Текст книги "Квадрат тамплиеров"

Глава 6

Ван-Ин поспешно достал сигарету, прикурил и попытался привести свои мысли в порядок во время короткого пути назад в Брюгге.

Он решил начать с психологического портрета четы Дегроф, хотя разум был немного помутнен пятью бокалами шампанского.

Гислай Дегроф был легкомысленным слабаком. Было ясно, что отец командовал всем, а сын лишь управлял делами. Старший Дегроф и настоял на том, чтобы утрясти дело без шума. Такая гласность ему не нужна! A грабеж обычно воспринимают как бесплатную рекламу.

Гислай Дегроф был явно озадачен вопросом о старых врагах. Кто же из них – старший или младший? Вероятнее всего, отец, который мог нажить много недругов, строя карьеру. Шампанское как будто больше помогало мысли, нежели тормозило рассуждения.

Что же с Анной-Мари, этой чувственной женой? Вероятнее всего, она замужем по расчету. Нет ли еще какого-нибудь любовника за спиной Дегрофа.

И зачем знать код слуге?

Если следовать фактам, то подозреваемых четверо: Гислай Дегроф, Людовик Дегроф, Жорж Хорнаэрт и Идрис. Только ни у одного нет ясного мотива, а у Хорнаэрта непрошибаемое алиби.

С чего начинать, когда нет подозреваемых и мотива? Оставались две вероятные цепочки. Кто-нибудь еще овладел кодом без ведома Дегрофа, или преступники вскрыли систему, что кажется весьма сомнительным. И что за латынь, превращающая все в некий студенческий фарс. Он нервно достал еще одну сигарету. Вероятно, у Версавела есть новости.

Огромная пробка образовалась в Смеденпорте в направлении к заповедным средневековым воротам в город.

Было 11.45, и он знал, что Версавел пошел бы домой в полдень. Но они договорились встретиться, Ван-Ин хотел срочно поговорить с ним. Однако, к его большой досаде, движение замерло.

Он отлично понимал, почему многие ненавидят трафик в Брюгге.

Еще не прошло время летних месяцев, когда чуть не каждый день центр города томился в автомобильных пробках из-за одного или другого события. Лишь накануне город закрыли на значительную часть дня для традиционного марафона 11 июня. Финиш был на площади Бёрг, но движение в центре до этого места было почти невозможным.

Какова причина сегодняшней задержки в движении? Сорок шестая годовщина духового оркестра Sound of the Polders или историческая реконструкция посещения ателье Яна Ван-Эйка его двоюродным внучатым племянником?

Бесконечный поток сделал невозможным всякий маневр. Ван-Ин решил связаться с Версавелом по радио. Это был не лучший вариант. Его раздражало, что всякий может прослушать разговор.

– ОНА 3446 вызывает ОНА 3421.

В трубке потрескивало, связь пропадала, но через тридцать секунд наконец ответили:

– ОНА 3421 здесь, сержант Сэеленс.

– День добрый, Роберт. Это Ван-Ин. Сделайте мне одолжение, Роберт, дойдите до двести четвертого, посмотрите, за столом ли еще Версавел?

– Нет проблем, помощник главного комиссара, – ответил Сэеленс любезно.

Сержант Сэеленс был одним из немногих, кто называл Ван-Ина помощником комиссара. Большинство просто называли его комиссаром. Это было короче, и такой вариант предпочитали специальные уполномоченные помощника, как и в каждом полицейском подразделении.

– Попроси его подождать меня. Я застрял в Смеденпорте в чертовой пробке.

– К вашим услугам, господин помощник комиссара. Что-нибудь еще?

– Разве попробовать найти какого-нибудь ответственного за движение, чтобы покончить с этим бесконечным кошмаром.

– Считайте, что уже все сделано.

– Спасибо, Роберт.

– Рад стараться. – В трубке затрещало.

Две минуты спустя возобновилось движение. Сэеленс заслуживал покровительства. Ван-Ин нервно вдавил педаль газа и скрылся за углом.

Версавел ждал его во дворе полицейского участка. Он был уже в возрасте, но выглядел не старше чем на сорок. В отличие от Ван-Ина, который ел нездоровую пищу и чрезмерно увлекался «Дювелем» начиная с самого развода, Версавел заботился о своем здоровье и посещал спортзал. Ходили даже слухи, что он заказывал униформу и рубашки у портного, чтобы подчеркнуть достоинства фигуры.

