Текст книги "Сезон охоты"

Глава 4

В пятницу утром Дженет Картер позвонила Ив Холлоуэй. Ив работала в штаб-квартире ФБР, в отделе дактилоскопии, и до перевода Дженет в Роанок была ее постоянной партнершей на теннисном корте. Дженет объяснила, что именно ей хотелось бы разузнать об отставном агенте по имени Эдвин Крейс.

– Это у тебя официальный запрос? – немедленно уточнила Ив.

– В общем-то да. По делу об исчезновении троих студентов. К сожалению, нет никаких признаков преступления, и мы собираемся передавать его в Управление по розыску пропавших. Крейс уволился из ФБР лет пять назад. Это отец одной из пропавших, и у меня такое впечатление, что он располагает какой-то информацией, но делиться ею с нами не хочет.

– А может, заняться этим в частном порядке? – предложила Ив – ее муж занимал в ФБР высокую должность в Управлении кадров и внутренней инспекции, так что Ив была особой весьма осведомленной.

– Наверное, так будет даже лучше. Предположительно Крейс работал в зарубежной контрразведке, но погорел, и его отозвали.

Ив помолчала.

– Крейс, – протянула она задумчиво. – Знакомое имя. Эй, слушай, у нас в лаборатории была некая Хелен Крейс, работала с электронным микроскопом! Погибла вместе со вторым мужем в той авиакатастрофе над заливом, помнишь?

Дженет вспомнила, что Тэлбот упоминал об этом в разговоре с Крейсом.

– Так она из наших?

– Ну да. Мы с ней однажды занимались одним делом об убийстве. Она как раз в то время разводилась с первым мужем. Году в восемьдесят восьмом. Или в восемьдесят девятом? Потом вышла за агента, который занимался организованной преступностью. Ничего, довольно приятная женщина. Та авиакатастрофа запомнилась мне потому, что погибли двое наших. Случилось это где-то году в девяносто четвертом, что ли. Тогда, конечно, она была уже не Крейс. По-моему, ее звали Морган.

– Точно! Я же ее знала. Хелен Морган. Она проводила по моей просьбе экспертизы, когда я работала по взрывчатке и взрывным устройствам. Так она была замужем за Крейсом?

– Да. Если не ошибаюсь, у нее была какая-то степень. Медицинские науки.

– Эх, вот бы с ней поговорить! – мечтательно воскликнула Дженет. – Слушай, ты сказала, что она разводилась, когда вы вместе работали по делу. Она с тобой делилась, что-нибудь рассказывала?

– Вообще-то нет. Казалась больше огорченной, чем обозленной. Там еще сложности у них были из-за дочери. Это, значит, теперь одна из твоих пропавших. Эй, а ведь она как-то упоминала, что посещала кого-то из наших штатных психоаналитиков. Может, у них сохранились записи?

Дженет поблагодарила подругу и позвонила в административную службу штаб-квартиры. Начальник выслушал ее просьбу и пообещал, что кто-нибудь из кадровиков ей перезвонит. После этого Дженет отправилась на утреннее совещание.

А в половине третьего пополудни ее вызвал к себе глава отделения ФБР в Роаноке резидент Тед Фансворт. Ближайшее полноценное территориальное управление ФБР находилось в Ричмонде. Контора в Роаноке находилась у него в подчинении, и потому ее босс именовался не главным агентом, а резидентом. Фансворт, приближавшийся к пенсионному возрасту, в общем и целом был сносным руководителем – большого начальника из себя не строил и по мелочам не придирался. Однако сейчас его акцент уроженца Новой Англии[5]5
  Группа штатов на северо-востоке США.


[Закрыть] давал себя знать, а это было верным признаком того, что он не в духе.

– Мне позвонили от доктора Карстена Голдберга – нашего штатного психоаналитика в штаб-квартире. Говорят, кто-то интересуется ныне покойной сотрудницей ФБР по имени Хелен Крейс-Морган. Мне казалось, что это дело об исчезновении студентов уже передано в Управление по розыску пропавших?

– Да. Точнее, будет отправлено в понедельник. Если не ошибаюсь, Ларри Тэлбот еще не закончил оформлять бумаги.

