нужно помнить о деньгах. Его сознание, минуту назад совершенно расслабленное, немедленно настроилось на деловой лад.

– Марджи сказала, что в этот раз мы обойдемся без отчислений в офис. Деньги за занятие полностью идут вам.

– Что нужно делать?

– Подготовка к SAT, первичная оценка способностей. У вас должны быть все материалы. Они в зеленой пластиковой…

– Уверен, я все найду.

– Это значит «да»?

Это значит «да». У Джулиана возникло сильное желание передразнить собеседницу, но он подавил в себе этот порыв:

– Почему бы и нет? Должен же я с чего-то начинать.

– Джулиан, вы прелесть! С одиннадцати до часу, но на первичную оценку способностей обычно уходит чуть больше времени, чем на обычное занятие, – все зависит от ученика. Район Вест-Милл, дом тридцать семь по Робин-роуд.

Джулиан записал имя ученика и подробный путь в блокноте с кожаной обложкой, используя перьевую ручку Mont Blanc. Темно-синие, почти черные чернила были куплены в магазине на Риджент-стрит.[8]8
  Улица в Лондоне, на которой много магазинов.


[Закрыть] Затем Джулиан открыл зеленую пластиковую папку, чтобы посмотреть, нет ли среди ее материалов чего-нибудь неожиданного, предназначенного для превращения неудачника в успешного человека, по крайней мере успешного в рамках этого конкретного общества, в этом конкретном времени. Конечно же, ничего такого в папке не было.

При игре в баскетбол 75 % бросков Инесс достигают цели. Высчитайте с точностью до одной цифры после запятой, какова вероятность, что Инесс, сделав три удачных броска, промахнется в четвертом?

Ответ – белые цифры 10,5 %, написанные на черном фоне, – возник в голове Джулиана еще до того, как он посмотрел на предложенные варианты. Вот он, D – 10,5 %. Варианты А, В и С – 100 %, 75 % и 25 %, необходимые только для того, чтобы отсеять идиотов. Вариант Е – 17,5 %, – для того, чтобы отсеять всех остальных, подлежащих отсеву. Джулиан внимательно прочитал пошаговые инструкции для учителя, объясняющие проблему Инесс, придумал еще два варианта – хотя ни один из них не отражал того метода, которым бессознательно пользовался сам Джулиан, – и открыл вербальные задания.

беспечный: оставлять =

A)показной: хвастовство

B)знаменитый: преуспевать

C)непреклонный: уступать

D)лживый: обманывать

E)цепкий: хватка

Естественно D. Ответ был так же очевиден, как если бы рядом с ним стоял жирный восклицательный знак. Джулиан уже представлял себе ту скуку, которую он будет испытывать, объясняя – он сверился со своими записями – Брэндону, почему А и Е неправильные ответы. Оставалось надеяться, что не придется разбирать подробно В или даже – только не это! – С.

Джулиан затянулся последний раз и затушил сигарету, от которой оставалось еще чуть больше дюйма. Сигарета, выкуренная до самого конца, – это отвратительно. Так по-свински поступают только заядлые курильщики. Джулиан написал на чистом листе блокнота:

Беспечный – оставит,

Лживый – обманет.

В этих двух строчках скрывалось стихотворение. О чем оно? Какая строка будет следующей? Джулиан склонился над блокнотом. Думай… Думай… Ничего. Настроение, еще минуту назад такое хорошее, – Джулиан мельком взглянул в окно, но скворцы уже улетели, – испортилось. Он встал и пошел в свою крошечную ванную.

Прежде всего Джулиан сбрил бороду – это был каприз, который он и сам не мог объяснить. Борода была густой и скорее подошла бы какому-нибудь дровосеку, или хиппи, или даже раввину. Улыбнувшись этому тройному сравнению, Джулиан достал опасную бритву фирмы «Игл» – он всегда пользовался только такими – и точильный камень. Встав перед зеркалом, он начал осторожно сбривать волосы, позволяя длинным мягким прядям свободно падать в раковину. Один за другим, как в головоломке, открывались участки чистой кожи. Наконец, когда остался только под нижней губой маленький пучок волос, Джулиан остановился. Он прекрасно знал, что большинством такая крошечная бородка рассматривалась как глупая и бессмысленная показуха, но все равно не мог заставить себя ее сбрить. Она ему нравилась. Кроме того, на таком характерном лице, как его, бородка не казалась вульгарной. Скорее она напоминала диакритический знак[9]9
  В лингвистике – знаки при букве, обозначающие произношение звука, отличающееся от произношения звука, обозначенного той же буквой, но без диакритического знака. В русском языке это, например, две точки над буквой ё.