– Где горит? – поинтересовался Версавел, как только Ван-Ин вышел из машины.

Сержант сиял улыбкой от уха до уха, демонстрируя два ряда великолепных зубов, которые вызывали у Ван-Ина почти отвращение. Он мечтал обладать такими же, но на это он мог рассчитывать только в следующем году. И с нетерпением ждал возможности улыбаться публично.

– Знаки вопроса, парень, огромные знаки вопроса, – ворчал Ван-Ин. – Что у вас? Есть что-нибудь по делу?

– Три свидетеля и несколько соседей, которые слышали взрыв, – доложил гордый, как павлин, Версавел. – И Де-Ки ничего не знает об этом. Он даже не появлялся этим утром.

– Типично для Де-Ки, – ухмыльнулся Ван-Ин. – Он будет играть фламандского льва со своей Верой. Тем лучше, тогда он не будет слушать радио.

– Был звонок от Лео.

– И?…

– Он хочет перекинуться парой слов этим вечером. В 6.30 в «Эстамине»[18]18
  «Эстамин» – популярный ресторан в Брюгге.


[Закрыть]. Он был настойчив. Все повторяли мне: «Не забудь передать».

– Он говорил, о чем?

– Нет. Так или иначе, я был слишком занят, общаясь с потенциальными свидетелями.

Ван-Ин посмотрел на часы. Внутренний двор участка был полон полицейских, большинство отправлялись по домам на обед.

– Возьмем сочные стейки, Гвидо, моя прелесть. А ты сообщишь мне детали.

– Нет проблем, – кивнул сержант, – назовите место.

– Как насчет цыгана на шерстяном рынке? – предложил Ван-Ин.

Версавел вопросительно посмотрел на него:

– «Старый лебедь» или «Три лебедя». Что они предлагают в эти дни?

– А, вы имеете в виду заведение Хюгет, – кивнул сержант.

– Только одно. Ни микроволновка, ни картофель фри. Я болею от гамбургеров и пиццы.

Ван-Ин отправился было к «гольфу», но Версавел его остановил.

– Не в такую погоду, – сказал он неодобрительно, – пойдем пешком.

Ван-Ин заказал «Дювель» в качестве аперитива, а Версавелу «Перрье», пока пара стейков в двенадцать унций румянилась на кухне в сливочном масле.

– Голландская парочка – это то, что надо, – заметил Версавел. – Они наблюдали за работой неизвестных несколько минут. Я договорился встретиться с ними в их гостинице. В «Лебеде».

– От одного лебедя к другому, – пошутил Ван-Ин. – Когда они нас ждут?

– В 2.30.

– Отлично. Мы можем не торопиться, – порадовался Ван-Ин, на его лице была написана полная удовлетворенность.

В традиции Хюгет на приготовление стейка с соусом «Бернес» тратилось больше времени, чем в других ресторанах. Готовые стейки здесь выдерживались в теплой духовке до нужной кондиции. Ван-Ин как раз пригубил свой «Дювель», когда подали стейки. Оба на время притихли.

Ван-Ина раздражали те, кто мог изуродовать приличную пищу бессмысленными манипуляциями. Американцы были в этом непревзойденными мастерами. Они могли часами издеваться над куриным стейком.

Ван-Ин с серьезным видом погружал кусок в соус и наслаждался каждым укусом. Стейк был прекрасен: темная корка на внешней стороне, красное и сочное мясо на внутренней. Сильный жар газовой печи сохранял мясо теплым до последнего кусочка.

Он закончил раньше Версавела и достал сигарету. Версавел был убежденным некурильщиком, но его это не беспокоило, в этом смысле он был уникальным среди никотинофобов.

– Вам не кажется, что они сильно рисковали? – отстраненно спросил Ван-Ин. – Особенно если учесть проделанную работу для подготовки такого трюка.

– Возможно, они не профессионалы, – ответил Версавел, поместив последний кусок мяса между сильными челюстями.

– Или у них не было выбора. И это нужно было сделать как можно раньше.

Версавел аккуратно положил вилку и нож на пустую тарелку.

– Что вы имеете в виду? – спросил он, полный внимания.