Дженет рассказала начальнику о нападении на Барри Кларка и о своих подозрениях по поводу того, что Эдвин Крейс хочет заняться поисками дочери в одиночку.

Фансворт подпер подбородок левой рукой и задумался.

– И ты хочешь покопаться в прошлом этого спецагента, Эдвина Крейса?

– Так точно, сэр. Его бывшая жена работала в нашей лаборатории в Вашингтоне. Погибла в авиакатастрофе над заливом в конце девяносто четвертого года. Моя знакомая в штаб-квартире упомянула, что во время бракоразводного процесса она посещала психоаналитика. И я надеялась...

– Прикрой-ка дверь, – перебивая ее, неожиданно попросил Фансворт, указывая на распахнутую дверь своего кабинета.

Дженет изумилась, но послушалась. По нынешним временам, когда нарваться на обвинение в сексуальном домогательстве легче легкого, редкий босс рискнет беседовать с сотрудницей при закрытых дверях. Это уже интересно. Она вернулась к своему стулу.

– Слушай внимательно. – Фансворт настороженно оглядел свой кабинет. – Что бы там Ларри ни наговорил, все, что я сейчас скажу, не для общего пользования. Сомневаюсь даже, что вправе так поступить, поскольку ты по этому делу больше не работаешь.

– Так точно, сэр. Однако, насколько я понимаю, сэр, даже если мы передаем дело в Управление по розыску пропавших, оно остается в нашей юрисдикции. К тому же никакого другого задания я еще не получила. – Еще не закончив эту тираду, Дженет осознала, как сильно она отдает адвокатским крючкотворством.

Фансворт ответил ей терпеливой улыбкой.

– Дженет, ты же умная девушка. Докторская степень, так? Специализировалась на изучении и оценке вещественных доказательств, правильно? В ФБР почти девять лет. Работала в Чикаго и Вашингтоне. Так что же ты с таких опытом делаешь здесь, среди наших гор и долин, в обществе таких замшелых провинциалов, как мы?

Щеки Дженет вспыхнули. В течение первого же года службы в Вашингтоне, куда ее перевели из Чикаго, она ухитрилась дважды навлечь на себя гнев помощника директора, указав в письменной форме на совершенно очевидные ошибки в заключениях экспертизы. Повторные исследования подтвердили ее правоту, но среди нарастающего скандала вокруг разгильдяйства и головотяпства в научно-технической лаборатории ФБР начальница предпочла убрать Дженет из штаб-квартиры, пока та не натворила новых неприятностей. С молчаливого, хотя и неохотного, согласия Фансворта ее откомандировали в Роанок под предлогом того, что ей необходимо набраться опыта оперативной работы.

– Ну да ладно, – отвел глаза Фансворт. – Есть две причины, по которым это дело передается в Управление по розыску пропавших. Во-первых, потому, что я так решил, и в Ричмонде согласились. Никаких доказательств и даже признаков совершения преступления не обнаружено, а нам и без того есть чем заняться. Во-вторых, одна из пропавших – дочь Эдвина Крейса. – Он сделал паузу для того, чтобы убедиться, что Дженет его поняла.

Понять она ничего не поняла, но тем не менее согласно кивнула:

– Так точно, сэр... И что?

Он выразительно вздохнул.

– Эдвин Крейс был не просто опытнейшим оперативником, который вдруг предпочел уйти на покой и наслаждаться сельской идиллией на юго-западе Виргинии. Он был Эдвином Крейсом.

– И по сей день им остается, насколько догадываюсь. И что с того, босс?

Фансворт достал свою трубку, и Дженет стало ясно, что до завершения беседы еще далеко. Он увлеченно исполнил всю церемонию. Не торопясь набил трубку табаком, любовно умял ароматную смесь. Но, повертев в пальцах зажигалку, отложил ее в сторону – курить в здании не разрешалось. Откинулся на спинку кресла.

– Доподлинно мне ничего не известно. Однако я как-никак резидент, и кое-что до меня доходит. Тем не менее ссылаться на меня не следует. Эдвин Крейс был ценным специалистом в нашем Управлении контрразведки. В середине восьмидесятых его одолжили ЦРУ. Там он занимался делом китайских шпионов, ты наверняка помнишь, тех самых, что проникли в атомную лабораторию и якобы выкрали секреты наших боеголовок.