[Закрыть] в каком-нибудь древнем языке… У Джулиана возникло ощущение, что это символ чего-то… очень особенного.

Джулиан развернул карту: он твердо верил, что хорошая карта – вещь первой необходимости, и, приезжая куда-нибудь, сразу же покупал подробную карту местности. Найдя нужную улицу – Робин-роуд, – Джулиан обнаружил, что она расположена очень далеко от его жилища: слишком долго идти, а так как времени мало, придется брать велосипед. Машины у него не было, так как временами у него пропадал слух, но Джулиан от этого совершенно не страдал. Гибкость и легкость – вот ключи к умению адаптироваться, а адаптация – это ключ к власти.

Пока он одевался, небо затянули облака. Джулиан наблюдал, как они становились все больше и темнее – хороший знак: он не любил слишком яркие вещи. Внезапно он почувствовал чье-то присутствие. Джулиан выглянул в окно: во дворе, глядя на его окно, стояла хозяйка дома. Среднего возраста, слегка полноватая. На ней был фланелевый пиджак в черно-красную клетку и джинсы, на ногах – резиновые сапоги. Она увидела Джулиана и помахала рукой. Еще и улыбается. Зубы у нее великолепные, и она прекрасно это знает. Джулиан помахал в ответ, но улыбаться не стал. Женщина жестами показала, чтобы он открыл окно. Джулиан потянул старомодную латунную защелку, которая совсем потемнела от времени, и распахнул окно.

– У меня для вас письмо, мистер Сойер.

Письмо? Это невозможно. Джулиан внимательно оглядел двор: кроме женщины на тропинке, ведущей к зданию, которое она называла «большим домом», никого не было. В отдалении сиротливо темнели брошенные скворцами рощицы. Все выглядело совершенно обычным. Джулиан вышел из своей крошечной комнатки – в бывшем каретном сарае она была единственным помещением, пригодным для жилья, – и спустился по старой лестнице. Скрип. Скрип. На улице было холодно. Джулиан просто отметил про себя этот факт, потому что был нечувствителен к переменам погоды.

Хозяйка пошла Джулиану навстречу. Ее губная помада была того же оттенка, что и красные клетки на пиджаке.

– Устроились на новом месте, мистер Сойер?

Сегодня утром Джулиан уже один раз ответил на этот вопрос – идиотский и надоедливый одновременно.

– Да, спасибо, миссис Бендер.

– Просто Гейл. Мистер Бендер не появлялся здесь со времен администрации Рейгана.

– Я – Джулиан.

Он заметил, что у нее приятный голос: так обычно говорят образованные люди с хорошим чувством юмора. Однако в данный момент его интересовало только письмо. Гейл расстегнула пиджак, вытащила письмо и протянула ему – конверт был еще теплым. Джулиан медленно, с безразличным видом, взял письмо. Первым делом он взглянул на обратный адрес: «А-Плюс. Курсы подготовки». Его работодатель. Безразличие Джулиана немедленно стало искренним. Очень интересное ощущение – эта перемена, которая происходит с человеком, когда притворное чувство становится настоящим.

Гейл смотрела на него чуть склонив голову:

– Зачем вы сбрили бороду?

– Не мог удержаться.

Она рассмеялась. В ее взгляде читалось сразу несколько эмоций, все очень неоднозначные.

– Спасибо, что принесли письмо, Гейл. На будущее нам нужно будет придумать какой-нибудь другой способ доставки, менее отвлекающий.

Гейл отвела взгляд.

– Мне не трудно, – сказала она, не поняв, что Джулиан имел в виду.

В конверте была дюжина визиток с эмблемой «А-Плюс» и записка от Марджи, руководителя курсов, написанная ровным круглым почерком: «Мы рады, Джулиан, что Вы теперь в нашей команде. Пока что просто напишите свое имя на карточках, а через неделю или две пришлем отпечатанные специально для Вас». Джулиан положил визитки в карман, закрепил зеленую папку в корзине своего велосипеда – точнее, не своего, а просто относительно нового и стильного горного велосипеда, который он нашел в одном из затянутых паутиной углов каретного сарая, – поехал по тропинке до Транк-роуд и свернул направо.