– Ну, у преступников был код и ключ, и они знали о внеурочных встречах Дегрофа.

– Но никогда – после полуночи, – заметил Версавел.

– Вот. Они должны были все сделать раньше, чтобы и охранники не почуяли неладное.

– А работая в открытую, они рисковали меньше. Я тоже об этом подумал, – добавил Версавел. – Даже то, что многие горожане могли их видеть, не было опасно, мы ведь знаем, как жители города Брюгге любят сотрудничать с полицией.

– И не только в Брюгге, – заметил Ван-Ин.

– Кому ты рассказываешь! Если камеры видеонаблюдения не фиксируют, можно забить на все. Никто не хочет высовывать нос.

– Людей ничто не заботит. Ты можешь убедиться, глядя на наших коллег, на их безразличие. – Он показал пустой стакан официанту. – Еще «Дювель».

– Что-нибудь может проявиться, если мы полистаем прошлое старшего Дегрофа.

– Что насчет Де-Ки? Я думал, что мы должны были создать видимость действий?

– Де-Ки может поцеловать меня в… Так или иначе, что он может сделать? Помешать мне делать мою работу? Он уходит через пару лет, в октябре будут выборы местных властей. Ты думаешь, потенциальному мэру будет полезно распекать меня за мою зарплату? Конечно нет. До выборов.

Смесь шампанского с пивом создали удивительный эффект, даже Версавел редко видел Ван-Ина в такой хорошей форме.

– Тут попахивает политикой, – предположил Версавел.

– Очень может быть. Почему мы не подумали? Господа политики часто решают проблемы нестандартным образом.

Даниел Феарехье стоял в очереди за билетом на вокзале Брюгге. Он нервничал.

Несколько французских девочек, с полными рюкзаками и наборами для кемпинга, оживленно обсуждали что-то с парнем-кассиром в окне. Он слушал их со стоическим спокойствием, а затем вяло указал в руководство на информационном столе. К счастью, поезд Даниела отправлялся через полчаса. Когда французские девочки удалились, не получив билета, очередь двинулась снова.

– Льеж, первый класс, – сказал Даниел, прилагая все усилия, чтобы казаться таким, как все.

– И обратно?

– Нет. В один конец.

Он заплатил купюрой в две тысячи франков и стал прогуливаться в главном зале, проверив для верности расписание.

Даниелу было очень неудобно в его одеянии, а римский воротник сутаны действовал на нервы, он то и дело просовывал за него большой палец и потирал шею. Молодой человек вдруг резко остановился и вынул из кармана брюк небольшой пузырек. Он отвинтил крышечку и, приподняв очки, закапал по три капли в каждый глаз, потом снова спрятал пузырек в карман и продолжал свою прогулку, позволяя до зубов нагруженным путешественникам увлекать себя в стремительный поток навстречу долгожданному поезду.

Несмотря на не менее чем десятиминутную задержку в кассе, ему необходимо было ждать еще четверть часа международного экспресса из Остенде до Кёльна. Даниелу предстояла маленькая прогулка. Бельгийские железные дороги были всегда внимательны к пассажирам и останавливали вагоны первого класса по центру платформы.

Лаурент возвратился в Намюр в ту пятницу вечером. Но Даниел настоял на том, чтобы задержаться до настоящего момента в Брюгге. Он хотел пережить все это от начала и до конца. Лаурент, ко всему прочему, сам все это организовал.

После двух толчков поезд тронулся. Прождав долгих пять минут, не появится ли кто-нибудь в купе, он извлек из кармана флягу с монограммой J amp;B и сделал пару глубоких глотков. Виски был не слишком теплым и вскоре мягко осел в нем. Лаурент заставил Даниела поклясться, что тот не будет курить в общественных местах, но он не мог сопротивляться острому желанию немедленно затянуться и сейчас радовался покалыванию в легких, на этот раз он был счастлив, что учителя нет рядом.

– Берегись, парень. Знаешь ведь, что питье и курево могут сделать с тобой, – сказал он сам себе озабоченно и сердито.

Но это не очень-то действовало на Даниела Феарехье. Ведь выпивка и курево не могли убить его, зато гоняли по венам необходимый для самообладания адреналин.