– Помню, сэр. Говорили, что они орудовали там лет десять.

– А то и больше. Как бы то ни было, надеюсь, тебе известно, что деятельность ЦРУ разрешена только за пределами континентальной территории Соединенных Штатов. А ФБР работает главным образом внутри наших государственных границ.

– Бывает, и мы выезжаем за рубеж.

– Но только по просьбе иностранных правительств или с их согласия. А вот ЦРУ категорически запрещено проводить операции в Штатах. За исключением тех случаев, когда возникает подозрение, что среди них завелся «крот», шпион из числа своих сотрудников. И чтобы его выявить, им иногда приходится кооперироваться с ребятами из нашей контрразведки.

– А в деле министерства энергетики был замешан «крот»?

– Не совсем так. В ФБР стали задумываться, почему так чертовски затягивается расследование, предпринятое министерством энергетики совместно с ЦРУ. Оказалось, что китайцам кто-то усиленно помогал.

– В нашем правительстве?

– Хуже того. В ЦРУ, в отделе контршпионажа. Некто Эфраим Гловер.

– Никогда о таком не слышала.

– На первые полосы такие вещи, естественно, не попадают. К тому же лично мне, например, никаких доказательств на глаза не попадалось. Ну а теперь о Крейсе. Это он, как утверждают, раскрыл Гловера, который в то время был помощником замначальника отдела контршпионажа ЦРУ.

– Ого! Считай, самая верхушка!

– Именно, – усмехнулся Фансворт. – ЦРУ встало на уши. А Крейс продолжал гнуть свое. И его отозвали назад в ФБР. К тому времени у нас новым помощником начальника Управления контрразведки стал Уиллард Марченд, он-то и отстранил Крейса. На некоторое время его оставили в штаб-квартире, но тут поднялась шумиха вокруг финансирования китайским правительством избирательной кампании, и Крейс опять выступил со своими обвинениями. Марченд пытался заткнуть ему рот. И тогда Крейс, судя по всему, решил взяться за этого Гловера сам.

– Вы хотите сказать, что Гловер продолжал оставаться на своей должности?

– Да. У Крейса не было достаточно веских улик, чтобы убедить ЦРУ. Так что они избавились от Крейса, а Гловера трогать не стали.

– Просто не верится!

– Такое у них случается сплошь и рядом. А если дела начинают принимать скверный оборот, ЦРУ отговаривается тем, что умышленно не мешало предателю, чтобы контролировать его действия и следить за тем, какие именно сведения он передает противной стороне. Однако в данном случае важно другое. Эпизод с Гловером закончился кровавой бойней в местечке под названием Милвуд у нас, в Виргинии, в долине Шенандоа. Гловера нашли мертвым.

– Да что вы! Крейс?

– Как говорят, Крейс действительно заявился в Милвуд потолковать с Гловером. А тот вызвал на помощь ребят из службы безопасности ЦРУ. Они выдворили Крейса из дома Гловера, но в ту же ночь Гловер убил свою жену, двоих детей и застрелился сам. Местные копы рассказывали, что место происшествия выглядело как сцена из дешевого боевика о серийном убийце. Директор ЦРУ обсуждал этот случай с Марчендом, какое-то время считалось, что это и вправду дело рук Крейса.

– Так он все-таки был там?

– Но не во время самого происшествия. Конечно, о том, что он до того, как все произошло, побывал в Милвуде, узнали сразу. Но, к счастью для Крейса, один из сотрудников ФБР смог подтвердить, что во время стрельбы в Милвуде он находился в штаб-квартире и готовил отчет. Тем не менее по поводу алиби Крейса оставались кое-какие сомнения, поскольку оно было предоставлено его непосредственным подчиненным. Словом, каша заварилась что надо, дело осложнялось еще и тем, что Крейс останавливаться не собирался. Он выдвинул новые обвинения, доказывая, что речь идет не об одном продажном ученом в лаборатории, а о целой шпионской сети. Судя по тому, что мне довелось узнать впоследствии, он мог быть и прав.