Как хорошо! И ветер дует почти в спину. Нельзя сказать, что это имело какое-то значение, – Джулиан был очень силен. Мускулатура ног, спины и рук была развита равномерно. Все его тело было пропорциональным: никакой бычьей шеи, никакой неуклюжести в движениях. Джулиан ехал, а перед ним развертывались фермерские поля. Вокруг не было ни души. Затем внезапно пейзаж сменился: он въехал в город. Джулиан оказался в Олд-Милле на десять минут раньше, чем рассчитывал.

Он зашел в кафе, заказал эспрессо и развернул перед собой карту. Внимательно ее изучив, он нашел гораздо более короткий путь до Робин-роуд – нужно было только срезать по городскому лесу. Конечно, на карте не были отмечены лесные дороги, но кто-нибудь хоть раз слышал о лесе, в котором не было тропинок? Джулиан заказал бриошь к кофе и раскрыл блокнот на странице, на которой были написаны строки:

Беспечный – оставит,

Лживый – обманет.

Что же дальше? Джулиан чувствовал, что за этим двустишием скрывается настоящее стихотворение. Поэзия, которая сможет изменить образ мыслей читателей, строки, которые будут цитировать. Но, что бы ни было в этом стихотворении, оно отказывалось проявляться. Джулиан заплатил и ушел, оставив на столе недоеденную бриошь. Она все равно была не очень вкусной – не то что настоящая французская выпечка. Зато его идеальное произношение совершенно очевидно поставило в тупик молоденькую официантку.

Как только Джулиан въехал в лес, ветер исчез, как будто его кто-то выключил. Конечно же, он сразу нашел тропу. Она была не слишком удобной – кое-где из земли торчали толстые корни и камни, – но велосипед катил по тропе с легкостью. Место было хорошее, Джулиан сразу это почувствовал, – тихое, полное теней, которые создавали странные искривления пространства. Где-то глубоко в сознании Джулиана слово «обманет» начало притягивать к себе разные ассоциации. Но тут Джулиан отвлекся на сложенные на обочине банки и пластиковые бутылки – очевидно, здесь занимались уборкой, – и слово немедленно исчезло, не оставив после себя никаких мыслей.

Дорога пошла вверх. Поднявшись на небольшой холм, Джулиан увидел невдалеке голубую полоску воды. Налетел ветер, и через секунду вода покрылась рябью. Джулиан направил велосипед вниз, прекратил крутить педали, позволив ветру себя подталкивать. Кругом было тихо, и Джулиан чувствовал, как его сознание сливается с тишиной, лесом и ветром. Справа от себя он опять увидел воду, еще большую полосу, чем в первый раз. Озеро было почти полностью окружено деревьями. Джулиан услышал голос. Детский голос.

– Зиппи! Не смей этого делать!

Джулиан слез с велосипеда, взобрался на огромный валун, оставшийся здесь с ледникового периода, и огляделся вокруг. Перед ним лежало почти идеально круглое озеро – еще один свидетель движения ледников. Примерно в сотне футов от Джулиана на замерзшей земляной глыбе стояла девочка, одетая в голубую куртку с желтой отделкой. Куча под ее ногами тряслась, разбрызгивая вокруг себя воду. Сцена почти как на картине Нормана Рокуэлла,[10]10
  Норман Рокуэлл (1894–1978) – американский художник. Был знаменит своими картинами с жанровыми сценами из жизни жителей ферм или маленьких городков.


[Закрыть] хотя освещение в этом лесу было слишком слабым для Рокуэлла и, кроме яркой куртки, вокруг почти не было цветных пятен.

– Зиппи! – Девочка – на ней была странная для этих мест шляпа – безрезультатно размахивала руками.

Только по одному этому жесту и пискливому голосу Джулиан понял, что девочка родилась и всю жизнь живет в этих местах. Она кинула палку в воду, но собака не бросилась следом. Они оба – девочка и пес – стояли на берегу и смотрели – скорее, даже глазели – на круги, которые расходились по воде от того места, куда упала палка. Как же им было скучно, и какими же скучными были они! Понадобился бы совсем другой Норман Рокуэлл, привыкший работать с темными красками, чтобы сделать произведение искусства из этой чепухи. И даже тогда картина не стала бы жизнерадостной. Джулиан назвал эту воображаемую картину «Дитя и глыба». Он снова сел на велосипед и в полной тишине покатил дальше по лесу.