Даниел старался не смотреть в окно. Пролетит пейзаж и больно отпечатается солнцем в глазах. Его снова уколол воротник, но он не посмел ослабить его. Он должен был привыкнуть. Он должен был играть роль. Даниел пытался усидеть на месте и сосредоточиться на рекламном плакате, рядом с дверью вагона.

Они приступили к выполнению задуманного в пятницу вечером. Первая фаза сработала по плану, размышлял он. Но потом все пошло не так, когда двое пожилых людей долго наблюдали за ними сквозь витрину.

– Просто продолжай, – прошипел Лаурент, – попробуй расслабиться. Если начнешь тормозить, они заподозрят нас. Думай о деле, мальчик, о нашей священной миссии, и о том, что никто не сможет нас остановить.

И Лаурент был прав. Он почти всегда прав. Самый лучший момент был, когда Лаурент позволил ему нажать кнопку детонатора. Взрыв был не громче, чем хлопок от вылетающей пробки из бутылки шампанского.

Мягкий сосуд для воды напротив сейфа приглушил взрыв, как и предположил Лаурент. Сердце Даниела часто забилось, когда он представил себя опускающим драгоценности в бак с царской водкой. И это было только началом, он ухмылялся. Они собирались уничтожить ублюдка, а с ним и дорогие его сердцу побрякушки.

Даниел был горд, горд и счастлив, что у его короткой жизни появилась цель.

«Я хочу все это испытать, – повторял он сам себе. – Я хочу видеть физиономию Гислая в понедельник, когда он обнаружит это». Он заказал комнату в «Холидей Инн» на площади Бург-сквер. Гостиница была идеей Лаурента.

– Полиция никогда не проверяет роскошных отелей, – веселился он.

Но он настаивал, чтобы Даниел нарядился священником. Для верности. Даниел патрулировал Стин-стрит в тот день с 8.30.

Дегроф так и не появился. В 9.45 Даниел начал беспокоиться. Он уже собирался идти в отель и звонить Лауренту, когда возле магазина Дегрофа остановился светло-голубой вэн. Двое мужчин в форме и низкорослый упитанный парень вошли в магазин. Он наблюдал, как они вносили баки внутрь, и понял, что их работу засекли раньше, чем они ожидали.

Он поспешил обратно в отель, вбежал в номер, налил двойной виски и позвонил Лауренту.

– Расслабься, малыш, – успокаивал его Лаурент мягким голосом. – Все идет по плану. Полиция обнаружила проникновение случайно в воскресенье утром. Она связалась со мной. Наш план сработал. Мы облапошили их.

Даниел зарыдал. Слезы счастья полились по его щекам, и долго еще он не мог успокоиться. Лаурент не мешал – мальчик должен был выплеснуть эмоции. Он терпеливо ждал, пока рыдание не прекратилось.

– Действуем дальше. Освежись, установи оборудование, которое мы принесли, и отправляйся на поезд в 14.07. Я буду ждать на станции Льеж.

И Лаурент ждал, как договорились. Даниел заметил его голову с сияющей лысиной в толпе, движущейся к раздвижным дверям станции.

Слезы полились по щекам Лаурента, когда он обнял мальчика.

– Из тебя получился отличный священник, – сказал он, быстро вытерев глаза.

– Вы думаете? – спросил Даниел. Он был ужасно рад снова оказаться в компании Лаурента и шел, как модель по подиуму.

Лаурент нервозно озирался. А им лучше бы не привлекать внимания.

– Пойдем, малыш. Машина на таксопарке дальше по улице. Сейчас все, что нам надо, это билет.

Они прошли мимо мусорного контейнера на пути к «мерседесу». Даниел толкнул крышку и бросил пластиковый мешок подальше на вершину кучи измельченных пивных банок и смрадных остатков пищи. Содержимое мешка – одежда из точного описания господина и госпожи Корнёйт. В дополнение к костюму, в который Даниел был одет до того утра, в пакете были белый парик и ложная борода Ван Дейка.

Лаурент открыл дверцу ученику. Когда он заметил, что Даниел моргает, сказал:

– Не забывай свои глазные капли, мальчик. – Он казался иногда строгим.

Даниел сделал то, что ему посоветовали, а затем закурил. Лаурент не остановил его. Он собирался стиснуть зубы в ближайшие дни.