– Но почему застрелился Гловер?

– До сих пор неясно. Как считает Крейс, Гловер прикрывал деятельность всей шпионской сети. На такой должности в отделе контршпионажа он вполне был способен блокировать многие мероприятия в ходе расследования, поэтому-то оно и затягивалось до бесконечности.

– Но почему же он этим занимался?

– Деньги.

– Чьи, откуда?

– Из Китая. Средства, которые китайцы передавали на финансирование избирательной кампании очень влиятельных лиц. Да ты, верно, и сама об этом читала. Этот Гловер принадлежал к очень богатой семье, так что ему лично деньги были вроде бы ни к чему. Крейс настаивал, что Гловер делал лишь то, что ему приказали. А приказали ему завести в тупик проводимое министерством энергетики и ЦРУ расследование, чтобы угодить китайцам, которые полагали, что платят за подобное удовольствие хорошую цену.

– И Крейс мог это доказать?

Фансворт взял в рот незажженную трубку.

– Если бы мог, думаю, доказал бы обязательно. Но когда начинаешь ворошить угли на таком уровне, то появляющееся пламя тут же гасят пожарные с Олимпа. Как правило, предлагают договориться. А судя по тому, что мне о нем известно, Крейс на подобные сделки не идет. Боссы в ЦРУ поняли это слишком поздно. Как бы то ни было, Марченду всыпали по первое число, а он, в свою очередь, воспользовался бойней в Милвуде как предлогом, чтобы расправиться с Крейсом административным путем, действуя через комиссию ФБР по профессиональной этике. Вывод о служебном несоответствии и профнепригодности автоматически нейтрализовал все обвинения Крейса в отношении тех, кто командовал Гловером.

– Да, печальный конец многообещающей карьеры.

– Еще какой многообещающей! О Крейсе ходит множество легенд. В компании специалистов из ЦРУ он побывал в таких местах, что и на карте не сыщешь. Мне рассказывали, он даже проходил обучение вместе с теми, кого называют чистильщиками.

– Да, Ларри Тэлбот упоминал нечто в этом роде. Утверждал, что они оперативники с узкой специализацией. Охотятся за собственными агентами, допустившими тот или иной промах.

– А вы считаете, что всю эту чушь собачью ЦРУ само придумывает. Страшилки для непосвященных.

Дженет собралась было возразить, но запнулась. Слово в слово то, что она высказала Тэлботу. Ну, Ларри, ну, стукач! Резидент следил за ней со снисходительной улыбкой.

– Позволь, поделюсь с тобой тем, что слышал. Особо подчеркиваю – всего лишь слышал, – продолжал Фансворт. – Рассказывают, что чистильщик – это тот, кого наши обожаемые братья из Лэнгли задействуют в том случае, когда один из их собственных нелегалов сбивается с пути. Речь идет не об обычных оперативниках, которые помогают нам выслеживать вражеских агентов на улицах Вашингтона. Речь идет об оперативниках узкой специализации, которые охотятся и «возвращают» – так это у них называется – тех участников секретных операций, которые либо спятили, либо переметнулись на другую сторону, либо занялись маленьким частным бизнесом. Скажем, вместо того чтобы играть по правилам, начинают мочить неугодных. Другими словами, выходят из-под контроля настолько, что возникает необходимость «возвратить» их на родину и поместить на конспиративную квартиру в каком-нибудь тихом сельском месте в Виргинии. Где можно заняться проблемой.

– Что значит «заняться»?

– А то, что твое воображение подскажет, – ухмыльнулся Фансворт. – Но вот что интересно: когда ЦРУ обнаруживает в своих рядах «трудного ребенка», его уведомляют об отправке к нему чистильщика. Предполагается, что одного такого уведомления достаточно, чтобы вышеозначенный «трудный ребенок» образумился. Добровольное возвращение оказывается куда предпочтительнее, нежели «возвращение» в компании с чистильщиком.

Дженет не знала что сказать.

– Ну а при чем тут Крейс?