Деревья. Деревья. Как же приятно чувствовать себя единственным обитателем планеты (если не считать девочку и собаку). Как восхитительно позволять ветру везти себя: Джулиан хотел, чтобы это длилось вечно. Он позволил своему мозгу полностью расслабиться и до окончания поездки не думал ни о чем. Лес закончился внезапно: пропали деревья, зато появился настоящий равнинный ветер, который с силой дул в лицо. Джулиан обнаружил, что заехал на чей-то задний двор. Он остановился. Настоящий двор, только не обнесенный забором. Поленница, качели, дюжина теннисных мячей, разбросанных на земле и похожих на грязные желтые цветы, небольшая беседка и кормушка для птиц. Кормушка была сделана в форме маленького домика, белого с черной отделкой. Чье-то представление об уюте. На крошечном крылечке стояла ворона: она не ела, а настороженно следила за Джулианом. За беседкой возвышался настоящий дом. Его внешний вид определенно вдохновил создателя кормушки: тот же белый цвет, та же черная отделка, тоже миленький и тоже уютный. Единственной отличительной чертой большого дома была высокая каминная труба, выложенная из ярко-красного кирпича. Настолько высокая, что она выглядела неустойчивой. Проходящий мимо великан мог бы обрушить ее одним взмахом ладони. Дорожка, выложенная плиткой, вела за угол дома, мимо скамейки, огибала садовый сарайчик и мусорные баки. Джулиан слез с велосипеда и, придумывая правдоподобную историю: лес, сбился с дороги, заехал на вашу территорию, – пошел по тропинке, ведя велосипед рядом. Ему нужно было выбраться на Робин-роуд. Идя вдоль дома, он услышал внутри шум – кто-то спустил воду в унитазе.

Но оказалось, что выходить на дорогу не нужно: уже очутившись на газоне перед входом, Джулиан увидел номер дома на почтовом ящике – 37. Он попал точно в цель, как какой-нибудь снаряд, выпущенный из оружия с оптической наводкой. Джулиан прислонил велосипед к фонарю у входа в дом, достал из корзинки зеленую папку и подошел к двери, выкрашенной черной краской. Несколько замков создавали впечатление массивности и неприступности. Джулиан вытащил из кармана одну из своих новых визиток, придал лицу уверенное выражение делового человека и позвонил. Ожидая ответа, он посмотрел себе под ноги и заметил коврик, на котором было написано: «Добро пожаловать!» Буквы были составлены из цветков маргариток. Маргаритки! Его настроение, испорченное неудачей – это была не неудача, какое глупое слово! – при попытке найти третью строку стихотворения, сразу улучшилось. Джулиан услышал шаги в холле и, решив, что уверенное выражение лица может испугать собеседника, чуть расслабил мускулы, добавив немного дружелюбия. С заднего двора донеслось громкое карканье вороны.

6

Линда открыла дверь. На пороге стоял высокий мужчина.

– Да?

Мужчина дружелюбно улыбнулся:

– Джулиан Сойер. Я с подготовительных курсов «А-Плюс». У меня сегодня должен быть урок с Брэндоном.

– У вас? Мы ждем девушку по имени Салли.

– Боюсь, она заболела и не сможет сегодня прийти. Так что сегодня я – как бы она. – Джулиан протянул женщине визитку с логотипом курсов.

Форма его кисти напомнила Линде фреску Микеланджело.

«Не слишком хорошее начало», – подумала Линда. Она выбрала «А-Плюс» прежде всего потому, что, по утверждению Марджи, руководителя курсов, эта Салли великолепно справлялась с трудными, не поддающимися ничьим уговорам мальчиками. Салли училась на третьем курсе в Тринити, была звездой своего колледжа в хоккее на траве, и у нее было пять братьев. А этот мужчина… Что с ним не так? Слишком стар, чтобы быть даже аспирантом, не то что студентом. Линда всегда представляла себе в роли репетитора студента, ну или, в крайнем случае, – пожилую школьную учительницу.

Но никак не это. Мужчина просто не выглядел как репетитор – дело не в том, что он выглядел не очень умным, совсем наоборот, – Брэндон, конечно, не воспримет его как настоящего преподавателя. В глазах Брэндона, который сидел в своей комнате и угрюмо слушал музыку, этот репетитор окажется просто неправильным.