Они почти не говорили, пока ехали через центр Льежа. Даниел прикрыл глаза. Блики и слепящее солнце раздражали его.

Когда они оказались за пределами города, Лаурент достал одеяло, коричневый конверт и пару солнцезащитных очков из бардачка.

– Письма здесь, – сказал он, – наслаждайся.

– Ага. – На лице Даниела появилась довольная улыбка. – Я не могу ждать до завтра.

Глава 7

Ван-Ин оплатил счет в 14.15. К его удивлению, они покидали ресторан последними.

Хюгет подняла стакан с пивом и почти опустошила его одним глотком. Ван-Ин всегда угощал ее бокалом, перед тем как уйти. Это был его способ сказать «спасибо» за отлично приготовленную еду.

– Ура, господа! – воскликнула она. – До следующего раза.

Двое полицейских побрели к Розенхоёд-Варф, где туристы выстроились для катания на речных моторных лодках с куртками на плечах. Было жарко, душно, только туристы и решились на подобное мероприятие в такую погоду. Аборигены были либо на пляже в Бланкенберге или Зеебрюгге или отдыхали в тени задних дворов своих домов.

Брюгге вырос и возмужал. Версавел наслаждался уютной архитектурой города, пока Ван-Ин покупал пачку сигарет. Они были недалеко от места назначения, но Ван-Ин горячился. Версавел давно отказался реагировать на такие вещи.

Отель «Лебедь» щеголял сочетанием льна и ностальгическими цветочными обоями, приглушенным освещением и всевозможными маленькими любезностями. Здесь всегда были свежие фрукты в номерах, веселые букеты цветов в вазах арт-деко, ароматное мыло, тисненая туалетная бумага и пухлые одеяла.

Жена управляющего, женщина около сорока лет, элегантно одетая, принимала гостей. Увидев вошедших, она спрятала стакан с хересом за каталог с карточками.

Ван-Ин представил себя и коллегу:

– Помощник главного комиссара Ван-Ин и сержант Версавел. У нас назначена встреча с господином и госпожой Корнёйт. Я думаю, вас предупредили, – добавил он сухо.

– Да, конечно, – ответила она. – Я сообщу, что вы здесь.

К счастью, в коридоре никого больше не было. Она подняла трубку внутреннего телефона и набрала номер.

– Господин Корнёйт, – произнесла он с голландским акцентом, – здесь джентльмены из полиции. Могу я проводить их в ваш номер?

Ван-Ин слышал голландца, ревущего в трубку, слышны были какие-то восторженные по меньшей мере вопли. Жена управляющего нервно огляделась и дала понять, что они могут следовать за ней. Она надеялась, что это разовый визит. Три вещи не любимы всяким отелем: труп, проблемы из-за плохой еды и визит полиции.

Корнёйты арендовали одну из самых просторных комнат на первом этаже. Стэн Корнёйт открыл дверь сразу же, как только в нее постучали. Он был одет в темно-зеленый спортивный костюм и являл собой хрестоматийный образец типичного голландца: высокий, хорошо сложенный и ухоженный. Ему было пятьдесят пять лет, но выглядел он по крайней мере на десять лет моложе.

Версавел был впечатлен его усами, столь же пышными, что и у него самого.

– Питер Ван-Ин и Гвидо Версавел. Полиция Брюгге. – Он постарался произнести это наилучшим образом.

Корнёйт отступил назад и преувеличенным жестом предложил им пройти.

– Входите, господа, – услышали они теплый и ясный голос. – Вам не кажется странным то, что нам посчастливилось оказаться около места происшествия? Я тогда сказал Джудит: «Милая, что там делают эти ребята?» Дома мы сообщили бы об этом сразу же, но в Бельгии ничему не удивляемся.

Его громовой смех раскатился эхом по коридору. Жена управляющего улыбнулась по привычке и исчезла. Она свою работу выполнила.

Ван-Ин и Версавел присели по приглашению Корнёйта возле окна, в каждой комнате был уголок для таких ситуаций.

– Что-нибудь выпьете, джентльмены?

Не дожидаясь ответа, он подошел к холодильнику и достал бутылку женевер джина «Бокма».

– Дешевле оставаться здесь, чем возвращаться домой, – провозгласил он.