– Крейса по договоренности между боссами одолжили ЦРУ на время. Поговаривали, что он проходил там специальное обучение, выполнял задания вместе с их чистильщиками. Несколько лет работал вне структуры ФБР. Я тут как-то встречался с одним парнем, он сейчас за главного в нашем отделении в Луисвилле, так вот, он знавал Крейса в те времена. Рассказывал, что Крейс в ЦРУ стал как родной. Там от него никаких секретов не было. Его начальники в ФБР не знали что делать. Однажды они отозвали Крейса проследить за своим заподозренным в нечестной игре агентом, так тот сам прибежал и сдался, потребовав обеспечить ему круглосуточную охрану. Крейс нагнал на него такого страху, что агент выложил на допросах и то, о чем в ФБР даже и не догадывались. А потом случай в Милвуде. После него все, кто знал Крейса, старались держаться от него подальше.

– Могу их понять, – раздумчиво протянула Дженет. – Лично у меня сложилось впечатление, что Крейс склонен к насилию и жестокости. Вопрос в том, насколько он способен контролировать эти свои наклонности.

– Вот в этом-то все и дело. Конечно, никому доподлинно не известно, что в действительности произошло в Милвуде. И кто еще к тому времени попал в поле зрения следователей. Со смертью Гловера...

– Уж не хотите ли вы сказать? О Господи...

– Ага. ЦРУ напрочь все опровергало, но у нас в ФБР упорно поговаривали, что это была их работа. Точнее, одного из их чистильщиков. Но когда Крейс начал выдвигать обвинения против Китая, поднял шумиху насчет сотен тысяч долларов, стал тыкать пальцем в самую верхушку нашего правительства, у всех сразу отпала охота копать дальше.

– Ну и ну! А теперь у него исчезла дочь...

– И двое ее приятелей, не забывай.

– А не может быть здесь какой-то связи?

– Сомневаюсь. Однако из Ричмонда я получил четкое указание дело прикрыть немедленно и передать его в Управление по розыску пропавших.

– Только потому, что оно касается дочери Крейса?

Фансворт посмотрел на нее с тем снисходительно-терпеливым выражением, что всякий раз заставляло Дженет чувствовать себя первоклашкой.

– Или вы хотите сказать, что им будет заниматься ЦРУ?

– А мне почем знать, как говорят у нас в Вермонте. Не знаю и знать не хочу. И тебе любопытствовать не советую. Могу сказать только одно. Мы, отделение ФБР в Роаноке, заниматься им не будем. Ты тоже займешься другими делами.

– А если Крейс сам возьмется за поиски?

– Ну и Бог с ним! Если какому-то недоумку взбрело в голову похитить дочь Эдвина Крейса, пусть пеняет сам на себя.

Дженет откинулась на спинку кресла. Значит, чутье ее не обмануло. Фансворт выразительно взглянул на часы, давая понять, что беседа закончена.

– А тебя я бы попросил воздержаться от дальнейших телефонных звонков в Вашингтон, ладно? Тебе же будет лучше. И мне тоже. Да и всем остальным в нашей конторе. Ясно, Дженет?

Она молча кивнула. Яснее ясного, мелькнуло у нее в голове. Вдруг вспомнился Эдвин Крейс, каким она видела его во время последней встречи. Словно взведенная боевая пружина; кажется, что глубоко посаженные зеленоватые глаза рассматривают тебя через оптический прицел. Псих или фанатик? Те несколько шпионов с другого берега реки[6]6
  Имеется в виду протекающая в Вашингтоне река Потомак.


[Закрыть], с которыми ей в то или иное время доводилось встречаться, представляли собой типичных бюрократов с нездорово мучнистыми лицами кабинетных червей. Эдвин Крейс был явно другой породы.

– Да, сэр, ясно, – подтвердила она. – Я все поняла.

– Так я и думал. – Фансворт одарил ее отеческой улыбкой. – Ну, удачи тебе.

Дженет вернулась в свою клетушку, прихватив по дороге стаканчик давно остывшего кофе. Как всегда во второй половине дня, у него был отчетливый привкус машинного масла, но сейчас доза кофеина была ей просто необходима.