– Я, конечно, ценю, что вы согласились заменить Салли в последний момент. – Линда взглянула на дорогу, надеясь увидеть машину этого репетитора, но увидела только горный велосипед, прислоненный к фонарю. – Проблема в том, что Брэндон не очень-то рад идее заниматься дополнительно.

– Это настоящее кощунство.

– Кощунство?

– Заниматься уроками в воскресенье.

– Да, верно… И Марджи думала, что раз у Салли…

В этом момент в холле появился Скотт, он держал пучок стрел Руби с голубым и желтым оперением:

– Где ее лук? – Тут он заметил пришедшего.

– Это преподаватель с курсов, – сказала Линда, уже забыв имя заместителя. Первый урок был самым важным: как бы его отложить до выздоровления Салли, не обидев этого преподавателя?

– Но я думал…

– Она болеет. – Линда с легким удивлением заметила, что ее муж и репетитор были почти одного роста, Скотт чуть повыше, а это значило, что в мужчине не было и шести футов. – Проблема в том…

Громкий крик – крик Руби, – и Зиппи вылетел из-за дома, его поводок волочился следом.

– Только не это! – воскликнул Скотт.

В эту же секунду они увидели Руби, бегущую следом: волосы убраны в эту глупую дьявольскую прическу, куртка куда-то пропала. Зиппи бросился через дорогу, Руби бежала за ним, крича: «Зиппи! Зиппи!» Господи, неужели Руби… о нет! Девочка не остановилась, не посмотрела направо или налево. Линда испугалась так, как будто уже услышала визг тормозов, хотя машин на дороге в этот момент не было.

– Руби! – В следующее мгновение Линда уже сбегала по ступеням.

Зиппи выскочил на газон Стромболи и побежал прямо к розовым кустам. Гордость Робин-роуд, сейчас они были закрыты полиэтиленовой пленкой. Ни секунды не раздумывая, Зиппи яростно набросился на пленку.

– Зиппи! – Руби наконец-то удалось схватить поводок, и она пыталась оттащить собаку от цветов, но пес был сильнее. Зиппи разорвал полиэтилен.

– Зиппи! – закричала Линда, выбегая на проезжую часть.

Зиппи вцепился в стебли и начал тащить куст из земли, рыча и дергая головой из стороны в сторону. Дверь в доме распахнулась, и мистер Стромболи выскочил на крыльцо в ярко-розовом халате и тапочках. В руке у него была клюшка для гольфа. Он тоже бросился к кусту – на удивление быстро для человека его комплекции, – на бегу замахиваясь клюшкой. Руби, увидев хозяина дома, в ужасе закричала, дернула за поводок и, не удержавшись на ногах, упала. Зиппи, воевавший с розами, не видел ничего вокруг. Линда что-то кричала мистеру Стромболи, сама не понимая, что именно.

Внезапно оказалось, что репетитор уже стоит перед домом Стромболи. Никто не видел, как он бежал. Он просто оказался прямо на лужайке, футах в двенадцати от Зиппи. Он сказал:

– К ноге.

Зиппи немедленно замер. Потом поднял голову, увидел стоящего недалеко репетитора, подбежал к нему, встал рядом и завилял хвостом. Все: Линда, Руби, мистер Стромболи – замерли. Воцарилась странная тишина, какая обычно бывает, когда выключают отбойный молоток. Репетитор помог Руби подняться и сунул ей в руку поводок. Затем встал на колени рядом с розами, немного поворошил землю – Линде казалось, что она слышала шорох, с которым его пальцы перебирают комочки земли, – расправил вырванные корни и присыпал их землей. Затем он прикрыл куст разорванной пленкой и встал. Репетитор подошел к мистеру Стромболи, сказал что-то, что Линда не расслышала, мистер Стромболи ответил, репетитор кивнул. Они пожали друг другу руки. Стромболи пошел обратно в дом. Миссис Стромболи уже спешила к ним – тоже в халате, хотя и без клюшки. Муж взял ее под руку, и они ушли в дом.

Репетитор повернулся к Линде:

– Все в порядке.

Она не знала, что сказать. В первую очередь потому, что не помнила, как его зовут.