Первый раз Ван-Ин пил женевер из бумажного стаканчика. Все трое пригубили. Версавел заметил, что Корнёйт налил себе заметно больше, почти в два раза.

Как только Ван-Ин собрался заговорить, из ванной в комнату ворвалась Джудит.

– Привет, привет. – Ее голос был громким и пронзительным.

Джудит была одета в серебристое с разводами кимоно. Она была на восемь лет моложе Стэна, а выглядела как тетка из отряда правильно худеющих бизнес-леди.

– Так любопытно, – сказала она с интонацией школьницы, – пару дней в Бельгии, и такое. Дети сойдут с ума, когда мы им расскажем. Я как раз говорила Стэну в постели прошлой ночью…

– Джудит, милая. Джентльмены не хотят слушать постельные байки.

– Конечно, – сказала она, очевидно в гневе, и села, обуреваемая ревностью, рядом с Версавелем. Когда она села, кимоно немного задралось, обнажив колени, но это ее совсем не смутило.

Ну вот, подумал про себя Ван-Ин, и здесь не дают сосредоточиться. Он отвлекся, сфокусировав внимание на двух гравюрах, висящих на стене за спиной Джудит.

И Стэн наконец начал. Версавел взялся за блокнот.

К 16.45 Корнёйт закончил. Версавел исписал пять страниц.

Тот, что молодой, был выше шести футов – во всех описаниях совпадавшая деталь. Они добавили – он был лет двадцати, блондин, волосы до плеч и борода Ван Дейка. В очках с тонкими линзами.

– Стеклышки в стиле «кока-ботл-батомс», – повторила Джудит несколько раз.

Оба в темно-серых костюмах, белых рубашках с галстуками небесно-голубого цвета и черных ботинках.

– Мефистофели, – добавила Джудит. – И один из них остановился, чтобы закапать в глаза какие-то капли. – «Что-то у него там было не так», – подумала она теперь.

Его пожилой компаньон был вылитым Эйнштейном, что также совпадало с другими описаниями. Ему, должно быть, шел по меньшей мере седьмой десяток, и он сутулился. Он не мог быть более пяти футов шести дюймов ростом, грузный, с водянистыми мешками под глазами.

– Он, видимо, провел много времени на открытом воздухе, – сказала она. – Боже мой, просто идеальный загар!

Бутылка женевера почти опустела, когда они расстались. Корнёйты были на седьмом небе от радости, когда Ван-Ин предложил им продлить отдых на пару дней. Мэрия его обеспечит. Это даст время на составление фоторобота и еще день на компенсацию неудобств.

– Мэрия все покроет, а? – поглумился Версавел. – Я прямо сейчас вижу лицо Де-Ки.

Ван-Ин равнодушно пожал плечами:

– Папочка должна быть полной, а то подумают, что нам совсем не пришлось напрягаться.

– Мисс Мартенс не упустит возможности помять нашему Ван-Ину суставы?

Версавел вовремя отскочил, чтобы избежать тычка в ребра.

– Надо узнать, что хотел сказать Дюпон и два соседа, которые слышали взрыв. Мне нужны их показания на столе завтра утром, Версавел, – прошипел Ван-Ин. – Время продолжать расследование в «л’Эстамине».

– Как прикажете, комиссар.

– Иди освежи голову.

– Что ж, увидимся, – засмеялся Версавел. – Удачи в расследовании, – кинул он напоследок и поспешил своей дорогой, повернув направо мимо рыбного рынка, и скрылся в толпе туристов, двигавшейся по узкой Блинд-Эйзель-стрит.

На закуску «Дювеля» и «Бокмы» Ван-Ин заказал спагетти «Болоньез», устроился на воздухе возле ресторана на краю парка Астрид. Среди завсегдатаев заведений Брюгге нет того, кто еще не лакомился спагетти в «Эстамине».

В тот момент, когда Ван-Ин опустошал свою тарелку, на Миндэрбройдер в Астрид-парке появился лимонно-желтый «ауди». Лео Ванмаэль прибыл на пять минут раньше, что было совсем для него необычно.

– Ух.

Ванмаэль – мячик на коротких крепких ногах – оглядел пространство:

– «Дювель»? – спросил Ван-Ин. Он показал бармену два пальца в виде буквы V.

– Наконец-то, – рявкнул Ванмаэль. – Не чувствую ног.

– Но усилия-то были не напрасны? – спросил Ван-Ин в надежде на добрую весть.

Ванмаэль гордо поднял нос.

– Клоуны не потрудились оставить и следа, – заговорил он извиняющимся тоном. – Ни отпечатков, ни волос, ни хоть бы осколка ногтя. Двое из моей команды прочесали все. Самой интересной находкой стал горшок с вазелином в соседней комнате.

– Какой еще соседней?

– Вы не вскрывали ее.

Ван-Ин помотал головой.

– Импровизированная гостиная напротив мастерской, – усмехнулся Лео.

– О, это все объясняет, – прошептал Ван-Ин. – Теперь ясно, что дело во внеурочных клиентах. Мы должны были сконцентрироваться на них.

– Ревнивец бывший любовник семидесяти лет в сопровождении внука? – ухмыльнулся Ванмаэль.

– Вы правы, Лео. Позвольте полюбопытствовать, есть ли еще что-нибудь?

– Эксперты из NIC изучили детонатор, то есть то, что от него осталось. Путь семтекса не проследить. Его получают из Северной Ирландии через Зебрюгге в контейнерах, если есть какие-то связи в криминале, то не составляет труда получить его в любых количествах, так что никаких идей. Выследить стандартный трейлер «мерседес» примерно так же просто, как поймать в объектив его величество короля.

Ван-Ина усмехнулся:

– Не говорите мне, что вас сюда позвала кружка «Дювеля».

Ванмаэль яростно покачал головой:

– Я бы поговорил о той записке с латынью. Один друг подозревает, что тут попахивает каким-нибудь эзотерическим обществом: розенкрейцеры или масоны, например, что-то в этом духе.

– А нет каких-нибудь идей у вашего друга насчет того, что это значит?

– Нет, – сказал Ванмаэль. – Но он знает того, кто может знать.

– Кто? – нетерпеливо спросил Ван-Ин.

– Консьерж в базилике Холи-Блад.

Ван-Ин уставился на него с недоверием.

– Консьерж в Холи-блад, – повторил он рассеянно.

– Определенно, он, – кивнул Лео. – По словам моего приятеля, познания этого человека в волшебстве, алхимии и всяких тайнах подобного рода близки к энциклопедическим.

– Алхимия, значит, – пробормотал Ван-Ин. – Это не превращение свинца в золото?

– Что-то вроде того, – сказал Лео, держа два пальца в воздухе. – Я договорился встретиться с ним. Он ждет нас в семь. Его зовут Бильен. По телефону мне показалось, что он заинтригован.

Они оплатили по счету без десяти семь. Терраса к тому времени уже заполнилась людьми. Бармен сделал блюз погромче.

Ван-Ин и Лео повернули направо и побрели в сторону Бург-сквер через Джозеф-Сувее-стрит мимо рыбного рынка.

На юго-западном углу Бург-сквер среди обычных для Брюгге домов стоит необычное сооружение с двумя часовнями, где с тринадцатого века хранилась реликвия с кровью Христа.

Базилика Холи-Блад принимает не менее двух миллионов туристов в год. Мало кто знает, что в задней части базилики за ее высокими стенами скрывается особняк девятнадцатого века. К двери особняка поднимается монументальная лестница, известная как Steeghere, ведущая к верхней части часовни.

Потребовалось время, прежде чем кто-либо ответил на старомодный дверной звонок. Ван-Ин уже собирался еще раз дернуть колокольчик, когда послышались шаркающие шаги. Плотно примыкающая к полу дверь тяжело открылась, на пороге возник молодой человек, одетый в шорты и яркую разноцветную футболку.

– Добрый вечер, мы из полиции. Ваш отец дома? – спросил Ван-Ин, а Лео заметил промелькнувшую улыбку на лице молодого человека.

– Франс Бильен, – сказал он явно с иронией. – Пожалуйста, входите.

«Консьержи изменились», – подумал Лео.

Они вошли внутрь и проследовали вдоль голого сводчатого коридора, повернули налево и направились вверх по лестнице, ведущей в другой коридор.

– Что-то вроде лабиринта, – легкомысленно заметил Ван-Ин.

– Ага, все так говорят в первый раз, – сказал Бильен, причем так, словно второго раза никогда и не было.