Билли по-прежнему мирно посапывал у себя за перегородкой. Усаживаясь за компьютер, Дженет с удивлением обнаружила желтый листочек телефонограммы – доктор Келлерман из штаб-квартиры просит ее перезвонить. Вот те на, подумала она, начальство наябедничало Фансворту, но ее запрос не отменило. Дженет взглянула на часы. Четверть четвертого. В пятницу! Она задумалась. С одной стороны, конечно, Фансворт недвусмысленно распорядился: полный назад! Но выбросить вот так просто Эдвина Крейса из головы она не могла. За полтора года в Виргинии ей не встретился ни один хотя бы мало-мальски интересный мужчина. И чтобы убить свободное время, она даже стала посещать по субботам семинары в техническом колледже. Несмотря на тот факт, что до того, как поступить в бюро в 1991 году, она мимолетно побывала замужем за ученым, Дженет по-прежнему подсознательно надеялась на знакомство со стоящими представителями научной среды. Но, как оказалось, все, кто более или менее подходил ей по возрасту, были либо женаты, либо настолько поглощены своей работой или собственной персоной, что общение с ними не доставляло никакого удовольствия. Сразу после того, как Дженет появилась в местном тренажерном зале, пара-другая женатых сослуживцев изъявили желание закрутить кратковременный роман, но у нее на этот счет было твердое правило, исключающее какие бы то ни было внеслужебные отношения с коллегами, тем более связанными семейными узами. А Крейс... Она не то чтобы увлеклась им, но заинтересовал он ее не на шутку.

Дженет все же решила перезвонить доктору Келлерману. Хотя бы из вежливости. К тому же формально дело пока оставалось в их ведении, разве не так? А вдруг этот самый Келлерман сообщит нечто такое, что им и прекращать расследование не придется? Она прошлась по комнатам. Тэлбот отсутствовал. А в такое время в пятницу больше и некому настучать Фансворту, что она звонила в Вашингтон.

Она набрала нужный номер.

– Доктор Келлерман, – ответил неожиданно для нее мелодичный женский голос.

Дженет представилась.

– Ах да! Очень приятно, доктор Картер. Меня зовут Брианна Келлерман. Я консультировала Хелен Крейс. Чем могу помочь?

Голос звучал интеллигентно и доброжелательно, Дженет особенно польстило, что в кои-то веки ее опять назвали доктором. Здесь, в Роаноке, к ней обращались просто по имени. Она вкратце описала расследуемое дело и поинтересовалась, не упоминала ли бывшая жена Крейса во время сеансов какие-либо обстоятельства, которые могли бы пролить на него свет.

– Называй меня просто Брианной, – предложила Келлерман. – А по поводу твоей просьбы, Дженет, я должна подумать. Врачебная тайна, частная жизнь миссис Крейс, сама понимаешь...

– Я все понимаю, Брианна, – заверила ее Дженет. – Но ведь она давным-давно умерла...

Она ждала ответа, но Келлерман промолчала.

– Видишь ли, мы передаем это дело в Управление по розыску пропавших без вести только потому, что не смогли обнаружить никаких признаков преступления, – заторопилась Дженет. – Понимаешь, ребята могли просто двинуть куда-нибудь – на поиски пятнистых сов, например...

– Будем надеяться, что так. Но формально они значатся пропавшими без вести, так?

– Так. Родители всех троих уверены, что у детей не было причин убегать из дома. Кроме того, ребята учились на последнем курсе инженерного факультета, поэтому я подозреваю, что с ними стряслась какая-то беда. Но...

– ...твой босс прикинул расходы и велел закрывать дело.

Дженет невольно улыбнулась. Молодец Брианна, понимает все с полуслова.

– Примерно так. Хотя понять его, разумеется, можно. Даже в таком благополучном городе, как наш Роанок, дел у нас, честно говоря, по горло.

На другом конце провода наступило молчание, и Дженет показалось, что теперь улыбается ее собеседница. Она решила заполнить затянувшуюся паузу.

– По правде говоря, решила позвонить тебе только потому, что отец одной из пропавших – некий Эдвин Крейс. И на самом деле меня интересует он, а не его бывшая жена.

– Которая к тому же давным-давно умерла, – словно напоминая самой себе, проговорила Келлерман.

– Да, именно. Насколько я знаю, незадолго до авиакатастрофы она вышла замуж во второй раз.