Брэндон – на голове наушники, в ушах Унка Дет – сидел за обеденным столом и наблюдал за тем, как репетитор проверяет его работу. «Зови меня Джулиан», – сказал он, а потом добавил какую-то шутку, которую Брэндон совершенно не понял, про парня со странным именем Измаил или что-то в этом роде. Джулиан – имя точно для голубого, но этот репетитор не выглядел геем. Его даже нельзя было так назвать просто для метафоры, или как там этот термин называется. После того, как представился, он почти ничего и не говорил: сидел себе тихо на папином стуле, стоящем во главе стола, и ждал, пока Брэндон напишет тест. Только смотрел на что-то в своем блокноте, ручку держал в руке, но так ничего и не написал. Потом встал и начал рассматривать фотографии, которые висели на стене, рядом с буфетом. В основном там были Руби, Брэндон и Адам, когда еще были детьми. Новых фотографий не было. И почти на всех они играли в теннис. Потом он принялся рассматривать винные бутылки в баре. Там он и стоял – как раз у Брэндона за спиной, – когда внезапно сказал:

– Время вышло.

Брэндон аж вздрогнул, а тот просто подошел и забрал книжечку с заданиями.

Унка Дет был великолепен. А клип вообще потрясающий. Та девушка, например, в золотых шортиках и седом парике, как у старухи! Он думал о ней каждую ночь.

Fuck you, good as new, all we do, then it's through the Job you got, the brains you spew. You horn-hoppin' momma just about…

Брэндон внезапно обнаружил, что губы репетитора движутся и он водит пальцем по книжке с заданиями, которая лежит перед ним. Брэндон стянул наушники и повесил их на шею, чтобы тихонько продолжать слушать рэп.

– …общие выводы, – говорил Джулиан. – В этот раз ты написал тест по математике немного лучше, и примерно то же самое количество баллов получил по вербальной части.

Ого! Да у него под нижней губой, оказывается, есть маленькая бородка. Круто!

– Хочешь знать, сколько у тебя всего баллов?

Да и голос у него классный, прямо как у актера.

– Ну да.

Репетитор заглянул в свой блокнот:

– Математика – шестьсот, вербальный – пятьсот. В общей сложности – тысяча сто.

Тысяча сто. Звучит неплохо. Как его там зовут? Джулиан, но он не гей. Брэндон ожидал, что сейчас репетитор скажет что-то вроде: «Неплохо» или «Хорошая работа».

Джулиан ничего не сказал. Он открыл свою зеленую папку, пролистнул несколько страниц. Брэндон смог прочитать заголовок, хотя бумаги и лежали вверх ногами: «Вопросник».

– Какие колледжи тебе интересны?

– Не знаю.

Джулиан сделал пометку на листе.

– Средний балл?

– Около 3,2.

– Любимый предмет?

Брэндон пожал плечами.

– Ну тогда, какой предмет вызывает меньше отвращения, чем остальные?

Брэндон задумался. Все в школе было до отвращения скучным. Практически на каждом уроке хотелось спать.

– Может, история.

Джулиан записал его ответ.

– Лучшая книга из тех, что ты прочитал в этом году?

– «Неразбериха». – На самом деле, это была единственная прочитанная им в этом году книга – он нашел ее в гараже у Дэви.

– «Неразбериха»?

– Она про убийства, которые совершила «семья» Мэнсона.[11]11
  Чарльз Мэнсон (р. 1934) – самопровозглашенный религиозный лидер. Организовал группу последователей, которых называл «семьей». В 1969 году в Лос-Анджелесе «семья» совершила жестокое убийство семи человек, среди жертв была актриса Шэрон Тейт.


[Закрыть]

Джулиан как-то странно взглянул на него, будто собирался рассмеяться, но даже не улыбнулся:

– А что тебе понравилось в этой книге?

– Интересно было.

Казалось, Джулиан ждет продолжения, но Брэндон больше не мог ничего придумать.

– И наконец, – Джулиан вернулся к вопроснику, – планы относительно будущей карьеры?

Брэндон просто покачал головой.

– В таком случае я напишу, что ты интересуешься серийными убийствами?

Это было так неожиданно, что Брэндон сразу даже не уловил, о чем идет речь. Но тут же понял шутку и рассмеялся. Джулиан улыбнулся:

– Думаю, Салли удивится, когда придет на следующий урок.

Брэндон расхохотался еще громче и выключил плеер. Джулиан склонился над бумагой и что-то написал.

– Вы правда это напишете?

– А стоит?

Брэндон пожал плечами: тогда Джулиан развернул папку и подтолкнул ее к мальчику. В графе «Карьерные планы» стояло: не определился.