Он открыл одну из многих дверей и включил свет. Комната оказалась просторной и со вкусом обставленной. Отличных пропорций светло-серый кожаный гарнитур класса люкс, должно быть, стоил шесть месячных зарплат Ван-Ина. Стены покрыты рельефными обоями песчано-желтого цвета, отлично гармонирующими с массивной антикварной мебелью кабинета, в котором господствовал огромный книжный шкаф. Над камином висел старый плакат «Процессия Святой Крови», разнообразные комнатные растения довершали убранство.

– Располагайтесь, джентльмены, я пока открою бутылку вина, – учтиво произнес Бильен и исчез в коридоре. Послышалось уже знакомое шарканье.

– Ну не чудно ли? – сказал Ван-Ин, когда они остались одни. – Среди такой роскоши и такой необычный консьерж?

– Ничуть. – Лео ласкал рукой гладкий кожаный диван. – Консьержи востребованы. Официально им почти ничего не платят, но если они находят подходящее место и шевелят мозгами, они могут заработать целое состояние на одних советах. Если вы спросите меня, Бильен знал, что он делает, когда пошел на эту работу.

– Может быть, вы правы, – вздохнул Ван-Ин.

– Только дураки работают в полиции… по-видимому.

Лео завистливо изучал содержимое книжного шкафа.

– Говорят, можно узнать человека по книгам, которые он читает, но не в этом случае. Трудно понять, с чего начать. Он, кажется, интересуется всем.

Послышалось легкое позвякивание стекла из коридора. Ван-Ин и Лео обосновались на диване. Воробьи и дрозды щебетали в саду. Косые лучи солнца проникли в комнату золотым сиянием и создавали уникальную атмосферу.

– Что ж, вот и я, – сказал Бильен.

Он поставил три изящных бокала на мраморный кофейный столик и ловко откупорил пыльную бутылку бордо. Лео был в состоянии идентифицировать вино по форме бутылки. Ван-Ин, который сидел немного ближе, увидел – урожай 1986 года.

Бильен наполнил емкости ало-бордовой жидкостью, наливая ее порциями, как бы давая вину «подышать».

– Я полагаю, что могу настаивать на бокале вина? – спросил он, словно вдруг осознал, что где-то в этом мире могут быть люди, которых не заинтересует отличное вино Шамболь-Мюзиньи из личных погребов хозяина дома.

– Вам не стоит беспокоиться, – сказал Лео, – мы с коллегой знаем цену хорошему бордо.

Бильен одобрительно кивнул. Посетители, которым нравится вино хозяина, всегда приветствуются в этом доме.

– Хендрик сказал, что вы хотели спросить о латинской головоломке, – произнес он спокойно, как только вручил каждому бокал. Он говорил медленно, раздражающе гнусавым голосом, однако нельзя было утверждать, что он из Западной Фландрии.

Ван-Ин выудил из кармана копию текста. Бильен взял клочок бумаги, быстро взглянул на него и присел.

– Могу ли я спросить, откуда это взялось?

Лео посмотрел на Ван-Ина. У них не было привычки обсуждать детали текущего дела с посторонними, но Ван-Ин решил не ходить вокруг да около и рассказал о случившемся в двух-трех коротких предложениях.

– Интригует, – сказал Бильен. Две глубокие вертикальные борозды появились на его лбу. – Я думаю, вы обратились по адресу.

Это прозвучало не без гордости, но, похоже, было справедливо. Франс Бильен на самом деле был очень скромным человеком.

– Любая идея – что это может означать? – спросил Ван-Ин оптимистично.

– Более или менее. Перевод – вопрос интерпретации, но я знаю, что это такое, – сказал он убежденно. – Это, дорогие господа, квадрат тамплиеров, их вероучение в двух словах. Оригинальный текст застыл в камне на столпе в Эфиопии, в Аксуме, если быть точным. Христос, говорят, прислонился к нему.

Глаза Лео вылезали из орбит, Ван-Ин недоверчиво потер подбородок. «Тамплиеры», – подумал он. Таким образом, они имеют дело с кучкой сумасшедших, не считая всего остального.

Бильен заметил их недоумение.

– Много разной ерунды и слухов ходит о тамплиерах. Было бы полезно подвергнуть их серьезному анализу, а пока предлагаю вам свою интерпретацию.