– Точно. Значит, тебя интересует, что миссис Крейс рассказывала мне до своего развода с Эдвином Крейсом. Подозреваешь, что он как-то причастен к исчезновению этой троицы?

Дженет заколебалась. Ответь она сейчас утвердительно, и ее запрос обретет куда больший вес.

– Если честно, то нет. Но на оперативной работе я научилась проверять любую версию, даже самую невероятную.

– Понятно. Поскольку речь идет о событиях года восемьдесят девятого – восемьдесят восьмого, давай сделаем следующее. Я покопаюсь в своих досье, посмотрю, что там есть, и перезвоню, идет?

Дженет помедлила с ответом. «И когда же ты мне перезвонишь? – мелькнуло у нее в голове. – Если в понедельник, то поезд, считай, ушел». Эх, была не была...

– Конечно, Брианна. Сообщи по электронной почте, когда будешь готова поговорить, и я с тобой свяжусь.

– Хорошо, Дженет. Хотя должна предупредить, чтобы ты на многое не рассчитывала. Не забывай, что мои беседы с пациентами носят доверительный характер.

Дженет в изнеможении закатила глаза, продиктовала адрес своей электронной почты и откинулась на спинку кресла. Ладно, задумалась она, допустим, Келлерман отправится к своему боссу, который заявит, что отделению в Роаноке велено закрыть дело Крейса. Тогда как ей объяснить Фансворту этот свой звонок в Вашингтон? Келлерман связалась с Дженет до вызова к Фансворту? Дженет перезвонила ей просто из вежливости? Или это вовсе не она звонила в Вашингтон, а коммунист Билли?

В этот момент коммунист громко всхрапнул, проснулся и уставился на Дженет вполне осмысленным взглядом.

– Привет, красотка! Знаешь, как заставить очень приличную престарелую леди заорать на всю телестудию «Блин!»?

– Билли, да как же тебе не...

– Надо, чтобы другая очень приличная престарелая леди заорала «Бинго!».

Дженет невольно расхохоталась.

– Уймись, хулиган! Выпей-ка лучше вот этого изумительного кофе, а потом пройдемся еще разок по делу о пропавших студентах.

* * *

К цеху, где выпускали бездымный порох, Браун Макгаранд подошел с восточной стороны комплекса. Несмотря на сгущающиеся сумерки, он старался держаться в тени. Грузовик свой он спрятал на приличном расстоянии от просеки, что уходила влево от главной подъездной дороги, и до железнодорожного переезда брел на своих двоих не меньше мили. Здесь он направился вдоль узкоколейки к преграждавшим ее воротам. Когда объект закрыли, на створки навесили цепь с амбарным замком, а сверху и снизу на всякий случай еще приварили к ним скрещенные металлические брусья. Все эти причиндалы Браун в свое время оставил в неприкосновенности, а вот над одной из заклепок, которыми металлическая сетка ограды крепилась к стойкам ворот, он немного потрудился переносным газовым резаком. Теперь, приподняв сетку за угол, можно беспрепятственно проникать за ограду. В пятидесяти футах находились еще одни ворота и вторая ограда из металлической сетки, внутри которой разместились все две тысячи четыреста акров территории арсенала Рэмси. Эти ворота были также заперты на амбарный замок, но не заварены. Браун тогда же хрупнул кусачками дужку проржавевшего замка и заменил его принесенным с собой и таким же проржавевшим. Арсенал Рэмси, где в действительности в свое время производились взрывчатые вещества, был законсервирован почти двадцать лет назад.

Время от времени сюда с проверкой наезжали сотрудники местной фирмы по охране промышленных предприятий. Он долгое время следил за ними и убедился, что они редко покидают свой оборудованный кондиционером автомобиль, предпочитая просто объезжать объект и рассматривать ворота и ограду из прохладного салона.

Он не без труда стянул с себя рюкзак с провиантом для девчонки и уложил его на землю. Из-за бутылок с водой рюкзак получился тяжеловатым. Поднатужившись и откатив правую створку ворот на несколько футов, прошел внутрь. Вернул створку на место, но запирать ворота на замок не стал. Прямо перед ним стояли главные производственные корпуса, занимавшие чуть ли не целую сотню акров. Комплекс состоял из разной величины железобетонных строений, многие из которых соединялись между собой вознесенными на опоры пароотводами и трубами водяного охлаждения. Здесь же находились укрытые в специальных взрывозащитных рвах цеха, где готовили и расфасовывали гремучую смесь, склады для хранения химических веществ, металлические цистерны, крекинговые башни цеха по производству кислоты и массивное помещение электростанции с высоченной трубой. Комплекс был размером с небольшой населенный пункт, за ним на площади более двух тысяч акров среди деревьев прятались бункеры для складирования готовых боеприпасов. Узкоколейка, связанная с проходившей через Крисченсберг железнодорожной линией «Норфолк энд Вестерн», на территории арсенала разветвлялась на шесть веток, разбегавшихся по всему комплексу.

Он взглянул на часы. Солнце скоро зайдет, но еще достаточно светло, чтобы не сбиться с дороги. Пользоваться фонарем, пока он не скроется в закоулках между корпусами комплекса, ему не хотелось. Гнетущую тишину нарушал только звук его шагов да шелест высохшей листвы, которую легкий ветерок шевелил по сточным канавам. Он шел по дороге от административного здания к энергоблоку. Огромные трубы, изогнутые над ней в форме арки, делали ее похожей на тоннель. Через каждые пятьдесят футов на ней располагались металлические квадратные люки размером примерно двадцать на двадцать футов. Они открывали доступ к канаве – так называли бетонный тоннель для аварийного слива токсичных жидкостей в случае сбоев в технологическом процессе. Все здания, помеченные крупными белыми литерами и цифровыми кодами, были заперты и пустовали. Оборудование из них – за исключением электростанции – давным-давно вывезли.

Подходя к цеху, где производился нитроглицерин, Браун подумал о девчонке, пытаясь представить, как она впишется в его планы. С мимолетным сожалением вспомнил о двух парнях, погибших во время наводнения. Что ж, девчонка и ее приятели стали случайными жертвами. В любом случае непрошеным визитерам живыми отсюда не уйти. Хотя в течение тех шести месяцев, что он занимался здесь получением водорода, никто на территорию комплекса еще не забредал. Среди окрестного люда ходили упорные слухи о том, что во время Второй мировой войны в Рэмси производили химическое оружие. И одного лишь намека на то, что в бункерах на его территории еще остались запасы нервно-паралитического газа, было вполне достаточно, чтобы население держалось подальше от опасного места. Тем более что военные такие слухи не опровергали. Хотя на самом деле все это было чепухой на постном масле. Предприятие принадлежало государству, и несколько коммерческих фирм на правах аренды производили там по заказу армии артиллерийские заряды и начинку для снарядов.

Браун не мог даже вообразить, что понадобилось злополучной троице в таком месте. Но поставленные Джередом капканы сделали свое дело. Конечно, все было бы гораздо проще, если бы девчонка утонула вместе с пацанами. Но прикончить ее на месте у него рука не поднялась, даже несмотря на то что она успела разглядеть их лица. В глубине души он не исключал, что девчонка им сможет пригодиться, когда настанет Судный день, день расплаты, как он любил называть его про себя. В этот день они с внуком вверят сатанинское зелье железной руке Господа Бога, который и воздаст каждому по делам его.

Сумерки быстро сгущались. Он замедлил шаги и скользнул в густую тень погрузочной платформы, присел на корточки в ожидании полной темноты, ощущая спиной тепло нагревшегося за день бетона. Так он поступал всегда. Сидел, слушал, смотрел во все глаза. Чтобы убедиться на сто процентов, что его не выследили. Он закрыл глаза и принялся молиться. Просил Бога дать ему силы завершить миссию возмездия. Им удалось получить три четверти необходимого количества водорода, манометр впервые за все время начал показывать двузначные цифры. Теперь уже осталось немного. Все, что им сейчас нужно, это раздобыть недостающую медь. Джеред уверяет, что знает, где ее взять. Кислотой они обеспечены, слава Богу, в изобилии. Браун открыл глаза и прислушался. Тишина, нарушаемая лишь едва слышным потрескиванием остывающих крыш и труб. Пора.