– Не стоит пугать Салли, – сказал репетитор. – Я оставлю ей записку, чтобы она больше времени уделила аналогиям.

Брэндон их ненавидел.

– Ты их не любишь? – спросил Джулиан.

– Они… – Брэндон встряхнул головой.

– Отстой?

– Ага, – именно это слово и вертелось у Брэндона на языке. Но когда Джулиан его произнес, оно прозвучало очень странно, почти так же непонятно, как в тот раз, когда сам Брэндон услышал его впервые.

Джулиан ткнул пальцем в его работу:

– Вот здесь. «Месть относится к кровопролитию как…» Ты обвел ответ С – «печаль к смерти».

– Неправильно?

Джулиан обошел стол, сел рядом с ним и развернул книжку с тестом так, чтобы им обоим было видно.

A)нож к ране

B)дождь к урожаю

C)печаль к смерти

D)электричество к свету

E) сострадание к лечению

Брэндон смотрел на задание, он чувствовал себя слишком уставшим, для того чтобы разбираться с этим вопросом, у него даже не было сил думать о том, что значит каждое слово. Интересно, какой засранец придумал эту идиотскую систему вопросов с вариантами? Брэндон почувствовал на себе взгляд Джулиана.

– Есть какие-нибудь мысли?

Брэндон покачал головой.

– Почему бы не использовать причину и следствие?

– Причину и следствие?

– Да, как метод. Например, месть ведет к кровопролитию точно так же, как нож ведет к ране?

– Ну да.

– А как же нож для хлеба?

Пока Брэндон раздумывал над этим, Джулиан продолжил:

– Дождь ведет к урожаю?

– Вроде того.

– Совет номер один: исключи все, что относится к категории «вроде того». Электричество к свету?

– Конечно, – сказал Брэндон, хотя был совсем не уверен.

Джулиан вытащил из кармана спичку. Не целый коробок, а всего одну спичку. Смотря Брэндону прямо в глаза, он зажег ее о ноготь большого пальца. Что он хотел этим сказать? Что мы можем получить свет без электричества? А, понятно!

– Сострадание к лечению? – продолжил Джулиан.

– По-моему, это то, что нужно. Это сравнение можно сказать и наоборот.

– Сказать наоборот? – Джулиан, глаза которого как будто освещались изнутри маленькой лампочкой, внимательно смотрел на Брэндона.

Брэндон кивнул.

– Смерть вызывает печаль? – сказал Джулиан. – А кровопролитие – месть?

– Все с ног на голову, да?

– Совсем нет. – Джулиан задул спичку и теперь оглядывался вокруг, пытаясь найти, куда ее можно было выкинуть. Но ничего не обнаружил. В доме никто не курил, кроме Брэндона, который временами покуривал травку. Джулиан положил обгорелую спичку в карман. Лампочка в его глазах потухла. – Твоя проблема в том, что приемная комиссия не ждет, что абитуриент будет аргументировать свой ответ в тесте.

Брэндон усмехнулся.

– В таком случае… – медленно начал Джулиан.

Брэндон пожал плечами.

– В таком случае, Брэндон, тебе придется научиться думать, как думают они.

– Как приемная комиссия?

– Ну, не все так плохо. Если подумать, то все совсем даже не плохо. Представь себе людей, которые формулируют эти вопросы. Как ты думаешь, они гении?

– Не знаю.

– Или они умные?

– Умные.

– Они умны, но они не гении. Они слушают «Битлз?» Или они слушают Унку Дета?

Брэндон был потрясен. Унка Дет ведь появился совсем недавно. Джулиан выглядел слишком старым для того, чтобы хоть что-то знать про рэп. Хотя он не был таким же старым, как мама и папа, – у него на лице не было морщин, и волосы у него были густые, а живот – плоский. Освещение изменилось, или Джулиан просто чуть повернул голову, но его глаза буквально на секунду стали похожи на два маленьких блестящих зеркальца. Брэндон понял, что сидит, уставившись на репетитора, что было не совсем вежливо, и поспешно отвел свой взгляд в сторону.

– Ты, несомненно, знаешь кого-нибудь в школе, – сказал Джулиан, – кто – этот человек не обязательно должен быть твоим другом – всегда пишет тесты правильно.

Сэм. Конечно, не в его собственной школе, в Андовере. Но Сэм идеально подходил под это описание.

– Совет номер два: думай, как он.

Да пошло все…

Тут Джулиан добавил: